Текст книги "Девушка из Дубровника"
Автор книги: Анна Жилло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Я висела на канате вниз головой, обмотав его вокруг лодыжек. В зеленом трико с блестками – женщина-змея. Канат свисал откуда-то из-под облаков, а далеко внизу шумело море сумасшедшего сине-зеленого цвета. Внезапно оно приблизилось, как будто увеличили масштаб гугло-карты, и подо мной оказался скалистый остров, поросший соснами. А между соснами – цирковая арена. Кто-то сидел на барьере и ждал меня, но я не могла разглядеть его лица. Его все время загораживали то акробаты, то жонглеры, то дрессированный слон. А потом канат оборвался, я полетела вниз и упала в воду. И чьи-то руки вытолкнули меня на поверхность. Кто-то прижимал меня к себе.
«Глеб, – прошептала я. – Я люблю тебя!»
«Да, теперь ты любишь его, – ответил Сашка. – А я для тебя буду просто воспоминанием. И ты не будешь этого бояться. А сейчас плыви. Видишь, вон там оранжевый каяк? Если доплывешь до него, все будет хорошо…»
Поднялся ветер, волны захлестывали лицо. Я плыла из последних сил, но когда до каяка осталось метров пять, он вдруг каркнул, расправил крылья и улетел, выгибая длинную, как у фламинго, шею. А за ним – самолеты. Много-много самолетов, потому что снова началась война, и они летели бомбить Дубровник…
Я вышла на балкон. День обещал быть прекрасным – солнечным, жарким. Но не для меня. Прогноз насплетничал про холод, дождь и ветер в Хельсинки. В Питере тоже. Куртку я положила в самый верх чемодана, чтобы сразу достать в аэропорту, а свитер в сумку.
До начала регистрации оставалось больше двух часов. Я в последний раз сделала растяжку на балконе, приняла душ, позавтракала, собрала то, что еще оставалось.
Как бы Бранко не забыл о том, что обещал меня отвезти. До меня ли ему сейчас?
Но стоило мне подумать об этом, и он постучал в мою дверь. Как ни тяжело было у меня на душе, я не смогла сдержать улыбку, глядя на него – растрепанного, невыспавшегося и до неприличия счастливого.
– Значит, все-таки не поздно? – спросила я, и он улыбнулся в ответ – смущенно, сразу помолодев лет на десять.
– Если бы не ты, я бы, наверно, не решился.
– Да при чем здесь я? Решился бы. Все равно бы решился.
– Во сколько у тебя регистрация?
– В полдевятого, – вздохнула я.
– Тогда где-то в четверть надо выезжать. Я зайду.
Он пошел вниз по лестнице и тут же напоролся на Марику, которая спросила его о чем-то очень ехидным тоном. Похоже, интересовалась, у кого из нас двоих он ночевал. Но, если исходить из того, что ушел он вчера вечером с Лиисой… Я подумала, что взрослые дети не должны жить с родителями, даже в очень большом доме.
Лииса в коротком халатике выглянула в холл, и мы с ней обменялись понимающими взглядами. Марика сказала что-то еще, Бранко простонал: «Майко!..» – и все стихло. Я ободряюще кивнула Лиисе: держись, мол. Она закатила глаза и спряталась.
Я никогда не любила эти последние часы перед отъездом, когда все уже собрано, делать нечего, а время тянется, как резиновое. Но сейчас было особенно невыносимо. Я включила телевизор, пощелкала пультом, переключая каналы, и вдруг наткнулась на запись старого акустического концерта какой-то группы. Судя по кириллице, это был сербский канал. «Да ли си спавала» – появилось название песни. «Спала ли ты».
Это была невероятно красивая и печальная мелодия. Я мало что понимала, но мне показалось, что это песня о нас. Подумала, что надо будет спросить Глеба, что означает «пошалем лептира», но вспомнила, что уже ни о чем не спрошу его. И снова слезы хлынули рекой.
В начале девятого Бранко поднялся за мной. Лииса вышла из своей комнаты и попросила, чтобы мы взяли ее с собой. Чтобы сразу из аэропорта поехать к Глебу. То ли не хотела расставаться с Бранко, то ли просто побоялась остаться рядом с Марикой. На ней были короткие шорты и голубой топик, волосы связаны в хвост, ни грамма косметики. Она выглядела попроще, не такой великолепной, как вчера, но словно сияла изнутри. Мягкая, задумчивая, неторопливая – мне показалось, что она так полна своим счастьем, что боится его расплескать.
– Что тебе сказала мама? – тихо спросила я, когда Бранко зашел в комнату за чемоданом.
– Что ей без разницы, с кем я сплю, но чтобы я больше не женился… как это? По залету? Лучше она заберет внука и сама будет воспитывать.
– У тебя замечательная мама, – усмехнулась я.
В машине Лииса села впереди, и я сзади видела, как они с Бранко посматривают друг на друга. И снова почувствовала острую зависть. Нет, я была рада за них и желала им всего самого лучшего. Но сейчас их радость только подчеркивала мою тоску.
Мы молчали – разговаривать никому не хотелось. Да и о чем? Я была еще здесь, под этим пронзительно синим небом без единого облачка, рядом с плешивыми горами, поросшими кривыми соснами, над морем – бирюзовым у берега и густо-синим на глубине. Но на самом деле меня здесь уже не было. Отпуск кончился – как кончается все на свете.
Остановившись у терминала, Бранко вытащил из багажника мой чемодан.
– Здесь нельзя стоять больше пяти минут, Ника, – сказал он. – Так что давай прощаться. Мне было приятно с тобой познакомиться. И очень жаль, что так все вышло…
– Мне тоже, – я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Тоже приятно. Еще раз передай спасибо родителям. И удачи тебе. Вам…
– Не волнуйся за Глеба. С ним все будет в порядке.
– Послушай, если вдруг что-то… – я запнулась, не зная, как закончить, но Бранко понял:
– Конечно. Если что, я позвоню. Ну… збогом!
– Счастливого пути, – Лииса помахала мне в окно.
Машина давно уже уехала, а я все стояла и смотрела вслед. Потом словно очнулась и покатила чемодан вовнутрь.
Регистрация, досмотр, паспортный контроль… В Дьюти-фри я купила пастилу с лавандой и «Эпидаурум» – то самое вино, которое мы с Глебом пили на набережной. Перед самой посадкой телефон зажужжал – пришло сообщение.
В той единственной книге, которую я прочитала за весь отпуск, героиня вот точно так же улетала из Англии, не объяснившись со своим мужчиной. Она напрасно ждала от него признания в любви, а он – признания, что та беременна. Но вмешались некие мистические силы, он позвонил в последний момент, и все закончилось благополучно.
«Пожалуйста, пожалуйста!» – умоляла я неизвестно кого, пытаясь нашарить в сумке телефон.
Сотовый оператор прислал очередное зашибись-предложение.
Мне захотелось, чтобы все поскорее осталось позади. Сесть в самолет – и чтобы за иллюминатором было только синее небо. И белые облака внизу…
Маршрутку в аэропорту Хельсинки я ждала почти два часа, и это только подтвердило: сказка закончилось. Все вернулось на круги своя. Утром, когда я уезжала, в Цавтате было плюс двадцать шесть. Столица Финляндии, как и обещал прогноз, встретила меня дождем и пронизывающим холодным ветром. Восемь часов до Питера, из них два на границе. И там произошло кое-что, окончательно меня подбившее.
С финской стороны очередь была сравнительно небольшая, но не успели мы отъехать – и сразу встали. Хотелось спать, но стоило только задремать, маршрутка дергалась и проезжала несколько метров. Чтобы тут же снова застрять. Наконец мы добрались до пограничного пункта, вышли и поплелись на паспортный контроль.
Через терминал проходили только пассажиры больших автобусов, для всякой мелочи пограничные будки стояли прямо на улице, между проездами для машин. Мы встали в очередь в окошко, и тут в хвост нашей маршрутке подъехал новенький черный мерседес с российскими номерами. Из него вышли мужчина и женщина, я посмотрела на них и почувствовала, как задрожали, ватно ослабев, колени.
Они были примерно того же возраста, что и мы с Глебом. Женщина – маленькая хрупкая длинноволосая блондинка. Мужчина был похож на Глеба разве что сложением, цветом волос и стрижкой. Одеты они были очень просто, но я могла себе представить, каких денег стоила эта кажущаяся простота. Встав в конец очереди, мужчина обнял свою спутницу за плечи, и я разглядела на их руках обручальные кольца. Она повернулась, трикотажное платье под тренчем обрисовало небольшой еще животик.
Я как будто смотрела на картинку из своего возможного будущего. Точнее, будущего, которое было возможно. Но никогда не осуществится. Всю дорогу, до самого дома, эта сцена стояла у меня перед глазами.
В квартиру я вошла в начале второго. Оставила чемодан в прихожей. Открыла все форточки, чтобы выгнать душную затхлость. Заглянула в пустой холодильник. Достала телефон.
В Хорватии на час меньше, начало первого. Может, позвонить? Или написать смску? «Долетела, все в порядке». Но Глеб не просил ни звонить, ни писать.
Все закончилось. Мы попрощались. Надо принять это и жить дальше. Это были прекрасные две недели, но пора возвращаться в реальность. Как он говорил? В настоящую жизнь? Ну, вот она, моя настоящая жизнь – убитая съемная конура, дождь за окном, скучная работа и никаких перспектив.
Глава 58
сентябрь – октябрь
На следующий день после приезда я поехала к родителям. Разумеется, и Софья примчалась, как же без нее. Я раздала подарки, выставила на стол Плавац с ослом на этикетке. Показала фотографии в телефоне: виллу Бранко, виды Цавтата и Дубровника. Листать можно было смело: ту единственную нашу с Глебом фотографию в «Дубравке» я сразу же перекинула на компьютер.
– Кто это так тебя офигенно сфоткал? – завистливо спросила Софья, дойдя до тех нескольких снимков, которые Глеб сделал в Дубровнике и на Пелешаце. – Прямо красотка, что ты, что ты.
– Просила кого-то кнопку нажать. Кто подвернулся, – сказала я, надеясь, что это прозвучало равнодушно.
– Да, круто, – вздохнула она. – И номер такой роскошный. Я-то думала, ты какую-то самую дешевую дыру нашла. На горе и с видом на помойку.
Когда мы с ней собрали со стола посуду и вышли на кухню, Софья прикрыла дверь и зашипела:
– Колись, Королёва, подцепила там мужика? У тебя вид вкусно потраханной женщины, аж завидно.
Я пожала плечами.
– Просто хорошо отдохнула.
Софья предлагала меня подвезти, но я отказалась. Не хотелось, чтобы она и дальше развивала эту тему. Выйдя из квартиры родителей, я почувствовала, что никак не могу согнать с лица напряженную улыбку. «И от привычки улыбаться непрестанно крепчает кожа на лице», – вспомнилось из «Несчастного случая».
Дни побежали один за другим. Я вышла на новую работу, которую нашла еще перед отпуском, – старшим администратором в стоматологической клинике недалеко от дома. Коротко подстриглась и покрасилась в медно-рыжий цвет. Сходила в тату-салон и вернулась с Уроборосом на лопатке. По сравнению с удалением игл морского ежа процедура показалась щекоткой. Создавалась какая-то видимость перемен и бурной деятельности. На самом деле все это было только внешнее. Внутри я была как спящая царевна в хрустальном гробу. На которую принц просто забил. Может, и не забыл, но забил точно.
Андрей больше не звонил, не писал и вообще никак не напоминал о себе, чему я была чрезвычайно рада.
– Не обольщайся, – сказала Юлька, когда я позвонила ей по скайпу. – Возможно, он нашел свежачок, и ты в качестве нарцресурса ему пока не нужна. Отложил тебя на черный день, как вяленое мясо в сарае. Хотя… может, просто понял, что ты ему больше не еда. У таких типов с жертвой эмоциональная связь на расстоянии. А ты вернулась совсем другой, как я вижу. Посвежела, помолодела, похорошела. А главное, от тебя прет энергией. Такое бывает только от Большого Секса. Как по количеству, так и по качеству.
– Юль…
– Не юлькай. Такими вещами надо гордиться. А ты кислая и унылая, как говно на лопате. Дай угадаю. Заигралась в Настоящего Полковника и никак не можешь поверить, что отпуск кончился.
– Все хуже, – вздохнула я, стараясь в очередной раз не расплакаться.
– Так… – Юлька сдвинула очки на кончик носа. – По ходу парохода, ты в Полковника влюбилась, а у него жена, дети и ипотека. Нет? Значит, он просто тебя не хочет за рамками курорта?
– Еще хуже, – я всхлипнула.
– Королёва, вытри сопли! – приказала Юлька и посмотрела на часы. – У меня сорок минут до следующего клиента. Хотела кофе выпить, но черт с тобой. Давай работать.
– Не надо, – я попыталась протестовать, но она жестом обрубила мои возражения:
– Надо, Федя, надо. Я включаю запись. Погнали.
За сорок минут синьора Поллето буквально вывернула меня наизнанку. Заставила дословно пересказать наш с Глебом последний разговор в больнице. Задала миллион вопросов. Потребовала скинуть ей ссылку на Фейсбук Глеба и нашу с ним фотографию.
– Ну все, – сказала она, выключив запись. – У меня уже следующий нытик в приемной вздыхает. Вечером буду слушать, читать, смотреть и думать. Случай неоднозначный. Но пока определенно могу сказать тебе одну вещь. То, что ты назвала своего красавчика Сашей, да еще в любви призналась – это очень хорошо.
– Чего хорошего-то? – изумилась я.
– Ну, для него действительно не айс. А вот для тебя – да. Когда все произошло, ты запретила себе о нем думать. О Саше. Загнала глубоко-глубоко в подсознание. Там он и остался. Неким смутным образом любви. Хотя в норме ты должна была пережить потерю, и он со временем превратился бы в воспоминание. И не мешал бы тебе полюбить снова. Кстати, еще одно доказательство, что Андрюшечку своего ты не любила ни фига, как я и думала. А теперь ты влюбилась, причем скоропостижно. И когда нажралась в хлам, этот твой образ из подсознания выбрался. И наложился на новый. А поскольку Сашу ты любила дольше, его имя и вылезло. Но теперь он тебе больше уже мешать не будет. Ладно, все, давай, до связи.
Выключив компьютер, я легла на диван с наушниками. За несколько дней «Да ли си спавала» я заслушала просто до дыр. У «Галии» (так называлась группа) было много хороших песен, но от этой меня просто рвало в клочья. «Спала ли ты» – а ведь действительно, может, все это был только сон? Куда бы я ни ездила, всегда уже на следующий день после возвращения путешествие воспринималось каким-то нереальным, как будто и не было его. Но сейчас сном казалось не только путешествие.
Разговор с Юлькой настолько выбил меня из колеи, что я уснула прямо на диване и проснулась в пять утра с затекшей от неудобной позы шеей. Впрочем, в этом был свой плюс. Потому что в последние дни я столкнулась с проблемой, о которой в прежней жизни даже не подозревала. Если днем меня мучили в основном эмоции, ночью начинались совсем другие мучения. Это было похоже на то, что я испытывала, когда Глеб вытаскивал из моей ноги ежиные иголки. Нет, не боль – желание. Причем с таким же осознанием того, что мне ничего не светит.
Я вспоминала все. Часами крутилась в постели без сна, пила пустырник, принимала холодный душ, вставала и делала по полсотни отжиманий на кулаках – ничего не помогало. Можно было найти мужчину для секса. Но от одной мысли передергивало. Можно было обойтись своими силами. Да, это снимало напряжение, но оставляло мерзкое послевкусие разочарования и досады.
К счастью, день оказался сильно загруженным работой, и мне некогда было сильно страдать, но домой я почти бежала. Чего я ждала от разговора с Юлькой? Наверно, подтверждения того, что надеяться не на что. Как будто и сама не знала.
Она появилась в сети только поздно вечером, и вид ее ничего хорошего не сулил.
– Короче, – сказала она, кусая дужку очков, – как пишут в статусах, все сложно. Давай начнем с того, что я не Госбанк и ничего не гарантирую.
– Юль, да понятно, – вздохнула я. – Человек – существо непредсказуемое.
– Ты не права, – возразила Юлька. – Человек как раз до визга предсказуем и банален. Даже у сумасшедших есть своя логика. Проблема обычно в… – она пощелкала пальцами, – database. Чем больше вводных данных, тем проще анализировать и прогнозировать. А у нас с тобой с этим херово. Так что имей в виду, все мои предположения где-то на уровне алхимии и астрологии. Но тем не менее, я сожру свой диплом и все сертификаты, включая последний итальянский, заламинированный, если твой Финист Ясный Перец не появится до Нового года.
– Но… – я совершенно растерялась.
– Десять против одного, что он сейчас поставил на паузу, затихарился и думает. Кстати, такие вещи, с чужим именем по пьяни, – это довольно распространенное. И мужики на это реагируют по-разному. Кто-то молча проглотит, кто-то устроит безобразную сцену, кто-то тихо сольется, ни о чем не говоря. Если бы ты ему сразу рассказала о Саше, было бы проще. А теперь ему все это надо переварить. Кстати, он ведь знает о твоих проблемах со здоровьем? Это тоже немаловажно. Женщина, которая, возможно, не сможет родить и которую, возможно, придется когда-нибудь возить в колясочке, не самый простой выбор. Думать будет долго и серьезно. Но, скорее всего, надумает. Учти, он решает, менять ли ему всю свою жизнь. Самым коренным образом. Пока не решит – не проявится. Главное – замри и не шевелись. Упаси тебя боже хоть смску ему отправить или лайк в соцсетях поставить.
Я покраснела до самых пяток. На второй день новой работы у одной из медсестер был день рождения, и меня тоже пригласили на посиделки. Желания не было, но отказаться показалось стратегически невыгодным. Похоже, пары бокалов вина мне хватило, чтобы полностью слететь с катушек. Я пришла домой, взяла телефон и написала в вайбере: «Привет Семен Семенычу!». Перечитала, ужаснулась, стерла по букве и снесла вайбер с телефона от греха подальше.
– Так… – грозно прошипела Юлька. – Написала…
– Написала, но не отправила.
– Ну тогда ладно. Но учти…
– Да поняла, – скривилась я.
– Короче. Объявится он, скорее всего, как снег на голову, без предупреждения. Под окошко, с букетиком. Вероятно, даже с кольцом в коробочке. И это будет твой единственный шанс. Начнешь выдрыкиваться и выкатывать претензии – больше его не увидишь. Даже если сама к нему попрешься. Выставит пинком.
– Юль, хуже всего, что я поверю, а прогноз твой не сбудется.
– Поэтому я тебе и говорю: надеяться можешь. А вот ждать в прихожей, как Хатико, с тапками в зубах и свежей эпиляцией не советую. Хотя… эпиляция лишней никогда не будет, мало ли. Хуже всего не это, родная. Знаешь, что я тебе скажу? Пока время есть, финк твайс, а правда ли тебе нужен такой пэрэдайз? Потому что мужик настолько геморройный, что я даже и не знаю…
– В каком смысле? – испугалась я.
– Королёва, трудно тебе с ним будет, в таком смысле. Ваш идеальный секс – это, конечно, большой плюс, но когда вы перепробуете все позы и способы, окажется, что есть еще и проза жизни. А в этой прозе старшей и любимой женой его гарема всегда будет работа, а не ты. Готова с этим мириться? Те бабы, которым от него, якобы, нужны были только деньги и секс, наверняка хотели чего-то еще. Внимания, времени – чего он им явно недодавал. То же самое будет и с тобой. Дальше. Если я правильно поняла, он живет на две страны. Ты будешь сидеть и ждать его? Или мотаться туда-обратно с ним? Возможно, когда-то он и будет хозяином всей этой лабуды, но до тех пор вряд ли где-то присядет на попе ровно.
Юлька была права. Такие вещи мне вообще в голову не приходили. Какой смысл в мыслях о будущем, если уверена, что все кончено.
– Если хочешь, я могу подробнее рассказать, что он собой представляет. Но только тебе это надо?
– Не знаю, – я запустила пальцы в волосы: еще не привыкла, что нет длинных прядей, которые можно на них наматывать.
– Ладно, без деталей. Он тяжелый человек, с жирными тараканами и кучей комплексов. Может быть обалденно мягким, нежным, заботливым, просто зайкой. А через секунду – тупой упрямой сволочью, которую не сдвинуть с места асфальтовым катком. Лавировать придется тебе, ты тоже упрямая, но более гибкая. Кстати, за это можно поблагодарить Андрюшу – нет худа без добра. Если вы научитесь разговаривать, сведете проблемы к минимуму. А потенциал к диалогу есть, потому что вы похожи, даже очень. Да, он будет учить тебя жизни, но вряд ли станет проверять, выучила ли ты уроки. Что еще?
Юлька задумалась, почесывая ухо карандашом. Я ждала. Пока она подтверждала все то, что я и так знала. Но это, как ни крути, был взгляд профессионала.
– Думаю, он патологически порядочен в личных отношениях. Так что не будет трахать на столе секретаршу и не приведет домой любовницу. Такие типы стопроцентно моногамны. То есть у них может быть миллион баб, но только линейно-последовательно, не параллельно. Если он найдет тебе замену, ты узнаешь об этом раньше той самой бабы. Вряд ли он будет тебя ревновать, может, даже посмеется над какими-то твоими шалостями, вроде легкого флирта, но если поймает на горячем – не простит.
Она повернулась в сторону и крикнула что-то по-итальянски. Похоже, Лучано призывал ее к брачному ложу. Побарабанив пальцами по столу, Юлька вздохнула и подвела итоги:
– Короче, Ник. Подумай, и очень крепко. Если он тебе нужен, надейся на то, что приедет. Это вполне реально. Если сомневаешься, что нужен, сожми зубы и перетерпи. И не такое проходит, тебе ли не знать. Все, давай, спокойной ночи.
Юлька вышла из сети, а я полночи бродила по квартире, как лунатик, прокручивая в уме наш разговор. С одной стороны, она дала мне надежду. С другой, заставила серьезно задуматься. Нет, я не сомневалась, что Глеб мне нужен – каким бы он ни был, хоть с какими тараканами. Но если он действительно захочет быть со мной, мне и правда нужно как-то осознать, что жизнь у нас будет далеко не сказочной.
«А что, если Юлька все-таки ошиблась и он не захочет?» – высунула голову ручная шизофрения, которая в последнее время появлялась нечасто.
Ну что ж… возможно, когда я пойму это, все будет уже не так страшно. Главное – продержаться первые месяцы. Пусть даже цепляясь за надежду, как за соломинку. Юлька сказала, что он объявится до Нового года. Вот до Нового года и буду ждать. Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты…
И снова дни бежали один за другим. Я все так же скучала по Глебу, ревела в подушку и мучилась от самых нескромных воспоминаний. Прикидывала, где он может быть и что делать. Я знала, что билет в Хельсинки у него был на первое октября, но кто знает, сколько ему пришлось пробыть в больнице. Может, он давно уже в Питере.
Бранко и Лииса нашли меня в Фейсбуке и добавили в друзья. Впрочем, Бранко у себя давно уже ничего не писал, а вот Лииса выложила невероятно красивую фотографию, на которой сидела в красном купальнике на носу «Люси». Иногда я тайком пробиралась на страницу Глеба и листала ее, читая старые записи и рассматривая старые фотографии. Последним был выложен вид Цавтата, датированный тридцатым августа, с подписью: «Opet ovdje» – «Снова здесь».
В начале октября мне наконец удалось уломать хозяйку квартиры, и я взяла из приюта того самого пса, о котором говорила Глебу, – смешную бородатую дворнягу с печальными глазами. Имя у него было грозное – Ярл, но я звала его Яриком. Каждый раз, когда он смотрел на меня жалобно снизу вверх, я вспоминала Глеба – как он стоял передо мной на коленях на балконе после пьянки в «Торани».
Теперь по утрам мой распорядок поменялся. Сначала я, еще в полусне, брела с Яриком во двор и наматывала круги, пытаясь проснуться. И только потом делала свою обычную зарядку, шла в душ и завтракала. В кухне был маленький эркер, и я полюбила сидеть там и пить кофе, глядя, как просыпается дом, как выходят из парадных люди. Мне на работу надо было только к десяти, и я могла не торопиться.
Я вообще больше никуда не торопилась. Но почему-то никуда и не опаздывала. Хотя все часы рядом со мной начали спешить. Немного. На одну-две минуты.
Эпилог
27 октября
В выходные я делала себе небольшую поблажку: накануне выводила Ярика вечером попозже, почти ночью, и тогда утром он давал мне поспать лишний час. Последняя суббота октября выдалась холодной, но ясной. Бледное утреннее солнце заглядывало в окно, когда я пила кофе, сидя с поджатыми ногами на кухонном диванчике. Из той самой развратной чашки с дамой и кавалерами, которую Глеб предлагал украсть из лаундж-бара на набережной. К оконному стеклу снаружи прилип красный кленовый лист. Ярик лежал под столом и сосредоточенно грыз фальшивую кость из бычьих жил.
Где-то за стеной или этажом выше включили музыку – громко, но сразу сделали тише, и я расслышала всего одну фразу: «Что-то должно случиться». Эта песня была мне знакома, строчка крутилась в голове раз за разом, и я вдруг почувствовала смутное волнение.
Что-то должно случиться…
Я повторила это вслух, и Ярик поднял голову, с недоумением глядя на меня, как будто мои ощущения передались и ему. Неловкое движение, и чашка выскользнула из рук. Поймав на лету, я прижала ее к груди и стояла посреди кухни, непонятно чего ожидая.
Когда зазвонил телефон, я, наверно, даже не удивилась. Осторожно поставила чашку в раковину, вытерла полотенцем сухие руки и медленно потянулась к нему. На экране высветился незнакомый номер.
– Да? – сказала я тихо, почти шепотом.
– Ника? Здравствуй. Это Глеб. Я в Питере.
Где-то глубоко внутри разливался знакомый мятный холод: восторг мешался с ужасом. На глаза навернулись слезы. Я села на пол, привалившись спиной к буфету, и Ярик тут же начал с тревогой заглядывать мне в лицо: эй, что с тобой?
– Привет, – я улыбнулась дрожащими губами, радуясь, что он не может меня видеть.
– Мы увидимся?
– Неожиданно. Дай мне полчаса, – я вытерла слезы кулаком, как ребенок, стараясь не всхлипывать. – Ну там, принять ванну, выпить чашечку кофе. Я на Просвете живу. Ты где сейчас?
– Я здесь, Инезилья, стою под окном.
Я встала, подошла к окну, посмотрела во двор. Глеб сидел на скамейке у парадной с огромным букетом в руках. Кажется, белых роз. Увидев меня, он встал и помахал рукой.
– Откуда у тебя мой адрес? – спросила я.
– Если хочешь, чтобы тебя не нашли, никогда не вываливай на Фейсбук фоточки с подписью «вид из окна». Это гуглится на раз-два. Тем более ты говорила, что живешь на Просвете.
– Поднимайся, – я с трудом перевела дыхание. – Четвертый этаж, от лифта направо.
Положив телефон на стол, я быстро вымыла лицо, вытерла кухонным полотенцем и пошла в прихожую открывать дверь. Лифт сначала медленно полз вниз, потом так же медленно начал пересчитывать щелчками этажи по пути наверх. Один, считала я, два, три…
Я надеялась, но не мечтала об этом. Не представляла себе, как это могло бы случиться, если бы вдруг… Это просто произошло. Увидев его лицо, глаза, я поняла: иногда сказки становятся реальностью.
– Китеныш… рыжий, – сказал Глеб. – Я люблю тебя…
И все исчезло…
Мы вспомнили о времени, только когда за окном потемнело и Ярик начал скулить в прихожей, просясь на улицу.
– Надо его вывести, – сказала я виновато, с трудом заставляя себя оторваться от Глеба.
– Выведем вместе.
Одеваясь в прихожей, он вдруг лукаво улыбнулся и потянулся за маленькой сумкой, которую носил через плечо.
– Совсем забыл. Привез тебе кое-что из Цавтата.
Это был сувенир, который продавался во всех магазинчиках на набережной. Прозрачный стеклянный цилиндр, внутри – песок, камешки, мелкие ракушки. И черный засушенный морской еж.
– Жаль, что не наш, – сказал Глеб. – Но нашего ты вполне по-королевски приказала помиловать и отпустить.
– Он заслужил долгую счастливую жизнь, разве нет? Если бы не он…
Тут Ярик решил, что про него снова забыли, и начал скрести дверь. Глеб нагнулся и пристегнул к ошейнику поводок. А заодно легонько подергал его за бороду и сказал – вроде бы, ни к кому не обращаясь:
– Странно, что его зовут не Йорген.
«Вот ведь зараза, – подумала я, – все помнит. Прямо как слон».
Мы сидели, обнявшись, на скамейке в скверике. Ярик шнырял по кустам и общался с собратьями. К вечеру похолодало, но я чувствовала себя подтаявшим на солнце мороженым. Вспомнилась Лииса в то утро, когда я уезжала: полная счастьем до краев, мягкая, томная. Словно услышав мои мысли, Глеб вздохнул:
– Кстати, Лииса выходит замуж. А Бран женится. Форменный дурдом.
– Да ладно?! – огорчилась я. Значит, все-таки ничего у них не вышло. Как жаль… – Ну Бран-то, наверно, на своей сплитской подруге, а Лииса?
Глеб молча смотрел на меня как на дурочку.
– Нет! – ахнула я.
– Да, – с досадой махнул рукой Глеб. – Они все решили, пока я валялся в больнице. Сказали, что идиот, просравший свое счастье, не имеет права голоса. Это я, как ты понимаешь. Ну а я им сказал, что между ними выбирать не буду, если разведутся, пусть даже не надеются. Пошлю к черту обоих. А еще кстати, Бран продал «Люси», – в голосе Глеба я услышала странное волнение.
– Жаль. Красивая была яхта.
– А еще продал свою долю в «Торани». И купил посудину побольше. Ну, я тоже немножко вошел в долю. Летом собираемся вокруг Средиземного моря… Не хочешь присоединиться?
Я – так привычно! – уткнулось носом ему в плечо, где под черной курткой прятался от холода семаргл.
– Есть одна проблема. Не хотелось бы снова отдавать Ярика в приют. Или оставлять его кому-нибудь так надолго.
Глеб медленно и нежно провел рукой по моей щеке. Я подняла голову, и он поцеловал меня.
– Эту проблему мы решим, – пообещал он. – Обязательно решим.
Наконец Ярик дал понять, что можно уже и возвращаться – к миске с ужином. Мы с Глебом шли, держась за руки, и я подумала, что Юлька угадала многое, но не все. Срок, то, что он появится без предупреждения – под окошко с букетом. А вот с колечком в коробочке пролетела. Ну что ж… Она же сказала, что не Госбанк, гарантий не дает. К тому же надо было делать поправку на то, что Ника Королёва – королева оленей.
Да, за весь день о нашем будущем не было сказано ни слова. Если не считать, конечно, приглашения в сомнительный круиз. У Брана и Лиисы это наверняка будет свадебное путешествие, а тут мы – не пришей кой-чему рукав.
«А ты не охренела, Королёва? – возмущенно поинтересовалась ручная шизофрения. – Совсем недавно готова была стать его любовницей на любых условиях. И недалече как вчера вечером в очередной раз лила слезки: ах, где ж мой прынц драгоценный ходит-бродит. Ну вот, прынц явился, а ты теперь недовольна, что он не подхватил тебя на ручки и не понес прямо в загс? Лучше заткнись!»
Сама заткнись, дура! И без тебя все знаю.
Мы зашли в парадную. Грузовой лифт не работал уже неделю, а пассажирский стоял на первом этаже с призывно открытыми дверями. Лампочка внутри как-то зловеще подмигивала. Он показался мне эдаким персонажем Стивена Кинга, поджидающим с ухмылкой доверчивых жертв.
– Может, пешочком? – предложил Глеб, которому лифт тоже не понравился.
– Это ты нашу лестницу еще не видел. Ладно, рискнем.
Двери закрылись, лифт поехал – и тут же встал между этажами. Лампочка моргнула несколько раз – и погасла. Подсвечивая телефоном, Глеб нажал по очереди все кнопки. Последней – кнопку вызова диспетчера. Недовольный женский голос уточнил адрес, парадную и на каком этаже мы застряли.
– Ждите, – равнодушно сказала диспетчер. – Вызываю мастера.
