Текст книги "Заверните мне луну"
Автор книги: Анна Мак–Партлин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Клода заказала круассаны, которые я принялась жадно поглощать, внезапно осознав, что голодна. Она терпеливо улыбалась, ожидая рассказа о сексе со звездой, но не желая давить на меня. Ее лицо вдруг озарилось, будто в ее голову вкрутили лампочку.
– Я знаю! Давай поиграем. Я расскажу тебе что-нибудь интимное, если расскажешь и ты.
Я засмеялась – она была в своем репертуаре.
– Хорошо. Ты первая.
Она кивнула.
– Так. Том разведен.
У меня вытянулось лицо. Я ожидала, что она произнесет какую-нибудь глупость, чтобы я заговорила. – Я думала, он не был женат.
– Он не женат, он разведен.
– О боже! Когда он признался тебе? А долго ли он был женат?
– Эмма, я ни при чем. Твоя очередь, – вздохнула она, давая мне понять, что обсуждение игрой не предусматривалось. – Хорошо. У нас с Пьером ничего не было прошлой ночью.
– Что? – почти взревела она.
На нас посмотрел старик и заворчал.
– Что? – прошептала она. – У вас не было секса? О боже, Эмма, я расстроена, черт тебя побери. Почему не было?
Ее лицо превратилось в живописную картину, и я начала забывать о Шоне.
– Кло, я ни при чем. Твоя очередь, – улыбнулась я.
«Игра для двоих».
– Отлично. – Она выпрямилась на стуле. – У Тома двое детей. Майе девять, а Лайаму четыре года.
Думаю, я побледнела.
– Двое детей?
Она кивнула.
– Ты их видела?
– Твоя очередь.
Игра начала утомлять меня.
– Отлично, мы с Пьером переспали утром.
Она расхохоталась.
– Да! Спасибо тебе, Господи.
Мы обе рассмеялись.
– Ну и как? – Она слегка подпрыгивала на стуле. Пора было прекращать эту шараду и разузнать о Томе, потому что вопрос «было или не было» оказался уже не актуален.
– Расскажи о Томе, о его детях и что все это значит, а я расскажу об утре с Пьером Дюлаком.
И она рассказала.
Том был семнадцатилетним юношей, когда его девушка забеременела. У них родилась Майя. Он устроился работать на компьютерную фабрику. Он женился и взял ипотечный кредит уже к двадцати одному году. Днем он упорно трудился, а по ночам посещал компьютерные курсы. Девушку взяли на работу в цветочный магазин. Вскоре родился Лайам. Том открыл свое дело. Он быстро добился успеха, но почти не появлялся дома. Его жена познакомилась с другим мужчиной в цветочном магазине. У них завязался роман. Том ушел от нее. Какое – то время в его жизни царил беспорядок, но в итоге они расстались полюбовно. Они оба осознали закономерность своих отношений. Они слишком рано поженились. При разводе ей досталась порядочная часть нажитого. Затем она снова вышла замуж, и он виделся с детьми по выходным. Том рассказал Клоде о своем прошлом на первом же свидании. Она даже встречалась с его детьми, и, хотя Мэри Поппинс ее явно не назовешь, они отлично ладили. Она была счастлива, а на остальное ей было наплевать.
– Ты уверена?
– Сначала я забеспокоилась, особенно учитывая, как мне везет. Поэтому я ничего и не рассказывала. Я хотела прояснить ситуацию для себя.
Она переживала из-за того, что я могу обидеться на нее за такую скрытность, но в глубине души знала, что это не главное.
– Ты любишь его.
– Да, люблю, – согласилась она, улыбаясь. – Надо же когда – то начинать, – сказала она смеясь.
«Ух ты, Кло влюбилась. В конце тоннеля все-таки был свет».
Я бы с удовольствием сказала, что остальную часть дня мы провели в музеях, галереях и старых парижских церквях, но не могу. Мы ходили по магазинам, покупали одежду в «Олд Нейви», «Гэп», «Наф – наф», и на этом список не исчерпывался. Потом мы пообедали на свежем воздухе, наблюдая за проходящими мимо коллегами по шопингу. Мы лишь на несколько минут заглядывали в бутики «Прада», «Гуччи» и «Шанель» и давали деру, прежде чем продавщица с глазами – бусинками успевала заметить нас, засвистеть в свисток и вышвырнуть нас из магазина. Под конец дня мы бродили по извилистым закоулкам и впитывали атмосферу.
Вернулись мы уже после восьми. Энн, Ричард и Том играли в покер в гостиной. Фрэнки и Шона не было дома. Энн сделала чаю, и мы отчитались ей о событиях дня. Она рассказывала нам о «Моне Лизе». Она испытала разочарование и была без задних ног. Энн любила галереи и купила картину, которую собиралась отправить в Керри. Том пребывал в отличном настроении, всецело насладившись городскими красотами. Его и Ричарда породнил небольшой приступ морской болезни, приключившийся с ними на «bateau-mouche». Однако послеобеденное время предполагало употребление четырех пинт пива, и к тому моменту они почувствовали себя значительно лучше.
Мы все умирали с голоду, поэтому Энн оставила для Шона записку, в которой указала ресторан, где мы будем находиться. За ужином Том показал нам фотографии детей. Все были счастливы и пребывали в отличном расположении духа. Я сделал выбор в пользу вегетарианских блюд и даже наелась. Вечер был хорош, но не хватало Шона. Я вспомнила о нашей ссоре и гадостях, которые мы наговорили друг другу. Я почувствовала усталость. Остальные пожелали пропустить по стаканчику – другому, а я нашла повод, чтобы удалиться. Они связывали мою усталость с отличной прогулкой и были частично правы.
Кло и Том проводили меня до угла дома. Они подождали, пока я зайду, после чего, взявшись за руки, ушли. Я села на диван и зажгла сигарету. Шон тихо вышел из спальни и присел рядом. Я протянула ему сигарету. Он с благодарностью взял ее. Мы сидели молча.
– Ты была права. Я козел.
– Ты не козел. Ты просто бесчувственное трепло. – Я улыбнулась. Невозможно было держать на него зла.
– Я бы никогда и ничего не сказал нарочно, чтобы обидеть тебя.
– Знаю.
– Прости.
– Хорошо.
Он выглядел таким потерянным и беззащитным, что мне ничего не оставалось, как протянуть к нему руки и обнять.
– Где Фрэнки? – поинтересовалась я, уже будучи в его объятиях.
Его руки застыли.
– Ушла. Я вспомнила, что Пьер и его компания уезжали в тот день в Канаду. Она была частью этой компании, и это все объясняло.
– Что ж, – вздохнула я, – по крайней мере мы есть друг у друга.
Он поцеловал меня в макушку, и мы, изнуренные, заснули в объятиях друг друга.
Глава восемнадцатая
Звук музыки, пластмассовые груди и Брюс Уиллис
Дело шло к Рождеству, и я страшилась его. Предстояли как минимум три рождественские пирушки, которые меня насильно заставляли посетить. Кроме того, начиналось сражение за подарки, толпы народа, оберточная бумага, продление моего кредита «Виза», песенка «Jingle Bells», выстаивание четырехчасовой очереди на почте, проверка предпраздничных контрольных работ в школе, каждые пять минут по радио звучала Last Christmas в исполнении дуэта Wham, будь проклята эта песня, и в кульминации всего – собственно Рождество в доме родителей с борьбой за пульт от телевизора. По крайней мере Ноэль возвращался домой. Ради его приезда пережить все остальное почти стоило. Я упаковывала подарки, когда зазвонил телефон.
– Алло?
– Эмма. – Треск, треск…
– Алло?
Я встряхнула телефон, как обычно поступала при плохой связи. Это не помогло, но я почувствовала, что не бездействую.
– Эмма. – Треск, треск. – Это я, Ноэль.
– Ноэль, это ты? – Треск, пи – ип, треск.
– Связь такая. – Треск, треск, треск…
– Ноэль, о боже! Откуда ты звонишь? Так приятно слышать твой голос! – Пи – ип. Черт бы побрал эту связь. – Гоа. – Пи – и–и – и–и – п.
– У тебя все хорошо? – Треск, треск, треск… – Когда ты приезжаешь домой?
– Эм, я не приеду. – Треск, треск, треск… Скажи. – Треск, треск. – Что… – Треск, треск. – Прости. Я бы…
– Треск. – Но я позвоню в… – Треск. – …день.
– Что? – Пи – и–и – и–и – п. – Ты не приедешь домой? – Мое сердце упало.
– Я… – Треск… – …время. – Треск… – Люблю тебя. – Треск. – Я в… – Треск.
– Ты что?
– В порядке!
– Я тоже люблю тебя! – прокричала я.
Связь прервалась.
– Черт возьми!
Как я скажу такое родителям?
«О Ноэль, пожалуйста, вернись домой!»
Сначала я расстроилась, затем разозлилась, а после сильно разозлилась. Он позвонил мне и обрушил на меня дурные новости, и теперь мне приходилось обрушить их в свою очередь на головы родителей. Один Бог знал, что он делал на Гоа, а мне теперь принимать на себя родительский гнев.
«Похоже, лишь это мне и под силу».
Я решила сбросить этот груз с себя как можно скорее. Я приготовила себе глинтвейн и набрала номер родителей.
«Долбанное Рождество».
* * *
Но нет худа без добра. Кло, Том, Шон и я собирались в Керри, чтобы встретить Новый год с Энн и Ричардом.
Я ждала этой поездки с большим нетерпением. Я скучала по ним и не могла дождаться, когда увижу их дом. Да и просто хотелось выбраться из Дублина. Поездка будоражила меня, поэтому я пыталась настроиться на нужный лад. Таково было мое желание, но реальность оказалась несколько иной. Том владел компанией, занимающейся оформлением, а это означало, что он собирался закатить корпоративное веселье по случаю Рождества. Клода попыталась соблазнит нас на это событие.
– Будет здорово, – пообещала она.
Я не хотела идти и открыто жаловалась. Кло приказал мне закрыть рот. После поездки в Париж прошел месяц и, как только мы вернулись в Дублин, необщительная часть меня снова заняла лидирующие позиции. И Кло была по горло сыта таким поведением.
Шон не возражал – он пребывал в подходящем для вечеринки настроении. Он познакомился с какой – то девушкой из Нью – Йорка, которая два месяца работала в его журнале. Это была типичная управленка – высокая блондинка с большой грудью. Короче говоря, кошмар для большей части женщин. Несмотря на его клятву не заводит романов с коллегами по работе, он, кажется, был сражен наповал и под любым предлогом приглашал ее погулять. Вечеринка Тома идеально подходила для этого.
Я готовилась. В дверь позвонили. Я помчалась по лестнице, проклиная курьера с пиццей. На пороге стоял Шон. Рано.
– Ты пришел рано, – сказала я, вытирая полотенцем волосы.
– Да, – согласился он. – У меня была поздняя встреча в городе.
– Как она прошла? – спросила я, одновременно мчась вверх по лестнице, не дожидаясь ответа.
Шон чувствовал себя как дома. Привезли пиццу, и он расплатился с курьером. Я спустилась вниз через пятнадцать минут и застала только половину пиццы. Он оторвал голову от почти пустой коробки.
– Я был голоден, – объяснил он.
Я присела и принялась доедать остатки.
– Так как прошла встреча? – снова спросила я, на этот раз все-таки желая услышать ответ.
– Хорошо. – Но его голос прозвучал безрадостно.
– Что случилось? – встревожилась я.
– Ничего, – ответил он.
Я начала раздражаться. Я знала, что Шону нужно было поговорить со мной. Я всегда чувствовала, если он что – то утаивал от меня.
– Ну? – сказала я.
– Ну, – повторил он.
«Боже, будто я разговариваю с мамой».
Я бросила на него злорадньий взгляд.
– Хорошо, – сдался он, – мой начальник вызвал меня в свой офис и спросил, не желаю ли я получить повышение. Я обрадовалась.
– О боже! Это восхитительно. Поздравляю. Что за работа?
Шон и не думал улыбаться.
– Редактор, – с несчастным видом произнес он.
– Ух ты, заботливо сказала я. – Великолепно.
– Да, – согласился он. – Дело в том, что речь идет о должности редактора нового журнала похожей тематики. Мне придется постоянно жить в Лондоне.
Я перестала улыбаться.
– Лондон, – повторила я.
– Да, – сказал он, глядя в пол.
– Лондон, Англия? – Слова вырвались сами.
– Нет, Лондон, Испания. – Он почти смеялся.
– Ух ты. – Затем я повторила слово «Лондон», потому что мне трудно было понять его смысл. К горлу подступил ком. «О боже, я сейчас заплачу». Чтобы занять себя хоть чем – то, я взяла коробку от пиццы и положила ее в мусорное ведро, а затем отвернулась к кофеварке. Он молчал. – Здорово, – повторила я. – Ты так считаешь? – Тихо прозвучал его голос.
– Какие деньги предлагают? – спросила я, оттягивая момент ответа.
«А что я должна была сказать? Не уезжай?»
– Хорошие деньги, – вяло произнес он.
Шон любил Дублин. В отличие от нас всех он никогда не жаловался на грязь или опаздывающий автобус. Он жил в Дублине Джойса (Джойс, Джеймс (1882–1941) – ирландский писатель одна из знаковых фигур мировой литературы ХХ века). Он знал и любил этот древний город, старый и новый, его традиции, жителей и конечно же старомодные развлечения. Его даже радовало находиться на стоянке такси на Дам – стрит. Он вертелся по сторонам, созерцая великолепие Центрального банка и колледжа Тринити, два бетонных произведения искусства, в стенах которых ему довелось провести некоторое время.
– Именно там Стокеру и пришла идея «Дракулы», – сказал он мне однажды.
Я вспомнила, как смеялась над ним одной холодной ночью, когда он показывал мне Центральный банк во всей его красе.
– Ты видишь, как эти здания вдохновляли его, ведь так? – спросил он, видя нечто такое, чего не могла разглядеть я.
Шон будет скучать по Дублину, а я буду скучать по нему. Я не хотела поворачиваться к нему, потому что в моих глазах стояли слезы.
– Это хорошая возможность, – сказал он нам обоим. Я засунула голову в холодильник, делая вид, будто не могу достать молоко.
«Не плачь, будь другом. Тебя это не касается».
Я повернулась, держа в руке молоко.
– Отличные новости. Ты должен очень гордиться. Я действительно рада за тебя. – Для пущей убедительности я улыбнулась.
Шон опустил голову.
– Здорово, – повторил он.
Я попыталась изобразить на лице радость.
– Так когда ты уезжаешь? – спросила я, страшась ответа.
– В конце января.
– Так скоро? – выдавила я.
– Так скоро, – согласился он.
Мое сердце ёкнуло, а губы расплылись в широкой улыбке.
– Здорово, – повторила я заезженное слово.
Он хотел уйти и вызвал такси. Я притворилась, будто ищу помаду, и присела на кровать. Мне хотелось залаять. Голова стала тяжелой, и мне пришлось сдавить ее руками.
– Блин, – сказала я в стену. «Что я могу поделать? Я не могу просить его остаться. Это эгоистично. Я не могу сказать ему, что терять его для меня невыносимо, ведь я не его девушка. Мы просто друзья».
Я уже скучала по нему, и мне стало дурно, однако нужно было идти на вечеринку. Я снова накрасила губы. Такси приехало, и мы отправились в путь. Мы приехали в начале десятого. Праздник оказался в самом разгаре. Кло была пьяна.
– Я выпила слишком много вина за ужином, – сообщила она мне по секрету. – А ела за ужином немного. Курица была омерзительной. – Она смеялась над своим невероятно остроумным комментарием, но вскоре поняла, что мне не до веселья. – Боже! Кто засунул вилку тебе в…
Я перебила ее:
– Шон уезжает.
– Он только что приехал, – подсказала она мне.
– Он переезжает в Лондон в конце января.
Кло в мгновение ока протрезвела.
– Ты шутишь.
– А похоже?
– Ты попросила его остаться? – спросила она.
Она застала меня врасплох.
– Конечно же нет. Это не мое дело. – Ее вопрос вызвал у меня раздражение, и я задумалась: может, она не со мной беседует, а со своей головой? – С какой стати, черт возьми, мне просить его остаться? Кло развела руками.
– Ни с какой, Эмма. На то нет причин. Я иду в бар. – И она ушла.
«Черт, что это было?»
* * *
Том беседовал со своей сотрудницей. Он улыбался и вел светский разговор, так что для него это не представляло интереса. Кло исчезла, и мне тут же стало интересно, не удалилась ли она в уборную и не прикорнула ли там. Я оглядывалась по сторонам и потягивала водку. Шон стоял у бара и беседовал со своей белокурой сотрудницей.
«Стерва». Он поймал мой взгляд. Я улыбнулась ему, смутившись, и пошла исследовать комнату, делая вид, будто ищу Кло. Я опустошила свой бокал. Том это заметил, и передо мной волшебным образом возник еще один. Кло вернулась, уже не знаю откуда.
– Куда ты ходила? – спросила я.
– Мне нужно было в туалет. Том долго разговаривает с ней?
– Недолго.
– Сучка! – прошептала она.
– Ну и что я сделала на этот раз не так? – спросила яразозлившись из – за того, что заставила себя прийти туда.
– Не ты. Она! – Она показала на собеседницу Тома. Я спросила, в чем проблема, и Кло сказала, что Том встречался с ней раньше.
«Кому это надо? Шон уезжает в Лондон».
– Итак? – напрасно спросила я.
– Итак. Она сучка, – констатировала Кло.
Том вернулся к столику с поднятыми руками.
– Я лишь поговорил с ней.
Кло притворилась, будто не понимает, в чем дело.
Том улыбнулся.
– Это праздник по случаю Рождества, и я встречался с ней задолго до знакомства с тобой. Она приятная девушка и помолвлена со страховым агентом, – ласково объяснил он.
Придя в восторг, Кло улыбнулась.
– Уверена, она приятная девушка. И все же для меня она всегда будет стервой, – честно призналась Кло.
– И почему же? – спросил он.
– Ты целовался с ней.
Том кивнул и ухмыльнулся, и мне показалось, что дело закрыто. Затем он поцеловал Кло. Она захихикала, и они стали обниматься. Кло обладала поразительной способностью обниматься с мужчиной и прикончить по меньшей мере четыре бокала. Я все не могла допить второй. Флирт Шона и блондинки перекрыл мне кислород. Я уставилась на них. Он стоял ко мне спиной, так что я была в безопасности, правда, пока белокурая стерва не заметила этого и не показала на меня пальцем. Шон повернулся к зрителю, я улыбнулась во весь рот, затем встала и подошла к ним, сгорая от стыда.
– Привет, – сказала я. Я пожала ей руку. – Я Эмма. Я ждала, что нас представят. – Я скалила зубы, причем с глупейшим видом.
– Джулия, – ответила она кратко, и мы пожали друг другу руки.
Я спросила, не желают ли они выпить. Они отказались.
– Классно, – буркнула я.
«Классно – мне что, четырнадцать лет?»
Затем я сказала себе, что я идиотка.
Мне нужно было в туалет.
Кло перехватила меня на полпути.
– Ты в туалет?
– Да.
– Слава богу. Я еле терплю, – призналась она и повисла на моей руке. Пройдя половину танцпола, она сдалась. Остальную часть пути я практически тащила ее. Я поддерживала ее, пока мы стояли в бесконечной очереди. Кло поинтересовалась, что я думаю о блондинке. Я сказала, что ничего.
– А я считаю, она просто великолепна, – неожиданно сказала Кло.
Я отпустила ее, и она шлепнулась на пол.
– Несправедливость! – Кло качала пальцем и поднималась.
– Прости, – пробормотала я и снова помогла ей стоять. – Откуда ты можешь знать? Кло выпрямилась, и я поняла, что она видит меня в четырех экземплярах.
– Ты же и секунды с ней не говорила.
Она не согласилась. Видимо, Джулия появилась на вечеринке за час до нашего с Шоном прихода.
– Американки такие независимые, согласна? – заметила она.
– Ты пойдешь в туалет? – раздраженно спросила я.
Кло рассмеялась.
– Этого ты не увидишь. – Она откинула голову и ударилась ею об стену. – Ай! – Кло потерла затылок. – О боже! Я так пьяна. Почему я не стала есть курицу?
Подошла наша очередь, поэтому сначала я протиснулась сама, а затем пропихнула в кабинку Кло и усадила ее на унитаз.
– Я тогда не то хотела сказать. Вообще – то она дерьмо, – сказала она.
Я улыбнулась. Она была смешной, когда напивалась.
– Я все же не прочь узнать, где она прикупила свою грудь, – проворчала я с некоторым томлением.
Кло начала хохотать и повалилась набок. Я усадила ее прямо.
– Однако деньги потрачены не зря, обратила она мое внимание.
Я рассмеялась впервые за эту ночь.
– Эй, Эм?
– Что? – отозвалась я.
– Как ты думаешь, народ не против, что я делаю это в раковину?
– Ты на унитазе.
– О, хорошо. – Кло кивнула, и я протянула ей туалетную бумагу.
На обратном пути я купила ей воды. Кло сидела и жадно пила, время от времени поднимая в мою сторону большой палец руки. Наконец она отошла настолько, что Тому удалось вытащить ее на танцпол, где они стали качаться под мелодию «Lady in red».
Я не спеша потягивала водку с колой. Наверное, я выглядела как неудачница, потому что какой – то пьяный толстяк в красном костюме подошел ко мне и поинтересовался, не желаю ли я поцеловать Санту. Я вежливо отклонила его предложение.
– Давай. Как можно отказываться от такого? – настаивал он, резко выпятив вперед промежность. – Хочешь потанцевать?
Я снова отказалась и попыталась повернуться к нему спиной, но мне мешал стол, заставленный бокалами. – Давай же. Ты сидишь такая грустная.
На этот раз он вывел меня из себя.
– Мне не грустно, произнесла я, стиснув зубы, но он не уходил.
– Давай! Это же Рождество. Разомнись, черт тебя побери!
Все. С меня было достаточно.
– Послушай, приятель, нет не значит да, не значит может быть и, уж конечно, твою мать, не значит, что ты можешь приставать ко мне и дальше. Лучше я буду выглядеть как самая большая неудачница в мире, чем пойду танцевать с тобой и меня стошнит. Так что окажи нам обоим услугу и отвали!
Он переваривал мое выступление.
– Лесбиянка, – бросил он и ушел.
Я собралась с силами и огляделась в поисках Шона. Он целовал белокурую стерву в углу. Мне стало дурно. Я посмотрела по сторонам и увидела Кло, трясущую головой под песню «Европы» «Финальный отсчет». Я взяла пальто и направилась к ней.
– Кло, я ухожу домой.
Она посмотрела на меня затуманенным взглядом.
– Домой? – повторила она дрожащим голосом, словно пришелец.
– Да, – согласилась я. – Туда, где живу. Уже поздно. Кло насторожилась.
– Ты вызвала такси? – Она схватила меня за руку.
– Я поймаю его на улице, – ответила я, пытаясь вырваться.
– Подожди! – окликнула меня она. – Ты не поймаешь такси на улице.
Она говорила правду, но мне нужно было убраться оттуда подальше.
– Я подожду в очереди. Мне нужно на свежий воздух. Со мной все будет в порядке, – пообещала я.
Кло обняла меня.
– Я напилась, а ты иногда ведешь себя как дура. Но я все равно люблю тебя, – сказала она с улыбкой.
– Пока! – ответила я, пятясь назад.
Том помахал мне, не прекращая трясти головой. С Шоном я не попрощалась.
У очереди на стоянке такси не было видно ни конца, ни края. Я замерзла и хотела побыстрее оказаться дома. Я подумала, что пешком дошла бы за двадцать минут, и зашагала по улице. На Джордж – стрит было полно народу, люди пытались остановить такси и ругались когда те проносились мимо со свистом. Я прибавила шагу; на улицах становилось все темнее, а людей все меньше. Я вдруг оказалась одна.
«История моей жизни».
Я ускорила шаг и почти побежала по переулку, когда до меня донесся крик. Я обернулась и снова услышала приглушенный крик, а затем глухой удар. Я остановилась и затаила дыхание, одновременно напрягая слух.
– Заткнись, ты, проклятая сучка! – проревел мужской голос.
Снова раздался женский крик.
– Пожалуйста, – умоляла она.
Я услышала еще один удар и снова крики. Я не раздумывала. Вытащив руки из карманов, я опять зашагала по дорожке. Он лежал на ней. Ее блузка была разорвана, лицо покрыто ссадинами, а руки зажаты. Он держал ее, чтобы она не вырвалась. Женщина смотрела на меня широко раскрытыми глазами, молча моля о помощи. Он попытался расстегнуть ее брюки, и она снова закричала. Насильник прикрыл ей рот рукой, а я все смотрела. Как будто я стала частью чужого ночного кошмара. Я направилась к ним. Я не могла остановиться. Было такое ощущение, что меня тянули. Кажется, он не слышал звука моих шагов. Мужчина был слишком занят, стягивая с нее брюки. Я возненавидела его каждой своей клеточкой. Мне страшно захотелось причинить ему боль. Свободной рукой он рванул молнию на своих брюках и шепотом выругался. Я осмотрела переулок, и мой взгляд остановился на палке от старой метлы. Я сделала три шага и взяла ее. Он услышал звуки и обернулся. Я побежала к нему и принялась не глядя сильно колотить его. Он свалился с нее. Я ударяла его снова и снова. Он поднял руки, чтобы защититься. Я продолжала бить его палкой по голове. Она попыталась отползти, потом легла на землю у стены и, застонав, схватилась за ребра.
– Поднимайся! – закричала я. – Вставай сейчас же!
Я продолжала колотить его.
Женщина оцепенела от ужаса, однако принялась медленно вставать. Ей было больно. Насильник откатился в сторону и вскочил на ноги. Я продолжала награждать его ударами, но теперь он сосредоточился и стал отбиваться. Наши взгляды встретились. Он пошатывался. Я не боялась – по сути, меня воодушевляла перспектива сбить его с ног.
– Перестань, дура паршивая!
Я была Брюсом Уиллисом в юбке.
– Ты пожалеешь об этом! – злорадно предупредил он.
Он ошибался. Я ни капли не жалела. Я снова шлепнула его палкой по голове. Он упал на стену. Я снова ударила его. «Герой» оступился. Затем я совершила наиглупейший поступок в своей жизни. Я бросила палку и набросилась на него. Я схватила его за мужское достоинство и со всей силы сжала его. Он был сражен, но я решила добить его. Я ударила его по лицу не один раз, а целых три. Он стонал и вряд ли был в состоянии сразу же подняться. Девушка держалась за стену и плакала. Я схватила ее за руку, мы выбежали из переулка и помчались по улице. Я увидела молодого человека с девушкой, которые шли, взявшись за руки, и закричала, что было сил.
– Помогите! Помогите! Помогите! – повторяла я.
Девушка в шоке рухнула на землю.
– Помогите нам! – продолжала я.
Они вызвали полицию. Нас отвезли в больницу. Девушка была сильно избита. Из губы шла кровь, ребро оказалось сломано, лицо в ссадинах. Мой кулак сильно болел, а голова раскалывалась. Я пребывала в шоке, но если не считать выше перечисленного, я была в порядке. Я сидела в кабинете врача в оцепенении, потеряв ориентацию, а врач – стажер перевязывал мой распухший кулак.
«Что происходит?»
Врач ушел, и передо мной возник полицейский инспектор с блокнотом в руках.
– Привет, помните меня? Я Джерри, – сказал он.
– Привет, Джерри, – машинально ответила я.
Он улыбнулся.
– Что ж, Эмма, ваша подруга идет на поправку. С ней все будет хорошо.
– Я не знаю ее, – пробормотала я. – Вы нашли его?
– Нет, милая, – сказал он, – он скрылся.
Мне стало интересно, как ему удалось убежать, ведь я натянула его достоинство на уши, однако полицейский не разделял моих беспокойств.
– Эта девушка обязана вам по гроб жизни, – продолжил он. – Но для вашего сведения, ловить маньяка в одиночку не следует. Вы должны были позвать на помощь. Я не спорила. Я не могла поверить в произошедшее. На голове появлялась шишка – я чувствовала это.
– Он даже не прикоснулся ко мне, – сказала я.
– Вы, видимо, сами огрели себя палкой от метлы, – улыбнулся инспектор.
– Я не рассказывала вам о палке от метлы, – сказала я подозрительно.
– Нет, рассказывали. В коридоре, пять минут назад.
Я не помнила.
– Вы в состоянии шока.
– О, – протянула я, желая побыстрее оказаться дома, в постели.
– Хотите, чтобы я позвал доктора? – предложил он.
Наверное, у меня был ужасный вид.
– Где она? – спросила я.
Она в рентген – кабинете. С матерью.
– Хорошо, – ответила я.
– Вы помните, как он выглядит? – спросил инспектор, видимо, уже не в первый раз. Но я не могла вспомнить. Я запомнила лишь ее. Я не знала, был ли он высоким или низким, старым или молодым, блондином или брюнетом, чернокожим или белым. Я не знала ничего. Я пришла в замешательство и расстроилась, что неспособна помочь.
– Ничего страшного, – успокоил он меня. Ночь была долгой. Кому позвонить, чтобы вас забрали?
– Шону. – Только его имя и пришло мне в голову.
* * *
Шон приехал в начале шестого. Джерри завел его за ширму. Было ясно с самого начала, что его не ввели в курс дела. Шон посмотрел на мою перевязанную руку и распухший лоб.
– О боже! Что случилось?
– Все хорошо, – сказала я, испытывая глубокое удовлетворение от его присутствия. – Прости, что попросила их позвонить тебе. Никто другой не пришел в голову. – Я почувствовала замешательство.
Джерри продолжал стоять рядом. Шон это заметил.
– Вам рассказали о случившемся? – спросил инспектор.
Он никак не мог разобраться в происходящем.
– Нет, – ответил Шон, пристально глядя на Джерри. – Мне просто сказали приехать и забрать тебя. На тебя напали? – У него был такой вид, будто он боялся ответа.
– Нет, – улыбнулась я – Это я напала.
У Шона вытянулось лицо. Он повернулся к Джерри.
– О боже! Ее арестовали?
Джерри улыбнулся. Я попыталась вмешаться, но Шон был упрям.
– Эмма, я разберусь с этим. – Он повернулся к Джерри. – Я прошу прощения, она никогда не делала ничего подобного раньше, и прошедший год принес много невзгод.
Джерри засмеялся.
– Вашу подругу не арестовали. Вообще – то, некоторые бы назвали ее героем или, скорее, героиней? – Он подмигнул мне.
Я улыбнулась, испытывая благодарность, что он так высоко оценил мою глупость. В разговор вступил Шон:
– Извините, может, кто-нибудь объяснит мне, что случилось?
Джерри решил оставить нас на пару минут вдвоем.
– Я избила насильника, – сказала я. Было видно, что смысл моих слов не доходит до Шона, так что я продолжила: – Я шла по переулку, услышала крик. Он пытался изнасиловать эту девушку, и я схватила палку от метлы.
– Метла? Палка?
– Да, и избила его этой палкой. Потом я схватила его за достоинство и стала бить кулаком по лицу, пока он не упал. И мы убежали. Даже из моих уст история звучала неправдоподобно. Голова у меня болела, кулак жгло и по какой – то причине из глаз лились слезы.
– Боже праведный, Эмма, – сказал он почти шепотом, – тебя могли убить.
Шон опустился на свободный стул и сказал, что я поступила безрассудно.
– Я не могла пройти мимо! – выкрикнула я.
– Знаю, – ответил он, но его голос прозвучал устало.
Я зарыдала. Шон обнял меня и сильно прижал к себе, а я продолжала плакать. И, как мне показалось, долго не могла успокоиться.
* * *
Доктор осмотрел мою голову и объявил, что я могу отправляться домой. Я хотела увидеться со спасенной девушкой, поэтому Шон отвел меня на третий этаж, где она спала в частной палате. Сквозь стекло я посмотрела на ее мать, которая сидела, не двигаясь, и наблюдала за ней. Ее тело сотрясалось, и она выглядела подавленной. Девушке дали снотворного. Мы были там лишними и поэтому ушли. Выйдя на улицу, мы присели на ступеньки отделения экстренной помощи и закурили одну сигарету на двоих. – Что сталось с Ирландией, землей святых и ученых? – спросил Шон.
– Они отправились к чертям и построили Америку, ответила я.
Подъехало такси.
– Поехали домой.
Шон помог мне подняться. В машине я спросила, куда подевалась Джулия. Он сказал, что она не его тип, и на этом тема была закрыта.
