Текст книги "В разводе. Бывшие любимые (СИ)"

Автор книги: Анна Кэтрин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 43

Олег

Я прижимал Вику к себе, держал на руках, ногой толкнул дверь лаунжа, и тут же наперерез мне метнулась Нора.

– Молчать. – Хрипло выдохнул я и произнёс. – Все по счёту отправить мне на почту, сяду в машину, оплачу.

– Да, да, хорошо, я поняла, – засуетилась Нора и юркнула в лаундж, но мне было наплевать.

Вика заходила со слезами у меня на руках.

И как бы мне не хотелось любить её, быть рядом с ней, ну не в притоне же, твою мать!

Открыл дверь машины, погрузил её на пассажирское сиденье, выхватил мобильник, набрал няньку, сказал, что сегодня ночует с детьми. Позвонил Денису. Сказал, чтобы приехал в квартиру.

– А ты куда, мама, где? Фу Нервно спросил сын.

– Нам надо поговорить. – Выдал я, сел в машину.

Я жил в квартире на Пархоменко.

Развернул авто.

– Домой меня вези, – хрипло сказала Вика, пряча от меня глаза. Но я не послушал.

А когда запарковался у себя на этаже и попытался вытащить Вику, то получил по зубам её же запястьем. Она не подрассчитала, ударилась. Всхлипнула. И в этот момент я все-таки перехватил её, потянул на себя. Она упиралась, била меня по плечам. А я помнил, как её откачивал после выкидыша. Я помнил, как её трясло при упоминании о том, что произошло. Все люди по разному воспринимают такие вещи, мать удивлялась ещё, по телефону с сестрой разговаривала.

– Вика у нас такая нежная, трепетная ну, ты же знаешь. Все, у неё там трагедия. Все, она там недоженщина, родить больше не сможет как будто бы, глупая, всякое бывает. Она уже бутылку воды поднять не может, сил нету, изводит себя… – мать была права.

Тащить приходилось с того света.

– Зачем ты меня привёз сюда? Зачем? – сидела, раскачиваясь на диване, Вика, и я, сорвав с подлокотника тонкий плед, она же покупала, она же обставляла эту квартиру, накинул ей на плечи. Прошёл в кухню. Открыл бутылку вина, посмотрел. Выдохнул, достал коньяк. Бокалы.

– Пей. – Произнёс я, садясь напротив на пол. Вика схватила сведёнными пальцами бокал и, стуча зубами по краю, глотнула коньяка, задохнулась, она не умела пить.

– Мне казалось, что когда я тебе скажу, что мне нужно что-то другое, ты подумаешь, что ты….

Слова приходилось выталкивать из горла с боем. Саднило и разорвало всю слизистую.

– Я думал, что если я тебя о чем-то попрошу, что-то скажу, будто бы ты делаешь не так, либо я хочу по-другому, если это не будет входить в твои рамки. То ты…

Я опустил глаза, тяжело задышал.

Опрокинул бокал.

Горло обожгло, и я тяжело задышал.

– Ты просто перестанешь меня любить.

– Да, поэтому я тебя любила, когда ты ушёл. – Затрясло Вику. – Какого черта? Какого черта, Олег?

– Я хотел, чтобы ты была слабой, чтобы рядом со мной ты была слабой.

– Я по определению слабая рядом с тобой. Как ты этого понять не можешь?

– Не ври, все эти твои пожарные инспекторы, все эти твои арендаторы.

– Я была слабой и видела страх в твоих глазах. Я не хотела, чтобы ты больше боялся, потому что если бы ты боялся, ты бы ушёл. – Шёпотом произнесла Вика, прижимая к щеке бокал с коньяком. – Я тогда сломалась… Я смотрела на себя, когда ты меня на руках до ванны таскал, и такая, думаю, ну вот взрослый мужик бабу таскает на себе, потому что она, видите ли, не может пережить выкидыш. Я каждый раз обещала себе, что обязательно стану сильной. Чтобы не быть соплей на твоём фоне, чтобы ты ни разу не подумал о том, что я тебе в тягость.

– Ты совсем, что ли, Вик?

Я выпустил из рук бокал, качнулся вперёд, перехватывая Вику за плечи, потянул на себя, заставляя наклониться.

–Ты сумасшедшая, что ли? Какая, твою мать, тягость? В тебе вес, блин, бараний. Я тебя на одной руке дотаскивал до ванны.

– И стоял, смывал мне кровь между ног. – Как-то особенно горько произнесла Вика.– Я обещала себе быть сильной. Чтобы ты никогда не пожалел.

– Я никогда не жалел… – дрожащим голосом.

Я понимал, что мы сами загнали себя в ловушку.

– Я никогда не жалел о том, что много лет назад остановил девчонку на вокзале.

– Я не жалела о том, что много лет назад послушала парня на вокзале, но я не хотела, чтобы он от меня ушёл к какой-то более правильной, более живой, более энергичной, более самостоятельной, я очень хотела чтобы я была под стать тебе, а не всего лишь домашней клушой.

У Вики задрожали губы.

Она упёрла ладонь мне в грудь.

И тяжело задышала.

– Я очень хотела быть сильной, но меня не хватает. Я очень хотела, чтобы у меня все получалось, но, видимо, у меня не получалось спать с тобой так, как тебе этого хочется. И поэтому у тебя появилась девка.

– Да не появилась у меня девка. Я просто пытался понять, что мне надо делать такого, чтобы ты не разлюбила меня. Я тебя шлёпнул по жопе. Ты кричала. Я тебя зажал в ванной, ты была недовольна. А если бы, если бы я тебе прислал комплект чёрный с чокером, с лентами, которые перетягивают все тело. И что было тогда? Ты подумала, что я больной!

– Конечно. – Задрожал голос у Вики. А потом она, вытерев запястьем глаза, тяжело выдохнула: – Но я бы примерила, конечно, потому что самой любопытно.

Я опустил глаза.

– Я не хотел никогда улучшать тебя, ты по факту была самая лучшая.

Вика шмыгнула носом. И тихо заскулила, падая на бок, на диван.

– Я думала, ты меня бросишь. А потом ты меня бросил. Обиды, как из рога изобилия, сыпались, сыпались, сыпались. Я не могла остановиться, я все туже и туже затягивала гайки. У меня мать твоя которая ни черта не понимает, что в какой-то момент мы можем просто не успеть доехать. У меня дочь твоя, которая решила куда-то там поехать с подружками. У меня сын твой, который не пойми откуда знает девок из ночных клубов. И ладно бы просто это девки были. Нет, это эскортницы. А ещё у меня этот чёртов агент по недвижимости, который хочет отобрать мою кофейню на Пушкина.

Я поймал её тонкие пальцы и прижал себе к губам.

– Ослабляй гайки…

Глава 44

Олег

Утром в офисе Покровского было не продохнуть. Народ, мужики в масках, и я сидел за его рабочим столом, а он лежал мордой в пол. Сверху на него навалился рослый омоновец. И не давал даже слово вставить, а я сидел, перебирал документы.

Вздохнув, я поднял глаза на руководителя операции и пожал плечами.

– Ну, с документами сами разберётесь. Уверен, тут для службы экономической безопасности много есть моментов, которые стоит прояснить. Только я вот без образования уже пять косяков нашёл.

– Вы абсолютно правы. – Сказал серьёзный неулыбчивый мужик, стоявший возле дверей. Омоновец хмыкнул. Слез с Покровского, и тот, метнувшись на ноги, дёрнулся ко мне. А я разрешил приблизиться. Схватил его за галстук и притянул к себе.

– Ты что же, мальчик, думал, что нефтяник со связями и просто так спустит на тормозах, что ты жену его обидел.

– Это коммерческое предложение. – Выдохнул Покровский, но я покачал головой.

– Неь, это называется рейдерский захват, а ты знаешь, что я с такими делал в своей молодости?

У Покровского дрогнула губа, ещё не вырос для того, чтобы со мной тягаться, я за свою работу столько раз в разных задницах побывал, что не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить. И вполне логично, что я как человек нервный всегда имел связи с органам.

В моём деле нельзя иначе, нефтеперевозки, нефтяное оборудование это не та сфера, которая остаётся бесконтрольной, я всегда сотрудничал и с государством, и со многими его отраслями. И поэтому найти нужный номерок генерала в течение нескольких часов мне не составило труда.

Как говорится у нас, был бы человек, а статья найдётся в любом случае.

– Слушай сюда, если это твоя самодеятельность с тем, что тебе нужно было помещение моей жены, то хорошо, я, может быть, закрою на это глаза после того, как тебя потаскают по всем кругам бюрократического ада. Но если это инициатива твоего клиента, ты лучше сразу скажи. Чтобы его тоже по головке погладили.

– Я ничего противозаконного не сделал, – дёрнулся Покровский от меня, и я разжал пальцы.

– Мне это не важно, факт остаётся фактом. Моя жена расстроилась, моя жена расплакалась, а я не люблю, когда в сахарный бизнес моей жены вмешиваются дядьки из девяностых, понимаешь?

Покровский оскалился.

А я, хлопнув ладонью по папке с документами, которая лежала у него на столе, добавил.

– Просто другим дядькам из девяностых такое тоже не нравится. Так что ты сиди здесь, бумажечки свои перебирай. А про помещение на Пушкина лучше забудь, а ещё лучше в страшном сне его видь.

Выйдя из офиса Покровского, я вытащил мобильник и увидел сообщение от водителя, что доставка осуществлена.

Прыгнув в машину, я набрал генерала, рассыпался в благодарностях за быстрое содействие, за понимание. И за красивый авангардный спектакль ОМОНа. Можно было, конечно, все по-тихому сделать, но я был так зол...

Вика, бедная, пыхтела, пыталась все сама вытянуть. И правильно, что все высказала, и правильно, потому что я в этой семье злой большой дядька.

Маленькая фея ванили должна улыбаться.

Вырулив на проспект, я направился в квартиру, где жила Вика с детьми, и поднявшись на этаж, выдохнул:

– Теща любимая, здравствуй, – произнёс я нараспев, заходя в квартиру.

Теща сидела, надувшись, как мышь на крупу.

– Знаешь что? Тамбовский волк тебе тёща, – произнесла она зло и нервно, но я покачал головой.

– Мама, любимая, дорогая, ты же знаешь, я в крайнем случае обращаюсь к тебе, сейчас крайний случай. Моя мать сегодня ложится в кардиоцентр. Вика пока занята…

– Чем это ты таким занял мою дочь, что надо было выдёргивать меня?

– Ну, за столько времени без мужа дел навалилось много, надо сейчас мне это все разгребать, а ты поживи пока здесь, за детьми присмотри, у тебя няня остаётся, водитель остаётся, все, что тебе нужно, это, чтобы соблюдался порядок.

– Ах ты, кобелина проклятая, знала бы, бежала бы через всю улицу, чтоб только тебя сумкой огреть, – произнесла тёща, и я, приблизившись, обнял её. Она упёрлась. Ударила меня по руке, но я тихо протянул.

– И я тоже рад тебя видеть, мама, очень рад, но сейчас мне нужна твоя помощь. Давай. Помнишь, как в прошлый раз когда выкидыш был, вот мне сейчас такая же помощь нужна. Не откажи.

У тёщи задрожали губы, она ещё раз хлопнула меня по руке.

– Ирод ты! Ни в Бога, ни в дьявола не веришь!

– Верю, – согласился я. И в этот момент из спальни выбежала Стеша. Я поднял её на руки, поцеловал, она стала лепетать о том, что хочет увидеться с мамой. Я заметил. – Мама устала, маме надо отдохнуть, несколько дней вы поживёте с бабушкой. Все хорошо.

Стеша нахмурилась, надула губки.

– Не разочаровывай меня, кнопка. Ничего страшного не случилось. Маме просто очень надо отдохнуть, маме очень надо много времени поспать…

– Но она же потом приедет…

– Стеш... Ну ты чего, – усмехнулся я и покачал головой, – конечно, это же мама любимая. Единственная.

Из спальни вылетела Вероника.

– Знаешь что, ты мне здесь дедовщину не устраивай, – фыркнула она, заводясь с полпинка.

– Знаешь что, лапуль, я здесь власть. Все, отпуск отменяется. Трусики, бусики готовь на август, всей семьёй полетим на Санторини. Так что уж нормально подготовься..,

– Ты вмешиваешься в мою жизнь!

– Я сказал, путёвку куплю, потом передумал. Это не вмешательство в твою жизнь, Вероника, это здравый смысл. Так что я не мама, со мной не надо права качать. Как я сказал, так и будет. Захочешь мне сейчас палки в колеса вставлять, напомню! У нас есть чудесный закрытый пансион девичий под Питером. У меня уже даже есть реквизиты для оплаты. Как ты думаешь, ты оттуда выйдешь достаточно квалифицированным специалистом?

Вероника надула щеки, резко развернулась и скрылась в своей спальне.

Денис, который сидел, работал в кухне, поднял на меня глаза и покачал головой.

– И, кстати, Ден, Давай ты как-то будешь менее активную взрослую жизнь вести, хотя бы не появляйся у дяди Владика в клубе. А то очень неудобно.

Да, к Денису у меня претензий не было, но намекнуть стоило.

Поцеловав младшую дочку в щеку, поблагодарив тёщу, я вышел из квартиры и тут же завибрировал мобильник.

– Знаешь что, Олежа! – с вызовом начала мать.

– Знаю, ты ложишься в кардиоцентр, пока полностью обследование не будет у меня на руках, пока полностью я не буду уверен в том, что с тобой ничего не произойдёт, ты оттуда не выйдешь. Хватит играть на нервах, хватит ставить в неприличную позу Вику. Она тебя любит, поэтому слово тебе не может против сказать. И я тебя люблю. Но, в отличие от неё, у меня есть яйца. Поэтому как я сказал, так и будет, мама, я не собираюсь терпеть выходки и потом ещё за это огребать. Вопрос стоит жизни, поэтому лишнее мне здесь не нужно…

Мать разразилась такой обвинительной речью, что я только выдохнул.

Сев в машину, я набрал Алёну и бросил коротко:

– Предложение неактуально, дом снимается с продажи..,

– Но Олег, – заикнулась Алёна.

– Комиссию твою я тебе выплачу. На этом все, дом снимается с продажи, – развернув машину, в главную кофейню на Пушкина, я крепко задумался…

Бухгалтерия, бухгалтерия…

Вика плохо общается с цифрами. И каждый раз бухгалтерские отчёты вызывают у неё лютый ужас и трепет.

Появившись на пороге кофейни, я обвёл взглядом весь персонал и заметил:

– Через десять минут в моём кабинете.

Девочки забегали, мальчики занервничали, а когда весь коллектив стоял у меня перед глазами, я произнёс.

– С этих пор у нас существует регламент, согласно которому у вас есть должностные инструкции. С регламентом сможете ознакомиться в общем чате. Я его сейчас туда повешу. Изменений в работе никаких не наступает, за исключением того, что теперь все чаще и чаще я буду видеться с вами, надеюсь на ваше понимание и хорошую слаженную работу.

Распустив работников, я позвонил бухгалтеру Вике и задал несколько вопросов.

– Все декларации прислать мне на почту.

Декларации прислали буквально через десять минут. Я быстро прощёлкал все чеки, свёл доход, расход. Потому что очень давно и много этим занимался. Не нашёл никаких косяков, но все равно отправил документы своему бухгалтеру на всякий случай. А сейчас выставил счёт на оплату через налоговую.

Вика из последних сил старалась быть сильной. А я не замечал, сколько она тратит на это себя, и вполне логично, что ни на что другое у неё уже не хватало энергии.

Ближе к концу дня я вернулся в квартиру на Пархоменко.

Мне казалось, что Вика, как лежала в постели, свернувшись клубком, так и не двигалась.

– Чего ты хочешь? – Тихо спросила она, когда я зашёл в спальню и откинул одеяло.

– Любить тебя.

Глава 45

Вика

Я была так истощена, так вымотана, что не дёргалась по поводу детей, я не дёргалась по поводу Покровского, я просто, как Олег положил меня на кровать, стянул с меня платье, туфли, так и осталась лежать на ночь. Он лёг на другую сторону кровати, прижал меня к себе. И что-то постоянно говорил, шептал, гладил меня по плечам.

Я его так ненавидела за то, что по факту ситуация была дебильно-глупой патовой.

Я не видела ничего такого в том, чтобы вместе оказаться на какой-то вечеринке. Для меня это воспринималось исключительно как искусство, представление, театр…

Да, театр!

Театр самое правильное слово в этом смысле. Я не понимала, в чем была проблема подойти и сказать, что Олег хочет чего-то определённого. А потом я вдруг поймала себя на мысли, что за несколько месяцев до развода мы отдыхали в Сочи.

Ну как, отдыхали.

У Олега была очень крупная встреча с одним из компаньонов, а я прилетела и как раз попала на съезд бизнесменов. И то есть было так, что целыми днями Олег был на переговорах, а я как раз на этой самой конференции для бизнеса. И в какой-то момент, когда мы были в спа, я плавала, видела, как зашла семейная пара, либо просто любовники. И мужчина сидел на краю бассейна, а девица к нему подплывала и прям такая его по коленочкам гладила руками, скользила по груди, мурлыкала ему и отчетливо стояла перед глазами картинка как я подплыла к Олегу. И, прижавшись к нему, тихо произнесла:

– Ты знаешь, у меня вообще нет ресурса.

Олег усмехнулся, перехватил меня покрепче. Отплыл в другую сторону бассейна и уточнил.

– Какого ресурса, чего тебе не хватает?

– Я не знаю, мне не хватает ресурса для нас, что ли?

И я стрельнула глазами на ту парочку, Олег усмехнулся. А я тогда не понимала, почему у меня не хватало ресурса. Я не понимала, почему меня постоянно выматывала ситуация с тем, что мне нужно было проявлять заинтересованность в отношениях с мужем.

И вот только когда все разрушилось.

Когда все пошло по наклонной.

Лёжа в квартире на Пархоменко ночью и, рыдая, я поняла, что у меня все ресурсы кончились.

Я поняла, что мне невозможно нести никакую ответственность.

Я настолько была выжата, высушена до дна, что для меня проблема Олега в том, что он хотел чего-то особенного от нас, казалось каким-то надуманным поводом для того, чтобы уйти, я не отупляла важность. И даже когда он утром встал. Начал быстро собираться. Усадил меня на кровати среди подушек, принёс крепкий сладкий чай. Принес ягоды я вяло сидела и жевала фрукты, не понимая, что от меня требуется, а он, забрав у меня посуду, наклонился, стянул меня с подушек. Укрыл одеялом и сказал:

– Спи...

Это чувство пустоты внутри, беспомощности какой-то никуда не исчезло, такое чувство, пока я орала в этом притоне о том, что все плохо, я потеряла последние ниточки жизни. И лежала весь день, не вставала, в туалет хотела дико, но не вставала.

А он приехал вечером.

Сел возле кровати.

–Любить тебя буду.

А у меня не было сил.

И затряслись губы.

Я снова хотела плакать.

Но Олег опередил.

Убрав с меня одеяло, он поднял меня, я сморщилась, потому что мочевой был полный. И ситуация повторялась.

На мне была его длинная футболка.

Олег затащил меня в туалет, посадил. Я стянула белье, скрестила ноги в коленях, опёрлась локтем на одно из них и покачала головой.

– Хорошая у тебя пара, да? – Произнесла я тихо и безжизненно.

Ситуация повторялась.

Флешбэками были кадры из больницы после выкидыша.

– Замечательная, самая лучшая такая, которая, когда тяжело может об этом сказать. А не продолжает упорно стискивать зубы, идя напролом, как будто бы кому-то от этого будет легче.

Я спрятала лицо в ладонях и покачала головой.

– Ты ушёл, потому что тебе нужна другая жена. Я считала, что тебе нужна сильная женщина рядом, достойная партия. Ты ушёл, потому что посчитал, что тебе нужна Нора…

Олег, оперевшись спиной о раковину, закатил глаза.

– Мне не Нора нужна была, мне никакая другая баба не нужна была, мне нужна была моя Вика. Как ты этого понять не можешь? Мне абсолютно плевать, какой оборот у твоих кофеен. Мне насрать на то, какая у тебя аренда. Приезжай, считай сиропы. Я никогда не хотел, чтобы ты занималась бизнесом, но в какой-то момент тебе прям это экстренно понадобилось…

– Потому что я не могу быть рядом с сильным человеком слабой.

– Да почему?

– Потому что ты уйдёшь.

Олег сложил руки на груди, склонил голову к плечу и покачал ей, как будто бы разговаривал с маленьким ребёнком.

– Вик. Причинно следственные связи. Я ушёл из-за другого. Я ушёл, потому что считал будто бы недостаточно силён для тебя, видишь, какой парадокс.

Я отвела глаза.

Олег качнулся в сторону душевой, включил воду и, вернувшись, одним резким движением поднял меня на ноги, стянул свою футболку через голову мне, щёлкнул застёжкой лифчика, сбрасывая его с меня, а я заверещала, забилась у него в руках.

А он только хрипло произнёс.

– От того, что я тебя полгода не видел, это не значит, что я тебя забыл.

Одним рывком он поставил меня под душ, сам зашёл, стянул свою футболку.

– Разворачивайся.

Я упёрлась лбом в кафель и тяжело задышала.

– Мне легко быть сильным, как ты этого понять не можешь. То, с чем ты плюхаешься месяцами, я могу решить за один день. Мне легко быть главным. А тебе нет, зачем ты ломаешь себя? Мне не нужна сильная. Мне нужна моя жена. Нахрен тебе эти кофейни? Ну хочешь ты рассказывать подружкам о том, что у тебя есть свой бизнес? Ну, приезжай ты туда раз в неделю, делай фоточки для инстаграмма. Мне нужна мать моих детей, мне нужна любовница. Мне нужна моя жена.

– А ещё тебе нужно, чтобы на коленях стояли с ошейником.

Олег перехватил меня под грудью, прижал к себе. Я запрокинула голову, чтобы пена от шампуня не попадала в глаза.

Олег выдохнул.

– Мне это нужно было только чтобы удостовериться в том, что я по-прежнему контролирую ситуацию, но я её прекрасно, оказывается, контролирую без плёток, ошейников и коленей. Главное не говорить мне о том, что я сама разберусь с пожарным инспектором, я сама разберусь с бухгалтерией. Потому что это неправильно, потому что ты маленькая, хрупкая девушка. А во мне сто кило мышц. И в подчинении штат из восьми тысяч человек. Вик, я нихрена не романтик. Я не умею разговаривать, мне, чтобы сказать о том, чего я хочу от тебя в постели понадобилось полгода и разрушенная жизнь. То есть ты прекрасно понимаешь, какой из меня ловелас, но это не означает, что я тебя не люблю. Это вероятнее, означает, что я тебя люблю, но сказать об этом не могу.

– И что ты хочешь?

Повисла тяжёлая тишина, и Олег, вздохнув, провел мочалкой мне по груди.

– Прошу тебя. Давай вернёмся назад. Мне просто быть сильным. Тебе нет. Не ломай себя, я не хочу.