Текст книги "Это не любовь... (СИ)"

Автор книги: Анна Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Пожалуй, продолжим… – задумалась я, вспоминая, какие еще интересные девайсы бросились мне в глаза.

– Добралась! – простонал он, переворачиваясь на живот и натягивая подушку на голову.

– От меня не спрячешься… – посмеялась я этому маленькому маневру, и прикусив его плечо, свесилась с кровати, болтая в воздухе ногами.

– Мммм! Плеть!

***

Уже выключив свет мы обессилено валялись на кровати. Мы не касались, но Илья был рядом и моя кожа горела с той стороны, с которой он лежал от меня. Он давно уже больше не спал со мной, просто без объяснений покидая меня после того, как я засыпала, но всегда дожидался этого, перед тем как уйти, даже если нам и не хотелось разговаривать. И еще мы негласно перестали друг друга касаться, после окончания наших сессий. Мне казалось, это его потребность в дистанции после…

Если ему проще так, то пусть так и будет.

Немного еще подержав себя в реальности, я настроилась на осознанное погружение и сон и начала тихо уплывать, стараясь зафиксировать каждое изменение состояния на менее осознанное. Это было похоже на погружение в глубину – темнее, давяще, страшнее, потеря ориентации, дрожь, легкая паника… Еще раз вздрогнув сознание раздвоилось и где-то на границе моего сна я услышала тихий знакомый шепот:

– Мне так невозможно мало тебя, моя маленькая девочка…

***

9 декабря

– Просыпайся, Анечка…– его голос, запах кофе и тихий стук ложечки о кружку – размешивает сахар в моем кофе со сливками.

Конечно же, в моей любимой кружке, которая раньше была его любимой…

– Ммм… – потянулась я, не открывая глаз, – Спасибо!

– Пожалуйста.

Прогнувшись, я замерла на несколько секунд, точно зная, что он рассматривает меня – это было очень мягкое и одновременно пьянящее ощущение. Мне нравилось… Спрыгнув с кровати я отправилась в душ, забирая у него из рук свой кофе и еще раз благодаря его взглядом за приятное пробуждение.

– Я быстро… – кофе был идеальным.

Вот откуда он знает, как именно я люблю?

– Идеальный кофе от идеального мужчины! – улыбнулась ему я, сделав глоток.

– Почти, – кивнул он сдержанно.

– Почти,– подтвердила я, – Нам нужно поговорить…

Волна беспокойства и легкой паники смяла меня, вынуждая дать ему еще информации.

– Не беспокойся, – я забралась пальцами в вырез его небрежно застегнутой рубахи, и обвела пальцами его ключицы, – У нас все в порядке.

Большего говорить я пока не хотела. Быстренько приняв душ, я промокнула волосы и, подхватив с раковины мой уже слегка подстывший кофе, вышла к Илье.

Он стоял там же, где я и оставила его, опираясь спиной на косяк.

У меня снова всё заболело внутри и, задержав дыхание, я дрожа от холода замерла напротив.

Вот и поговорили… – начала злиться я.

– Ну что ты… – опомнился он, качая головой, как-будто стараясь в чем-то переубедить меня, – Оденься… холодно…

Закрыв глаза, я взяла себя в руки и ушла в спальню, где на автомате натянула на себя вещи.

Всё НОРМАЛЬНО! – дала я себе установку и вышла к нему снова.

Илья сидел в кресле, задумчиво поглаживая пальцами лоб. Оседлав его как обычно, я, обхватила его лицо, вынудив смотреть мне в глаза.

– У меня небольшие проблемы, – начала я, и он тут же нахмурился, с беспокойством заглядывая в них. Но тягучее болезненное ощущение между нами сразу пошло на спад.

Прекрасно… Надо это запомнить!

– Никаких катастроф! – фыркнула я, закатывая глаза от его чрезмерного беспокойства. – Это по учебе.

Медленно выдохнув – я только сейчас заметила, что он не дышал – он сжал губы и прищурился:

– Обязательно было..?

– Но они касаются и нас, Илья.

Он молчал, ожидая объяснений.

– У меня сессия. Я беру отпуск и пропадаю безвыездно в школе, потом каникулы и я обещала, что приеду домой хотя бы на неделю. Мы долго не увидимся…

Я выдержала паузу. Опустив глаза он ненадолго завис.

– …и? – требовательно поднял он брови.

– Три недели… Может больше.

– И? – он закрыл глаза и медленно подышав, открыл их снова.

– Я хочу разорвать отношения на это время. – наконец-то смогла вербализировать я.

– Зачем? – процедил Илья, сжимая губы.

– Потому что я знаю, что тебе и того, что между нами мало, а…

– МНЕ НОРМАЛЬНО! – разозлился он, в моей груди всё занемело.

– Подожди! – тормознула я его, – Я знаю сейчас всё, что ты мне скажешь! Но… Ты вывел Вику… И я точно знаю, что даже если я попрошу тебя, ты не станешь…

– Замолчи!

Меня снесло волной его возмущения и еще чем-то совсем…

– Подожди! – снова попыталась я, – Я просто хочу, чтобы…

– Я понял! – отрезал он, ссаживая меня с колен и вставая с кресла.

– Анечка… – его грудная клетка ходила ходуном, и я мне захотелось чем-нибудь прикрыться от его эмоций.

Я обессилено рухнула в кресло.

Ну почему такая реакция!?

– Ты предлагаешь мне другую женщину на время твоего отсутствия. – Внешне спокойно констатировал он. – Что ты чувствуешь, когда предлагаешь мне это? Из каких побуждений?

Пытаясь блокировать его эмоции, я прислушалась к себе и объяснила:

– Заботу, Илья…

– Заботу… – вздохнул он. – Анечка… Это проекция? Ты хочешь другого мужчину, пока меня не будет рядом?

– Нет.

– Если бы я предложил тебе…?

– Я бы оценила… – развела я руками, – если бы вдруг захотелось – взяла… Но мне не хочется...

– То есть ты считаешь, что МНЕ хочется? – безнадежно покачав головой, грустно усмехнулся он.

– Это другое! – начала злиться я, – Это физиология!

– Я не животное! – рявкнул на меня он, и, сбавив обороты, добавил. – Но я понял тебя.

Присев передо мной, он задумался разглядывая моё лицо:

– С этого момента у нас новое правило. У тебя нет передо мной обязательств. Можешь брать любого, кого захочешь.

– Разговор был не об этом Илья!

Лучше бы блять и не начинала!

– Я просто хотела вернуть тебе этот твой предел, чтобы ты сам решал…

– Да ты и так почти все вернула!!! Оставь хоть что-нибудь между нами…

Всё…

Почему я не могу уйти!?!

Меня разрывало противоречивыми желаниями сбежать от этой боли и что-нибудь сделать для него, чтобы он перестал чувствовать это… Или хотя бы перестал чувствовать это ко мне.

На щеках бесконтрольно нарисовались дорожки из слёз. Он пока не смотрел на меня. И ему не надо… Иначе его опять сорвет, потом в ответ меня и потом… Бляяя… Тихо встав я попробовала бесшумно слинять в ванну.

– Стой,– я замерла, – Повернись.

Что мне делать?!

– Подожди меня в машине, – холодно и спокойно попросила я, делая над собой усилие.

Это единственное, что я могла делать, во избежание дальнейшего развитие нашей периодической катастрофы – уходить в отчуждение. Тогда всё быстро заканчивалось и мы могли…

Рванув в ванную, я умылась и, отдышавшись, вышла в коридор. Его уже не было. Захлопнув за собой дверь, я спустилась к нему в машину.

Было плохо…

– Извини, пожалуйста. – прошептал он.

Говорить я не могла, но и молчать сейчас был не вариант – он загонится еще сильнее и мы снова…

Я разложила сиденье, и легла, планируя поспать эти полчаса до школы. Закрыв глаза я сжала его руку, лежащую на ручнике, и, нарисовав на ней пару узоров пальчиками, сжала ее еще раз.

Спазм на голосовых связках стал отпускать… И я постаралась расслабиться окончательно. Через несколько минут я уснула. Проснулась я от того, что перестала чувствовать движение и еще от того, что остро чувствовала его взгляд, блуждающий по мне.

Во сне поиграв с пазлами нашей сумасшедшей мозаики я сложила наконец-то удобоваримую картинку.

– Илья.

– М?

– Теперь будет так. – я сжала его руку, пытаясь усилить нашу близость, – Чтобы тебе было спокойней с этого момента у меня нет вообще никаких обязательств перед тобой. Я свободна и не ориентируюсь на нашу связь, принимая те или другие решения. Всё, что я буду давать тебе, это только то, что мне хочется здесь и сейчас… Но я возьму под свой контроль всё, что ты захочешь отдать. Ты принадлежишь мне, я тебе нет… Это новое правило игры.

Он тяжело сглотнул

– Ты вернешься ко мне? – перевел он на меня уставший взгляд.

– Не могу этого знать Илья! – честно пожала я плечами. – Новые правила игры этого не гарантируют.

Он тихо простонал, сжав челюсти.

– Но есть и другая сторона… – сжав руками его куртку, я требовательно притянула его к себе. – Всё, что даю – твоё… Не надо думать и анализировать, не надо напрягаться. Твоё, потому что я так хочу, а не должна… А у меня много планов! – медленно втянув в себя его губу я прошлась по ней языком, чувствуя, как он напрягся и тут же расслабился от моих ласк. – Давай научимся получать удовольствие от этой игры…

Композиция № 13_Мумий Тролль – Непокой

Где-то умоляет вас один,

Где-то дожидается другой.

Всё что вы мне сможете дарить -

Непокой, непокой.

Крошатся печально лепестки,

Ждёт не дождётся осень простудить.

Больше не разводятся мосты

Мы не спешим друг друга навестить.

Проникают в гололёд шипы,

Изрезает стужею губу.

Завернуться нам в меха любви

Почему-то не дают.

Где-то умоляет вас один,

Где-то дожидается другой.

Всё что вы мне сможете дарить -

Непокой, непокой.

Зноем изнуряющим томим,

В два раз влажнее страсти пыл.

Только кто из нас весну свою

Так и недождавшись упустил.

Где-то умоляет вас один,

Где-то дожидается другой.

Всё что вы мне сможете дарить -

Непокой...

Непокой...

Непокой...

Глава 5. Игра на вылет

12 декабря

Обложив себя книгами, я пыталась одновременно совместить подготовку по нескольким предметам и хоть частично разгрести завтра завалы и многочисленные долги.

– Ань..? – дернула уже не в первый раз пытающаяся разговорить меня соседка, – Вот ты такая прям вся умная… А долгов у тебя до хрена. Почему так?

– Отставания по учебе – не признак низкого интеллекта, – на автомате отмахнулась я, – Эйнштейн был в школе троечником. Я – одаренность, а не ботаник…

– Ну и самомнение у тебя! – цокнула она языком, – Нашла, с кем сравнить! Он же гений!

– А я что? На серость должна ориентироваться, что ли? – удивилась я, – Ты почему еще книгу до дыр не затерла, а, «посредственность»? – попыталась отвлечь я ее собственными долгами, – Стеф тебя нагнет завтра…

– Потом…

Побродив еще немного по комнате, она начала снова:

– Ань…

Я, не глядя, кинула в неё подушкой и продолжила рисовать структуру для классификации веществ.

– Ты «шпоришь», что ли? – с любопытством заглянула она в мои записи. – Если надо – бери мои…

– Нет… систематизирую…

– Только время тратишь!– фыркнула она на мою привычку, – Выучила бы тогда – и всё!

– Память надо по назначению использовать… не свалка, однако! Систематизированная инфа занимает в разы меньше места и хранится на порядок дольше…

Оседлав меня сверху, Танюшка обняла меня за шею и, крепко сдавив, потребовала:

– Почитай мне Цветаеву!

– Твоё или мое? – уточнила я, переворачиваясь под ней.

– Твоё… – мечтательно вздохнула она.

Переплетя кисти своих рук с её, я начала:

Как живется вам с другою?

Проще ведь?

Удар весла!

Линией береговою

Скоро ль память отошла?

Обо мне, плавучем острове

По небу!

Не по водам!

Души, души!

Быть вам сестрами!

Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою

Женщиною?

Без божеств?...

В дверь постучали, и мы, разочарованно застонав, разняли руки. Танюшка спрыгнула с кровати. Я, дотянувшись до наушников, щелкнула кнопкой плейера, отправляясь в мир неорганических веществ.

А лучше бы – неорганических существ[7]! – размечталась я, вспоминая свое увлечение новой мировоззренческой доктриной.

Кровать качнулась, две теплые и наглые руки разместились на моих лопатках.

– Отгрызу! – не снимая наушников, бросила я, – Как ты потом без рук, мой ангел?

Руки исчезли, но через секунду исчезла и музыка из моих ушей.

– Нююют…

– Мммм… – в тон ему ответила я.

– В Солярии сегодня сейшн – пойдем, расслабимся?

Танцевать с Боречкой было одно удовольствие!

Но я же человек разумный! – попыталась договориться с собой я. Потанцую я и потом… а завтра у меня ответств…

– Только один часик! – согласилась я, подскакивая.

Подхватив за талию, он закружил меня и поставил обратно на ноги:

– Я знал!

Быстренько впрыгнув в свои драные джинсы, я растрепала собранные в хвост волосы и на ходу запрыгнула уже в раскрытую для меня ангелом дубленку.

На улице было безумно тепло и пасмурно. Для полноты картины не хватало только густого медленного снега.

– Борь! – притормозила я его перед солярием, откуда уже гремела на полную музыка, – Немец с Сашкой там?

Он кивнул и нетерпеливо потащил меня внутрь:

– Не подпущу никого! Расслабься…

Композиция № 14_Guns-n-roses-don’t cray

Помедлив еще секунду на крыльце, я с тяжелым сердцем шагнула внутрь. Дурное предчувствие накрыло меня так же непроглядно, как только что поваливший хлопьями снег.

Так тому и быть…

Скинув дубленку в тут же подхватившие её руки, я, не оглядываясь, пошла на танцпол, полностью выгружаясь из реальности. И с первым моим шагом в толпу тут же заиграла одна из любимых моих композиций, отключая мне мозг окончательно. Она была медленной… Но именно под медленные танцевать я любила одна и с закрытыми глазами. Подчиняясь тягучим и плавным аккордам, я закрыла глаза, и тело само начало плавно виться, не позволяя мне вмешиваться в этот процесс…

Танец – это как шаманский ритуал, должен идти изнутри!

Скользя по себе руками и раскачиваясь, я чувствовала, как волна эндорфинов поднимается по мне, взрываясь в мозгу ощущением удовольствия…

Танец – это тоже игра… игра с музыкой… Она диктует правила, а ты служишь, выполняя все ее капризы…

Взмахнув копной волос, я почувствовала, как что-то помешало двигаться им по инерции. Это не ангел… Ангел знает, что меня нельзя трогать во время медляков…

Да все знают! – разозлилась я, останавливаясь и распахивая глаза.

Сашка…

Взглянув ему за спину, я заметила немного не успевшего ко мне ангела, притормозившего в паре метров и вопросительно смотрящего на меня.

Поздно. – отрицательно качнула я ему головой.

– Потанцуй со мной, – протянул мне руку Сашка.

Всё... Хватит.

И мне интуитивно показалось, что это как раз реперная точка нашей ситуации.

Вложив ладонь ему в руку, я кивнула.

В голове все перекрутилось, и мне захотелось подарить ему на прощанье что-то особенное. Дернув его за руку, я быстро потащила его на улицу. Выскочив прямо в таком виде, как были, в темноту, под теплый снегопад мы на секунду притормозили и, быстро оглядевшись, я втянула его в круг света от фонаря…

Ощущение было сюрреалистичное!

Словно свет отрезал нас от всего остального мира. Качнувшись ему в объятья, я прижалась губами к его скуле и вильнула бедрами, увлекая его в танец, под кричащую из отрытых окон музыку. Пройдясь рукой по его груди, я погладила его лицо, вынуждая посмотреть наверх. Снежинки, как белые ангельские перья, кружились над нашими лицами, а свет немного слепил глаза.

– Нравится? – зашептала я ему.

Не отвечая, он сжал меня крепче. Я дала ему еще несколько мгновений насладиться моментом и прошептала:

– Это мой подарок тебе на прощание.

– Прощанье!? – тормознул он, прижимая меня ближе.

– Да, Саш… – кивнула я, – Это всё, что я могу дать тебе, и это уже закончилось. Отпусти меня, пожалуйста…

– Нет. – напрягся он, упрямо глядя мне в глаза.

– Оцени красоту момента… – попросила я, – Опусти! И это навсегда останется у нас с тобой…

– Нет…

– У меня ничего больше нет для тебя! – пыталась убедить его я, – ты делаешь мне больно своей привязанностью!

– Ну и пусть! – разозлился он, – пусть тебе тоже будет больно! Пусть нам обоим будет!

– Пусть будет… – обреченно кивнула я, – Всё, как попросишь…

Музыка замерла, и волшебство рассеялось. Только сейчас я заметила, что почти все танцующие пары вышли вслед за нами и присоединились, танцуя за границами нашего светлого маленького мирка.

Я видела только темные тени – свет от фонаря не позволял разглядеть лица. Пара секунд неподвижности и тишины…

К нам в круг шагнул Немец.

А вот и наше «больно»... – поняла я, – должок…

Композиция № 15_Женя Мелковский – Я бы убил тебя дура, но нет сил

http://www.fileden.com/files/2012/9/23/3350526/Jenja%20Melkovskiy%20-%20Ya%20by%20ubil%20tebya%20dura%20no%20len.mp3

– Должок… – зло усмехнулся он, разглядывая, как Сашкины руки сжимают мою талию.

Нет, Немец, ты неправильно понял увиденное, но это тебя не оправдывает!

– И тебе привет, раб мой! – зло усмехнулась я ему в ответ.

Хотите жести, мальчики? Боли, мести? Всегда пожалуйста! – разорвалось что-то внутри меня, заполняя мощным ощущением на грани ожога и удовольствия!

Оторвав от себя Сашкины руки, я подошла к Немцу и без предисловий смяла его губы своими, агрессивно врываясь языком ему в рот под ошеломленный вздох толпы.

Несколько секунд тишины, и дальше я почувствовала себя словно на сломанной карусели. Всё пришло в резкое движение, и я отлетела в чьи-то подхватывающие меня руки. Девчонки закричали.

Мою грудь рвало от эмоций, летающих в воздухе – азарта, агрессии и еще чего-то незнакомого и сжигающего… ревности?, которые щедро были разбавлены любопытством и страхом толпы.

Глубоко вдохнув, я узнала парфюм моего грустного ангела и, развернувшись в сжимающих крепко меня руках, попыталась отыскать глазами выпавших за границы света парней.

Сфокусировав взгляд на темных силуэтах, словно в замедленной съемке я видела, как летят их кулаки в лицо друг другу, размазывая кровь.

Они дрались молча, жестко и быстро, целясь друг другу исключительно в лицо и даже не пытались уходить от ударов.

– Да хватит! – не выдержав, закричал кто-то из толпы, и, словно по команде, Ревников и еще пара ребят рванули разнимать их, заваливая на снег в разные стороны.

Меня заколотило.

– Зачем?! – заглянул мне в глаза Русь, разворачивая к себе.

– Так было надо. – отрезала я. – Им обоим. Веришь?

– Дурочка!

– Уведи, блять, её! – крикнул ему Ревников, но было уже поздно.

К нам пожаловали господа воспитатели. Сашка с Немцем, вытирая кровь, льющуюся из рассеченных губ, бровей и разбитых носов, сидели прямо на снегу. Их лица были с трудом узнаваемы. Между ними столпились старшекурсники.

– Кто зачинщик? – спросил кто-то из взрослых.

– Симоненко! – синхронно прозвучало несколько женских голосов.

– Сучки… – стянув с себя толстовку, мой грустный ангел быстро обернул меня в свою теплоту и заботу.

Да… Однокурсницы, за исключением моей соседки, которая знала меня ближе, на дух меня не переносили. Я не винила их за это. Я понимала, за что – лучшие мальчики школы были все в моей свите, и как церберы опекали меня, спасая из любых ситуаций. Зависть – страшная вещь… Ну и еще, конечно, я была при необходимости страшной сукой!

Я успокаивающе обняла его в ответ.

Толпа старшекурсников отступила в сторону, с сожалением открывая ребят – воспитатель обращался к ним.

– Все зачинщики будут отчислены. – прозвучал решительный голос, – и поедут домой. Спрошу еще раз: Кто зачинщики?

– Я и Симоненко…

– Сука! – рванул на него Немец, и они снова сцепились, вываливая друг друга в крови и снегу.

Пока ребята разнимали дерущихся, часть девчонок подлетела к воспитателю, убеждая его, что провокатор – я, а мальчишек нужно оставить. Они просто сэмоционировали и…

Логично! – усмехнулась я. – Всё так и есть.

– Надо разобраться в ситуации! – психанул Ревников, разворачиваясь к воспитателям.

– Да что тут разбирать? Тут вещи надо собирать – да, Симоненко?

***

13 декабря

– В общем, так! – нервно настукивая по столу пальцами, Александр Владимирович присел на его край. – Ты мне объясняешь, какого… – проглотил он пару матов, – …случилось, а я пытаюсь что-нибудь сделать для тебя!

– Так было надо… – пожала я плечами.

– Конкретнее, Симоненко, конкретнее! – разозлился он, переходя на рычание, – Я должен знать, за что борюсь!

Объясняться я не собиралась. Это было просто выше моих сил! Нереально! Но за что он борется, объяснить ему я могла без проблем.

– Ну, уж если по-честному, то лично Вы, Александр Владимирович, боретесь за удовольствие наблюдать за моим забавным интеллектуальным и асоциальным неадекватом, – присела я к нему на стол, втыкая один каблук в столешницу и немного разводя берда, – не без сексуального контента, конечно…

– Симоненка!!! – рявкнул он, покрываясь пятнами. – Слезь, блять, с моего стола!

– А не надо кричать! – завелась я, – мы с Вами оба умные взрослые люди. И всё понимаем. Я кормлю – Вы кушаете. Нам обоим в кайф! – натянула я повыше и так короткую юбку и с выражением посмотрела на его эрекцию, отлично выделяющуюся сквозь брюки, – Нехер тут из себя ангела бескорыстного строить! Я вас и плохим мальчиком ценю…

Подскочив, он открыл рот для гневной тирады, но, безнадежно взмахнув руками, вылетел из кабинета. Его не было минут двадцать, но я знала, что он вернется. И также знала, что он сделает всё возможное и невозможное, чтобы я осталась.

Вернулся он уставшим и протянул мне две бумажки.

– Первое: с сегодняшнего дня моим приказом ты выселена из курсантского общежития и больше не имеешь право оставаться там после отбоя. Но… твое место пока останется свободным. – Он ткнул мне пальцем в первую бумажку, – Второе: моим приказом ты переведена на новую форму обучения, при которой имеешь право посещать занятия и сдавать все экзамены вместе со своим потоком. К весне я попробую тебя восстановить. – Ткнув пальцем во вторую бумажку, он поднял на меня глаза. – Это фактически незаконно, так как нарушает регламент обучения в интернате… Цени, Симоненко, и молись, чтобы НИКТО не стукнул в управление образованием! – закончил он, переходя на раздраженные нотки.

– Блять! – стекла я по стене, понимая, что только выиграла от этой практически матовой ситуации, и тут же подскочив на ноги, бросилась ему на шею, целуя в щеку. – Вы мой личный бог!

В шоке от моего жеста он просто замер, позволяя вытворять с ним всё, что мне заблагорассудится, а мне заблагорассудилось… и, засмеявшись, я на пару секунд прижалась к его губам, проходясь по ним языком, и, пока он не успел никак среагировать, счастливая вылетела из кабинета.

ДАААА!!!

***

Лиля с удивлением уставилась на моё «пришествие».

– Добрый день! – улыбнулся уже побывавший здесь неоднократно Боречка и, поставив мою большую спортивную сумку к стойке, вопросительно посмотрел на меня.

– Спасибо! – приобняла я его по-дружески. – Беги, а то на рейс опоздаешь!

– Приглашай на новоселье! – подмигнул мне он и ретировался, попрощавшись с Лилей.

Стукнув пару раз в Викину дверь, я тихонечко её приоткрыла – она разговаривала по телефону и в удивлении подняла бровь. Махнув мне пригласительно рукой, Вика быстро закончила разговор и вгляделась в моё возбужденное лицо!

– Свобода! – простонала я, наконец-то выпуская эмоции, и заваливаясь на спину к ней на стол, как раз так, чтобы мое лицо оказалось вверх тормашками по отношению к ней.

Вика обеспокоено заморгала глазами, и я, растекаясь от бушующего в крови эндорфинового коктейля, не удержалась и притянула её к себе, делясь своим возбуждением и счастьем. Замерев на секунду, Виктория простонала и сорвалась со мной в нашу сладкую шалость.

Нацеловавшись, мы разлепились, и я уселась напротив, любуясь её возбужденной улыбкой.

– Рассказывай! – потребовала она, – мне волноваться?

– Нет, всё отлично! Теперь у меня есть разрешение до весны жить на вольных хлебах… – подмигнула ей я. – Но сессию никто не отменял! Мне срочно нужно снять квартиру. Я с вещами. Поможешь?

– Илана не хочешь попросить? – нахмурилась она.

– Нет, не хочу…

– Это было бы правильно, Ань… Ты сказала ему уже?

– Нет, Вик, не сказала. – вздохнула я, – И тебя прошу, пожалуйста – не говори ему пока ни о чем. У нас сейчас очень сложно всё. Я пока не могу понять, как правильно…

– Бросишь его? – поджала она губы.

– Хочешь заполучить его обратно? – рассмеялась я, – Нееет! Только в комплекте со мной!

– Ловлю на слове! – тут же разулыбалась опять Вика, – давай сегодня ко мне, а завтра-послезавтра найдем тебе квартиру. Пойдем, Женьку попросим, чтобы вещи твои закинул ко мне, он как раз собирается…

Возбужденно болтая, мы выскочили в холл. Подхватив сумку, я шагнула следом за Викой в сторону кабинета режиссера. Словно мягкий удар, я почувствовала спиной тяжелый взгляд и развернулась.

Илья застыл, с беспокойством глядя на меня и опуская вниз руки с какими-то папками.

На его лице промелькнула пара эмоций, и я поняла, что если я сейчас не оборву это, то придется объясняться. А я пока не хотела. Мне нужно было время. И ему нужно было время…

– Привет! – холодно улыбнулась я и, не дожидаясь ответа, зашла в кабинет Ожникова, захлопывая за собой дверь.

***

16 декабря

Попрощавшись с водителем, я быстренько спрыгнула с подножки «Шекаруса» и, кивнув охраннику, зависла на дороге, пытаясь вспомнить, корпус и аудиторию, в котором уже полным ходом, наверное, идет зачет по «физлабу».

Не вспомнила…

И решила отдаться интуиции, направившись в «Теремок» – там была расположена лазерная лаборатория, а моя несданная лаба как раз…

Быстренько добежав до винтового крыльца, я наткнулась на недвузначную сцену.

Сашка и Немец в толпе старшекурсников.

Страх за Сашку, словно змея, придушил меня, и я замерла, сканируя обстановку. Все «старички» стояли лицом к нему, явно по мизансцене поддерживая Немца.

Пытаются нагнуть его за то, что подставил меня! – тут же догадалась я.

Сашку нельзя нагнуть… Он упрям, как баран, и никогда не считается с обстоятельствами. Такие умирают с гордо поднятой головой.

Ему пиздец… – поняла я. – Они ни за что не оставят его в покое за этот его ход!

Внутри словно взорвалось, и я почувствовала себя мощнее, жестче и темнее.

Не позволю…

– Что за дела?! – ворвалась я, вставая рядом с ним.

Все немного откачнулись назад от моей ментальной подачи.

– Всё в порядке, Ань.

С совершенно разными интонациями, но абсолютно синхронно ответили мне центральные персонажи событий.

– Саш! – развернулась я к нему. – Пойдем, поговорим…

– Позже поговорим…

– Ты с ума сошла? – недоумевая, закатил глаза один из моих старших приятелей, – он же, блять, подставил тебя! Из тупого эгоизма, из ревности!

– Это наши с ним дела! – рявкнула я. – Судить только мне. И Немец подставил первым, – усмехнулась я, глядя в его извиняющиеся глаза. – Из тупого эгоизма и ревности!

Все одновременно агрессивно и раздраженно заговорили, перебивая друг друга.

– Ты разочаровываешь меня… – фыркнула я на него, – встал под защиту толпы старшеньких… Толпа – это так слабо… так примитивно… – нагибала я их, выстраивая как умела защиту, вокруг моего Сашки. – Понимаю еще, если бы каждый в отдельности предъявил! А так… фу…

– Предъявим и по отдельности! – Оттесняя Немца, шагнул вперед Боречка. – Не надо встревать за него, Нют!

– В чем дело? – влез в толпу маленький, рыжеватый и похожий на домовенка Кузю наш неугомонный и невыносимый препод по физической лаборатории. – Опять будем отчислять Симоненко?

– Да все в порядке, Павел Сергеевич! – тут же сменяя на лице масочку на полное благодушие, развернулся к нему мой веселый ангел. – Симоненко просто мимо пробегала, запнулась и мы её тут все дружно поддержали, чтоб не убилась…

– «Больше трёх не собираться!»[8] – стеганул он нас и, прищурившись на меня, кивнул на деревянную винтовую лестницу. – Симоненко, за мной…

Не поворачиваясь и точно зная, что я не ослушаюсь – он опять голосовал за то, чтобы мне позволили остаться в школе, и я чувствовала себя в долгу перед ним – он развернулся и пошел в лабораторию.

– Найди меня после зачета, – попросила я Сашку, понимая, что почти ничего больше не могу сейчас сделать для него и, прострелив взглядом Немца, кивнула ему на винтовую. – За мной, раб…

Он зажмурился, растирая пальцами лоб, но я точно знала, что он тоже не ослушается. Сзади заскрипели ступеньки, и мы втроем зашли в только, что открытую аудиторию. Удивленно посмотрев на Немца, Павел Сергеевич перевел на меня вопросительный взгляд.

– Пожалуйста! – шепнула я ему одними губами, и он закатил в раздражении глаза, однако, ничего больше не сказал и ушел в учительскую.

– Готовься, – раздалось оттуда, – у тебя двадцать минут.

Я скинула с плеч одежду и швырнула её на стул, не оборачиваясь к моему рабу.

– Прости … – его пальцы невесомо коснулись моей спины. – Мне жаль… Я твой. Требуй, чего хочешь, только выслушай меня, пожалуйста.

Быстро выстроив в голове картинку и удовлетворившись ей, я развернулась.

– Несомненно, потребую. Первое: ты полностью отпускаешь всю возню с прессованием Сашки. Не участвуешь даже в обсуждении этого события. Второе: месяц меня для тебя не существует… – он дернулся, пытаясь что-то сказать, но я перебила не позволяя. – Ты не разговариваешь ни со мной, ни обо мне, не участвуешь в событиях, связанных с моей персоной: ни взгляда, ни слова, ни жеста. Я вхожу – ты исчезаешь, если это не официальное мероприятие, на котором ты обязан быть или урок. Говорить сейчас я с тобой не буду. Отработаешь месяц, потом посмотрим. Я всё понятно изложила?

– Вполне, – долбанул он кулаком в стену, разъяренно уставившись на меня.

– Тогда свободен…

Еще минуту посверлив меня взглядом, он выдохнул, грустно ухмыльнувшись:

– Ты никогда не позволишь выиграть, да?

– Иди.

– Прости еще раз, – попросил он и вышел.

– Добро пожаловать в патриархат, Симоненко! – вышел ко мне мой потенциальный рыжий мучитель, видимо-таки слышавший часть нашего разговора.

В его руках был маленький баскетбольный мяч, и он оправился к висящей на стене класса баскетбольной корзине, стуча им об пол. Защищать лабы, когда он устраивал фрик-шоу минибаскетболистов… это жутко отвлекало от процесса, но он просто кайфовал от этого!

– Какая по счету попытка? – спросил он меня.

Обычно ребята сдавали ему одну лабораторную на 5-6 попытку, некоторые переходили за десятку, но он никогда не ставил на халяву и если обнаруживал хоть микроскопический пробел в знаниях или недопонимание в каком-то вопросе, то раздувал его до масштабов вселенной, вытягивая дополнительными вопросами на уровень профессиональных физиков.

Я любила его за это! Переиграть его было просто супер!

И каждая защита лабораторной превращалась для меня в игру, где он ищет слабые места, а я скармливаю ему неожиданные знания из межпредметных областей. Мы могли зависнуть с ним на пару часов, кайфуя друг от друга в интеллектуальном бою. Готовиться к защитам – это тоже был чистый кайф. Приходилось анализировать материал с точки зрения логики его подачи им и предугадывать, заготовленные ловушки…

– Эта – первая! – устроилась я поудобнее, разглядывая, как он уже третий раз мажет «трехметровый». – Тема: «Лазерные технологии и голография».

– Поехали…

***

Получив долгожданный допуск к экзамену, я расслабленно вышла на улицу и, вдохнув поглубже, закружилась, глядя на верхушки сосен и пьянея от чистого лесного воздуха.

Как хорошо!

Немного качнувшись от потери равновесия, я не стала сдерживать себя и, натянув на голову капюшон, рухнула спиной в огромный сугроб, разглядывая низко плывущие темные тучи. Мои глаза закрылись и я развернулась, устраиваясь поудобнее, чтобы поваляться так пару минут.