Текст книги "Соблазнение строптивого (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Села. Голова закружилась, замутило. Сжав виски, я досчитала до ста, и неприятные ощущения отступили. Висок в месте ушиба не болел.

– Что случилось? – Голос показался мне чужим. Кашлянула. – Что произошло?

– На тебя напали бандиты, треснули по голове. Клэр подвезла нас. Я снял номер, принёс тебя сюда.

– Кто меня вымыл?

– Служанка.

Обхватила себя руками, глухо поинтересовалась:

– Какие ещё новости?

– Здесь Гранограф повредили. Поэтому грань появилась внезапно.

Медленно подняла голову, но не посмела взглянуть на тёмного, только на его босые изящные стопы:

– А здесь она не появится?

– Нет, сам город Гранограф защитит.

– Те… трое, каторжники…

– Уже сообщил Противостоящим, ими займутся.

– Противостоящие?

– Ну, Гранографы и всё с ними связанное – их юрисдикция. Даже если бы я сообщил своим, в итоге пришлось бы всё передавать Противостоящим.

– Какой ты, оказывается, покладистый, – брезгливо заметила я.

Вот Эсин – он никогда не пускал дела на самотёк, было это юрисдикцией Противостоящих, тёмных или ещё чьей. Он бы лично тех каторжников тряхнул, всё выяснил и только потом сообщил. А мог бы и сам разобраться до конца. Но он – пресветлый Самрана, а этот тёмный – так, всего лишь следователь.

– Давно меня так не называли, – задумчиво произнёс тёмный.

Фыркнула. А он продолжил:

– В тебе чувствуется воспитание пресветлого. Только он сильный, опытный, и когда он так себя ведёт – это выглядит хотя бы естественно, а когда у сопливой девчонки столько гонора и безжалостности – это смешно. И немного противно.

Повернулась к нему: тёмный лежал в одних штанах, смотрел на мелко исписанные листы и явно не горел желанием продолжать беседу.

– Противно? – поднялась на ноги прямо на постели. – Противно?

– Да. – Тёмный переложил прочитанный лист вниз.

Махнула рукой, выбивая письмо, но тёмный увёл его в сторону, не отрываясь от чтения. Вот, значит, как…

Усевшись на пах тёмного, сердито уточнила:

– А так? – наклонилась, прижимаясь к его мускулистой груди. – Тоже противно?

Зрачки тёмного расширились, закрывая радужки, и пах явно увеличился, но дыхание осталось ровным. И даже глядя в глаза, прижимаясь к горячей коже, я не чувствовала его желаний, не знала, какой он хочет увидеть меня, хочет ли вообще.

– К-как? Почему я не ощущаю твоих желаний? – скользнула грудями по жёстким мышцам тёмного. – Как ты меня хочешь? Грубо или ласково? Какие у тебя предпочтения?

Он внимательно на меня смотрел. Может, ему нравится, когда всё делает девушка? Так я с радостью! Поползла вниз, скользя языком по его шее, ключице, груди, перебираясь на живот. Не знаю, чего хотел тёмный, а я бы с радостью взяла у него в рот, а потом оседлала бы… Пальцы дрожали, я пыталась развязать штаны тёмного, добраться до него, но он схватил меня за плечи и резко пересадил на место рядом с собой.

– Я не собираюсь с тобой спать.

– Что? – округлившимися глазами смотрела на тёмного, сердце билось часто-часто.

– Совсем?

– Похоже, ты не привыкла к отказам.

– Любого мужчину можно соблазнить.

– Теоретически верно. – Тёмный кивнул. – Но со мной давай без этого, тут целый постоялый двор, а мне надо подумать.

– А та блондиночка в карете тебе думать не мешала?

– Тогда я не был уверен, что с Гранографом проблемы, теперь знаю, мне нужно ознакомиться с отчётами и всё обдумать.

– Всё обдумать ему надо, – передразнила я.

Тёмный на меня покосился:

– Да, надо. У нас два варианта: либо ты даёшь мне заниматься своими делами, и я остаюсь здесь страховать тебя на случай неприятностей, в которые ты, судя по всему, вляпываешься постоянно. Либо я ухожу, и со всеми возможными проблемами ты разбираешься сама. Какой вариант выбираешь?

Схватив подушку, ударила тёмного. Он её перехватил у лица. Глядя в подушку, рявкнула:

– Занимайся здесь!

Он ведь прав: я вечно огребаю неприятностей, а с ним как-то спокойнее.

– Мы, кстати, где? И где мои вещи?

– Мы в Аоре, – тёмный бросил подушку на мою сторону. – Твои вещи в соседней комнате. Браслет с новым кристаллом на столе.

Только теперь вспомнила о ножном браслете Осина, поспешно взглянула на лодыжку: браслет висел на месте, теперь почти неощутимый… Мне он не нравился, хотя камушки выглядели вполне безобидно.

Всё ещё злясь, подошла к столу. Браслет был сплетён из фиолетовых и чёрных нитей бисера, плотно обхвативших крупный опал. Похоже на храмовые амулеты тёмных.

– Теперь все будут думать, что у меня кто-то умер, – пробормотала я и залезла под одеяло. Тёмный молчал. Я стала перебирать мерцающие бисеринки, пытаясь проследить узор. – И, кстати, что ты подразумевал под безжалостностью?

Тёмный медлил. Искоса глянула на него: он явно задумался. Провёл по волосам:

– Ты даже не спросила, как тот полуорк.

– Какой?

– Которого подстрелили, – вздохнул тёмный.

– Умер, а что?

– Ничего.

Повисла пауза. Недоуменно уточнила:

– Я что, должна из-за него переживать?

– Его подстрелили из-за тебя.

– Э нет, его подстрелили из-за твоей мягкотелости: это ты не добил бандитов, хотя мог догадаться, что они попробуют отомстить. Нет, это исключительно твоя вина. Почему ты сразу их не прикончил?

– У них арбалеты из той же мастерской, что у наших лесных друзей. Подумал, что, возможно, они связаны, поставил следящее заклинание и отпустил. Но из-за тебя их перебили, и след потерян.

– Из-за меня? – я села. – Почему из-за меня?

– Потому что ты отъехала. На карету они не посмели бы напасть.

– А у тебя было следящее заклинание, ты знал об их приближении. Ах, да, ты же был слишком занят, чтобы заниматься делами.

– Я их чувствовал. Но и подумать не мог, что ты отъедешь, пока не закричал Гур. А там… взбешённые полуорки – они как несущаяся с горы тяжёлая кавалерия.

– Чего?

– Всадники в тяжёлой броне на конях в броне, войсковое соединение, использующееся в войнах без магии. Использовалась раньше, когда лошадей было больше.

– А раньше их было больше?

– На них даже пахали.

Разве лошадей можно так варварски использовать? Тёмный повернулся набок:

– Дашь почитать? Или мне уйти?

– Читай, – демонстративно стала разглядывать браслет.

Вряд ли тёмный обратился за подобной вещью в наш храм, значит, взял в своём? Закрыв глаза, потянулась к кристаллу, он практически сразу отозвался – обычный светлый кристалл.

Неужели основа у него такая же, как у тёмных? Кристаллы создавались в подземных мастерских некоторых храмов, нашего Самранского в том числе, мы отправляли их в несколько более мелких. Мне казалось, маги полностью их создают, но если подумать, существование некоторой нейтральной основы вполне разумно.

– А где берут кристаллы? – повернулась к тёмному. – Ну, которые основа.

– Шахты в горах. Нейтральная территория, у всех четырёх орденов равные права на долю в добыче. Там работают приговорённые к пожизненным работам на рудниках, поэтому в народе о прозрачных магических кристаллах не знают. Но всё это… – он снова уткнулся в бумаги.

– Что?

– Так, ничего, забудь.

– Уверен? Может, ты хотел сказать что-нибудь важное, что поможет мне избежать неприятностей в будущем?

Тяжко вздохнув, тёмный направился к двери.

– Куда? – подскочила я.

Положив правую ладонь на дверную ручку, он развернулся:

– Я просил меня не отвлекать. Неужели трудно пять минут помолчать?

– И куда ты направился в таком виде? Вряд ли читать. Или тебя там Клэр поджидает?

Вздёрнув бровь, тёмный внимательно на меня смотрел. Сложила руки на груди:

– Угадала?

– Надо же, какая прозорливость: мне ведь делать нечего, кроме как искать нелепые отговорки, чтобы сбежать на свидание. – На его правом плече, под ключицей, проступала тёмная полоска, расширялась. Я открыла рот, но не могла выдавить ни звука. Кожа разомкнулась, выпуская струйку багряной крови, она стекала по грудной мышце, по рёбрам. Тёмный недовольно уточнил: – Ты правда думаешь, я стал бы выдумывать предлог, вместо того, чтобы просто сказать, куда ухожу?

Кровь текла, из раны выпирало что-то багряное, но тёмный этого не замечал…

Глава 14

Струйка крови на плече тёмного расширялась. Сглотнув, посмотрела в оранжевые глаза и прошептала:

– Ты не чувствуешь боль.

– Что? – он дёрнул головой.

Указала пальцем на его плечо. Скосив взгляд, тёмный дёрнулся:

– Вот дрянь!

– Что это?!

Схватив подсвечник, тёмный понёсся в соседнюю комнату:

– Зуб. Видимо, осколок, – что-то шумно потрошил за стеной. – Не заметил. Вот дрянь!

БАХ! Зазвенели осколки. Подскочила к дверному проёму: тёмный рылся в одном из своих мешков, из плеча вытянулось что-то кривое, склизкое, блестевшее в свете поставленной на лавку свечи. К горлу подступила тошнота, схватилась за шею:

– М-может магией?

– Нельзя: хуже будет, – тёмный вытащил свёрток, флаконы, положил на осколки графина. – Возьми какую-нибудь рубашку и порви на тряпки… Или бинтов притащи, я все потратил. Только на трах не отвлекайся.

– За кого ты меня принимаешь?

– За тебя. Давай, не стой. – Тёмный вскинул левую руку. – Свет. Нужен свет. Много.

Швырнула под потолок десяток сияющих сфер. В комнате стало ослепительно светло. Тёмный раскладывал на лавке явно хирургические инструменты.

– Шевелись, – он вытащил белую рубашку и зеркало, поставил его на лавочку. – Давай, бинты организуй. Смотреть на меня сейчас необязательно.

С ледяным спокойствием тёмный надрезал скальпелем кожу под прорастающим зубом, над ним, взялся за жуткого вида плоскогубцы.

Зажав рот ладонью, отвернулась, добралась до своей сумки и вытащила первое попавшееся платье, направилась в спальню. У порога не выдержала, обернулась: тёмный медленно вытаскивал из плеча блестящую от крови кривую палку. В глазах потемнело, выскочила в спальню…

Опомнилась уже внизу, когда стояла босая в одном тонком платье перед хозяйкой постоялого двора и срывающимся голосом просила:

– Бинт, мне нужен бинт, там у моего… рана вскрылась, перебинтовать надо.

Огарок в руке хозяйки подрагивал. Из подсобного помещения вышел коренастый, ниже её на полголовы, моложавый хозяин, ему я повторила просьбу чуть более внятно. Тогда и жена его опомнилась:

– Может, лекаря позвать?

Вспомнила растущую из раны штуку, замотала головой:

– Нет, там не страшно, просто… просто, – во рту стало солоно, – пугливая я.

Я честно пыталась сосредоточиться на жадном взгляде хозяина на мою грудь, пока жена копалась в сундуке, но думала о том, что когда-то покусанные люди умерли из-за проросших в них зубов.

О том, что магия только ухудшит дело.

Если не магия, то что поможет?

А если тёмный снова пропустит осколок? Он же словно не чувствует ничего, вот так прорастёт в нём во сне, и поминай, как звали… Тьма! До сих пор не узнала его настоящего имени.

– Держите, – женщина вложила мне в руки два мотка бинтов. – Наверное, надо какую-нибудь мазь? Горячей воды?

– Н-не знаю, – прижала бинты к груди. – Он не просил.

Женщина подхватила меня под локоть и повела к лестнице:

– Давай-ка я с тобой поднимусь. Молодая ты ещё, глупая.

Что-то мне подсказывало, что тёмный, невозмутимо вырезающий из себя ветвистую хрень – зрелище не для посторонних. Хотела отказаться, но – хозяин. От него исходили волны желания, а мне надо торопиться.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, – я поспешила наверх, выпадая из поля его мечтаний зажать меня в углу коридора на втором этаже.

– Где же это господин Бейл поранился? – лепетала хозяйка, подталкивая меня под поясницу.

– На нас бандиты напали в дороге.

– Ох. – Она дёрнула меня, заглядывая в лицо. – И сильно господина Бейла ранили?

А глаза с вертикальными оркскими зрачками просто на мокром месте. Внимательнее оглядела женщину в дрожащем свете огарка: выбивающиеся из-под чепца волосы чёрные, грудь высокая, да и на лицо она скорее не женщина – девушка, просто старше кажется из-за невзрачной одежды.

– Сильно? – хозяйка меня дёрнула. – Точно лекаря не надо? А то я мужа пошлю…

– Не надо, – я поторопилась к комнате, уверенная, что хозяюшка запала на тёмного.

А уж как она рвалась внутрь, как рвалась, мне пришлось встать в дверях, а она заглядывала через моё плечо и всё звала:

– Господин Бейл, вы как там? Вам лекаря позвать? А?

– Нет, не надо, – глухо отозвался тёмный. – Всё не так уж плохо.

Страшно представить, что тогда в его понимании плохо! Хозяйка чуть не подпрыгивала:

– Вы уверены?

– Да.

– У меня отец ветеринар, я ему помогала. В ранах смыслю я, разрешите войти, – она злобно уставилась на меня.

– Мой мужчина, – процедила я едва слышно.

Она насупилась – и продолжила:

– Господин Вейл, а дайте посмотреть, может, всё же помогу…

– Лучара, не надо. – От мурлыкающих интонаций тёмного у меня задрожали колени, а хозяйка покраснела. – Идите, отдохните, а завтра утром я спущусь в зал, и вы сможете убедиться, что я в полном порядке. Идите, Лучара.

Я сложила руки на груди, хотя с бинтами это было неудобно. Хозяйка стояла передо мной покрасневшая и дрожащая. Я, кажется, тоже. И что это тёмный с нами творит?

Что-то звякнуло, я толкнула хозяйку в плоскую грудь и захлопнула дверь.

Собираясь высказать всё, что думаю о всяких неблагоразумно заигрывающих с хозяйками постоялых дворов, я решительно прошагала во вторую комнату – и зажала рот ладонью.

Тёмный сидел перед стоявшим на лавке зеркалом, правое плечо и грудь были основательно исполосованы скальпелем, раны явно расковыряны. В данный момент тёмный что-то сосредоточенно прищипывал длинными узкими плоскогубцами. На бледном лбу блестел пот. Тёмный вообще был страшно бледен, на валявшейся рядом рубашке алели пятна, по полу растекалась лужица крови.

– Только в обморок не падай, – глухо велел тёмный. – Бинты положи и проваливай.

– Т-ты?

– Плохо. Сам дурак: нужно было сутки не колдовать вообще, а я…

– Так это из-за магии?

– Ну… – тёмный поморщился, в плече у него что-то чмокнуло, хрустнуло, и он стал медленно тянуть плоскогубцы, цедя сквозь стиснутые губы: – Мелкие. Осколки. Разрушаются. Но. С. Подпиткой. Магией. И. Они. Прорастают.

Так, ладно, поняла: он сам идиот – знал, что так может быть, но рискнул. И всё равно его как-то жалко. Сдерживая тошноту, уложила бинты на край лавки. Отскочила к двери и уставилась на косяк. И пусть не видела, но слышала, что тёмный делает. Принялась скрести деревяшку ногтями:

– Тебе больно?

– Сейчас? Нет.

– Почему?

– Заблокировал болевые импульсы ещё в бою, подстраховался на случай, если зубы вырезать придётся.

– Практичный, – нервно хмыкнула. – А потом почему блок не снял?

– А тебя были травмы серьёзнее укуса пресветлого?

– Мм, – подняла взгляд к потолку. – Лодыжку подвернула как-то раз.

Что-то покатилось по полу, но я не осмелилась повернуться, лишь сильнее стала царапать косяк. Тёмный уточнил:

– Обезболивающие заклятия на неё накладывала?

– Да, до самой поправки.

– Тогда. Ты. Должна. Понимать. Меня.

В самом деле глупый был вопрос: кому хочется постоянно испытывать боль? Только… облизнула губы:

– А у тебя кожа уже гладкая стала. Раны-то заросли. Магией пользовался?

– Склеил края чёрной смолой, кожу подлечил зельем регенерации – без магии лучше не залатаешь.

– То есть всё это могло разъехаться от резкого движения?

Вспомнила, как этот придурок (иначе не назовёшь) сражался с бандитами – меня даже передёрнуло. Тёмный возразил:

– От очень. Резкого.

Прижалась лбом к косяку:

– Ты идиот.

– Мм… и что заставляет так думать? Ещё часов пять – и я был бы как новенький. В экстренном случае использовал бы магию, а потом сел вырезать проросшие зубы. И хотя нам придётся задержаться здесь на день или два, в целом дело идёт неплохо: господа Бейлы обрастают историей и знакомствами, на которые мы сможем сослаться по приезде в Сорту.

– Это так важно?

– Чем меньше людей тебя знает, как надёжного человека, тем меньший вес имеют твои слова, обещания. – Тёмный отдышался, он вообще часто дышал. – И тем подозрительнее кажутся твои действия.

Ковыряя ногтем косяк, глянула на тёмного: он бинтовал плечо. На сероватой ткани проступала кровь. Тихо спросила:

– Смолы не осталось?

– Приберегу её для полевых условий: мы же в городе, лучше обойтись более мягкими средствами. Всё равно хочу дождаться результатов поездки Противостоящих к нашим лесным друзьям.

– Так, вернёмся к чёрной смоле: она, значит, не мягкое средство?

– Эм, ну, собственно, из-за неё я и продолжал блокировать болевые импульсы, – тёмный бодро обматывался, – жжёт калёным железом. Редкостная дрянь. И реакцию притупляет.

– Тёмный, ты… ты…

– Я-я, – он посмотрел на меня потемневшими глазами, грудь часто вздымалась. – Давай-ка помоги, чего встала.

– Ну не лежать же мне.

Так мной командовать могли только Эсин, старшие братья и сёстры в случае, если я сильно проштрафилась, и любовники. Тёмный не относился ни к одной из этих категорий, но почему-то я приблизилась, встала на колени, почти вмазавшись в лужу крови, и приняла из ледяных рук валик бинта.

– Так, под рукой давай, через спину протяни, – командовал тёмный, указывая левой рукой, утирая проступавший на висках пот. – Потуже… посвободнее… ниже… осторожнее… через верх… сюда…

Оказалось не так уж и сложно, хотя жутко касаться холодной побелевшей кожи. На повязке под ключицей проступала кровь. Глядя на пятно, заметила:

– Мне кажется, это неправильно. В смысле – кровь. Бинт – он же должен её полностью остановить, иначе она будет течь сквозь него… разве нет? – Подняла взгляд на бледное, заострившееся лицо тёмного.

– Я потерял много крови, сейчас она сворачивается не так быстро…

Колену стало влажно. Даже не глядя вниз, поняла, что встала в кровавую лужу.

– А если не твоей смолой, а чем-нибудь другим? – От бледности тёмного было не по себе. – Какие-нибудь заговоры…

– Магию нельзя, – он потрепал меня по голове. – Успокойся и дай мне проспаться. Сон лучшее лекарство, знаешь. – Опершись на лавочку, тёмный медленно поднялся, и взгляд поплыл, затуманился. – Но я не гордый, если предложишь плечо – с радостью обопрусь.

Вот чего-чего, а радости в нём не было ни грамма. Когда встала, тёмный ощутимо навалился, часто, щекотно дышал в висок. Как-то это странно было по внутренним ощущениям, хотя не знаю, что именно. Может, необычность ситуации… в груди было тяжело. Я покосилась на скамейку с забрызганным зеркалом, потемневшие инструменты, рубашку в пятнах, застывающую лужу крови… и раскупоренные флаконы.

Чем-то тёмный лечился.

Мы с трудом протиснулись в проём. Через несколько шагов тёмный потянулся вперёд, почти падая, упёрся коленом в кровать. С закрытыми глазами он балансировал между мной и койкой.

– Пожалуй, раздеваться не буду.

Не самое удачное решение, если учесть, что штаны сбоку пропитались кровью. В приступе доброты предложила:

– Давай помогу.

Тёмного передёрнуло. Надеюсь, не из-за моего предложения. Сдвинув одеяло, он уселся. Не открывая глаза, склонил голову на подушку – он был её белее!

– Давай лекаря, а? – сипло прошептала я.

– Чтобы он потыкал меня диагностическими кристаллами? А потом будут лишние вопросы, – бормотал тёмный, левой рукой расшнуровывая штаны. – Нет, ну его, я лучше посплю…

Ухватилась за штанины, потянула, они неожиданно легко соскочили, я шлёпнулась на пол, и тёмный залез под одеяло. Не открывая глаз, он поелозил, подтыкая его со всех сторон, пока не оказался в коконе, из которого торчала лишь голова – и застыл.

Если бы не частое дыхание, он был бы точь-в-точь покойник.

Дыхание выравнивалось.

Замедлялось…

Наконец я встала, задумчиво посмотрела на штаны: и что с ними делать? Сдать хозяйке в стирку? Тогда точно визита лекаря не избежать. Посмотрела на тёмного: он не дышал.

Я его не чувствовала. И магией проверять было страшно: вдруг ещё кусок зуба остался, начнёт расти…

Выронила штаны, вдохнула и выдохнула: «Как-то же можно проверить без магии… как-то обычные люди проверяют… а, да», – сходила за зеркалом. Протёрла его этими самыми штанами и приложила к холодным губам тёмного…

Глава 15

Только убедилась в наличии у тёмного дыхания, началось веселье: сначала хозяйка гостиницы пыталась всучить для него тёплое вино с пряностями, потом притащился лекарь, опять хозяйка, затем хозяин заглянул уточнить, не собираюсь ли я ему оставить труп, снова хозяйка.

– Ради Света, не пускай их сюда, я эти раны не объясню, нельзя их лечить обычными методами, – бормотал полудохлый труп при наплыве посетителей, а им сипло отзывался: – Да живой я, живой, дайте поспать.

И спал так, что я то и дело проверяла зеркалом дыхание. Ни один мужчина не доставлял мне столько хлопот.

«И чего переживаю? – сидя на постели, я смотрела на лицо тёмного, слишком белое в свете магического огонька. – Если умрёт, с чистой совестью вернусь к

Эсину…»

И всё же было страшно, я опять приложила согретое ладонями стёклышко к бледным губам. Оставшийся на поверхности налёт едва просматривался.

Может, стоило впустить лекаря?.. Впрочем, лекари используют магические приспособления, лекарства с примесью магии… Уткнулась лбом в ладонь: нужно довериться тёмному – он лучше знает, как себя лечить.

Только он выглядел натурально мёртвым. И я его не чувствовала – как обычно, но… Осторожно положила ладонь на холодный лоб и ощутила пульсацию жизни под обескровленной кожей.

Распахнув потемневшие глаза, тёмный сипло велел:

– Убери руку.

Отдёрнула:

– Почувствовал мою магию?

– Да. – Он закрыл глаза. – Спи.

И снова погрузился в похожий на смерть сон. И как мне спать? Ведь если ему станет совсем плохо, кто поможет, кроме меня? Негодуя на это вопиющее пренебрежение здоровьем, спрыгнула с кровати и прошлась по спальне.

На мои гневные взгляды тёмный, само собой, не отреагировал.

Клопов на него натравить было бы в высшей степени негуманно, да и не хотелось уже пакости ему строить.

Снова прошлась по спальне. Взглянула на чёрный проём во вторую комнату.

Вещи тёмного.

Движением руки разожгла в комнатушке магический свет, зашла… Если тёмный умрёт, все решат, что я его здесь прирезала: брызги крови, лужа… Причём резала с особой жестокостью разнообразными инструментами… Мрак.

Отвернулась от лавки со следами «преступления» и на немного дрожащих ногах подошла к сумкам. По моей памяти они должны быть больше. Неужели и в этот раз тёмный припрятал часть вещей?

Обуреваемая дурным предчувствием, стала разбирать его пожитки: добротная одежда и обувь, чистая бумага, в спешке сунутые под неё листы со следами крови. Часть была исписана непонятными символами, очевидно, так выглядел тёмный алфавит. Рассеянно перебирала их, пока не наткнулась на написанное… храмовым языком светлых:

«Инверди, я рассмотрел твои доклады и по-прежнему считаю, что ты надумываешь. Эсси дал исчерпывающее объяснение всем перестановкам, я не вижу в них ничего подозрительного. В любом случае у него просто не хватит сил причинить мне вред. Даже ты не видишь у него таких возможностей.

Инверди, прошло так много лет, Эсси признал свою неправоту, а ты отомстил ему своей успешностью. Даже если он утратит моё доверие, твоя победа не станет полнее. И это никого не вернёт. Вспомни, как вы сражались спиной к спине, вспомни о единой крови, о том, что мы должны держаться друг за друга, что только вместе мы можем противостоять общему врагу, и прости. Мы пришли сюда ради жизни, а не ради войны.

Жду тебя на весенние игры, на этот раз отговорки не принимаются.

Крепко обнимаю, Кьяри».

Сердце тревожно стучало в груди, в животе скручивало от дурного предчувствия. Инверди? Эсси? Кьяри? Кто это?..

Меня прошибло потом: Его Светлейшество, главу всех светлых мира, зовут Кьяриландри… Это его письмо? Откуда у моего тёмного послание Светлейшества? Кому оно адресовано, о ком?

Может ли тёмный это прочитать?

Теоретически письмена каждого из орденов могли читать лишь его члены, секретность поддерживалась двумя уровнями защиты: индивидуальные особенности языка и шифровка заклинанием. Только посвящённые второго уровня, уже знавшие алфавит, получали благословение местных глав ордена, после чего могли постичь смысл написанного.

Руки дрожали. Дурное-дурное предчувствие рвало душу.

Кьяри… это ведь не обязательно Его Светлейшество Кьяриландри, ему даже в личной переписке неприлично именоваться сокращённо.

Эсси – первая мысль, конечно, о Эсине, но на моей памяти никто не сокращал Эсиндериаль до Эсси, и эта сдвоенная «с»…

Инверди – не припоминаю среди пресветлых кого-то с таким именем, с таким возможным сокращением имени. «Рассмотрел твои доклады» – доклады Его Светлейшеству могли посылать очень многие члены ордена. Но мог ли посылать их мой тёмный? С какой стати? Конечно, можно обратиться к нему «Инверди» и по реакции прикинуть, его это имя или нет, но тогда он догадается, что я прочитала письмо, а если эта информация очень ценна, меня и убить могут.

Ещё раз перечитала.

Даже если это копия письма Его Светлейшества, почему она здесь?

Ко мне, сопровождаемое трепетом и страхом, пришло запоздалое осознание: следователь девятого уровня посвящения – человек в своём ордене явно высокопоставленный. И его послали расследовать дело, в котором могут быть замешаны пресветлый и претёмный Сорты – то есть он… совсем не простой следователь.

Сердце страшно заколотилось. Я подскочила, прижала бумаги к груди.

Села.

С кем меня Эсин отправил, а? Я же такому ничего не могу противопоставить, кроме сексуальной привлекательности, к которой тёмный равнодушен.

Или я накручиваю, а тёмный просто должен передать копию письма?

Рассеянно стала листать дальше.

Через пару страниц обнаружилась узкая полоска бумаги с небрежной надписью на светлом языке:

«13 покинул Самран, задание в Хланри (доставка кристаллов). 7 собирается на лечение в Лур. Птица в гнезде. Ожидается прибытие комиссии главного».

Может, тёмный должен лишь передать эти послания кому-то ещё, но почему они лежат в его собственных письмах так, словно он их читал?

Неужели тёмного благословил кто-то из пресветлых? Но как? Зачем?

Кто из светлых мог писать тёмному о делах в Самране? Тринадцать, семь, птица – о ком это?

Ужас стискивал горло: если тёмный может читать наш язык – это угроза всему ордену, нашим секретам, власти. Особенно это опасно в нашей стране, где светлые и тёмные равноправны и до сих пор не добились доминирования одного из орденов.

Что мне делать?

Уняв бешеный перестук сердца, продолжила изучать бумаги.

Среди оставшихся пяти листов оказалось письмо на общем языке:

«Многоуважаемый Вейлеран!»

Это точно моему тёмному писали!

«Благодарим за предоставленную информацию о месте пребывания еретиков. К сожалению, они покинули убежище до появления следователей. Следы ведут на тракт, в сторону Самрана».

Еретики… те мужчины, жаждущие уничтожать Гранографы – и в Самран! Там же Эсин, он, он… Подскочила, меня переполнило желание мчаться домой, предупредить, уговорить уехать из города – что угодно, только бы Эсин не оказался в грани, только бы с ним ничего не случилось.

Но, чуть успокоившись, сообразила: в Самран сообщат об угрозе и предпримут меры (туда посторонним в принципе трудно попасть), Эсин куда умнее меня и не станет колдовать в грани, а я… буду скорее обузой, не говоря о том, что Эсин отправил меня на это дело, и я должна выполнить его приказ.

Собрав волю в кулак и запретив думать о побеге в Самран раньше, чем исполню все поручения, продолжила читать:

«Мы принимаем ваше предложение. Преступник был осмотрен светлыми целителями, они подтвердили, что с такими ранами он сможет выбраться из трупной ямы и некоторое время двигаться. Он уже мечен и доставлен на место, после получения этого послания просим вас снять с него заклятие искусственной смерти.

Копии отчётов о наблюдении за объектом будут отправляться претёмному Аора.

С пожеланиями скорейшего выздоровления, Дохарион, зрячий Аора».

Зрячий – в иерархии Противостоящих то же самое, что пресветлый у нас.

Мой тёмный… личность активная, таким людям какие-то предложения делает. Интересно, упомянутый преступник случайно не из напавших на нас бандитов, о потере которых тёмный так сокрушался? Если из них, то почему сокрушался? Надеялся угрызения совести у меня вызвать? У меня её, по общему мнению, нет.

Раздумывая о глупой скрытности тёмного, сложила листы в прежнем порядке и продолжила осмотр вещей: походная чернильница, набор перьев, бальзамы и мази, мыло, флакон сладко-пряной смеси ароматных масел. Мешочек соли, деревянная коробочка со специями. Всего двенадцать серебряных и мелочь медью. Набор метательных ножей. Кремень. Кинжал с серебряной рукоятью и чеканным изображением вепря и полустёртым клеймом. Точильный камень. Десять перстней с изумрудами, рубинами, топазами, ониксом…

Кроме писем, ничего примечательного.

Интересно, Эсину они нужны? Переписать?

Зевнула и вдруг осознала, что страшно устала.

Эсин не просил в пути шпионить за тёмным и фиксировать его переписку. Но тогда речи не шло о достойных и угрозе Гранографам, о письмах светлых. Возможно, в нынешней ситуации Эсин захотел бы узнать о моих находках.

С другой стороны, Эсин всегда говорил делать только то, что он сказал, и не заниматься самодеятельностью, а раз он не велел ничего переписывать…

Позёвывая, аккуратно уложила вещи тёмного в сумки, потянулась.

Вернулась в спальню. Магический огонёк над постелью почти погас, в сумраке ярко выделялось белое лицо тёмного. Жутко. Взяла с покрывала зеркало и приложила к освобождённым от края одеяла губам.

Дыхание определённо было, поживее прежнего. Легла рядом, сложила руки на животе.

Как же всё это странно.

И письма. И тёмный рядом… конечно, мне доводилось из любопытства и по просьбе Эсина спать с тёмными, но этот просто нечто.

Повернулась на бок. При более внимательном рассмотрении отметила, что лицо тёмного, при всей бледности, больше не выглядело заострённым. Эх, посмотреть бы на рану… Села, осторожно потянула край одеяла с шеи, груди… По белой коже под серый бинт тянулись вздувшиеся тёмные вены. Пятно засохшей крови на повязке казалось чёрным. Не знаю, как должна выглядеть рана, но эта казалась какой-то… противоестественный.

Может, в нём снова что-то прорастает? Заставила огонёк спуститься к плечу тёмного: вены вздувшиеся, но целые, ничто из них не выпирало. Наклонилась ещё ниже: вокруг бинтов точно ничего не лезет.

А под ними?

Провела пальцем по краю бинта, подсунула ноготь, осторожно-осторожно потянула… В ране ползали чёрные букашки с красными точечками глаз.

Подавившись криком, слетела с кровати и прижалась к стене. Сердце билось в висках, глубоко вдохнуть я не могла.

Что за хрень? Какая-то разновидность зубов? Секретные лечебные заклинания тёмных?

Оно не заразно?

Вот Тьма!

Вспомнила, как в разрезанной плоти что-то копошилось, передёрнулась.

Что делать-то?

Шум поднимать?

Тихо ждать, что из этого выйдет?

Сглотнув, подошла к кровати. Внутри стало как-то тревожно: а вдруг мелкие твари на меня перекинутся?

– Т-тёмный, – жалобно позвала я. – Т-тёмный… Тьма тебя побери… – Перешла на рык: – Тёмный.