Текст книги "Избранные (СИ)"

Автор книги: Анна Жадан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать третья

Эланис

Наверное, самое болезненное потрясение испытываешь, когда вдруг понимаешь, насколько был слеп.

Донна Тартт. Тайная история

Я не могу избавиться от навязчивой картинки в моей голове. Эйдан идет рядом с одним из членов Элитного отряда – глаза его ничего не выражают, как будто кто-то вдруг взял и выключил всю его душу. Я кричу, он замечает меня, и выражение его лица меняется, отчего мне кажется, что каждую клетку моего тела выпотрошили. Я никогда не видела, чтобы он так смотрел. Мы оба все поняли. Он прощается.

По дворцу поползли слухи. Капитан Элитного отряда отбывает наказание в темнице, где его снова учат, как правильно служить своему единственному правителю. И все это из-за меня.

Мне не было так больно с момента, когда мне показали контракт с подписью моих родителей. Или когда я пришла в свой старый дом и увидела, что он пуст, а мою голову наводнили тысячи ужасных мыслей. Но сегодня у меня есть шанс что-то исправить.

Я сижу в катакомбах Солнечного города на том самом месте, где две недели назад поцеловал меня Адриан. Масляная лампа скупо озаряет каменные стены и низкие потолки, и я представляю, как Эйдан смотрит в маленькое решетное окно, думая о своей старой жизни на свободе. От этой мысли я начинаю задыхаться.

Нерешительные шаги отвлекают меня от навязчивых видений. Адриан оглядывает место, где недавно признавался мне в чувствах с тем же замешательством, с каким впервые посмотрела на него я. Мне хочется что-то сказать ему, но я не могу подобрать слов.

– Спасибо, что пришел, – наконец произношу я.

Адриан слегка улыбается, подняв на меня взгляд:

– Как я мог не прийти?

Он не занимает место рядом со мной, поэтому я тоже поднимаюсь, стараясь сжаться в тесном пространстве катакомб.

– В чем дело? Сама знаешь, звать меня сейчас, когда ты в немилости у отца, было весьма опрометчиво. Надеюсь, у тебя была причина получше, чем желание увидеть мою неотразимую улыбку, – ухмыляется он.

Я прекрасно понимаю, что Адриан – единственный человек, который может мне помочь. Если у кого-то и есть влияние на Тристана, то у будущего наследника трона. Только есть одна небольшая проблемка. Нет ни единого шанса, что он захочет помогать мужчине, которого ненавидит.

– Адриан, – начинаю я, – прости, что позвала тебя и, возможно, доставила тебе кучу проблем. Но мне правда не к кому больше обратиться.

Адриан не поводит и бровью.

– Я слушаю.

– Твой отец бросил Эйдана в темницу, – сразу перехожу к делу я, – и назначил нового капитана. Из-за меня.

Адриан резко меняется в лице. Он хмыкает и качает головой, как будто поверить не может в то, что я говорю:

– И ты хочешь, чтобы я попросил отца освободить его? Ты в своем уме? Ты хоть понимаешь, чего требуешь от меня?

– Я ничего не требую. Я прошу тебя, чтобы ты сделал что-нибудь, чтобы освободить его, – мой голос срывается, – пожалуйста. Если ты откажешься, я все равно сделаю все, чтобы спасти его. Этот вариант будет более безопасным для всех.

Адриан недоверчиво ухмыляется.

– И с чего бы это я стал радеть за жизнь капитана?

Я не могу согласиться с тем, что вопрос, который он задал, весьма резонен. Я чувствую бесконечное отвращение к себе за то, что я делаю, но борюсь с собой и произношу:

– Ради меня.

Черт бы меня побрал! Скатиться в сомнительную манипуляцию чувствами Адриана ради того, чтобы вызволить Эйдана из темницы. Мне претит мысль о том, чтобы причинять принцу боль, но я не могу поступить иначе. Только так он поможет мне. Просто я знаю, что ставки неравны – в тюрьме в Эйдане убьют все, что еще осталось от просто Эйдана. Он никогда не вспомнит о своих чувствах ко мне, он забудет про свою сестру, все, что от него останется – это верный служитель короля. Они уничтожат его душу без всякой магии, а я никогда этого не допущу.

Есть еще одна проблема. Я собираюсь убить короля, а это ставит нас с Эйданом по разные стороны баррикад. Я должна поговорить с ним, убедить его в том, что мы должны быть свободны. Перед глазами у меня встает то будущее, которого, скорее всего, у нас с ним никогда не будет – тихая деревушка, шелест травы, звонкий смех маленьких детей, Эйдан в простой городской одежде с широкой улыбкой на мужественном лице, и я – беззаботная, в легком платье. Дурацкое простое счастье, о котором я грезила с рождения.

Адриан читает это все на моем лице – его глаза становятся суровыми, и я уже подбираю слова, чтобы начать умолять его.

– Что же такого в этом капитане, что ты готова ради него на все? Я мог бы предложить тебе в тысячу раз больше, чем он когда-либо хотя бы осмелился.

Я молчу, глядя Адриану в глаза. Если бы взглядом можно было гипнотизировать, я бы, без сомнения, попыталась.

– Ладно, – вздыхает он, – я попробую что-нибудь сделать, но ты должна пообещать мне не вмешиваться.

Меня накрывает огромной волной облегчения, а счастье клокочет в горле, но, если меня чему-то и научил дворец, так это тому, что счастье здесь всегда с привкусом горечи.

– Адриан, ты понятия не имеешь, сколько это для меня значит. Спасибо тебе, – теряясь в словах, говорю я, дотрагиваясь до его руки.

Принц смотрит на свою руку так, как будто не понимает, что я только что сделала, но в следующий миг поднимает на меня глаза и улыбается. Кажется, однажды между нами все сможет вернуться на круги своя.

– Есть еще кое-что, что ты должна знать.

Адриан наклоняется ко мне и понижает голос.

– Я видел, как Хранители отводят одного из победителей – Кристиана – к тому коридору, где мы нашли странную стену. Я подумал, что это совпадение, но они так и не вышли оттуда. Ты знаешь, что в том месте тупик. Значит, они как-то открыли стену и исчезли за ней. Ты видела Кристиана с тех пор?

Я качаю головой. Я не видела Кристиана и до этого, а даже если бы знала, кто он такой, то была бы слишком занята навязчивыми мыслями о том, как спасти Эйдана.

– Я выясню, что это значит, – киваю я, – спасибо еще раз, Адриан. Твоя помощь неоценима. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, то знай, что я рядом.

– Ладно, – прочистив горло, говорит он, – я пойду, а ты возвращайся в Тренировочный зал. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

Я провожаю Адриана взглядом, полным благодарности, а сама поворачиваю направо и бреду по знакомым коридорам. Несмотря на проблеск надежды, мысли, которые наводняют мой разум, впервые так же мрачны, как и атмосфера Солнечного города. В чем-то я точно изменилась. Раньше мое будущее было ясным и светлым – я сбегу из дворца и вернусь к своим родителям. С тех пор, как мои приоритеты изменились, поменялось и мое будущее. Все чаще и четче я вижу другую картину: свою голову, катящуюся по ступеням дворца Спасителей. И если я смогу спасти кого-то прежде, чем это произойдет, то можно считать, что я победила.

В Тренировочном зале почти пусто – многие Искупители удалились на бал в честь приезда четы из Стейси, остальные отправились на уроки истории в соседнем крыле. В зале кроме меня лишь четверо Искупителей, включая двух, которых мне хотелось бы видеть здесь меньше всего.

– Алвена! Генри! – кричу я, подбегая к ним.

Дети, одетые в два черных костюма, так не подходящие к их нежным чертам лица, оборачиваются на меня. Алвена радостно улыбается и пытается подойти ко мне, но ее хватает за руку какая-то молодая женщина, стоящая рядом. Она поднимает на меня пронзительные голубые глаза и сухо произносит:

– Эланис, тебе нельзя к ним приближаться. Его величество запретил.

– Это еще почему? – раздражаюсь я.

Генри пытается уцепиться за мою руку, но женщина резко оттаскивает его к себе.

– Ты делаешь ему больно, – рычу я.

– Уходи, и я перестану.

– Где мама? – хнычет Алвена.

– Твоя мама продала тебя, – бесстрастно отзывается женщина.

У меня перехватывает горло от вранья, которое позорит память Маккенны, но я не решаюсь ничего сказать под жестоким взглядом женщины. Она так цепко вцепилась в детей, что кто знает, на что она способна. Король научил меня, что в этом дворце готовы платить большую цену просто за то, чтобы проучить.

– Кто ты такая? – сухо спрашиваю я, глядя на ее голубое платье.

– Я – помощница короля. Буду следить за детьми, пока они не научатся всему, чему необходимо.

У старой Эланис чешется язык высказать, что подразумевается под словом "необходимо", но новая Эланис понимает, что все это бессмысленно. Слова никогда ничего не меняют.

Я опускаюсь перед малышами на корточки и улыбаюсь им:

– Не бойтесь, ладно? Я скоро вас увижу. А пока ведите себя хорошо и будьте очень смелыми.

Женщина неопределенно фыркает, но Алвена и Генри согласно кивают. Алвена грызет ноготь и испуганно поглядывает на брата, который гордо обещает быть самым храбрым воином.

Я не хочу, чтобы он когда-нибудь стал воином короля, но молчу. У этих детей никого больше не осталось. Я обязательно должна вернуться за ними и забрать их с собой после смерти Тристана. Я не могу оставить их.

Черт возьми, покинуть этот дворец становится все труднее.

Плюс к тому, я не могу не думать о других вещах. Если даже у нас получится обойти Элитный отряд и Хранителей, если мы доберемся до Тристана и убьем его, то что будет дальше? На нас в лучшем случае начнется охота. В худшем – нас убьют вместе с ним. Я начинаю думать о том, что быстрый приход Адриана на престол был бы самым оптимальным для нас вариантом, но к тому времени король успеет наделать слишком много всего. Адриан верит мне. Но еще он подвластен другим людям – на сцене слишком много переменных. Остальные Искупители, Оракул, Элитный отряд, королевская семья, регионы, с которыми мы связаны политическими связями. Свержения Тристана никогда не произойдет, а значит, единственный выход – это избавиться от него. Меня тошнит от мысли об убийстве человека, пусть даже этот человек и уничтожил мою семью. Но на карту поставлено слишком многое.

И тут меня осеняет. Ответ находился прямо у меня под носом, а я так долго и усердно не замечала его. Я сама ответила на свой вопрос, когда Тристан загнал меня в угол. Я – доказательство его несовершенства.

Я толкаю дверь в кабинет Дока и крепко запираю ее за собой. Все, кого я созвала – кому ненароком кивнула и подала знак – уже есть.

Члены Ордена Солнца расселись по кабинету Дока и смотрят на меня со смешенными чувствами. Бланш и Гарван организовали клуб нелюбви ко мне, поэтому держатся вместе и неприязненно на меня косятся. Очень мило. Ко мне приближается Скилар и похлопывает меня рукой по плечу.

– Крошка, – улыбается он, – мы все устроили. Завтра вылазка в город, а пока нам надо придумать план по свержению сама знаешь кого.

– Для начала, – огрызается Бланш, – ты выложишь нам все, что знаешь.

– Я тебе говорила успокоиться, – угрожающе смотрит на нее Ева.

Док выходит из операционной, покашливая и разнося сладковатый запах мяты. Он притаскивает стул и садится перед небольшим кругом, который мы создали, но я не даю ему вставить и слова.

– Для начала я считаю, что нам нужно разобраться с некоторыми условиями.

– Еще условия? – приподнимает брови Бенджамин.

– Да, – киваю я, – после свержения короля – каким бы способом оно ни произошло – перед нами встанет ряд вопросов, которые придется решать. Я знаю, что Орден Солнца стремится к мести, поэтому хочу потребовать несколько вещей. Первое – полная амнистия для капитана Элитного отряда и принца Адриана.

Комната Дока взрывается протестующими криками.

– Ну да, конечно! – вопит Бланш, – и с какой стати мы станем это делать? Принц такой же, как и его отец. Если кто-то и должен управлять Лакнесом, так один из нас!

– Я не говорю о сохранении престола. Я говорю о том, что вы пощадите его жизнь. Как и жизнь капитана.

– Эйдан никогда не делал ничего плохого, – встает на его защиту Давина.

– Конечно, только убил пару сотен человек во имя господина, которому он с таким рвением служит, – выплевывает Гарван, – а даже если бы мы и хотели, то спасти его все равно не удастся. Элитный отряд сдвинут по фазе. Когда они узнают о заговоре, то поставят своей целью уничтожить нас одного за другим. И ваш парень, – он неприязненно смотрит на меня и Давину, – придет за вами первым.

Давина вздрагивает и прячет глаза, но я непоколебима.

– Никто не тронет Эйдана и Адриана, – рычу я, – они помогли нам слишком многим.

– Нам? – передразнивает Бланш, – чем это они помогли нам? Давайте теперь просить амнистию для всех, кто побывал в твоей постели.

– Я следила за ее постелью и там никого не было, – невозмутимо произносит Нора.

– Хватит! – прерывает их Док, – я согласен с Эланис. Никто из них не совершил злодеяний, заслуживающих смертной кары.

– Но, Док...

– Дальше, – выжидающе смотрит на меня Док.

– Мы должны предоставить убежище детям Маккенны. Где-то далеко отсюда, – добавляю я.

В этом со мной все соглашаются красноречивым молчанием. Ева кладет руку на плечо матери, и я догадываюсь, что Нора и Маккенна были близки.

– Мы заберем крошек, – кивает она, – и вырастим их достойными детьми своей матери.

– Что-то еще, красотка? – хмыкает Гарван, – или ты, наконец, выложишь все, что знаешь?

Я роюсь в памяти, думая о том, что еще я могу попросить. Все остальное не кажется мне достаточно важным для того, чтобы ставить под угрозу успех нашей миссии. Как бы больно мне ни было это осознавать, но война – это кровь и смерть. В конце концов, я все равно поступаю эгоистично, ведь пытаюсь гарантировать безопасность только тем людям, без которых жить не захочу уже я.

Под пристальными взглядами я рассказываю все, что известно мне о таинственной стене, за которой исчезают Искупители. После моего рассказа Док задумчиво потирает подбородок:

– Этого я боялся больше всего. Король забирает нашу силу.

– Но я видела Кристиана совсем недавно, – возражает Ева, – он тренировался вполсилы, но в целом выглядел нормально.

– Значит, они забирают не всю силу, а лишь ее часть, чтобы не привлекать внимания, – говорит Скилар.

– Почему Кристиан молчал?

– Король – лучший манипулятор из всех. Он мог наговорить ему, что угодно или запугать его. Не говори, что тебя все еще это удивляет.

– Но как им это удается? Как они сохраняют это в секрете и как вообще можно забрать нашу силу? – недоумеваю я.

Док вздыхает, и я начинаю подозревать, что ему известно намного больше того, что он все это время мне говорил.

– Расскажи ей, – требует Нора.

Бланш пытается его остановить, но он смотрит на нее предупредительным взглядом. Я теперь – член Ордена. Если он не может доверять мне, то какой во всем этом смысл? Я доверила им свои секреты, и, думаю, Док готов доверить мне свои.

– Это...оружие, – качает головой он, – долгое время считалось лишь мифом. Шуткой, которой пугают детей на ночь. Оно называется Стигма. Ты же знаешь, что магия Искупителей способна не просто сдерживать Просвещение – она может использовать и перенаправлять его. Большое количество такой магии может быть разрушительным. С ее помощью можно лишить силы правителей всех регионов сразу и направлять их в магию в таком бездумном порядке, что весь мир обратится в хаос. Первый алхимик – Астерна – наследница гор, разработала оружие, позволяющее извлекать из любого магического носителя их силу и закупоривать ее для дальнейшего использования. Никто не знает, как это происходит или как выглядит Стигма. Черт возьми, я даже думать не хотел, что она действительно существует, но на это указывают все факты. Соревнования, то, как король возится с нами, его недоверие к обычным людям и пропажи лучших Искупителей. Я думаю, в той комнате действительно хранится Стигма. И если король ее нашел, значит, уже понял, как ее использовать.

При мысли о том, что существует оружие, способное сделать меня уязвимой перед Просветителями, мне становится не по себе. Я представляю, на что может оказаться способен король, если он в действительности обладает такой властью. Он может просветить Эйдана и Орден Солнца, захватить власть над Ламантрой, назначить себя единственным правителем. Черт возьми, если Тристан зайдет слишком далеко, то процесс может стать необратимым.

– Скорее всего, Оракул обладает некими знаниями в этом деле, – предполагает Ева.

– Вряд ли, – качает головой Бенджамин, – Оракул негде было научиться алхимии, а без нее невозможно использовать Стигму.

Лично я не сомневаюсь ни секунды в том, что Оракул играет здесь не последнюю роль, но решаю оставить эти мысли при себе.

– Прекрасно, – раздражается Ева, – значит, алхимиком короля может быть кто угодно.

– Ты говорила о лампах? – игнорирует ее Док, обращаясь ко мне.

Я согласно киваю.

– Тогда я знаю, как открыть ту дверь. Этим мы займемся позже.

– В любом случае, – добавляет Давина, – мы все поняли, что Оракул тоже замешена в этом.

– Неудивительно, – фыркает Скилар, – старушенция работает на короля.

– Лучше бы ты рассказала, как его убить, а не про двери, – закатывает глаза Бланш, снова поворачиваясь ко мне. – Стигма и все такое – это, конечно, круто, но как по мне, то лучше убить засранца и дело с концом.

Я выхожу на середину комнаты и развожу руками:

– Может, нам не нужно убивать его?

Все взгляды уставлены на меня.

– Ты сошла с ума?

– Нам достаточно свергнуть Тристана, а на престол взойдет Адриан. Я знаю, слишком большой риск, но он на нашей стороне.

– И как ты собираешься сделать это, умница? – кривится Гарван.

– Подумайте сами. Проект Искупителей – это секретное оружие короля, которое ему не дозволено было иметь после Слепой войны. Если другие регионы узнают о нашем существовании и о том, какую угрозу представлял Тристан для нашего мира все это время, то его незамедлительно свергнут. Достаточно показать нашу силу во время одного из Советов и этого хватит, чтобы навсегда от него избавиться.

Глаза Дока наполняются светом, но остальные смотрят на меня без особого воодушевления.

– В этом, безусловно, есть смысл.

– Да, а еще одна проблемка, – кряхтит Нора, – как только регионы узнают о существовании людей, которых можно использовать, как оружие против них, как тебе кажется, что они с нами сделают?

– Уничтожат, – бесцветным голосом произносит Ева.

– Или используют для своих целей. В итоге мы просто поменяем шило на мыло.

Я со вздохом скрещиваю руки на груди. Безусловно, я не учла этой детали. Мне казалось, что жизнь под гнетом Тристана – ужасна, но что, если для нас существует еще более страшные перспективы? Возможно ли, что мы пожертвуем нашим затворничеством ради полного уничтожения?

– Вы сами должны понимать, что это оправданный риск, – вдруг произносит Бенджамин, – это наша единственная надежда.

– Слишком опасно, – качает головой Бланш, – мы не можем рисковать жизнями стольких Искупителей.

– Нам придется отправиться в бега, – вздыхает Гарван, притягивая к себе Бланш, – но мы и так всегда знали, что так будет.

– Мы должны были отправиться в бега, – вырывается Бланш, – а не сотня других Искупителей, которые не имеют к этому никакого отношения.

– Да о чем ты говоришь, Бланш? – взрывается Скилар, – их забрали из дома, пичкали ложью, готовили к войне, воровали их силу, а после ты говоришь, что они не имеют к этому никакого отношения?

– Скилар прав, – тихо произносит Давина, – мы должны поступить так, как правильно. Есть шанс, что нас отпустят жить свободными, тем более, если правда об Искупителях предастся огласке. Люди будут на нашей стороне. Тристан же продолжит убивать людей и отнимать нашу силу. Кристиан был победителем. Через пару дней придут за нами. Мы должны это сделать.

Я бросаю на Давину взгляд и снова удивляюсь тому, сколько храбрости в девушке, которая казалась мне лишь тенью сильных мужчин дворца Спасителей. Меня даже коробит то, с какой легкостью она принимает решения, от которых у меня волосы встают дыбом. Но мы все прекрасно понимаем, что она права. Я представляю, как Тристан с победной, мерзкой улыбкой отбирает силу, от которой еще недавно я бы самовольно отказалась, и меня начинает трясти. Кажется, только сейчас я впервые поняла, что это значит на самом деле – быть Искупительницей. Мой дар – это не просто бремя, отобравшее у меня родителей. Это то, что делает меня той, кто я есть, и помогает мне бороться.

– Ближайший Совет через неделю, – тихо говорит Док, – слушайте внимательно. На Совете будут присутствовать послы всех четырех регионов. Охраняют Советы двое Хранителей и двое Членов Элитного отряда. Внутрь никого не пускают без особой необходимости. Вам придется стать этой необходимостью.

– Мы должны будем предупредить других, – бормочу я, – они должны знать, что делать, когда это произойдет.

– Бежать сломя голову? – фыркает Скилар.

– Им всем нужно будет скрыться. Иначе их убьют. Сам понимаешь.

– Разделим обязанности.

Док садится по-турецки в центре комнаты и выуживает из своего халата кусочек мела. Мы все наблюдаем за тем, как его тонкие пальцы выводят линии на полу.

– В день Совета – перед выполнением плана, пока все, включая короля, будут в зале – Эланис, согласно моим указаниям, откроет дверь и украдет Стигму.

– Это звучит дико просто, – приподнимаю брови я.

– Предоставь всю техническую часть мне. Что бы там ни было внутри, ты будешь к этому готова. Архитектор, о котором я тебе рассказывал, оставил мне полные чертежи катакомб Солнечного города. Ты будешь знать это место вдоль и поперек прежде, чем войдешь туда. Но я не могу подготовить тебя к людям, с которыми ты столкнешься внутри, – Док внимательно смотрит на меня, – ты готова к этому?

Мне хочется уверенно кивнуть, но выходит лишь сдавленное движение головой. Больше всего на свете мне хочется быть сильной, когда во мне нуждаются, но сомнения окутывают мое сердце. Что, если я подведу их? Король ни о чем не печется сильнее, чем о собственной шкуре; Оракул – страшная женщина, и разве могу я думать, что они просто позволят мне украсть то, что так тщательно ото всех скрывали?

– Ты отправляешь ее на смерть, – рявкает Нора, – король наверняка заставил всю комнату членами Элитного отряда и Хранителями, которые убьют ее, как только она откроет дверь. Она, конечно, Искупительница, но не бессмертная.

– Нет, – качаю головой я, – но на моей стороне есть преимущество. У меня есть принц. Док, ты сказал, что магию Просвещения можно использовать и перенаправлять? Могу ли я заглушить Хранителя, просвещенного королем, чтобы его просветил Адриан?

– Технически, это возможно, но...

– Тебе никогда это не удастся, – пренебрежительно заканчивает за него Бланш, – такая магия требует годы тренировок, а ты даже мышь не просветишь.

Спасибо за здравую оценку моих способностей, Бланш.

– Возможно, я – нет, но Давине удастся, – говорю я.

Давина моргает, изумленно глядя на меня. Она нерешительно мнется и протягивает:

– Кажется, я могла бы это сделать...с твоей помощью.

Если мы с Давиной просветим Хранителя, то он будет защищать нас ценой собственной жизни, а это, без сомнений, выгодная поддержка перед лицом короля. Возможно, у нас будет шанс.

– Ну и почему мы должны верить принцу? – не унимается Бланш. – Почему ты так уверена, что он не побежит жаловаться папочке, что ты пытаешься украсть его игрушку?

– Потому что Адриан всегда помогал мне – даже, когда это шло вразрез с желаниями его отца. Это он помог мне добыть сведения о той комнате. Я же сказала – он на нашей стороне.

Бланш фыркает, бросая Гарвану говорящий взгляд, но замолкает.

– Я убежден, – поднимает руку Скилар.

Док согласно кивает:

– Это наша надежда. Кажется, в кои-то веки, мы работаем вместе, а не на кого-то. Мы прождем вас ровно два часа. Если...– его голос срывается, – если Эланис и Давина не вернутся, то мы должны будем действовать дальше.

Все – даже Бланш с Гарваном – опускают глаза в общем скорбном жесте. В горле у меня пересыхает, и я судорожно сглатываю. На самом деле, никогда еще я не была так готова пойти на это. Спасти тысячу Искупителей, множество жизней, отомстить за своих родителей...слишком большие цели и слишком большая ответственность. Внезапно я понимаю, что никакая плата за успех не будет высока.

Я могу спасти Эйдана. Освободить его от гнета короля, дать ему шанс на спокойную жизнь, где он подчиняется только себе. Я могу представить Лакнесу нового правителя, которого никто никогда ни во что не ставил и который оказался благороднее и честнее самой сладкой улыбки Тристана. Я могу помочь Алвене и Генри – сбросить с них оковы Искупления и подарить им нормальную жизнь с людьми, которые будут любить их, как родных детей. Я могу дать возможность своей семье – Скилару, Давине, Еве и Норе – обрести жизнь, которую они заслуживают. Я могу показать миру, что Док – не сумасшедший, курящий миллион мятных палочек, а гений, который радел за человечество. Впервые за все время моя маленькая, никчемная жизнь, зацикленная себе, вдруг обрела смысл. И я готова за это умереть.

– Скилар и Ева представят магию Искупления на Совете. Гарван и Бенджамин будут прикрывать их. В это время я объясню Искупителям, что происходит. Вместе с Норой и Бланш мы выведем их через тайные ходы катакомб. Ровно в полночь там нас будет ждать корабль, который увезет нас подальше от Лакнеса. Твоему принцу, – поворачивается ко мне Док, – лучше выжить, чтобы стать новым достойным правителем.

– В крайнем случае, престол займет Эсми, что тоже не худший вариант, – добавляет Скилар, – главное – спасти Искупителей и свергнуть Тристана.

– Мы не можем быть уверены, как именно поведут себя послы, – вздыхает Док, – но спасение этих душ – все, что имеет сейчас значение.

– И мы заберем с собой Эйдана, – твердо произношу я.

– Если он захочет уйти, – соглашается Док.

Понятия не имею, как заставить его забраться на этот корабль, но я сделаю все, что в моих силах.

Все приближаются к Доку, чтобы детальнее изучить план, а я подхожу к Давине и тяну ее к себе за локоть. Ее разные глаза удивленно смотрят на меня.

– Что?

– Давина, послушай, – шепчу я, – я хочу, чтобы ты сделала все, чтобы выжить. Предоставь Стигму мне. От тебя требуется лишь просветить Хранителя, который будет прикрывать меня с Адрианом. Ты вернешься и выживешь, ясно?

Давина возмущенно смотрит на меня, но я продолжаю:

– Если меня убьют, то они ни за что не помогут Эйдану. Он останется здесь навсегда, понимаешь? Как ты думаешь, что сделают с капитаном предателя? У него не будет ни малейшего шанса. Давина, если я умру, то пообещай мне сделать что угодно, чтобы посадить Эйдана на этот корабль. Говори, что хочешь, обещай ему, что хочешь, хитри и обманывай, но посади его туда.

Давина выдыхает при этих словах и взгляд ее меняется. Она должна мне. И спасти Эйдана тоже в ее приоритетах.

– Ты его любишь, не так ли? – тихо произносит она.

Я молчу, но говорить мне и не нужно.

– Я тоже, – Давина поднимает на меня взгляд, – и я обещаю тебе, что спасу его.

В моей голове на секунду поселяется мысль, что все это было лишь уловкой – что Давина попросила меня держаться подальше от Эйдана вовсе не из-за денег, а из-за ревности. Но я наблюдаю за ней и тут же отбрасываю эти мысли. Давина всегда ставила семью на первое место. Она не стала бы просить меня ни о чем, если бы это не было по-настоящему важно.

В конце концов, моя жизнь свелась к нескольким элементарным действиям – открыть дверь, забрать Стигму, убежать, и всем, что находится между этим. Я не могу не думать о том, что оставляю за спиной ради того, чтобы отомстить и дать другим людям шанс на нормальную жизнь. Я никогда не была героиней. И мне страшно. Для меня непросто пожертвовать всем из добрых побуждений, но я стараюсь. Кое-чему я точно научилась за время своей жизни во дворце. Зло или добро – это личный выбор, который определит твою сущность. Никто не рождается героем или злодеем. В конечном итоге, мы всегда выбираем сами.

Я бреду по Лакнесу, стараясь вспомнить о нежной любви к моему региону, но сделать это непросто. За спиной раздается мерный топот двух Хранителей, а Давина и Скилар бредут по обе стороны от меня. Морской бриз больно жалит мне лицо, но деревья на улицах начинают потихоньку оживать от плена зимы, которой я и не заметила, провожая свои часы за стенами дворца. Весну я любила всегда – за ее зеленые листья, наполняющие меня ароматы цветов и надежду, которую она с собой приносит. Впервые я думаю о том, что, возможно, когда-нибудь у нас все будет хорошо.

– Ева извинялась, – сочувствующим голосом произносит Скилар.

– У нее уважительная причина, – соглашаюсь я.

Ева променяла свое желание на свободу матери. Я не была удивлена – Нора уже слишком стара, чтобы представлять для короля практическую пользу, поэтому он освободил ее от обязанностей Искупительницы. Я знаю лишь, что на месте Евы я поступила бы точно так же.

Я сильнее кутаюсь в черный плащ, напоминающий мне об Эйдане, и размышляю о том, почему король все же позволил нам прогуляться по Лакнесу. Он знал, куда мы пойдем. Знал, что мы хотим увидеть. Но этот чертов старик никогда не делает ничего без собственной выгоды. В глубине души я все понимаю, но эта мысль больно терзает меня своим горьким привкусом, напоминая о том, что действовать нам нужно быстро – скоро король заберет нашу силу, превратив нас в навсегда сломленных полукровок, а затем, вероятнее всего, избавится от нас. Я никогда не думала, что магия, которой я обладаю, помогает точнее определиться с той, кем я являюсь. Впервые я задаюсь вопросом о том, что же случится, если я вдруг перестану быть Искупительницей, стану играть на поле с обычными людьми, которые не в состоянии ничего изменить. Моя сила пришла в подарок с ответственностью, но теперь я уже не готова от нее отказаться.

Давина прячет свое скульптурное лицо в шарфе, но ее взгляд направлен на меня. Забавно, но ее разные глаза всегда выражают полярные друг другу эмоции: такое чувство, будто ее зеленый глаз осуждающе прознает меня насквозь, а карий – дарит мягкую поддержку.

– От принца нет новостей? – понизив голос, интересуется она. Это весьма бесполезно, учитывая, что Хранители следят за каждым нашим вздохом.

Я качаю головой. Прошло три дня, но Адриан так и не появился. Как и Эйдан. Не нужно говорить, как сильно это заставляет меня нервничать – как будто поводов и так недостаточно.

– Что, ваш парень все еще за решеткой? – скучающе оглядываясь, спрашивает Скилар.

Мы с Давиной пронзаем его взглядами.

– Простите, – ухмыляется он, – я сам не больше вашего рад, что у капитана проблемы. Но, может, это даст время вам всем разобраться с вашей небольшой драмой.

– Нет никакой драмы, – закатывает глаза Давина.

– Ну да, я так и подумал.

– Эйдан влюблен в Эланис.

– И то, что ты долгое время была его фавориткой, не делает это ни капельки более странным.

– Это было до того, как она появилась, – напоминает Давина.

– Да ладно, не стесняйся, я бы сам растекся от капитана, будь он в моем вкусе.