Текст книги "After Ever Happy (ЛП)"

Автор книги: Анна Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Каких? – я бормочу против его руки.

– Ну, Нью-Йорк – это все, чего я добился до сих пор, – он признает с глубоким смехом, и я улыбаюсь от уха до уха, поскольку Карен присоединяется к нам в прихожей.

– Я буду скучать по этим звукам, когда вы уедете, – говорит она, ее глаза, сияют.

Кен приближается позади нее и целует ее в макушку.

– Мы все будем.

POV Гарри

Когда я отвечаю на стук в мою дверь, я даже не пытаюсь скрыть свое разочарование, когда я встретил Кена с неуклюжей улыбкой на лице, вместо девушки которую, я хочу. Он стоит там, явно ожидая разрешения войти.

– Я хотел поговорить с тобой о ребенке, – говорит он неуверенно.

Я знал, что это произойдет, и к моему разочарованию, нет ни какой возможности избежать этого дерьма.

– Входи.

Я ухожу с его пути, и сажусь на кресло возле письменного стола. У меня нет чертовой подсказки, что он собирается сказать, или что я собираюсь сказать, или как это закончится, но я не думаю, то это хорошо закончится. Кен не садится. Он стоит, засунув руки в карманы серых брюк. Тот факт, что серый соответствует полосам на галстуке, и он носит черный свитер и жилет, просто кричит «я канцлер в аккредитованном университете»! Но глядя на него, я вижу тревогу в его карих глазах и то, как его брови сдвинуты. Он стоит с таким жалким видом, что я решил положить конец его страданиям.

– Все хорошо. Я знаю, что ты, вероятно, предположил, что я буду ломать все дерьмо и бросаться в истерику, но, честно, меня не касается, есть ли у вас ребенок, – говорю я наконец.

Он вздыхает, не выглядя успокоившимся, а я то надеялся, что так и будет.

– Ничего страшного, если ты немного расстроен по этому поводу. Я знаю, это неожиданно, и я знаю, как ты ко мне относишься. Я просто надеюсь, что это не заставит твою неприязнь ко мне вырасти.

Он смотрит вниз на пол, и мне жаль, что Тесса не со мной, а где то внизу с Карен. Мне нужно увидеть ее, прежде чем она уедет. Я обещал дать ей свободу, но я не ожидал, что этот момент отца-сына будет происходить наедине.

– Ты ничего не знаешь о том, как я к тебе отношусь, – черт, я не думаю, что даже знаю, как я отношусь к нему.

Его терпение ко мне никогда не заканчивается, как он говорит.

– Я надеюсь, что это не измениться и не уйдет тот прогресс, которого мы добились. Я знаю, что мне многое нужно наверстать, но я действительно надеюсь, что ты позволишь мне продолжать пытаться. – Когда я это слышу, я чувствую родство между нами, чего не было раньше. Мы оба слабы; у нас есть дурные пристрастия, и я злюсь, что получил эту черту от того, кто просто воспитывал меня.

Если бы Вэнс воспитал меня, я бы не пошел этим путем. Я бы не был таким мерзким внутри. Я бы не боялся, когда мой отец приходит домой пьяный, и я бы не сидел на полу с моей мамой в течение многих часов, в то время как она плакала и кровоточила и изо всех сил пыталась остаться в сознании после избиения, она это вынесла из-за его ошибок.

Злость кипит внутри меня, напевая в моих жилах, я делаю два вдоха, нуждаясь в присутствии Тессы. Она нужна мне в такие моменты—хорошо, она нужна мне всегда—но особенно сейчас. Мне нужен ее мягкий голос, чтобы говорить ободряющие слова. Мне нужен ее свет, чтобы отогнать демонов в моей душе.

– Я хочу, чтобы ты был частью жизни будущего ребенка, Гарри. Я думаю, что это могло бы быть действительно хорошей вещью для всех нас.

– Нас? – я насмехаюсь.

– Да, всех нас. Ты часть этой семьи. Когда я женился на Карен и взял на себя роль отца Лиама, я знаю, что ты чувствовал, что я забыл о тебе, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя таким образом из-за ребенка.

– Забыл меня? Ты забыл обо мне задолго до того, как ты женился на Карен.

Но я не испытываю острую боль произнеся эти слова сейчас, когда я знаю правду о прошлом мамы и Кристиана. Я сочувствую ему, что его дерьмо вытянули эти двое из него, но в то же время я чертовски зол на него за то, что он был дерьмовым отцом вплоть до моего приезда в Америку. Даже если он не был моим биологическим отцом, он отвечал за нас– он взял заботу о нас на себя, потом просто бросил эту роль, чтобы начать пить. Поэтому я ничего не могу с собой поделать. Я должен, но гнев кипит во мне, и мне нужно знать. Я должен знать, почему он пытается загладить свою вину передо мной, если он не точно не уверен, что он мой отец.

– Когда ты узнал, что моя мама трахалась с Вэнсом за твоей спиной? – я спрашиваю, бросая эти слова, словно гранату.

Весь воздух покидает комнату, и Кен смотрит так, как будто он упадет в обморок в любую секунду.

– Как… – он останавливается и потирает руками щетину подбородка, – Кто тебе это сказал?

– Хватит пороть чушь. Я знаю все о них. Вот что произошло в Лондоне. Я застал их вместе. Он трахал ее на кухонном столе.

– О, Боже, – говорит он, его голос был глухим, а его грудь вздымалась.

– До или после свадьбы?

– До. Но она все же вышла замуж. Почему ты остался с ней, если знал, что она хотела его?

Он делает пару вдохов и осматривает комнату. Затем он пожимает плечами.

– Я любил ее, – он смотрит мне прямо в глаза, произнося голую правду о их прошлом.

– У меня не было причины, кроме этой. Я любил ее, и я любил тебя, и я продолжал надеяться, что однажды она прекратит любить его. Этот день никак не приходил… И это съедало меня живьем. Я знал, что она делает и что он—мой лучший друг—делал, но у меня было столько надежды на нас, и я думал, что она в конечном итоге выберет меня.

– Она не выбрала, – отмечаю я. Она, возможно, решили выйти за него замуж и провести жизнь с ним, но она не выбрала его в любом случае, что имело значение.

– Очевидно. И я сдался задолго до того, как я обратился к алкоголю, – стыд в его глазах говорит о смирении.

– Да, ты должен был знать, – все было бы совсем иначе, если он знал.

– Я знаю, что ты этого не понимаешь, и я знаю, что мой бедный выбор и ложные надежды разрушили твое детство, поэтому я не жду от тебя прощения или понимания, – он складывает руки на груди, как будто он молится и охватывает ими свой рот.

Я молчу, потому что я не могу придумать ничего, что можно сказать. Мои мысли лихорадочно мечутся между ужасными воспоминаниями и реальностью, в какой заднице все трое моих… Я даже не знаю как назвать их.

– Полагаю, что она видела, что он не мог предложить ей ту стабильность, которую я мог. У меня была хорошая работа, и я не был так рискован, как Кристиан, – он делает паузу, и его глубокое дыхание стягивает жилет на груди и он смотрит на меня.

– Я думаю, что если Тесса выйдет за другого, она будет чувствовать себя также. И он всегда будет конкурировать с тобой, и даже когда ты оставишь ее в сотый раз, он будет конкурировать с памятью о тебе, – он уверен в том, что он говорит, это я могу сказать по его тону и по тому, как он смотрит мне прямо в глаза.

– Я не оставлю ее снова, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Мои пальцы сжимают край стола.

– Он говорил также, – он вздыхает и откидывается спиной на комод.

– Я-не он.

– Я знаю, что ты не он. Я никоим образом не говорю, что ты Кристиан или, что Тесса как твоя мама. Если твоя мама не боролась бы со своими чувствами к нему, они, возможно, были бы счастливы вместе; вместо этого они позволили их больным отношениям разрушать жизни всех вокруг…

Кен проводит рукой по волосам. Раздражающая привычка.

Кэтрин и Хитклиф приходит мне на ум, и я хочу, выиграть в легком сравнении. Тесса и я может быть огромная катастрофа, но я не позволю, чтобы нас постигла та же участь.

– Так значит, это правда? Он твой отец? – спрашивает он так, как будто потерял какую-то жизненную силу, которая оживляла его. Сильный, страшный человек из моего детства исчез и на его месте стоял убитый горем человек, на грани слез.

Я хочу сказать ему, что он чертов идиот, раз терпит это дерьмо от меня, что моя мама и я не можем забыть тот ад, в который он превратил мою жизнь, когда я был ребенком. Это его вина, что я на стороне демонов и борюсь против ангелов—это его вина, что у меня есть особое место в аду, и меня не поприветствуют на небесах. Это его вина, что Тесса со мной не будет. Это его вина, что я сделал ей больно слишком много раз, что даже сбился со счета, и это его вина, что я просто сейчас пытаюсь исправить двадцать один год ошибок.

Когда настало время высказать все, я не говорю ничего, Кен шумно выдыхает.

– Я знал, с первого раза, как увидел тебя, – его слова почти выбили воздух из моей груди вместе со злыми мыслями в моей голове.

– Я знал это… – он старается не плакать, но не удается. Я съеживаюсь и отвожу взгляд от слез на его щеках.

– Я знал. Как я мог не знать? Ты был похож на него, с каждым годом. Твоя мама плакала чаще. Я знал. Я не хотел допускать его к тебе, потому что ты был всем, что я имел. У меня не было твоей мамы. С тех пор как я встретил ее, она была его. Ты был всем для меня, и когда я позволил своему гневу взять вверх над собой, я разрушил и это тоже, – он останавливается, чтобы отдышаться, а я сижу в растерянном молчании, – Ты был бы более обеспеченными с ним, я знаю, ты бы был, но я любил тебя – я все еще люблю тебя, как будто ты моя собственная плоть – и я могу только надеяться, что ты позволишь мне остаться в твоей жизни.

Он все еще плачет, слишком много слез скатываются по его лицу, и я обнаруживаю, что чувство его. Я чувствую, как годы гнева покидают мое тело. Я не знаю, каково это чувство; это сильно, и это освобождает. К тому времени, когда он смотрит на меня, я даже не чувствую себя самим собой.

Это не я – это единственное объяснение, почему мои руки касаются его плеч, обвивая его спину, чтобы утешить. Поскольку я делаю так, я чувствую, что он дрожит, и затем он действительно начинает рыдать, сотрясаясь всем телом.

========== Глава 42 ==========

POV Тесса

Поездка была такой же ужасной, как я и предвещала. Было такое впечатление, будто дорога никогда не закончится; каждая желтая линия была его улыбкой, его сердитым взглядом. Каждая бесконечная дорожная линия, казалось, упрекала меня в каждой совершенной ошибке, и каждая машина на дороге, ее водитель-совершенно незнакомый человек со своими собственными проблемами. Я чувствовала себя одинокой, слишком одинокой в своей маленькой машине, когда я отдалялась все дальше от того места, где я хочу быть.

Разве я настолько глупая, чтоб сопротивляться этому? Могу ли я быть настолько сильной, что бы бороться с этим на этот раз? Хочу ли я этого?

Каковы шансы того, что на этот раз будет подругому? Использует ли он слова, которые я всегда хотела услышать только из отчаяния, потому что он знает, как я отдалилась от него за это время?

Такое чувство, будто моя голова-роман на 200 страниц, полон глубоких мыслей, пустой болтовни и огромного количества глупых вопросов, на которые я не знаю ответов?

Когда я припарковалась возле дома Кимберли и Кристиана всего пару минут назад, тяжесть на моих плечах была практически невыносимой. Я буквально могла прочувствовать сжимающиеся мышцы под моей кожей до такой степени, будто они сейчас разорвутся, и пока я стояла в гостиной и ждала пока спуститься Кимберли, это напряжение только увеличивалось.

– Она сказала, что спустится, как только доделает массаж папиной ноги, – Смит спускается по лестнице и морщит нос в отвращении.

– Хорошо, спасибо, – я не могу сдержаться и смеюсь над маленьким мальчиком с ямочками. Он не промолвил ни слова с тех пор как открыл мне входную дверь и помахал, чтобы я заходила внутрь с едва заметной улыбкой. Я была поражена его улыбкой, пусть и едва заметной.

Он молча садится на край дивана. Он смотрит на гаджет в его руках, пока я смотрю на него. Младший брат Гарри. Так странно думать, что этот чудесный маленький мальчишка, который, похоже, по какой-то причине меня недолюбливает, все это время был биологическим братом Гарри. С какой-то стороны это и не удивительно; ему всегда нравился Гарри и ему нравилось находиться в его компании, когда большинство людей были совершенно противоположного мнения.

– Где твой Гарри? – он поворачивается ко мне и замечает то, что я на него смотрю.

Твой Гарри… Всегда, когда он спрашивает, где мой Гарри, кажется, что он далеко. И в этот раз дальше, чем когда-либо.

– Он…

Кимберли заходит в комнату и идет в мою сторону с распростертыми объятиями. Ну конечно, она накрашена и на каблуках. Вероятно, мир все еще вращается, несмотря на то, что мой остановился.

– Тесса! – она визжит, обнимая меня за плечи и сжимая так крепко, что я начинаю кашлять, – О, мы так давно не виделись! – она обнимает меня еще раз прежде чем отстраниться и потащить меня за руку на кухню.

– Как дела? – я спрашиваю и запрыгиваю на тот стул, на котором сижу всегда.

Она стоит напротив барной стойки для завтраков, поправляет свои белые волосы по плечам, забирает их назад и пытается сделать пучок на голове.

– Ну, мы все пережили ту чертову поездку в Лондон, – она съежилась и продолжила делать то, что делала, – Едва, но мы смогли.

– Как нога Мистера Вэнса?

– Мистера Вэнса? – смеется она, – Тебе не стоит так его называть, потому что это странно. Я бы сказала ты можешь звать его Кристиан или Вэнс. И его нога заживает; к счастью огонь успел добраться только до одежды, а не до кожи, – она хмурится и съеживается, произнося это.

– Теперь у него проблемы? Проблемы с законом? – спрашиваю я, стараясь не давить.

– На самом деле, нет. Он выдумал историю про каких-то панков, которые разломали там все и устроили беспорядок, перед тем как подожгли дом, – она качает головой и закатывает глаза.

Она поправляет свое платье и смотрит на меня.

– Как ты, после всего, Тесса? Я сожалею о твоем отце. Мне следовало звонить тебе чаще – я просто была так занята, выясняя все это, – Кимберли кладет свою руку на мою, – Хотя это действительно не оправдание.

– Нет, нет. Тебе не нужно извиняться. У тебя столько всего происходит, и я была бы не лучшей компанией. Если бы ты названивала, я бы скорее всего была не в состоянии ответить – я буквально выжила из ума, – Я пытаюсь засмеяться, но я чувствую, как фальшиво это звучит в неловкой тишине.

– Могу я сказать?! – она скептически смотрит на меня, – Что это? – она размахивает рукой передо мной, и смотрит вниз на мой небрежный свитер и грязные джинсы.

– Я не знаю; это была долгая неделя, – я пожимаю плечами и пытаюсь пригладить свои непослушные волосы.

– Очевидно ты опять испуганна. Гарри натворил что-то новенькое или все из-за Лондона? – Кимберли выгибает свою идеальную бровь, напоминая, как должно быть заросли мои. Мне сейчас совсем не до выщипывания или воска, но Кимберли из тех женщин которые всегда смотрят за собой, чтобы ни случилось.

– Не совсем. Ну, он просто делал то, что всегда делает в Лондоне, но я наконец покончила с этим, – замечаю её скептический взгляд и добавляю, – Я имею ввиду с ним. Я планирую переехать в Нью-Йорк.

– Нью-Йорк? Какого черта? С Гарри? О, черт, ты же сказала, что вы расстались, – она прикладывает руку ко лбу, в драматическом жесте.

– Вообще-то с Лиамом. Он переезжает в Нью-Йорк, и попросил меня поехать с ним. Я проведу там все лето и надеюсь смогу поступить в Нью-Йоркский Университет осенью.

Кимберли смеется: – Ничего себе, мне нужна минута.

– Это большие изменения. Я знаю это. Это значит что я… Ну, мне нужно уехать отсюда, и Лиаму тоже это нужно, это правда имеет смысл, – это безумие, все это совершенно безрассудно, разъезжать по всей стране, и реакция Кимберли доказывает это.

– Ты не должна оправдываться передо мной. Я думаю это действительно хорошая идея – я просто удивлена, – Ким даже не пытается скрыть свою ухмылку, – Ты будешь путешествовать по всей стране без графика или ты берешь с собой годовой план?

– Это глупо, правда? – спрашиваю я, и не уверенна что надеюсь услышать в ответ.

– Нет! С каких пор ты так неуверенна в себе? Ээй, я знаю ты прошла через многое дерьмо, но ты должна собраться. Ты молода, прекрасна и красива. Жизнь не так уж и плоха. Черт, попробуй выведи ожоги с лица твоего жениха после того, как он прикрыл своего детину, потому что он изменял тебе со своей… – она чертит пальцем в воздухе и закатывает глаза, – Давно потерянной любовью, попробуй нянчить его, когда на самом деле ты готова душить его до смерти.

Я не знаю в веселом ли смысле она это сказала, но я придерживаю язык чтобы не засмеяться, когда в моей голове возникают эти картинки. Но когда она начинает тихонько хихикать, я следую её примеру.

– Серьезно, это нормально – быть грустным, но если грусть управляет твоей жизнью, то не сможешь прожить её полноценно, – её слова застряли во мне, между мои эгоистичным нытьем и моими нервными переживаниями по поводу поездки в Нью-Йорк без надежного плана.

Она права; я через многое прошла в этом году, но что хорошего будет, если пойти этим же путем? Чувствовать печаль и острую боль от потери с каждым разом? Я чувствовала, что становлюсь ничтожеством с каждой негативной мыслью, я начинала бояться, что никогда не стану самой собой как прежде. Я до сих пор не являюсь собой, но может когда-нибудь?

– Я знаю, что ты права, Ким. Я просто не знаю, как остановиться. Я постоянно схожу с ума, – я сжимаю руку в кулак, и она кивает. – Или грущу. Так много печали и боли. Я не знаю, как избавиться от этого, и теперь это разрушает меня, захватывая мой разум.

– Ну, это не так легко, как я попыталась озвучить, но, в первую очередь, ты должна радоваться. Ты переезжаешь в Нью-Йорк, девочка! Действуй. Если ты собираешься хандрить на улицах Нью-Йорка, ты никогда не заведешь друзей, – она улыбается, смягчая свои слова.

– И что, если я не смогу? Как быть, если я всегда буду себя так чувствовать?

– Тогда ты всегда будешь себя так чувствовать. Это – так, но ты не можешь сейчас так думать. В свои годы я поняла – она усмехается —что дерьмо случается, но и ты идешь дальше. Это отстой, и поверь мне, я знаю, что это о Гарри. Это всегда о Гарри, но ты должна принять тот факт, что он не даст тебе что ты хочешь, и в чем нуждаешься, и постарайся изо всех сил притвориться, что ты двигаешься дальше. Если ты сможешь одурачить его и всех остальных, тогда в конечном итоге ты сама в это поверишь, и это станет явью.

– Ты думаешь я смогу? – я нервно кручу свои пальцы.

– Я буду выше этого и буду лгать тебе, потому что это то, что ты должна услышать сейчас, – Кимберли идет к кабинету и вытаскивает два бокала, – Ты должна услышать много ерунды и похвалы на этом этапе жизни. Для правды всегда найдется время, но не сейчас, – она роется в ящике ниже слива и вытаскивает штопор, – Сейчас, мы пьем вино, и я расскажу тебе душераздирающие истории, которые заставят твои проблемы походить на детские игры.

– Фильм ужасов?

– Нет, умная задница, – она бьет меня по бедру, – Я говорю, что знаю женщин, которые были замужем в течение многих лет и их мужья ухаживали за их сестрами. Такое сумасшедшее дерьмо заставит тебя понять, что у тебя все не так уж и плохо.

Стакан наполненный белым вином стоит прямо передо мной, и как только я собираюсь возразить, Кимберли подносит его к моим губам. После выпитой полторы бутылки, я смеюсь и облокачиваюсь на прилавок для поддержки. Кимберли прошла через удивительное множество сумасшедших отношений, и я наконец прекратила проверять свой телефон каждые десять секунд. У Гарри нет моего номера телефона так или иначе, я продолжаю напоминать себе. Конечно, это Гарри о котором мы говорим; если ему нужен будет номер, то он найдет способ получить его. Некоторые истории, которые Кимберли рассказала прошедший час, кажутся слишком сумасшедшими, чтобы быть правдой. Я убеждена в том, что это вино заставило ее украсить каждую историю, чтобы сделать их хуже. Женщина, которая пришла домой, чтобы застать ее мужа голым в постели с соседкой… И ее мужем.

Также подробная история о женщине, которая попыталась прикончить своего мужа, но дала не ту фотографию нанятому стрелку, таким образом, он попытался убить ее брата. Затем был человек, который оставил свою жену после двадцати лет ради женщины в половину младше его только, чтобы узнать, что она была его внучатой племянницей. Фу. Да, они остались вместе. Девочка спала со своим преподавателем и хвастала об этом ее мастеру маникюра, которая (сюрприз) была женой преподавателя. Девочка провалила теорию. Человек, который женился на сексуальной французской девочке, которую он встретил в продуктовом магазине только, чтобы узнать, что она не была француженкой. Она была из Детройта и была довольно хорошей актрисой.

Одна история, о женщине, которая, больше года, изменяла своему мужу с человеком, которого встретила онлайн. Когда она наконец увидела человека, она удивилась, потому что он оказался ее мужем. Затем была женщина, которая поймала своего мужа, спящего с ее сестрой, потом ее матерью, потом с ее адвокатом по разводу. Невероятно, но она преследовала его вокруг адвокатской фирмы, швыряя свои ботинки в его голову, в то время как он бежал, без штанов, через залы. Я смеюсь, я действительно сейчас смеюсь, и Кимберли держится за живот, утверждая, что она видела человека несколько дней спустя, с отпечатком от ботинка, уже бывшей жены, который сиял посреди его лба.

– Я даже не шучу! Это был бардак! Большая часть этой всей истории – то, что они с ними вступают в повторный брак! – я качаю головой из-за того, что ее голос теперь кажется пьяным. Я рада видеть, что Смит пошел наверх и оставил громких, пьющих вино женщин одних, таким образом, я не должна плохо себя чувствовать и смущать его нашим громким смехом, – Мужчины – придурки. Каждый из них, – Кимберли поднимает ее недавно снова наполненный бокал к моему пустому, – Но честно говоря, женщины – тоже дуры, и таким образом, единственный путь, чтобы быть вместе, нужно найти такого же придурка, и тогда вы сможете найти общий язык.

В этот момент Кристиан появляется на кухне.

– Весь этот разговор о придурках очень хорошо слышен в прихожей, – я вообще забыла, что он был в доме. Мне требуется время, чтобы понять, что он находится в инвалидном кресле. Я слышу собственное прерывистое дыхание, и Кимберли смотрит на меня, маленькая улыбка играет на ее губах.

– Он будет в порядке, – она уверяет меня.

Он улыбается своей невесте, и она корчится так, как она всегда делает, когда он смотрит на нее вот так. Я удивлена этому.

– Прости, – она улыбается ему, и он берет ее за бедра, таща ее на свои колени. Он вздрагивает, когда ее бедро касается его травмированной ноги, и она быстро пересаживается на другую ногу.

– Это только выглядит так плохо, – говорит он мне, когда замечает, что я перевожу взгляд между коляской и сожженной плотью на его ноге.

– Ты здесь одна? – спрашивает Вэнс, игнорируя руки Ким, которые дразнят его.

Я не могу прекратить смотреть на них даже при том, что я знаю, что не буду сидеть так же как они, по крайней мере в ближайшее время, если вообще когда-нибудь буду.

– Да. Гарри живет в доме своего… – я останавливаюсь, чтобы исправить себя, – Кена.

Кристиан выглядит разочарованным, и Кимберли перестала светиться, но я чувствую будто дыра внутри меня, которая была застрахована в течение прошлого часа, начинает показываться при упоминании имени Гарри.

– Как он? Я действительно надеюсь, что он ответит на мои звонки, маленький придурок, – бормочет Кристиан.

Может всему виной вино, но я огрызаюсь на него.

– У него сейчас много чего происходит, – укол моим тоном очевидный и я немедленно чувствую себя идиоткой, – Простите. Я не хотела, чтобы это так прозвучало. Я просто знаю, что он сейчас через многое проходит. Я не хотела быть грубой.

Я принимаю решение проигнорировать ухмылку, закрывающую лицо Кимберли, поскольку я защищаю Гарри. Кристиан качает головой и смеется.

– Все в порядке. Я заслуживаю это. Я знаю, что ему трудно. Я просто хочу поговорить с ним, но я знаю, что он придет, когда он будет готов. Я оставлю Вас леди; я просто хотел послушать, о чем был весь смех и визг.

С этим он целует Кимберли, быстро, но нежно, и выезжает из комнаты. Я держу мой бокал, прося его наполнить.

– Стой, это значит, что ты больше не будешь со мной работать? – спрашивает Кимберли? – Ты не можешь меня оставить со всеми теми сучками! Ты – единственная, которую я могу выдержать, кроме новой подруги Тревора.

– У Тревора есть подруга? – я потягиваю прохладное вино. Кимберли была права; вино и смех помогают. Я чувствую, что я выползаю из этой раковины, пытаясь возвратиться к жизни; с каждой шуткой и абсурдной историей, я чувствую себя немного легче.

– Да! Рыжая! Ты знаешь, которая управляет нашими социальными сетями?

Я пытаюсь вспомнить эту женщину, но не могу из-за вина, танцующего в моей голове.

– Я не знаю ее. Как долго они вместе?

– Всего несколько недель, – глаза Кимберли светятся: офисная сплетница.

– Кристиан слышал их вместе.

Я делаю еще один глоток вина, жду пока она объяснит.

– То есть прям вместе вместе. Как они были в его офисе! И то, что является еще более сумасшедшим, что он слышал, – она останавливается, чтобы посмеяться, – Они были странные. Я имею ввиду, что Тревор – полная задира в постели. Там были слышны шлепанья, грязные словечки, все эти штучки.

Я расхохоталась как легкомысленная школьница. Школьница, которая употребила слишком много вина.

– Не может быть!

Я не могу вообразить милого Тревора, шлепающего кого-нибудь. Одно только представление заставляет меня смеяться еще больше, и я покачиваю головой, пытаясь не думать об этом слишком много. Тревор красив, очень красив, но он такой воспитанный и милый.

– Я клянусь! Кристиан был уверен, что она была привязана к столу или чему-то, потому что когда он позже зашел к нему, Тревор что-то отдирал от углов стола! – Кимберли машет своими руками в воздухе и взрыв холодного вина поднимается по моему носу. После этого бокала я отключаюсь. Где Гарри, властелин алкоголя, когда мне он нужен?

Гарри.

Мое сердце начинает колотиться, и мой смех быстро прекращается, когда Кимберли добавляет другую грязную деталь к этой истории.

– Я слышала, что он у него в офисе лежит плетка.

– Плетка? – спрашиваю я, понижая свой голос.

– Плетка для наездников, – она смеется.

– Я не могу в это поверить. Он так мил и галантен. Он не мог просто привязать женщину к своему столу! – я просто не могу представить это. Мой изменнический и управляемый вином ум начинает воображать Гарри, столы, связывание и шлепки.

– Да кто вообще занимается сексом в офисе, так или иначе? Мой Бог, там стены – как тонкая бумага, – чувствую, что мой рот открывается. Реальные изображения, воспоминания о Гарри, нагибающим меня над моим столом, всплывают в моей голове, и в моей уже нагревающейся коже, и все тело начинает пылать. Кимберли стреляет в меня понимающей улыбкой и наклоняет свою голову назад, – Я имею ввиду тех же самых людей, которые занимаются сексом в домашних спортзалах, – хихикает она. Я игнорирую ее, несмотря на смущение, которое я чувствую.

– Вернемся к Тревору, – говорю я, скрывая свое лицо за стаканом, так как я не могу с этим справиться.

– Я знала, что он скорее всего фрик. Мужчины, которые носят костюмы каждый день, всегда являются фриками.

– Только в тех грязных романах, – я возражаю, думая о книге, которую я планировала прочитать, но никак не найду время.

– Те истории должны же быть взяты от куда-то, не так ли? – она подмигивает мне, – Я продолжаю ходить мимо офиса Тревора, в надежде услышать их, но мне, блин, пока не везет… Пока.

Нелепость этой всей ночи заставила меня чувствовать себя легче, так, как я давно себя не чувствовала. Я стараюсь ухватиться за это чувство и плотно прижать к своей груди, как только могу – я не хочу, чтобы оно убежало.

– Кто думал, что Тревор такой фрик, да? – она шевелит бровями, и я качаю головой.

– Чертов Тревор, – говорю я и жду в тишине, поскольку Кимберли взрывается громким смехом.

– Чертов Тревор! – она визжит, и я присоединяюсь к ней, думая об источнике прозвища, поскольку мы периодически возвращаемся, повторяя его в наших лучших впечатлениях от его создателя.

POV Гарри

Этот день был долгим. Чертовски долгим, и я готов уснуть. После разговора с Кеном, я измотан. Еще и эта Сара, Соня, С… Кому какое дело, не важно, как её зовут, и Лиам, трахающий ее глазами через обеденный стол, наскучило мне до смерти. Даже несмотря на то, что я не хочу, чтобы Тесса ушла, не предупредив меня, я не могу высказать ей об этом, потому что она не обязана отчитываться передо мной.

Я старался, как и обещал Тессе, и съел свой обед в тишине, когда Карен и мой отец, или тот, кто бы он ни был, смотрели на меня с осторожностью, ожидая, что я взорвусь и испорчу этот обед. Но я этого не сделал. Я, молча пережёвывал каждый кусочек. Я даже держал локти вне этой уродливой скатерти, которая, как считает Карен, добавляет приятных пастельных весенних ощущений или еще какого-то дерьма, но это не так.

Она отвратительна, и кто-то должен сжечь её, пока Карен не смотрит. Я чувствовал себя немного лучше. Неловко, но немного лучше после разговора с отцом. Это забавно, что я продолжаю называть Кена моим папой до сих пор, хотя когда я был подростком, я едва мог говорить его имя без желания, чтобы он не ушёл и я смог бы врезать ему. Теперь я понимаю, ну, понимаю некоторое из того, что он чувствовал и почему он сделал то, что сделал, и часть гнева, что я держал внутри так долго, в некотором роде выдохлась.

Это было странно, но я почувствовал, как обида покинула мою душу. Я читал о таком в романах, но я не чувствовал такого до этого вечера. Я не совсем уверен, что мне нравится это чувство, но, признаюсь, это помогает мне отвлечься от постоянной боли от потери Тессы. Что-то в этом роде. Мне лучше… Ведь так? Я не знаю, но я не могу перестать думать о будущем сегодня. О будущем, в котором Тесса и я покупаем ковёр, полки или что ещё делают женатые люди. Единственные люди в браке, которых я знаю, кто может терпеть друг друга это Кэн и Карен, и я понятия не имею, что они делают вместе. Кроме зачатия детей в сорок. Я не зрело съеживаюсь при мысли об этом, и делаю вид, что я только что не думал об их сексуальной жизни.

По правде говоря, думать о будущем намного веселее, чем я мог себе представить. Я прежде никогда не ожидал ничего от будущего или настоящего. Я всегда знал, что буду один, поэтому меня не беспокоили глупые развлекательные планы и мечты. Еще восемь месяцев назад я не знал, что есть кто-то, как Тесса.

Я понятия не имел, что эта неприятная блондинка просто ждала момента, когда она сможет перевернуть мою жизнь с ног на голову, сводя меня с ума и заставляя любить еще больше, чем я люблю дышать. Черт, если бы я знал, что она была там, я бы не тратил впустую время, трахая каждую цыпочку, какую мог. Я не бежал ни к чему прежде, не было движущей силы с сине-серыми глазами, направляющей меня через мою чертову жизнь, поэтому я сделал так много ошибок и сейчас я должен работать больше над собой, пытаясь исправить ее заблуждения. Если бы я мог вернуться назад, я бы не притронулся ни к одной девушке. Ни к одной. И если бы я знал, насколько трогательной будет Тесса, я бы подготовил себя, отсчитывая дни, пока бы она не ворвалась в мою комнату в доме братства, трогая все мои книги и вещи, после того, как я сказал бы ей этого не делать.