Текст книги "Избранные (СИ)"

Автор книги: Анна Жадан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Почему ты так смотришь на меня? – хрипло дыша, спрашивает он. – Ты боишься меня, дитя?

У меня дрожат колени от того, как его пальцы больно впиваются в мою нежную кожу, но я не отвожу от него взгляда:

– Нет.

– Нет, ваше величество, – тихо произносит он.

Я медлю, и его пальцы перемещаются с моего подбородка на горло. Я едва успеваю понять, что он собирается сделать, как вдруг он обхватывает мою шею и сдавливает ее своими толстыми пальцами. Я задыхаюсь и инстинктивно хватаюсь за его запястье, стараясь облегчить хватку, но рука короля крепко держит меня за горло, впиваясь все сильнее. Я бы посмеялась над иронией этой метафоры, если бы была в состоянии думать.

Из моих глаз сыплются искры, я кашляю и со стоном хриплю:

– Нет, ваше величество.

Его пальцы разжимаются, и я падаю носом в пол, жадно хватая воздух.

Вот и вся моя напускная бравада – я кичусь тем, что свергну его и восстановлю справедливость, а сама сижу на коленях и повторяю за ним, как собачка. От этой мысли у меня появляется стойкое желание ударить себя по щеке.

– Видишь, Эланис, – произносит король, огибая меня и приближаясь к столу, – нет никаких причин бояться меня, если соблюдаешь мои правила.

Я поднимаю глаза на членов Элитного отряда, но они двумя статуями застыли у входа. Я подавляю в себе дикое желание сорвать с них капюшоны, чтобы удостовериться, что среди них нет Эйдана, что он не позволил себе просто стоять и смотреть, как король пытается меня убить.

Просто, в конце концов, нет никакой разницы, здесь ли он. Выбирая между мной и королем, мы оба знаем, кого бы он выбрал.

Я поднимаюсь с колен и подхожу к столу. Король постукивает костяшками пальцев по контракту, лежащему перед ним. Я сажусь напротив него, создавая между нами приличное расстояние.

– Поздравляю с победой в соревнованиях, – как ни в чем не бывало произносит он, откидываясь на стуле, – ты проявила себя с прекрасной стороны. Признаюсь, именно этого я от тебя и ждал.

– Поэтому я заслужила награду, – сразу перехожу к делу я.

Король хрипло смеется:

– А ты не из терпеливых, правда? Это плохое качество, если хочешь знать. Оно же тебя и сгубит.

– Желание, ваше величество.

– Ох, желания, желания...– король устремляет взгляд на листок, лежащий перед ним, – все эти мещанские желания, от которых все равно нет никакого проку. Вот скажи, зачем вечно чего-то желать, прятаться, бороться за свою жизнь и за все, чего ты добился? – он отстраняется и наблюдает за тем, как свет играет в изумрудах его колец. – Конец-то все равно одинаковый.

– Для меня важен не конец пути, а сам путь. Неважно, где ты в итоге оказался – важно, как ты шел.

Король отстранено кивает, погруженный в свои мысли, и рассеянно произносит:

– Четыре брата сбились с пути...

Я недоуменно наблюдаю за тем, как он поигрывает кольцами на своих пальцах. Такое ощущение, что Тристан далеко отсюда, где-то в самых старых закоулках своей памяти.

– Ваше величество?

Он спохватывается и смотрит на меня так, как будто ожидал увидеть кого-то другого.

– А, это все еще ты...

– Желание, – напоминаю я.

– И чего же ты хочешь? – вздыхает король.

– Я хочу отправиться на прогулку в Лакнес.

Король смотрит на меня так, как будто я полнейшая идиотка, и начинает хрипло смеяться.

– Нет.

– Это еще почему?

– Ну, ты с ума сошла? Я не выпущу из дворца без сопровождения ни тебя, ни твоих маленьких друзей, которые по счастливому совпадению попросили меня о том же самом.

– Тогда я расскажу всем о том, что на самом деле происходит после подписания контракта.

Король усмехается:

– Вот только ты ничего не знаешь.

– Это не имеет значения.

– Что ж, тогда я убью тебя.

– Прекрасно.

Я смотрю на него, скрестив руки на груди. Я веду себя опрометчиво, но что-то в его взгляде подсказывает мне, что ему это нравится.

Король разводит руками, покачиваясь на стуле:

– Почему бы тебе не рискнуть и не попросить меня о том, чего ты хочешь на самом деле?

– Вы не скажете мне, где сейчас мои родители.

– Я не об этом. Почему бы тебе не попросить свободы?

Я замираю, переваривая услышанное. Что он такое несет? Но тут я замечаю лукавые огоньки в его глазах, и меня начинает трясти от злости.

Старый, напыщенный болван.

– Видишь, как забавно получается. Человек – существо социальное. Закинь вас в маленькое, небольшое общество с себе подобными, и вас уже даже удерживать не надо. Вы сами строите свои планы, налаживаете отношения, и уже не можете просто взять и уйти. Тебе не кажется это восхитительным?

Я едва могу держать себя в руках.

– Я – не часть вашего муравейника, и все еще могу отказаться делать то, о чем вы меня попросите. Возможно, вам стоило бы бояться Искупителей больше, чем кого-либо другого.

Король тихо смеется:

– И вот тут ты тоже ошибаешься. Что сделать, если вдруг встречаешь силу, с которой не можешь бороться? Подчини ее себе. Ты принадлежишь мне, Эланис. Ты не причинишь мне никого вреда. Искупители не просто не представляют для меня угрозы – они защищают меня, а я в ответ забочусь о них. Бедные сиротки, которых продали...кого еще им любить, как не своего спасителя, своего единственного отца?

– Вы мне омерзительны.

– Возможно, – он и бровью не поводит, – но только так можно властвовать.

С моих губ рвутся опрометчивые слова, но тут я замечаю, как уголки его губ начинают подрагивать, сдерживая рвущуюся наружу ухмылку.

– Вы же ждете любого повода, чтобы обвинить меня в измене, не так ли? – рычу я, прищурив глаза.

Он с издевкой посмеивается, снисходительно глядя на меня:

– Неужели ты думаешь, что мне нужен повод? Ты здесь, малышка, потому что я так решил, а не потому, что ты такая смелая и сильная запугала меня. Но помни, Эланис, мои пальцы всегда будут на твоем горле.

Я вся сжимаюсь, и, хрипя, как будто все еще задыхаюсь, повторяю:

– Желание.

Тристан вздыхает и проводит пальцем по контакту:

– Хорошо. Ты и твои друзья могут отправиться в небольшой тур по Лакнесу. Сопровождать вас будут мои Хранители, и если ты выкинешь какую-то шутку, то можешь не сомневаться, дорогая, в этот раз моя рука не дрогнет.

Я, вроде как, должна быть довольна, но во всем это мне чуется подвох. Никогда еще Тристан не соглашался на что-то, что не было выгодно ему.

– Хотя, ты ведь и так ничего не выкинешь, – усмехается он.

Я недоуменно приподнимаю бровь.

– Это еще что должно означать?

– Шашни с моим капитаном наверняка удержат тебя в седле. Или ты предпочитаешь моего сына?

Я застываю, как будто меня ударили в живот. Воздух разом выходит из меня, и я не узнаю собственный голос, когда говорю:

– Это не вашего ума дела.

– Да брось, дорогая! Это мой дворец. Тут все – моего ума дела. Особенно, – рычит он, – когда какая-то маленькая тварь уже начинает мнить себя королевой.

Я изо всех сил впиваюсь пальцами в стол, готовая сорваться с места и убежать. Взгляд Тристана становится пугающе осмысленным, выражение его лица меняется за секунду. Такое ощущение, что еще немного, и он с диким шипением набросится на меня прямо здесь.

– Пора кому-то доказать свою преданность, не так ли? – рычит король.

Он смотрит мне за спину и расплывается в улыбке:

– Эйдан, сын мой!

Я оборачиваюсь слишком резко, и в моей шее что-то хрустит. Это не может быть Эйдан. Там, за этим безликим плащом не может скрываться человек, который еще несколько часов назад сжимал меня в объятиях.

Мужчина, стоящий справа, откидывает капюшон и без всякого выражения смотрит на меня. Я вижу каждую трещину, мои пальцы чувствуют форму его шрама, но ничто не напоминает мне о том Эйдане, которого знаю я.

Он опускается на одно колено, склонив голову:

– Да, ваше величество?

– Подойди к нам.

Эйдан встает и приближается к столу, не удостоив меня и взглядом. Я кошусь на короля – черт возьми, все это не может хорошо кончиться. Я пытаюсь подавить в себе желание броситься на Тристана и уничтожить его прямо здесь. Что еще этот старый дурак может у меня отнять?

Король самодовольно смотрит на меня. Он обычный позер, демонстрирует, что контролирует все, что мне дорого. Ухмыляется, что моя жизнь никогда не будет принадлежать мне, потому что у него в руках находятся все ниточки, и он удачно за них дергает. Он думает, что я еще это не поняла? Что мне нужно очередное подтверждение того, как крепко он зажал меня в своем кулаке?

– Хватит, – тихо произношу я, хотя он ничего еще не сделал.

– Детка, запомни – в этом дворце приказы отдаю я.

Он смотрит на Эйдана оценивающим взглядом, как будто ожидает, что тот его удивит:

– Капитан, я когда-то давал тебе повод усомниться в моей любви?

– Нет, ваше величество, – не моргнув и глазом, отвечает Эйдан.

– Моей преданности тебе?

– Нет, ваше величество.

– Моей честности?

– Нет, ваше величество.

Я едва удерживаюсь от протестующего вопля. Что он такое несет? Он сам видел эти записи! Король явно лгал ему! Но Эйдан бросает на меня предупреждающий взгляд, как бы говоря мне "молчи", и, черт возьми, я снова его слушаюсь.

– Что ж, – произносит король, позвякивая кольцами, – тогда я хочу проверить, не изменилась ли твоя преданность из-за прихода этой девчонки. Сейчас ты возьмешь кинжал и пустишь ей кровь. Ты будешь делать это до тех пор, пока я не остановлю тебя. Если я остановлю тебя.

В моей голове сумбур. Я смотрю на Эйдана, а он смотрит на меня, и между нами случается один из тех молчаливых разговоров, которые мы всегда вели втайне ото всех. Я вижу его глаза – настойчивые, раскрытые от неизбежности. Я знаю, что ему трудно. Я пытаюсь улыбнуться, убедить нас обоих, что так поступить правильно, ведь Эйдан тоже связан по рукам и ногам тысячью контрактов и тем, что ему вбили в голову.

Но в глубине души мне хочется, чтобы он послал этого старика к черту и выбрал меня.

Эйдан переводит взгляд на короля.

– Если вам так угодно, мой господин.

– Отец, Эйдан, – король улыбается так тепло, что меня начинает тошнить, – твой отец.

Эйдан неуверенно смотрит на него, но, клянусь, его взгляд тоже теплеет. Мое сердце снова разбивается, как будто оно вообще когда-то было целым. Я стараюсь взять себя в руки – я не собираюсь умирать и мне надо приготовиться драться за свою жизнь, если придется, но я больше не могу сражаться с Эйданом.

Эйдан выжидающе разворачивается в мою сторону, как будто ждет, что я сама к нему подойду. Я смотрю на него с вызовом – надоело, что все вокруг говорят, что мне делать.

– Ну и долго все это будет длиться? – стонет король.

Эйдан крепко хватает меня за плечо и тянет на себя. Я пытаюсь сопротивляться, но это бесполезно. Одним рывком я оказываюсь прижата к нему спиной, и мне хочется смеяться от того, как черно жизнь пытается надо мной шутить.

Я чувствую прикосновение металла к коже, и мое сердце начинает биться быстрее. Я готовлюсь к боли, сжимаю пальцами ткань плаща Эйдана и закрываю глаза. Его дыхание у моего уха ускоряется, и я пытаюсь представить, что мы все еще в библиотеке, что он снова говорит мне все те слова, что короля здесь нет. Я думаю о маме и папе, слышу их смех, могу унюхать запах домашних пирогов, так напоминающих то, что мы пытались приготовить с Адрианом. От всех этих внезапно нахлынувших воспоминаний на моих глазах выступают слезы, но я давлю их в себе. Я не буду плакать перед Тристаном. Я выдержу это, а в следующий раз, когда мы увидимся, я убью его.

– Давай, Эйдан! – раздраженно подначивает его король.

Я сжимаю ткань его плаща изо всех сил, когда Эйдан нажимает на кинжал и ведет им от моей ключицы, разрывая тонкий костюм Искупительницы. Кожу обдает жаром, кровь ручейками бежит по моему телу, и я изо всех сил сдерживаю рвущийся с губ крик.

Кинжал вопросительно застывает в районе моей груди, но король качает головой:

– Я не сказал тебе останавливаться.

– Ваше величество, это опасно...– протестует Эйдан.

– Я отдал приказ.

Я смаргиваю слезы, тупо глядя перед собой. Капитан издает тихий вздох у меня над ухом, и снова нажимает на лезвие кинжала. Теперь он проводит им грубее, проверяя мою кожу на прочность. Я не выдерживаю и издаю громкий крик, дергаясь в его руках, но Эйдан лишь крепче прижимает меня к себе. Тристан смотрит на меня с легким налетом удовлетворения.

– Хватит.

Кинжал застывает у моего живота, и я вырываюсь из рук Эйдана. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза – он выглядит бесстрастным, но в глубине его глаз плещется ярость. Теперь я могу ее разглядеть.

Я зажимаю порез руками – кровь залила мой костюм, но сейчас это не то, что меня волнует. Свободной рукой я откидываю мокрые от пота волосы со лба и твердо смотрю на короля, хрипя:

– Желание, черт возьми.

– Какой дух, – он восхищенно присвистывает, – Эйдан доказал свою преданность, но даже это тебя не сломило. Не могу дождаться увидеть, что сможет.

Король чиркает что-то на желтоватом пергаменте и протягивает листок с пером мне.

Я быстро пробегаюсь глазами по контракту на желание и ставлю на нем свою подпись.

– На мне, может, и тысяча порезов, – рычу я, швыряя ему контракт обратно, – но не надо думать, что я не могу за себя постоять. Я никогда не буду принадлежать вам.

Он усмехается.

– Это мы еще посмотрим, моя дорогая Эланис. А теперь иди. Не хочу видеть кровь на белоснежном ковре.

В зал входят Хранители и подхватывают меня под руки. Я покидаю зал, не глядя на Эйдана, который стоит в углу, провожая меня глазами. В бешенстве, я отпихиваю от себя Хранителей, и иду к выходу сама. Король сколько угодно может пытаться доказывать свою силу, но мы оба знаем, что одно мое существование – доказательство его слабости. Я – Эланис Марлен. Искупительница. И Тристану придется со мной считаться.

Глава двадцать вторая

Эйдан

С тобой я готов на смерть.

Герхарт Гауптман. Перед восходом солнца

Я никогда не думал, что что-то в этом мире еще может причинить мне боль. Физические мучения перестали приносить мне дискомфорт после окончания моего обучения – примерно в тринадцать лет. С тех пор я научился не только контролировать свое тело, но и свои эмоции. Воин во мне презирает боль. Я умею делать все, что, наверное, превращает меня в монстра, но не чувствую сожалений по этому поводу. Не чувствовал. До этого дня.

Эланис смотрит на меня огромными, разъяренными зелеными глазами, и я сам удивляюсь, какой ворох чувств это во мне поднимает. Такое ощущение, что все, что я когда-либо скрывал, подавлял и прятал в себе, вдруг вышло наружу и захлестнуло меня горячей волной. У меня перехватывает горло от щемящего чувства в груди, когда я вижу ее взгляд. Она смотрит на меня так, как будто я предал ее. Я, черт возьми, даже не помню, когда присягал ей на верность, но чувствую себя так, будто кто-то вонзил мне нож в живот. Я поднимаю глаза на короля – он наблюдает за мной с едва заметной тревогой. Я знаю, о чем он думает. Я верен ему – и только что доказал это – но мы оба знаем, что это была нечестная проверка. Король убил бы Эланис в назидание мне, если бы я не сделал то, что сделал. В конце концов, я все равно всего лишь пытался защитить ее, и он это понимает.

Я наблюдаю за тем, как Эланис уводят Хранители и как она отпихивается от них, а ее рыжие волосы сверкают огнем на фоне светлых стен. Мне было бы куда проще, если бы она действительно ненавидела и презирала меня – тогда мы оба избежали бы боли и осложнений. Я знаю, как опасно ей быть со мной, просто она сама еще этого не понимает. Так же она не понимает, что я никогда не позволю ничему с ней случиться, поэтому закончим мы оба на виселице. Если король начнет хотя бы подозревать, что она стала важна для меня, он тут же покончит с ней. Он дорожит мною куда больше, чем одной Искупительницей. Там, в библиотеке, я поступил более, чем опрометчиво, пусть никогда и не взял бы ничего назад.

Боже, мне хочется смеяться от того, как все получилось. Капитан Элитного отряда подчинился маленькой, самонадеянной девчонке.

Но даже несмотря на это, несмотря на мои чувства к ней, я помню, кто я есть. Я помню, кто мой отец. И ради него я готов пойти на все. По крайней мере, мне хочется так думать.

– Ты разочаровываешь меня, Эйдан.

Лицо короля меняется. Он становится озабоченным и подается вперед, чтобы лучше меня видеть.

– Эйдан, ты знаешь, что я сделал для тебя. Я считаю тебя своим сыном, я доверяю тебе так, как не доверяю своим родным детям. И вот, чем ты отплачиваешь мне? Отдаешь свое сердце девчонке, которая не может научиться держать рот на замке?

Я встаю на одно колено перед ним и склоняю голову в знак того, что я подчиняюсь только ему, но он лишь раздраженно вскидывает в мою сторону пальцы.

– Встань! К чему все эти позерские штучки, если ты не в состоянии даже удержать на себе ремень? Черт возьми, Эйдан, после всех этих лет, твою верность ко мне подрывают чувства к этой...– он кривится, – к этой нахальной маленькой истеричке? Да что ты в ней нашел? Что в ней такого, чего нет во всех тех красотках, которых я самолично предлагал тебе? Ты знаешь установку. Любовь для тебя под запретом. Если монахи так и не выжгли эту мысль в твоей голове, то это придется сделать мне.

Я поднимаюсь с пола и стою, глядя ему в глаза. Понимаю, что любое сказанное мною слово будет воспринято им, как красная тряпка. Ему нужен повод. Малейший повод, чтобы я доказал, что поддался искушению.

Перед глазами с дичайшей ясностью встает картинка: распростертое, бездыханное тело Эланис посреди коридора. Я подбегаю к ней, но все, что я вижу – это море крови и потухшие глаза, которые еще недавно светились так ярко, что могли бы озарить весь этот чертов мир. Я никогда этого не допущу.

Мое сердце разрывается на две части. Король и Эланис тянут меня в противоположные друг другу стороны, но выбрать означает отказаться от одной из своих сущностей. Я всю жизнь прекрасно осознавал, что для меня – "правильно". Правильно – это служить моему единственному отцу, отдать за него жизнь в бою и умереть истинным воином. А потом появилась одна своенравная, любопытная Искупительница, которая слишком сильно любила своих родителей, и меньше, чем за полгода, поставила всю мою жизнь под сомнение. Я знаю, кому принадлежит моя шпага. А вот с сердцем начались проблемы.

Король вздыхает, потирая пальцами переносицу.

– Мы поступим так, – наконец говорит он, – Эланис останется во дворце и будет служить живым назиданием тебе. Если в будущем это повторится, тебе придется вспомнить этот момент и осознать, что ее кровь на твоих руках. И если появится еще одна девчонка, в которую тебе вдруг так сильно захочется влюбиться, тебе опять придется вспомнить этот момент и осознать, кто для тебя должен стоять на первом месте. Мои Элитовцы безупречны, а их верность – несомненна. Если даже мой капитан ставит само это определение под сомнение, то вся система, которую я выстроил вокруг себя, не имеет никакого смысла. Ты не посмеешь делать из меня идиота, Эйдан. Ты понял меня?

Я киваю, склоняя голову.

– Сын мой, – смягчается король, – я оставляю ее ради тебя. Потому что ты для меня важнее всех остальных. Ты – мой единственный истинный сын. Адриан – тряпка, Эсмеральда с Селестой никогда не станут настоящими воинами, а все эти просвещенные – всего лишь набитые чучела без души. Ты – не просто Элитовец, не просто мой капитан. Ты – моя последняя надежда.

Я знаю все эти слова, которые когда-то медом растекались по душе брошенного всеми маленького мальчика. Я помню, как надо мной стояла мать и щурила глаза перед тем, как задать очередную порку за непослушание монахам, а после всегда приходил король и помогал залатывать мои раны. Кого он делал из меня? Истинного воина или его верную собачку? Мальчик во мне все еще задается этими вопросами, а вот для капитана Элитного отряда они бессмысленны.

Единственный раз, когда я поставил свою верность под сомнение – это когда Эланис протянула мне черную книжку. Выжженное на бумаге доказательство того, что отец меня обманывал.

– Отец, – говорю я, подняв на него глаза, – могу ли я задать вам вопрос?

Он мягко улыбается мне и откидывается на стуле.

– Разумеется, сын мой.

Я не могу побороть сомнения в моей душе. И больше всего на свете я ненавижу чувство несовершенства. Единственный способ избавиться от этих навязчивых мыслей – высказать их вслух.

– В библиотеке я нашел книгу, в которой было досье на членов Элитного отряда. В моем упоминалось имя моей сестры – Корал, – я пристально смотрю на него, – что вы можете сказать по этому поводу?

Лицо короля меняется в миг. Он белеет, выпрямляется на стуле и выглядит таким разъяренным, каким я не видел его никогда.

Я слышу, как тихо испускает вздох стоящий позади Аластер.

– И когда же это было, Эйдан? – кричит, брызжа слюной король, – когда ты прижимал эту чертову Искупительницу к стеллажам?

– Ответьте на мой вопрос, – рычу я в ответ.

Король в бешенстве вскакивает и ударяет ладонями по столу:

– Ты не имеешь права ничего у меня требовать, понял, щенок? Но я отвечу на твой вопрос, потому что я придерживаюсь своих позиций. Да, у тебя есть сестра. Она не обладает никакими особыми дарами, живет в деревушке Лакнеса в приемной семье и вполне счастлива. А знаешь, почему? Потому что, – кричит он, – я обеспечил ей это счастье!

– Почему вы не рассказывали мне о ней?

– Ты что, сам ничего не понимаешь? Чтобы у тебя было меньше соблазна бросить свою миссию! Все это время я заботился о тебе, даже о чувствах, которых быть у тебя не должно. Черт возьми, да лучше бы я мог просветить тебя! Ты должен был быть исключительным капитаном, потому что у тебя еще осталась сила воли, но все, что ты делаешь – это ставишь меня и мою преданность под сомнение.

Он вздыхает и взмахивает рукой в мою сторону, глядя на Аластера:

– Уведи его в темницу. Не хочу его видеть. Скажи братьям, что Эйдан будет отсутствовать в течение недели. Капитана на это время я назначу сам, – он прожигает меня взглядом: – а если наш старый капитан не одумается, то придется назначить нового человека на эту позицию на все время.

Я без всякого выражения смотрю на него. Король отомстил мне за то, как я с ним поступил, но он сам учил меня, что месть – удел слабых. Его объяснение по поводу моей сестры получилось слишком неубедительным – не было ни одной достойно причины скрывать ее от меня. Монахи действительно кое-чему научили меня. Ложь возводит стены между людьми.

Я все еще верен королю. Возможно, теперь я отчасти верен еще и кому-то другому.

Девушке с огненными волосами.

Аластер подходит ко мне, но я стряхиваю с себя его руку.

– Я сам пойду.

Никто из моих братьев не будет отводить меня в темницу.

– Поклонись мне, – раздается тихое рычание за спиной.

Я разворачиваюсь и склоняюсь перед королем. Он не убил мою преданность ему – слишком долго она во мне росла. Он изменил мою точку зрения.

Я покидаю зал Советов под гнетущее молчание. Наконец, Аластер произносит:

– Тебе не стоило этого делать, Эйдан. Сам знаешь – ты должен был показать, что предан ему. Только этого он от тебя и ждал.

– Корал – это моя семья, – произношу я, – как и король. Я имел право знать.

– Да брось ты! Ты даже не знаешь девчонку. А эта Искупительница...черт, не знал бы тебя, решил, что ты совсем умом тронулся.

Аластер был прав. Я начал забывать о том, кто я, поэтому и отправляюсь в темницу дворца.

Может, все это и к лучшему.

Мы с Аластером поворачиваем в главный коридор и видим Эланис. Она ожесточенно спорит о чем-то с двумя Хранителями, которые настойчиво тянут ее за обе руки. Она замечает нас и ее зеленые глаза вспыхивают, как будто она тут же все поняла.

– Эйдан! – кричит она, пока Хранители волокут ее прочь от меня, – Эйдан!

На ее одежде кровь, ответственность за которую лежит на мне. Король ясно дал понять – в следующий раз он не позволит мне остановиться, а я не знаю, как поступлю. Ей будет лучше, если она забудет о моем существовании.

Аластер внимательно наблюдает за мной, пока я смотрю, как Эланис волокут прочь от меня. Она оборачивается через плечо и от ее взгляда у меня разбивается сердце, которого, как я думал, у меня вообще уже не осталось.

– Ты должен бороться, Эйдан! – кричит она, – у тебя еще есть за что бороться!

Она исчезает в темноте коридора, и я могу выдохнуть. Эланис не понимает, что именно это я и делаю. Я борюсь за нее.

Аластер откидывает капюшон и со странным чувством, отдаленно напоминающим мне сожаление, смотрит на меня:

– Пойдем, брат. Я должен отвести тебя в темницу.