Текст книги "Клятва ворону (СИ)"
Автор книги: Анна Селезнева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Клятва ворону
Часть 1– я
Невеста кёнига
Замок Мохайм был построен в незапамятные времена династией Рагнов. Белокаменные стены с многочисленными сторожевыми башенками и рядами бойниц служили не только надежным укрытием для правителей города, но и порой последним оплотом обороны для его защитников. За стенами замка едва угадывались черепичные крыши внутренних башен и покоев, над которыми еле курился дымок. Мохайм словно плыл в весенней предрассветной дымке над сонными улочками древнего города Сванберга, расположившегося у его подножия.
С самой высокой башни Вакт дозорным открывался вид на сотни верст окрест. Непроглядные темные леса наступали с востока неприступной стеной. Через них проходили редкие малолюдные дороги с постоялыми дворами. Мало кто отважился селиться в дремучих лесах, расчищать поля под посевы: то было царство диких зверей и колдунов. Люди старались ставить села на лесных опушках и берегах рек, откуда до моря с многолюдными торжищами рукой подать.
Едва заспанные стражники открыли восточные ворота Сванберга для торговцев, съезжающихся в город из ближайших селений, как вдалеке на дороге послышался топот множества копыт и скрип колес. Стражник на городской стене разглядел шлем и плащ риттера*, скакавшего впереди, и закричал караульным внизу, что был сил:
– Едет невеста кёнига! Впереди скачет господин Хельгот! Зажгите факелы! Предупредите господина Рольда!
Всадники только подъезжали к городским воротам, а вверх по холму к замку уже скакали гонцы с долгожданным известием.
Просыпающиеся горожане с изумлением таращились из окон на отряд воинов и три запыленных возка, прогрохотавших по мощеным улочкам Сванберга.
Во дворе замка, освещенного множеством факелов, их уже ждали. Стража и челядь заполнили двор. Все с любопытством вытягивали шеи, пытаясь хоть краем глаза взглянуть на советника кёнига Гермара правителя Гримнира – благородного Рольда, который стоял у крытого возка, дабы поприветствовать прибывшую из далеких земель невесту кёнига.
Влиятельнейший советник Рольд, высокий, с серебром в темных волосах, в алом бархатном кафтане и расшитом серебром плаще, нерешительно переминался с ноги на ногу, не торопясь откинуть полог возка. Он с нескрываемым любопытством рассматривал замысловатые узоры, которыми были расписаны все три повозки.
-Охраняющие знаки...– пробормотал задумчиво Рольд, рассматривая узоры поближе, но не решаясь коснуться их рукой.
Приезд невесты кёнига Гермара ожидали давно. Весна в Северные пределы пришла рано, словно само небо благоволило скорейшему прибытию нареченной по сухим дорогам и рано позеленевшим лесам и лугам.
Прибывшая в Сванберг невеста кёнига Кветка была третьей дочерью Воибора, повелителя страны, лежащей к востоку от владений Гермара. Путь туда занимал два месяца, и мало кто отважился на столь долгое и опасное путешествие.
Земли, на которых правил Воибор, были сплошь покрыты лесами и озерами. Те смельчаки, а в основном это были купцы, что добирались до Негжы (так называлась страна, где правил Воибор), возвращались в родные края богачами, расписывая богатство той земли, мудрость и храбрость правителя, красоту женщин и отвагу мужчин.
Когда кёнигу Гермару пришло время выбирать невесту, точнее пополнить пустую казну посредством выгодного брака, он, после безуспешного сватовства к дочерям правителей соседних государств, устремил свой взор на Негжу, по его глубочайшей уверенности дикую, опасную и языческую, с множеством богов, носящих странные для слуха кёнига имена, но столь необходимую для него. Иного выхода он не видел.
Два раза Воибор присылал вежливый отказ, богато одаривая и провожая сватов. Благородный Хельгот, возвратившись ни с чем после второго сватовства, намекнул кёнигу, что Воибор, выдав замуж двух старших дочерей, вовсе не хочет расставаться с младшей, по слухам не обделенной красотой и умом. Гермар только поморщился на эту весть: ему было бы достаточно её богатого приданного. Через полгода Гермар вновь послал сватов в далекое и опасное путешествие, решив не упускать столь необходимый для него брак. На этот раз удача была на стороне Гермара: границам Негжи вновь угрожало нашествие диких племен с юга, война с которыми никогда не прекращалась, то сходя на нет, то вновь разгораясь. Поиск союзников и стремление обеспечить покой на западных границах заставили Воибора отдать свою дочь в далекий край, присовокупив в качестве приданого три сундука золота, множество дорогих мехов, золотую и серебряную посуду.
Перезимовав в Негже, дождавшись схода снега и сухих дорог, поезд с невестой выдвинулся в долгий путь. Гонец, высланный из Негжи Хельготом, еще зимой привез кёнигу весть о том, что его сватовство к юной невесте из Негжи увенчалось успехом. Он сообщил, что доблестный риттер со своими воинами доставит деву Кветку в Сванберг как можно скорее.
Дорога из Негжи в Гримнир была полна опасностей: кишащие разбойниками дороги, полные нежити и зверей леса. Более всего Гермар беспокоился за сохранность приданного, нежели за жизнь невесты. Хельгот не подвел своего господина и доставил невесту с приданым в Сванберг в самом конце весны.
Рольд знаком руки подозвал воинов с факелами поближе и откинул кожаный полог повозки, склонившись в почтительном поклоне.
-Добро пожаловать, милостивая госпожа, в город Сванберг, оплот могущественного Гримнира, где царствует благородный Гермар, сын Вальдреда...– начал витиеватую приветственную речь Рольд, но тут же осекся, усомнившись, понимает ли его та, к кому он обращался.
Рольд в растерянности обернулся, ища глазами некстати куда-то запропастившегося Хельгота, чтобы спросить его, знает ли невеста язык Северных пределов.
– Благодарю, могущественный кёниг Гермар, сын Вальдреда, – услышал советник из темноты возка чистый девичий голос.
Рольд не ожидал, что прибывшая девушка столь хорошо говорит на чужом для неё языке. Только обычай чуть растягивать слова выдавал в её речи иноземку. В то же время советник несказанно обрадовался, что невесте будет легче на её новой родине, и тут же поспешно протянул ей руку, дабы помочь выйти из возка. В руку Рольда легла маленькая теплая ладонь, и навстречу из возка шагнула девушка, укутанная с ног до головы в темную шерстяную накидку.
– Мое имя Рольд Асмундсон, я советник кёнига Гермара, – еще ниже поклонился Рольд. – Кёниг на охоте, я немедля пошлю гонца с вестью о вашем прибытии, госпожа.
– Благодарю, – бодро зазвучал голос невесты, но по его еле заметному дрожанию он понял, что ей следует дать отдохнуть с дороги.
Возможно, сказывалось волнение, ведь она была одна в чужом краю, в окружении незнакомых людей. Рольд припомнил, что невеста Гермара едва ли старше его дочери, и тут же проникся сочувствием к чужестранке. Невеста куталась в накидку, не показывая лица. По обычаям Гримнира снять покров с невесты сможет лишь жених после обряда венчания. Никто не знал, как с этим обстоят дела в той стороне, откуда родом была невеста.
Рольд, много путешествовавший в юные годы и говоривший на множестве языков, бывал недалеко от тех мест, где правил Воибор. Он знал, что люди там чтят род грозных и строгих богов, веря в духов лесов и полей. Прадеды Рольда еще каких-то сто лет назад тоже были язычниками, приходя на лесные капища и принося пищу и животных в дар богам. Но потом из-за морей приплыли те, кто принес свет и истинную веру во все западные и северные земли. Самый могущественный в те времена кёниг Игмар проникся словами проповедников чужестранцев. Он уверовал в Единоликого, построил каменные темные храмы в каждом городе и селе. Те вельможи, кто уверовал по примеру кёнига сразу, были обласканы, снискав от него множество милостей. Те, кто не хотел предавать родных богов и отказался принять Единоликого, были одарены кёнигом не менее щедро: огня и железа Игмар не жалел. Затем наступил черед соседних земель. Игмар, могущество которого крепло год от года, двинул свои войска на север и запад, стремясь насадить новую веру во всех землях до Северного моря. Кто-то, боясь полчищ Игмара, сразу пускал в свои земли проповедников Единоликого и строил каменные храмы, тем самым заручаясь доверием воинственного и коварного кёнига. Кто-то стоял насмерть, и смерть с разрухой воцарялась в землях упрямцев. Сванберг был разрушен Игмаром. Династия Рагнов, правившая Гримниром семьсот лет, и её доблестные защитники были уничтожены.
Игмар, выполняя небесную волю, не забывал и о земном. На каждый освобожденный им во имя Единоликого трон, он сажал своего сына или родича.
Кёниг Гермар был потомком Игмара. Несмотря на то, что с той поры, как в Сванберге построили первый храм, символ поражения обескровленного народа Гримнира, прошли десятки лет, память о тех временах жила. Днем люди ходили в храмы, а по ночам пробирались в священные рощи, обращаясь к богам со своими горестями и чаяниями, несмотря на запрет вспоминать прежних богов под страхом смерти.
Спустя сто лет после воцарения в западных и северных землях потомков Игмара, его правнук Гермар сосватал в жены языческую невесту. Рольд усмехнулся: право, удивительно сплетаются судьбы людей и народов. Особым условием Гермара было обращение невесты в новую веру.
Рольд знал, что свадьба должна состояться сразу же по приезду невесты. Всё было давно готово. Значит, начинающийся день будет не из легких.
Он подозвал свою жену, стоящую за его спиной.
– Сиятельная госпожа, как было условлено с князем Воибором, вы будете обвенчаны с кёнигом сегодня же, – учтиво произнес Рольд. – Моя жена Росалия проводит вас в ваши покои. Только прикажите, и вам доставят всё, что нужно.
– Благодарю, советник. Мне нужны сундуки с моими вещами, – тихо ответила та, оглядываясь на высокие стены внутренних построек замка.
Росалия, не дожидаясь приказов мужа, бойко распорядилась внести вещи невесты и увлекла её за собой в замковые покои.
Как только женщины скрылись из виду, к Рольду подошел Хельгот. Статный и крепкий, с сединой в рыжей бороде и цепким взглядом синих глаз из-под густых бровей, он казался самим воплощением бога Тора, повелителя молний. Запыленная кольчуга лучше всяких слов говорила о том, какой путь он оставил позади.
– А ну, разойдитесь все! Скоро вернется кёниг, к тому времени всё должно быть готово! Да поставьте больше стражников вокруг повозок! – крикнул Рольд челяди.
Лишь убедившись, что двор опустел, и оставшиеся стражники не смогут их услышать, Рольд осторожно спросил:
-Что заставило вас задержаться в пути? Кёниг ждал вас еще два дня назад.
– Я последовал твоему совету и немного изменил путь, проехав через Тинг... – тихо молвил Хельгот, вертя в руках перчатку и задумчиво глядя на Рольда.
– Что ж, я рад, что ты вернулся живым и невредимым, исполнив поручение кёнига... – чуть помедлив, добавил Рольд, и крепко пожал руку риттера выше локтя. Хельгот ответил тем же, улыбаясь и щуря усталые глаза с белесыми ресницами.
Отдав несколько распоряжений, они пошли по мощеной камнем дорожке вдоль стены замка, меж камней которой зеленел мох. Сумерки растаяли, и в первых лучах солнца засияли хрустальные капли росы на траве и камнях.
– Кёнига нет второй день... Он объявил мне, что едет на охоту, только зачем ему и его свите на охоте мечи и кольчуги? – Рольд снисходительно-вопрошающе посмотрел на Хельгота. Риттер остановился, словно налетев на стену. Он ошарашено смотрел на советника, словно не веря в то, на что тот намекал.
Рольд ответил ему торжествующим и одновременно грустным взглядом.
– Во имя светлых богов и Единоликого! – в ярости ударил кулаком об стену риттер. Его лицо побледнело от ярости, и еще четче стала видна серая дорожная пыль на лице.
Рольд хотел было предостеречь его от неосторожных слов, но по мощеному подъезде у ворот замка застучали копыта, и окрестности огласил охотничий рог кёнига.
***
Росалия отворила дверь в покои будущей кёнигин, и, пропустив девушку вперед, вошла следом. Покои располагались в западной башне. Каменные стены из белого известняка с небольшим гобеленом, широкая кровать с изголовьем у стены, два окна с разноцветными стеклами и деревянными ставнями, медвежья шкура на полу и стол с парой лавок составляли все убранство комнаты. Расторопные слуги уже внесли четыре больших сундука, и они ожидали хозяйку у стены. Слева от двери жарко пылал очаг. Кветка, словно робея, медленно вышла на середину комнаты, разглядывая все вокруг. В присутствии жены советника она сняла с себя покров.
Нареченная кёнига показалась Росалине красавицей: статная, но тонкая в поясе, чуть выше местных девушек и с нежным румянцем на щеках. Светлые волосы были убраны в толстую косу и уложены вокруг головы. Но болеё всего Росалина дивилась очам Кветки: сине-зеленым, глубоким, словно омут, оттененным темными ресницами. Она не была похожа на девушек Северных пределов, хотя те тоже были светловолосые и светлоглазые. Было в её красоте что-то непривычное, заставляющеё любоваться ею снова и снова. Её плавная и стремительная походка, расправленные покатые плечи и вздернутый подбородок выдавали её гордый и прямой нрав. В ней не было ни капли надменности, напротив она держалась просто, но с достоинством, приветливо улыбаясь Росалине. Медленно обойдя комнату и потрогав роспись на деревянных ставнях, невеста кёнига сняла с себя накидку, оставшись в зеленом льняном платье. Оно было богато и затейливо расшито по подолу и рукавам. На шеё висело ожерелье из зеленых самоцветов с серебряными подвесками, а на голове Кветки Росалина увидела необычайной красоты венец из серебра.
– Госпожа, сегодня днем будет ваша свадьба. Всё давно готово – вашего приезда ждали со дня на день, – мягко начала Росалия.
Кветка, которой вскоре предстояло стать кёнигин, пришлась Росалине по душе.
– Вас ожидает первосвященник Йохн, дабы провести обряд обращения в лоно храма Единоликого... – неуверенно закончила Росалия, видя, как Кветка утвердительно кивнула головой. Но Росалия готова была поклясться, что невеста Гермара сделала это, чтобы скрыть грустную улыбку.
– Сейчас здесь накроют стол, госпожа. Вы голодны с дороги. Возможно, вам еще что-то нужно? – предупредительно спросила Росалия.
– Благодарю, Росалия. Только...кадку с горячей водой, – решительно молвила Кветка, и её щеки слегка порозовели.
– Сию минуту, – с готовностью отозвалась женщина. – Я совсем запамятовала сообщить вам: кёнигин положена свита. Скоро в замок прибудут девицы из знатных семей, чтобы стать вашими наперсницами, но здесь в замке моя племянница Ренхильд, благородная девица, она поможет вам, пока не явятся остальные.
Росалия заметила удивленно взметнувшиеся темные брови Кветки. Но она ничего не сказала, лишь поблагодарила в ответ. Росалия поклонилась и поспешила прочь, чтобы отдать нужные распоряжение челяди и позвать племянницу.
Едва жена советника ступила за порог, Кветка закрыла дверь плотнее и задвинула кованый засов. Она прильнула спиной к стене и, закрыв глаза, с тяжелым вздохом опустилась на скамью.
– Вот я и здесь,– прошептала она. – Хвала богам, отец не знает, как живут в этой стороне люди... Уже сегодня я стану женой Гермара. Мне придется оставить веру предков, чтобы при всех чтить бога этих земель, -Кветка говорила вслух, истосковавшись по родной речи, которую не слышала долгие дни пути.
Она была любимицей Воибора. Когда князь только выдал старших дочерей замуж, а его сыновья начинали править в других городах его земель, маленькая Кветка еще бегала в длинной вышитой рубашонке по теплым сводчатым хоромам терема. Для нянек младшая дочь князя, всегда чумазая с невесть где разбитыми в кровь коленками была сущим наказанием, ибо ей не составляло труда обвести их вокруг пальца и сбежать на речку удить рыбу или смотреть на причале за проплывающими торговыми лодьями. На все жалобы княгини, князь только умиленно посмеивался в бороду, но когда Кветке исполнилось восемь лет, он распорядился начать обучать дочь не только всему тому, что от начала времен повелела уметь каждой женщине мать богов Мокша, но и грамоте. Княжна должна была не только уметь варить, прясть, ткать, шить и вышивать, но и делать это лучше других. Княжон учили на равне с княжичами не только грамоте и врачебной хитрости, но и чужеземным языкам. Для Кветки, любившей до сладкого томления в груди ширь полей и прохладу родных лесов, не было ничего тоскливее и горше, чем просиживать за рукоделием или чтением книг, слушая наставления матери.
Однажды на двор к Воибору прибыл старец в темной запыленной одежде, в лаптях, с берестяным очельем на лбу. Когда Кветка выбегала из терема, она чуть было не налетела на старца с посохом, который поднимался с Воибором на высокое крыльцо. Девочка сначала зачарованно рассматривала украшенный резьбой посох, испещренный неизвестными ей рунами, потом, увидев грозно сдвинутые брови отца, виновато втянула шею в тоненькие плечи и взглянула снизу вверх на старца. Пронзительно-синие добрые глаза ведуна (Кветка ни на миг не сомневалась, что это он) приковывали к себе взгляд. Он долго и внимательно рассматривал Кветку, словно позабыв о князе и о деле, которое его привело.
– Дай мне свою ладонь, Кветка, – мягко произнес он, наконец.
– Откуда вы знаете мое имя? – вырвалось у неё, но руку подала.
Ведун усмехнулся в длинную белую бороду и взял в свою широкую, сохранившую силу ладонь её маленькую мягкую руку.
– Я не знал твоего имени, пока не увидел тебя, дочь славного Воибора. Боги знают всё, вот и мне подсказали твое имя, – серьезно сказал он, но Кветка видела его улыбающиеся уста.
Прочтя в глазах девочки вопрос, он молвил:
– Видишь линии на своей ладони? Перед тем, как человек рождается, судьба, достойная его и сплетенная для него богами, отражается на его ладонях.
Он отпустил её руку, хитро поглядывая на девочку из-под лохматых бровей.
Кветка придирчиво рассматривала свои ладошки, испачканные соком неспелой вишни, которую она рвала тайком от нянек.
Погладив Кветку по льняной головке, он повернулся к князю.
– За кого думаешь отдать её замуж? – спросил ведун князя, застав его тем самым врасплох.
– О том пока и не помышлял... – почесал затылок князь.
– Вижу, не хочешь отдавать младшую, – сочувствующе молвил ведун. – Она для тебя и княгини твоей отрада на закате дней. Не дело думаешь, Воибор. Зло для человека не оставить по себе потомства. А для девицы место при муже.
Воибор и Ведагор несколько мгновений молча смотрели на сидящую с тряпичной куклой на коленях девочку, которая уже забыла о присутствии батюшки и ведуна.
– Боги наградили тебя, ниспослав это дитя. Когда придет пора отдать дочь замуж, отдай за того, кто пришлет сватов четвертым.
Минуло семь лет, когда Кветку посватал за своего сына один из знатнейших бояр Негжи.
– Мала еще, едва пятнадцать вёсен минуло,– сурово отрезал Воибор.
Всем стало ясно, что Воибор не намерен вовсе отдавать дочь, ведь многие её подруги были уже просватаны. К тому времени Кветка из сорванца с косичками и в длинной рубашонке превратилась в статную красавицу с золотыми косами и "очами-звездами", как любил говаривать Воибор. Она всё больше времени проводила подле отца, выезжая с ним на охоту, или читая ему вечерами книги о далеких краях и людях, населяющих их – Воибор, как ни мечтал, не освоил руны в отличие от своих детей. Охладев к многолюдным веселым вечёркам, на которых с песнями и плясками собиралась молодежь, Кветка всё больше времени проводила в уединении с книгами. Незаметно вышло так, что Кветка всё более вникала в дела отца, снискав своим умом и простотой уважение княжеских советников. Уж что и говорить, каждый из них рад был бы видеть её невесткой в своем доме.
В то же лето к князю Воибору прибыли сваты из далекого Гримнира. Воибор принял их, обласкал и вежливо отказал. Через год сваты вернулись и вновь уехали ни с чем, вернее уехали с дорогими подарками, но без невесты для своего кёнига. Когда Кветке минула семнадцатая весна, Хельгот в третий раз прибыл с дарами ко двору Воибора. Все лишь подивились настойчивости кёнига из далеких земель, а князь, помня наказ ведуна, потерял покой и сон.
Как отдать столь дорогое его сердцу дитя на далекую чужбину? Воибор был наслышан о дурной славе Гермара еще в первый приезд сватов. О том ему поведали купцы, бывавшие в Северных пределах. Отдать Кветку тому, чья сомнительная слава достигла даже земель Негжи? Ни за что! Тогда выходит, что Воибор ослушался воли богов, ведь устами ведуна говорили их уста! Не одну ночь провел он в тяжких терзаниях, меряя шагами пол княжеской гридницы. Многое бы он отдал за то, чтобы никогда не слышать тех слов ведуна и с чистой совестью отказать Хельготу. Ведуна уже не было на белом свете, он ушел по Звездному мосту в Светлый Ирий, а князь маялся от тоски и грусти, подспудно зная, что его воля ничто супротив воли богов.
Кветка как сейчас помнила, как по зову отца она вошла в его покои. За бессонную ночь он словно на год постарел и осунулся. В русых волосах князя появилась еще одна седая прядь. Кветка знала о наказе ведуна, о сомнениях князя. Воибор, славный князь и бесстрашный воин, стоял перед ней в тот миг с опущенными руками и потухшим взглядом. В груди у Кветки что-то сжалось с неимоверной силой, и она, разразившись рыданиями, упала к ногам отца, обняв его колени и прижавшись к ним щекой.
– Прошу тебя, не гневи богов, батюшка! Исполни их волю! Боги будут милостивы к нам, – умоляла она князя сквозь сдавленные рыдания.
Её сердце, казалось, вот-вот разорвется от любви и жалости к отцу.
Затем последовали долгие сборы и проводы. Кветка тряхнула головой, словно отгоняя тягостные воспоминания. Она никогда не выезжала за пределы родных земель. Новые края и города, незнакомые селения и люди, говорящие на чужих языках – увиденное по пути немного отвлекло её от горестной разлуки с родными. Но чем дальше оставалась Негжа, и чем ближе становился Гримнир, тем мрачнее были города и беднее люди, населяющие их.
Города и села, которые они проезжали, были тесные и грязные, с множеством зловонных сточных канав, населенные людьми с грубыми нравами, толпами нищих и бродяг. Ничего подобного Кветка не видела в городах Негжи.
В каждом селе и городе возвышался темный каменный храм, где все поклонялись и молились Единоликому.
Еще в самом начале пути Хельгот преподнес Кветке подарок храмовника Йохна – книгу в потертом кожаном переплете. Это оказалась священная книга с проповедями Единоликого. "На моей земле мой Бог, на твоей земле твой Бог" – говорил чужестранцам Воибор, сызмальства наученный, что каждый, чтя своих богов, должен уважать и чужих. Потому Кветка внимательно прочла все, что было написано в той книге, ведь это был бог её будущего мужа. Кветку поразило, что для его бога женщина источник греха и всего дурного, ибо именно она разжигает в мужчинах страсть, мешая думать о боге. Кветка, привыкшая к тому, что родные боги повелевали мужчине чтить женщину как продолжательницу человеческого рода, подательницу жизни и берегиню, пришла в замешательство. Наконец, прочтя книгу до конца, она поняла, что бог, которого чтят в Северных пределах, готов наказать всевозможными карами тех, кто совершает различные проступки, именуемые грехами. Все то, к чему призывали стремиться её родные боги, для Единоликого было предосудительным либо греховным: быть сильным и смелым, защищать свою землю, славить род богов, чтить предков и женщин. Кветка убрала странную книгу на самое дно сундука, решив никогда более её не открывать.
В землях, которые граничили с Гримниром, Хельгот, выбирая лучший постоялый двор для ночлега, называл вымышленные имена, что не укрылось от Кветки. Ей не составило труда понять, что у кёнига Гермара не лучшие отношения с соседями. Это еще больше омрачило ее душу, хотя внешне она была всё так же весела и доброжелательна, не показывая, насколько подавлена увиденным.
Города и села Гримнира мало чем отличались от селений других земель. Те же дома из серого камня и глины, только больше полуразрушенных крепостей – напоминание о не так давно сотрясавшей Гримнир войне. Леса, темные и мрачные, обступали узкую дорогу с двух сторон. Редко кого встретишь на большаке, да и Хельгот обмолвился, что в лесах водятся разбойники и нежить, словно в подтверждении своих слов поехав через Тинг, вопреки намеченному пути.
Кветку отвлек от раздумий стук в дверь. Слуги внесли кадушку с водой, от которой шел пар. Как только они ушли, Кветка сняла украшения и принялась расплетать косу. Звук рога заставил её забыть об омовении и подойти к окну. Под окнами раздался звон оружия и подков. Не менее двадцати риттеров во главе с кёнигом въехали во двор замка на взмыленных лошадях. Кёнига Гермара нельзя было спутать с его свитой, хоть Кветке и показалось, что он ниже ростом, чем его риттеры.
Для тридцати семи лет он имел тяжелую стать. Сняв с головы шлем, он бросил его слуге и направился к повозкам, попутно отдавая приказания. Кветка не расслышала его слов, но высокий неприятный голос кёнига раздавался повсюду. Хельгот и Рольд поклонились ему, обнажив головы. Гермар, закутанный в длинный серый плащ и обутый в высокие кожаные сапоги, остановился перед ними, что-то коротко спросил и подошел к вожделенным повозкам. Кветка, наконец, разглядела его лицо: мелкие черты лица, хмурый взгляд темных глаз, тонкие поджатые губы и рыжеватые волосы. Держался он надменно и всем своим видом источал презрение ко всему, что его окружало. По его знаку риттеры вскрыли деревянные щиты, которыми была запечатана повозка. В глубине возка в лучах утреннего солнца заблистала золотая посуда – приданое Кветки, вместе с бесчисленными мехами и тремя сундуками с монетами. Увидев довольную улыбку на лице жениха при виде приданого, Кветка закрыла окно, скинула с себя тонкую нижнюю рубаху и погрузилась в горячую воду.
Чуть позже, сидя в тонкой льняной рубахе на маленькой скамеечке перед жарким очагом, Кветка сушила свои длинные волосы, задумчиво глядя на яркие всполохи. Снова и снова костяной гребень в её руке гулял по золотому шелку волос. Суженый, о котором, как и любая дева, грезила Кветка, был не таким, каким она себе его представляла. Отец предупреждал, что ей придется постараться сделать чужие обычаи своими, хотя бы внешне чтить чужих богов, принять новое имя и смириться с мыслью, что человек, которого она увидит впервые в день свадьбы её суженый отныне и навеки.
– Я справлюсь и с этим, – прошептала Кветка, глядя в огонь.
Едва она заплела высушенные у очага волосы и оделась в темно-синее платье, привезенное с собой, появилась Росалия. Нарядная, в алом бархатном платье, с рыжеватыми волосами, убранными под серебряный убор, она вся светилась от ожидания предстоящего праздника.
– Милостивая госпожа, все уже готово к бракосочетанию, кёниг приехал и удалился в свои покои....
"Скорее всего пересчитывает и взвешивает приданное" – невесело подумалось Кветке.
– ...но вас хочет видеть храмовник Йохн, дабы обратить в лоно храма Единоликого перед венчанием... – неуверенно продолжила жена Рольда и внимательно посмотрела на Кветку, словно страшась её недовольства.
– Не будете ли вы так любезны сопроводить меня к нему? – старательно улыбнулась Кветка, всем своим видом показывая, сколь радостно для нее это известие.
***
Замковый храм мало чем отличалась от всех тех, что Кветка видела прежде. Она вошла под высокие мрачные своды одна, оставив за высокими дубовыми дверями Росалию. В храме было пустынно и тихо, лишь треск множества свечей, зажженных для свадебного обряда, нарушал тишину. На голове Кветки был тот самый покров, скрывавший её лицо. Под ним было душно и жарко, к тому же света в храме было мало, и княжне казалось, что она вот-вот запнется о край каменных плит, которыми был выложен пол. Она то и дело натыкалась на скамьи, стоящие рядами и обращенные к алтарю. Споткнувшись еще раз, Кветка, наконец, откинула покров и обнаружила, что стоит перед алтарем с множеством свечей. Она с любопытством оглядела алтарь и нарисованные на стене за ним фигуры мужчин с лицами, перекошенными то ли злобой, то ли страданиями.
За её спиной гулко зазвенели шаги. Обернувшись, она увидела высокого старика с коротко остриженными седыми волосами в черных одеяниях и с серебряной цепью на шее. Он держался неестественно прямо, свысока глядя на Кветку. Йохн долго смотрел на нее, не проронив ни слова. В его голубых выцветших глазах Кветка читала то удивление, то страх, смешанный с брезгливостью. Наконец он пробормотал:
– Лик ангелицы, но душа отравлена ядом язычества...
Вопреки ожиданиям Йохна, своды храма многократно усилили его голос, и Кветка услышала все его слова до последнего.
– Как твое имя, дитя? – строго спросил Йохн.
– Кветка.
Йохн поджал морщинистые губы, всем видом выказывая презрение к её имени. Он обошел девушку на приличном расстоянии, разглядывая её без стеснения, и, обратившись лицом к алтарю, принялся бормотать молитвы. Медленно тянулись мгновения, как вдруг он резко поворотился к девушке, накрыл её голову своим широким рукавом и торжественно изрек:
-Имя есть суть человека! Нося неугодное богу имя, ты никогда не приблизишься к нему! Отныне и навеки ты станешься зваться Эмбла, в честь святой супруги Игмара, которая, не пожалев жизней своих родственников и соплеменников, сеяла вслед за мужем мечом и огнем истинную веру! Отринь языческую мерзость и вступи в лоно храма Единоликого!
Эмбла?! Кветка еще никогда не слышала ничего более нелепого. И это теперь её имя! Хуже только сама святая, если все, что сказал о ней Йохн, правда. Эмбла...звук падающего в воду камня.
Кветка побледнела. Ей хотелось напомнить старику, что не имя славит человека, но, вовремя вспомнив наказ отца, до крови закусила губу и смиренно опустила глаза, чтобы скрыть полыхавший в них гнев и обиду.
Йохн торжествующе посмотрел на подавленную Кветку, приняв это за страх перед новым богом.
– Я жду тебя вскоре у этого алтаря, дабы сочетать тебя с благороднейшим из отпрысков Игмара, дитя, – сверкнув очами, добавил Йохн.
Кветка развернулась и, не оглядываясь, стремительно пошла к выходу.
В покоях её ждало еще одно испытание: десяток девиц ждали Кветку, дабы помочь ей переодеться. Они умиленно улыбались, глядя на невесту. На кровати лежало платье из светлого шелка, тускло поблескивая жемчугом.
– Время переодеться, скоро венчание. Все приглашенные гости уже в замке, – добродушно сказала Росалия. – Мы поможем вам надеть платье.
