Текст книги "Соблазнение строптивого (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Потирая плечо, я врезалась в толпу, вдруг увидела Нья совсем близко.

– … под землёй… – послышался его голос.

– …уверен, это не сработае… – Брюнет шагнул в сторону, пропуская торговца пирожками.

– …деньги… – Нья.

Среди гула, рёва пламени и бурных аплодисментов доносились лишь обрывки фраз:

– …неэффективно…

– …сера…

– …доставят через…

Я вся обратилась в слух и бешено работающие локти.

Мои глаза накрыли ладонями и потянули назад. Холодея, я вскрикнула. Над ухом раздался мелодичный смех:

– Лила-Лила, ты всё такая же трусишка.

Облегчённо выдыхая, обернулась: из-под небесно-голубого капюшона блестели такие же ясные глаза. Тейла была так красива, что даже у меня захватывало дух. Одетая в простое длинное платье, укутанная плащом, с наполовину закрытым шарфом лицом, она всё равно казалась прекрасной, и на неё оглядывались мужчины, подступали к ней.

Тряхнув головой, я оглянулась, выискивая взглядом достойных, но их и след простыл.

– Прости, я тороплюсь, – рванулась по следу, но Тейла ухватила меня за запястье и притянула к себе.

Блестящие глаза оказались близко-близко, и меня кольнуло ревностью. Тейла единственная, к кому я ревновала Эсина, потому что она… она… неотразимая. И рядом с ней я чувствовала себя девчонкой, почти уродкой.

– Я по делу, – проворковала Тейла и дёрнула подол вверх. Узенькую щиколотку охватывал браслет из добротной цепочки и непрозрачных фиолетовых камушков в серебряных оправах. Как у меня. – Идём.

– Но… – я растерянно оглянулась.

– Ты и так задержалась, – напомнила Тейла, всё более настойчиво дёргая меня за руку.

Достойных я вряд ли догоню, а она права: я задержалась.

Почти подвела Эсина.

Кивнув, я выбросила достойных из головы и пошла сквозь толпу за Тейлой.

С ней идти было куда легче: хотя она притягивала внимание, тянула к себе, но перед ней расступались, и я вновь чувствовала себя ущербной, недостаточно красивой, недостаточно яркой… никакой. Такие ощущения были у многих наших девушек, но вреда Тейле никто не причинял: стоило заглянуть в её чистые глаза – и злые намерения таяли.

Вскоре мы оказались на кривой, почти пустой улочке. Возгласы толпы, музыка, рокот огненного представления оставили нас во власти гулкого эха шагов и цокота копыт редко проезжавших всадников.

Тёплая ладонь Тейлы согревала мою руку.

– Что ты здесь делаешь? – наконец произнесла я.

– То же, что и ты: помогаю Эсину.

– Зачем нужны эти браслеты?

– Не знаю, – она перепрыгнула лужу. – Но, как я поняла, это какие-то усиливающие артефакты, Эсин разослал их по нескольким светлым храмам. Думаю, хочет улучшить нашу защиту или что-то в этом роде, а, может, наконец решил потеснить тёмных.

– Было бы хорошо.

– Да, я надеюсь на это. Впрочем, это может оказаться и просто экспериментом, ты же знаешь Эсина, он очень любознательный.

Что верно, то верно.

Эсин… присутствие Тейлы будто приблизило его, словно её ладонь передала часть его тепла, его уверенности. Я смотрела на улицу, но видела его лицо, его улыбку… Когда же вернусь домой, к нему?

– В Самране ничего странного не происходило? – тревожно уточнила я. – Никаких плохих новостей?

– Нет. – Тейла качнула головой. – Я безумно рада тебя видеть, последнее время в Самране была тоска смертная, из наших я в городе последняя осталась, так меня Мав и Илеост нотациями достали.

– А куда делись остальные? – чуть не остановилась я, настолько отчётливо прозвучал в памяти голос тёмного: «Он разослал по стране всех своих девушек, вас, его профессиональных соблазнительниц, опору власти над мужчинами. Разослал с разными незначительными, зачастую глупыми заданиями».

– Кстати, Сол развелась с Хорном, так что по возвращении можешь пользоваться им до умопомрачения.

Тёмный сказал правду.

– А новый светлый квартал, мм, – глаза Тейлы засверкали, – ты бы видела: это нечто. Все дома будут белёные. И на этаж выше прежних. А мостовую покроют каменными плитами, часть уже привезли. Эсин почти не спит, всех гоняет, подрядчиков трясёт, постоянно на стройке.

– Да? – рассеянно отозвалась я, продолжая думать о словах тёмного.

Впереди над крышами замелькала конусовидная верхушка светлого храма.

– Да. Ему уж даже наши говорят, что спешить некуда, все устроились на временные места, а он знай нажимает, словно ему горит.

– Эсин всё любит делать быстро.

– Но тут перегибает палку. Даже стихийников земляных пригласил, чтобы быстрее дело шло.

Теперь понятно, почему выставленный мне счёт такой непомерный: маги-строители берут дорого.

Мы ступили на улицу, по которой недавно вместе с тёмным я уезжала из светлого храма.

В лучах солнца стены приобрели золотистый оттенок, храм казался тёплым.

Навстречу нам вышли трое мужчин в светлых одеждах. У идущего посередине на шее поблёскивал амулет пресветлого, лицо было мне знакомо…

А раз его лицо мне знакомо, то и он почти наверняка меня помнил, и легенда о супругах Бейлах не имела смысла… Дурное предчувствие скрутило внутренности в тугой комок.

Глава 40

Как всегда, мужчины сначала обласкали взглядами Тейлу, потом меня. Их одолевало судорожное, тревожное возбуждение, лишь отдалённо связанное с сексуальным влечением.

– Лила, – пресветлый Сорты расцеловал меня в щёки. – Давно не виделись.

Он сжал мои руки, и под действием исходившей от него доброжелательности я успокоилась.

– Что верно, то верно, – улыбнулась я.

Пресветлый обхватил меня и Тейлу за плечи, развернул к городской стене вокруг храма.

В цельной кладке проступила небольшая дверь.

Воздух зазвенел от магического напряжения.

– Вперёд, мои красавицы, – подтолкнул нас пресветлый. – Или не мои, но всё равно красавицы.

Дверь распахнулась на прямую дорожку к храму. Проём был узковат, мы вошли по очереди, дверь мгновенно запечаталась. Пресветлый вновь нас обнял:

– Осталось вам, красавицы, доставить камушки по местам.

Мы втроём шли впереди, позади невесомо шагали два мага, чей-то взгляд буравил меня между лопаток.

– А подробнее? – ласково спросила я.

Пресветлый мне улыбнулся:

– Привезённые вами камни позволят замкнуть крупнейшие храмы страны в единую систему и со всей территории собрать потоки магии, сконцентрировать и трансформировать в нашу.

Звучало многообещающе, грандиозно! Отличный способ утереть нос тёмному.

Мы с Тейлой прибавили шаг. Храм надвигался золотисто-белой махиной, новые идеально гладкие стены придавали ему волшебный вид.

Возникшая в цельной стене дверь отворилась в озарённый магическими сферами холл с высоким сводчатым потолком. Поражённая идеальной геометрией перекладин, арок и узоров на ослепительно-белых стенах, я застыла. Мой родной Самранский храм в сравнении с этим казался убогим. От восхищения навернулись слёзы.

– Потом всё внимательно рассмотришь, – пресветлый потрепал меня за ухо.

В его мыслях промелькнула фантазия: он увлекает меня в кабинет и, сорвав одежду, приникает губами к затвердевшим соскам. Что ж, этот план мне по душе, потом обязательно…

В холл влетел послушник, запнулся о ступень и растянулся на блестящем полу. Пресветлый ощутимо напрягся. Парнишка вскинул голову и нашёл его взглядом:

– Его Темнейшество у ворот, требует немедленной аудиенции. Говорит, у нас в храме недопустимое повышение магического запаса, а мощность активированных щитов превышает уровень, безопасный для находящихся рядом людей.

Воздух звенел от тишины и вибрации магии.

– Всё же зашевелился, – процедил пресветлый и подтолкнул Тейлу к одному из помощников. – Продолжаем. Все знают, что надо делать.

Обнимая меня за плечи, пресветлый двинулся к лестнице. Я оглянулась: Тейлу вели к двери на другом конце холла.

– Куда она? – в горле пересохло, голос получился сухим.

– Выполнить свою часть дела. Не переживай, она справится, – пресветлый поглаживал меня по плечу. – Ты же знаешь, она вдвое сильнее каждой из вас.

Проглотила это неприятное напоминание. Служители расступались, кланялись. Храм содрогнулся, от напряжения щит оглушительно загудел. Пресветлый поморщился:

– Не думал, что он на это пойдёт. Но Эсин оказался прав.

По лестнице взбежал другой послушник:

– К нам приближаются тёмные. Похоже, весь орден Сорты.

В наступившей тишине мой голос прозвучал слабо и блекло:

– Что происходит?

Взгляд пресветлого похолодел:

– Мы отстаиваем своё право на свободную жизнь. – Вдруг он ласково провёл кончиками пальцев по моей щеке. – Жаль, ты не понимаешь всей важности происходящего. – Палец скользнул на губы, храм снова вздрогнул. – Ты даже не представляешь всей степени своей несвободы и обречённости. Тебе остаётся только поверить, что Эсин хочет добра нам всем.

Верила ли я, что Эсин хочет нам добра? Да, конечно!

Взгляд пресветлого не был взглядом безумца, в исходящем от него чувственном тепле не было ни малейшего намёка на желание причинить мне вред.

– Что я должна сделать?

– Идти за мной и делать всё, что приказал Эсин.

– Он приказал лишь доставить браслет.

– Не это самое главное, – глядя мне в глаза, пресветлый извлёк из-за пояса небольшой лист бумаги.

Почерк Эсина я узнала сразу:

«Лила, делай всё, что скажет пресветлый Сорты Файрис. И ничего не бойся. Помни: я люблю тебя».

Сердце сладостно затрепетало, и даже трясущийся, скрипящий под ударами храм и вероломная атака Его Темнейшества не могли загасить восторга. Я готова идти куда угодно и делать что угодно…

Обнимая за плечи, пресветлый увлекал меня всё выше и выше по дрожащей лестнице, мимо склонившихся орденцев, мимо изящных статуй, мимо пустых стен.

На самый-самый верх. В квадратную комнату со скошенными к центру стенами, с единственной светящейся сферой на месте их соединения.

Пол вибрировал от концентрации магии, от сыпавшихся на щиты ударов.

– Ложись, – пресветлый указал в центр комнатки. – Сними куртку и ложись.

Снаружи подозрительно зазвенели щиты.

Сбросив куртку, легла посередине. В камне закипела магия, он обхватил мои руки, ноги, шею. Я оцепенела, не в силах вдохнуть, шевельнуться, сказать.

«…делай всё, что скажет пресветлый Сорты Файрис. И ничего не бойся. Помни: я люблю тебя», – велела сделанная любимой рукой надпись.

– Эсин просил извиниться за эти меры. – Пресветлый коснулся стены, и она стала медленно отступать, запрокидываться.

Остальные стены двигались так же, будто на вершине храма расцветал каменный цветок.

Я лежала скованная.

«Это не цепи, это не цепи. НЕ ЦЕПИ», – твердила я, но камень был холодный, как металл.

Только звона не было.

Так что это точно не цепи.

«…ничего не бойся. Помни: я люблю тебя», – это ведь Эсин написал. Он знает, что делает.

В растущий между лепестками стен щели замерцали радужные, как у мыльных пузырей, переливы щита. На нём расцветали чёрные кляксы. Щит прогибался, пружинил, морщился, но держался.

Шею, запястья и лодыжки холодило что-то твёрдое, неподъёмное…

По вискам текли слёзы.

«Помни: я люблю тебя», – написал Эсин.

«НЕ ЦЕПИ», – я смогла глубоко вдохнуть.

– Щит падает! – тревожный незнакомый голос.

– Как так? – чей-то неуверенный бас. – У нас артефакты с пяти храмов, все орденцы держат щит, мы питаем щит!

Глядя на говоривших, пресветлый подошёл ко мне:

– Инвердилиаст – чистокровный сэнари, впитавший силу ста тысяч женщин, поэтому к нему нужен особый подход. – Посмотрел на меня, но я почти не видела его за пеленой слёз (в голове яркими искрами вспыхнуло: «Сэнари?»). – Прости, Лила, но придётся сделать тебе больно. Не бойся, всё будет хорошо.

Внутреннюю сторону предплечий полоснуло болью, обожгло стиснутые лодыжки, и горячие потоки хлестнули по коже.

Слёзы мгновенно высохли и взгляд прояснился. Сквозь истончившийся почти до невидимости щит я увидела чёрную фигуру с шестью огромными вытянутыми крыльями.

Руки и ноги немели, мёрзли, по ним текло что-то тёплое, вязкое. Кровь.

– Этого хотел Эсин? – прошептала я, сердце стучало странно, гудело в висках, заполняло мысли.

– Да.

Стало легче. Если это нужно Эсину – я потерплю. Видимо, для замыкания контура или активации камней или для начала реакции нужен сильный контролируемый всплеск магии нужного типа, идеальный его источник – преждевременно умирающий светлый маг. Но почему Эсин выбрал меня? Потому что моя жизнь принадлежит ему?.. Да, конечно, я принадлежу ему, и он вправе решать, как меня использовать… Но я бы хотела остаться с ним, радовать его, любить, воровать для него документы, соблазнять.

Пресветлый Файрис накрыл мой лоб рукой и посмотрел вверх.

Я тоже смотрела: странная фигура сложила крылья и камнем рухнула на щит. Он промялся, зазвенел, хрустнул. Крылья взметнулись в стороны, чёрное существо царапало щит, било лезвиями тьмы со знакомо умопомрачительной частотой и снова царапало, прорываясь внутрь. Крылья затрепетали, к ним снизу, вдоль щита, хлынули потоки тьмы.

Появилась ещё четырёхкрылая фигура, вскинула руки, между ладоней нарастал шар тьмы.

Это ведь доспехи тьмы, у обоих.

Огромный чёрный шар промял щит.

Я видела доспехи света одного из пресветлых, у него тоже было четыре крыла. Знаю, что у Его Светлейшества должно быть шесть крыльев.

Значит… Его Темнейшество здесь… ах, да: об этом же докладывали. Говорили, что он требовал аудиенции.

Мысли разбегались, попыталась сосредоточиться, но даже не ощутила тела – лишь холод чего-то закостенелого.

– Сейчас прорвёт щит, приготовились! – рявкнул Файрис, его рука на моём лбу напряглась, раскалилась. – На счёт три щит исходной магии, я веду. Раз. Два. Три!

Артефактный щит над храмом, непреодолимая преграда, гарант сохранения любого святилища, лопнул. По зданию пробежала судорога, артефакты в его сердце разрывались, выбрасывая остатки магии.

Шестикрылый окутанный чёрным мужчина, Его Темнейшество, опускался на светлый храм, защиту которого только что сломал.

Это война… Война тёмного и светлого орденов.

Глава 41

Веки тяжелели, холодные мысли змеями ползали внутри черепа.

Эсин отправил меня на смерть…

Я ему больше не нужна…

Он обещал всегда оставаться рядом, защищать…

Кровь медленными толчками вытекала из порезов на руках и ногах.

Моя жизнь принадлежала Эсину, настало время вернуть долг.

Тяжёлые-претяжёлые веки закрылись. В бескрайнем мраке вспыхнуло лицо Эсина, его тёплая улыбка: «Я такой же, как ты, я тоже сэнари». Как толчок: базар Вахса, боль в натёртых запястьях, лодыжках и шее, с которой только что сняли ошейник. Я не знала, кто такие сэнари, но к этому человеку ощутила забытый прилив нежности, в нём ощутила что-то… родственное, но не могла проявить эти чувства. Просто стояла и смотрела. Он приподнял брови: «Ты знаешь, кто такие сэнари?» Помотала головой. На миг он нахмурился, но снова лучезарно улыбнулся: «Ну и ладно, может, так даже лучше».

Как толчок: глаза открылись. Шестикрылая чёрная тварь с телом человека висела надо мной, скаля чёрные клыки, сверкая алыми глазами. Существо смотрело на пресветлого Файриса и стучало кулаком по невидимой преграде. Над крыльями вспыхивали молнии светлой магии и увязали в сгустках тьмы.

От магии не продохнуть. Стоявший рядом Файрис стискивал в руках два белых кристалла размером с головы младенцев. Магия кипела в них, в нём, на покрасневших пальцах вздувались пузыри ожогов.

Мириады чёрных бабочек накрыли невидимый щит. Во мраке мерцали раскалённые кристаллы, сверкали молнии в волосах Файриса и ещё двух магов. Тошнотворно пахло горящей плотью.

– Ааа, – застонал один из них и рухнул на колени.

– Сосредоточься, – рычал Файрис. – Мы должны удержать его здесь. Обязаны. Это. Наш. Долг.

– Сколько? – прохныкал бас.

– Сколько надо! – по перекосившемуся лицу Файриса текли слёзы.

Его пальцы потемнели, иссохли. У меня заходилось сердце, волосы вставали дыбом. Провалиться бы в небытиё, не видеть бы этих горящих рук, не чувствовать вони, не слышать стонов и дребезжания щита.

– Не могу, – взвыл бас.

Несколько бабочек прорвались внутрь, метнулись к лицу Файриса, их прикосновения оставляли кровоточащие порезы.

– Держа… – Файрис закашлялся, рухнул.

Он кашлял и кашлял, хрипел, давился. Ещё больше бабочек слетело к нам, кружило вокруг магов. Файрис ослепительно засиял, в его свете бабочки сгорали. Он поднялся, повернул ко мне страшное окровавленное лицо, поднял голову вверх.

Сквозь тьму горели два огненных страшных глаза.

Файрис с трудом поднял кристалл, удерживаемый скрюченными, обгоревшими пальцами, и положил мне на грудь. Смертельный холод сковал моё сердце, сжал мозг, насадил на тысячи игл лёгкие.

Щит рухнул, нас окружил водоворот чёрных смертоносных бабочек, но они не нападали. Его Темнейшество приземлился на полу, необъятные крылья нависли над нами, загородив солнечный свет.

– Ты всё правильно понял, – пробулькал Файрис, по подбородку хлынула кровь. – Нападёшь – она умрёт. Сделаешь лишнее движение – она умрёт.

– Что вы делаете? – леденящим тоном произнёс тёмный, удивительно легко справляясь с отросшими клыками и гибким длинным языком.

Это был мой тёмный или оледеневший разум бредил.

Файрис молчал. Рядом кто-то поскуливал. Запах горящей плоти не казался таким уж навязчивым. Мне было холодно.

«Ну же, заканчивайте скорее», – закрыла глаза.

Представила Эсина.

Как он писал мне записку.

Жаль, мы не встретимся.

Холод усиливался…

Кругом чернота, звон.

Невыносимый звон, так хотелось убежать от него, спрятаться…

– Твоя угроза мне не понятна, – сказал тёмный. – Разве ты в праве её отпустить?

– Я умею признавать поражение, – Файрис закашлялся.

Темнота увлекала меня, окутывала, несла по волнам. Было уже не холодно. Блаженную тишину прорезал испуганный вопль Файриса:

– Стой! Стой! Я убью её, слышишь?!

Ко мне склонялся Эсин, в его голубых глазах светилась нежность.

– Я люблю тебя, Лила, – он прижался губами к моему лбу. – Прости…

Он такой тёплый, это тепло согревало меня. Я просто хотела остаться с Эсином. Навсегда. Я тянула руку, мечтая удержать, но натыкалась не на его тёплую кожу, а на что-то холодное, жёсткое, острое. Изо всех сил я оттолкнула это нечто…

Меня куда-то несли, щека прижималась к металлу.

Тьма…

Холодный воздух хлестнул кожу.

Тьма…

Головокружительное ощущение падения…

Тьма…

– Ваше Темнейшество! – испуганный женский голос.

– Лекаря! – рявкнул мой тёмный.

Значит, он забрал меня. Значит, помешал Эсину, а я не выполнила поручение. Не сделала то, что хотел Эсин.

– Нейтральных магров сюда. – Совсем близко звучал голос тёмного.

Он выиграл, он… Я не справилась…

– Она светлая?

Подвела Эсина – это невыносимо, это больно-больно-больно.

– Да… снова… к храму… помощь…

Никчёмная, даже умереть когда надо не смогла…

Тьма… я хочу в её объятия.

Хочу забыть, что из-за меня Эсин проиграл…

Тьма…

Эпилог

Я прячусь во тьме, но меня с завидным постоянством выдирают оттуда.

– Пей…

– Терпи…

– Пей…

– Живи…

Тысячи мелких прикосновений.

Зуд в руках и ногах.

Горькие запахи.

Незнакомые звуки.

Тёмная магия везде-везде, воздух тяжёл от неё.

Иногда неясные, тягучие голоса бьются в пелену тьмы.

– …да, эти камни – проводники, через них прокачали огромный объём энергии, смотри, как изменилась структура, а серебро просто расплавилось.

– Какой именно энергии?

– Исходной. Светлой тоже, но в значительно меньшей степени…

Тьма.

И далёкие разговоры.

– Значит, центр – Самран. – Тёмный, хмуро.

– Практически уверен, хотя, сам понимаешь, индикаторы тёмной и светлой магии в этом случае не слишком достоверный источник информации… Ты так разочарован, словно не предполагал, что Эсси что-то задумал.

– Я бы предпочёл ошибиться. К тому же я… отвлёкся.

– Любой на твоём месте решил бы так же.

– Обычно я решаю не как любой другой. Я не должен был…

Спокойная и родная тьма, в которой можно не думать, как я подвела Эсина.

– Послание Его Светлейшества.

– …урегулировать…

– На этот раз не откупятся.

– Но мы разрушили их храм.

– Они нарушили несколько ограничений, мы были в своём праве.

– Эсси отрицает.

– Значит, соберём доказательства!

Что-то бьётся, и я открываю глаза: просторная комната, бежевые стены, чёрная мебель, стеллажи с книгами и свитками, приоткрытая дверь, из-за которой доносится голос тёмного:

– Ну же! Мы должны понять, чего он добивался, от чего меня отвлекал.

Веки смыкаются, сил думать нет…

– Зачем тебе это?

– Не знаю, – устало отвечает тёмный.

– …Тейлу, видели в храмовом саду.

– А остальных сэнари?

– Нет. Мы держим оцепление, из храма они не выходили, но внутри их никто не видел. Обязанности Файриса исполняет его заместитель.

Хочется открыть глаза, спросить, что за сэнари, но затуманенный разум вдруг понимает: сэнари – это я, и тёмный, и Эсин, и Файрис, и Тейла.

Но что это значит?

Кто мы?

Меня поглощает тьма.

Забытьё резко выпустило меня из объятий, будто вышвырнуло.

Наверное, ему я тоже не нужна.

Горько. Просто горько. Даже не больно.

Открыла глаза.

Чёрные шторы распахнуты, на бежевых стенах пылал закатный свет: горячий, с багряными проблесками. От стеллажей со свитками и книгами веяло древним спокойствием.

На тумбочке у широкой постели хрустальный кубок с водой. Кувшин. Виноград. Потемневшие дольки яблока. Книга. Словно кто-то читал и положил её, закладкой использовав длинный чёрный волос.

Подушка рядом со мной притиснута к высокому изголовью, одеяло промято. Похоже, рядом кто-то лежал и читал.

Медленномедленно я приподняла невыносимо тяжёлую руку.

Я помнила боль.

И ощущение хлынувшей крови.

От разреза не осталось следа.

Гладкая, светлая кожа.

Ничего примечательного.

Глаза защипало, но слёзы не потекли.

Всё вокруг пропитано тёмной магией, даже одеяло, которым я укрыта, подушка, на которой покоилась моя голова.

Я у тёмных.

В их ордене.

Предательница.

Я подвела Эсина. Он не простит…

Почему я до сих пор дышу?

Я задыхалась.

Куда мне идти и зачем? Ни дома, ни семьи. Если Эсина в моей жизни нет, зачем тогда жить? Зачем дышать? Какой смысл в любом действии, если в итоге оно не приводит к Эсину? Я не могу вернуться к нему, не после того, как подвела его.

Не смогу посмотреть ему в глаза: много раз я клялась, что моя жизнь принадлежит ему, а когда потребовалось её отдать, не умерла. Тело цеплялось за жизнь, но разве это не доказательство и моего предательства тоже?

Эсин.

Эсин…

Как я посмела его предать?

Тысячи голосов зашептали: «Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница! Предательница!…»

Голоса нарастали, знакомые голоса, голоса Самранских братьев и сестёр, я заткнула уши, но слышала: «Как ты могла подвести Эсина? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты посмела? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты смела? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Зачем? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла? Как ты могла?»

Голоса срывались на крик: «Ты должна была умереть! Эсин приказал умереть! Ты должна была умереть и отдать свою силу, так умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри! Умри!»

Я слышала только их, зажимала уши, но слышала. Это невозможно. Невыносимо. Меня вытолкнуло с постели. Ноги понесли к окну.

«Ты предала Эсина! Ты предала Эсина! Предала Эсина! Ты предала! Ты предала Эсина! Ты предала Эсина! Предала Эсина! Ты предала Эсина! Ты предала Эсина! Предала Эсина! Ты предала Эсина! Ты предала! Предала Эсина!»

Только бы не слышать этого, только бы не слышать. Дрожащими пальцами я дёргала задвижку окна, под ногтями скопилась алая кровь, руки такие слабые, но я дёргаю-дёргаю, дёргаю, оглушённая хором злобных голосов: «Ты подвела! Ты подвела его! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Подвела Эсина! Подвела Эсина! Подвела! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина! Ты подвела Эсина!»

Невозможно дышать, даже когда ветер хлестнул в лицо вечерней свежестью.

Я в храме тёмных. Кни.гол.юб.нет

Чудовищно чёрные стены. Совсем маленький внутренний двор. Кругом мелкие бурые домики Сорты. В центре города башня Гранографа нерушимо подпирает небо, хрустальное навершие в свете заката кажется оранжевым пламенем.

«Предательница! Ничтожество! Ты предала Эсина!»

Кажется, я вою. Голоса не унимаются. Они заглушают всё, укоряют, проклинают, требуют моей смерти. И я знаю, что надо делать.

Залезаю на подоконник.

Третий этаж.

Этого хватит.

«Умри! Умри! Умри! Умри! Умри!» – твердят голоса.

И мне вдруг становится спокойно и хорошо: сейчас они умолкнут навсегда.

Я тянусь вперёд…

Сильная рука ухватила меня за талию и рванула назад.

– Ты рехнулась?! – Тёмный бешено стискивал меня, в ушах звенело. – Ты о чём думаешь, дура?!

– Я подвела Эсина, – спокойно ответила я. – Мне лучше умереть.

Он застыл. Затем тряхнул меня, до хруста стиснул рёбра:

– Да ты точно двинулась! С чего ты взяла, что смерть – выход? С чего взяла, что я позволю тебе умереть?

Его голос заставил остальные голоса стихнуть, и мысли опустели. Я вся опустела. Повисла на руке тёмного, глаза закрывались.

– Какого?.. – прошептал он.

Открыла глаза: над центром города дугой пролетел огненный ком с хвостом дыма и врезался в хрустальное навершие Гранографа. Послышался тонкий пронзительный хруст.

Пламя ярко вспыхнуло и охватило верхушку башни…