Текст книги "Хозяйка Тишины (СИ)"
Автор книги: Анна Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
Глава 31.
Мне определили покои, смежные с покоями жениха. Он приказал своим воинам дежурить у моей двери всю ночь по двое, сменяясь через четыре часа.
Я лежала в непривычно роскошной постели под алым балдахином, в рубашке с пенным кружевом, стоимости которого хватило бы купить половину Волчьего Лога, и никак не могла заснуть.
Безостановочно крутились мысли в голове. А ещё я очень скучала по Дункану. И вдруг меня пронзила догадка, которая заставила резко сесть в постели.
Да, я скучаю. Но я просто скучаю!
Куда-то пропал тот звериный, выматывающий голод, который без него вынуждал погибать от тоски. Который даже малейшее расстояние между нами заставлял переживать как физическую боль.
Ответ пришёл незамедлительно.
Я больше не связана с Дунканом заклятием. Наш первый поцелуй его снял.
Ошеломлённая, ошалелая, первое время я просто не могла поверить этому. Минута за минутой прислушивалась к внутреннему голосу, касалась осторожно кончиками пальцев лица, проводила по правой руке от плеча до ладони – и нигде ни малейшего дискомфорта или боли. Наоборот – всё тело охватил странный покой. Расслабленная нега. И это не было связано с чудесной ванной в королевском дворце, в которой я отмокала битый час перед сном. Моё тело было – словно река, напоённая солнцем в летний день. Звенящее от силы, наполненное теплом.
Больше. Никакого. Заклятия.
Постепенно до меня начало доходить, что это значит.
Теперь я могу не бояться, что если мы с Дунканом не будем всё время рядом, я умру. Теперь он – не будет считать себя обязанным всё время носиться со мной и держать за руку, не отпускать ни на шаг, чтобы не стать причиной моей смерти.
Всё, что будет дальше – будет не потому, что так решило пророчество. А потому, что мы сами так хотим.
Как же хорошо… Выходит, нам всего лишь нужно было поцеловаться? Я не могла поверить, что всё так просто.
Радостные раздумья оборвал стук в дверь – громкий, властный, и какой-то… странный. Я не могла понять, в чём странность, хотя без сомнения, узнала того, кто в этот поздний ночной час ломился ко мне. Особенно после того, как он парой резких команд отправил охрану "погулять".
Открыла без колебаний, конечно же. У него явно было какое-то срочное дело. Неужели что-то случилось? Запоздало поняла, что на мне лишь ночная рубашка. Хотя… после того, в каком виде он меня «лечил», это ещё очень приличный вариант.
Дункан ввалился в комнату, тяжело дыша, и тут же захлопнул дверь, щёлкнул задвижкой. Выглядел он плохо. Весь бледный, глаза лихорадочно блестят, бисеринки пота на лбу, тёмные пряди волос прилипли к вискам. Грудь высоко вздымается в вырезе рубахи, на которую он, по счастью, променял неудобный доспех.
По счастью, потому что иначе меня бы просто расплющило, когда он прижал меня к стене. Переплёл пальцы с моими, уткнулся мне в волосы и так замер, слегка подрагивая от напряжения. Его тяжёлое тело казалось твёрдым как железо. Оно источало сильнейший жар, который обжигал даже через два слоя ткани между нами.
– Что случилось?!
Я испугалась не на шутку.
– Тэм… со мной творится какая-то чертовщина, – с трудом ворочая языком, ответил Дункан. – Я проснулся… от ужасной головной боли.
– Может, тебя снова опоили?
– Если бы всё было так просто – если бы!.. Я мучался ровно две минуты, пока не сообразил, какое лекарство мне нужно. Сказка… только не пугайся, но кажется, твоё идиотское заклятие перекинулось на меня. Теперь ты – моё лекарство, без которого я просто сдохну.
Ох.
Вот это поцеловались, называется!
И пока одна, очень маленькая, но очень вредная часть меня радовалась, что вот теперь-то он поймёт, каково мне приходилось всё это время, другая – более благородная, уже вовсю жалела моего несчастного жениха.
– Дункан… я же рядом. Я никуда не собираюсь пропадать. Обязательно тебе помогу. Хочешь, всю ночь буду за руку держать…
Я не договорила. Дыхание закончилось, а нового мне не дали. Мой медведь сдавил меня сильнее и выдохнул в ухо:
– Ты не понимаешь масштабов бедствия, сладкая. Кажется, на нас с тобой заклятие действует по-разному. Это тебе достаточно было за ручку. Мне… я хочу тебя так, что темнеет в глазах.
Вот теперь я понимаю, что чувствовал Совёнок, отправляясь прямиком в сердце бури.
Меня, как беспомощную маленькую птицу, так же штормит и кружит в вихре эмоций моего мужчины. От них накаляется и искрит грозовыми разрядами даже воздух между нами.
Это словно натянутая до предела тетива боевого лука, с которой вот-вот сорвётся стрела – и сейчас последний миг, когда её ещё можно удержать. Но не после. Не в момент, когда неумолимое железо ринется в путь, чтобы настигнуть жертву.
И мы замираем на излёте этого самого мгновения.
Глаза в глаза. Его короткий взгляд – пристальный, испытующий. Чтобы проверить, чтобы спросить, чтобы убедиться.
Я не отворачиваюсь.
Беззвучно звенит тетива рвущимися нервами.
Наш второй поцелуй… я даже не думала, что поцелуи бывают такими. Пьяными, дерзкими, бешеными. До головокружения, до боли в искусанных губах. Отрывая какие-то части души друг у друга. Путаясь в волосах торопливыми пальцами, дрожащими от желания обладать.
Второй незаметно стал третьим, третий – четвёртым, десятым, тысячным… я сбилась со счёта. Но мне и не нужно больше их считать. Они все мои.
Если я – лекарство, то не хочу, чтобы он выздоравливал.
Сталь и дубовые листья. Тону в его запахе. Немного пугает безумие в потемневшем, почти чёрном взгляде. Сильные руки сжимают до хруста костей. Жаль кружево, оно было красивое. А теперь обрывками у моих ног – как перья подбитой птицы.
Когда появляется шанс вздохнуть, набираю воздуху в грудь побольше. Жмурюсь, словно перед прыжком в ледяную воду. Голой спиной чувствую каждый выступ рельефной золочёной лепнины на стене.
В этой комнате – белой с золотом – всё кричит о роскоши и власти. Драгоценная клетка, в которой невозможно чувствовать себя в безопасности. Я никак, никогда, наверное, не смогу привыкнуть жить в месте, где столько людей. Кажется, что кто-то обязательно увидит или услышит. Даже звук нашего сбивчатого дыхания в ночной тишине – оглушающе громок для моего лесного слуха.
Ничего. Я справлюсь. Смогу об этом не думать.
Вот не чувствовать себя малинником, в который забрался медведь, и теперь ломает тонкие ветки, чтобы добраться до ягод, потому что слишком голодный и слишком неуклюжий в своём голоде – уже сложнее.
Ох… Чтоб ему, этому Чёрному мечу Севера. Который Дункан вынужден таскать всегда с собой за пределами холда. Рукоять больно впивается в тело. Он в запале не замечает.
Отросшие за день колючки щетины царапают нежную кожу на шее, когда поцелуи смещаются ниже – под аккомпанемент тихого рыка, почти звериного.
Становится очевидно, что до кровати мы не дойдём. Не успеем.
И на секунду колет горечь. Потому что я знаю – по той щемящей нежности нашего первого поцелуя знаю – что если б не магия, всё было бы по-другому.
Но это ничего. Главное – помочь. Я знаю, какая пытка эта боль, которую обрушивает на тебя заклятие, не находящее выхода. Я сама это пережила. Ни за что не допущу, чтобы мой любимый человек мучался так же. Быть может, потом… всё изменится снова, и он вернётся ко мне прежний. Без этого пугающего взгляда – словно самое тёмное, древнее, дикое выходит из мрака к меркнущему кругу огня, чтобы утащить за собой обратно туда, в небытие.
Я пропускаю момент, когда Дункан неожиданно замирает, и только эхо частых и гулких ударов его сердца набатом отдаётся мне в грудь.
Словно каменное изваяние – одна, две, три бесконечные секунды… Больше не касаясь поцелуем дрожащего обнажённого плеча.
Напряжённые пальцы тянутся вверх, касаются моего лица наощупь. Стирают слёзы. Скупым, и оттого пронзительно нежным движением.
А потом он резко отстраняется – так, что лишённая опоры, я соскальзываю на пол. Обхватываю себя руками. А он отворачивается и уходит.
Вмиг мне становится холодно. И страшно – вдруг что-то сломалось между нами, я сделала что-то не так. Не смогла помочь, не смогла спасти – подвела, когда была по-настоящему нужна.
– Куда ты? – шепчу перепугано. Сгребаю с пола обрывки ночной рубашки, прижимаю к себе.
Дункан останавливается у самой двери, не оборачиваясь. Я не вижу его лица. Только широкую, каменно-застывшую спину, обтянутую рубахой, которую он так и не снял.
Он выжимает сквозь стиснутые зубы глухо:
– В том состоянии… в каком я сейчас… я просто тебя сломаю.
– Но как же…
– Ложись спать.
– Дункан! Ведь ты…
Обрывая меня, он рявкает:
– Нет! Пока жив – я буду управлять своими страстями! А не они мной!
Потом добавляет, каким-то невероятным усилием воли взяв себя в руки и понизив голос:
– Спи. Утром станет легче, я уверен. А пока запрись… и не пускай меня сегодня… даже если буду подыхать под твоей дверью. Поняла?
Защёлку он открыл не с первого раза.
– Люблю! – выкрикнула я вдогонку, когда Дункан уже делал шаг. И он замер на пороге. – Я тоже тебя люблю. Очень. Я не стану запирать дверь. Просто приходи, если станет совсем плохо.
Дверью он хлопнул так, что чуть лепнина с потолка не облетела. Хорошо, если не перебудил весь дворец.
Уже сбежав с холодного пола под одеяло, дрожа там и потихоньку отогреваясь, я слышала, как Дункан возвращает караул обратно, и рыча и отчаянно матерясь втолковывает, что если хоть одного человека этой ночью подпустят к моей комнате, включая его самого, оторвёт всем головы и скормит Тишине по кусочку.
Всю ночь за стеной слышались шаги – будто раненый зверь метался в логове. Временами доносился жалобный треск мебели, которую бессердечно ломали. Но шаги ни разу не приблизились к выходу.
Я забылась беспокойным сном лишь под утро, прижав ладонь к шее, где всё ещё сладко горела исцарапанная поцелуями кожа.
Кажется, мы поймали стрелу в полёте голыми руками.
Поспать удалось всего пару часов – судя по тому, какой гул стоял в голове, когда я села в постели. И по рассветным лучам, что просачивались сквозь широкое окно, когда я тёрла виски, пытаясь понять, что меня разбудило.
А разбудили женские хихикающие голоса в соседней комнате.
Сон как рукой сняло.
Я наскоро влезла обратно в свой вчерашний «мальчиковый» костюм – что под руку попало – и ринулась в коридор. Ревность вскипала душной волной и гнала вперёд логики и здравого смысла.
Стража на выходе была не та, что вечером – но при виде меня оба невозмутимых северянина ухмыльнулись и отвели взгляд. Кажется, те, кого они сменили, успели чего-то наболтать. У меня загорелись уши, когда представила, чего.
Я рванула соседнюю дверь… в комнате хозяина не было. Только две служанки, оживлённо болтая и хихикая, сметали щепки с пола и укладывали обломки невинно изничтоженной мебели в большую корзину. Моё появление заставило их тут же застыть на месте, вытянуться по струнке и умолкнуть. Но они обе просто впились в меня глазами, так что я поёжилась. Потом одна из них, миниатюрная молоденькая блондинка, не удержавшись, прыснула со смеху, после чего старшая темноволосая подруга пихнула её локтем, хотя и у самой глаза лукаво улыбались.
И эти нам с Дунканом косточки перемывали. Что ж за наказание такое! Не зря я боялась дворца с его тонкими стенами и чересчур наблюдательными обитателями.
– Леди желает завтрак?
– Может быть, наполнить вам горячую ванну?
– Заплести волосы?
– Позволите прибраться в ваших покоях? Мы не хотели тревожить ваш сон в такую рань…
– Чего изволите?
Я замялась. Ревнивый порыв остыл, и объяснить, зачем я ни свет ни заря заявилась в комнату мужчины, пусть даже собственного жениха, оказалось затруднительно.
– Спасибо, ничего не нужно! Пожалуй… разве что… – я осеклась. Просьба была нетипичной, но у меня выхода не было. Повторения вчерашнего как-то не хотелось. – Не найдётся ли какой-нибудь ненужной женской одежды?
Собирались мы в спешке, вчерашний вечер тоже получился слегка сумбурным… не говоря уж про ночь – так что где там запропастился припасённый наряд, я понятия не имела. А выйти «в люди» и поискать Дункана отчаянно хотелось. Как он там после бессонной ночи? Вдруг ему совсем плохо? Судя по состоянию мелкой мебели в комнате и по кровати, покрывало на которой даже не было смято, вряд ли хорошо.
– Зачем же вам ненужная?
Обе девушки выглядели удивлёнными.
– Мы сейчас принесём ваш собственный наряд! Лорд Роверт велел доставить в ваши покои, когда проснётесь.
– Мы поможем облачиться!
– И волосы приберём!
Младшая отложила метёлку, подхватила с какого-то чудом уцелевшего кресла свёрток и двинулась к выходу.
Я бросилась вперёд неё, изо всех сил пытаясь сохранить хотя бы видимость степенного шага. Потому что сообразила, какую картину они застанут в комнате.
Успела буквально на пару шагов раньше. Затолкала обрывки ночной рубашки под кровать и уселась на неё. Судорожно переводя дыхание, нервно заправила волосы за ухо. И всё равно у меня не было уверенности, что мой манёвр остался без внимания. Больно глаза у девушек стали хитрые, когда они вошли и принялись оглядываться по сторонам. Словно ожидали и в моей комнате обнаружить какие-нибудь разрушения и прочие непотребства, которые бы наглядно свидетельствовали о том, что и здесь вчера ночью побывал буйный лорд Полуночного крыла.
А потом начались чудеса.
Потому что меня нарядили в самое красивое, самое невероятное платье на свете! То самое, зелёное, от которого я уже один раз отказалась, но, памятуя угрозу Дункана насчёт лент, больше отказываться не решилась.
И вот сегодня сегодня мне больше не хотелось артачиться. Быть маленькой дикаркой, мальчишкой, лесным зверьком.
Сегодня, в этом роскошном блистательном месте мне тоже захотелось выглядеть достойно. Соответствовать высокому статусу жениха, и чтобы никто-никто не мог упрекнуть его в дурновкусии или удивиться, за что он выбрал такую чумазую неряху в невесты.
Поэтому я мужественно терпела все манипуляции, и даже утягивание в корсет. Волосы позволила собрать в высокую причёску по моде королевского двора. Украшений никаких у меня с собой не было, но девушки вышли из положения, как-то по-хитрому заплетя эту сложную конструкцию зелёными лентами.
Декольте, правда, оказалось действительно смущающим. Я никак не могла взять в толк, зачем делать такой неудобный крой. Ни присесть как следует, ни наклониться… жуть.
Зато можно было порадоваться, что длинная юбка закрывает мои очень практичные, но совершенно не подходящие к наряду походные сапожки. Дункан платье-то захватил, а вот о бальных туфельках к нему по-мужски не подумал.
Я невольно хихикнула. Снаружи барышня, внутри я осталась всё той же лесной дикаркой. Ну да сам виноват! Знал, кого в невесты брал.
Настроение стремительно улучшалось, подобно тому, как всё ярче и ярче разгорался утренний, по-летнему золотой солнечный свет.
Заклятье, судя по всему, не безнадёжно. Я вырвалась, и он вырвется тоже. А справиться помогу. Будет сопротивляться – даже насильно. Не знаю, как… но как-нибудь.
Эта мысль неожиданно воодушевила. А чего это я, собственно, должна сидеть и ждать под охраной северных громил, пока мой блудный жених объявится? Ещё не факт, что объявится в ближайшее время. Вдруг он меня вообще, избегать теперь решил. А я, может, целоваться хочу!
– Не скажете ли, где сейчас может быть лорд Роверт? – учтиво поинтересовалась я с невинным видом. Хорошо хоть в голову мне никто залезть не может и узнать, что за мысли там крутятся.
– Так это… лорд перед нами не отчитывался, – озадаченно протянула старшая служанка, держа мою одежду на вытянутых руках с таким видом, будто ей больше хотелось её выбросить, а не в стирку забрать.
Я задумалась. Ненадолго.
– Не подскажете ли, в таком случае, где тут у вас во дворце можно добыть очень-очень холодной воды? Прямо-таки ледяной.
В крови закипало предвкушение, когда я пробиралась через маленький садик во внутреннем дворе, окружённый со всех сторон алебастрово-белыми стенами дворца. Широкие, посыпанные мелким речным песком дорожки уводили меня всё дальше вглубь пышных зарослей, источающих незнакомые пряные ароматы. Таких пород деревьев в сумрачном Тихом лесу не было. Для них требовались простор, свет и жаркий климат. Многие цвели пышными махровыми цветами розовых, белых, лиловых тонов.
Ну а мне позарез нужен был родник Совиный Клюв, вокруг которого когда-то и выстроили холд Саутвинг, а впоследствии разросся шумный многолюдный город. Бьющий прямо из-под земли, из скального основания ключ. Как меня заверили, полный кристально чистой воды – и такой ледяной, что зубы сводило, если из него попить.
Северные стражи тащились в двух шагах позади. Они, судя по всему, решили на всякий случай буквально толковать приказ Дункана охранять меня. Я пыталась спорить – бесполезно. Видимо, командир навёл вчера на своих людей такого страху, по сравнению с которым мои любые уговоры были – как котёнок лапкой.
Но когда я увидела знакомую широкую спину в просвете листвы… надо сказать, сердце у меня от этого зрелища пропустило удар, ибо спина была голая… в моём голосе, видимо, появилось достаточно убедительности, и бравые ребята отстали.
Ну или встречаться со своим лордом в таком бешеном состоянии не хотели лишний раз, не знаю. Больно уж торопливо они ретировались. Я сомневаюсь, что им часто приходилось слышать, как их начальник крушит вокруг себя предметы интерьера, каждый стоимостью с их меячное жалование.
На маленькую круглую полянку в обрамлении цветущих деревьев я выходила тоже не без трепета.
Дункан, без сомнения, слышал мою перепалку со своими людьми, но не спешил оборачиваться. Он стоял ко мне по-прежнему спиной, опершись ладонями о край каменного бордюра вокруг широкой чаши, в которую стекали тугие серебряные струи родниковой воды.
Наверное, только после того, как освободилась от заклятия, я смогла прочувствовать, насколько меня к нему тянет по-настоящему. И эти капли воды, стекающие по впадине позвоночника до самой кромки тёмной ткани штанов, мне хотелось собрать губами. Мышцы, что бугрились под бронзовой кожей, даже отсюда казались напряжёнными как камень.
– Какого беса ты вчера так долго молчала, Тэм?
Я остановилась.
Нужных слов найти не удалось. Не дождавшись от меня ответа, Дункан продолжил – таким ровным тоном, что у меня мурашки побежали:
– Надо было мне сразу дать по роже.
– Захотела – дала бы! – выпалила я. За кого он меня принимает вообще? За безропотную овечку?
Он промолчал. Я сделала ещё шаг. Платье прошелестело тяжёлой тканью о траву.
Дункан резко обернулся.
Впился в меня таким взглядом... таким... которым сразу и раздел, и сделал всё то, что мы не успели вчера ночью.
Да-а-а уж... Судя по всему, платье мне и правда идёт. И декольте… оно, пожалуй, действительно к месту.
– Там остановись. Ближе не надо, – хрипло сказал мой жених, прикрывая глаза. А потом ещё и руки за спину спрятал.
Зря я раньше в девчачьей одежде перед ним не ходила.
Сердце подскочило куда-то к горлу. Авантюрный дух, за который меня всегда ругал Совёнок, так и надирал сделать какую-нибудь глупость.
– Почему не надо? Я соскучилась, – промурлыкала я и сделал ещё шаг.
– Потому что ещё немного, и я тебя утащу под во-он тот куст.
– Ну и...
Он торопливо оборвал меня:
– ...И опоздаем на очередную срочную аудиенцию к королю. Он ждёт нас на завтрак. Двоих. Только тебя и меня. Понятия не имею, за что такая честь. Но идти надо.
Дункан говорил быстро, тяжело выталкивая слова, по-прежнему на меня не глядя. Бедненький – бледный такой, тени залегли под глазами, черты лица заострились, зубы упрямо сжаты, желваки ходят на скулах…
Я поняла, что к королю идти не хочется совсем. Хочется остаться прямо здесь.
Идея с кустом уже не представлялась такой уж глупой. А при свете дня страхи казались надуманными, пустыми… да и тут, в саду, среди деревьев, я снова чувствовала себя почти как дома.
Полностью игнорируя его приказ, я подошла вплотную.
Он открыл глаза и посмотрел на меня с опасным прищуром. А, ну да, как же я могла забыть! Лорд Полуночного крыла не любит, когда его не слушаются.
– Я что тебе сказал? Это так мой оруженосец выполняет повеления своего господина?
В ответ я ослепительно улыбнулась.
– А я сейчас не оруженосец! Я – врач. Так что, больной, стойте смирно и не брыкайтесь! Сейчас я вас буду лечить.
– Тэмир-рен! – рассерженный рык отозвался мурашками по коже. Если он думал меня напугать, то добился прямо противоположного эффекта.
– Как же вы с Совёнком похожи всё-таки, – улыбнулась я, ещё немного робея, но в этот раз полная решимости помочь, невзирая на сопротивление. – Оба вспоминаете моё полное имя, только когда хотите отругать.
И ещё на полшажочка ближе, до головокружения остро ощущая горячий маршрут, по которому его тяжёлый взгляд двинулся по моей коже.
– У тебя совсем инстинкт самосохранения отсутствует, да? – вздохнул Дункан, всё так же держа руки за спиной.
– Очень голова болит? – вместо ответа спросила я. Он промолчал. Но я достаточно потрудилась целительницей в Волчьем Логе, чтобы и так увидеть. По выражению глаз, по бледности, по испарине на лбу.
Не просто болит – взламывает изнутри, путая сознание. И ледяная вода не помогла. Жаль, мои лечебные чары были совсем слабенькими, я больше травами и кореньями лечила. Сложные случаи мне не по зубам – такие, как неведомая болезнь Мэгги или странные фокусы заклятия.
Остаётся лишь надеяться на то, что одно подходящее лекарство у меня всё же есть.
Попробую лечить его собой.
– Ты сам сказал, если врач – то ничего, то можно! – привела я убийственный, как мне показалось, аргумент.
– Безбожно врал. Тэм, ты правда думаешь, я тогда был спокоен и невозмутим, как полагается лекарю? – сверкнул на меня глазами Дункан.
Я не удержала взволнованного выдоха при воспоминании о том нашем «лечении». А уж как я была неспокойна!..
Но это ничто по сравнению с тем, что кипит в моей крови сейчас.
Никогда не думала, что мужчина может так смотреть на женщину.
Между нами совсем мало расстояния. Пусть он не хочет меня касаться. Но если я, маленькая, сейчас немного приподнимусь на цыпочках…
– Я тебя вылечу! – решительно заявила я, тряхнув головой. Один каштановый локон вылетел из причёски, упал на грудь. Я неожиданно остро ощутила это мимолётное шелковистое прикосновение – кожа стала болезненно чувствительной. Моё сбитое напрочь дыхание – когда я заметила, как он проследил это движение.
– Нет.
– Дай мне помочь!
– Не раньше, чем я буду уверен, что полностью себя контролирую.
– Вот и проверим твой самоконтроль!
Мы смотрели друг на друга, тяжело дыша, как два непримиримых противника. Несколько долгих мгновений царило молчание – я даже слышала жужжание пчёл в розовых кустах.
И наконец, мой жених не выдержал первый.
– Хорошо. Но очень тебе советую не играть с огнём. Можешь трогать. Но не больше. Делай то, что хотела, когда пришла ко мне в спальню той ночью, в холде.
И он закрыл глаза, опираясь на чашу родника и сжимая каменный край ладонями – крепко, до побелевших костяшек. Каменная невозмутимость его лица не смогла меня обмануть – я видела, что ещё чуть-чуть, и с жалобным хрустом полетит каменная крошка из-под напряжённых пальцев.
Не веря своему счастью, я осматривала фронт работы. Обширный такой фронт, надо сказать. Попробовать облегчить его боль простыми прикосновениями, ладонями к сердцу… получится ли? Хоть ненадолго?
Я сделала ещё кое-что, прежде чем уничтожить последнее расстояние между нами.
– Знаешь, а у меня ведь осталась пара маленьких секретов, – шепнула я. Дункан нахмурился. Я продолжила, вскидывая правую руку. – Например, у меня есть ещё одно волшебное кольцо кроме того, которым я туманила тебе мозги.
– Надо было тебя не Сказкой назвать, а Головоломкой, – проворчал Дункан, но глаз не открыл. Я уже чувствовала его тепло так близко, всей кожей. Он должен чувствовать моё тоже. И не хочет сорваться ненароком… поняла я. Вот и не открывает.
Рунный круг вспыхнул, повинуясь призыву. Радужные блики легли на лицо мужчины с закрытыми глазами, на траву, на зеленеющие кроны деревьев.
Руна Росток. Ею я пользовалась не очень часто. Обычно, если не успевала отбить какое-то дерево у Тишины, и она его основательно обгладывала. Совсем умершее растение на эту руну уже не реагировало, к сожалению. А вот заставить чахнущее пойти в рост… это запросто. И сейчас мне захотелось использовать эту способность для совершенно хулиганских целей.
Всё-таки, мы сейчас были во внутреннем дворе большого дворца – укромном, спрятанном в самой отдалённой части лабиринта, который представляла собой королевская резиденция… её даже холдом язык не поворачивался назвать. Но мало ли кто выглянет невовремя из какой-нибудь башни.
Быстрее и быстрее вертится рунный круг. Вот на верхнем делении замирает нужная руна – стилизованный стебель, росток новой жизни.
– Что ты делаешь? – проговорил Дункан. – Надеюсь, мне показалось, и ты не совершаешь такую глупость, как колдовство посреди дворца.
– Больной, не отвлекайте меня разговорами! – важно пресекла я попытки лорда заняться добычей информации в такой неподходящий момент. – Вы сейчас полностью в моём распоряжении. Так что помалкивайте.
По его губам скользнула мимолётная улыбка. Но мой суровый северянин тут же принял обратно серьёзный и внушительный вид. А мне до жути сильно захотелось вывести его из равновесия. Я что, зря наряжалась, что ли, чтоб теперь на меня не смотреть?! И вообще – колдунья я или кто? Всю жизнь прожила тихо, как мышка. Неужели теперь не заслужила права на капельку безумства?
Руна вырвалась из круга, отразилась в каждом листке окружавших поляну деревьев. Их ветви дрогнули и пошли в рост. Потянулись, сплелись друг с другом ветвями, как возлюбленные пальцами. Скрыли небо над нашими головами зелёным пологом, за которым совсем потерялось солнце. Лишь редкие золотые лучи проникали сквозь прорехи в этом живом ковре. Точно так же я поступила и с кустами роз. Теперь нас окружала сплошная стена, через которую к нам никто бы не подобрался, и никто бы не посмел подглядывать.
Дункан снова хмурился, пытался понять, что происходит, и почему стало темнее. Кажется, боролся с желанием открыть глаза. Но раз лорд что-то решил, теперь он связан собственным решением. Вот пусть и терпит, раз такой принципиальный.
Я опустила руки. Робкий взмах ресниц. Приподнимаюсь на цыпочки.
– И второй маленький секрет. Я… когда к тебе ночью приходила… в общем, просто подержаться за ручки – не совсем то, чего мне хотелось.
Прежде, чем спросит – тянусь, тянусь, и касаюсь поцелуем краешка его губ. Нежно, невесомо, почти не ощутимо. Но он вздрогнул всем телом.
– Тэм…
– Молчи.
И ещё раз – в другой уголок.
А потом, совсем осмелев, прямо в губы – плотно сомкнутые, будто каменное изваяние целую, и не они вчера ночью так яростно и неистово объясняли мне, что такое настоящий поцелуй. Но сегодня лорд решил проявить выдержку.
Что ж… у меня в запасе ещё одна маленькая мечта.
Провожу ладонями по его груди, срывая судорожный вздох, обнимаю за плечи, а потом тычусь носом в правое ухо, как требующий ласки котёнок… и осторожно пробую языком ту самую маленькую родинку на шее, под самой мочкой, которую когда-то разглядела. В том нашем зачарованном сне. Когда я ещё думала, что пророчество будет вечно надо мной довлеть, и одиночество – мой единственный удел. А этот мужчина казался таким далёким, что проще до звёзд дотянуться рукой.
Но вот сейчас вдруг стал ближе всех на свете.
– Р-р-р-р…
Сильные руки смыкаются на моей талии. Не выдержал-таки! – понимаю с ликованием. Прямо мне в лицо – ошалелый, бешеный, потемневший взгляд.
Рывок – и мы поменялись местами. Теперь я прижата к краю чаши. Изгибаюсь в спине, слышу, как совсем близко шепчет родник. Ещё немного прогнуться – и коснусь волосами.
Хриплый шёпот мне в шею, в нервно вздрагивающее в сладком предвкушении горло:
– Ты правда думаешь, что так мне полегчает? Стало лишь хуже. Я же просил не играть с огнём. Так что доигралась ты, Сказка. Будешь наказана.
– А ты и правда думаешь, что я тебя боюсь, мой суровый северный лорд? Я давно уже… ай!
Зачерпнутая в чаше ледяная вода капает мне на ключицы, стекает по груди в ложбинку, почти не прикрытую тонким кружевом зелёного платья. Щекотно, холодно, остро, сладко до дрожи.
Путь холодной воды повторяют горячие губы.
Всё-таки не очень много времени у нас было. Зелёный кокон вокруг поляны скоро пришлось расплетать. Король ждал на завтрак. Ах, эти короли! Вечно им нет дела до желаний своих вассалов.
Так что самоконтроль мы так и не проверили.
Зато теперь я очень хорошо знала, зачем платьям такие… удобные вырезы.
А когда уходила с поляны, на моей груди задумчиво поблёскивал синими камнями медальон с гербом рода Роверт.
–
