Текст книги "В разводе. Бывшие любимые (СИ)"

Автор книги: Анна Кэтрин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Меня аж затрясло от злости.

Условия он мне тут выставлять вздумал, требования. Давление оказывал.

Я упёрла ладони в грудь Олега, оттолкнулась и хрипло произнесла:

– Да пошёл ты, тебя только не спросила, что мне делать…

– Если ты не снимешь дом с продажи…

– Если я не сниму дом с продажи, я его продам. – Произнесла я, вздёргивая подбородок.

В крови бурлил адреналин, а я не могла его никак сдержать, я просто не понимала, какого черта он смеет мне запрещать что-то продавать.

Да это же самая рациональная вещь, которую я могла совершить в данной ситуации.

Я за сезон по полмиллиона на обслуживание дома тратила, и это только полгода с момента развода прошло. И, значит, у меня ничего не ломалось. У меня не ломалось ни водное обслуживание, ни отопление, не было никаких проблем со снегом и с водоотведением на участке. У меня все это было в порядке, но я уже посчитала, что в сезон тратится по полмиллиона.

Так зачем мне тратить эти полмиллиона, когда я могла эти деньги пустить в покупку недвижимости для детей? Я не понимала этой логики.

Это не тот актив, который я должна была тянуть, потому что актив преувеличивает доходность, но никак не бьёт по карману.

Если дом бьёт по карману, лучше дом продать.

– Зачем тебе этот дом? – Спросила я, отшатываясь и делая несколько шагов назад.

Олег задышал тяжело, набычился на меня, готовый броситься, а я почему-то в глухой слепой злости хохотнула, запрокинув лицо к небу, и произнесла.

– Ах, я знаю, поностальгировать решил, периодически навещая там детей. Память свою бережёшь, память тебе жалко продавать?

– Да замолчи, Вика!

– Нет, не замолчу, – произнесла я едко, – так вот знай, что ты готов холить и лелеять эту чёртову память, а для меня она является самым настоящим склепом, и поэтому нет, Олег, мне без разницы, как ты будешь махать руками, топать ножками. Я сказала, я продаю дом, значит, я продаю дом.

Я резко развернулась и двинулась в сторону арки, чтобы перебежать двор и сесть в свою машину.

Мне вслед донёсся недовольный рык бывшего мужа, я покачала головой.

К черту, вообще все к черту.

По глазам било болью, я села в машину, завелась, ударила по ладонью по рулю и тяжело задышала.

Да, твою мать, что ж, все так не вовремя-то происходит. Что ж, все в один момент.

С трудом добравшись до дома, я запарковалась черт пойми как, заняв несколько парковочных мест, и явно утром будут недовольные соседи, но просто сейчас на глубокие акробатические пируэты с машиной я была не готова.

Поднявшись в квартиру, первое, что я сделала, это стянула с себя балетки и устало опёрлась спиной о дверь. Мне навстречу выскочила Вероника. А следом за ней пробежала Стеша.

– Что там, что там с бабулей?

– Сердце, в больнице не осталась. Быстрей домой поехала.

Вероника прикусила ноготь большого пальца и покачала головой.

– А папа почему ничего не сказал?

– Папе, видимо, вообще наплевать, – только и произнесла я и, оттолкнувшись от двери, сделала несколько неуверенных шагов вглубь зала, потом все-таки обернулась и просто на дурака спросила:

– А зачем он к тебе приезжал?

Вероника, видимо, от шока, от того, что все у нас так через одно место складывается, пожала плечами и честно призналась:

– Я, потому что ему писала, чтобы нам с Алисой слетать в Турцию. И он сначала сказал, нет, а потом приехал и стал меня сам уговаривать, что типа, ну ладно, окей, слетаете, типа он оплатит.

Я тяжело вздохнула, понимая, что со мной Вероника на эту тему не разговаривала. То есть она подозревала, что я никуда не отпущу её одну, какой бы взрослой она не была.

Нет, черт возьми, это другая страна, это абсолютно другие нравы и правила, и так далее. А если мой бывший муж считал, что девицам свеженьким, ухоженным, укомплектованным самое место на каком-нибудь курорте, где, черт пойми кто может ещё быть, то это было вообще ниже плинтуса.

Стеша решила спать со мной, забралась ко мне на кровать, засунула ледяные ноги мне под сорочку и тихо прошептала:

– Ну, с бабулей же все будет хорошо?

– Я буду очень стараться, родная, – честно произнесла я и погладила дочь по волосам. Стеша была самым младшим ребёнком, поэтому самым залюбленным, самым набалованным. И свекровь никогда не скрывала своего отношения именно к младшей внучке, что все вот, это вот венец её любви, вот это эпицентр её любви. Вот она точно знает, что после Стеши уже никого не будет, все можно не экономить любовь, можно тратить её только на младшую внучку.

Была первая ночь, когда я смогла наконец-таки уснуть и не от успокоительного, и не от снотворного, а просто потому, что у всего есть предел. У моего организма, как оказалось, тоже.

И остаток недели прошёл немножко скомканно, потому что после стольких насыщенных разными эмоциями событий я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне казалось, что может произойти что-то фатальное либо ужасное, но был штиль, а штиль меня всегда пугал сильнее, чем какое-либо движение, потому что казалось, что после него обязательно наступит настоящий армагеддон.

Но, к моему облегчению, не было армагеддона.

В понедельник утром мне позвонила Ирина Владимировна.

– Вик, ну в чем проблема? Все чисто, как я тебе и говорила, ничего нет, ничего. Ну, если ты, конечно, прям очень сильно переживаешь, сдай кровь на стерильность, она там показывает все эти вичи, спиды, вот это все.

Я тяжело вздохнула не представляя, какая муха укусила Олега для того, чтобы он посмел такое ляпнуть мне и произнести вообще это вслух.

Поблагодарив врача, я успокоилась и вроде бы даже пришла в норму.

А вечером вторника Вероника прислала мне сообщение о том, что отец заедет, возьмёт Стешу на вечернюю прогулку.

Я покачала головой, не зная, как реагировать, но все же дождалась приезда бывшего мужа, а когда он зашёл в квартиру, чего он в принципе не делал на протяжении этого полугода я не отказала себе в удовольствии ткнуть побольнее.

Мне казалось, после того, что я пережила, я была в своём праве.

И пока Стеша не увидела отца, я остановилась напротив Олега, сложила руки на груди, склонила голову к плечу.

– Слушай, Олеж, – медленно начала я, облизывая губы,– а я понять не могу, ты мне для чего про анализы сказал?

Олег оскалился, вскинул подбородок, ощущая себя главным в этой истории, властным в этой ситуации.

Ну а дальше я решила сделать просто короткую и обидную подсечку.

– Тут просто так выяснилось, что вот у меня все чисто…

– Рад за тебя, – совсем безрадостным голосом перебил меня Олег, но меня было уже не остановить.

– Я подумала, если ты мне об этом сказал, значит, наверное, у тебя проблемы. А знаешь, половина инфекций они же передаются бытовым путём. Поэтому Стешу ты сегодня никуда не заберёшь. И не прикоснёшься, не притронешься, не увидишься ни с одним из детей до тех пор, пока у меня не будут лежать на столе результаты твоих анализов. С абсолютной стерильностью.

Глава 17

Мне казалось, как будто бы я на Олега вывалила ведро со льдом, причём такое прям литров на тридцать.

Он стоял как вкопанный, смотрел на меня ничего не понимающими глазами, и мне казалось, во всем его образе просто сквозила лютая растерянность от ситуации, такое чувство, как будто бы он не осознавал, что он своим признанием натворил и что он вообще сделал.

– Что ты сказала? – хрипло произнёс муж, разделяя слова друг от друга большими паузами.

– Ну, ты начал разговор про заболевания, передающиеся половым путём, правильно?

Мне, собственно, не особо нужны были его ответы, мне достаточно было того, что я это могла проговорить.

– Так, подожди, я что-то не понял. Ты мне сейчас пытаешься поставить в укор ситуацию?

– Олег, я не ставлю тебе в укор никакую ситуацию.

Я сделала шаг на месте. И вскинула подбородок.

Мне нравилось наблюдать за его растерянным лицом. Думаю, он испытывал примерно такое же какое-то хмельное счастье, в то время как я стояла и не понимала, что же у нас с ним в браке произошло. Мне казалось, что когда я обо всем узнала, когда он пришёл и сказал о том, что мы разводимся, он меня убил.

Самый близкий, самый родной человек просто взял и убил меня.

Оставил истекать кровью где-то возле дивана.

И сейчас я глядела на него и испытывала мелочную, не совсем правильную радость от его растерянности – таким образом все вставало на свои места.

Если бы он поступил иначе, если бы он пришёл, дал мне ответы на вопросы, возможно, я бы сейчас не чувствовала себя настолько мёртвой.

Если бы он тогда поступил со мной по-человечески, возможно, сейчас у нас бы не было всех этих проблем. Возможно, мы бы сейчас вообще с ним не разговаривали, потому что мне не надо было закрывать те гештальты, которые остались после.

– Вика, ты немножко перегибаешь палку.

– Олег, я не перегибаю палку. Ты начал говорить за нехорошие анализы, а сейчас приезжаешь и забираешь дочь. Я не хочу, чтобы ты с ней контактировал до тех пор, пока у меня не будет на руках подтверждения того, что ты здоров, ты же откуда-то эту тему взял. Не надо прикрываться и говорить мне о том, что ты проходил медкомиссию. Вот по результатам медкомиссии у тебя там что-то выявилось, ты же такой подтекст имел ввиду, когда мне говорил об этом?

Повисла неприятная пауза, такая, которая щекотала нервы, заставляла их натягиваться, я чувствовала себя в тёмном переулке на сделке гангстеров, где с одной стороны, стоит условно банда, предположим, якудза, а с другой стороны какая-то компания острых козырьков.

И вот тишина, которая играет в качестве балансира, была безумно жуткой.

Так и у нас сейчас.

Я сглотнула, опустила глаза, пряча едкую надменный взгляд.

– Так, Вик, ты сейчас несёшь просто какую-то хрень. Давай будем честными. Я никогда не отказывал тебе в твоих способностях. Ты очень умная женщина. Я женился на умной девушке, из которой выросла безумно умная и талантливая женщина, и, зная этот анамнез, я прихожу к выводу, что ты меня тупо пытаешься довести.

– Довести до ручки, подвести под монастырь или эшафот. Какая, к чертям, разница, Олег? – вздохнув, уточнила я и прошлась языком по верхней губе. – Мой ребёнок не будет контактировать с отцом, у которого беспорядочные сексуальные связи, которые имеют последствия каких-либо заболеваний. Я не хочу потом проверять Стешу на какие-то инфекции и так далее. Хорошо, мы не касаемся в этом вопросе Вероники, потому что она девушка взрослая. Она прекрасно понимает, что надо мыть руки и так далее, но Стеша этого ещё не понимает, и я не отпущу её с тобой.

– Сейчас я имею право забирать своего ребёнка тогда, когда посчитаю нужным!

– Если мы сейчас запустим ситуацию с пересмотром прав на ребёнка, то я также буду требовать твоей чистоты, и это будет уместное требование с учётом того, что причиной развода стала твоя сексуальная нечистоплотность.

– Вик, ты просто пытаешься меня довести. Пытаешься меня уколоть? Пытаешься мне сделать больно?

– Я не пытаюсь тебе сделать больно, я констатирую факты, и в этих фактах также ещё будут моменты о том, что ты как отец не очень хороший.

– Я замечательный отец, мои дети никогда ни в чем не нуждались, и любой суд это признает, – произнёс с такой гордостью Олег, как будто бы он сам вынашивал каждого ребёнка.

– А знаешь что? – Я шагнула вперёд, слегка наклонилась, как будто бы по секрету рассказывая Олегу большую тайну. – Ты не только отец плохой, ты и сын дерьмовый.

По лицу мужа скользнула тень.

А после у него стала краснеть кожа, краснота поднималась от груди к шее и выше.

В глазах заметался бесконтрольный огонь.

– Я тебе даже могу пояснить за тот и другой тезис. Ты, отец плохой, потому что для тебя дети атрибут. Потому что ты знать не знал о том, что Денис, предположим,пока его не начали пеленать, почти не спал. Ты приходил с работы, тетёшкал его. Тебе было радостно, у тебя там чистый ребёнок. Все отлично, но ты не понимал, что происходит, когда ты исчезаешь за дверью или вот помнишь, например, ситуацию со Стешей? Она была маленькая и я попросила тебя провести с ней день. Потому что у меня был загруз из-за кофеен. Я пыталась найти поставщика, я запускала рекламную кампанию, и вот у меня, как сейчас перед глазами стоит ситуация, когда Стеша сходила в туалет, а ты мне такой её несёшь и говоришь: «Вика, она обкакалась. Сделай с этим что-нибудь».

Олег взмахнул руками, фыркнул.

– Ну а как ты это себе представляешь?

– А со мной ты как это себе представлял, у нас с тобой одинаковая была жизнь. У нас с тобой был первый ребёнок, второй ребёнок. У нас с тобой был третий ребёнок, то есть в промежутке времени у меня не было навыков работы с подгузниками, но я как-то этому научилась заново, в то время как ты приносил мне ребёнка и говорил, она обкакалась давай, меняй, подгузник. Она зарыдала – всю распашонку давай меняй. Вика её надо купать – иди купай. Ты вот так это строил. Для тебя дети всегда были чисто атрибутом. Ты приходил довольный, счастливый, радовался, целовал, обнимал, но тебя абсолютно не интересовало, что было вне твоего участия. А сын ты дерьмовый, потому что уже столько времени прошло с момента, как мать была в больнице, а ты даже до сих пор не поинтересовался у неё приезжает к ней на капельницу медсестра или не приезжает. Такое чувство как будто бы тебе все равно. И поэтому, когда встаёт вопрос о том, что мы будем решать через суд, с кем и сколько времени будут проводить дети, ты безумно проигрываешь. И вот ответь хотя бы честно сейчас сам себе, для чего ты мне ляпнул про эти заболевания, передающиеся половым путём, если не хотел копать себе могилу?

Олега всего затрясло, он сдавил ладони в кулаки, и я заметила, как у него по запястьям взбугрились ручейки вен.

– Да ты знаешь, за такие слова…

– Да, я знаю, за такие слова по голове не гладят. Отвечай на вопрос, для чего ты меня ввёл в заблуждение с этими анализами? – надавила я, как инквизитор.

– Да потому что, чтобы никакие ослы к тебе яйца не подкатывали. Поняла?

Глава 18

Я сузила глаза и усмехнулась.

Хмельная жгучая злость бурлила в крови, заставляя меня все чаще и чаще ступать на тропу войны. Это было ужасно, особенно когда воюешь с человеком, который на протяжении стольких лет был душой и телом, настолько близко, что казалось, он въелся в кожу, да хуже, намного хуже, когда дыхание было его, когда запахи были его.

– А какое тебе дело до того, кто ко мне какие яйца подкатывает? – Усмехнувшись, спросила я, делая шаг ещё раз вперёд. И, загоняя Олега в угол, точнее, почти припирая его к двери. – А почему ты об этом не думал, когда мне изменял? Наверно же ты понимал, что мы разведёмся, и у меня, значит, будет другой мужчина.

Атмосфера угнетала.

Раздражение, злость, агрессия витали в воздухе, они были почти осязаемыми, как колючки чертополоха – коснёшься, и она тут же впивается в кожу, и никак её не отодрать.

– Или ты что, надеялся, что после развода с тобой я похороню себя в безымянной могиле. Прекрати. Ты же понимаешь, насколько сейчас необоснованно звучит твоя претензия. То есть тебе можно трахаться, тебе можно заводить любовницу, тебе можно уходить из семьи. А я что, по-твоему, должна сидеть и на это смотреть?

– Замолчи, – холоднее на несколько тонов произнёс Олег, но меня было не остановить.

– Или, может быть, ты считал, что я перебешусь за полгода, а ты потом вернёшься, такой красивый на белом коне, и я тебя приму любого при этом с модернизацией, что ты по-прежнему будешь кого-то потрахивать на стороне? Ты думал, это так будет, да? А с чего ты взял вообще что у тебя есть какие-то сверхправа в этой ситуации?

Я говорила обманчиво ласково, и голос мой лился, как мед.

Наверное, за эти полгода что-то хорошее действительно во мне умерло, умерло в диких конвульсиях, загибалось на смертном одре, выло, хватало обломанными ногтями куски земли на могиле.

И вот это что-то хорошее, оно умерло, а на его месте родилось новое, беспринципное, циничное. И безумно мстительное. Такое, которое позволяло мне использовать все мои качества для того, чтобы просто добивать.

– Тебе как казалось, что я на это пойду, ты поэтому объявился через полгода? Типа перебесилась, успокоилась и, значит, готова на любые твои условия?

– Вика, хватит, не надо со мной играть в доморощенного психолога. Ты же прекрасно знаешь, что такие игры меня никогда не прельщали.

– А я с тобой не играю, я с тобой общаюсь. Ты же так хотел разговоров каких-то, по ночам звонил, выл в трубку о том, что обманул. Олежа, а в чем ты обманул? В том, что ты меня любил? Да, ты обманул, в своей жизни ты никого кроме себя не любил, ты даже детей своих не особо любишь. Они у тебя есть и есть, чисто как показатель статуса самодостаточности, возможностей своих. Это же очень красиво хвастаться, что у тебя сын безумно талантливый специалист, или то, что у тебя дочь, скорее всего, будет с красным дипломом. Умница, красавица, а вот ещё младшая. Самая настоящая принцесса, которая в своём возрасте безумно талантлива. Тебе же это все нужно только для показателя твоих возможностей, но никак не из любви.

– Прекрати. Чем больше ты на меня сейчас давишь, тем сильнее ты заставляешь меня ударить впоследствии.

– А как же ты ударишь? Суд купишь, чтобы детей с тобой оставили, да? – Спросила я самое очевидное и то, где была моя болевая точка. Мне действительно казалось, что все будет ужасно. Если он захочет пересмотреть ситуацию с разделом имущества, либо он захочет забрать какую-то недвижку, это вообще для меня ни разу не страшно. А вот тот факт, что он захочет и купит несколько судов в деле о том, с кем будут жить дети, это да, это единственная моя незащищённая сторона.

– А знаешь что, Вика? Я просто сейчас смотрю на тебя и не узнаю. Понимаю, что, наверное, погорячился с тем, что к тебе там кто-то яйца подкатывает. Ты же, блять, сразу кастрируешь ещё на подлёте. Ты за двадцать лет меня умудрилась подкастрировать…

– И как, как я это делала, – оскорбившись, уточнила я, потому что не понимала, что сейчас говорил Олег.

Во мне на данный момент кипели мои худшие качества, которые я никогда не проявляла в своей семье, ни один из детей никогда не скажет, что я была с ними неоправданно жестока или позволяла себе чего-то лишнего. И Олег не мог этого сказать, потому что весь брак рядом с ним была спокойная, мягкая, нежная жена. И то, что сейчас я была похожа на бешеную волчицу, у которой пена со рта стекала клоками, виноват только он.

Я как будто бы разбудила свою собственную бездну. Эти мои злые слова не что иное, чем стая бешеная, голодная, из этой бездны вылезшая.

– Ты просчитался, Олег. Через полгода я не успокоилась, через полгода я тем более никак не смогу закрыть глаза на то, что со мной происходило, и уж точно я не возьму тебя за руку и не скажу: ну ты трахайся с кем хочешь, главное из семьи не уходи. Уходи, честное слово, уходи. Ты мне напоминаешь очень сильно Чезаре Борджиа.

Олег дёрнул подбородком, не понимая, о чем я говорю. Я все-таки шмыгнула носом, потому что у прочности стали тоже есть свой предел.

– Имея самые внушительные показатели в начале жизни, он умудрился все феерично продолбать, – ну, это краткая сводка, скажем так, тезис. – Так и ты. Ты умудрился все продолбать. И тем, что ты сейчас здесь вьёшься вокруг меня, стараешься что-то доказать, как-то поставить подножку, я прихожу к выводу, что ты собака на сене, сам не «ам» и другим не дам. Тебе не понравилось, что какой-то там владелец агентства недвижимости сидит, улыбается мне, а ты о чем думал, когда уходил? Ты о чем думал, когда другую трахал, пока я тебя ждала с командировок. Мы в равноправном мире, теперь я хочу построить свою жизнь.

И это было последней каплей, потому что Олег резко качнулся вперёд, перехватил меня за руку, второй рукой впился мне в шею, сжимая пальцы опасно на сонной артерии, и, дрожа всем телом, произнёс.

– Хрен тебе. А не других мужиков! Трахаться направо и налево есть право только у сильных мира сего, а ты, как любая женщина, сидишь и молчишь. Ты даже после развода мне принадлежишь, поэтому не думай себе, что развелась и свободна. Нихрена ты по-прежнему моя собственность!

Глава 19

Я гулко сглотнула, стараясь вытянуть шею как можно сильнее, чтобы пальцы Олега не давили.

В его глазах бушевала та самая бездна, которая только что была у меня.

Мне казалось, что если не я, так, Олег сейчас сорвётся.

Сорвётся и до конца доведёт своё дело, задушит меня к чёртовой матери.

Я тяжело задышала, грудь стала вздыматься.

Олег дёрнулся, стараясь перехватить меня, но это была его ошибка, потому что я в этот момент оттолкнулась и перенеся вес на одну ногу, сделала выпад вперёд.

Зубы клацнули у него на носу, и муж заорал:

– Больная!

Его пальцы автоматически разжались. И выпустили меня, а я, оставив на зубах у себя скальп с его носа, плюнула на пол и хрипло произнесла:

– Пошёл вон, ещё раз посмеешь ко мне прикоснуться, я тебе не только нос откушу, я тебе голову оторвать смогу, честное слово, Олег, каким бы ты ни был мужем хорошим, в прошлом другом, любовником идеальным, сейчас ты всего лишь предатель. Предатель, изменник и даже не хороший отец. Пошёл вон к чёртовой матери, Олег, и, упаси боже, через несколько дней у меня на столе не будут лежать результаты твоих анализов. Я такое дерьмо со всего дна подниму, что ты ещё будешь икать и вспоминать о своей послушной бывшей жене.

Я это хрипло выдохнула, перехватила ручку двери, толкнула её наружу и сделала шаг в сторону.

– Пошёл вон, Олег…

– Ты мне нос сломала, – выдохнул муж, зажимая переносицу.

– Не ври. – Протянула я зло. – Если б я хотела тебе сломать нос, я бы тебе в него переносицей ударила, но никак не просто клацнула зубами.

– Больная, – выдохнул Олег, и я в этот момент не выдержала, перехватила его за локоть и толкнула в сторону выхода. – Не смей так со мной. Я в своём доме. В доме, купленном на мои деньги.

– Я сейчас ментов вызову. Честное слово, Олег, мне уже будет глубоко плевать, что ты мне говоришь, как у нас складываются отношения, что мы будем делать с детьми… Если ты посмеешь оплатить Веронике путёвку, я поселюсь в твоём кабинете рабочем и каждый божий день буду серебряным долото вышибать тебе мозг. Мой ребёнок, моя дочь никуда не поедет одна, тем более в арабскую страну, тем более в компании своих подружек, если ты не складываешь два плюс два, тогда это сделаю за тебя я. Никто в моей семье не будет вести беспорядочные половые связи. Именно поэтому ты из этой семьи нахрен вылетел, как пробка из бутылки с шампанским.

Олег качнулся. Опёрся рукой о косяк, двинул челюсть вперёд, вскинул подбородок.

– Ох, я тебя выпорю Вика, богом клянусь, я тебя буду пороть до тех пор, пока ты не научишься язык держать за зубами.

– Вон, я тебе сказала, – затрясло меня в неконтролируемой злости. – Вон.

Олег вышел за дверь, а я дёрнувшись следом, быстро закрыла её, тяжело задышала, приваливаясь к деревянному полотну изнутри.

Господи… Если бы не это все, я не знаю, что бы произошло. Я не знаю, что бы сделал Олег, какая у него цель была: напугать меня или что?

Сознание бултыхалось в голове, словно воздушный шарик в тазике с водой.

Стеша протопала из своей комнаты, выскочила в коридор и, приоткрыв ротик, тихо уточнила:

– А папа где?

– У папы появились неотложные дела, родная, – Произнесла я, стараясь прийти в себя, выровнять дыхание, успокоиться, хоть что-то сделать.

– Но я… – тихо заметила Стеша, и я поняла, что её это безумно огорчило. Совладав с собой, я сделала шаг назад. Медленно опустилась на корточки, взяла дочку за руки.

– Родная, ничего страшного. Мы с папой договорились, что на следующие выходные вы будете вместе. Он, правда, просил передать, что очень, очень соскучился и будет ждать вашей встречи.

Он был для меня с виду плохим отцом, а Стеша его любила. И он у неё образец мужчины. Я не хотела, чтобы младшая дочь разочаровалась в нём так же, как и старшая.

Хоть у кого-то в этой семье должно все пойти правильно…

Остаток дня я провела с дочерью, и на ночь она снова осталась у меня в спальне.

Вероника ходила и фыркала, потому что, видимо, с ней разговаривал Олег по поводу поездки. И все это её не устраивало. Она смотрела на меня волком до тех пор, пока после ужина я не выдала ей наконец.

– Прекрати на меня фыркать и включи свою голову, молодая девчонка за рубежом одна нужна только для одного. Если ты этого не понимаешь, это плохо, если ты это понимаешь и все ещё все равно собираешься ехать, это вообще дерьмово.

На следующий день была поездка к свекрови, и все-таки просьба обратиться к кардиологу, но свекровь вскидывала руки и качала головой.

– Нет, нет, нет, даже не думай, у меня слишком много дел. Потом…

Но капельницы ей приезжала ставить медсестра и сетовала, что кровь густая, и я не знала, что с этим делать.

В любой другой момент я бы постаралась надавить через Олега, чтобы он хоть как-то взял под контроль эту ситуацию, но Олегу, видимо было не до этого, и вообще ему по факту до семьи мало было дела. Иначе бы мы не оказались в этой ситуации.

Приезжал владелец агентства, снова демонстративно сидел, пил чай и бросал на меня косые взгляды дескать, подумали над моим предложением или нет.

Я ещё не знала, как разыграть эту карту, я не собиралась съезжать с этого помещения, но планировала если уж случится вообще какая-то патовая ситуация, использовать все с максимальной пользой для себя.

В пятницу я решила, что никуда не буду выезжать, потому что мне просто нужен выходной среди рабочих дней. У меня накопилось много административной работы и бухгалтерской. Плюс мне надо было съездить в банк, продлить действие электронного сертификата на подпись.

Вероника с утра пораньше уехала на учёбу, няня забрала Стешу в развивайки, и я поймала вот этот промежуток времени, когда находилась одна дома и могла со спокойной и свежей головой перебрать все акты выполненных работ, но в дверь постучали.

Я, закатив глаза, подумала о том, что Вероника, как обычно, забыла ключи. Выйди из кабинета. Я прошла в коридор и резко открыла дверь, только приоткрыла рот, чтобы высказать дочери о том, что в её возрасте уже пора иметь хоть базовые какие-то навыки проживания в социуме, но осеклась…

На пороге стояла не Вероника.

Девушка чуть старше, двадцать пять лет, хотя за слоем косметики так и не разглядишь.

Она, посмотрев на меня, вскинула бровь и сложила губки бантиком.

– Виктория? – спросила она, сузив левый глаз.

– А вы кто? Произнесла я, не понимая статус незнакомки. Ну не курьер же какой-то это.

Девушка расплылась в улыбке.

И сделала медленный, какой-то плавный шаг навстречу, оказавшись на расстоянии буквально нескольких ладоней от меня.

Противная мысль мелькнула в голове и исчезла.

В левой руке девицы блеснул металл.

Я отшатнулась, растерянно распахивая глаза.

А девица, дёрнувшись вперёд, щёлкнула на моём запястье кольцом наручников.

– Какого… – успела выдохнуть я, прежде чем…