Текст книги "Избранные (СИ)"

Автор книги: Анна Жадан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава двенадцатая

Селеста

Один надеялся, другой предался отчаянию: каждый их них сам избрал свою долю.

Эмили Бронте. Грозовой перевал

Прошло две недели после выздоровления Эсмеральды и Габриэля, а это означало только одно – наследному принцу пора возвращаться домой. Все эти две недели я провела в постоянных хлопотах – оказалось, что доктора не позволяют сестре исполнять ее обязанности, и они временно переходят ко мне. Почти на всех мероприятиях и Советах мы появлялись с Эсмеральдой вместе, поэтому я сомневалась, что ее работа сможет осложнить мне жизнь. Оказалось, что пока я охотилась или сражалась на мечах с братом, она занималась огромным количеством вещей, которые кто-то назвал важными. Каждый день мне приходилось почти постоянно сидеть у стола и лично отвечать на письма послов, членов Совета, принцев и принцесс, королей и королев... Я искренне думала, что это работа отца, но, как оказалось, посол мира – это не просто название. В мои обязанности так же входила проверка отчетов о Просветителях и прямая связь с Ищейками, а еще организация благотворительных мероприятий и планирование миролюбивых миссий...

– Я не уверена, что ее высочество одобрит то, как я хозяйничаю с ее проектами, – неуверенно пробормотала я, кивая на кипу бумаг.

Главная советница и помощница Эсмеральды леди Де Броуз, которую приставили следить за мной, лишь пожала плечами и позаботилась о том, чтобы мне заменили свечу.

– Пока принцесса не поправится, это ваш пост. Она сказала, что полностью вам доверяет, а если у вас есть вопросы, вы можете обратиться к ней.

– Вы прекрасно знаете, что принцессе не позволяют сейчас заботиться о делах.

Она неприязненно посмотрела на меня и снова передернула плечами. Что эта женщина вообще здесь делает?

В итоге я удалила ее и до окончания моего недолгого правления справлялась со всеми делами сама. Наверное, никогда в жизни мне еще не приходилось работать днями и ночами, не прерываясь ни на сон, ни на развлечения. Все это заставило меня усомниться в том, что Эсмеральда – человек.

Мой братец в это время занимался вещами куда более интересными. Он – будущий король, а вовсе не посол мира, поэтому негоже ему тратить свое время на такие глупые занятия. Через неделю после моих страданий и его каникул, отец наконец взял Адриана с собой в Кравер, где должен был состояться бал по случаю совершеннолетия Кристины и Совет, на котором обсудят условия их брака. Я даже перестала ему завидовать.

Никто во всем дворце не праздновал выздоровление сестры больше, чем я – раскидав все бумаги на ее столе, я влетела к ней в комнату и осыпала все ее лицо поцелуями. По случаю поправки Эсмеральды в ближайшее время обещался бал, на который съедутся представители всех регионов. Накал страстей после инцидента в Стейси поутих – беспорядки были устранены, а отец выступил с личным обращением к семьям погибших, принося свои извинения за то, что они были подвергнуты самому жестокому суду. Принимая во внимание условия происшествия, он все-таки согласен, чтобы Лакнес выплатил весенцы семьям пострадавших. А если кто-то что-то и знает о правлении, так это то, что деньги решают все. Я абсолютно не считала нужным извиняться перед семьями убийц за участь, которую те заслужили, но восстания – это то, что нужно нам всем сейчас меньше всего. Король Стейси выступил с ответной речью, где принес свои извинения за происшествие с принцессой и пообещал максимальную безопасность всем новоприбывшим в его регион.

Но это, конечно, все слова.

Выздоровление Габриэля тоже весьма меня волновало. Я навещала его несколько раз, но интенсивная работа не позволяла мне выкроить и лишней минуты на себя. К тому же, его постоянно отводили на какие-то процедуры или в кабинет Советов, где он связывался с семьей или что-то обсуждал с Адрианом. Будь он в более добром здравии, я предположила бы, что они пьют вино, закинув ноги на стол и обсуждают, каково это – быть королями. Хотя, впрочем, я слишком строга к своему брату.

В день, когда их обоих выписали из госпиталя, я постучалась в его комнату, и, дождавшись разрешения войти, приоткрыла дверь.

Габриэль, одетый в одни лишь штаны и высокие сапоги, сидел на кровати и перебирал документы, разложенные вокруг него. Когда я вошла, он поднял глаза и улыбнулся:

– Простите, ваше высочество, я не одет.

– Это могло бы волновать меня меньше всего, – я подошла ближе и опустилась на край кровати. – Рада видеть вас в добром здравии, ваше высочество.

– Спасибо, что навещали меня, – пробормотал он, отложив документы в сторону, – я был тронут.

– Вы спасли мою сестру. Не говоря уже о том, что вы – мой будущий муж. Я не могла поступить иначе.

На его лице появляется игривая улыбка:

– Я думал, вы не сентиментальны.

– Не путайте отсутствие сентиментальности с бессердечностью. Сантименты никому еще не приносили ничего хорошего, но черствость – это совсем не то же самое. Вы удивитесь, но я способна чувствовать благодарность.

– Значит, одного благородного поступка будет недостаточно, чтобы покорить вас?

– Боюсь, вам придется постараться еще.

Он тихо засмеялся, опустив голову.

– Что ж, думаю, это стоит того.

Я улыбнулась в ответ, и тут Габриэль потянулся вперед и сжал мою руку. Его серые глаза серьезно посмотрели на меня.

– Селеста, я прошу вас поехать со мной в Стейси.

– Но моя поездка запланирована не раньше, чем...

– Я знаю. Я хочу, чтобы вы увидели там все по-настоящему – без послов и советников, без Хранителей за вашей спиной. Только со мной.

– Габриэль, – я оторопело смотрела на него, – я убеждена, что вы спешите.

Он непонимающе качнул головой.

– Но разве это не то, чего бы вы хотели? Я предлагаю вам свободу. Сейчас. И я хочу, чтобы вы знали – каждый день жизни со мной вы будете свободной.

Я не знала, что сказать. Габриэль понятия не имел, как много он мне предлагал – больше, чем я могла бы принять. Я прямо сейчас взобралась бы на коня и понеслась за ним в Стейси, потому что я обожаю приключения, и мне осточертела жизнь во дворце. И мне осточертел Лакнес. Я так устала жить там, где моя жизнь мне не принадлежит – где я вынуждена подчиняться всем, кроме себя самой.

Но разве я действительно могу так поступить?

– Вы предлагаете мне сбежать?

– Нет, разумеется, нет... ваши отец и мать с братом уехали в Кравер и вернутся не раньше, чем через неделю. Мои родители сейчас тоже на приеме в Кравере. Ваша сестра не будет против. Я скажу, что возьму вас с собой на миссию. Не забывайте, что вы – моя будущая супруга. Если вы хотите...уехать со мной, то я обещаю, что вы вернетесь еще до возвращения его величества.

Если отец узнает, что я сбежала куда-то еще даже не с моим мужем, то он в лучшем случае отрубит мне голову. Конечно, если информация просочится, то можно представить это, как неофициальное знакомство с регионом и мое рвение стать королевой Стейси, но...черт возьми, это же будет скандал. А после того, что произошло с Эсмеральдой, приедет еще больше послов, которые начнут требовать моего сожжения за несоблюдение протокола.

Удивительно, что в мою голову вообще лезут такие мысли. Еще пару месяцев назад меня не пришлось бы спрашивать дважды.

Но я так хочу уехать...я хочу посмотреть на Стейси. Узнать, сможет ли этот регион сделать меня счастливой. И да, Габриэль прав – во время официальной поездки мне не дадут ни секунды побыть одной.

Принцессе не полагается быть безрассудной, но королеве – тем более. Я никогда не смогу сделать ничего подобного, когда стану тенью своего мужа. Уверена, моей маме не раз хотелось бы выкинуть какую-нибудь глупость, но она не может компрометировать нас. Сегодня мой последний шанс побыть просто Селестой.

– Вы обещаете, что никто об этом не узнает, кроме моей сестры? – требовательно спросила я.

Глаза Габриэля зажглись, и он закивал. Господи, а я думала, что он скучный и дотошный! Принц начинает нравиться мне все больше и больше.

И как я только на все это решилась?

– И вы выделите мне время на прогулку в одиночестве. И никаких Хранителей или кто там у вас охраняет регион! И позвольте напомнить, ваше высочество, что я еще не ваша супруга, так что мы будем жить в разных комнатах.

– Я все понял, – закатив глаза, усмехнулся Габриэль.

Сердце скачет у меня в груди от предвкушения и азарта.

– И когда мы выдвигаемся?

– Я приказал конюхам подковать и напоить коней. Осталось условиться с Эсмеральдой, приготовить вашего коня, и мы сможем выдвинуться этой ночью. С нами поедут Надсмотрщики из Стейси, с которыми я приехал, но они не болтливы. Ночью мы сядем на корабль, и нас переправят в Стейси.

Кажется, огромная кипа работы плохо на мне сказалась, потому что я практически без колебаний ввязалась в эту авантюру. Вот уж никогда не думала, что Габриэль будет моим...другом.

Эсмеральда, как и следовало ожидать, сказала, что я сошла с ума и наверняка ввяжу себя в неприятности, но протестовать не стала. Вместо этого она крепко обняла меня, наказала быть осторожной и не выходить на улицу без капюшона. И вообще желательно, чтобы никто меня не видел. В свою очередь она пообещала предупредить меня в случае, если родители решат вернуться раньше намеченного срока.

Вечером мы с Габриэлем в черных плащах, окруженные Надсмотрщиками, отправились в порт, находящийся в северной стороне Лакнеса, где сели на корабль, идущий в Стейси. Мы плыли два дня и две ночи, несколько раз совершая пересадки, и вскоре, усталые и измученные, добрались. Сойдя на берег, мы еще несколько часов скакали по равнинам, пока не увидели впереди подобие города.

Габриэль ни на секунду не преувеличивал. Стейси – это бесконечные луга и равнины, стройные ряды лесов, виднеющиеся вдали, и небесно-голубое небо. Я гнала своего коня так быстро, что Надсмотрщики за спиной озабоченно кричали, чтобы я остановилась, но Габриэль махал им рукой, что все в порядке. Ветер обдувал мне лицо, слезы лились из глаз, но я так и не смогла определить – от ветра или от счастья.

Габриэль отвел мне отдельную комнату в замке, который оказался чуть меньше дворца Спасителей. Он был почти точной копией моего дворца в Лакнесе, но все же казался более свободным. Как будто даже камни здесь были другие. Я не видела двух младших братьев принца – Джуллиана и Келсея – но по слухам они не поехали в Кравер.

– Твоя служанка неболтлива, так что не переживай.

Габриэль стоял у входа в мою комнату и осматривался. У него был усталый вид – наверняка после ранения такой путь дался ему нелегко, но в первую очередь он все равно позаботился обо мне.

Если бы Габриэль задал мне тот же вопрос сегодня, то я нашла бы не меньше сотни причин, по которым мне следует его полюбить.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай ей знать, – он провел пальцем по подсвечнику. – Знаю, тут темновато и вид не очень, но было опасно выдавать тебе лучшую комнату...

– Габриэль, – перебила я его, – все прекрасно. Лучше, чем могло бы быть.

Он бросил на меня удивленный взгляд:

– Что ж, я пойду. Завтра ты можешь взять коня или пойти прогуляться в город. Если ты настаиваешь, с тобой не будет Надсмотрщиков, но пожалуйста, будь осторожна. После того, что случилось с Эсмеральдой, мне не хотелось бы подвергать тебя опасности. Хоть Стейси и хорошо охраняется, никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом. Вечером мы соберемся вместе на ужин, а послезавтра я лично повожу тебя повсюду.

Габриэль знал, что самый ценный подарок, который он может подарить мне – это день наедине с самой собой.

В порыве благодарности и чувства уважения, которому я не могу найти точного определения, я обхватила его за шею и прижалась к его губам. Когда я открыла глаза, принц ошарашенно дотрагивался пальцами до моей щеки. Я едва удержалась от смеха.

– Спасибо, – пробормотала я, улыбаясь.

Габриэль, с трудом придя в себя, притянул меня ближе за талию и выдохнул:

– Если именно так ты будешь меня благодарить за всякие приятные мелочи, то я вынужден буду делать их постоянно.

– Ты же знаешь, что это не мелочи.

Когда я стану королевой, у меня больше не будет такой возможности. Последний шанс быть свободной – это эти несколько дней. Я не могла ими поступиться. Габриэль подарил мне все.

Он снова прижался губами к моим губам, и чем глубже становился наш поцелуй, тем лучше я понимала, что такое любовь.

Моя прогулка по Стейси заняла ровно три часа, потому что вместе со звоном часов башни на главной площади, я заметила что-то неладное. Я давно не охотилась, но мои навыки никуда не делись: я до сих пор чувствую каждый измененный шаг, каждый вздох, определяющий, что дичь что-то заметила. Просто я никогда не думала, что дичью стану я.

Охотник в каком-то смысле – тоже лишь животное. Куда более стратегическое, осторожное и до абсурда терпеливое. Каждый охотник прекрасно понимает, что у нападения есть свой час, а если ты не можешь его дождаться, то обязательно совершишь ошибку. Поспешность равняется опасности.

Я выучила психологию охотников до самой корочки просто потому, что сама такая. Я осторожно передвигалась по улицам Стейси, накинув капюшон, любуясь просторностью улиц, каких никогда не встретишь в Лакнесе, огромными лавочками и кипой людей. Все они были на одно лицо – кроме двух. Двое выглядели совсем не так, как остальные – они были спокойнее, их взгляд был сдержанным и слишком пристальным, чтобы не вызывать подозрений. На них были такие же черные плащи, как и на мне, что не позволяло хорошо разглядеть их наружность. Они стояли у лавки с овощами и о чем-то спрашивали торговку, но их тела были повернуты ко мне. Все мои внутренние рецепторы кричали.

Я находилась достаточно далеко от дворца, но если я затеряюсь в толпе, то, возможно, у меня будет шанс скрыться незамеченной. В конце концов, может, они просто узнали во мне принцессу.

Я двинулась в противоположную главной площади сторону, сливаясь с общим потоком людей – краем глаза я заметила, как они покинули торговку и ленивым шагом направились следом за мной.

Черт возьми.

Меня явно преследуют.

Если они потеряют меня из виду, то я могу скинуть плащ и остаться в одном платье, сбивая их с толку. Нет, платье слишком искусно сделано – оно не похоже на все остальные. Плюс к тому, если они знают, кто я, то это меня не спасет.

Хотя, возможно, привлеченное внимание станет моей защитой.

Я кинула взгляд назад – двое мужчин приближались неспешным шагом. Что же делать? Если скину плащ, то точно накликаю на себя беду – отец все узнает. Возможно, у меня есть шанс скрыться во дворце раньше, чем они до меня доберутся.

Я ускоряю шаг – они все так же продолжают неспешно следовать за мной. Кто же они такие? Одни из протестующих против убийства преступников, напавших на Эсмеральду? Откуда им известно, что я здесь?

Черт возьми, я не должна была приезжать. О чем я только думала? Что несколько дней, проведенные в Стейси, сделают из меня кого-то другого? Позволят мне забыть, что я наследная принцесса, у меня есть обязанности и долг перед Ламантрой? А мне всегда казалось, что наивность и я – вещи несовместимые.

Двое мужчин приближались в выдержанном темпе. Со стороны могло показаться, что они просто прогуливаются. Я ускорила шаг, бросая взгляды через плечо и стараясь оставаться спокойной. Охотник всегда чувствует запах страха.

Я свернула на людную улицу, надеясь слиться с толпой, но моя походка, моя одежда – все выдавало меня с головой. Я и подумать не могла, что быть Селестой Лакнес так хлопотно.

Улица расширялась, но я старалась держаться поближе к торговым лавкам – и это было моей главной ошибкой. Мне потребовалось меньше двадцати секунд, чтобы понять это. В Лакнесе улицы очень узкие и все расположено близко друг к другу, поэтому я по привычке двигалась возле знакомых лотков с фруктами и овощами.

Как глупо, Селеста. Загнать саму себя же в угол своих привычек.

Именно поэтому я всегда говорила, что люди абсолютно ничем не отличаются от животных. Мы живем инстинктами, которые нас убивают.

Кто-то хватает меня за руку и резко тянет за прилавок. Я спотыкаюсь, падаю и ударяюсь головой о лоток – из моего горла вырывается крик, но неизвестный зажимает мне рот ладонью. В ту же секунду он пытается связать мне руки веревкой, чтобы я не смогла воспользоваться магией. Вряд ли меня это остановит, но я должна установить с ним зрительный контакт, чтобы просветить его. Я вырываю руки и кусаю незнакомца за палец, но меня тянут вглубь прилавка, и я теряю ориентацию и способность мыслить здраво. Кровь, капающая с ресниц, заслоняет мне обзор, но все произошло за считанные секунды, и, судя по всему, никто не обратил внимания. Почему же никто ничего не заметил? Ведь когда я стреляю из лука в одну птицу, другие разлетаются. Люди же тоже стадные животные. Неужели в толпе никто не замечает никого, кроме себя?

Я брыкаюсь и заламываю мизинец незнакомцу, зажимающему мне рот – вместе со сладким хрустом раздается тихий, шипящий крик. Он ослабляет хватку, позволяя мне вырваться – я стараюсь подняться с земли за лотком и применить магию, но в следующую секунду передо мной вырастают двое моих преследователей, и один из них ударяет меня в лицо. Я поднимаю руки, глядя на одного из них – его глаза становятся огромными, и он падает передо мной на колени. В следующую же секунду меня ударяют по голове сзади, но я успеваю увидеть, как третий мужчина всаживает нож просвещенному в сердце.

Последняя моя мысль была на удивление оптимистичной. Если бы я могла, то улыбнулась бы мужчине, который занес свой кулак для удара. В конце концов, если мне суждено сегодня умереть, то я умру не наследной принцессой Лакнеса, а обычной, не самой везучей девушкой Селестой.

Глава тринадцатая

Селеста

Любовь – это только повод для боли. И для того, чтобы приносить боль.

Грегори Галлоуэй. Простой как снег

– Убей ее уже.

– Ну да! Хочу я сам портить руки кровью наследной принцессы. И нашей будущей королевы, должен заметить.

– Ты идиот? Ты сам ее ударил и притащил сюда.

– Ударить и убить – не одно и то же, олух.

– Ага, а так, думаешь, королевская семья погладит тебя по головке? Убей ее!

– Еще чего! Сам убей.

– Тогда я заберу все деньги.

– Да пожалуйста. Я вообще не собирался во все это впутываться. А после смерти твоего братца я не хочу иметь с тобо ничего общего.

– Жертвуешь двумя тысячью весенцев? Ты точно полный идиот.

– Слушай, я здесь только потому, что твой брат вечно попадает в неприятности. Если вы решили вписаться в интрижки такого уровня – пожалуйста. Я же – обычный вор. И с меня хватит.

– Я убил своего брата, а значит, вполне могу убить и тебя.

– Не угрожай мне. Я не просвещен и мне не нужны твои деньги.

Этот разговор длится уже около пяти минут. Я лежу на холодном полу – уже не на земле – мои руки связаны, а на глаза надета повязка. Судя по всему, плащ с меня тоже стянули, но платье оставили нетронутым. Хоть какое-то уважение к их будущей королеве.

Моя голова болит так, как будто меня очень долго били ею о стену. Я стараюсь не шевелиться, чтобы избежать нежелательных ощущений, но у меня ничего не получается. Хоть кровь больше не течет.

– Эй, – хриплю я, – вы, недоумки.

Разговор стихает, и через несколько секунд самый боязливый неуверенно шепчет:

– Не надо с ней разговаривать. Вдруг она нас узнает потом?

– Какой же ты бестолковый, – раздраженно рявкает второй, – как она тебя узнает? У нее глаза завязаны. И лучше держись от нее подальше. Вдруг магия работает и без зрительного контакта...

Наступила короткая пауза, позволившая мне предположить, что оба мужчины от меня отдалились. Судя по запаху, я находилась в затхлом помещении, где давно никого не было – до сегодняшнего дня.

– Что вам от меня нужно?

Раздался озабоченный шепот, и смелый проговорил:

– Чтобы ты тихо умерла, принцесска.

– Послушайте, – выдохнула я, – кто бы вам ни заплатил, он скорее всего сделал это из чувства мести. Слепая война давно закончилась, сколько можно наказывать нас за грехи наших предков? Моя семья может заплатить вам в разы больше.

Тихий смешок был прерван ударом и возмущенным криком.

– Заткнись, – прошипел смелый, – сиди и молчи, а то убью тебя сейчас.

– А чего же ты медлишь?

Вряд ли задавать такой вопрос своему похитителю уместно, но если уж умирать, то лучше бы хотя бы знать за что.

– Деньги получим и убьем, – фыркнул трусишка.

– О, идиот всех идиотов, у тебя есть свойство помалкивать?

– Никакой я не идиот, – обиженно отозвался второй, – к тому же, она все равно умрет.

– Да, но это не значит...

Их перепалка была прервана яростным стуком. Раздался толчок, и оба похитителя двинулись в сторону двери.

Итак, надо собраться с мыслями и успокоиться. Я попыталась просунуть руки под пятками, но оказалось, что мои ноги привязаны к какому-то стулу.

– Идиоты, – пробормотала я.

Кто вообще нанимает таких недоумков?

Ладно, надо сосредоточиться. Я смастерила бессчетное количество ловушек и знала, как выбраться из каждой из них. Мне всего лишь надо примерить на себя роль жертвы.

Превозмогая головную боль, я начала усиленно тереться виском о пол, чтобы хоть немного сдвинуть повязку. Она была завязана так крепко, что я не чувствовала своих глаз. У меня нет лишнего времени. Я начала тереться сильнее, причиняя себе боль, но повязка не сдвинулась ни на миллиметр. Вместо этого я почувствовала что-то теплое, стекающее по лицу – видимо, открылась рана.

Просто замечательно.

Раздался хлопок и торопливые шаги. Почувствовав чью-то руку на своем плече, я вскрикнула и дернулась в сторону. Черт возьми, я буду бороться до последнего. Ни за что не умру безвольной трусихой, которая в свои последние минуты жалобно молила о пощаде.

– Селеста, это я...Господи, Селеста...

Габриэль?!

Он осторожно снял с моих глаз повязку. Дождавшись, пока перед глазами перестанут плясать разноцветные точки, я вгляделась в его бледное, перепуганное лицо.

– Что ты здесь делаешь?

– Нам нужно уходить, – выдохнул он, проведя рукой по моей рассеченной голове.

Он поднес к лицу пальцы, выпачканные в моей крови, и с силой сжал их в кулак. Его лицо стало еще бледнее, скулы заходили желваками, но он ничего не сказал, а лишь продолжил развязывать мои руки и ноги.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Селеста, давай обсудим все позже. Нам нужно идти.

Он ловкими движениями развязывает веревки на моих конечностях, пока я быстро оглядываюсь. Я действительно нахожусь в старом, заброшенном просторном здании. Свет едва проникает сюда из-за заколоченных окон, но дверь наружу широко распахнута – я вижу несколько Надсмотрщиков, которые склонились над телами двух мужчин.

– Ты убил их? – срывающимся голосом шепчу я.

Габриэль и бровью не поводит, отбрасывая стул в сторону.

– Габриэль, если кто-то узнает...а все точно узнают, что ты опять убил кого-то без суда...я даже не знаю, что будет дальше. Господи, это все из-за меня.

Он резко повернулся и вплотную приблизил мое лицо к своему.

– В этом нет твоей вины, – настойчиво проговорил он. – Слышишь? Ни на йоту.

Габриэль подхватывает меня на руки, и я даже не пытаюсь сопротивляться. Голова гудит все сильнее, но я заставляю себя оставаться в сознании. Уткнувшись в его плечо, я наблюдаю за тем, как он спешно уносит меня все дальше от места моего заточения. Тела у входа исчезли – видимо, обо всем позаботились Надсмотрщики. Один из них пытается забрать меня у принца, но Габриэль еще крепче прижимает меня к себе.

Я хочу задать ему тысячу вопросов, но мои глаза закрываются раньше, чем он успевает посадить меня в обычную, ничем не выделяющуюся повозку. Перед тем, как забыться, мне мерещится, будто я заметила какую-то знакомую фигуру в противоположной стороне улицы, но уже через секунду это кажется лишь сном.

– Кто они такие? Объясни мне все!

Спустя день я сидела в своей выделенной комнате, где обо мне заботились две самые преданные служанки Габриэля. Об инциденте было известно только нескольким Надсмотрщикам и двум девушкам, но это было лишь делом времени.

Я чувствовала себя уже гораздо лучше – головная боль не прошла, но уменьшилась, к тому же, меня каждый день щедро обмазывали различными лекарственными кремами для скорейшего заживления ран.

Единственное, что осталось неразрешенным – мой разговор с Габриэлем.

Принц сидит напротив моей кровати на небольшом стуле, потирая рукой подбородок, заросший щетиной. С момента вчерашнего дня он как будто повзрослел лет на пять – выражение его глаз стало более острым, движения – резкими. И что-то мне подсказывало, что дело здесь не только в моем похищении.

– Экстремисты, – пробормотал он, – судя по всему, последователи тех, кто напал на Эсмеральду.

– Неправда, – покачала головой я, – они сказали, что им заплатили. А когда я сказала про Слепую войну, они лишь рассмеялись.

– Селеста, они могут и не знать, кто их нанял. Но кто еще, по-твоему, станет нападать на принцессу из других земель?

Я молча вперила в него взгляд, а он, не выдержав, спрятал лицо в ладонях. Читать Габриэля с каждым днем становилось все проще и проще.

– Ты либо вдруг превратился в труса, либо не хочешь мне говорить.

– Возможно, тебе сложно смириться с правдой, – вздохнул он.

– Что-то же происходит, правда? Что-то большее, чем простая месть. Что это, Габриэль? Восстания? Протесты? Господи, просто скажи мне. Образование тайных организаций?

Габриэль откинулся на спинку стула и потер переносицу.

– Тайные организации существовали всегда. Я понятия не имею, кто напал на тебя, Селеста – и это пугает меня больше всего.

Я вздохнула, прислонившись к спинке кровати.

– Но как ты нашел меня?

– Уличная торговка видела, как тебя схватили, и сообщила одному из Надсмотрщиков. Весть дошла до меня, и я послал своих лучших людей с охотничьими собаками на твои поиски.

Что-то во всей этой истории все равно меня волновало, но я не могла сейчас найти слов, чтобы объяснить свою тревогу, поэтому просто вздохнула.

– В Стейси сейчас столько проблем...– пробормотала я. – Это становится опасным.

– Я не должен был приглашать тебя приехать, – твердым голосом проговорил он. – Это все моя вина. После того, что случилось с Эсмеральдой, звать тебя сейчас и позволять гулять одной, было верхом безрассудства.

– Габриэль, я сама...

– Тебе нужно уехать.

Мне показалось, что я ослышалась. Я смотрела на него с опешившим видом, а он сидел, уперев локти в колени, и избегал моего взгляда.

– Как только ты поправишься, я позабочусь о том, чтобы тебя быстро и безопасно переправили в Лакнес.

Он снова сжал пальцами переносицу.

Видеть это уже становилось невыносимым.

– Посмотри на меня.

Он не сдвинулся с места.

– Пожалуйста, посмотри на меня.

Наконец, Габриэль поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза. Его изнеможенный вид приводит меня в ужас.

– В этом нет твоей вины, слышишь?

– Не надо пытаться заставить меня почувствовать себя лучше, – рычит он.

– По-моему, тебе стоит перестать брать на себя ответственность за мои поступки. Все случилось, как случилось – и в этом не было ничьей вины. Если бы мы могли этого избежать, если бы знали, как поступить правильно, то возможно, все было бы по-другому, но не было. Сейчас нам просто нужно решить, что делать дальше.

Габриэль проводит рукой по волосам, встает и устремляет взгляд в небольшое окно, выходящее на дворцовый сад.

– Это-то меня и заботит, Селеста. Мы вполне можем сочинить парочку нелепых баек и тайно переправить тебя домой. Но что будет дальше?

Я похолодела. В отчаянии я сжала пальцами простыни и смотрела на его отрешенный профиль. Никогда в жизни бы не подумала, что меня так напугает перспектива этого разговора.

– О чем ты?

Габриэль вздохнул и закрыл глаза.

– Лакнесов не любят в Стейси. Наш брак лишь поставит тебя под удар – а ты постоянно должна будешь находиться на публике. Как бы ты ни была сильна, сколько бы охраны я к тебе не приставил, я всегда буду волноваться за твою безопасность. Возможно, было бы лучше, если бы ты стала королевой региона, где тебе не придется постоянно переживать за свою жизнь.

Сердце стучит у меня в горле. Ну, вот и все, момент, которого я так долго ждала – Габриэль разрывает нашу помолвку. Я свободна в своем выборе. Теперь я могу выйти замуж разве что за наследного принца Бишопа, но, судя по слухам, он уже помолвлен с сестрой Кристины Кравер. Да и к тому же, Бишоп считается самым бедным регионом Ламантры, и, несмотря на свою собственную женитьбу, отец никогда не позволит потомку Лакнеса править там.

Получается, я могу вообще не выходить замуж. Почему же я не чувствую ничего, кроме щемящего чувства пустоты, как будто мне показали что-то особенное и в ту же секунду этого лишили?

Мужчина, стоящий передо мной – резко очерченный профиль, широкие плечи, пронзительный взгляд добрых глаз...если бы кто-то несколько месяцев назад сказал мне, что я буду бояться его потерять, я бы рассмеялась этому человеку в лицо.

Я никогда не думала, что Габриэль станет мне близок. Он стал моим другом, моей опорой – а я в жизни бы не призналась, что мне нужно чье-то плечо. Я теряла что-то в эту секунду. То, что почему-то уже по праву считала своим.

– Я хочу быть твоей королевой, – тихо говорю я с колотящимся сердцем.

Габриэль поворачивает голову и недоверчиво смотрит в мою сторону.

– Это же клетка, Селеста. Та самая, от которой ты всегда бежала.

Он был прав. Трон, корона – это антонимы свободы. Мне претит мысль о существовании в стенах замка, показательных казнях и фальшивых приемах. Но есть ли у меня альтернатива? Что лучше – остаться в четырех стенах Лакнеса, где я смогу медленно задыхаться, или разделить скомканное, затворническое существование с ним?

Я не могу произнести вслух то, что хочу. Слова стискивают мне горло, и впервые я понимаю, как физически тяжело становиться уязвимой.

Габриэль взволнованно подходит ближе, садится рядом со мной на кровать и берет меня за руку. Его глаза пылают тем самым огнем, увидеть который я боялась больше всего.

– Неужели...– шепчет он, пристально глядя мне в глаза, – что-то изменилось?

Я знаю, каких слов он ждет от меня. Но буду ли я честна с ним, если произнесу их вслух? В конце концов, я никогда не знала, что такое любовь. Возможно, я просто смирилась с мыслью, что не способна любить, а значит – и быть любимой. Вечность с Габриэлем всегда казалась мне вынужденной мерой, тем, что мне придется перетерпеть. Так что же такое свобода: быть в плену своих чувств рядом с ним или быть вольной птицей в Лакнесе, в котором мне все стоит поперек горла?

Господи, я так запуталась.

Он проводит пальцами по моей ладони и мое сердце начинает стучать так громко, что я слышу его отголоски в своих ушах. Это чувство почти напоминает дикий ужас, смешиваемый с легким привкусом возбуждения.

Возможно, будь я кем-то другим, все было бы проще. Я смотрю в его взволнованные глаза и понимаю, что его королевой меня толкают стать вовсе не нежные чувства, а долг. Я обещала своей семье, что поступлю так, как правильно. И если я что-то и поняла за свою жизнь, так это то, что твердой основой правления является вовсе не шаткая привязанность, а обязанности. Залогом моей короны будет верность семье, а не любовь к Габриэлю. Только так я смогу принять свое предназначение и не сломаться при первых же проблемах. А мое сердце...пусть оно всегда будет принадлежать мне.