Текст книги "Это не любовь... (СИ)"

Автор книги: Анна Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

– Афигеть… – протянул восхищенно Женька.

– Мхм… – задыхаясь, выдавила из себя я. – А теперь перекур!

Пока Женька, прикурив, любовался видом, стоя на краю крыши, я быстро раскатала каремат и, расстелив на нем спальник, улеглась сверху, разглядывая звездное небо.

Я смотрела вверх, а он вниз. И мне это не понравилось!

– Иди сюда, – позвала я Ожникова, и он, присев у меня в ногах, оперся спиной на мои согнутые в коленях ноги, как на спинку кресла, – посмотри какое небо!

Ласково потянув его за волосы на затылке, я заставила его запрокинуть голову и смотреть на небо.

– Мхм… – восхищенно пробормотал он.

– Дай сигарету, – потребовала я, и он протянул мне пачку, продолжая разглядывать звезды.

Перевернувшись на живот, я отыскала в рюкзаке тетрадку и аккуратно выпотрошила на нее табак. Достав пакетики с травой, я понюхала несколько штук и нашла сладковатый знакомый запах. Стряхнув табак, я собрала пустой сигаретой измельченную марихуану, уплотняя ее тоже, найденной в рюкзачке ручкой, и когда закончила, скрутила кончик сигареты, чтобы травка не высыпалась. Вытащив зубками фильтр, я выкинула его и рассмотрела мой импровизированный косяк.

Для первого раза неплохо! – решила я.

– Зажигалку дай… – Женька уже давно устроился я меня между ног, используя мою попу, как подушку, и не мог видеть всех моих манипуляций.

Вытащив из его протянутой руки зажигалку, я прикурила косяк, втягивая удушливый сладкий дым и задерживая его в легких. Не выдержав, я закашлялась под ехидные хихикания Ожникова.

Сейчас ты у меня похихикаешь! – внутренне ухмыльнулась я и, сделав еще пару затяжек, вылезла из под него, присаживаясь за его спиной и обнимая одной рукой.

– Закрой глаза, – потребовала я, он послушно захлопнул их.

Я поднесла косяк к его губам и он, обхватив кончик сигареты, глубоко затянулся, тут же закашливаясь от неожиданности и от более разъедающего легкие, чем от табака, дыма.

Я ехидно хихикала, пока он прокашливался.

Рывком развернувшись ко мне, Женька вырвал из моих пальцев сигарету и внимательно рассмотрел ее.

– Охренела!?! – поднял он на меня глаза, – ты где взяла, наркоманка недоделанная?

– У тебя… – вызывающе подняла я бровь. – И хватит тут из себя невинность строить. Я не ради праздной расслабухи, а с четкой целью… – пока он искал слова как позачетнее меня нагнуть, я быстро перевела его в нужную мне плоскость. – А теперь ближе к смерти… Вставай!

Женька поднялся на ноги вслед за мной.

– Ты должен будешь делать всё, что я скажу тебе, как бы странно или страшно это не звучало! – потребовала я.

– С какой такой стати? – на автомате затягиваясь, возмутился он.

– Или мы прямо сейчас уезжаем обратно, и ты никогда не узнаешь, что было запланировано! – сыграла я на его болезненном азарте и любопытстве. – Но если ты согласишься, то, клянусь, не пожалеешь после.

– Я уже жалею! Свяжешься с тобой… – прошелся он рукой по волосам и затянулся еще раз. – Ладно…

Отобрав у него косяк, я еще разок затянулась, пытаясь выделить то состояние, в которое погружает меня марихуана, и идти навстречу ему уже самостоятельно, без стимулятора.

Кажется, у меня получалось, и я вернула косяк Женьке.

Композиция № 48_Золото Ацтеков – Шаманская

– Чего ты больше всего боишься в смерти?

– Не знаю… неизвестности, наверное, и того, что эта неизвестность принесет…

– Принесет именно то, что ты будешь ожидать от нее. Чего ты ожидаешь?

– Страх… боль… не знаю! Такая глупая истерия внутри… а вдруг я делал что-то неправильно, и там меня ждет наказание! А я делал!

– Кто будет наказывать тебя?

Стянув с шеи шарф, я обошла его сзади и прижала ткань к его глазам, немного помедлив, завязала их.

– Не знаю… тот, кто имеет право на это…

– Имеешь право только ты… якобы наказание – это попытка удовлетворить твое собственное чувства гармонии, равновесия и справедливости. Если по своей сути ты нарушил его, у тебя возникает потребность восстановить равновесие. И реальность изменяется так, чтобы дать тебе такую возможность внешними обстоятельствами. Этот процесс никогда не прерывается, как только мы достигаем полного равновесия, карма становится ровной, и у нас больше нет необходимости рождаться в материальном мире. После смерти тебе дается концентрированный тренинг, который устроен по такому же принципу, что и твоя жизнь, только на порядки интенсивнее, – я шептала ему это все на ушко, раскручивая вокруг оси и заставляя потерять ориентиры, – твоя задача осознать, что все происходящее с тобой – всего лишь отражение твоей сущности, если внутри страхи, то реальность будет пугающая, если внутри насилие, то агрессивной, если внутри покой и доверие, ты будешь умирать, так как умирала в детстве я. Ничего, что отсутствует внутри тебя, с тобой не произойдет… Что у тебя внутри мой умирающий кот?

– Не знаю… – шепнул он, – страх… там много страха и нет доверия, о котором ты сказала.

Достав из сумки наручники, я застегнула его запястья за спиной.

– Ты должен научиться идти навстречу своему страху, доверяя без оглядки. Страх не должен влиять на твои решения…

Мой мозг был задурманен, и я чувствовала, как раздваивается реальность, прижавшись к его спине, я словила его ощущения, мой голос звучал для него как переменное стерео, а тело было расслабленным и непослушным.

– Я буду твоим страхом, но ты должен доверять мне… слушайся меня без сомнений, как бы сомнительно и страшно тебе не было… Я начала медленно раскручивать его в другую сторону, – ты помнишь, где мы?

– На крыше… – шепнул он, останавливаясь.

– На этой крыше нет перил… – напомнила ему я, – если ты подойдешь к краю, ты просто полетишь вниз… – подтолкнув его в спину, я вынудила его сделать несколько шагов, а потом он притормозил, сопротивляясь моему давлению в спину. – Самое страшное в смерти – это страх смерти… Тобой не должен руководить страх… иди… – снова подтолкнула я его.

– Я не хочу! – уперся он, – я боюсь…

– Нет… – возбужденно зашептала ему я , – ты еще не боишься… Попробуй прочувствовать ситуацию… ты один со мной здесь… мы под наркотой и нет никакой гарантии, что я вменяема, в принципе… ты в моей власти – зрения у тебя нет, как и рук, которые могут тебе помочь вернуть его… Вспомни, кто такая я… – я сместила себя в легкое сумасшествие, позволяя ему почувствовать этот ментал, – что ты знаешь обо мне? Быть может, я маньяк… быть может, у меня есть намерение убить тебя изощренно… быть может, это всё очередной мой сумасшедший эксперимент… ведь никто не знает, что ты тут со мной… никто же не знает? – рассмеялась я, уже зная наверняка, что он не звонил Илье.

– Блляяять! – попытался выбраться он из моих чар, – это все ебучая трава. Это просто…

– Нееет… мой почти мертвый кот… мы идем с тобой к краю… я же обещала, что провожу тебя туда… – продолжала смещать я его в страхи, внутренне сама разворачивая вариант, при котором смогу столкнуть его вниз, он должен чувствовать, что я не шучу! – Иди… – толкнула я его в спину, и он снова сделал несколько шагов вперед, опять замирая. Вена на его шее колотилась во всю, а, значит, уровень адреналина был уже достаточным.

– Не останавливайся… ты должен доверять мне, какой бы ужасной и пугающей я не была! Смотри на свой страх со стороны… он отдельно, ты отдельно…

– Я убью тебя Симоненко… – выдохнул он.

– А ты уверен, что я это она? – холодно шепнула ему я, подталкивая в спину, – быть может, ты уже мертв, и это все игры разума… Как ты определишь, что ты еще жив?

Сглотнув, он заткнулся и сделал еще пару маленьких шагов к краю,

– Маньячка… – его голос дрогнул.

– Доверяй мне…– опасно захихикала я, уже сама немножко сходя с ума и чувствуя, как трава усиливает его созданную мной паранойю.

Остановив, я опять несколько раз повернула его, снова сбивая направление и толкнув в спину, подвела к краю, громко вдохнув от ощущения опасности и стометровой пропасти перед нами. Ветер ударил нам в лицо и Женька окаменел.

– Ты знаешь, где мы? – зашептала я ему в ухо.

– Край крыши… – он попытался сделать шаг назад, но уперся в меня, и я снова надавила ему на спину, не позволяя отступить… до края на самом деле было еще около метра, но именно с этой стороны на расстоянии метра в полу был небольшой порожек, который с других сторон был на самом краю крыши, и я решила использовать эту иллюзию, чтобы обострить его ощущения.

Я еще раз надавила ему на спину и носки его кросовок уперлись в бетонный порог. Он стоял у такого, когда рассматривал сверху город и сейчас был уверен, что перед ним обрыв площадки. Он вздрогнул и немного потерял равновесие, задыхаясь от адреналина.

– Страшно? – зашептала я, на всякий случай покрепче удерживая его за наручники.

– Пиздец! – дрожащим голосом ответил он.

– Ты обещал мне доверять… ты же хочешь в свой покой и безмятежность… ты должен научиться отделять себя от своих страхов… Прыгай… – шепнула я ему, и он, качнувшись, попытался найти равновесие, перехватывая мои руки своими за спиной.

– Нет… – неуверенно закачал он головой.

– Твой страх только в твоей голове… «Шагни навстречу и обними, поцелуй кровавую пасть!» – шептала я ему в другое ухо, – бояться нечего… все будет хорошо… верь мне… прыгай… ты уже мертв… ты выбираешь сейчас между страхом и доверием. Что выберешь, с тем и уйдешь… это всего лишь отражение тебя… Поменяй нас в мыслях местами… я стою с завязанными глазами на краю, а ты просишь прыгнуть меня… смог бы ты обмануть мое доверие, предать мои ожидания? Смог бы ты столкнуть меня вниз?

– Нет…

– Я только твое отражение… если не можешь ты, то и я не смогу… смело прыгай… поверь в себя … действительно ли ты не можешь? Или можешь? – зашептала я ему в другое ухо, раздваивая его восприятие… ведь если бы мог, тогда ты разобьешься… я же только твое отражение и могу восстанавливать только то, что ты представляешь из себя…

– Я бы не смог! – отрицательно качнул он головой.

– Тогда сейчас это ты держишь меня на краю, уговаривая прыгнуть, будучи уверенным, что я не разобьюсь… чего ты тогда боишься? Толкай меня… прыгай! – уговаривала я его. – Верь мне! Верь себе! Иди на свой страх… он иллюзия… прыгай… разве я могу сделать что-то плохое с тобой, если ты на это не способен? Ты веришь себе? Прыгай…

Мой текст приобрел какой-то рваный ритм, и я почувствовала, как его крыша окончательно уехала, и он завис в прострации. Пора делать контрольный.

Вставая рядом с ним, я тихонечко раскрутила его в одну сторону, а потом в другую и слезла ближе к краю, оставляя его одного на бетоном возвышении., спиной к краю и лицом к центру крыши. Помогая мне, ветер изменил направление и снова ударил ему в лицо, создавая полную иллюзию, что он снова стоит лицом к обрыву.

– Тебе придется сделать этот шаг! – потребовала я. – Но если ты сделаешь шаг назад, подчиняясь своему страху, ты упадешь, а если шаг вперед, доверяя себе и мне – то все будет хорошо… прыгай.

Я отпустила его руки, и он слегка запаниковал, снова теряя равновесие, и аккуратно перехватила его за куртку, страхуя на всякий случай, но так, чтобы он не чувствовал этого.

Подняв с пола горсть бетонных камешков, я капая ему на нервы, ритмично кидала их на бетон за его спиной, и они, отскакивая, создавали эффект течения времени. И через минуту он неожиданно шагнул вперед, задохнувшись и теряя равновесие. Я дернула его за курку, удерживая и усаживая на бетонный порог. Обняв сзади, я молча прижалась к нему, радуясь, что он все-таки сделал это…

Женька молча пытался отдышаться, его колотило. Наверняка после такого стресса его должно было накрыть адреналиново-серотониновой волной, и я, усиливая его ощущения, помассировала его шею.

– Горжусь тобой! – шепнула ему я.

Он молча кивнул, глубоко вдыхая и задерживая в легких воздух. Расстегнув браслеты, я взяла его за руку и отвела к нашей импровизированной кровати. Надавив на плечи, я вынудила его сесть и залезла к нему между ног, заставляя обнять себя.

Открыв термос, я налила в кружку чай.

– Чайку? – прикоснулась я его рукой к металлической кружке.

– Мне б спирту… – сипло выдохнул он, – или косячок…

– Нееет, – ухмыльнулась я, всовывая ему в руки горячую жидкость, – не порть себе удовольствие сейчас. Сосредоточься на ощущении... запомни его. И еще то ощущение запомни, с которым ты делал этот шаг. Они оба пригодятся тебе потом. Одно зафиксированное ощущение в тысячи раз информативнее, чем сотня книг!

– Ты знаешь… у меня такой дури сильной точно не было! Ты уверена, что у меня ее стащила? – истерично засмеялся он, делая глоток чаю. – Меня чет до сих пор не отпускает!

Расслабленно посмеявшись, мы обнялись и завалились на спальник, разглядывая ясное звездное небо.

– Вика меня сдала, да? – ухмыльнулся он.

– Сколько ты будешь еще с нами? – перевела я тему.

– Без лечения лет пять, может меньше…

– Операция?

– Неоперабельная форма.

– Химия?

– И потом гнить еще года три, загибаясь от рвоты и боли… неее. Нахуй химию…

– Ну, тоже правильно… – согласилась я.

– Как ты хочешь умереть?

– Хм… – задумался он. – А как умирают коты?

– Когда чувствуют, уходят подальше и там в одиночестве… Коты живут в двух измерениях, они точно знают, когда пора… и что их там ждет…

– Ну, тогда я теперь тоже кот по праву! И умру, как кот… как только почувствую что пора – уйду…

– Куда?

– Куда… – задумался он. – Не знаю, надо подумать… в тайгу, возможно, или на остров какой-нибудь! Совмещу приятное с полезным… всегда мечтал поробинзонить… У меня вообще-то спец подготовка по выживанию в условиях дикой природы…

– Круто… ты бы хотел, чтобы я проводила тебя, когда ты умрешь? Так как сегодня?

– Да! – кивнул он, – но я не хочу, чтобы ты умирала…

– Мне и не надо… я могу и так… во сне…

– А если ты умрешь первой?

– Тогда встречу тебя там…

– Когда ты говоришь со мной о смерти, я чувствую её как захватывающее путешествие… когда говорю с другими, чувствую страх тоску и безысходность!

– Тогда говори о ней только со мной…

– О смотри, звезда упала, – ткнул он мне пальцем вверх, – жалко желание не успел загадать!

– А чтобы ты загадал?

– Говорят, для себя нельзя загадывать… Я бы вам с Ильюхой загадал чего-нибудь…

– Чего?

– Чего-чего… – хихикнул он, – строгий ошейник бы я ему для тебя загадал, влитой!

Я прыснула, угорая над тем, что он сказал очень двузначную вещь, и одно из ее значений, явно не имеемое им в виду, было весьма привлекательным для меня.

– Рассказывай, чего ты там с Арвериным намудрила… Мне можно…

– Разбежались мы…

– Ну, это мы уже проходили… – отмахнулся он, – психанул мужик, с кем не бывает? Тебя ж терпеть-то невозможно! Вернется, никуда не денется.

– Я сама ушла…

Женька замолчал, доставая сигарету и прикуривая.

– Не понимаю… я вообще вас отдельно не представляю! Ну, с кем он после тебя-то!? Да, и твои выходки кто терпеть будет…? Разлюбила? Не нужен стал?

– Не говори ерунды… – отмахнулась я. – Всё сложно у нас.

– Ясно… Это все мелочи! Не делай ему и себе мозг. Я еще планирую успеть на вашей свадьбе погулять!

– Неее! – засмеялась я. – Это не наш феншуй!

– Не зарекайся! Арверин мужик целеустремленный…

– Несомненно! Но тут мне повезло – нет у него такой цели!

– Это пока… – задумчиво протянул Женька, и, укладываясь поудобнее, притянул меня на грудь. – Ань…

– М?

Он поерзал подо мной и, то ли сомневаясь, то ли ища слова, замолчал.

– Что? – подогнала его я.

– Да ладно, проехали… – попытался съехать он.

Подтянувшись повыше, я заглянула ему в глаза.

Мы зависли…

– Иногда завидую Илье, – признался он. – Хочу почувствовать… тебя так, как он. Понять его кайф… хотя бы раз! У меня такого никогда не было и уже, наверное, не будет… А мне хочется этого его… не знаю как сказать… Но когда он смотрит на тебя, я понимаю, что у него есть смысл! А когда ты на него смотришь… На меня никогда так женщина не смотрела!

Закрыв глаза, я восстановила в себе то ощущение, как я чувствую себя рядом с Ильей, и, игнорируя Женькин ментал, распахнула глаза, представляя, что я со своим мужчиной.

– Так? – шепнула я, разглядывая его.

– Так… – шепнул он.

Прижавшись к его губам, я смяла их своими и, плавясь от своей игры в поцелуй с Ильей, начала медленно кружить по внутренне кромке его губ языком, посасывая и мягко покусывая его. Расслабив губы, он не сопротивлялся, и заигравшись, я и, правда, потеряла представление кого целую сейчас. Через какое-то время его губы дрогнули, и он стал чувственно отвечать мне, перехватив меня за затылок рукой и прижимая к себе сильнее. Нетерпеливо простонав, он подмял меня под себя и сорвался сначала в агрессивный поцелуй, а потом в несдержанное исследование губами моей шеи, дергая замок моей куртки вниз.

Останавливая, я обняла его покрепче, не позволяя двигаться дальше. Он послушно замер, тяжело дыша в мою ключицу…

– Никогда больше не целуй меня, – попросил он, переворачивая нас обратно. – Ну его нафиг… Давай, лучше чаю и про смерть… и еще сигарету! – растрепывая шевелюру на голове двумя руками, подорвался он в сидячее положение. – Не хочу, сука, в Вецкого превращаться!

Встряхнувшись, он поднял на меня уже вполне вменяемые глаза:

– Так что там с умиранием?

– «Умирая, мы просыпаемся от того, что считали собой», если повезет…

– А если нет?

– А если нет, рождаемся заново!

– А вот с этого места поподробнее…

Глава 18. Из потерь в подарки

17 апреля

– Ты обещала мне тематическую коллекцию с тобой в главной роли… – зашептала мне Виктория на ушко. – Ты договорилась с Арвериным?

Вика еще ничего не знала о том, что мы расстались. И я пока была не готова обсуждать это. Не зная еще как съехать с этой темы, я отрицательно покачала головой и, встав с ее кресла, подошла в стопке багетов лежащих в застекленном шкафу. Открыв дверцу, я разглядывала фотки Лоры и других моделей, которые Вика уже давно убрала в шкаф, а на их место так ничего и не повесила. Она хотела мои… И я обещала…

– Пусть меня Александра поснимает… – попробовала я съехать с фотосессии с Ильей.

– С чего вдруг? – насторожилась Вика. – Кто тебя круче снимет, чем Илья в этой теме?

– Вик… -отмахнулась я. Но понимая, что разговора не избежать, решила в своей логике развернуть его. – У меня к тебе просьба: не пересекай нас пока с Ильей по работе.

– Дальше… – потребовала она.

– Мы расстались. Не пересекай… ему херово…

– А тебе?

А мне… по сравнению с ним?

– Терпимо… – сглотнула я.

Вика молчала, но ее взгляд жег мой затылок.

– Это просто фотосессия… – ее голос был вкрадчивым – она исследовала меня и мое решение, – пусть просто отснимет. Я же не в постель вас укладываю… Это работа… У вас же нет личной неприязни?Расстались и ладно… но как минимум дружбу-то никто не отменял… он отснимет тебя как друг!

– Да. Голую и в бандаже! – фыркнула я. – Отличный способ позаботиться, Виктория. И о нем и обо мне!

– Может и отличный… – вдумчиво прокомментировала она.

– Илья не будет снимать этот фотосет! – развернулась я к Вике.

– Будет! – с вызовом прищурилась она.

– В чем проблема?

Мы резко развернулись на знакомый голос. В дверях стоял Арверин.

Как давно?

Шагнув в кабинет, Илья закрыл за собой дверь. Он двигался резковато и быстро. Пройдя мимо нас к Викиному столу, Илья, по очереди разглядывая нас, открутил с бутылки минералки крышку и приложился к горлышку, усаживаясь на Викино кресло.

Я обожала разглядывать его, когда он пил из горла… Не удержалась и сейчас.

– Я, кажется, вопрос задал! – требовательно поднял он бровь.

Я отрицательно покачала головой, отказываясь комментировать.

– Вика? – перевел он на нее взгляд. – О какомфотосете речь?

– В планах было отснять Анечку в БДСМ тематике для оформления моего кабинета! – тут же сдала нас Вика, глядя мне в глаза и с вызовом пожимая плечами. – Малышка хочет сниматься у Саши.

– По-моему я еще пока редактор, а не Анечка… – перевел он снова на меня холодные глаза. – И решения по техническому сопровождению моя прерогатива.

Мы сцепились с ним взглядами, раскаляя атмосферу.

– Пойду-ка я… покурю! – придумала на ходу Вика предлог, чтобы слинять и тутже выскользнула из кабинета, предварительно поправив язычок замка и захлопывая за собой дверь, чтобы никто не беспокоил нас.

– Это что было? – нахмурилась я как только вышла Виктория.

– Сядь… – показал он мне глазами напротив себя. – Пожалуйста…

Я присела, забирая со стола бутылку с водой и тоже делая пару глотков.

– Как у тебя дела? – его голос немного смягчился.

Я неопределенно помахала в воздухе рукой. Спрашивать, как у него я не стала, так как ответ я знала и так, а провоцировать его на самоанализ не хотела.

– Мы сейчас с тобой об одной важной вещи договоримся, – его дыхание было чуть чаще, чем обычно и кадык периодически двигался вниз. Его самообладание давалось ему нелегко… – Ты ушла… я принимаю твое решение. Но… ты не чужой мне человек. Я не посторонний тебе. Этого ты никогда не поменяешь – я не позволю. Мне не нужна забота в виде дистанции. Не бегай от меня – это унизительно для меня, как для мужчины, – меня накрыло от того смысла, что он придал моим действиям, но как только он проговорил это я и действительно поняла, что заботясь о нем так, заставляю чувствовать его себя слабым, а он достоин совсем другого отношения. – Позволь остаться другом, если я имею для тебя ценность как друг!

– Конечно, имеешь! – кивнула ему я. – Извини меня за это всё.

– Поверь, у меня достаточно сил, чтобы любить тебя и в этой роли.

– Я тоже буду любить тебя в этой роли, ДРУГ.

Он на пару секунд прикрыл глаза, пряча от меня эмоции и, сглотнув, распахнул их.

– Спасибо, Анечка… – вынужденно улыбнулся он.

Встав с кресла,Илья пошел на выход, и уже в дверях я услышала его спокойный голос.

– И кстати… Я еще и твой начальник… Твой фотосет буду технически обеспечивать я, а не Александра.

***

Композиция № 49_Земфира – Синоптик

19 апреля

Накинув на себя толстовку, я засунула деньги в задний карман джинсов и пошла не ресепшн, планируя захватить на обед кого-нибудь из наших.

Вика в отъезде, Женька на репетиции, Леха занят… – перебирала я варианты.

– Добрый день.

Илья…

Мы не виделись с ним с разговора в кабинете у Виктории.

– Привет! – притормозила я.

– Обедать?

– Да, – подавив всплеск противоречивых доводов по поводу «стоит или нет», я внутренне собралась, готовясь к его реакции и предложила, – составишь компанию?

Он сдержано кивнул, не давая никакой особой реакции.

– Как дела в школе?

– Не важно… много долгов. В понедельник комиссия и запуск ролевой… – не углубляясь в подробности, рассказывала я. – На ролевой буду ведьмой!

– Игра костюмированная?

– Да, – увлеклась я немного рассказом, – я буду в черном балахоне с капюшоном, мокасины, рваные колготки в сетку, перчатки с обрезанными пальчиками, черный маникюр, горсть красных бус и мейк-ап в красно-черных тонах !

– Хочу тебя такой … – на мгновение его голос затих, – поснимать.

Я замерла на вдохе не в силах полностью выдохнуть воздух. Да… я тоже ХОЧУ! Ну и как я переживу с ним завтрашнюю фотосессию!?

Вика… – закатила я глаза, вспоминая, кто подставил меня под этот беспредел, и та интонация, с которой я произнесла про себя ее имя до боли напомнила мне интонации Ильи, когда он был не доволен какой-то ее очередной выходкой, касающейся его и меня.

Осознав, что замерла перед машиной и зависла в своих мыслях, я встряхнулась и подняла глаза. Илья, склонив голову набок, внимательно наблюдал за мной.

– Что такое? – нахмурилась я.

– Минуты три стоишь… – улыбнулся он.

Да ты в ударе, Симоненко! – похихикала я над собой.

Открыв мне дверь, он кивнул подгоняя меня.

– Может, прогуляемся? – предложила я.

– С удовольствием, – хлопнул он дверцей и немного растерялся, качнувшись ко мне и остановив себя.

Понимая, что он хотел предложить мне свою руку, но не уверен, что это будет уместно, я сама сделала шаг к нему навстречу и взяла его под руку, задавая немой вопрос – комфортно ли ему так?

Мне не нужен был ответ, я просто прислушивалась к ощущениям исходящим от него – там было много разного… но все было очень сдержанно и вполне приятно.Поразглядывав друг друга, мы одновременно развернулись и пошли в сторону набережной. Мне не хотелось в помещение, и Илья поддержал мою идею купить чего-нибудь с собой и перекусить на берегу реки.

Оседлав напротив друг друга одну из многочисленных лавочек на набережной, мы жевали какие-то не очень полезные вкусности, разложенные между нами, и я болтала о всяких глупостях про ролевую и прочитанный мной недавно «майн кампф», греясь о его расслабленную улыбку.

– Ты слушаешь меня? – пощелкала я перед его замершими глазами, – я вообще-то тут тебе свои умные мысли излагаю!

Улыбаясь, он кивнул.

–Да.

– Что – да? – захихикала я, – ты трезв вообще?

– Неуверен! – покачал он головой.

– Про что я говорила? – ухмыльнулась я, пытаясь понять глубину его транса.

– Ммм… – развел руками он, разглядывая остатки наших лакомств. – Ведьма, эльфы, рыцари, арийцы, евреи… национал-социализм и… И? – поднял он на меня вопросительный взгляд, засовывая что-то вкусное в рот.

И… рассматривая картинку,я тоже облизала губы…

– Что? – потеряла я мысль.

– Что я говорил сейчас? – поднял он бровь.

– Когда? – встряхнулась я.

– Это всё весна… – подмигнул он мне.

– Путь будет весна… – кивнула ему я, ухмыляясь.

Пытаясь оба сдержать улыбки, мы разглядывали друг друга.

Было круто – вкусно, легко и азартно!

– Наш обед заканчивается, – посмотрел он на часы. – Пойдем?

– Я по магазинам еще… – отрицательно покачала я ему головой. – Спасибо за компанию!

– Тебе спасибо… – на секунду прикоснулся он к моей руке, лежащей на скамейке. – … Анечка.

Внутри все знакомо рвануло, и я подняла на него взгляд, нахмуриваясь.

– Если ЭТО… – я неопределенно взмахнула руками между нами, намекая на наше сегодняшнее времяпровождение, – больно,то…

Илья отрицательно качнул головой.

– Это лучший мой день за последниймесяц, наверное. Спасибо тебе… подожди… – тормознул он наш разговор.

Подняв свитер, он стянул с пояса плеер и прицепил его мне.

– Хочу порадовать тебя чем-нибудь в ответ… – улыбнулся он.

Надев на меня наушники, он нажал на пуск, улыбнувшись в последний раз, развернулся и пошел по аллее по направлению к «Эдельвейсу». Я слушала музыку и любовалась его широкой распрямленной спиной…

А в ушах у меня звучалего прекрасный и поэтичныйсплин…

Идеальный мужчина…

Композиция № 50_Рондо – Я буду помнить

***

20 апреля

Композиция № 51_Hessismore – Yes Boss

Внутри все дрожало от одной мысли, что мы можем прикоснуться друг к другу, и то, что мы не сделаем, это сводило с ума каким-то особенным садо-мазохистским кайфом.

В помещении мы остались абсолютно одни, не считая охранника на первом этаже.

Полностью обнаженная я сидела перед ним на коленяхна огромной меховой подстилке и смотрела снизу ему в глаза…

Сглотнув, он чуть заметно оскалился и, сделав пару снимков, присел передо мной, откладывая камеру в сторону.

– Шибари… – поднял он веревку, лежащую рядом… – Японское искусство эротического связывания – и эстетика, и бандаж, и стимуляция… – пояснил он хрипловатым голосом. – Яоплету тебя… хорошо?

Да… Это звучит хорошо… Это звучит как обещание…

– Мхм… – кивнула ему я.

Зажав веревку в зубах, он покрутил пальцем, требуя, чтобы я повернулась.

Веревка, зажатая в его легком возбужденном оскале, превратила мое тело в кисель. Потянувшись под его нетерпеливым взглядом, я развернулась к нему спиной, и он свел вместе мои локти, удерживая их. Его руки были горячие и сильные…

Перехватив веревку, он накинул ее восьмеркой на мои запястья, стягивая их, и обвел ей локти.

– Яоплету твои руки… пропущу веревку у тебя под грудью… – комментировал он хрипло свои манипуляции, – по талии… между бедер и стяну все на горле… там будет петля…

– Петля? – потеряв голос, выдохнула я, вздрагивая каждый раз, когда его пальцы прикасались к моей коже.

– Она заставит тебя удерживать нужную позу… И растягиваться между болевым ощущением в чувствительных местах или удушением. Должна заставить, – поправился он, – но я не буду затягивать сильно…

Он завязал очередной узел, обвивая меня и вынуждая прогнуться вперед.

Веревка была жестковатая, но я была так возбуждена, что даже ее не неласковое давление сводило с ума от удовольствия, приятно дополняя факт того, что он манипулирует и управляет моим телом и подвижностью.

Его руки прошлись у меня под грудью, протягивая веревку, и кисти коснулись нижней части полусфер… я подавила в себе стон и закрыла глаза…

Перекрестив веревку на груди, он продел ее под руками и,сделав пару петель на спине,спустил её к талии обязывая меня.

И замер…

Рассматривает… – поняла я по ощущению его медленно прожигающего меня взгляда.

– Разведи ноги шире… – шепнул он, наклоняясь к моему ушку.

Ооо мой Бог…

Мои бедра были уже мокрые от всех этих игр с веревками и имитации якобы фотосессии…

Но ноги,минуя все этапы моей нервно-двигательной системы, которые как минимум должны были начинаться намерением их развести, которое еще явно не успело сформироваться в моих мозгах, подчинились ему напрямую и тут же двинулись в стороны.

Он сидел у меня за спиной, держа два конца веревки в руках на уровне моего живота. Он не касался, но я чувствовала его давление каждой клеточкой своего тела. Это пьянило… отбирало контроль и заставляло внутренне просить его о большем! Его рваное и частое дыхание ничем не облегчало мою задачу удержать все в рамках фотосессии.

В моем мозгу настойчиво пульсировала, как отбойный молоток, крамольный вопрос «А ЗАЧЕМ?», с каждой минутой становясь всё более навязчивым.

Переложив оба конца в одну руку, он продел вторую между моих ног сзади, и перехватил оба конца веревки, натягивая их прямо по возбужденной плоти. Застонав, я сократилась на его руках, почувствовав, как его пальцы скользнули по мокрому бедру.

– Фотосессия…шибари… – сбивчиво зашептала ему я, толи возмущаясь, толи кайфуя… – техническое сопровождение… аха…

– Александра бы не справилась… – усмехнулся он возбужденно.

– А мы справимся.., друг?

– У нас большой опыт… – сглотнул он, – справляться с соблазнами. Нагнись… – он потянул за веревки, оплетающие мои руки вверх, и тело само изогнулось так, как ему требовалось.

Обернув каждое мое бедро в месте соприкосновения с телом отдельным концом веревки,Илья снова пропустил ее через пах, затягивая на поясе узлы.

– Не больно… – перехватив рукой веревки, протянутые через мой пах и между ягодиц, он натянул их на себя. Вырывая из меня несдержанное дыхание и заставляя дрожать от давления на клитор и другие чувствительные зоны.

Я не могла ничего ответить ему, я почти…почти… почтиии…

– Я спросил – не больно? – дернул он снова за путы на себя, и я, вздрогнув, застонала от того, как он ритмично натягивает и ослабляет эти чертовы веревки, – в самый раз… – потеряв голос, прокомментировал он мои сладкие судороги, натягивая веревки выше и обводя ими горло.