Текст книги "Клятва ворону (СИ)"
Автор книги: Анна Селезнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Когда они появились в трапезной, гости и кёниг уже заняли свои места. Кветка, войдя, повыше подняла голову и расправила плечи, унимая трепет в груди. У порога их встретил Рольд, который громко и торжественно провозгласил:
– Кёнигин Эмбла!
Гости поднялись и склонились в учтивом поклоне. Кветка легко и быстро прошла мимо них к своему месту, которое находилось на другом конце стола напротив Гермара. Она чувствовала, что на неё обращены взгляды всех присутствующих. Слуга поспешил придвинуть ей резной тяжелый стул с высокой спинкой. За длинным столом темного дуба восседали вместе с молодой четой двадцать риттеров кёнига, самые знатные семейства Сванберга, Рольд с Росалией и Ренхильд, Хельгот с племянником и Йохн. Кветка, понимая, что её впервые видят без покрова, была смущена и взволнованна.
На лицах некоторых риттеров она заметила восхищение и любопытство, а вот Йохн подозрительно и недоверчиво наблюдал за ней, словно надеясь, что она вот-вот вскочит на стол и превратиться в одно из порождений Темного, о кознях которого он столько раз вещал в проповедях.
Кветка лишь раз мельком взглянула на Гермара с Дагвором. Взгляд обоих был пристальным и тяжелым. Лишь Рольд и Росалия одобряюще улыбались ей. Гнетущее молчание прервал скрипучий голос Йохна, который воздел руки и провозгласил благодарность Единоликому за ниспосланную трапезу, после чего расторопные слуги засновали, наполняя кубки и миски яствами. Кветка почувствовала, что голодна, и, чуть пригубив яблочного вина с приправами, принялась за еду. Трапеза проходила в гнетущем молчании. Обведя гостей свинцовым взглядом из-под опухших век, кёниг произнес:
– Дагвор, завтра на рассвете я намереваюсь выехать на охоту. Пусть ловчие загонят оленя вблизи Моосхольма. Мои охотничьи псы засиделись на псарнях.
– Все будет исполнено, мой кёниг, – подобострастно склонил голову Дагвор.
– Рольд, завтра ты будешь сопровождать кёнигин на охоте: женщины часто находят отвращение в этой забаве, и им не под силу долго находиться в седле, но госпоже придется привыкать к жизни моего двора, – желчно изрек Гермар, и, откинувшись на спинку кресла, вперил в Кветку самодовольный взгляд, в котором сквозил яд и вызов одновременно.
Кветка смело и с достоинством подняла на Гермара ясные глаза, еле справляясь с возмущением. Она словно со стороны услышала свой звонкий голос, эхом разнесшийся по зале:
– Мой господин, я с удовольствием буду на завтрашней охоте. Мой отец и братья всегда отдавали ей должное, потому мне с детства нравится охота.
У Кветки на мгновение перехватило дыхание: в её голосе звучал скрытый вызов, так сильно было в ней негодование. "Так тому и быть!" – с веселым отчаянием подумала она и еще выше подняла подбородок, прямо глядя на Гермара. Что-то в её глазах заставило кёнига отвести взгляд, от чего он стал еще мрачнее. Неожиданно слово взял Рольд.
– Мой господин, плохие вести с Северного моря. Наших купцов не пускают на пристани Нордбьёрга. Их корабли не могут пристать к берегу, а те, кто пытается проехать к морю через границу у Белых камней, останавливаются и отправляются назад. Они терпят огромные убытки и вынуждены вывозить товары не морем, а на повозках через другие земли. Там они рискуют каждый миг расстаться не только с имуществом, но и с жизнью. Глава унии купцов в отчаянии и просит вашей помощи и заступничества.
Кёниг разгневанно поднял руку, унизанную перстнями, в знак тишины.
– Рольд, неужто ничто не может быть решено без моего ведома?! Стоит мне появиться в замке, как к воротам мгновенно выстраиваются вереницы челобитчиков! Старый лис Гудмунд вспомнил о защите кёнига лишь тогда, когда Торхельм погнал всех его купцов со своих земель. А ведь было время, когда он отказал мне в просьбе о тысяче золотых!
Гермар вскочил и в ярости ударил кулаком по столу. Несмотря на узкие плечи и обрюзгший вид кёнига, приборы подскочили и звякнули, а сам Гермар, опрокинув кресло, пошел прочь, расталкивая на ходу нерасторопную прислугу. Его риттеры все как один поднялись со своих мест и последовали за ним. В трапезной воцарилась тишина. Рольд спокойно обменялся взглядами с Росалией, видимо, привыкнув к вспыльчивому нраву кёнига.
– Торхельм грязный язычник и богохульник! Как смеёт он чинить препятствия Гермару!? – сверкая взглядом, обратился к Рольду Йохн.
– Отчего же он богохульник? – вырвалось у Росалии.
Если бы взглядом можно было испепелять, то Йохн сжег бы Росалию дотла, свирепо воззрившись на неё. Но она и бровью не повела, как и её муж при гневе кёнига.
– Разве не доходило до вас, что этот богохульник не посещает храм и не желает слушать проповеди?! Разве не он отказал храмовнику Бренну в постройке храма, сказав, что лучше построит десять новых драккеров?!
Кветку не возмутило решение кёнига Торхельма. Она, поразмыслив, решила, что поступила бы также. Кветка не понимала стремление обитателей Северных пределов строить каменные гулкие храмы, в которых царил холод и полумрак, ведь в её стороне люди считали, что Боги слышат их везде, но были еще и священные рощи, ручьи и камни, что созданы волею богов и обладали чудодейственной силой. Догадываясь, что разговор, затеянный Йохном, перейдет в долгую отповедь, Кветка порывисто встала. Слуга, приставленный к ней, не успел отодвинуть стул. Все поднялись вслед за кёнигин. Сославшись на дела и сделав знак Ренхильд, Кветка вышла из залы во двор, где её догнала подруга.
– Ренхильд, – Кветка обвела взглядом стены замка, окружавшие её со всех сторон с лазурным клочком неба наверху. – Я хочу посмотреть город, хоть немного побыть вне этих стен.
Ренхильд удивилась, а потом с лукавой улыбкой взяла Кветку под руку.
– Сегодня в городе с вечера и до самого утра люди будут праздновать вашу свадьбу. Да, да, – весело продолжила Ренхильд, поймав удивленный взгляд кёнигин, – в былые времена свадьбы государей праздновали месяц. Да и мой дядя с Росалией приглашают вас в свой дом, как самую желанную гостью.
– Я принимаю приглашение, Ренхильд. Пусть оседлают мою кобылу. – Кветка едва сдерживалась, чтобы не кинуться со всех ног в свои покои переодеть неудобное платье.
Она чинно проследовала мимо вельмож, отвечая благосклонным кивком на их глубокие поклоны. Едва дойдя до места, где её уже никто не мог видеть, она подхватила подол и бросилась со всех ног вверх по лестнице.
***
Когда она спустилась во двор в простом льняном платье и тонком шерстяном плаще, её уже ждала запряженная серая кобылка Желка, на которой она приехала в Гримнир. Проделав большую часть пути в возке, Кветка истосковалась по своей смирной лошадке. Рольд помог Кветке вскочить в седло. Расправив поводья и складки одежды, Кветка мельком взглянула на одно из окон замка: в нем она увидела Дагвора, пристально наблюдавшего за ней.
– Ренхильд и Росалия догонят нас, я сопровожу вас, госпожа.
Советник сел на каурого жеребца и тронул поводья. Стражники поспешно распахнули перед ними ворота. Сразу за ними начиналась городская улица, мощенная серым камнем. Кветка ехала бок о бок с Рольдом, во все глаза глядя по сторонам.
Дома были сложены из сероватого камня и крыты глиняной черепицей, но чем дальше они удалялись от замка, тем проще становились дома – люд победнее селился ближе к окраинам. Первый ярус домов здесь был сложен из камней, а второй – из деревянных балок, заполненных глиной и соломой, чисто побелен и вместо черепицы покрыт потемневшей от времени соломой.
По улочкам мимо кёнигин и советника катили повозки и сновали люди. Завидев Рольда, встречный люд приветливо кланялся и с любопытством взирал на Кветку: что за юная госпожа едет с советником кёнига? Рольд, зная каждого жителя Сванберга в лицо, успевал отвечать на все приветствия и перекинуться парой словечек. Кветка вертелась по сторонам, стараясь рассмотреть всё, как следует: беседующих на дороге кумушек, торговцев с корзинами рыбы, стайки беловолосых ребятишек.
Улица привела их на небольшую площадь с большим каменным колодцем посередине. На вид колодец был очень стар. Кветке показалось, что сквозь зеленый мох проступают полустертые руны.
На площади прямо с телег шла бойкая торговля: здесь продавались и мясо, и рыба, и зерно с овощами, и соль с пряностями. В домах на первых ярусах были открыты лавки с разной утварью, тканями, оружием и украшениями. Вокруг было шумно и многолюдно, лаяли собаки и ржали лошади. В воздухе смешивались запахи соломы, навоза, рыбы и пирожков.
– Это главное торжище Сванберга, моя госпожа. Сюда приезжают торговцы со всех сел окрест, едва открываются городские ворота, и уезжают перед самым их закрытием. Но сегодня ворота не закроются совсем: на улицах горожане будут дальше праздновать свадьбу. Обычай требует, чтобы все желающие могли гулять в мэтзелях и на улицах столько, сколько им заблагорассудится, славя союз кёнига и кёнигин.
Кветка внимательно слушала советника, отмечая схожесть родных обычаев с обычаями Гримнира. За торговой площадью возвышался еще один храм, гораздо больше того, что был в замке.
Рольд с довольной улыбкой наблюдал, с каким радостным изумлением взирает Кветка на торговую толчею вокруг. Рольд окликнул её, когда они подъехали к дубовым воротам каменного дома, чьи окна с тяжелыми ставнями смотрели на площадь. Кёнигин не ожидала, что советник живет в столь шумном месте. Кветка спешилась, и двое слуг тот час увели её лошадь. У крыльца дома их ждали Росалия, Ренхильд и три дочери Рольда.
– Разве вы не следовали за нами? – изумилась кёнигин.
– Рольд поехал длинным путем, чтобы вы смогли увидеть город, – улыбнулась Росалия.
Рольд поклонился и повел Кветку под руку в дом. За ними последовали все остальные. Они вошли в просторные покои, стены которых были обшиты деревянными резными досками. На стенах висели тканые ковры, доспехи и оружие, какого ей еще не доводилось видеть. Коврами были застелены резные лавки у стола. Сам стол был накрыт хлебосольными хозяевами для дорогой гостьи. Обычай требовал как следует угостить гостью. Кветке отвели место подле хозяина дома во главе стола. Пока слуги вносили яства, одна из дочерей хозяина, достав из сундука гусли, принялась негромко играть, услаждая слух гостьи. Две младшие дочери, поначалу робевшие в присутствии кёнигин, понемногу осмелели. Самая младшая, которой едва ли было десять лет, вышла на середину комнаты и принялась неспешно кружиться под звуки струн. Она явно подражала придворным дамам, держа подол голубого платьица кончиками пальцев. Девочка была очень похожа на Росалию: рыжеволосая, с ясными глазами и россыпью веснушек на щеках. Родители, Ренхильд и сестры с умилением любовались ею. Заметив это, она немного смутилась, и, подбежав к отцу, по-детски забралась к нему на колени. Кветка впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности, словно она вновь оказалась в отчем доме.
– Как твое имя? – шепнула Кветка с улыбкой, пока Рольд отвлекся, давая распоряжения.
– Ивея.
– Это тебе, Ивея.
Кветка вложила в маленькую ручку серебряный гребешок с обережным узором. Подарок Кветки был с радость принят и тут же пущен в ход. Немного погодя, когда за столом принялись за еду и неспешные разговоры о податях и урожае Сванберга за последние двадцать лет, Ивея незаметно пробралась к кёнигин и тронула её за рукав. По-детски открыто и прямо глядя на Кветку блестящими глазами, она протянула девушке кожаный шнурок с серебряным вороном.
– Это тебе. Она волшебная! Мне её дал сам Орвар! – гордо сказала маленькая госпожа.
Кветка тут же надела отдарок на шею в знак того, что ответное подношение ей пришлось по нраву. Она не успела спросить её, кто такой Орвар, подарком которого Ивея так гордилась.
После трапезы Рольд проводил гостью в смежные покои. Кветка понимала, что советник желает побеседовать с ней с глазу на глаз. Едва они остались наедине, Рольд пригласил её взмахом руки к широкому столу, на котором была расстелена кожа тонкой выделки, а на ней красками нанесены узоры. Приглядевшись, Кветка поняла, что перед ней не узоры, а горы, реки, моря и города, как если бы она обозревала землю с высоты птичьего полета.
– Моя госпожа, – решительно начал он. – Дозвольте мне сейчас рассказать вам о том, что должно остаться в тайне, ибо если кто-то прознает о словах, что я намереваюсь произнести, это может стоить жизни не только мне, но и моим домочадцам.
Темные глаза Рольда тревожно сверкали, а все тело было напряжено.
– Говорите, благородный Рольд, – поспешно разрешила Кветка.
– Моя кёнигин, мои предки живут на этой земле сотни лет, и всегда служили процветанию Гримнира. Правление династии Рагнов стало золотым временем для Гримнира, но потом её уничтожил Игмар, и с тех пор его потомки почти обескровили этот край, процветания которого я жажду также, как счастья для моих детей!
Рольд, все еще статный и крепкий, сцепил пальцы так, что зазвенели драгоценные перстни.
– Я мог оставить всё и уехать далеко отсюда, но как оставить землю, которую поливали потом и кровью мои пращуры сотни лет?! – в словах советника зазвенели затаенные горечь и боль, эхом отозвавшиеся в сердце Кветки. – Когда слова купцов о богатстве и мощи далекой страны Негжи дошли до ушей Гермара, он решил сосватать дочь Воибора. Не скрою – его целью было приданое, а не ваши добродетели. Я много слышал о Воиборе и его дочери... Я считал, что слух о ваших добродетелях весьма преувеличен, но увидав вас воочию, мне стало ясно, что ваш ум, красота и добрый нрав намного превосходят всё то золото, что Гермар получил от вашего батюшки. Я не могу допустить, чтобы свершились его гнусные замыслы, потому что вы и есть та, что послана богами из далеких земель для возрождения Гримнира. Я верю в это всем сердцем! Моя госпожа, Хельгот изменил путь, боясь не разбойников, а кёнига, который намеревался напасть на вас под личиной разбойника, и, погубив вас, завладеть золотом.
Рольд со смятением наблюдал за ответом Кветки и не заметил на её лице ни страха, ни отвращения, ни возмущения. Она медленно отошла и распахнула тяжелые ставни, впустив ветерок и звуки торжища. Румянец сбежал с её щек. Скрестив на груди запястья с серебряными тонкими браслетами, она задумчиво смотрела куда-то вдаль.
– Я догадывалась, Рольд. Ренхильд намекнула мне об истинных причинах нашего союза.
– Я знаю, что произошло после свадебного пира, и о тех словах, что вам пришлось услышать от Гермара. Кветка, это позор для всего рода Гермара, а вместе с ним и для Гримнира. Это неслыханное дотоле дело! Главы благородных родов возмущены его проступком!
Кветка обернулась на разгневанного Рольда: взгляд советника был полон сочувствия и гнева одновременно. Кветка вспыхнула от стыда, поняв, что весь Гримнир знает о том, что Гермар отказался от неё.
– Великие боги! Кто вам рассказал об этом?! Ренхильд? – Кветка прижала ладони к пылающим щекам и отвернулась. Ей хотелось убежать из дома советника, из Сванберга, куда угодно – лишь бы подальше отсюда. Она боролась с душившими её слезами гнева.
– Кветка, не вы должны стыдиться, а Гермар... – мягко начал Рольд, пытаясь успокоить её. – Нет, Ренхильд мне ничего не говорила. Я узнал это от стражника Вара, которого приставил охранять вас, – Рольд немного помедлил. – Знаю, это тяжкое оскорбление для вас, но и по нашим законам оно является не меньшим проступком. А для меня гораздо важнее сейчас уберечь вас от происков Гермара. Боги не были щедры, одаривая умом Гермара, но вот Хьёрдис способна на многое. Вы в опасности.
Рольд по-отечески коснулся плеча Кветки. Она смотрела на него и не могла поверить своим ушам. Рольд называл её родным именем и говорил о богах, вспоминать которых считалось грехом, как она уже успела узнать. Она тепло улыбнулась ему.
– Шпильман Ульрих поведал мне, что я могу доверять вам и Хельготу. Я полагаюсь теперь лишь на вашу помощь и волю богов.
Советник облегченно вздохнул и радостно улыбнулся ей.
– Завтра вы будете на охоте, и я прошу вас всегда быть подле меня или Хельгота. Надеюсь, боги помогут нам защитить вас, – в голосе советника сквозила отеческая забота и беспокойство. – Если вы пожелаете, то можете остаться сегодня в моем доме, а ночью своими глазами увидеть, как у нас празднуют свадьбу кёнига.
Рольд благодушно отвесил юной госпоже поклон.
– Благодарю за гостеприимство, – искренне обрадовалась Кветка. – Я бы хотела поехать на охоту утром с вами и Ренхильд, и я останусь в вашем доме, чтобы посмотреть на праздник.
– Мой дом, моё имя и меч служат вам, госпожа, – с жаром изрек Рольд, и, опустившись на одно колено, взял её руку и коснулся лбом в подтверждение своих слов.
***
Едва солнце стало медленно гаснуть на западе, как торговцы начали убирать товары и закрывать лавки. Прислуга из ближайших домов принялась мести камни, которыми была вымощена площадь. Со всех улиц к древнему колодцу стали стекаться толпы людей. Жители города были одеты празднично: юноши и мужчины в нарядных кафтанах и кожаных штанах, заправленных в мягкие высокие сапоги; женщины и девушки в цветастых платьях и расшитых передниках. На головах девушек были венки из белых весенних цветов, названия которых Кветка не помнила. Как только стало смеркаться, повсюду запылали яркие костры, выкатывались бочки с пивом, а кое-где уже слышались веселые звуки свирелей и гуслей.
Они стояли с Ренхильд у раскрытого окна, ожидая, когда стемнеет и начнется празднество.
– Вон там стоит благородный Анунд со своим семейством. Он богач и известный скряга, а его дочь столь глупа и некрасива, что, несмотря на все деньги её отца, жених так и не сыскался. А вон там в зеленом плаще с собольим подбоем казначей кёнига Норлиф. Он был вчера на свадебном пиру и во время танцев отдавил всем благородным девицам ноги.
Ренхильд болтала без умолку, рассказывая Кветке о знати и самых известных горожанах Сванберга. Обе девушки были в самом добром расположении духа. Кветка на время позабыла обо всех своих бедах, словно их никогда и не было, а она была всё той же юной девушкой, беззаботно веселящейся с подругами. Они с Ренхильд условились надеть самые простые платья, чтобы вместе со всеми выйти на праздничные улицы и слиться с толпой горожан. Ивея принесла корзину цветов, и они все вместе сплели венки из белых фрёлей.
Когда они вышли за ворота дома, было совсем темно, но площадь и улицы были ярко освещены факелами и кострами. Вокруг гулял и веселился люд, празднуя свадьбу правителя. Кветка, в простом платье и венке, ничем не отличаясь от остальных девушек, пробиралась сквозь толпу и держась за руку Ренхильд.
На кострах жарились бараньи туши, источая дым и сочный запах, вокруг лилось пиво и хмельной мед, а ночной воздух был полон смеха, песен, звуков волынок и свирелей. От этого веселья и толчеи у Кветки кружилась голова, словно от хмеля. Ей было легко и весело, потому она задорно и звонко смеялась с Ренхильд над разухабистыми песнями шпильманов, полными метких словечек и шуток о кёниге Гермаре, и над балаганом, где двое шпильманов в шутовских нарядах изображали свадьбу Гермара и Кветки. Ренхильд потянула было прочь Кветку, но та отказалась.
– Я хочу посмотреть, ведь никто не узнает.
Вокруг дощатого помоста толпился разгоряченный люд, и на потеху толпе на нем плясал шпильман в разукрашенной личине и охапкой сена под рубашкой, которая изображала большой живот. На голове шпильмана была пакля, а подобие венца съехало на левое ухо. Шпильман плясал нарочито неуклюже и лениво, подражая кёнигу, что сопровождалось все новыми взрывами хохота в толпе. Громко и разудало играли свирели и волынки, а глашатай кричал:
– И решил кёниг жениться на достойнейшей девице!
На помост вышел другой шпильман, который должен был изображать невесту Гермара. На его голове торчала длинная золотистая кудель, щеки намазаны свеклой, а под женским платьем вздымалась пышная грудь. По толпе пронесся вздох одобрения, а шпильман-Эмбла принялся приплясывать, нарочито стыдливо пряча лицо за рукавом.
– Из далеких из земель прибыла к нему девица! Но на ком кёниг женился? На девице?
Шпильман-Гермар вытащил на помост сундук, в котором звенели монеты, и, крепко обняв его, закрыл глаза и громко захрапел.
По толпе пронесся оглушительный хохот. Пока на помосте плясали и играли, от одного зеваки к другому ходила девица в пестрых одеяниях и с распущенными волосами, собирая монеты, которые дождем сыпались в её подол.
– На приданое позарился наш кёниг.
– Ай да Ульрих!
– Кёниг и впрямь сейчас сидит да подсчитывает, не прогадал ли!
– Хоть бы сыновей наших вернул из Грёвлана! Продал, словно рабов, кайзеру!
– Чего только не сделает ради звонкой золотой монеты!
Кветка смеялась вместе со всеми над балаганом шпильманов. Ренхильд удивленно смотрела на неё – ей было неловко от того, что кёнигин видит шутовство шпильманов.
– Кветка, – смущенная Ренхильд в очередной раз потянула девушку за рукав. – Уйдем отсюда, не слушай их.
– Почему? Они говорят правду, – беззаботно пожала плечами Кветка.
Под личиной Гермара она узнала Ульриха, и была рада тому, что целый и невредимый весельчак по-прежнему в Сванберге. Когда на помосте шпильманов сменили двое дюжих парней, которые закликали желающих попробовать молодецкую удаль в кулачном состязании, Ульрих, скинув личину и соломенный тюфяк, ловко спрыгнул с помоста на землю и шагнул сквозь толпу к кёнигин. Кветка не ждала, что он заметит её, потому от неожиданности чуть было не оступилась, но вовремя подоспевший шпильман удержал её от падения.
– Добрый вечер, госпожа, – поспешно поклонился Ульрих, задорно подмигнув Ренхильд, чем заставил её зардеться.
– Доброго здравия, благородный Ульрих, – приветливо кивнула Кветка.
– Смею надеяться, что также нахожу вас в здравии и добром расположении духа, – добродушно усмехнулся шпильман. – Кёниг отпускает свою юную пригожую супругу гулять по городским темным улицам одну? – он понизил голос, чтобы стоящие вокруг зеваки не слышали его слов.
– Разве в городе моего супруга я должна чего-то опасаться? К тому же я гуляю в сопровождении Ренхильд, – насмешливо бросила Кветка.
– Если моей сиятельной госпоже будет угодно, я могу сопроводить вас и Ренхильд до замка – сегодня в городе полно пришлого люда со всех окрестностей.
– Кёнигин вольна сама решать, что ей делать! – рассержено прошипела Ренхильд, не утерпев. – К тому же, мой дядя никогда не подвергнет госпожу опасности!
Кветка подавила смешок, наблюдая нарочитую заботу Ульриха и недовольство подруги. На миг она глянула на холм, где высился замок с горящими факелами на сторожевых башнях – нет, возвращаться туда ей хотелось меньше всего. Она примирительно выставила руки между шпильманом и подругой.
– В Сванберге есть мэтзель, где можно попробовать рамсид? – неуверенно спросила Кветка.
Ответом ей были ошеломленные лица Ульриха и девушки, которые, казалось, вмиг позабыли о намечавшейся перепалке.
***
В корчме "Два барашка", куда Ульрих привел обеих девушек, было также шумно и многолюдно, как и на улицах: все сидели на лавках за длинными столами, а разговоры и звон кубков сливались с веселыми звуками волынки. Несмотря на распахнутые ставни, через которые задувал прохладный ночной ветерок, было жарко от чадивших факелов, свечей и огромного очага в человеческий рост. Кветка с любопытством поглядывала на веселящихся жителей Сванберга из-за плеча Ульриха.
– Ульрих, да тут яблоку негде упасть... – растерянно начала Кветка.
– Конечно, ведь здесь варят лучшее пиво в городе! Да и во всем Гримнире. Хотя нет, лучшее во всех Северных пределах – я сам проверял, – понизив голос, самодовольно признался шпильман.
Ренхильд рассерженно смотрела на него, не в силах простить ему столь простое обращение с Кветкой, но вслух она не выражала своего неудовольствия, памятуя о том, что в жилах Ульриха течет кровь кайзеров. Сама Кветка, привыкшая к тому, что в её родной стороне не было такого подобострастного поклонения перед правителем, смотрела на шпильмана как на друга, не забывая о том, что он первый поведал ей об истинной сущности Гермара и его намерениях.
– Госпожа, – заметив негодование Ренхильд, нарочито величественно начал Ульрих. – Разве вы не вольны бывать в стольном городе Гримнира везде, где вам заблагорассудиться? Святая обязанность подданных встретить кёнигин самым достойнейшим образом.
В его глазах плясали веселые огоньки.
– Я лишь хочу остаться неузнанной. Не лучше ли найти не столь многолюдное место?
– Госпожа, ваши опасения напрасны. Заявись сюда сам Темный, и его бы не заприметили в этой толпе.
Ульрих, не дожидаясь согласия Кветки, направился вглубь корчмы, расчищая путь сквозь толпу.
– Кветка, ты и впрямь намереваешься отведать здесь рамсид? – спросила Ренхильд, с осуждением глядя вслед Ульриху.
– Намереваюсь и непременно это сделаю, – ответила Кветка и последовала за Ульрихом.
Ренхильд ничего не оставалось, как идти за подругой, настороженно оглядываясь по сторонам.
Завидев Ульриха в сопровождении двух благородных девиц, хозяин мэтзеля тут же проводил их к столу в самом тихом углу, рассыпаясь в любезностях. Едва они сняли плащи и удобнее устроились на деревянных лавках, расторопная служанка в чистом переднике принесла и поставила перед Кветкой огромный зажаренный бараний бок с горкой овощей. Ренхильд с Ульрихом нетерпеливо поглядывали на Кветку, словно ждали, что она вот-вот набросится на мясо.
– Это и есть рамсид? – обреченно глядя на них, спросила та.
– Он самый! – весело ответил шпильман.
– Хельгот всю дорогу от Негжи до Гримнира твердил, что съест шесть рамсидов за один присест, как только доберется до Сванберга.
– Да, – рассмеялся Ульрих. – Этот рамсид на один прикус благородному Хельготу, а для нас троих в самый раз. Ренхильд, поможем госпоже?
Не дожидаясь ответа Ренхильд, шпильман достал нож и принялся быстро и ловко разрезать мясо на куски. Оно и впрямь оказалось нежным и вкусным. Ренхильд, видя, как стараниями Кветки и Ульриха бытро исчезает рамсид, все же решила присоединиться к трапезе. Кветка признала, что это, пожалуй, самая вкусная баранина, что ей доводилось пробовать.
Не успели они покончить с трапезой, как в противоположном углу зазывно заиграли свирели, и протяжно заплакала волынка.
– Вирвель!
– Давай вирвель, хозяин!
Сидящие за дальними столами привстали, любопытно взирая в середину мэтзеля. Молодые мужчины и девушки спешили покинуть свои места за столами и выйти на середину.
Один из мужчин в расшитом серебряными бляхами кафтане и светлыми волосами, собранными шнурком на затылке подошел к столу Кветки и протянул руку Ренхильд, приглашая её за собой. Но не ожидавшая этого Ренхильд лишь высокомерно вздернула нос и отвернулась. Ульрих хмыкнул и протянул руку Кветке, низко поклонившись, и та, видя горделивую неприязнь подруги, встала и последовала вслед за шпильманом. Девушки встали в круг, спинами друг к другу, мужчины обступили их плотным кольцом. Кветка растерянно и вопрошающе глядела на шпильмана, стоявшего напротив.
– Что мне делать? – прошептала Кветка.
– Повторять за остальными – это не сложно, – успокоил её Ульрих.
В тот же миг грянули свирели и барабаны. Девушки, чуть приподняв подолы платьев, принялись притоптывать звонкими каблуками сапог о дощатый пол. Кветка, отбросив волосы за плечи, старалась не отставать от других и не сбиться. Чем быстрее стучали барабаны, тем быстрее стучали каблуками девушки. В Кветке проснулся прежний задор. Едва зазвучали гусли, как мужчины подскочили к девушкам. Ульрих, как и остальные, обвив рукой руку Кветки, закружил её на месте. Остальные пары кружились рядом, держась друг за друга. Когда гусли сменил наигрыш дудок, Ульрих, не давая Кветке упасть, повел её вслед за другими по кругу. Краем глаза Кветка заметила, что пар осталось вполовину меньше: кто-то сбился, споткнулся или упал – таких под улюлюканье выпроваживали прочь. Заиграли волынки, и вновь Кветка кружится, едва успевая придерживать свободной рукой краешек подола, чтобы не запутаться в нем. Когда осталось лишь две пары, большая часть толпы поддерживала Ульриха одобрительными возгласами.
– Держись, Ульрих!
– Ставлю на Ульриха и его златовласку!
– Хозяин, пусть твои молодцы играют еще быстрее!
– Ульрих, не споткнись!
– Да что ты мелешь, Темный тебя побери! Когда Ульрих проигрывал вирвель?!
Кветка, раззадоренная пляской, решила, во что бы то ни стало, не упасть и не проиграть состязания. Громко рассмеявшись, она принялась плясать еще быстрее, порхая вокруг Ульриха. Рев раззадоренной толпы подсказал Кветке, что рыжеволосый парень в зеленом кафтане и его спутница споткнулись и упали на радость тем, кто желал победу шпильману и девушке. Кветка остановилась: она задыхалась от долгой пляски, но была довольна тем, что они оставили соперников ни с чем.
К Ульриху и Кветке под громкие возгласы одобрения вышел хозяин мэтзеля, торжественно неся две чарки.
– Сегодня победу в вирвеле празднует наш молодец Ульрих и ... – хозяин вопросительно посмотрел на кёнигин.
– Кветка, – сразу же ответила она, немного смущаясь.
– Слава Ульриху и Кветке! – возглас хозяина потонул в шуме – в знак одобрения все присутствующие застучали кулаками по выскобленным столам.
Шпильман и кёнигин приняли кубки с яблочным вином, к которым хозяин по традиции присовокупил кожаные мешочки с серебряными монетами. Кветка нерешительно взяла кошель под ободряющие возгласы, а Ульрих, придирчиво взвесив в ладони свой мешочек, громко провозгласил:
– Всем лучшего пива от меня за мое здоровье и здоровье госпожи Кветки!
Серебро Ульриха тут же перекочевало обратно в руки хозяина мэтзеля, а стены содрогнулись от ликования посетителей. Кветка рассмеялась, веселясь от души. Её волосы намокли от духоты и быстрой пляски так, что пряди прилипли к нежным щекам и шее.
В трапезной поднялась суматоха и толчея: многие поспешили к хозяину, чтобы первыми наполнить кубки и осушить их во здравие шпильмана и его спутницы.
– Ох, Ульрих, да ты, я смотрю, ветрами подшит: когда успеваешь песни петь да пригожих девиц охмурять? – подмигнул шпильману хозяин.
Кветка вспыхнула от стыда, поняв, что хозяин кивает в её сторону. Не успела она ответить на эту дерзость, как Ульрих вдруг взял её под локоть и увлек за собой в сторону. Распахнув первую же дверь, он втолкнул Кветку в затхлую темноту погреба.
– Ульрих?!
– Госпожа, там Дагвор! Нам лучше не попадаться ему на глаза.
