Текст книги "Соблазнение строптивого (СИ)"
Автор книги: Анна Замосковная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Начёсывая ладонь, следовала за магом через боковой вход, коридор, крутую лестницу. Кабинет пресветлого располагался на третьем этаже, возле массивных дверей дежурили аж двенадцать служителей с посохами. Похоже, у пресветлого и впрямь паранойя (а тёмный сразу это определил, вот уж точно – рыбак рыбака видит издалека).
Пришлось снова активировать метку, и зуд стал таким сильным, что я не замечала расступавшихся передо мной мужчин.
Один из них постучал в двери и распахнул створку.
Шагнула в богато обставленный кабинет, полный резной золочёной мебели, ковров и подушек.
Жилистый высокий пресветлый подскочил из-за стола и уставился на меня. Показала правую ладонь и наконец убрала злосчастную метку. Зудело до зубовного скрежета (такие метки ставили посвящённым от восьмого уровня, может, у них они не чесались, иначе не знаю, как после их использования можно чем-то заниматься), я упрямо скребла ладонь, разглядывая узкое лицо с тонкими чертами и крупными выразительными глазами жёлтого цвета – ещё один любитель поиграть с внешностью.
Пресветлый улыбнулся:
– Эсин прислал помощь. Безмерно рад тебя видеть.
Что-то я его не припоминаю. Гость игр? Один из тех, кто пристраивался ко мне сзади? Смотрел он почти восторженно. Обошёл широкий стол и сжал мои ладони:
– Сделайте уже что-нибудь с этими тёмными.
Вот Тьма! Хотела попросить о том же. От его рук по коже разливалось тепло, пожатия пальцев будто прощупывали, и я уже улавливала нотки возбуждения, поэтому поторопилась спросить:
– Что они натворили?
К лицу пресветлого прилила кровь, он заметался по кабинету, размахивая руками:
– Они что-то задумали! Так колдовали, что у нас обереги с ума сходили. Откаты и заклятия по всем их оберегам отражались, мы даже точки приложения просчитать не смогли.
Силён тёмный… вздохнула. Пресветлый продолжал размахивать ухоженными руками:
– И конечно, они заявили, что не занимались ничем предосудительным, а лишь разбирались с внутренними проблемами, – он фыркнул. – Я что, дурак в это верить? Какие такие внутренние разборки такого масштаба могли быть в Аоре? Наверняка устраивают какую-нибудь эффектную демонстрацию, чтобы глупые люди искали защиту у них, тараканов вредоносных, а не у нас, служителей Жизни. Ты представляешь, они похоронные обряды для светлых сделали на половину серебряного дороже, чем у остальных. Это просто возмутительно!
– Непростительно, – кивнула и уселась на мягкий диван (кресло для посетителей выглядело жёстким и неудобным).
– А потом, потом, – пресветлый задохнулся, отдышался, стискивая побелевшие кулаки. Выдавил с ненавистью: – Потом явился этот особый уполномоченный Вейлеран.
Надежда, что пресветлый сможет повлиять на моего тёмного, разбилась вдребезги. Хорошо, что не попыталась тёмному пригрозить своей поддельной
уполномоченностью: он бы имел право меня задержать за незаконное использование статуса и написать Его Светлейшеству жалобу на Эсина.
– Никакого уважения, – светлый пригладил волосы. – Завалился ко мне домой, начал уверять, что ничего против нас не планируется. Вопросы задавал о правомерности некоторых моих действий. Меня. Меня! Пресветлого Аора! Допрашивал в моём собственном доме какой-то залётный тёмный!
Он грохнул кулаком по столу. Снова заходил:
– И ведь, гадёныш…
Абсолютно согласна.
– …знает всякое. Бабы ему всё как на духу говорят. Он только улыбнётся, скажет им комплимент, пальцами своими мерзкими прядь волос поправит или из одежды чего – и они тают. И никакой реакции оберегов при этом! Как пить дать: тёмные придумали заклятия, которые нашу защиту обходят.
«Да тёмный просто бабник, – подумала я. – Хороший, опытный».
– Что-то он тут мутит воду, – ворчал пресветлый. – И с Противостоящими у него какие-то дела, они его даже во внутренние покои к зрячему пускали. Ну где это видано, чтобы к зрячему пускали постороннего?! А отговорка-то, отговорка: вопросы безопасности города и вверенных территорий!
– А если они в самом деле занимаются нашей общей безопасностью? Всё же Гранограф пострадал от нападения неизвестных.
Он остановил забег по кабинету. Во взгляде читалось: «И ты туда же, женщина!»
Обмякнув, пресветлый добрёл до дивана и, усевшись рядом со мной, облокотился на колени, спрятал лицо в ладонях:
– Не знаю, что делать. Вечно от тёмных одна головная боль.
Согласна. Особенно от этого тёмного. Сердце преисполнилось сочувствием к пресветлому. Накрыла его острое жилистое плечо ладонью, похлопала:
– Всё наладится.
– Лила, прости, – пресветлый откинулся на спинку дивана и виновато улыбнулся. – Прости, что сваливаю проблему на тебя, но я не представляю, как унять этого тёмного. Мы даже, не поверишь, пытались его припугнуть.
Спросила исключительно из вежливости:
– И как результат?
– Эх, – отмахнулся пресветлый. – Выбитые зубы и сломанные кости. А ведь ребята были из лучших, а он их… как котят нашкодивших по мостовой размазал.
– Этот может, – кивнула.
– Сталкивалась уже?
– А как же, – патетично вздохнула. – Головная боль – самая мягкая его характеристика.
– Как же ты так вляпалась, Лила? – пресветлый задержал взгляд на моём скромном декольте, по коже пробежали тёплые волнительные мурашки.
– Эсин поручил.
– Совсем тебя не бережёт, – он накрыл сухой горячей ладонью моё колено, сжал. – Как он мог послать тебя на сложное задание? Как он посмел рисковать такой красотой, твоей юностью, жизнью.
Заулыбалась, зарделась от этих слов: хоть кто-то меня пожалел в связи с отправкой на задание с тёмным. Пресветлый пододвинулся ближе, я ощутила притягательный жар его тела.
– Лила. – Сиплый голос отзывался во мне дрожью сладкого предчувствия, горячие пальцы восторженно очертили скулы, губы, откинули пряди распущенных волос. – Прекрасная пленница статуи.
Значит, знаком со мной по играм Эсина. Смотрел влюблено. И хотя знал, какая я, всё же хотел увидеть скромность, смущение.
Потупила взор, кожей чувствуя, как его ведёт от возбуждения. Так радостно ощущать себя желанной, впитывать жар его вожделения, знать, чего он хочет: я сцепила пальцы и зажала между бёдрами, продолжая стыдливо смотреть в пол.
– Лила. – Горячие пальцы пробежали по шее, плечу. – Я безумно рад, что именно ты приехала в Аор. Я мечтал встретиться с тобой снова, но Эсин не позволил. И вот ты здесь. Это величайшая награда за мою верную службу ему – и величайшее блаженство.
– Вы меня так смущаете.
Тело отяжелело от возбуждения, я глохла от бухающей в ушах крови. Наклонившийся пресветлый источал запах мандарина, и это на миг вызвало в памяти комнату и обнимающего меня тёмного, а в следующий миг я уже нырнула в головокружительный, полный испепеляющего желания поцелуй.
Пресветлый желал меня безумно, его руки были везде: он то ласкал груди, то бёдра, то стягивал куртку, штаны, рубашку. И я знала, что надо делать, я просто рухнула в несущий меня поток: целовала в ответ, падала спиной на диван, горела под склонившимся ко мне светлым, плавилась от покрывавших лицо и шею поцелуев, под сжимающими груди пальцами. Я смотрела беспомощной ланью, прикрывая наготу, пока пресветлый стягивал балахон.
– Ну же, девочка моя, – ласково улыбался, разводя мои руки. – Позволь полюбоваться тобой, насладиться.
– Мой господин, – шептала я возбуждающие его слова, – мой господин…
И терялась в его желаниях, не могла насытится его восхищением, его согревающими ласками, его фантазиями обо мне, и почти невыносимо было не вскрикивать от восторга того, что он меня касался с такой всепоглощающей радостью.
Он улёгся сверху, и я застонала, изнывая от наслаждения, от собственного восторга и его чувственного удовольствия, выгибаясь, каждым жестом и стоном призывая проникнуть глубже. Он двинулся всего несколько раз, и меня заколотило в приступе острого удовольствия, смешанного с самодовольным восторгом пресветлого.
Дав мне отдышаться, он сел. Кожа моя будто плавилась, до ломоты в висках ярко я ощущала его жгучее возбуждение, его тревогу, предчувствие запретного, граничивший с удовольствием страх.
– Под присмотром Эсина с вами можно делать не всё. – Его пальцы недвусмысленно скользнули к ягодицам, указательный мягко забрался между них, поглаживал, надавливал. – Но, возможно, ты захочешь попробовать.
Я чувствовала, чего он хотел: изобразила лёгкую тревогу:
– Мой господин, я… я… никогда не позволяла мужчинам… – я не смогла говорить от накатившего вязкого возбуждения.
Он быстро облизнул палец, погладил настойчивее:
– А не мужчинам? Сама, например?
Румянец вспыхнул без малейшего усилия с моей стороны, скромно потупилась:
– Как вы догадались, господин? – легко сорвались с губ заветные слова, и он толкнулся пальцем внутрь.
Царапая обивку, застонала. Он желал видеть меня скромной и пугающейся, но его возбуждение, его наслаждение ситуацией сводили с ума, лишая остатков самоконтроля. С трудом закусив губу, я растворилась в его движениях, даже не заметила, как он магией притянул бутылочку. Казалось, я ослепла, оглохла и потеряла себя на миг, а в следующий он уже проникал внутрь, жадно вглядываясь в лицо.
– Ах, господин, мм, – лепетала я. – Осторожно… ох…
Ему нравились звуки, обозначавшие что-то среднее между страхом и наслаждением, нравилось, что я закусываю губу. Осторожно толкаясь бёдрами, пресветлый пробормотал, деля слова на выдохи:
– Неу-же-ли ни один муж-чи-на не брал те-бя так?
– Нет, – выдохнула я то, что он мечтал услышать, заливаясь краской. – Мой господин.
Он вновь накрыл меня своим жилистым, горячим телом, я обвила его ногами и руками, растворяясь в пламени его возбуждения, выкрикивая мольбы быть осторожнее, тише, но всем жаждущим этого огня телом подаваясь навстречу, сливаясь с ним в одно целое, дыша его страстью, казалось, даже самой его жизнью. После абсолютно холодного тёмного я так изголодалась по этому ощущению, что потеряла контроль над движениями, голосом, над осознанием вспышек прокатывающихся по телу горячих судорог, я просто утонула в страстных переживаниях…
…чтобы, неизвестно сколько времени спустя, очнуться в объятиях шумно дышавшего пресветлого.
– Лила… Лила… – хрипел он, целуя мою щёку, шею, вдыхая запах моей кожи, зарываясь носом в волосы.
Было светло, хорошо, радостно, и тёмный не казался ужасным и непобедимым: я готова бросить вызов, успеть в Сорту раньше него, передать браслет и защитить Эсина.
– Так, – выползла из-под пытавшегося удержать меня пресветлого и поднялась.
Он устало смотрел на меня снизу, тяжело дышал, и в его глазах была восторженная мольба, а искусанные губы вторили ей:
– Лила, полежи со мной, дай тебя обнять, не уходи.
Руки пытались удержать.
Широкий лоб пресветлого покрылся капельками пота.
Можно подумать, у меня есть время разлёживаться. Схватила балахон и стала вытираться:
– От тёмного хочешь избавиться?
Мутная поволока исчезла из глаз пресветлого, он сел:
– Да. Что надо сделать?
– Дай мне двух резвых коней и… – Своих как-то неприлично грабить. – Пятьдесят золотых, десять серебряных, сто медных. – Вспомнила поездку без тёмного и добавила: – Двух сопровождающих со сменными конями. – Припомнила, что в Сорте не надо светить принадлежностью к храму. – Пусть оденутся, как мелкие дворяне.
Пресветлый поднял брови. Он выглядел измученным. Видимо, освещение как-то изменилось, потому что теперь у него под глазами серели глубокие тени.
– Мне одежда нужна хорошая, тоже не орденская. – Помедлила. Вздохнула. – И помыться. Всё быстро: чем быстрее всё начнём, тем скорее тёмный покинет Аор.
– Лила, ты чудо. – Пресветлый ринулся ко мне, обхватил, стиснул. – Чудо.
Сердце приятно ёкнуло, я на пару мгновений расслабилась в его горячих руках. А потом кашлянула:
– Надо торопиться.
Пресветлый направился к двери, сверкая голым задом. Я рассмеялась:
– Не так быстро, господин.
Он сообразил, хлопнул себя по лбу и тоже улыбнулся.
Сорок минут спустя я в сопровождении двух магов седьмого уровня посвящения покинула светлый храм.
Идущих в него людей по-прежнему было немного, прохожих тоже маловато, и хотя все вроде бы занимались своими делами, меня до зуда в спине мучило ощущение чужого хищного взгляда.
Я оглядывалась, ёрзала в седле, украдкой проверила себя и спутников на следящие заклинания – ничего подозрительного. И всё же меня припекал чужой взгляд.
С недобрым предчувствием я выехала на тракт в Сорту.
Глава 26
Вопреки мрачным ожиданиям, дневной переход обошёлся без приключений. Кони оказались так выносливы, что мы даже перекусывали прямо на ходу. Я рвалась в Сорту так, как, наверное, рвалась только на игры Эсина.
К ночи сопровождающие упорно заговорили об остановке на постоялом дворе. Инстинкты советовали продолжать путь, разум напоминал, что коням нужен отдых.
«А если тёмный преследует меня без остановок, ночёвка может лишить меня форы… проснусь с утреца, а надо мной тёмный… с топором».
Не знаю, почему вдруг представила его с топором, но получилось пугающе.
И всё же пошла на компромисс: если отдохнём на постоялом дворе только три часа, можем избежать встречи (надеюсь, тёмный спохватился не сразу и долго выяснял, в какую сторону я поехала… надеюсь, решил, что я поскакала в Самран).
Обнадёженная этими мыслями, я соскользнула с седла в руки нежно взиравшего на меня сопровождающего. Из трактирной пристройки кто-то вышел отлить, по воздуху поплыл аромат жареной баранины. Так, мальчики потом.
Одного отправила снимать комнаты, а со вторым вошла с трактир.
Помимо отлившего мужичка по лавкам сидели ещё трое крупных, явно перепивших. Мутные взгляды жадно коснулись меня, но сопровождающий закрыл от них, попутно продемонстрировав меч на поясе, и сел рядом.
– Мяса! – воззвала я.
Точно по волшебству перед нами возникла крепкая рыжая хозяйка, щербато улыбнулась моему спутнику.
– Ещё овощей и морса, – добавила я. – Три порции.
Кокетливо вихляя бёдрами, хозяйка удалилась на кухню. Пьяные гости восторженно посвистывали ей вслед. У меня скривились губы. Плотный запах еды и выпивки, чад свечей и кухни смешивались, раздражая обоняние, почти удушая. Тут явно стоило открыть законопаченные ставнями окна.
«Это из-за Гранографа, – догадалась я. – Теперь же точно неизвестно, когда появится грань, поэтому все стараются держать дома по возможности закрытыми. И посетителей из-за опасности мало».
– Вы в порядке? – светлый коснулся моего плеча, робко улыбнулся.
Он из числа охранявших кабинет пресветлого, его распаляли воспоминания о моих стонах и криках.
Наружная дверь открылась, я вздрогнула, но это оказался лишь мой светлый, почему-то не воспользовавшийся внутренней дверью между трактиром и постоялым двором. Уселся напротив меня, улыбаясь:
– Госпожа, снял две смежные комнаты. В вашей двуспальная кровать. Хозяин уже кипятит воду для мытья.
Улыбнулась его мечтам о нём и мне на той массивной постели:
– Ты душка.
Судя по взгляду, которым отягчённая подносом хозяйка одарила светлого, она считала так же. И ещё, наверное, полагала, что мне двоих многовато. Наивная.
Она выставила тарелки с прожаренным мясом и овощами, морс…
Итак, я сбежала от тёмного и сижу в компании двух жаждущих меня вполне симпатичных мужчин.
Почему же так неспокойно, а? Даже ноги подёргивались, как тревожно, и внутри снова зарождался ураган. Основательно меня тёмный запугал, раз я даже на расстоянии продолжаю его опасаться. Мои спутники ели в три горла.
С улицы вошёл мужчина. У меня чуть сердце не остановилось, но это оказался, судя по отсутствию верхней одежды и движению в сторону кухни, хозяин постоялого двора.
Третье открытие наружной двери заставило меня вздрогнуть.
«Надо было в комнате поесть, – запоздало сообразила я. – Хватило же ума рассесться на видном месте».
Захотелось ударить себя ладонью по лбу: надо было спрятаться, даже от хозяина постоялого двора, чтобы он обо мне тёмному не рассказал, когда тот заявится. Мда, я определённо не создана для работы под прикрытием.
Вздохнув, схватила тарелку с мясом:
– Поем у себя.
Дверь открылась. Я сразу обратила внимание на слишком светлые, «пустые» глаза, потом уже на одежду необычного покроя. Мужчина с Аорского постоялого двора изогнул презрительные губы в улыбке и кивнул мне. По спине ринулись мурашки.
– Господин, какая честь, – хозяин мчался через весь зал. – Прошу, прошу. Пата! Выскочившая из кухни хозяйка, побледнев, стала натирать стол.
– Господин, присаживайтесь, всё будет в лучшем виде.
Мужчина прошёл к ним, что-то тихо сказал. Я спиной ощущала вязкий, обволакивающий взгляд. Передёрнулась.
– Какая честь, какая честь, – лепетал хозяин под стук посуды.
Взгляд сверлил спину.
– Какая комната моя? – сипло спросила я.
Сопровождающие жалобно на меня уставились. Похоже, есть им хотелось не меньше, чем заняться отменным сексом.
– Напротив лестницы, госпожа, – сказал один.
– Наша слева, – отозвался второй.
– Можете здесь поесть, если хотите. – Прижимая тарелку к груди, вцепилась в кружку и ринулась к внутренней двери.
За ней оказался неосвещённый коридор и лестница, я взлетела наверх. По наитию рванула в левую тёмную комнату, заперлась. Оказавшись под прикрытием массивной двери, ощутила себя чуть спокойнее. Тарелка и кружка морса ходили ходуном в дрожащих руках.
– Совсем нервы расшатались, – с сожалением произнесла я, надеясь, что звук голоса поможет избавиться от леденящего кровь предчувствия беды.
Не помогло.
Сгустившаяся в комнате неизвестного объёма тьма напоминала о тёмном. Едет за мной? Ещё разбирается с Аорскими делами? Насколько он далеко?
Я стояла во тьме, дрожь медленно отступала, но сердце билось слишком часто.
– Не глупи, – прошептала я, и звук голоса потонул в холодном безмолвии комнаты.
– Всё хорошо, – прозвучало так же жалко.
Осторожно ступая, двинулась в темноту, уже привычную, расчерченную контурами более светлых вещей: у стен – узкие койки. Смутное очертание чего-то под окном – сумка?
Сдвинувшись в сторону, нащупала стол, опустила тарелку и кружку, пробежалась пальцами по грубой столешнице: пусто, затем подсвечник с огнивом на блюдце подставки. Ужас нарастал: казалось, из мрака ко мне кто-то тянется. Руки подрагивали. Чирк-чирк. Искра ослепительно вспыхнула и пропала. Ещё. С пятой попытки язычок заплясал. Взвился, нитью протянулся за моё плечо до самой двери, дёрнул. Она скрипнула.
– Нельзя оставлять такую красоту без присмотра.
Разворачиваясь, мысленно потянулась к своему кристаллу, увидела холодные бесцветные глаза на смуглом лице, блеск огненного кристалла в серьге – и провалилась во тьму.
Глава 27
Холодное смертоносное желание обвивало меня огромной змеёй, стягивало ноги, руки, шею. Я ещё дышала, но это ненадолго: желание сочилось ядом, разливало по телу черноту небытия.
Кристалл-кристалл-кристалл-СВЕТ – взывала я, но в окружающем меня небытии нет кристалла светлых магов.
Как в пустыне – воды.
Как в дождливую ночь – луны.
Кристалла нет, хотя он определённо где-то был.
Были мягкие змеиные прикосновения.
Были желания: подчинять, обладать, душить, пока плоть под пальцами не застынет в вечном безмолвии, и только тогда по телу плеснётся горячая судорожная волна удовольствия.
Надо только обладать.
Надо видеть её перекошенное ужасом лицо.
Глаза, в которых медленномедленно, с каждым толчком, с каждой секундой удушения, исчезает жизнь.
Змеиные мягкие прикосновения смерти.
Холодное пламя огненной магии кругом: проникает в стены, в дверь, замыкает меня в клетку.
Прощальный взгляд на моё неподвижное нагое тело в…
В…
В цепях!
Крик рвётся, но не может вырваться из горла, скованного магическим сном.
Вот Тьма!
Тьма!
Тьма!..
Я не могла шевелиться, просто лежала, лежала, лежала.
В цепях.
Цепи. Цепи. Цепи. Цепи. ЦЕПИ-цепи-цепи. Цепи. На мне цепи. Цепи-цепи-цепи. Металлический ошейник. Цепи. ЦЕПИ. Цепи. Цепи. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. Цепи. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ. ЦЕПИ.
ЦЕПИ. Цепи! ЦЕПИ!! ЦЕПИ!!!
Магия сна отпустила, но пошевелиться я не могла. Металлические браслеты и ошейник давили неподъёмной тяжестью, я вздохнуть не могла, ведь тогда, стоит только шелохнуться, послышится Этот звон – звон сковывающей меня цепи.
Я должна шевелиться.
Должна выбраться.
Обороняться.
Но я не могла даже вдохнуть.
Не было слёз.
Не было ничего.
Кроме цепей, сжимавших руки, ноги, шею.
Эсин говорил, что никогда больше.
Он обещал…
Он клялся…
А я в цепях.
Они везде, везде!
Мышцы как дерево.
Я не я, не здесь, не моё тело.
Не может быть.
Не я, не я, нет.
Не могу пошевелиться, всё что чувствую – металл, только металл, моего тела нет, ничего нет, только металл, напитанный магией огня.
Дверь открывается.
Вползает змея – мужчина в алой накидке – маг с пустыми глазами – мужчина с жаждой обладания Смертью.
Его прикосновения – как скольжение змеи.
– Красавица…
Тело не двигается. По его прикосновениям ощущаю: есть что-то помимо цепей, но не могу дышать.
Цепи.
Везде цепи.
– Ну что же ты?
Палец скользит по губам.
– Не укусишь?
Двигается по горлу.
– Не закричишь?
Очерчивает грудь.
– Не станешь биться птицей в клетке?
Из моего рта стекает капелька слюны, сочится вниз: невозможно сглотнуть деревянным – металлическим, как ошейник, – телом.
Невозможно вдохнуть.
Сердце отказывается биться.
– Сопротивляйся, заклятие снято.
Рука напрягается на моей шее, сжимая, обещая задушить, ведь только это способно доставить ему удовольствие, но боли не чувствую, ничего нет.
Ничего…
Никогда…
Звон цепей прошивает насквозь, разрывая связи в металлическом теле. Мужчина поднимает мои безвольные руки над головой.
– Кричи.
Ногти царапают мои руки, груди, живот – но никаких ощущений.
Ничего…
– Умоляй.
В пустых глазах – безумие и жажда видеть борьбу за жизнь.
Во мне нет жизни. Нечего отнимать.
– Сопротивляйся!
Капли слюны летят в лицо.
– Борись, сучка!
Сознание затопляет чужим желанием ощутить спазмы предсмертных судорог, отнять жизнь ради восхитительно яркого удовольствия. Преодолевая сопротивление – душить-душить-душить…
Всё содрогается, с потолка падают струйки песка. Блеклые глаза округляются. Презрительный изгиб губ сменяется бессильным округлением рта:
– Что?
Удар за ударом обрушивается на мир, заставляя его трястись и хрипеть. Подхватив балахон, мужчина кидается к стальной двери, окутывает себя гневно ревущим пламенем. Открывает её и уносится прочь.
Рёв пламени захлёбывается в нечеловеческом крике.
Вой. Хруст. Крик. Мольба. Вой-вой-вой, вырывающий барабанные перепонки.
И звенящая тишина.
А затем в комнатку врывается сама тьма. Чёрные языки ощупывают стены, вползают в трещины на потолке и стенах, и в сердце этой трепещущей черноты шагает тёмный.
– Лила, ты хоть иногда думаешь? – его первый вопрос и глаза тёмные-тёмные. – Хотя бы для разнообразия?
Тело металлическое, язык металлический. Не могу дышать, говорить, двигаться. Лучше убей меня.
Взгляд скользит по мне. Языки тьмы вгрызаются в цепи, развоплощая их в пыль, в прах, в ничто. Абсолютная сила Смерти.
Эти несущие смерть бархатные язычки окутывают меня, поднимают в воздух, точно нашкодившего котёнка.
– Зачем сбежала? – ворчит тёмный, уходя, увлекая за собой тьму и заодно меня в её ласковых зубах. – Почему я должен за тобой бегать? Ты чем думала? Я не Эсси, я не обязан тебя пасти.
Плыву над лестницей, залитой алым и металлическим запахом крови.
От пленившего меня огненного мага больше ничего не осталось. Ой, нет: клочок балахона валялся на ступени.
– Лила, ты можешь в неприятности не вляпываться? Хоть иногда? Ты осознаёшь, чем всё могло кончиться? А если бы я тебя не нашёл? Твоих светлых убили, между прочим, и всё из-за твоей глупости.
Мы поднимались выше, выше, выше… Там кричали, звенели, издавали непонятные глухие звуки.
– Я чуть Ветра не загнал, тебя разыскивая, – прорычал тёмный. – А что ты сделала с пресветлым? Ты в своём уме? У него инсульт!
Мы выбрались в тускло освещённый утренним светом коридор. Из распахнутых боковых дверей доносились грохот и причитания.
– Ты была в шаге от смерти, ты это понимаешь своей пустой головой? – Тёмный развернулся и уставился на меня… Взгляд смягчился, голос тоже: – Лила?
В моих глазах скапливались щипучие слёзы. Тёмный вскинул палец и грозно потребовал:
– Без слёз! Без истерик!
Мне возвращалось дыхание, способность двигаться, думать: как же им не вернуться, когда тёмный безостановочно орёт.
Меня чуть не убили сейчас!
А тёмный меня ещё и отчитывает. Как так можно?!
В соседней комнате упало что-то тяжёлое. Вот бы на голову тёмному!
– Да успокойтесь вы! – огрызнулся он. – Лучше повинные писать начинайте. Пока я добрый!!!
Грохнуло наверху. Кто-то с воплем выбросился в окно и заскулил.
– Лила! – Тёмный злющим взглядом впился в меня, по-прежнему висящую в чёрных путах. – Повторяю вопрос: ты хоть иногда думаешь?
Да всегда… вроде бы.
– Лила, – прорычал тёмный. – Ты мозг на постоялом дворе забыла? Лила, ты хотя бы немного осознаёшь, что здесь не Самран, что в мире полно опасностей, что от всяких извращенцев с аурой убийц надо держаться подальше?
Бархатная тьма отпустила меня на чем-то залитый паркет. Тёмный бушевал:
– Почему я для того, чтобы узнать, где ты, моя, будь Свет неладен, напарница, должен каким-то ушлёпкам ногти вырывать?
Пошла на него, уткнулась лбом в грудь.
Заткнулся. Наконец-то.
– Обними меня, – прошептала я.
Обнял. Умничка.
Врезала ему по яйцам. И отскочила:
– Не смей на меня орать, когда я испугана!
Тёмный смотрел на меня вытаращенными глазами, но не сгибался пополам и не стонал.
«Оберёг, – зло подумала я. – Он даже не почувствовал!»
Кинулась на тёмного: да как он смел ругаться! Он увернулся от пинка в пах. Мне плохо! От следующего удара отскочил. Меня надо пожалеть! В ответ на третий пинок перехватил мою лодыжку. Да меня убивали! Покачиваясь на одной ноге, я рычала на тёмного. Убить, запинать гада!
Вновь кто-то с криком выпрыгнул со второго этажа.
– Памагите! – пронёсся по особняку истерический мужской голос.
Внутри всё клокотало от гнева. Дёрнулась, но тёмный легко удерживал меня за ногу. Скотина. Бесчувственный урод!
Сверху послышались шаги, молодой человек в чёрном балахоне перегнулся через резные перила, разглядывал нас. Точнее – меня, я же стояла голая.
– Господин, – неуверенно произнёс он. – Управляющий требует адвоката.
– Дай ему в зубы и напомни, что мы не стража.
Кивнув, молодой человек обласкал меня взглядом и исчез.
Я по-прежнему стояла на одной ноге, тёмный крепко держал лодыжку.
Крик, звук падения за окном. Глядя в потолок, тёмный рявкнул:
– Я велел в зубы дать, а не выкидывать!
– Он сам! – жалобно отозвались сверху.
Тёмный покачал головой.
Дёрнула захваченную им ногу. Он вопросительно на меня посмотрел.
Обуревавшие меня страх и гнев угасали.
– А что тут происходит? – наконец выдавила я.
В одну из дверей выбежал мужчина в лохмотьях когда-то дорогого костюма, врезался в стену и рухнул навзничь.
Глава 28
Впечатавшийся в стену мужчина очнулся и, царапая глаза, уполз в ближайшую дверь.
– Да, – уставилась на тёмного. – Мне очень хочется знать, что тут происходит.
Сложила руки на груди, хотя так балансировать на одной ноге стало труднее. Отпустив меня (чуть не упала), тёмный медленно пригладил волосы.
– Пойдём, – велел он. – Оденешься и напишешь заявление Аорским стражникам.
– Какое такое заявление?
– О похищении, попытке изнасилования и покушении на убийство. Я не собираюсь подставлять свой орден и попадать в розыск из-за твоей глупости.
Ну, тут ещё вопрос, чья глупость всему виной: не выпытывай он правду так откровенно, я бы не сбежала. Лишь дурак мог ожидать, что я предам свой орден только потому, что с ним перепихнулась. Да у меня таких был воз и большая тележка… Ну, ладно: таких не было, и всё же светлый орден – моя семья, дом, а Эсин – жизнь, так что не надо было склонять меня к предательству всего, что мне дорого.
– Господиин, – высунулся из двери на первом этаже ещё один тёмный в балахоне. – Что делать с написавшими повинную?
– В подземелье, – тёмный подхватил меня под локоть и повёл наверх.
Там кого-то били. Молодой маг, спросивший об управляющем, спускался с мученическим видом.
– Смотри, чтобы он не умер раньше времени, – напомнил ему тёмный.
– Мой господин, – молодой маг с трудом отводил от меня взгляд. – Они знают, чем грозит признание вины, поэтому отпираются до последнего.
– А ты будь убедительнее, – хищно улыбнулся тёмный и повёл меня дальше, на ходу распахивая двери в элегантные спальни и гостиные.
Убранство дома не оставляло сомнений в том, что пленивший меня маг огня был богачом. Хотела расспросить подробнее, но помешал сковавший грудь холод.
Ну я и вляпалась.
Ещё бы чуть-чуть и…
Не хватало дыхания, я прошептала:
– Что случилось?
Тёмный втолкнул меня в спальню, на разбросанную по полу мужскую одежду. Со всех сторон доносились глухие крики. Под этот аккомпанемент в голубоватом сумраке разорённой комнаты голос тёмного звучал до ужаса зловеще и неправдоподобно:
– Я убил Кекийского принца.
– Что? – В голове не уложилось. – Как? Почему? Что здесь делал принц?
Кекия – страна под протекцией стихийников, их королевская семья… да, кажется, огненные маги. Но зачем кому-то из королевской семьи Кекии селиться в этом захолустье?
Если принц – тот маньяк, ответ, в общем-то, предсказуем: чтобы не позорить семью. И тёмный это подтвердил:
– По официальной версии он отправился путешествовать инкогнито. Мир повидать, научиться всякому, так сказать. По неофициальной версии его извращённые пристрастия так надоели королевской семье, что его попросили. Но теперь о пристрастиях могут забыть и устроить форменный скандал из-за невинно убиенного. Так что пиши заявление, будем оформлять всё так, чтобы Кекийцы предпочли не предъявлять претензий.
С решением тёмного грохнуть мудака я была согласна, но чисто из вредности решила кольнуть:
– Мог бы не убивать, что ж ты несдержанный такой.
