Текст книги "Соблазнение строптивого (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Выставив на скамью таз, тёмный вытянул над ним руки:
– Лей.
Наклонила кувшин над багряными ладонями. Сумрак скрыл цвет стекавшей с них воды, но одуряющий металлический запах тьма не скрывала. Тихо плескалась вода. Тёмный обмыл руки, особенно тщательно – лицо, волосы. Мне пришлось несколько раз наполнить кувшин, а тёмный дважды опорожнил таз в окно.
Тягостное ощущение усиливалось.
– Это действительно не твоё дело, – глухо заговорил тёмный. – Внутренние дела тёмного ордена.
– Зачем мы на самом деле едем? – посмотрела ему в лицо, но он смотрел в сторону.
– Расследовать несколько дел.
– А эти, в плащах?
– Просто воспользовались случаем. Я уже давно, скажем так, занимаюсь исключительно кабинетной работой, засел в Дарготе, привык к безопасности. А тут… опомниться не успел, как вляпался, точно мальчишка. Недоброжелатели сразу решили показать зубы. – Добавил он страшно устало: – Дураки.
– Много у тебя недоброжелателей оказалось.
– Это только самые глупые. Своей деятельностью я чисто физически не могу удовлетворить всех, но почему-то слишком многие этого не понимают. Или считают, что я должен был встать на их сторону. – Он провёл влажными ладонями по лицу, волосам. – И грань – это было слишком внезапно.
Тёмный тряхнул головой. Я поставила опустевший кувшин на стол. Тёмный хмуро смотрел перед собой. Сочившийся в открытое окно голубоватый свет очерчивал его бледное лицо, заострившиеся скулы.
О чём он думал сейчас?
– Да, интересно получается, – тихо протянул он. – Об этом я не подумал.
– О чём?
– Да так, – отмахнулся тёмный. – Идём. Нам надо отдохнуть.
Он повёл меня сразу во внутренний двор, погружённый в голубоватые сумерки. Нас ждали навьюченный серый, Ветер и гнедой тонконогий конёк на две ладони его ниже. У меня даже не было сил пожаловаться на неказистого нового коня.
Мужчина в чёрном балахоне низко поклонился, придержал моего коня под уздцы, пока садилась.
Покидая постоялый двор, тёмный не спросил помощника о его хозяйке, даже не оглянулся – и от этого настроение стало чуть лучше. А в остальном… в остальном я ужасно устала.
Мы ехали по задней улице, я с нарастающим ужасом глядела по сторонам: Аор сильно отличался от Самрана. Здесь воняло, было грязно, мрачно, улицы кривые и запутанные, встречались вывески с нечитаемыми названиями, некоторые дома потрескались, отсырели, зияли пустыми окнами. Люди ночевали прямо на улице! На повороте беззубый бродяга попросил денег, тянул шапку.
Здесь не хватало твёрдой руки Эсина.
Эсин… Закрыла лицо руками и всхлипнула. Тёмный похлопал меня по плечу, но я сбросила его холодную руку.
Меня ведь убить могли вместе с ним, из-за него…
Невыносимо хотелось домой, под защиту Эсина.
После такого нападения я бы сматывалась из Аора, но тёмный лишь сменил постоялый двор. На этот раз мы остановились неподалёку от Гранографа, но даже этот квартал практически в центре города выглядел хуже самых непритязательных окраин Самрана.
Седобородый хозяин, зевая, отворил ворота и впустил нас внутрь.
– Моя жена устала в пути. – Тёмный спешился. – Просто дайте нам хорошую комнату с письменным столом.
– Конечно. – Хозяин свистнул.
Из боковой двери выскочил мальчишка и подхватил коней под уздцы. Меня пронзило ощущение чужого взгляда, обернулась: по крыше соседнего дома проскользнула чёрная фигура и скрылась за коньком.
Метнувшись к тёмному, схватила его за рукав, потянула:
– Кто там?
Тёмный обхватил меня за плечи и шепнул:
– Охрана.
Надеюсь, охрана будет действительно нас оберегать, а не сводить счёты с моим в вышей степени загадочным тёмным.
Следом за зевающим хозяином мы вошли на второй этаж и оказались в комнате, удивительно похожей на нашу предыдущую, только здесь был ещё и камин. Сильно пахло можжевельником.
– Бельё смените, – сразу сказал тёмный и отвёл меня в сторону, прислонился к стене.
Хозяин явно хотел возразить, но от одного взгляда на него побледнел, склонился:
– Слушаюсь, уважаемый господин. – И стрелой выскочил из спальни.
– А чем бельё не угодило? – я странно чувствовала себя в ленивых полуобъятиях тёмного.
Пальцы его левой руки выстукивали на моём плече нервный ритм. Глядя в пол, тёмный рассеянно отозвался:
– На нём кто-то спал ещё полчаса назад…
И откуда он узнал?
В комнату влетели три сонные девушки. Они смотрели в пол и судорожно потрошили кровать. Потом одна глянула на тёмного, зарделась и стала работать медленнее, за ней другая, третья – и спорая было работа превратилась в откровенно медлительную.
А потом что-то произошло, пальцы на миг перестали отбивать ритм на моём плече, тёмный изменил положение тела – и девушки вновь засуетились, больше на нас не глядя. Уходили они, опустив взгляды под ноги.
Вернулся хозяин и мальчишка с нашими вещами.
– Сложите возле комода, – приказал тёмный.
– Огонь разжечь? – Голос хозяина дрожал.
– Только быстро.
Запах можжевельника раздражал, я мёрзла и хотела погреться о тёмного, прижаться к нему, но всякий раз, стоило только решиться на это, в памяти всплывало письмо.
«Инверди, я рассмотрел твои доклады и по-прежнему считаю, что ты надумываешь. Эсси дал исчерпывающее объяснение…»
Горло сдавило, сердце сбивалось: стоящий рядом тёмный посылал доклады Его Светлейшеству.
И на этого тёмного напали члены его ордена. Может, одна из причин нападения – предательство?
Или дружба с Его Светлейшеством?
Не бывала в Дарготе, возможно, там такое общение нормально. В принципе, у нас орденские службы обмениваются отчётами и докладами о спорных вопросах, может, я накручиваю, и речь шла вовсе не о Эсине, а о каком-нибудь…
Только бы переписка была о светлом или тёмном из Даргота, а не о моём Эсине.
Но тёмный сейчас здесь.
Здесь он, наверное, и получил письмо, иначе не держал бы его в бумагах, которые читал в тот момент.
Внутренности мерзко сжимались. Только бы Эсин и Инверди не были врагами: тёмный силён, быстр, чтобы расправиться с ним пришли тридцать магов – и проиграли. Эсину такой враг не нужен. Мне не нужен. Меня трясло, а перед мысленным взором вставали буквы светлого алфавита:
«Даже если он утратит моё доверие, твоя победа не станет полнее».
Эсси проиграл тёмному, а если речь шла об Эсине… Он ведь так и не рассказал, почему засел в нашей стране, где светлые делили власть с тёмными, а не в государстве, где светлые главенствовали. Почему с его организаторскими способностями, с его умением подчинять, он не продвинулся в Дарготе? Эсин никогда не говорил, почему в центре проводил лишь самый минимум обязательного времени: неделю весенних сборов и пару дней на зимнее солнцестояние.
Что, если причина была в этом дарготском тёмном, в том давнем поражении?
«Вспомни, как вы сражались спиной к спине, вспомни о единой крови, о том, что мы должны держаться друг за друга, что только вместе мы можем противостоять общему врагу…»
Что скрывает эта странная фраза? Что за единая кровь? Может, у тёмного в родословной светлые встречаются? Теоретически он мог быть каким-нибудь внучатым племянником даже Его Светлейшества, но тогда высокого поста в ордене тёмных он получить не мог, зато вполне мог… стать шпионом, мог пересекаться с Эсином.
Стоп.
Если тёмный ранее пересекался с Эсином, если они что-то сильно не поделили, разве мог Эсин так спокойно его у себя принимать? Разве Эсин отпустил бы меня без каких-нибудь особых инструкций? Нет.
Голова гудела, я запустила пальцы в волосы, тяжело дыша, вспоминая.
Тогда, в кабинете, при первой нашей встрече Эсин и тёмный просто молча смотрели друг на друга.
Им не о чем было говорить или это проявление застарелой неприязни?
Но если бы Эсин узнал тёмного, он бы знал, что тот из Даргота, и тогда дал бы мне поручение за ним наблюдать.
Позволила себе тихонько выдохнуть и поверить, что в письме упоминался вовсе не Эсин.
Там не должен упоминаться Эсин, иначе…
Иначе всё станет невыносимо сложно.
Да, в письме упоминался не Эсин, ведь тогда между ним и тёмным был бы конфликт, и я бы заметила раздражение Эсина, а он отпускал меня в путь легко и непринуждённо – так спокойно он не отправил бы меня со своим врагом, из-за которого пришлось оправдываться перед Его Светлейшеством.
– Готово, – сказал хозяин.
Вздрогнула, опустила руки: в камине трещал огонь. Хозяин с мальчишкой выскочили из комнаты. Тёмный в два шага оказался у двери и задвинул засов.
– Ложись, – стал раздеваться, швырнул одежду на комод и голый нырнул под одеяло. – И, пожалуйста, не донимай меня вопросами: я очень, просто невероятно зол. Мы всё обсудим позже. – Он скрипнул зубами. – Пожалуйста, ложись, отдыхай и не влезай ни в какие авантюры.
К щекам прилила кровь, сердце забилось быстрее. Ладони резала боль – я и не заметила, как стиснула кулаки и вонзилась ногтями в кожу.
Но почему злюсь? Должна радоваться: мы спаслись, тёмный находится в дружеских отношениях с Его Светлейшеством, а значит, не враг моего ордена, и в письме, по здравому размышлению, упоминался всё же не Эсин.
Почему сейчас, когда оказалась в безопасности, вместо того, чтобы расслабиться и отдохнуть, бешусь так, что хочется лезть на стену?
Почему?
Догадка, ощущение пробрали меня холодом: это не мои эмоции.
Впервые с нашей встречи я ощутила чувства тёмного.
Чувства, не имеющие ни малейшего отношения к возбуждению… странно.
Вдруг тёмный сел на кровати и заглянул мне в глаза.
Секунда безмолвия – и гнев исчез, будто передо мной захлопнулась дверь, отсекая ослепляющее алое сияние.
– Ложись. – Тёмный откинулся на спину. – Ложись немедленно, мне очень не хочется думать ещё и о твоей безопасности.
Стянув платье, подошла к кровати.
Косой потемневший взгляд тёмного замораживал. Отбросив убогую одежду, я залезла под одеяло. Сердце снова вырывалось из груди – от ужаса, ползущего по спине мурашками. В камине тихо потрескивал огонь.
Рука тёмного обвилась вокруг моей талии, миг – и я оказалась прижата спиной к нему. Было чувство, словно сердце пробило грудную клетку и унеслось куда-то вместе с остальными внутренностями.
А потом я ощутила на шее дыхание тёмного…
Глава 22
Я изумилась, каким частым и сиплым вдруг стало моё дыхание, соски напряглись, кожа стала одуряюще чувствительной. Как же я его хотела! До слёз, до дрожи. Тёмный потянулся прочь, но я ухватила его руку на моём животе прежде, чем подумала о последствиях.
Тёмный на тягучее мгновение застыл.
Нервно высвободил запястье из моих онемевших пальцев, положил ладонь на плечо, судорожно сжал, переместил на грудь. Всё это сопровождалось возбуждающе-тяжёлым дыханием над ухом. Прикосновение губ к нежной коже за ним было точно удар тока, я вздрогнула.
Я совершенно не чувствовала желаний тёмного, но сама дрожала, плавилась, его рука властно ласкала грудь. Огонь разливался по телу, я не знала, что делать, как двигаться, стонать или с тихим сопением кусать губу? Действовать или замереть? Никогда в страстных руках мужчины я не чувствовала себя настолько беспомощной, уязвимой…
Губы тёмного скользнули по моей шее, перескочили через место, где обычно кусал Эсин, и двинулись по плечу. Тёмный навалился, прижимая к кровати с пахнущим мылом бельём.
Сильные пальцы обхватили запястья, стянули их к месту над моей головой. Оба поместились в ладони тёмного, он придавил мои руки почти больно. Страшно и волнительно.
По телу бродила дрожь, я не имела ни малейшего представления о следующем действии тёмного, и это было… невероятно.
Свободной ладонью он убрал с моей щеки прядь. Скосив глаз, увидела лишь его волосы, скрывающие лицо. Тёмный наклонился, кончики прядей щекотно заскользили по спине, их движение подсказало, где ждать поцелуя – в основание шеи у затылка. По телу пробежала дрожь, я застонала.
Дыхания не хватало, я боялась шелохнуться и нарушить очарование момента, внутри всё трепетало, тяжесть тёмного, устроившегося на моих ногах, будоражила. Его ладонь трепетно скользнула вдоль позвоночника, очертила ягодицу, нырнула между ног.
Не посмела даже шевельнуться, наслаждаясь проникновением пальцев, растекающимся по телу жаром. Я невыносимо хотела ощутить тёмного внутри, его железную хватку, чтобы он подчинил, овладел мной, заставил кричать от удовольствия, вымотал меня, впивался в волосы, кусал за основание шеи, обозначая свою власть, хотела просто принадлежать, чтобы забыть о письмах, проблемах – быть только женщиной, сгорающей от удовольствия…
Освободив запястья, тёмный запустил пальцы в волосы и потянул. Запрокинула голову, подставляя шею жадным поцелуям, приподнимаясь. Мои колени вдруг оказались стиснуты его коленями так крепко, что я ощутила себя связанной. Горячее проникновение твёрдой плоти заставило простонать, я хотела резче – и тёмный засадил на всю длину, подумала, вот бы он придавил меня между лопаток – он надавил на спину, вынуждая прогнуться, ощутить себя в его власти. Зажмурилась, утопая в восхитительных ощущениях.
Врываясь в меня, тёмный вновь перехватил запястья, завёл над головой, я в самом деле была будто связана, и последние мысли и сомнения меня покинули, позволяя просто наслаждаться каждым толчком, звериным рыком, мелкой огненной дрожью, прошивающей тело.
В этом пламенном угаре исчезла комната. Казалось, даже постель растворилась, хотя продолжала приятно тереть грудь. Всё прочее сконцентрировалось во мне и нависавшем надо мной тёмным. Проваливаясь в водоворот судорожного наслаждения, первым, что ощущала по возвращении – тиски его сильного тела, ритмические толчки, швыряющие меня в следующий водоворот. Кажется, я кричала, царапала одеяло, двигалась навстречу, чтобы полнее ощутить, как тёмный входит в меня, как во мне разливается его семя…
Только отдышавшись, поняла, что ко мне возвращается зрение, а до этого я не видела ничего. По плечам и спине стекали капли пота. Тяжело дышавший тёмный отпустил мои запястья.
Потом разомкнул колени, выпуская из сладкого плена. Растягиваясь на кровати, подумала, что надо что-нибудь сказать, попросить воды – и стала проваливаться во тьму сна. Боролась с его волнами: некоторые мужчины после близости болтливы, надо поговорить с тёмным, спросить, узнать, враг ли он Эсину…
Эсин…
Дрёма склеила ресницы, налила веки неподъёмной тяжестью, тело превратилось в дышащий камень, распластанный на простыне, придавленный пуховым одеялом.
Шелест бумаги…
Скрип пера…
Эсин…
Хочется окликнуть его, чтобы вытащил из мути полусна. В открытое окно сочится запах можжевельника – этого не может быть.
Скрип пера…
Тихий стук в дверь. Эсин поднимается со стула, его шаги невесомы, дверь скрипнула.
Ощущение липкого взгляда, мурашки по коже.
– Какая юная чистокровная… – шёпот, – таких сейчас не часто встретишь.
– Да, – роняет Эсин. – Давай.
Шелест бумаг. Снова незнакомый шёпот:
– Где взял?
– Купил в Вахсе.
Внутренности покрываются льдом, на шею давит металлическая тяжесть ошейника, в ушах – звон цепей, протяжный свист хлыста, и я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь…
Шумно вдохнула, открывая глаза: тёмный потолок комнаты в отблесках каминного огня. Сердце разрывало грудную клетку, пульсировало в горле.
Закрыла глаза.
Вдохнула и выдохнула.
Открыла.
Я вся была мокрой от пота.
Зажмурилась, продолжая вдумчиво дышать, восстанавливая спокойствие.
Вахе – меня передёрнуло – давно не вспоминала.
Вроде столько лет прошло, а он всё равно всплывает в памяти в самые неожиданные моменты. Передёрнулась. По коже бегали мерзостные мурашки.
Села.
Гадкое ощущение не проходило. Тряхнула головой. Накатывал панический страх: мне сейчас не нужна серия воспоминаний, никогда не нужна, и хотя сознание вроде не занято ими, меня всю передёргивало, встряхивало, а внутри разливался холод, словно я провалилась в эти гадкие надоедливые мысли.
Встала. Потную кожу холодило. Подошла к камину и протянула руки к огню. Тепло разливалось по коже, но внутри всё смёрзлось, пальцы дрожали, я постоянно ловила себя на том, что дыхание сбивается.
– Ты в порядке? – спросил тёмный.
Передёрнулась. Между лопаток бежала струйка пота, руки тянулись к шее – убедиться, что там ничего нет.
«Я в Аоре. Всё хорошо», – всё же коснулась влажной шеи – свободна.
Запах можжевельника удушал, проникал в поры, мысли… Бараки Вахса были пропитаны этим запахом: корыта и кадки для еды очищали, запаривая побеги можжевельника, можжевеловые ветки развешивали в помещениях для очищения воздуха, отваром можжевельника мыли рабов, веря, что это защитит от кожных болезней. Весь Вахе пах можжевельником, я почти забыла…
Только сейчас поняла, что тёмный сжимает мои плечи и беспокойно спрашивает:
– Лила, Лила, что с тобой? Лила?
Тряхнул меня. Стала тереть виски:
– Открой окно. Запах…
Я не могла дышать, я вдыхала – и лёгкие жгло, сердце жгло. Старалась дышать: вдох-выдох – это же так просто.
– Можжевельник. – Во рту было солоно.
Всё вокруг – мутное от слёз.
Шумно распахнулось окно, но тёмный по-прежнему держал меня за плечи, обхватил, притискивая спиной к своей груди.
«Только бы не разрыдаться», – всхлипнула.
Нас окутал вихрь, воздух с рычанием носился по комнате, раскачивал створки окна, шипел, гудел. Прижавшееся к дровам пламя щёлкало и совсем не грело. Вдруг взметнулось, и ноздри защекотал прогорклый дым. Я вдыхала его почти с благоговением.
Окно захлопнулось, ветер стих. По комнате поплыл яркий кисленький мандариновый запах.
Руки всё ещё дрожали, но я могла дышать. Огонь затрещал, радуясь возможности спокойно испепелять дрова.
Тёмный сжимал меня в объятиях. К похолодевшим щекам прилила кровь: мне совсем не хотелось вопросов, объяснять. По соглашению с собой и Эсином моя жизнь началась в Самране, до этого просто ничего не было, и у меня нет причин устраивать истерики из-за какого-то запаха. В общем-то, обычно так и было, даже не знаю, почему вдруг сейчас…
Тёмный сжал мои ладони, и я осознала, что царапаю шею. Сердце пропустило удар: я же забыла, забыла…
– Прости, мне следовало догадаться, что этот запах будет неприятен. Лила, не бойся: даже самые отчаянные головорезы Вахса магами из орденов не торгуют, ты больше туда не попадёшь…
Почувствовала, как глаза вылезают из орбит, отшатнулась, но тёмный удержал, не давая упасть в огонь камина. Отдышавшись, выдавила:
– Откуда ты?..
– Кажется, я упоминал, что разузнал, с кем отправляюсь в путь.
Меня окатило холодом, голос срывался:
– Никто… Эсин обещал… он поклялся, что в Самране никто не узнает, откуда я…
Ужас оцепенением расползался по телу: неужели кто-то, кроме Эсина, знал? Кто-то смотрел на меня и знал, что я куплена, ходила в ошейнике, ела из общего корыта, как свинья… Все знали? Смотрели мне в глаза и думали о том…
– Насколько понимаю, в Самранском храме об этом не знают. Круг моих источников значительно шире.
Прерывисто дыша, пытаясь унять дрожь.
– Кто? – Мне давно казалось, об этом знаем только я и Эсин. – Кто тебе сказал?
– Это не имеет значения.
Стала выкручиваться из крепких рук:
– Отпусти, отпусти меня…
Тёмный подтолкнул меня в сторону от камина и отпустил. Отскочила к стене, прижалась спиной, тяжело дыша.
– Кто? – обхватила себя руками. – Его Светлейшество?
Облокотившись на каминную полку, тёмный шутливо заметил:
– Читать чужие письма нехорошо.
Робкая улыбка быстро погасла.
Всё это время он знал.
Вот Тьма!
Чувствовала себя так, словно с меня содрали кожу и выставили внутренности на обозрение. Отвела взгляд от задумчивого лица тёмного. На письменном столе среди бумаг оранжевели три расплющенных мандарина. Так вот откуда запах. Облизнула губы.
– Я никому не расскажу, – уверил тёмный. – И это – только прошлое, в нём нет ничего предосудительного.
– Ты там был?
– Доводилось. Тоже выкупал таких, как мы. В общем-то, обычная практика. Всё побережье и несколько близлежащих стран вольно или невольно отдаёт Вахсу дань живым товаром, и его постоянно кто-нибудь просеивает, так что ты не одинока. Среди моих учеников было трое выкупленных.
Значит, он и реалии того места знает. Мне стало ещё омерзительнее, передёрнула плечами. Тёмный смотрел на меня. Изучал. О чём думал? Что представлял? Сглотнула. Он шагнул ко мне. Вдавилась в стену. Снова шагнул. Паника накрывала, душила. Тёмный остановился в двух шагах от меня.
– Лила, это только прошлое. Тебе бы следовало радоваться, что оно так далеко, а ты сейчас здесь…
По широкой дуге обошла его и залезла под одеяло. Меня трясло, хотелось отгородиться, спрятаться, оказаться подальше. Взгляд тёмного жёг кожу через одеяло, через тысячи воображаемых невидимых стен.
Вернувшись к столу, тёмный сел. Взмахом руки заставил тьму обратиться в щупальца и переложить сплющенные мандарины на подоконник. На меня повеяло свежестью цитрусового запаха.
Я до дрожи боялась, что тёмный подойдёт, начнёт обнимать, засыпать какими-нибудь бессмысленными уверениями или, того хуже, вопросами. Боялась, что в его взгляде появиться жалость или презрение или… Я хотела не знать, что он знает, не думать об этом, о том, что он обо мне в связи с этим думает. Хотела, чтобы он не знал, ведь если бы он не знал, я могла бы по-прежнему считать, что ничего не было.
Слава Свету, тёмный вытащил из пенала бумагу и углубился в чтение.
Минута, две, три, двадцать… он не покушался на мои тайны, не пытался навязать мне «правильные» чувства в отношении них, не нападал на меня ради благих целей моего душевного исцеления, и я потихоньку расслаблялась.
Теперь даже укутавшее меня одеяло казалось надёжной защитой. Даже немного казалось, что защищаться вовсе не надо.
Тёмный взялся за перо.
Я вытянулась на постели, по затёкшей шее волной побежало покалывание. Дыхание выравнивалось. Перо скрипело, тёмный даже не смотрел в мою сторону, и на меня снисходил усталый покой.
Через некоторое время я смогла думать о чём-то, кроме того, что тёмный знает, например, о том:
– Почему мы всё ещё здесь? Нам надо в Сорту, – под одеялом нащупала цепочку ножного браслета, гладкие прохладные камушки.
– Из-за проблем с Гранографом точность прогнозов снизилась, я не хочу выезжать из города раньше, чем восстановлю резерв. К тому же с местными светлыми возникли некоторые проблемы.
– Да? – приподнялась на локте и подпёрла щёку ладонью. – Какие?
– Они не верят, что причина всплеска тёмной магии – внутренние разборки ордена, а не наш страшный заговор против них. Пресветлый Аора – параноик, а претёмный
– идиот, я устал от них обоих, но, раз уж всё равно здесь, должен разобраться.
– Отправь запрос в вышестоящую инстанцию, в столичный храм, например, пусть претёмный свяжется с Осином и урегулирует вопрос. – Умолкла, глядя на постукивающего пером тёмного, вспомнила, что он мог самому Светлейшеству написать, одного его приказа хватило бы, чтобы угомонить местного пресветлого, хотя… Осин, конечно, обиделся бы на решение вопроса через его голову.
– Это займёт слишком много времени, конфликт может перейти на тот уровень, когда никакие увещевания сверху не смогут угомонить противников.
– Ну да, может быть, – вновь растеклась по постели. – И как ты решишь вопрос?
– Постараюсь выяснить, нет ли у недоверия пресветлого какой-нибудь веской причины, а у глупости претёмного – скрытых мотивов.
– И почему ты сидишь здесь? Или собираешься всё выяснить, не выходя с постоялого двора?
Такие изыскания могли занять много времени, а мне ещё в Сорту надо, связной, наверное, заждался.
– Выходить мне, конечно, придётся. – Тёмный положил перед собой чистый лист.
Вот ведь упрямый баран! Мне надо в Сорту, Эсин на меня рассчитывает, а этот словно нарочно занимается всякими посторонними делами и даже не чешется решить их быстрее.
– Просто сейчас не хотел оставлять тебя одну.
Я подавилась гневной тирадой о его нерасторопности.
Глава 23
Громы и молнии раздражения, зуд непонимания, рвущее душу ощущение бессилия, отчаяние размышлений о том, что же делать, гнев, страх, растерянность – калейдоскоп пренеприятнейших эмоций, обуревавших меня утром (пока тёмный работал с бумагами), днём (он ушёл, оставив в комнате напротив двух тёмных волшебниц под видом обычных постоялиц), вечером (когда я лениво ковыряла принесённый в комнату ужин) – всё это отшумело, к ночи оставив эмоционально опустошённой.
В камине трепыхался огонь. Лёжа на кровати, я теребила подол сорочки. Тёмный лежал в штанах и свободной рубашке, читал принесённые с собой свитки.
Как бы простимулировать его ехать в Сорту скорее?
Придвинулась, положила голову ему на плечо. Тёмный не шелохнулся.
Судя по тому, как он напряжённо вчитывался в странные каракули, не похожие на алфавит тёмных, владел он этой письменностью не свободно. Ещё какие-то тайны…
Я слышала ровный стук его сердца, ощущала каждый вдох, но не улавливала ни малейшего желания с его стороны, ни капли сексуального напряжения.
Но я уже добилась своего, фантазии наверняка исчезнут, прощай, глупое наваждение. Так что я отодвинулась.
Облегчённо выдохнула, но легче не стало.
Близость с тёмным была какая-то… односторонняя. Может потому, что я не ощутила всплеска его эмоций, осталось чувство незавершённости, словно я что-то недополучила… Так, хватит: с тёмным закончено.
– Когда восстановится твой резерв? – Сложила руки на животе.
– Полностью – через два дня.
Ещё два дня задержки… поморщилась:
– А если за это время не решишь проблему с храмами, что тогда? Мы на другом задании как бы…
– Тогда и посмотрим.
То есть он застрять тут планировал? Напомнила:
– Мы на общем задании. Я против того, чтобы мы задерживались здесь ещё более двух дней. Я с этим не согласна, как следователь, наделённый полномочиями пресветлым Самрана.
– Ты кое-что забыла.
– М? – повернулась на бок и уставилась на губы тёмного.
– Подобный протест работает лишь в случае, если следователи хотя бы одинакового положения в своих орденах, а я, как ты помнишь, несколько более высокого уровня посвящения, чем ты.
Закусила губу: да, Эсин хотел защитить меня от подобной проблемы, подобрав следователя более низкого положения, а следователь-то оказался с сюрпризом. И разница в четыре ступени обеспечивает ему почти абсолютное право командования в нашей связке.
– Обращусь за помощью к пресветлому Аора, – процедила я. – И Осину напишу.
– Лила, давай не будем препираться раньше времени: может, всё благополучно разрешится в этот срок.
– У тебя два дня.
Тёмный лишь бровью дёрнул. Под ложечкой засосало. Нервно уточнила:
– У тебя ещё что-нибудь припасено на случай, если я заартачусь? Что-то помимо более высокого, чем у меня, статуса?
– Более высокое положение – вполне достаточный законный способ улаживания наших противоречий.
– Это ты так витиевато заявил, что на этом задании будешь мне приказывать?
Ну почему, почему он меня так нервирует?
– Да. – Тёмный отмотал немного свитка. – И учитывая, что за прошедшее время ты ни разу не изъявляла желания хоть как-то повлиять на ход нашего дела, интонации возмущения в твоём голосе воспринимаются более чем странно.
– А до этого у меня не было повода вмешиваться. – Меня накрывало жгучей волной раздражения.
Не все, ох, не все негативные эмоции во мне перегорели.
А вот пойду завтра к пресветлому Аора, заручусь его поддержкой, чтобы он этого… тёмного пнул в направлении Сорты. Это решение покоя не принесло.
Надо взять себя в руки: проблема с местными храмами может разрешиться в течение двух дней. Пробормотала:
– Может, перестанешь читать всякую ерунду и займёшься делом?
– Это не ерунда. И для выяснения нужной информации требуется время. Воинствующие стороны не спешат раскрыть свои секреты.
– Так займись выяснением лично. Ты же умеешь говорить по душам, с хрустом костей и страстной готовностью виновных покаяться.
– Таких полномочий в отношении светлых у меня нет.
Ну да, точно. А в отношении тёмных, значит, есть?..
Снова перевернулась на спину. В животе всё сжималось от гнева. Меня даже мутило от этого.
От страха.
«Не думай об этом, не думай, не думай».
В висках заломило, сердцебиение участилось.
Я ожидала и боялась вопросов.
Хотя бы одного.
По моему опыту, настолько нелюбопытным человек быть не может.
Даже несмотря на обыденность ситуации для Вахса и его соседей.
Спросить, не собирается ли тёмный меня спросить?
Повернулась на бок. Тёмный хмурился.
Возможно, он ждёт подходящего момента – когда я успокоюсь, например, чтобы внезапностью вопроса выбить почву из-под ног и добиться откровенности.
А мне теперь этого ждать.
Всегда оставаться настороже…
Будто с содранной кожей.
Под прицелом.
Скорее бы это закончилось.
Тёмный почесал босой стопой лодыжку. Зевнул и, не отрываясь от свитка, признался:
– У меня ощущение, что ты убить меня хочешь.
Недалеко от истины.
– Мне уйти? – спросил тёмный, по-прежнему не отрываясь от свитка.
– Ты хочешь меня о чём-нибудь спросить? – брякнула я и сама поразилась. Впрочем, так даже лучше: выясним всё сейчас.
– О чём, например? – тёмный сел и наклонился к сумке у кровати, взять следующий свиток. Под светлой тканью рубашки шевельнулись лопатки, он выпрямился. Развернул свиток и снова лёг. – Я слушаю.
Он издевается? Или ему и впрямь всё равно?
– О моём прошлом, – еле слышно шепнула я.
– Я не рассказываю о своём и не считаю себя в праве домогаться откровенности о твоём.
– Тем более, ты его и так успел выяснить.
– И это тоже, – кивнул тёмный.
Закусила губу. Он оставался спокоен, знай читал, а я… я… Наотмашь ударила по свитку, но тёмный его отвёл, и я промахнулась.
– Что я должен спросить?
Теперь получается, это не он хочет узнать, а я настаиваю на откровенности? Как так? Уткнулась пылающим лицом в подушку: ну тёмный…
Он почти невесомо коснулся моего плеча.
– Лила? – Ладонь скользнула по лопатке. – О чём ты считаешь, я должен спросить?
– О Вахсе. – Сглотнула.
– Зачем? – Ладонь погладила по плечу. – Если ты сама не хочешь это обсу…
– Нет. – Резко села. Посмотреть на приподнявшегося на локте тёмного не смогла, отвернулась, обхватила колени руками. – Не хочу. Но разве ты не хочешь спросить, как я туда попала?
– В этом нет необходимости. Это уже прошлое, его пора оставить в покое.
– И тебе совсем не любопытно?
– Рождённых в рабстве магов продают в младенчестве, но у нас не тот случай. Я знаю, что выкуп был произведён с общих торгов.
Нарастал какой-то звук.
– Значит, продавали, как обычную девочку.
Щёлкающий звук нарастал.
– Значит, продавал не родственник и не кто-то из близких, а некто не общавшийся с ними, неосведомлённый о том, кто ты.
Щёлканье хлыста поглощало звуки, голос тёмного.
– При нападении на поселение, торговцев или корабль были бы убийства, как следствие – шок, спонтанный магический выброс и продажа на соответствующем аукционе.
В голове звенело и гудело.
– В тот год Харун и Берлин в очередной раз схлестнулись из-за Мейронской крепости, и летучие отряды работорговцев, действовавшие под прикрытием стихийников Дайма, заходили на пятьдесят, а то и сто километров вглубь обеих стран, пограничные патрули просто не успевали перехватить всех. Готов поспорить: столкновение с одним из ловчих отрядов вне города.
