Текст книги "Соблазнение строптивого (СИ)"

Автор книги: Анна Замосковная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Опять текли слёзы.

Я лежала во тьме, почти не чувствуя тела, слепо надеясь, что тёмный поблизости, ведь даже самый сильный маг может перекинуть визуальное послание лишь в пределах небольшого города, а я…

Я ведь умираю.

Эсин не поможет.

Я одна.

Он обещал всегда меня защищать, а я… одна.

И его нет.

Он меня спас, он был рядом, когда я наконец заговорила, когда пошла на первый урок, когда впервые села на лошадь, при первом моём колдовстве, на посвящении, это он объяснял мне физиологию женщин, когда я стала достаточно взрослой, он успокаивал меня в приступах повышенной чувствительности, когда сходила с ума от полных желания мыслей окружающих, он нёс меня к лекарю, когда я, сбегая с урока, подвернула лодыжку, с ним был мой первый раз, он нашёл мне первого после себя любовника и держал меня за руку при знакомстве, он защищал меня от нелестных замечаний и помог обзавестись первым банковским счётом, он проводил через все уровни посвящения и утешал, он… был всегда, и вот теперь, когда я умираю, его нет рядом.

Как такое возможно?

Почему Эсина нет?

Почему он не разобьёт эту тьму своим ослепительным светом?

Дверь отворилась, тьму разрезал тусклый оранжевый свет.

– …уж как она кричала, господин Бейл, – причитал хозяин гостиницы.

Влетевший внутрь тёмный со свечой остановился надо мной.

«Помоги», – хотела сказать я, но язык камнем лежал во рту.

Надо сосредоточиться и вынудить кристалл создать надпись, но мне так хотелось плакать и кричать, что я, едва уловив кристалл, теряла концентрацию.

Отставив свечу на стол, тёмный крикнул:

– Неси светильники! – и навис надо мной.

– Она… она… узнала, что вы изменили ей, – лепетал хозяин. – Уж так причитала, так рыдала…

Потемневшие глаза тёмного сузились, сдвинулись брови. Наконец я достаточно сосредоточилась, и кристалл помог создать перед тёмным тусклую надпись:

«Ярская трава ОН».

Тёмный выдохнул. Выпрямился:

– Мне кажется, с ней что-то не так, какой-то приступ.

Краем глаза видела, что его лицо расслабилось, взгляд поплыл. Хозяин бормотал:

– Она и внизу беспорядок устроила. Все ведь полки в подсобке перевернула, тока-тока убрал.

– Расстроилась, говорите, из-за моей измены? – Тёмный пошёл на хозяина гостиницы. Тот отступал. Оба исчезли из поля моего зрения. Голос тёмного был ужасающе мягким: – Лекаря надо позвать.

Глухой звук удара, падение тела. Приблизился свет. Тёмный возник надо мной, отставил свечу, обхватил лицо ладонями и заглянул в глаза:

– Всё хорошо, лежи и спокойно дыши. Он и жену отравил, она совсем плоха, я к ней.

И ушёл.

Натурально ушёл, оставив меня одну в открытой комнате, озарённой свечой и тусклым светом из коридора.

О чём тёмный вообще думал?

Я умираю между прочим!

Какая хозяйка гостиницы, когда я сейчас умру?

Да он… он… Да его убить мало!

Вот вернётся, вылечит – и я его придушу.

Спокойно дыши – это как, когда ты умираешь?!

Тёмный!

Тёмный!

Скотина ты безмозглая!!!

Ну почему я не могу высказать ему всё в лицо?! Почему какая-то хозяйка гостиницы, которую он едва знает, важнее меня? В конце концов он же должен вернуть меня Эсину в целости и сохранности, а он… он… Хлынули слёзы, я жалко всхлипнула.

Тёмный, это нечестно – бросать меня на пороге смерти.

Эсин не смотался бы к какой-то хозяйке гостиницы.

Эсин бы помог мне – как-нибудь. Да он бы всех тёмных города на ноги поднял, чтобы меня лечили, а этот – этот наверняка мог позвать кого-нибудь на помощь ей и заняться мной.

Дышать он велел – да знал бы он, как тяжело дышать, когда мышцы цепенеют!

Пока я дышала, гнев помогал справиться с ужасом.

Представлять, как луплю тёмного палкой, приятнее, чем думать о собственной смерти.

Месть будет страшна! Ну, тёмный, ну погоди! Живьём закопаю, кастрирую гада бесчувственного. Пальцы сломаю и нос красивый расквашу. И всем девицам по пути буду говорить, что он срамными болезнями страдает и не лечится!

Да я его… Эсину на него пожалуюсь!

Только бы не сдохнуть в этой проклятой гостинице!

Только бы, будь этот тёмный неладен, выжить.

Дышать.

Я должна дышать, чтобы гадёныша этого кастрировать.

Да, для мести надо как минимум выжить, так что буду дышать – и никакой яд мне не указ!

Я дышала.

Из коридора не доносилось ни звука.

Хоть бы Гур, что ли, заглянул – он бы меня к тёмным на лечение отнёс, хозяин же говорил, храм поблизости.

Тёёёмный, ну где ты там?

Сердце снова вырывалось из груди.

Сколько я лежала так?

Как долго проклинала предателя тёмного?

Кажется, прошла вечность, а я всё дышала, представляя, как бегаю за тёмным с ножом, душу, бью – я определённо должна выжить.

И закопать тёмного, чтобы знал, как меня одну бросать. Представляя, как сжимаю его горло, я даже кулаки стиснула.

Скотина он!

Опять полились слёзы, щекотно скапливались в ухе. Ненавижу! Рука дёрнулась.

Я дышала.

Тело было словно чужое, но после долгих усилий мне удалось пошевелить пальцами. Сильнее напрягшись, я даже смогла сдвинуть руки.

Так.

Если тёмный не идёт меня спасать, надо добраться до него – чего не сделаешь ради выживания.

Задыхаясь от напряжения, я повернулась на бок. Приподнялась. Сердце билось в горле, перед глазами плыло, конечности дёргались, точно привешенные на верёвочках, но я смогла сесть.

Так.

Тёмный – я должна его найти и…

Онемевшей рукой стиснула подушку.

Убью пса неблагодарного!

Я о нём беспокоилась, а он… он… я ему бинт принесла, а он меня спасать не хочет.

Покачнувшись, встала. Стояла как-то скособочившись. Но сейчас не до красоты – потащилась к светлому прямоугольнику двери.

Шаг за шагом – представляя, как убиваю тёмного. Какого он там застрял? Я тоже нуждаюсь в помощи!

Хозяин раскинулся в коридоре. Ничего, и до него доберусь – сразу после тёмного.

Шатаясь и проклиная всё на свете, добралась до лестницы, чуть не кубарем свалилась с неё – чудом не вывалившаяся из судорожно сжатой руки подушка пришлась кстати – и побрела дальше, не очень представляя, куда мне надо, но просто двигаясь.

В мёртвой тишине первого этажа послышался голос.

Слов не разобрать, но интонации утешительно-бодрые.

Тёмный, гад. Пальцы судорожно сжались на подушке.

Поковыляла на голос. Дыхания не хватало, но я миновала коридор и вошла в аккуратную спаленку.

Бледная хозяйка лежала на массивной кровати, влюблёно глядя державшего её за руку тёмного.

Тёмный неблагоразумно сидел спиной ко мне.

– Лучара, – мурлыкал предатель. – Всё образуется. Сейчас я закончу удалять яд из вашего тела…

Подняв подушку, со всех сил обрушила её на голову гадёныша. Увернувшись, он выхватил её и подоткнул под бедро, снова накрыл ладонью лежавшую в его руке руку хозяйки. Та продолжала смотреть на него так, словно меня рядом не было.

Тяжело дыша, я смотрела на голову тёмного в ореоле света тройного подсвечника.

Мало того, что умирать бросил, теперь ещё и игнорирует…

Убью.

Замахнулась, тёмный резко обернулся, дёрнул меня за запястье и повалил на постель. Пока я переводила сбившееся дыхание, он держал хозяйку за руку. А я… меня просто разрывало от ярости. Приподнявшись на локте, стукнула тёмного по плечу. Хозяйка не сводила с него зачарованного взгляда.

– Лучара, – ласково обратился тёмный. – А теперь спите.

Женщина покорно закрыла глаза.

Тёмный посмотрел на меня. Резко захотелось спрятаться подальше, но я собрала остатки сил и ударила тёмного в лицо, он перехватил моё запястье, потянул. Из лёгких выбило воздух – я оказалась на плече тёмного.

Одной рукой он крепко держал меня за ноги, в другой стискивал подушку. Я задыхалась, слёзы капали, руки казались тяжёлыми, но я снова и снова стукала тёмного, уносившего меня наверх.

– Как… ты… посмел, – шипела я неслушающимся языком. – Ты меня бросил… ради неё… ты… я… ты… ушёл…

С каждым ударом мне будто возвращалась часть прежней силы.

– Ты должен был остаться со мной! – отчаянно стучала я. – Со мной! Со мной!

– Ну что за эгоизм!

– Со мной!

– Избалованная девчонка! – тёмный перешагнул через руку хозяина. – Я не мог оставить её умирать ради твоей прихоти!

Мы входили в дверь, я отчаянно молотила тёмного по хребту:

– Ненавижу тебя! Ненавижу! – захлёбывалась рыданиями, меня трясло, но я не могла остановиться. – Ненавижу! Ненавижу! Уйди!

Ужас сжимал и разрывал внутренности, хотелось бежать, кричать, бить и царапаться, виски лопались от рёва стучавшей в них крови.

– Ненавижу! – меня захлёстывало яростью. – Отпусти! Отпусти!

Свалив меня на кровать, тёмный резко взгромоздился на мои ноги. Я отчаянно ими сучила, лупила руками, пытаясь оцарапать бледное лицо, встрёпывая чёрные пряди.

Перехватив запястья, тёмный придавил их к постели, его ненавистно-прекрасное лицо оказалось близко-близко. Извиваясь, задыхаясь, обливаясь слезами, я закричала:

– Отпусти!

Меня ломало, по мышцам пробегали судороги, где-то внутри я понимала, что делаю глупость, но здравый смысл разрывало шквалом ослепительных неведомых убивающих чувств.

– Лила, успокойся, – прорычал тёмный, обжигая дыханием мои губы.

Стало невыносимо страшно, я оцепенела, только сердце истерически сбоило в груди. Его гул заглушал все звуки. Ужас сводил с ума, мешал дышать, словно внутри разрасталось что-то огромное и убийственное.

– Отпусти, – прохныкала я.

Тёмный отстранился от лица, но не отпустил. Всё затопило слезами, ладони тёмного жгли запястья, меня затрясло, что-то огромное в груди, кажется, было рыданиями. Да что со мной? Я не могла избавиться от мысли, что тёмный бросил меня ради кого-то, и меня снова захлёстывали ярость и ужас.

– Лила?

Попыталась высвободиться, но тёмный легко меня удерживал.

– Отпусти, отпусти, – отвернулась, попробовала спрятать залитое слезами лицо за рукой, но не получилось. – Отпусти, скотина.

– Что случилось?

Будто не догадывается! Или совсем из-за той полуорчихи разум потерял? Всхлип вырвался из груди.

Всё это очень и очень неправильно.

– Лила, я вижу, что тебе плохо, но если не объяснишь, в чём дело, помочь не смогу.

Одуряюще хотелось его ударить, просто ударить, чтобы ему было больно, очень-очень больно.

– Лила…

– Ненавижу, – снова попыталась закрыть лицо.

Ужасно ведь сейчас выглядела, наверняка покраснела и нос распух.

– Ненавижу…

– Да что случилось?

Задыхалась, всхлипывала, пыталась выдавить, но снова задыхалась. Внутри бушевал ураган. Снова и снова пыталась произнести дрожащими губами, еле прошептала:

– Ты… меня… бросил…

– Нужно было срочно помочь Лучаре, – мягко отозвался тёмный. – Ещё пара минут промедления – и она бы умерла.

– А я? – всхлипнула, снова вся задрожала от осознания, что он оставил меня умирать ради другой.

– Что ты? Ты уже не маленькая девочка, вполне могла одна полежать. Всхлипывания стали меня сотрясать, душить со всё большей частотой.

– Ну тихо, тихо. – Пальцы тёмного разжались. Он слез с меня и потянул к себе, крепко-крепко обнял. – Ты что, испугалась?

Как я могла не испугаться? Он что, совсем идиот?

Тёмный поглаживал меня по спине, а я, вместо того, что бы жестоко убивать, плакала в его объятиях. Он нежно попросил:

– Не бойся, это всего лишь ярская трава, паралич быстро проходит, сама же убедилась.

Я ещё плакала, плакала и плакала в его руках, а потом до меня дошло.

«Всего лишь» ярская трава – сильный яд! Как о ней можно выражаться так пренебрежительно?

И почему я до сих пор жива?

Тёмный меня не лечил.

К хозяйке гостиницы рванулся так, что ясно: ярская трава отнюдь не всего лишь способ обездвижить человека.

Почему ярская трава меня не убила?

Откуда тёмный знал, что отравление закончится для меня только кратковременным параличом?

Что всё это значит?

Глава 19

Меня лихорадило, тёмный гладил по спине, его встрёпанные волосы щекотали мой нос. Сердцебиение постепенно замедлялось, но в мышцах оставалась тяжесть, время от времени с ресниц срывалась слезинка.

– Ты не знала, что ярская трава тебя не убьёт? – прошептал тёмный.

По спине побежали мурашки, коротко кивнула. Пальцы тёмного соскользнули с ткани платья на шею, добрались до затылка. Стало нечем дышать. Тёмный сдвинулся, его дыхание коснулось уха, голос окутал бархатом:

– Прости, мне следовало на всякий случай об этом упомянуть.

Ну зачем он извинился? Меня затрясло, слёзы побежали быстрее. Уж не заболела ли я?

– Почему ярская трава меня не убила? – стиснула рубашку тёмного. – Почему?

Я ведь точно знаю, что маги уязвимы к ядам, как и прочие люди и орки. Даже тёмные в случае отравления спасаются обычным колдовством, а не окажись рядом кристалла – умрут как миленькие.

– Какая-то природная особенность, – пожал плечами тёмный. – Точнее объяснить не могу, но можешь ничего не бояться, кроме яда песчаной змеи, скорпионов, красной лягушки, цианидов в очень больших дозах. И яда обитателей граней, разумеется. Лучше расскажи, с чего вдруг наш любезный хозяин ополчился на тебя? Как я понял со слов… Насколько я понял, он жаждал, чтобы я растил его бастарда. Твоя смерть как-то не вписывается в этот план.

Воспоминание о жадном мерзавце обожгло гневом:

– Он пожалел каких-то семьдесят золотых!

– Лила, ты и его ограбила?

– Он сам виноват, – меня захлёстывало негодованием, пальцы сжимались. – Явился ко мне в постель, поимел, а потом не захотел отдать деньги.

– Лила, если собираешься этим зарабатывать, то оплату надо оговаривать заранее. Тогда недовольных клиентов…

Треснула кулаком в его грудь.

– Не издевайся, – прорычала в ключицу. – Он надеялся меня изнасиловать.

– Опрометчиво.

– Ну я решила ему подыграть, он же тебя задеть этим хотел, вот и сказала, что ты ревнивый, отрежешь ему член, если узнаешь. Я же по доброте душевной скидку на молчание сделала целых тридцать золотых, а он… он меня убить хотел!

– Ничего себе «подыграла»… – прошептал тёмный. – Ты нечто.

– Знаю. – Отстранилась от его груди.

– И от скромности не умрёшь. Лила, – его голос зазвучал как-то странно. – Я понимаю, ты выросла под крылом пресветлого, но здесь не Самран, и для окружающих ты не его подопечная, а слабая безродная девушка. Если захочешь кого-нибудь ограбить, позаботься, чтобы рядом был я – так, на случай непредвиденных реакций. Обещаешь?

Посмотреть ему в глаза не хватило смелости, смотрела на чётко очерченные губы. Внутри всё сжималось, сердце гудело в ушах. Я сипло пробормотала:

– Поцелуй… меня…

Я задыхалась от… не знаю от чего, но внутри был ураган, громы и молнии, холод и огонь.

– Только поцеловать? – улыбнулся тёмный. – Что же сразу не…

Рванулась навстречу его губам и долбанулась носом о его лицо так, что искры из глаз посыпались. Мы отшатнулись друг от друга. Перед глазами плясали точки, нос ломило, я зажала его и склонилась, уткнулась лбом в одеяло. Тёмный глухо признался:

– А я-то думал, ты со столь обширным опытом умеешь прекрасно целоваться.

– Скотина! – рыкнула в ладонь и слепо ударила тёмного. – Ненавижу. Выпрямившись, гневно уставилась на него. Он хитро улыбался:

– Такуже лучше, а то слёзы, сопли. Вещи собирай, мы переезжаем.

– А?

Тут я сообразила, что хозяин так и не очнулся.

Постояльцы тоже почему-то на шум не выбежали.

Под ложечкой засосало.

– А что тут на самом деле произошло? – выдохнула я.

Тёмный почесал затылок:

– Хозяин подсыпал постояльцам сонного порошка, отравил жену, а дальше ты знаешь.

– Ты его убил?

– Да.

– Не понимаю: бандитам ты жизнь сохранил, а ему – нет.

Он помрачнел:

– Бандиты могли вывести меня на интересных людей, а этот – просто бессмысленно жестокий мудак. Вместо того, чтобы предъявить претензии мне, трусливо отыгрался на слабых женщинах. Ещё и постояльцев потравил, совершенно не заботясь о том, можно ли им пить сонный порошок и в каких дозах они его потребили. Не подоспей я вовремя, это было бы преднамеренное убийство с отягчающими обстоятельствами, наказание – смертная казнь. – Тёмный хлопнул в ладоши. – Собираемся.

– Нас будут искать по подозрению в убийстве?

– Не думаю: от удара у него просто остановилось сердце. Ни синяков, ни следов магии. Свидетелей конфликта тоже нет. – Он первый спрыгнул с постели и, прихватив подсвечник, отправился во вторую комнатку. – Наш отъезд будет выглядеть не лучшим образом, но здесь оставаться не следует.

Я смотрела ему в спину, потом на опустевший дверной проём.

Удар, останавливающий сердце и не оставляющий следов… Стоило держаться от этого хладнокровного, невыносимого и опасного тёмного подальше, а я сползла с кровати и пошла в комнатку, переполненную шорохом собираемых вещей и жёлтым светом.

– Вот гад, мог бы и аккуратнее. – Тёмный разглядывал флаконы на просвет. В них копошилась тёмная субстанция с красными глазками, и мне стало нехорошо. – Он их напугал, урод. Несколько погибли…

– Что это за… жучки?

Тёмный стал оборачивать флаконы тканью:

– Секрет тёмного ордена.

– Да брось, – прислонилась к косяку. – Я же знаю, что они лечат, просто любопытно… Например, очень интересно, почему они тебя не сожрали? И почему лечили? Как в принципе они могли что-то полезное делать в ране?

Помедлив, тёмный сказал:

– Их долго дрессируют. Изымают кладку, выводят, учат удалять отмершие клетки и соединять сосуды, мышечные волокна, – он аккуратно складывал рубашки, штаны, письменные принадлежности. – Их слюна склеивает плоть и уничтожает инфекцию. Очень удобно.

– Скажи на милость, как можно дрессировать жуков?

– У них некоторое подобие коллективного разума, такие опытные, как мои, могут действовать без дополнительных магических команд. Правда, когда кто-то из них погибает, им очень грустно.

Тёмному, похоже, тоже грустно, и снова захотелось избить его подушкой: почему ко мне он равнодушнее, чем к этим тварям?

– И где вы их берёте? – напряжённо спросила я.

– А вот на этот вопрос, моя дорогая светлая волшебница, я ответить не могу.

Значит, добывают этих красноглазых в пределах досягаемости светлых, может даже у нас под носом.

Искоса глянув на меня, тёмный стал собирать и мои вещи. А я просто стояла и смотрела. На его руки, действующие быстро и осторожно, разглаживающие складки на одежде, – я бы не смогла так хорошо упаковать вещи. На блестящие длинные волосы, которые он успел привести в порядок. На сосредоточенное красивое лицо.

О чём он думает?

Чего добивается?

Чего хочет?

Смотрела на плотно сомкнутые губы, и сердце билось неровно.

– Лила… – тёмный вдруг замер. – Нам лучше не целоваться.

Сердце пропустило удар. И как же жалко прозвучал мой вопрос:

– Почему?

Рука тёмного взметнулась к волосам, пальцы пробежались по иссиня-чёрным прядям.

– Потому что это будет очень мучительно, – сказал он.

Это уже мучительно: не помню, чтобы за последние лет десять было так же тяжело на душе.

– Поверь моему опыту, – попросил он, – я знаю, когда развлечение может стать чем-то большим.

Я не хотела верить.

– Ты ошибаешься, – сложила руки на груди. – Единственная любовь моей жизни – Эсин. Я просто не выношу, когда меня игнорируют, это сводит меня с ума. Так что подойди, поцелуй, давай трахнемся, и я успокоюсь.

– Прости, эгоистичная ты наша, я больше верю себе, чем тебе. – Тёмный застегнул мою сумку. – На инстинкт самосохранения тоже пока не жалуюсь. Лила… – Он поднялся и заглянул мне в глаза. – Просто поверь, я…

Он дёрнул головой, посмотрел в сторону, будто прислушиваясь. Моё безумно колотившееся сердце заглушало все внешние звуки. Мешки с вещами разомкнулись, пропуская меч, влетевший в руку тёмного, в следующий миг я оказалась на плече.

Тёмный вихрем влетел в спальню, распахнул окно и, крепко меня держа, сиганул вниз.

Тряхнуло, клацнули зубы.

– Господа, – прогремел голос тёмного. – Отпустите его. И Сеть смерти с гостиницы тоже следует снять. Для вашей же безопасности.

Меня пробрало до мурашек. Впрочем, может, причина была не в интонациях его голоса, а в ночной прохладе. Я видела только мостовую и часть тёмного каменного фасада постоялого двора. Повернув голову в сторону от него, заметила человека в беспросветно-чёрном плаще и маске.

И ещё одного, и ещё…

– Похоже, ты больше не в том положении, чтобы командовать, – холодно отозвался незнакомый мужчина.

– Да неужели? – Тёмный стряхнул меня с плеча и развернул.

Человек тридцать в чёрных плащах и масках полукругом стояли возле постоялого двора. Один из них, у крыльца, стискивал удавку на шее упавшего на колени молодого человека, с губ того капала кровь, алые пальцы судорожно когтили торчавший под рёбрами кинжал. Мне стало тяжело дышать, ноги подгибались.

– Мы знаем – тебя ранили в грани, – ответил один из противников. – Ты сейчас слаб.

– Пора тебе подвинуться, – сказал ещё кто-то.

– Хм. – Тёмный сжал моё плечо. – Положим, я подвинусь, а дальше что? Между собой подерётесь за освободившееся место?

Несколько человек переглянулись.

– Желающие здравствовать могут покинуть город. – Тёмный обхватил меня за талию. – Остальных буду бить наверняка, независимо от происхождения.

Он зашагал к крыльцу, прямо в центр толпы, увлекая меня за собой.

Он псих!

Глава 20

Душитель пятился. Я попробовала вырваться.

– Вылечи его. – Тёмный швырнул меня к раненому и встал между нами и фигурами в плащах. – Немедленно.

Молодой мужчина сипло дышал, на губах пузырилась кровь, и кинжал ему никак не удавалось вытащить. Наполненный магией воздух трещал от напряжения.

– Что? – посмотрела на спину тёмного.

Снизу он выглядел величественно: этакий широкоплечий великан, сложивший ладони на рукояти вертикально поставленного меча.

– Останови кровь, – просипел раненый. – И лёгкие прочисти – задыхаюсь.

Тёмный мне практику по экстренной целительской помощи устраивает. Странные личности в плащах не нападали, кое-кто мялся, двое отступили на полшага. Напряжение в воздухе усилилось, в волосах тёмного сверкнули статические разряды. Раненый судорожно сдавил моё плечо, я заглянула в бледное, с синяками под тёмными глазами, лицо, на дрожащие губы в алых подтёках, на шею с наливающимися синяками. А потом пришло ощущение боли – я отшатнулась. Он ухватил меня за запястье:

– Лечи.

Потянулась к кристаллу и ощутила его в комнате на втором этаже. Далековато, но… Сердце вновь билось в горле, я чувствовала, как жизнь покидает держащего меня мужчину, как выплёскивается наружу и внутрь кровь, как сосуды в лёгких заливает – почти как у загнанного Ветра, только тут нужен иной подход…

– Ты пользовался маграми, после них магический резерв восстанавливается медленно, – произнёс кто-то из толпы. – А ещё могли остаться крупицы зубов. Просто сдайся.

– После магров – вряд ли, – буркнул кто-то.

– Предложение покинуть город в силе, – властно предупредил тёмный. – Убирайтесь.

Слева нервно рассмеялся мужчина. Справа кто-то по южному растягивал слова: – Ты всегда был слишком самонадеянным.

– Инвердилиаст, твоё время прошло.

Меня сковало холодом: письмо, адресованное Инверди… Дыхание сбивалось, мысли путались, а раненый впился ногтями в запястье:

– Помоги, светлая.

Так-так-так… в первую очередь надо… надо… остановить кровь? Да, наверное. Дрожа от напряжения, послала кристаллу приказ пережимать разрезанные сосуды. Пережимать, потом… надо будет откачать кровь из лёгких, да… Сердце раненого начало сбоить – нет, только не это, с сердцем я совсем…

Тьма всколыхнулась, закрывая нас щитом. По земле рванули трещины, вспарывая камни мостовой, выворачивая. Тёмный скакнул через разлом, метнулся в сторону. Контур его тела размылся, двоился, троился – четверо, пятеро, шестеро тёмных неслись на толпу. Со вскинутых жезлов срывались чёрные, изумрудные, алые лезвия – взорвали бегущие тела.

Шестеро нападавших в середине толпы рухнули. Седьмого тёмный швырнул на жезлы. Пригнулся, пропуская залп лезвий тьмы, снова размножился, взорвался чёрными брызгами – и оказался в хвосте мечущихся фигур, ударил ладонью одного в плечо, и пол тела взметнулось в небо фонтаном крови. Нечеловеческий вой. Под прикрытием брызг тёмный рванулся вперёд, ударом меча, вдруг удлинившегося втрое, срезал пятерых, метнулся за стоящих рядом, прикрылся одним мужчиной от огненных шаров.

– Ааа! – фигура в балахоне помчалась в ближайший переулок.

– Как можно быть такими идиотами. – Тёмный стоял весь в брызгах крови, клинок его меча почернел. – Почему постоянно приходится кого-нибудь учить послушанию?

Шестнадцать человек медленно передвигались, окружая его, с двух сторон подступая ко мне и тяжело дышащему раненому, наконец-то выдернувшему кинжал.

– Лила, лечи, – рыкнул тёмный.

На месте, где он только что стоял, появилась воронка. Четверо призраков метнулись в разные стороны, тёмный возник за высоким мужчиной, короткий взмах чёрного лезвия – и багряные брызги залили лицо соседнего мага, вскинувшего жезл.

Моё горло стиснули, рванули вверх.

Кто-то прижимал меня к себе, холодный набалдашник жезла – к моему виску. Над ухом пророкотали:

– Инвердилиаст.

Тёмный развернулся: спокойное, будто высеченное из мрамора лицо в алых узорах брызг, чёрные-чёрные глаза – беспощаднее самой тьмы. Он вскинул руку. Пальцы, ладонь – исчезли, вместо них – срез пульсирующей черноты. Мужчина за моей спиной захрипел, задёргался – и стал опадать, увлекая за собой. Жизнь звонко оборвалась.

Последнее, что увидела прежде, чем рухнуть на дёргающуюся тушу – живое сердце на вернувшейся ладони тёмного, выплёскивающее из торчащих сосудов красную жидкость. А потом увидела звёздное небо, стиснутое крышами домов.

И крики, крики, крики. Звуки ударов. Стоны.

По коже бегали мурашки, дыхание сбивалось от ужаса и радости.

Повернула голову: стоявший спиной ко мне тёмный пинал ползающего по мостовой мужчину.

– Идиот, тупая неблагодарная скотина. – Тёмный придавил его голову, жал каблуком на висок. Рычал: – Как ты смел?! Ты на кого руку поднял?

На мостовой тускло мерцали осколки раздробленных жезлов. Больше половины тел лежали неподвижно, несколько дёргалось. Семеро пытались расползтись, припадая на сломанные руки и ноги, но не смея выдать себя стоном.

Что-то хрустнуло. Тёмный направился к следующему: решительный, страшный, восхитительный. Прыжок – и каблук придавил стискивающую кинжал руку. Человек тонко взвыл:

– Пощади…

– Вот как ты заговорил, Тейл, – язвительно отозвался тёмный, прокручивая каблук на его ладони. – А чем ты думал?

– Светлая, – едва прошептал раненый. – Помоги уже.

Он лежал на боку, обливаясь холодным потом, хрипя. Мутный взгляд был направлен в сторону.

– Светлая… – прошептал он, и веки медленно закрылись.

Вот тьма! Скатилась с пытавшегося меня убить идиота и добралась до раненого. Так… так… Сердце билось-уже радость.

Так: остановить кровотечение и освободить лёгкие от крови.

Сосредоточилась на ранах.

За моей спиной тёмный вёл нравоучительные беседы о верности, чести, благодарности и необходимости выдать всех сообщников, перемежаемые хрустом ломаемых костей, всхлипываниями.

– Хохорн. во имя тьмы, ты что, обделался?! – вознегодовал тёмный. – Да? Так какого ты потащился меня убивать, если тебя до усрачки пугает вид своей отрезанной руки? Ты чего от меня ждал? Что я безропотно позволю себе голову снести?

– П-про-сти.

– Пришёл меня убить и считаешь, что одного извинения достаточно?

– У-у…умоляю…

– Умоляешь подарить тебе мозги? – Тёмный помедлил, рявкнул: – Лежать!

Вздрогнула. Кто-то со стоном упал и извинился. Улыбнулась: тёмный просто невероятен.

Меня отвлекло ощущение уходящей жизни. Собрав волю в кулак, стала врачевать раны лежавшего передо мной молодого мужчины. Получалось не слишком хорошо, но он хотя бы жил.

– Спаси, – вдруг совсем близко произнёс тёмный, – но останься во вменяемом состоянии.

Он сел рядом, положил руку на колени и склонил на неё голову, слипшиеся волосы загородили лицо.

– Ненавижу, – тихо произнёс он. – Шакалы беззубые и безмозглые.

С лезвия лежащего рядом меча сползала тьма, оставляя обычный хорошо заточенный металл. Я снова сосредоточилась на раненом, отводя кровь из измученных лёгких, прочищая пористую ткань тем же методом, как у Ветра. Снова я могла гордиться достижениями в непривычном деле врачевания.

Раненый дышал ровнее.

Оглянулась: по улице тут и там чернели тела.

– Кто это был?

– Идиоты, – выдохнул тёмный и поднялся. – Его уже можно занести в дом?

Взглянула на раненого, снова на мрачного, холодного тёмного. Радужки весело оранжевели, но взгляд пугал до мурашек.

– Д-да, – сипло откликнулась я. – Думаю, да…

Раненого окутала тьма и медленно поволокла к дверям.

– Иди с ним. – Тёмный смотрел за мою спину. – Я скоро вернусь.

Оглянулась: по улице шли два хмурых служителя в чёрных балахонах. Беззвучно опускавшиеся на мостовую посохи были увенчаны тёмными кристаллами размером с кулак. На шее старшего, на серебряной широкой цепи, чернел круглый медальон

– сам претёмный Ара!

– Давай, – поторопил тёмный. – Сейчас будет разговор не для ушей светлой.

– Ты… – во рту пересохло так сильно, что пришлось дважды сглотнуть, прежде чем смогла спросить: – С тобой всё будет в порядке?

– Не бойся, всё… мм, в пределах допустимого.

Дверь отворилась, пропуская моего подопечного, запутанного в чёрный кокон. Тёмный указал на вход.

Только когда за мной захлопнулась створка, поняла: впервые в жизни я видела крупное сражение между магами. Даже не представляла, что бой может быть жутким, смертоносным и стремительным до такой степени, что это трудно осознать. Тёмный… Инверди-он нечто.

И он умеет читать светлую письменность.

Кто его посвятил?.. Неужели сам Его Светлейшество?

Сердце ёкнуло от дурного-дурного предчувствия.

Теперь, обнаружив Инверди, я была почти уверена – под Эсси подразумевался Эсин, а если так, значит, цель нашего путешествия – навредить Эссину, лишить его доверия Его Светлейшества.

Я не могу этого допустить. Даже если Эсин такого не приказывал.

Глава 21

Занимаясь раненым, я не смогла толком обдумать план противодействия тёмному, а когда он явился полчаса спустя и велел собираться, я оказалась слишком вымотана, голову будто перьями набили.

Следом за тёмным вошли с носилками два служителя его храма. Беспамятного раненого уложили и вынесли.

– Полей мне воды. – Тёмный направился к трактирному залу.

Поплелась следом, глядя на гордо расправленные плечи, на слипшиеся волосы. Какой же он сильный… Надеюсь, я ошиблась, и «Эсси» из письма не Эсин. Только бы письмо было не об Эсине!

В зале было сумрачно, дверь в кухню оставалась открытой.

В самой кухне скопилась тьма.

Пощёлкав огнивом, тёмный запалил свечу. Устало огляделся. Я прошептала:

– Почему они хотели тебя убить?

– Не твоё дело. – Он взял со стола кувшин и зачерпнул из бочки воду, протянул кувшин мне. – Полей.

Приняла увесистый сосуд. Тёмный стянул заскорузлую рубашку. Потянулся. По рельефным мышцам пробежала дрожь. На левом плече багровел синяк, порезы на правом покраснели и вздулись.

«Об Эсине было в том письме или нет?» – от непонимания начинало мутить. Я вовсе не хотела, чтобы тёмный оказался врагом Эсина, а не просто залётным следователем, решившим слегка поворошить дела светлых.