Текст книги "Заверните мне луну"
Автор книги: Анна Мак–Партлин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава семнадцатая
Кому – то не повезло
Лето прошло не очень хорошо, и уже стоял октябрь. Пятница, тринадцатое – мой день рождения. Я проснулась от маминой интерпретации песенки «С днем рожденья тебя», за которой последовало произведение «Ведь она такой славный малый». Я с удовольствием слушала ее старания. Несмотря на свой возраст – двадцать восемь лет, – я пребывала в хорошей форме. А почему бы и нет? Мы с друзьями собирались на выходные в Париж. Я никогда не бывала там и ждала поездки с нетерпением. Сумки я собрала еще с вечера. Я находилась в полной боевой готовности, и мои нервы были взвинчены до предела. Леонард мертвым грузом лежал на моих ногах, Я попыталась сдвинуть его с места, однако он отказывался идти мне навстречу. Я прекратила попытки и, подняв его, отодвинула в сторону. Он вздохнул, словно старик, которого потревожил внук, перекинулся на другой бок и, подняв лапы кверху, ожидал причитающегося утреннего поглаживания пуза. Как только я сняла его с себя, я снова стала ощущать свои ноги. В душе я пела о любви. Как бы то ни было, я собиралась в Париж, так почему бы не порадоваться? После того, как я оделась и подготовилась к выходу, за мной заехали Кло и Том. Мы должны были встретиться с Энн и Ричардом в аэропорту. Шон уже находился в Париже. Он должен был взять интервью у французского рэппера для своей статьи о глобальном феномене под названием хип-хоп. Это была не его сфера, но его коллега слег с сильнейшим воспалением легких, и Шону пришлось принять удар на себя. Его попросили неделю ходить по пятам за этим рэппером, чтобы получилось нечто из серии «Неделя из жизни…» Как только выяснилось, что тот не собирается вылезать из своей квартиры, мы тут же решили воспользоваться бесплатным жилищем Шона и моим днем рождения как прекрасным поводом уехать из Дублина.
Мы прилетели в крошечный аэропорт, окруженный многочисленными полями. Я совсем не так представляла себе Париж. Нас собрали в стадо и посадили в автобус, который доехал до города через полтора часа, но мне было все равно. Том и Кло сидели в хвостовой части автобуса в своем мирке из романтики и смеха. Энн и Ричард сидели напротив меня. Он зачитывал вслух отрывки из путеводителя по Парижу, а она обращала внимание только на достопримечательности. Я смотрела на проплывающую внизу дорогу, слушая плеер, и с нетерпением ждала встречи с Шоном. Я скучала по нему всю неделю. Я и не заметила, как стала зависеть от него.
Теперь, когда Кло нашла родственную душу, ей было не до меня. Не то чтобы мы перестали с ней видеться – просто теперь у нее был человек, о котором ей приходилось думать. Энн и Ричард жили в Керри. В последний раз Ноэль сообщил, что находится в Южной Африке, где собирает фрукты. Шон, как и я, был одинок, поэтом неудивительно, что мы стали проводить больше времен вдвоем. Неделя без него тянулась долго, и мне не терпелось наверстать упущенное. Он ждал на автобусной остановке, удобно расположено прямо у входа в ирландский паб. Первыми с ним поздоровались Энн и Ричард. Шон улыбался и оживленно болтал, когда я спускалась по ступенькам. Я действительно испытывала желание обнять его, но, ступив на землю, я поняла причину его возбужденного состояния. Он представлял друзьям красивую блондинку в вязаной кофточке, загорелую, с тонкой талией и аккуратной грудью француженка поцеловала Ричарда в обе щеки.
Он ухмылялся, а его жена стояла за ним и мило улыбалась.
Шон был занят, поэтому я с тяжелым сердцем отправилась за сумкой, что лежала в багажном отделении автобуса. Несмотря на место моего пребывания, в мои план не входило общение с французами. Появилась Кло и, спускаясь из автобуса, принялась восхищаться этими французскими задворками. На ней была кофта из розового кашемира, солнечные очки, губы блестели. Она могла сойти за кинозвезду, спускающуюся с личного самолета. Небо было голубым, но солнечные очки казались совершенно ни к чему. Том спускался за ней, неся ее сумочку, косметичку и ручную кладь, которую она отказалась положить в багажник автобуса. Я внезапно осознала, что меня окружают пары.
«Ах, черт!»
Мы не стали беспокоиться из-за ирландского паба; Шон наметил другие места, которые собирался нам показать Франсуа, или Фрэнки, как ему нравилось называть ее, была сестрой рэппера, почувствовала симпатию к нашему другу со дня знакомства. Они не расставались уже неделю. Причиной тому служил тот факт, что Шон ходил по пятам за ее братом, а она являлась его личным ассистентом. Она висела на Шоне, как дешевый костюм, пока мы обедали в милой открытой кафешке на Монмартре. Все возбужденно твердили о предстоящих экскурсиях. Их беседа отошла на задний план, пока я не спеша привыкала к прекрасной Фрэнки, которая пришлась по душе всем, кроме меня. Лишь когда мы расплачивались с официантом, я наконец огляделась по сторонам. Красота. Старые улочки с каменной мостовой, куда ни посмотри, на тротуарах увидишь художников, рисующих американских студентов и молодые влюбленные парочки. В маленьких кондитерских выставлены сказочные пирожные и свежий хлеб, аромат которого разносился по улице. Мопеды, велосипеды, симпатичные французы, свистящие девушкам, уверенно и беззаботно шагающим по улице, привыкшим к восхищению. На заднем плане величественно красовалась базилика Сакре – Кёр. Я видела ее шпиль. У меня не создалось впечатления, будто я нахожусь в большом городе: Париж больше напоминал эффектный поселок городского типа из другого измерения.
Я влюбилась.
Мы шли за Шоном и его французской булкой в его квартиру. Кло фотографировала все движимое и недвижимое: птиц, клюющих хлебные крошки, красивые витрины, велосипеды, целующиеся пары, официанта, подающего кофе старику в шелковом шарфе. Она походила на американскую туристку, пришедшую на ярмарку, и Кло без устали щелкала, боясь упустить что – либо. Том успешно ассистировал ей, указывая на предметы, на которые она рисковала не обратить внимания. – Классная машина.
– Есть.
– Старушка.
– Есть.
– Ух ты, взгляни на ту карусель!
– Залезай на нее.
Он послушно забрался на карусель, улыбаясь и помахивая рукой.
– Сделай вид, что не знаешь, будто я здесь. Просто сиди на лошади с задумчивым видом. Том сел и принял именно такой вид.
– Есть.
Энн и Ричард хохотали, глядя на них, и держались за руки. Они шептали о ребенке, который будет зачат в городе любви. Фрэнки с Шоном шагали впереди. Ее рука покоилась в заднем кармане его джинсов, сигнализируя то, что он занят. Я просто оглядывалась по сторонам, переваривая увиденное. Я чувствовала невероятную близость к раю. Голубое небо, казалось, появлялось прямо из – под земли, простирающейся под моими ногами. Небо занимало все пространство. Если бы на небе существовали деревни, то они походили бы на Монмартр.
Мы добрались до дома и зашли в старый, богато украшенный и до смешного маленький лифт. В жилище Шона от деревянных полов исходил запах лака, высокие окна обрамляли красивые белые рамы из древесины. В маленькой кухне стояли плита и огромный холодильник. Гостиную окружало стекло, сквозь которое мы увидели оживленную улицу. На стене висела большая картина, изображающая девушку, едущую на велосипеде по улице, усаженной деревьями. У нее был счастливый вид, и это неудивительно – ей выпало счастье жить в Париже. В квартире были три спальни, которые тут же заняли парочки. Мне досталась раскладушка в гостиной.
– Ты уверена, что тебе удобно? – спросил Шон.
– Уверена, – кивнула я. – Уж лучше так, чем утром наступить на парочку.
Он кивнул. Было очевидно, что ребята намеревались получить максимальное удовольствие от французского секса. Он показал на магнитофон.
– Вот магнитофон.
– У меня есть плеер.
Шон, ухмыльнувшись, снова кивнул. Он повернулся к остальным, которые набились в кухню и пытались разобраться с кофеваркой. Он подошел к двери и повернулся, будто намереваясь что – то сказать, но язык подвел его.
– Что? – спросила я с надеждой, хотя и не знала, на что надеюсь.
– Что скажешь о Фрэнки? – поинтересовался он.
– Кажется, милая, – солгала я. Она была высокомерна и выпячивала свою грудь, когда собиралась высказать какую – то мысль.
– Да, но вряд ли я увижу ее после воскресенья, – сказал он, выискивая на моем лице какие-нибудь эмоции. Я не знала, что именно он ищет, поэтому просто улыбнулась.
– Девушка в каждом порту, – рассмеялась я.
– Да, – согласился он, однако явно не находил такое положение вещей смешным. Я же делала вид, что мне весело.
* * *
Мы ели в изящном ресторанчике, который выбрала для нас Фрэнки.
– Он для французов, – сказала она с загадочным видом.
Странная фраза, ведь мы находились в долбанной Франции. Для кого еще он мог существовать? Видимо, она уловила выражение моего лица.
– Не для тупых туристов. Хорошая еда, хорошие цены, которые не кусаются, – заметила она, после чего сделала глоток дешевого вина.
«Приехали, мы тупые туристы».
Кло улыбнулась и сфотографировала картину в рамке из цветов. Официант принимал у нас заказы. Мне не терпелось отведать каре ягненка. Перед этим я чуть не заказала волчье мясо.
– Comment voulez-vous votre viande, Madame?
– Простите?
– Ваше мясо, как нам его приготовить? – пропела Фрэнки, со знанием дела покачав официанту головой. «Стерва». – Хорошо прожарить. – Я не смотрела ни на одного из них, сосредоточившись на меню.
– Bien cuit, – перевела она.
Он кивнул ей и удалился.
– Настоящая Франция, – сказала Энн.
Я понимала, что Фрэнки метнула на нее такой же взгляд, каким я смотрю на американцев, говорящих «все такое маленькое и симпатичное».
Кло и Том держались за руки под льняной скатертью.
Я была лишней на собственном дне рождения. Шон, должно быть, понял мое состояние. Он поднял бокал, и остальные незамедлительно последовали его примеру.
– Я поднимаю этот бокал за именинницу. Пусть она всегда остается такой же красивой!
Я покраснела. Остальные улыбались. Фрэнки обвела меня взглядом, четко давая понять, что не видит смысла в его словах. Ее мысли можно было почти услышать: «для того, чтобы оставаться красивой, нужно быть красивой».
Плевать я на нее хотела. Он сказал приятные слова, так что пусть она идет лесом. Официант принес наши блюда. Конечно же, мое было подано последним. Ожидание ребятам давалось нелегко, и вот стало совершенно очевидно, что их еда остынет. Когда все-таки принесли мой заказ, мясо оказалось едва прожаренным. Официант почти уронил тарелку перед моим носом и ушел прочь, а я даже не успела заметить, что на картофельный гарнир потекла кровь.
«О боже, оно живое!»
Ричард первым заметил мой ужас.
Я думал, ты заказала хорошо прожаренное.
Энн уставилась в мою тарелку.
– И поэтому они так долго его готовили?
– Боже. – других слов у меня не нашлось.
Фрэнки наклонилась, чтобы посмотреть, из-за чего поднялся переполох.
– Что случилось? Все в порядке – ешь!
Она мне и вправду не нравилась.
– Я попросила хорошо прожаренное, – сказала я сердито.
– Оно же не сырое. Оно жареное. Смотри, коричневое. – Она показывала на корочку.
Я разозлилась и подняла на вилке субстанцию, напоминающую жертву автокатастрофы.
– Взгляни, оно розовое и с кровью, – саркастически заметила я.
Почуяв опасность, Шон позвал официанта. Тот предстал передо мной и посмотрел сверху вниз.
– Да, – проговорил он.
Этот подонок разговаривал по-английски.
– Я попросила хорошо прожаренное, – сказала я, стараясь перенять его высокомерие.
– Да, – ответил он и был таков.
Присутствующие прекратили жевать.
– Ну и козел! – пропела Кло, а Том кивнул в знак согласия.
– Прости, Эм, они какие – то странные, когда дело касается мяса, – сказал Шон.
Фрэнки улыбнулась, будто одержала какую – то победу. Я оттолкнула тарелку и наполнила бокал вином. «С днем рождения меня».
* * *
Ночной клуб находился на улице прямо за Елисейскими полями. Музыка орала, люди танцевали; вдоль стен, окружающих танцпол, располагались уютные диванчики. На последних сидели молодые люди, наблюдающие за полуголыми девушками, отплясывающими друг с другом. В отличие от ирландских клубов здесь не было очереди в бар. Вот и на нашей улице настал праздник. Заказав двойную порцию водки с колой, я присела на край дивана, который Фрэнки удалось оставить за нами.
– Скоро откроется VIР, – сказала она.
– А мы собираемся в VIР? – взволнованно спросила Кло.
– Конечно, – ответила та раздраженно, будто Клода была умственно отсталой. – Мой брат известный французский рэпер. Как ты думаешь, где мы будем пить? В сарае? – Она показывала пальцем в лицо Клоды. Ее палец находился в нескольких дюймах от правого глаза моей подруги. – А почему бы и нет? Такое ощущение, что именно там тебя и воспитали! – сказала Кло, отдаляясь.
Фрэнки нахмурилась.
– Ты утомляешь меня!
Мне захотелось врезать ей, но я побаивалась ее – по ней можно было сказать, что она способна на насилие. С такими – то ногтями! Кло явно испытывала такие же чувства, потому что она ждала до тех пор, пока Фрэнки не отвернется, и лишь потом жестом послала ее куда подальше.
Через час мы сидели в более благоприятном для здоровья VIР – зале. Фрэнки приказала нам строем войти, будто сама владела этим заведением. Энн, Кло и я отстали от компании, будто нас не волновало, удастся нам попасть туда или нет. Наш позыв к перемыванию косточек был слишком сильным.
– Ну и стерва! – сказала Энн.
– Мы ей не нравимся, – глупо ухмыльнулась Кло.
– Пусть тогда валит, – заключила я.
– Узнаем свою девочку, – рассмеялась Кло.
Вышибала недоумевающе посмотрел на нас.
– Мы с Франсуа, – сказала Энн.
– С кем? – спросил лысый вышибала с засосами на шее.
«Вот – вот», – подумала я с наслаждением.
К двери вернулся Том.
– Они с нами, – улыбнулся он лысому.
– Проходите, – буркнул тот, отцепив красную веревку, делящую французов на обычных и знаменитых. Комната освещалась лишь свечами. Каждый уголок был круглым, а диваны с высокими спинками создавали у высоких гостей иллюзию уединенности. Мы отыскали местечко с именем брата Фрэнки. Его компания уже успела удобно расположиться. Мы познакомились. Я лишь молча кивала, а Шон пожимал руки новоиспеченным друзьям.
– Где Пьер? – спросил он.
– В баре, – ответил один из них. Я присела рядом с Шоном – специально, чтобы разозлить Фрэнки.
– Что скажешь? – спросил он.
– Здорово, если ты любишь ударяться зубами о бокал.
– Я люблю темноту, – смеялся он.
Я улыбнулась. Было не так уж и плохо. Клода и Том танцевали медляк под быструю композицию. Энн и Ричард вели беседу. Затем в конкурсе на привлечение внимания Шона Фрэнки засунула язык прямо в глотку Шона. Какой – то француз попытался заговорить со мной, но поскольку играла громкая музыка, а его английский язык был не лучше моего французского, мы прекратили эти попытки в считанные секунды. Поработав как следует своим языком, Фрэнки подняла голову.
– Пьер! – махнула она рукой.
Пьер, высокий брюнет с золотистыми прядями, сияющей улыбкой и телом, словно высеченным из драгоценного камня, посмотрел на сестру. Он попрощался с моделью, напоминающей бесхозное животное, я видела ее в журнале «Вог», и та удалилась в собственный темный уголок. Он подошел и улыбнулся всем и каждому.
– Не возражаете, если я присяду? – спросил он и повалился на диван. – Я Пьер.
– Эмма.
– А, подруга Шона, – улыбнулся он.
– Да, – кивнула я.
– Париж вам понравился. – Это был не вопрос.
– Прекрасен.
– Вы темное ирландское, а не светлое! – Он посмеялся над собственной шуткой.
– Вы наблюдательны, – заметила я, пытаясь принять надменный вид, но быть такой с Пьером было сложнее, чем с его сестрой.
Он улыбнулся.
– Пожар, – сказал он.
– Простите?
– У вас в животе пожар, разве нет? Вы темное ирландское.
Я лишь улыбнулась. Я понятия не имела, к чему он клонит. Какое – то время мы сидели, потягивая напитки. Пьер беседовал с остальными о своей музыкальной карьере в успехе в чартах, датах гастролей и обязанностях перед прессой. Я ни разу не слышала о нем.
«Скучно». Я закурила. Здорово, что в Париже не только терпимо относятся к курению, но и потворствуют ему, и хотя я обычно курю лишь от случая к случаю, обстоятельства вынуждали воспользоваться таким шансом. Я зажгла следующую сигарету. Пьер взял ее из моих рук и сделал долгую и глубокую затяжку. – Спасибо, – сказал он, скаля зубы.
Я зажгла еще одну сигарету. На этот раз француз повел себя слишком вежливо, и правильно сделал. И все же он был красив. Мне нравилось смотреть на него, особенно когда я чувствовала на себе взгляд Шона. В конце концов он уже не был тут единственным красавчиком.
– Не желаете потанцевать?
– Может, позже, – ответила я с самодовольным видом.
«Спорим, ты не привык получать такие ответы, ведь так?»
Он был заинтригован. Я понимала, что женщины стелились перед ним.
– Пойдем со мной, – приказал он и встал.
Я поняла, что моя рука лежит на его руке, и я уже шла по танцполу. Он вел меня, а я слушалась. Я чувствовала за нашими спинами взгляды Шона и Фрэнки, и когда я повернулась, чтобы помахать им, они оба сидели не с самым счастливыми лицами.
Пьер отвел меня на балкон, выходящий во дворик с деревьями, цветами и фонтанчиками с голубой подсветкой. Мы присели на скамейку, и он засунул мне в рот новую сигарету, после чего зажег ее. Я вдохнула и улыбнулась ему, надеясь, что он не заметит, что у меня немного закружилась голова. Пьер прикоснулся к моим волосам.
– Мне нравятся темные.
– Голубая подсветка красивая.
– Я о тебе говорю.
– Я знаю.
– Ты свободна, да?
– Да.
– Шон рассказал мне о своем друге, твоем молодом человеке. Мне очень жаль.
Он просто сломил меня.
– О, – запнулась я.
Я не хотел причинить тебе боль, – убедительно улыбнулся он.
– Хорошо. Жить, значит, жить. – Я и не думала, что окажусь в компании гения. – Я сказала фразу, не успев обдумать ее, но, к моему счастью, мой искрометный юмор позабавил Пьера.
Он откинул голову и рассмеялся.
– Ты мне нравишься, ирландка. Шон мне тоже нравится. Он классный.
– Да.
– Но моей сестре он нравится еще больше.
Он снова засмеялся, я тоже – его хихиканье заражало. Какое – то время мы сидели в тишине, которая пришлась к месту. Наши бедра соприкоснулись.
Ночное небо было усыпано звездами, и казалось, что они появились там специально для нас. Я так долго не вглядывалась в ночное небо! Я ощущала себя так, словно находилась на картине Ван Гога. Моя жизнь пошла в гору. На мгновение я вернулась в реальность. Я сидела на балконе для VIР – персон в компании французского бога. Я действительно не слышала о нем раньше, но его знали миллионы людей. Он был звездой.
«Какого черта он торчал здесь со мной?»
– Скольким бы девушкам хотелось оказаться сейчас на моем месте? – неожиданно спросила я.
Он улыбнулся, наслаждаясь честностью моего вопроса.
– Много, – усмехнулся он, обнажив сексуальный надломанный зубик.
– Так зачем ты зря тратишь время со мной? – сказала я и добавила: – Ведь ты и вправду зря теряешь время. – Я не собиралась заниматься сексом с какой – то французской знаменитостью.
Пьер даже не шелохнулся.
– Я никогда не трачу время зря, – не растерялся он.
Я засмеялась. Он был сексуален. Сквозь стеклянную дверь я увидела Клоду. Очевидно, ее послали остальные в качестве разведчика. Она хихикнула, подняв большой палец руки. Пьер увидел это и передразнил ее. Клода отпрыгнула и сделала вид, будто разговаривает с кем – то. Последний бросил на нее недвусмысленный взгляд, после чего пошел своей дорогой. Мы вместе посмеялись, а она поспешила удалиться. – Ваша подруга, она тоже думает, что я теряю время?
– Моя подруга вообще редко думает.
Я конечно же сказала это не со зла, но наше добродушное подшучивание и вправду пришлось мне по душе. Внутри играла медленная французская песня, незнакомая мне.
– Теперь мы потанцуем, да?
Пьер стоял надо мной с протянутой рукой. Я дала ему свёю руку, и он поднял меня со стула. Я ожидала от него следующего шага, но он какое – то время довольствовался лишь моей близостью и только потом притянул меня к себе. И вот мы уже танцевали. От него приятно пахло. Он провел руками по моим волосам и взял мое лицо в руки, чтобы я смотрела лишь ему в лицо. Главное заключалась в том, чтобы не утонуть в его глазах. Я сфокусировала взгляд на его губах. Зря я это сделала. Его пухлые французские губы вдруг оказались баром с холодной кока – колой посреди пустыни.
«О боже!»
– Я не собираюсь с тобой спать, – сказала я больше себе, чем ему.
– Почему? – спросил он.
Хороший вопрос. Я не задумывалась о причине.
– Я не нравлюсь тебе?
– Если бы ты мне не нравился, я бы с тобой не танцевала, – ответила я, радуясь тому, что многократный прилив краски к лицу был спрятан под покровом ночи.
Он рассмеялся.
– Ты мне нравишься. Ты другая.
– Все люди разные. Порой они лишь ведут себя одинаково.
Пьер улыбнулся и кивнул:
– Ты умная.
Его наблюдения начали утомлять меня.
– Тебе нравится показывать пальцев на вещи, ведь так, большой мужчина?
Он снова рассмеялся.
Мне нравился его смех.
– Пошли. – Он поднимал ставки.
– Пошли куда? – Я тянула время.
– Позволь отвезти тебя к себе домой.
Я фыркнула.
– Симпатично, – усмехнулся он.
– Спасибо! – улыбнулась я, сохраняя спокойствие, хотя в глубине души пожалела о том, что из моего носа вырвался этот звук.
– Пойдем, – повторил он, и я поняла, что сдаюсь и начинаю идти у него на поводу. Пьер схватил свою куртку и мою сумку. Я находилась под впечатлением – он с такой легкостью вычислил мою сумку, а ведь под столом лежало по крайней мере четыре. Шон и Фрэнки смотрели на нас, не отрывая взгляда. Энн и Ричард танцевали. Сзади подошла Кло.
– Вы уходите? – спросила она, явно радуясь такой перспективе.
– Да, – ответил Пьер, после чего подмигнул ей.
Шон откинулся на диване.
– До встречи, Шон, – доброжелательно улыбнулся Пьер своему новому другу.
– Да, до скорого.
Казалось, Шон не в состоянии даже выдавить улыбку. Фрэнки пребывала в ужасе. Я ухмыльнулась ей, а она надула губы и отвела взгляд, готовая разорвать меня на части. Мы с Пьером вышли из зала. Я притворилась, что не замечаю девушек, которые таращились на него и показывали пальцем, они даже пытались прикоснуться к Пьеру и ухватиться за него, когда он проходил мимо.
«А это с какой стати?»
На улицу нас сопроводила клубная охрана. Там нас ожидала машина и ее сонный водитель.
– Rue Boisir.
– Qui, Monsieur Dulac, tour droit.
Мы уселись на заднее сиденье. Он обхватил меня рукой.
– Не беспокойся. Я не кусаюсь. Если только сама не попросишь.
– Я не попрошу.
Он усмехнулся.
– Может да, а может, и нет.
– Ты так уверен в себе?
– А ты нет.
Черт возьми. Гейм, сет – и вот нашла коса на камень. Я ухмыльнулась. Водитель несся по Парижу на ошеломляющей скорости, такой, что в какой – то момент я чуть не закричала.
– Сбавь скорость, ты, сумасшедший!
Я раздражалась, но для Пьера это была очередная ночь. Я заставила себя расслабиться. Когда машина остановилась, я облегченно вздохнула.
– Пошли. – Он взял меня за руку и помог выйти из машины.
Мы оказались в его доме до того, как у меня успело спереть дыхание. Он привык к быстрым исчезновениям.
В фойе мне показалось, что мы попали в гостиницу двадцатых годов. В интерьере преобладала медь. Темно – красные стены украшали современные картины. Мы зашли в отделанный все той же медью лифт – опять в нем едва можно было развернуться.
«И почему у французов такое пристрастие к крошечным лифтам?»
Я смотрела в пол, давая понять, что у меня не было амбиций заняться сексом в замкнутом пространстве. Пьер продолжал ухмыляться, словно кот, которому достались сливки или, как в случае Леонарда, все содержимое фургона с мороженым. Очутившись в его квартире, я начала размышлять над своей тактикой. Обстановка начала накаляться. Я понятия не имела о своем местонахождении и планах. Он отвел меня к дивану и усадил на него. Диван оказался красной кушеткой, внушающей страх. Он включил музыку. Она показалась мне незнакомой, играл французский джаз. Пьер наполнил бокалы, взяв напитки в баре, занимавшем угол комнаты. Он протяну мне водку с каплей колы. Я бы осилила и большее количество колы, но жаловаться не стала. Он приблизился ко мне, и мое сердце бешено заколотилось. Мы вот – вот собирались поцеловаться, но случилась страннейшая вещь. Мы заговорили. То есть стали действительно беседовать. Он расспросил о Джоне, и я рассказала. Я открыла ему такое, о чем не поведала даже Кло. Пьер же рассказал мне о девушке, которая разбила ему сердце, уехав в Америку. Она так и не вернулась. Через несколько лет после их разрыва она погибла во время пожара. Он не сравнивал, кому из нас было больнее, мы не соревновались.
Потом мы много смеялись. У нас оказались одинаковые взгляды на жизнь, чувство юмора, идеи. Наблюдались также и различия. Он был богом хип-хопа, а я учительницей. Ему нравилось спать со всеми подряд; мне же такое было несвойственно. Он был высокомерен, а я застенчива. Но нам было весело. Он рассказывал мне о своих сексуальных похождениях, а я притворялась более шокированной, чем было на самом деле, лишь потому, что он испытывал от моего ужаса слишком большое удовольствие, и мне не хотелось обкрадывать его. Мы выпивали до самого рассвета и вместе заснули на покрывале. Я проснулась пару часов спустя. Пьер не спал, он смотрел на меня.
– Привет, – сказал он улыбаясь.
– Эй, – пробормотала я, пытаясь прикрыть рот.
Я чувствовала мятную свежесть его дыхания. Очевидно, пока я спала, он почистил зубы.
– Где туалет?
Он указал. Я вошла в ванную, совмещенную с туалетом, и выдавила зубную пасту на палец. Я почистила зубы, насколько это было возможно, сбрызнула лицо водой и вернулась в комнату. Он ждал, зная, что я готовлюсь к занятию, несколько отличающемуся от простого ухода домой. Пьер лежал под одеялом. Я подошла к нему, он приподнял одеяло, помогая мне забраться в постель. Я послушалась, и вот мы уже целовались по-французски.
Что последовало далее? Что ж, могу сказать лишь одно: если он пел так же, как занимался любовью, то божественный статус был присвоен ему вполне заслуженно. Не мог не порадовать также и тот факт, что, когда все кончилось, я не плакала. Спустя несколько часов он поцеловал меня на прощание, затем дал указания отвезти меня в квартиру Шона.
– Мы еще увидимся? – спросил он.
– Нет, – усмехнулась я.
Пьер кивнул.
– Грустно. – Он улыбнулся.
– Спасибо, – сказала я от души. Мне действительно нужен был мужчина.
– Пожалуйста.
Он похлопал по крыше машины, и водитель отъехал.
Я не стала оглядываться. Я знала, что он и не смотрит.
* * *
Кло с Томом еще валялись в постели. Энн и Ричард ушли несколькими часами раньше, не желая терять ни одной драгоценной минуты. Я рылась на кухне, пытаясь отыскать кофе. Я почувствовала, что кто – то вошел. Шон, в пижамных штанах, только и всего. Я усмехнулась, но он был слишком сердит, чтобы ответить мне тем же.
– Где, черт возьми, ты была? – Он тыкал пальцем, который немного трясся.
– Извини? – сказала я, защищаясь.
– Это еще что такое? Я полночи не спал, беспокоился за тебя.
Его палец опустился, но на лице сохранилось прежнее сердитое выражение.
– Ты знаешь, где я была. Прекрати вести себя, как долбанный козел! – Я говорила его же тоном. – Ты мне не отец.
– Нет, Эмма, я знал, с кем ты была, и, судя по увиденному на этой неделе, это могло означать все, что угодно. Откуда мне было знать, что ты не надоешь ему через час? Ты же не знаёшь его.
Вся радость, которую я почувствовала, прощаясь с романтической ночью, испарилась. Хрупкой свободы из-за чувства вины не стало. Он все испортил и очернил.
Шон говорил, что я была одной женщиной из массы, с которой переспал Пьер, ничтожеством, и посему я должна чувствовать себя не лучшим образом.
«Я не заплачу».
Слезы ужалили мои глаза, но я решительно не собиралась давать им волю. Гнев переполнял меня, а голос боролся с ним.
– Ты лицемерный ублюдок! Ты можешь спать со всем, что движется, а мне нельзя развлечься и одну ночь. Твоя французская проститутка виснет на тебе весь вечер напролет, и это нормально. Ты ведь жеребец как-никак, а я всего лишь несчастная старая кляча. Не теряй времени, беспокоясь за меня, Шон. Ты мне не нужен, отвали!
Он побледнел. Раньше я и не видела, чтобы люди настолько бледнели. В мгновение ока его лицо утратило весь цвет, будто я нажала на выключатель.
– Я не так выразился. Я не нарочно… Прости. Я лишь переживал. – Я не понимала причины, по которой он принимал происходящее так близко к сердцу.
«Лжец». Он все разрушил.
– А что же ты тогда хотел сказать? – заорала я.
– Мы же друзья, – пробормотал он.
– О, так все остальные друзья тоже придут сейчас и накричат на меня?
– Нет. – Он тряс головой и искал ответ.
– Так в чем тогда дело, Шон? – Мой голос прозвучал устало. Сдерживать слезы становилось все труднее. – Я… – Он остановился и стал что – то искать.
Я ждала.
– Я… – Он снова остановился.
«Да что с ним творится, черт возьми?»
– Прости, – сказал он и вышел, а я осталась стоять одна, держа в руке полуоткрытый пакет кофе и плача. «Черт возьми».
Я еще плакала, склонившись над своим эспрессо, когда из своей комнаты показалась Кло. Я стояла к ней спиной, когда она вошла. Она аплодировала. Я почувствовала на плечах ее руки.
– Ты такая темная лошадка. Пьер Дюлак! То есть притом, что я не слышала о нем ровным счетом ничего, но кто мы, черт возьми? Ей-богу, если ты делаешь, то делаешь это стильно! – Ее голос переполняло возбуждение.
Я подняла на нее голову, и улыбки на ее лице как не бывало.
– Что случилось? Он обидел тебя?
Мое заплаканное лицо никак не вязалось с правдой о романтической ночи.
– Нет, – вздохнула я. – Прошлая ночь была просто идеальной, впрочем, как и утро, то есть пока я не приехала сюда.
Она уперлась руками в бока – Кло часто так делала, когда приходила в замешательство.
– Я что – то не понимаю.
– Шон, – пробормотала я.
– Шон? – осторожно переспросила она.
– Шон, кажется, думает, что этой ночью я совершила что – то дурное.
– Он что? То есть? – Она притянула стул и села рядом со мной, упершись щекой в руку, которую поставила на стол.
Я посмотрела на нее и пожала плечами, давая понять, что сама сбита с толку.
– Он наорал на меня. – Я снова плакала. Мне не верилось, я чувствовала себя паршиво. Такая несправедливость. – Не обращай на него внимания. Он ведет себя как урод. Отправляйся в душ и переоденься. Мы выберемся отсюда, немного осмотрим город, потом пообедаем, и ты расскажешь о прошлой ночи.
Кло снова улыбалась. Я чувствовала себя немного лучше. Я провела великолепную ночь, и передо мной стоял выбор: позволить Шону испортить впечатление или нет. Я выбрала последнее.
Шон закрылся в спальне с Фрэнки, когда мы уходили. Мы не оставили даже записки. Том отправился на встречу с Энн и Ричардом; отдавая дань ранее существовавшей договоренности о встрече с ними и совместной поездке по Сене. Клода объяснила, что нам с ней нужно побыть наедине, а он был рад повиноваться. Мы взяли карту метро и были таковы. Первая остановка в гостинице «Отель де Вий» на чашечку кофе. Мы сидели в баре на первом этаже, пили кофе и курили, хотя часы показывал лишь десять утра, а я обычно не курю раньше одного часа дня, но, как говорится, в Париже…
