Текст книги "В огне преисподней (СИ)"

Автор книги: Анна Куртукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Пройдя на нижний этаж, она замерла на месте. Они будто бы снова оказались в подземелье оперы. Вместо озера здесь оказался неглубокий бассейн, но атмосфера царства музыки была та же – гордый рояль стоял в центре огромного помещения, а неподалеку в углу поместилась серьезная звукозаписывающая аппаратура. Девушка уже могла представить, как быстро Эрик разведёт здесь свой творческий хаос.

– Я не углублялся в детали, но настоял, чтобы резервуар с водой и моё, так сказать, рабочее место, заняли цокольный уровень. Всё не так плохо, как я ожидал, – задумчиво отметил Призрак, оглядевшись.

– Ты умеешь обращаться с этим? – удивленно спросила Кристина, взглянув на рекордер, внушительный сумматор и мощный компьютер. Он покачал головой, выдохнув.

– Нет, эти чёртовы изобретения сведут меня в гроб, – проговорил он и тут же поймал недовольный взгляд Кристины, – прости, я не это имел ввиду.

– Тебе понравится, обещаю, – мягко ответила девушка, взглянув на Эрика, – думаю, это станет нашим любимым местом.

Он согласно кивнул ей и подошел к величественному инструменту. Опустившись на банкетку, он вознес руки над клавиатурой и ласково перебрал пальцами клавиши, проникаясь исходящим звуком. Здесь он мог почувствовать себя, как дома. Волшебная музыка сама собой исходила от умелых рук Эрика. Он играл бездумно, вдохновенно, чувствами, бушующими внутри него сейчас: пламенная любовь, накрывающая собой всё вокруг, сожаление и горечь, испытываемые в момент гибели невинного, внутренняя борьба, ведомая Призраком всю его долгую и мучительную жизнь. Не в силах шевельнуться, Кристина стояла позади Эрика, глядя на быстро скользящие по клавишам пальцы, способные покорить целый мир, а не только их собственную маленькую вселенную. Она была охвачена всецело одной только мыслью – люди могли бы полюбить его музыку в одно мгновенье, тот час как услышали бы её. Нужно было лишь пронести её в массы, показать народу истинное искусство, идеальное и неподдельное.

– Как же ты прекрасен, – прошептала девушка, растроганная до слёз прозвучавшей композицией, когда Эрик закончил её мощным финальным аккордом.

Он мотнул головой, тихо усмехнувшись, и Кристина присела рядом с ним с трепетом обнимая. Мужчина взял её бережно за руку и мягко погладил пальцем ладонь. Взгляд девушки упал на кольцо, подаренное Дорианом, и на глазах вновь выступили слёзы. Она поднесла к нему руку и медленно стянула с пальца. Внимательно Эрик следил за её действиями.

– Убери его куда-нибудь, – попросила грустно Кристина, вложив колечко в костлявую руку Призрака.

– Может, так будет лучше? – спросил тихо Эрик, потянувшись за шею Кристины и легко расстёгивая её любимую серебряную цепочку. Он быстро спустил подарок Готье на неё и застегнул обратно.

– И правда, – кивнула девушка, осторожно коснувшись дорогого её сердцу кулона, – спасибо, мой Ангел.

Мужчина ласково улыбнулся ей, аккуратно убирая за ухо светлый завиток, спавший Кристине на глаза. Она прижалась к острому плечу, обращая к нему потерянный взгляд.

– Можем подняться теперь наверх? – обратился к ней Призрак, накрыв маленькую руку девушки ладонью.

– Останемся здесь, – прошептала Даае, чуть улыбнувшись ему и невесомо проводя пальцами по длинному шраму на шее. Она тяжело вздохнула.

– Откуда он, Эрик?

– Издержки цирковой жизни, – быстро ответил мужчина, отворачиваясь к стене, – непослушных зверьков там не любили.

Девушка вздрогнула под его крепкой рукой и развернула пальцами его лицо к себе, заставляя посмотреть прямо в её чистые глаза.

– Я безумно сильно люблю тебя, – проговорила Кристина, вглядываясь в заполненные болью тёмные глаза. Его лицо тронула улыбка, и Эрик быстрым поцелуем коснулся её лба.

– Моя любовь к тебе безгранична, Кристина, – ответил Призрак, крепко её обняв, несмотря на ноющую рану.

Они остались сидеть в подвале у фортепиано цвета портвейна, заключив друг друга в объятия. Им не хотелось слышать сейчас ни новостей о ведомом расследовании, ни скандалов семейства де Шаньи. Они есть друг у друга и целый мир для них перестал существовать в эту обитую трауром ночь.

========== Глава 19 ==========

Следственный процесс никогда еще не проходил в полицейском штабе так легко. Всё было просто и очевидно. Несчастный случай из-за неаккуратного обращения с серьезным оружием. Любовная трагедия. Мгновенная смерть от кольта сорок пятого калибра. Ничего лишнего. Только огромная сумма денег, заплаченная администрацией города за молчание.

– Я дико извиняюсь, – обратился к прокурору Филипп де Шаньи, – но, месье Венсан, неужели Вы не думаете о том, что в этом деле есть подводные камни?

– Выслушайте меня и поймите правильно, – снисходительно улыбнулся мужчина, – если мы начнём копаться в этом деле, то неизбежно это приведёт к лишнему негативу в адрес Вашей семьи, неужели Вы в самом деле желаете этого? Вас будут судить все, кому не лень.

– Да, но… Что если Рауль не был первопричиной убийства? Я знаю, он бы ни за что не стал угрожать Дориану так, – настойчиво проговорил Филипп.

– Ваш отец, месье де Шаньи, не хочет скандала, – ответил кратко Венсан, покрутив ручку в руках, – мы не можем пойти против него, извините.

– И что будет с Раулем? – спросил взволновано Филипп, упершись руками в дорогой стол. – Он обязан будет отбывать огромный срок из-за Вашей безалаберности?

– Администрация города хочет, чтобы мы быстро замяли это дело, – уточнил мужчина, вздернув бровями, – в суде ему дадут условный срок, штраф, и он отправится домой.

– Я понял Вас, – процедил сквозь зубы Филипп, сжав руки в кулаки, – извините за беспокойство, до свидания.

– Хорошего дня! – довольно улыбнулся Венсан, удобнее усевшись в кресле и глядя вслед мужчины, стремительно покидавшего его офис.

***

Быстрым шагом Филипп удалялся от здания прокуратуры. Он был вне себя от злости на их отца. Безусловно, он никогда не был честным человеком, готовым нести ответственность как за себя, так и за своих сыновей, но этот случай не был похож на другие. Старший де Шаньи ждал от отца, как минимум, серьезного расследования для выяснения мельчайших деталей происшествия. Репутация важнее, конечно… Их учили этому с рождения. Холодные отношения и полная абстракция друг от друга – норма для их семьи. Главное держать лицо. И даже сейчас, когда один из них попал в серьезную беду, глава семейства не изменил своим принципам.

Никогда еще Филипп не выражал беспокойства о брате так рьяно. Пусть у них с Раулем не было идеальных братских отношений – не важно. Он всегда любил младшенького всем сердцем и искренне желал ему счастья. Теперь же старший де Шаньи не мог скрыть эти чувства. Ему было больно оттого, как поступил отец, оттого, как наплевал он на судьбу Рауля, оттого, каким продажным и чёрствым он был.

В любом случае, он доволен хотя бы тем, что Рауль не окажется за решеткой. Это единственное положительное последствие двуличности их отца. Совсем скоро они с братом снова встретятся, и у Филиппа появится шанс на то, чтобы вернуть семейное тепло хотя бы между ними. Он всем сердцем желал поскорее выслушать Рауля и помочь ему справиться с этой трагедией.

***

Бережно обнимая Кристину, Эрик думает о том, как дальше сложится их жизнь. Он знает, что легко не будет. Он этого и не ждёт. Каждое препятствие, данное им с Кристиной, делает их союз только крепче. Так и сейчас – они проходят вместе этот сложный период. Девушка поднимает на него свои кристальные глаза и чуть улыбается одними уголками губ. Призрак думает, что она способна слышать его мысли.

– Когда мы сможем пожениться? – спрашивает тихо Кристина, внимательно наблюдая за Эриком.

– Я не думал об этом пока, – тихо ответил мужчина, взяв её за хрупкую ручку, – я бы очень хотел сделать это как можно скорее, но, моя родная, я не могу думать только о себе.

– А мне кажется, что нам просто необходимо организовать всё быстрее, – шепчет Даае, переплетая их пальцы, – мне так необходим хотя бы глоточек воздуха. Это горе лишает меня жизни, Эрик. Я хочу отвлечься на что-то действительно приятное.

– Это твоё право, – слегка улыбнулся мужчина, поглаживая её руку, – я поддержу любое твоё решение, выполню каждое твоё желание.

– Поцелуй меня, – быстро просит она, с силой жмурясь, борясь с подступающей истерикой.

И он тотчас приближается к ней, накрывая её мягкие губы своими сухими. Она отчаянно отвечает ему, крепко обнимая за шею, будто бы он последняя надежда утопающего. Призрак чувствует на их губах солёные капли её слёз и углубляет поцелуй, подхватывая Кристину на руки. Боль не имеет никакого значения – Эрик её не чувствует. С трепетом удерживая девушку в своих руках, он кружит её по комнате, даря ей такую необходимую свободу.

Острые зубы девушки кусают губы Эрика в кровь. Она вкладывает в эти безумные поцелуи всё: сейчас её душу прожигает горечь, и она невольно причиняет своему Ангелу боль. Она лишь делится с ним своей безысходностью, отрешенностью, а он принимает их, как старых друзей.

– Я люблю тебя, – шепчет слёзно Кристина, едва касаясь истерзанных ею губ мужчины. Он ласково укачивает её в объятиях, размеренно поглаживая по волосам.

– Не плачь, моя родная, – вторит он ей, неуловимо смахивая влагу с её лица, – я с тобой, я всегда рядом.

Она всхлипывает, судорожно цепляясь за его плечи, прижимаясь к нему так, что между ними не остаётся места даже воздуху.

– Тебе просто необходимо отдохнуть, – успокаивающе шепчет Призрак, и Кристина быстро-быстро кивает, утирая ладонью покрасневший нос.

– Пойдём, – обращается он ласково, взяв её крепко за руку, – я почитаю тебе что-нибудь хорошее, пока ты не уснёшь.

– Ты настоящий Ангел, Эрик, – проговаривает тихо Кристина, следуя за ним.

Он по-доброму усмехается от того, как ироничны её слова. Ангел в огне преисподней, может быть, падший ангел. Никем другим он быть не мог.

***

Уложив Кристину в кровать, Эрик бережно подоткнул одеяло под неё и потянулся к книге.

– Ложись со мной, – обратилась к нему девушка, потянув Эрика за запястье к себе.

– Ты же знаешь, я почти не сплю, – усмехнулся тихо он, однако устраиваясь сбоку Кристины.

– Даже Ангелам нужен отдых, – прошептала она, положив голову на колени мужчины.

Погладив Кристину по волосам, он чуть улыбнулся и открыл книгу Гринвуда Джеймса. Она по праву могла считаться любимой из детства Призрака. Может быть, потому, что его судьба отдаленно напоминала судьбу того самого Джима. В любом случае, маленькому Эрику не давали большого выбора, и он с радостью изучал всё то, что имелось. Он сам не знал, почему выбрал именно её из кучи других, куда более добрых книг, но тем не менее начал вполголоса читать Кристине:

– Мне было шесть лет. Моя мать умерла; отец женился на другой. Мачеха моя была злая, ленивая и хитрая женщина. Звали ее миссис Берк. Целый день морила она меня тяжелой работой, заставляла нянчить ребенка, носить из колодца воду…

Кинув быстрый взгляд на Кристину, Эрик невольно улыбнулся: она выглядела сейчас словно маленькая девочка под боком у отца, внимающая ему.

– Раз мачеха сыграла со мной особенно гадкую штуку. К ней пришла в гости какая-то женщина, и они вместе пропили все деньги, которые отец оставил на обед и на ужин. Когда гостья ушла, мачеха, немного протрезвившись, начала трусить: ведь отец будет очень сердиться, если узнает, что она оставила семью, без еды…

– До чего мерзкая эта Берк! – возмутилась Кристина и широко зевнула, сильнее прижимаясь к Эрику.

– Поверь, она ещё не самый плохой человек, – усмехнулся тихо Эрик и продолжил:

– Она стояла тут, пока отец стегал меня до крови толстым кожаным ремнем. Насколько было возможно, я прокричал ему всю историю о деньгах, но он не слушал меня и бил, пока рука у него не устала. После порки меня заперли в темную комнату и оставили там до ночи. О, как возненавидел я… – Призрак замолк, с упоением глядя на Кристину, погрузившуюся в мерный сон. Он осторожно отложил книгу на прикроватный столик и скользнул вниз, удобнее укладываясь с нею рядом.

Обняв аккуратно девушку, он едва сдержал болезненный стон. В такие моменты Эрик жалел, что не затребовал с дьявола что-нибудь поинтереснее бессмертия. Всё-таки боль он всегда мужественно терпел, как и любой другой человек. Решив не зацикливаться, Призрак притянул Кристину ближе и, зарывшись лицом в её волосы, прикрыл глаза. Пускай спать не хотелось, но сама ночь, вот так проведенная вместе, по-прежнему была для Эрика чем-то особенным и волшебным.

Конечно, завтра будет новый день, новые проблемы и вопросы, но сейчас, когда она щекотала своим легким дыханием его шею, Эрик был готов к любым сюрпризам судьбы, чтобы бороться за их любовь и дальше.

***

Отчего-то Кристина не смогла долго спать. Проснувшись, она легко улыбнулась, почувствовав прохладные руки Эрика на своей талии. Развернувшись в его объятиях, она потянулась к тонким губам и накрыла их нежным поцелуем – мужчина улыбнулся во сне.

Лишь теперь Кристина заметила широкую плазменную панель на стене и очень тому удивилась. Взглянув на прикроватный столик, она увидела и пульт. Чуть приподнявшись, она достала его и включила телевизор, тут же убавляя звук.

Она удобнее устроилась в объятиях маэстро и впилась взглядом в экран. Как она и ожидала – все французские каналы говорили лишь о семье де Шаньи. Ей было тяжело видеть кадры репортажа с места происшествия: Рауля вели к полицейской машине, заключенного в наручники, а Кристине страшно было осознавать, что он не единственный виновник этой страшной трагедии.

– Ты управилась с этой чёртовой штукой, – заметил сонным голосом Эрик, приподнимаясь на локтях.

– Это просто, я тебе покажу, – чуть улыбнулась девушка, поспешно выключая панель.

– Не стоит тебе смотреть на всё это, милая, – прошептал он, притягивая Кристину на себя.

Усевшись на бёдрах Эрика, она склонилась к нему, мягко целуя в щеку и тихо вздыхая.

– Как могу я пропустить его похороны? – спрашивает Кристина, бережно погладив пальцами шею Эрика.

– Придётся. Я думаю, ты только навлечешь на себя лишние расспросы, если появишься там, – ответил Призрак, глядя в любимые глаза, – всё же речь идёт о семье мэра.

– Знаю, – вздрагивает Кристина и ложится к Эрику на грудь, накрывая ладонью рану, – сильно болит?

– Я уж и забыл о ней, – хмыкнул он, погладив Кристину по волосам. – Знаешь, а я ведь приготовил тебе предсвадебный подарок.

– Правда? – невольно улыбнулась девушка.

– Да, надо только забрать его у одного мастера.

Она благодарно улыбнулась, поцеловав мужчину куда-то в область солнечного сплетения. Призрак осторожно потянулся, тихо зевнув.

– Боже, как я люблю тебя, – выдыхает Кристина, глядя на него.

– Я тебя тоже, мой Ангел, – тихо отвечает Эрик, поднимаясь с кровати. – Я пока приготовлю что-нибудь нам, а ты отдыхай еще.

Быстро кивнув, Кристина юркнула под одеяло. Улыбнувшись её очарованию, Эрик направился вниз.

***

Тупая боль – всё, что остаётся от Убальдо, когда он договаривается с одной из многочисленных церквей о панихиде. Сложнее всего для Пьянджи принять тот непростой факт, что у Дориана никого, кроме него, не осталось. Он хочет позвонить Кристине, но тут же одергивает себя, решая, что это должно быть лишь её решение.

Ему кажется, что вот сейчас где-нибудь в новостях заявят, что всё это лишь ошибка. Глупый розыгрыш. Что угодно, но не горькая правда, ударяющая по самому больному. Но они не говорят, лишь показывают в который раз кадры с ареста де Шаньи, будто бы насмехаясь вновь и вновь над одиноким Убальдо, потерявшим только обретенную дружбу.

Когда он выбирает кладбище, он невольно останавливается на северном Монмартре, где захоронены сразу несколько любимых писателей друга: Симон, Мюрже и де Виньи, о творчестве которого совсем недавно они так горячо спорили. Словом, это место было самым что ни на есть подходящим.

Единственным, что не даёт ему сойти с ума от горя, становится Карлотта. Она рядом и это не может не облегчать гадкую боль, терзающую сердце. Они почти не разговаривают теперь, им хватает взглядов, чтобы понимать друг друга. Женщина делает всё, чтобы утешить бесконечно печального Убальдо, чтобы не потерять его в этой тьме.

***

Когда Кристина спускается вниз, на кухонном столе уже стоят тарелки с овсяной кашей и блюда с поджаристыми тостами. Она тихо подкрадывается к Эрику со спины и бережно обнимает. Он удивленно выдыхает, оглядываясь через плечо.

– Надо же, я совсем потерял бдительность, – чуть улыбнулся Призрак, разливая по чашкам ароматный чай.

– Как же вкусно пахнет, – шепчет Кристина и мягко целует Эрика в оголённое плечо.

Он обернулся к ней и одарил восхищенным взглядом, поправляя выбившиеся на лицо волосы. Нежно поцеловав девушку в висок, Эрик протянул ей один из стаканов.

– Ну, приятного аппетита, – ласково сказал он, усаживаясь за стол вместе с Кристиной.

Она кивнула и тут же набросилась на аппетитную кашу, которую не ела, наверное, с детства. В который раз Кристина отметила, что Эрик возвращает ей то прекрасное отрочество, что кончилось слишком быстро. И даже в самое тёмное время, не дает ей окунуться в бездну отчаяния.

– Еще тостов? – улыбнулся Эрик, наблюдая за девушкой, незаметно для себя лопающей последний лакомый кусочек.

– Ой, спасибо, я так наелась, – кивнула Кристина, потянувшись к мужчине липкими от джема руками.

Он невольно рассмеялся и отвёл её к раковине, взяв за руку. Ополоснув руки водой, Кристина прижалась к Эрику тихо выдыхая.

– Ты единственный свет в моей жизни, знаешь, – говорит она, погладив его ладонь.

– Знаю, родная, – отвечает мягко Эрик, перебирая шелковистые пряди её волос.

– Тебе нужно чем-то обрабатывать рану, – говорит серьёзно мужчине Кристина, поднимая на него глаза.

– Да, – кивает он, – мне в любом случае нужно сегодня отлучиться до мастера, я найду что-нибудь обеззараживающее, не переживай.

Приподнявшись на цыпочки, Кристина чувственно его целует, крепко обняв – Эрик судорожно выдыхает в её губы, прижимая к себе сильнее.

– Я пойду? – тихо спрашивает он, с трудом отрываясь от мягких губ. – Иначе я уже не остановлюсь.

– Только возвращайся скорее, – просит шепотом Кристина, резко погрустнев.

***

Без Эрика дом становится слишком пустым. Находиться здесь одной дико грустно. На Кристину сразу же наваливаются депрессивные мысли, и она утопает в воспоминаниях о прошлом. Ей кажется, что они с Дорианом познакомились совсем недавно.

Будто бы ещё вчера он провожал её от школы до дома и помогал носить тяжёлые учебники. Словно только пару дней назад они вместе делали доклад по непонятной им обоим физике и возмущались сложным задачам. Слёзы потекли по щекам Кристины, и она тяжело выдохнула, потирая глаза. Он всегда оказывался рядом, когда ей было плохо, но сейчас… Сейчас он никак не мог её утешить.

Непроизвольно Кристина подумала о том, что бы стало, если бы она ответила ему согласием? Многое бы изменилось, она уверена. Однако, выбор Даае остается непоколебим. Видимо, так должно быть, так правильно. Невозможно пойти наперекор судьбе. Очевидно, его роль в театре жизни на этом кончилась.

Девушке не хочется винить в произошедшем Рауля, как делают это все, кто узнаёт об этой нелепой трагедии. Каждый из них в тот день сделал свой выбор: де Шаньи, взяв с собой оружие, в надежде защититься от легендарного Призрака, Дориан и Эрик, укрыв собой от выстрела бесконечно любимую ими Кристину.

Она обессилено упала на кровать, тихо всхлипывая и кутаясь в одеяло. На неё вдруг навалилось осознание того, что она натворила. Вина лежала на ней одной. Судьбы всех троих были в её руках, и она не справилась с такой ответственностью, слишком легкомысленно отнесясь ко всем предпосылкам. Ей слишком тяжело оставаться с этими угрызениями совести одной. Нужно дождаться Эрика и поделиться с ним этими эмоциями, переполнившими её. Нужно только дождаться Эрика…

========== Глава 20. Откровения Эрика ==========

Основная причина совершаемых человеком ошибок

кроется в постоянной борьбе чувств с разумом.

Поздним вечером я спешно шел к дому. Нелюбовь к таким узким улицам, как Тюрен, на которой располагается наш особняк, с детства. Я не люблю их потому, что всю жизнь нарывался на неприятности именно в таких местах. Негде укрыться, некуда сбежать. С возрастом страх тёмных переулков пропал, я научился защищаться, отстаивать себя.

За этот долгий день я успел сделать все возможные дела, чтобы в город больше не выбираться наверняка: забрал подарок для Кристины, купил все необходимые нам лекарства и побольше еды. Я просто невероятно истосковался по Кристине. И волнение за неё не давало мне покоя целый день. Плохое предчувствие закралось с самого утра и больше не отпускало. Как же мог я оставить её в такой сложный период одну?

Пройдя последний квартал, я оказался у изгороди дома. Наконец, можно облегченно выдохнуть и укрыться в стенах особняка от невыносимых людей, так сильно раздражающих своими любопытными взглядами.

Спешно закрыв за собою калитку, я ускорил шаг, скорее стремясь попасть к любимой. Я вдруг заметил, что нигде в доме не горит свет. Видимо, Кристина уже уснула. Тихонько отворив парадную дверь, я вошёл внутрь. В доме не было слышно и звука.

Беззвучными шагами я поднялся по лестнице в нашу спальню: Кристина действительно оказалась здесь. Я осторожно подошел к кровати и опустился на неё рядом с любимой. Она резко обернулась, будто бы всё это время только и дожидалась меня.

– Я убила его! – воскликнула она осипшим голосом, вцепившись с силой пальцами в воротник моей рубашки. – Убила сама! Это всё моя вина!

Я страшно растерялся, совсем не понимая, о чем она говорит. Как может она винить во всём себя?

– Милая, – начинал я тихо, но она вскрикнула чересчур громко для тихого вечера:

– Нет! Слушай, – она резко всхлипнула, – я всё это заварила, Эрик, я! Никогда я не могла им обоим отказать, никогда! Лишь моя вина в том, что они вообще продолжали заботиться обо мне, иначе бы ничего этого не было! В них продолжала жить надежда, Эрик, которую я сама спровоцировала…

Моё милое дитя, как же она потрясена и расстроена. Я притянул горько плачущую Кристину в свои объятия и мягко поглаживал её по спине, пока её дыхание не начало приходить в норму.

– Он лишь защищал тебя, мой Ангел, – вполголоса высказался я, стирая горячие слёзы с нежных щёк, – я уверен, что Дориан никогда бы не стал тебя винить ни в чём. Мы с ним приняли одно решение на двоих. Он тебя любил, я тебя люблю, Кристина. О таком не жалеют.

– На его месте мог оказаться ты… – шепчет болезненно Кристина, опуская глаза.

– И отдал бы свою жизнь за твою без колебаний, – отвечаю уверенно ей.

– Жизнь без тебя лишена всякого смысла, Эрик, – говорит она подавленно, и я еще крепче обнимаю её, она задевает меня этими словами.

– Тогда твоя жизнь всегда будет иметь смысл, – заверяю я, склонившись к её ушку.

Её намокшие глаза сталкиваются с моими, и она тянется к маске, чтобы в следующий миг откинуть её прочь.

– Никогда, слышишь, – обращается она ко мне, обхватив ладонями моё лицо, – никогда не смей меня оставлять.

Моя маленькая девочка, я бы не посмел. Ни за что. Даже если бы ты прогнала меня сама, я бы оставался незримым наблюдателем, покровителем.

– Никогда, – срывается с моих губ прежде, чем Кристина накрывает их поцелуем.

Этот разговор, кажется, разрывает моё сердце на части. Я не могу поверить, что стал для неё действительно тем, без кого невозможно жить. Точно как она для меня. Я бы сделал всё, чтобы дьявол позволил мне умереть, если бы с ней что-то произошло. Я бы пошёл на все его условия. Я бы не смог даже существовать.

Я вдруг вспомнил о подарке для неё. Конечно. Вот что нужно, чтобы хоть немного взбодрить её. Ловким движением я вынул из кейса то самое ожерелье, что заказал у одного из лучших мастеров страны.

– Милая, я решил, что вместе со свадебным платьем будет прекрасно смотреться оно, – улыбнулся ей я, протягивая переливающееся от лунного света колье. Она вся замерла в изумлении, осторожно протягивая к нему руки.

– Боже, оно просто невероятно красивое, – прошептала она, бережно взяв его и оглядывая внимательнее.

– А этот цвет так красиво будет играть с твоими глазами, – заметил я, погладив её тонкую шею пальцами.

– Спасибо, мой Ангел, – пролепетала она, поцеловав мою ладонь своими мягкими губами.

Она аккуратно вложила ожерелье в мою руку, смущенно улыбнувшись.

– Убери его куда-нибудь до свадьбы, мне даже страшно такую роскошь держать в руках, – усмехнулась тихо Кристина, и я невольно улыбнулся – моё непорочное дитя.

– Конечно, – кивнул я ей и убрал его обратно, затем усаживаясь поближе к Кристине.

– Ну, тебе полегче? – взволнованно спросил я, обняв её за плечи.

– С тобой не может быть иначе, – тихо ответила Кристина, вглядываясь с необычайным теплом в мои глаза и медленно приближаясь.

Моё сердце по-прежнему пропускает удар, будто бы каждый раз как первый. Когда её губы касаются моих, я понимаю, что этого стоило ждать и сто лет, и двести. Сколько угодно, чтобы однажды столкнуться с её прекрасными голубыми глазами, чтобы видеть её улыбку по утрам, чтобы жить.

========== Глава 21 ==========

День, выбранный Убальдо для похорон друга, оплакивал так рано погибшего парня. Ливень страшной силы бил по другую сторону каменных стен собора Мадлен, когда началась панихида Дориана Готье.

Пьянджи был рад лишь одному – гроб оставался закрытым. Он хотел запомнить друга живым, весёлым, переполненным любовью, а не мертвенно лежащем на бархатной поверхности с прижатой к груди головой.

Теперь он с лёгкостью мог себе это позволить.

Образ Дориана неразрывно будет связан в его памяти с счастливой, будто бы вовсе детской, улыбкой.

Нежные голоса церковного хора зазвучали неожиданно и чересчур громко; Убальдо невольно вздрогнул, и его ладонь крепко сжала женская рука. Сегодня Карлотта пришла вместе с ним, чтобы проводить совсем ещё юного Дориана в последний путь.

Немногочисленные гости занимают свои места на церковных скамьях где-то позади пары. Мужчина не хочет даже видеть их. Он знает, что единственно близких Дориану людей здесь не будет – ни Кристины, ни Рауля. Ему не хочется винить их. Ему известно то, как оба они любили Готье. Видеть это всё им было бы невыносимо.

Служба кажется Убальдо невыносимо долгой и нудной. Он не может смотреть на гроб, стоящий перед ним, без слёз. Мужчина долгое время противится предательской воде, скопившейся в уголках глаз, но вскоре она вовсе затуманивает всё вокруг, и он оказывается вынужденным сморгнуть капли.

Он срывается.

Срывается и отворачивается к покойному спиной, не силясь больше видеть церемонии, слышать звонких голосов хора. Джудичелли мягко гладит его спину, шепча на ухо что-то хорошее, желая его успокоить. Рыдания мужчины разносятся по собору. Он не может больше притворяться сильным. Он потерял самое важное, что имел. Нет смысла казаться холодным и непоколебимым, когда жизнь стремительно разрушается.

Гости церемонии качают головами. Им жаль. Они понимают. Чувствуют всю его боль. Никто из них не знал погибшего так хорошо, как несчастный мужчина, содрогающийся от слёз.

Каждый проходил через это.

Показать свою боль – не позорно.

Когда гроб с телом Дориана помещают в катафалк, Убальдо упирается. Он не желает ехать на кладбище, не желает смотреть на то, как его друга закапывают в холодную землю, как устанавливают надгробный камень с его именем.

– Он хотел бы, чтобы ты прошёл с ним этот путь до конца, – едва слышно шепчет ему Карлотта, сжимая его широкие ладони своими длинными пальцами.

– Это слишком, – выдыхает сквозь слёзы мужчина, опуская глаза в пол, – я кинусь следом за ним в яму, я не смогу…

Она жестом останавливает его сбивчивые слова и, мягко взяв за руку, тянет за собой к катафалку.

– Я буду рядом, – тихо говорит женщина, одарив его печальным взглядом, – ещё немного, потерпи. Ты сильный.

Смахнув ладонью влагу с лица, Убальдо нерешительно кивнул, податливо следуя за Карлоттой к машине. Она усаживается внутрь первая и притягивает Пьянджи в крепкие объятия, не давая ему и секунды почувствовать себя одиноким.

Когда кадиллак выворачивает с красочного бульвара Клиши на улицу Ганрон, лежащую вдоль кладбища, Убальдо отворачивается от окна и тяжело выдыхает. В воздухе, кажется, витает смерть и горечь.

Они тормозят у ворот северного кладбища, и Убальдо с Карлоттой оказываются вынуждены покинуть машину. Тошнота подступает к горлу мужчины, когда он оглядывается по сторонам. Тёмные фигуры памятников плывут в глазах, и его голова начинает кружиться. Здесь словно раскинулась выставка архитектурных шедевров – столь разнообразны надгробия многочисленных могил: ангелы, монахи, гаргульи и демоны – все, как на подбор.

Одинаково гнетущие и пугающие.

Гроб торопливо вытаскивают из катафалка и несут к выбранному Убальдо месту на кладбище. Они следуют за могильщиками к глубокой могиле, расположившейся по соседству с Гектором Берлиозом, прекрасным композитором. Ещё одна приятная мелочь, продуманная Пьянджи.

Священник, сопровождающий их и на кладбище, встает у изголовья медленно опускающегося вглубь земли гроба и неторопливо читает молитву, являющуюся неотъемлемой частью заупокойной службы. Помрачневшая пара притягивает в свои руки по одинокому цветку розы. Ещё совсем немного, и эти колкие цветы станут последней данью ещё совсем молодому парню, близкому другу и преданному влюбленному.

Когда монотонный голос святого отца смолкает, Убальдо с трудом разжимает ладонь, с силой сминающую стебель розы, и цветок плавно спадает на тёмную крышку гроба. Боль прожигает в сердце сквозную дыру, и Пьянджи остается чувствовать лишь пустоту. Первые горсти земли падают следом за цветами, скрывая за собою тонкий католический крест.

Вот так.

Так быстро всё закончилось, не позволив Убальдо даже осознать произошедшее. Тихо всхлипывающая Карлотта тянется в его объятия, когда на могиле начинают устанавливать небольшое надгробие – статую маленького ангела, склонившегося над каменной плитой в отчаянии, оплакивающего невинно погибшего и непорочного.

Вся та ответственность, с которой Пьянджи подошел к похоронам друга, себя оправдала. Он создал то, что желал – уютный и теплый уголок среди холодного, окутанного смертельным холодом кладбища. В памяти каждого человека Дориан останется светлым и тёплым человеком, всегда готовым прийти на помощь и понять.

Мужчине категорически не хочется уходить, но Джудичелли настойчиво тянет его за руку в сторону заведённой машины. Она знает, что здесь ему будет только тяжелее. Знает, а потому стремится поскорее отвлечь его, спасти от горечи и боли. Вскоре Убальдо сдаётся и, в последний раз проведя пальцами по резной руке крохотного ангелочка, позволяет увести себя к автомобилю.