Текст книги "Крылатая.Небо для двоих (СИ)"

Автор книги: Анна Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Дом мастера Рьяве встретил нас пустым двориком и запертой дверью. Мы потоптались на крыльце и, убедившись, что мастер не спит у себя в библиотеке, а точно отсутствует, решили ждать его на скамейке под сливой. Увы, кроме нежности и любви, как у меня, так и у Яра было полно дел. И сразу после чаепития дракон умчался по зову «вестника» в неназваном мне направлении. А я отправилась с друзьями в дом мастера Рьяве в надежде прояснить скопившиеся с момента нападения злыдней вопросы. О предложении Яр попросил никому не говорить до проведения обряда. На мой логичный вопрос: «Почему?» ответом послужило емкое: «Так надо». Загадочность дракона меня настораживала, но все же я решила ему довериться, и колечко перекочевало с пальца на цепочку, которую я повесила на шею.

День был, как и положено, жарким и душным, и даже в заросшем дворике в тени не наблюдалось спасительной прохлады. Трава пожухла, листья на деревьях привяли, землю засыпали сморщенные плоды, на которые деревьям было жаль тратить драгоценные соки. Мы с Улькой были одеты легко, а вот Листик, гордый новоприобретенным званием "мастер", таскался по летнему зною в своей новенькой мантии и вскоре приобрел окрас лица в тон одеянию – пунцовый.

– Ну у Рьяве тут и заросли, – оглядывая дворик, протянул Лист. – Скоро и дома видно не будет.

– А может, ему так нравится, – предположила я, тоже озираясь по сторонам.

Мне вот такая запущенность очень нравилась. Создавалось ощущение сказки, словно живешь в лесной избушке, а вокруг рыщут волки и медведи, а не шумит и клокочет смрадный, полный злющих людей город. Этакий островок природы среди каменных и бревенчатых построек. И домик сам был забавный и угловатый, как и его хозяин. С нескладной надстройкой на чердаке и круглым, немного кривым окошком. И балкончик со смешной перекошенной крышей. И покрытые трещинами ступени на крыльце. Так мило, необычно.

– Да кому такое может нравиться? – поддержала Листика Уля. – Просто у мастера сил нет на обустройство. А так бы прополоть грядки, траву постричь. Вон, сорняки выкорчевать. Гляди, какой вымахал.

И Улька гневно ткнула пальцем в росший у дома куст репейника. Куст вырос матерый, ростом с человека, с огромными листьями и пышными гроздями плодов-приставучек. Растение угнездилось в непосредственной близости от дома, загородив часть окна гостиной. Сомневаюсь, что сей индивид рос здесь без согласия мастера.

– Все же лопух часто применяется в медицине, – решила я вступиться за сорняк. – Смотри, какой он красивый, большой, разросшийся. Видно, что за ним ухаживают.

– Да мастер его просто выкорчевать не смог, – отмахнулся от моих доводов Лист. – Хотя, на что-то он, может, и сгодится.

Лист вытер пот со лба и, тряхнув челкой, потянулся к лопуху, намереваясь оторвать листик и соорудить из того то ли головной убор, то ли опахало. Какие именно преследовал цели мой друг, я затрудняюсь сказать, так как лист ему сорвать не дали. Стоило Севе протянуть руку к растению, как он тут же получил шлепок по конечности. Смачный такой шлепок... лопухом. Мы потрясенно замерли и, выпучив глаза, уставились на репейник. Куст никаких дальнейших действий не производил. Мы переглянулись. Аномально увеличившиеся глаза друзей убедили меня в том, что я галлюцинациями не страдаю. Мы переглянулись и синхронно глянули на куст. Куст? Куст признаков жизни не подавал.

– Что за? – Лист потрясенно убрал очки на лоб.

Алхимик азартно прищурился и потянулся к кусту. Мы с Улькой алчно наблюдали за экспериментом, спрятавшись у Листика за спиной. Мало ли что это такое и на что оно способно? Да, мы струсили. А вы бы не струсили? Листик протянул ручонки к лопушку, на что растеньице отреагировало отклонением стебля с территории захвата. Как змея вывернулся, не дав схватить себя за стебель. Мы восхищенно ахнули и приблизились к репейнику вплотную. Репейник осознал, с кем имеет дело, и испуганно отклонился назад, от нашей любопытной троицы. Скрипнула калитка.

– О, детки, вы пришли! – послышался голос Рьяве, и мастер шагнул в свой заросший дворик.

Мы потрясенно глянули на алхимика. Куст? Куст испуганно обернулся к старику. Вся поза репейника говорила о том, что он не ожидал столь пристального внимания к своей персоне и теперь был уже не рад, что раскрыл свои уникальные способности. Подозреваю, что растеньице развлекалось тем, что распугивало любопытных со двора Рьяве. Что же, тут и цепной пес не нужен, когда тебе по физиономии лопухом настучат за пересечение частных границ. Мастер Рьяве тоже замер, изучил ситуацию и, уже улыбаясь во все отсутствующие зубы, посеменил к нам.

– Вижу, вы с моим питомцем уже познакомились, – улыбнулся алхимик, подойдя к репейнику. – Это Анисий, – расхохотался Рьяве, наблюдая наш культурный шок. – Дружок мой.

"Анисий" затравлено обернулся к мастеру, произвел странную пантомиму листьями, видимо, описывая те зверства, что намеревался с ним сделать Лист. Рьяве, все так же улыбаясь, похлопал куст по стеблю и покачал головой.

– Асик боялся, что вы его на образцы разберете, – пояснил Рьяве. – Я ему объяснял, что вы ребята смирные. Но малыш все же решил не раскрываться перед вами. Только вот, защищая свои листья, открылся.

Мы синхронно кивнули мастеру и снова скосили взгляды на куст. Куст, видимо, в нашу адекватность не уверовал и боязливо прижался к плечу мастера, цепляясь колючками за мантию.

– Асик, брось, – наставительно произнес старик. – Это наши гости и обрывать с тебя листья они не будут.

"Асик" продемонстрировал мастеру тот самый, так и не оторванный Севой лист. Сева потупился и спрятал руки за спину.

– Он случайно, – усмехнулся Рьяве. – Ну же, поздоровайся, как следует.

"Асик" был непреклонен. Всем своим видом показав возмущение и сложив листья на стебле, обиженно отвернулся. Комичная ситуация, хотя кому приятно, чтобы с него листья обрывали? Мы же привыкли, что растения молчат и терпят, но это же не значит, что им не больно. Вот на примере "Асика" стало ясно, как мы неправы, для забавы обрывая с кустов листочки и цветочки. И так мне стыдно стало за все букетики, листочки и веточки, обломанные и оборванные мною за всю жизнь!

– Простите нас, Анисий. Мы больше не будем, – выходя из-за Севы, произнесла я.

– Вот. Это Данночка, – кивнул Рьяве. – Нашего Яра подруга.

Вариант представления меня смутил, но виду я не подала. Неужели Рьяве знает о предложении Яра? Кустик тем временем заинтересованно "глянул" в мою сторону. Чудно, похоже, и куст в курсе драконьих чувств ко мне. Все в курсе, одна я была в неведении всё это время. Мило. Верхняя гроздь колючек на кусте качнулась и отклонилась в сторону, словно "Асик" пытался меня лучше рассмотреть. Значит, Яр дружит с кустом? Я подавила улыбку, стараясь не думать о том, как дракон курил, сидя на этой самой лавочке, и общался о жизни с репейником. Не вышло, фантазией меня небо не обделило и эта картинка живо встала перед мысленным взором. А тем временем, борясь со смехом, я пропустила момент, когда меня схватили шершавым листком за руку и верхушка куста склонилась над моей ладонью. Ох, какой кавалер!

– А это Северин и Ульяна, – продолжал вещать алхимик. – Гости Яра. Так что ты зря злишься, они хорошие ребята.

Уля тоже протянула руку "Асику", куст проделал все те же манипуляции, что и с моей конечностью. С Севой они сухо пожали друг другу... лист и руку. На сём официальная часть была закончена. И мы удалились в дом, оставив "Анисия" вянуть на солнышке. Мастер Рьяве, как оказалось, посетил столичный рынок, и теперь мы выгружали из корзинки купленные им продукты. Тем временем старик распахнул окошко и приунывший во дворе Анисий тут же радостно сунул верхушку в окно, живо интересуясь нашим занятием.

– Мастер, – шепотом и опасливо косясь на репейник, начал Лист, – а как оно... он... В общем, как?

Мда. Шифровка, не иначе. Мы, алхимики, вообще в пылу научных изысканий теряемся. И мозг наш теряется в мысленных дебрях, напрочь утрачивая связь с другими частями организма, как то зрение, речь, двигательный аппарат. Отсюда и высокая смертность. Мда, мы такие. Потеряшливые. Но и находчивые, чего уж там.

– Случайно, – Рьяве легко разгадал шифровку Листика. – Я тогда уже на пенсию вышел и тут жил. Вот, расшалились студенты одной из академий и оживляющий порошочек в речушку вылили.

Мы с Улькой переглянулись, уже предполагая масштабы подобной "шалости". Куст тем временем живо инспектировал разложенные на столе продукты. Репейник с интересом изучил пучок зеленого лука. Отложил. Повертел сжатый в листке кусок сыра. Задумался. Если честно, его действия от беседы очень отвлекали. Так как не ясно, что он с этим всем делать будет.

– Асик, подожди, сейчас чай пить будем, – рассеянно отозвался Рьяве, снова обращая свой взор на Листика.

Мы, заинтригованные этим заявлением уставились на "Асика" с еще большим интересом. Кустик смутился и, вернув сыр на место, зло захлопнул окно. Ишь, какой нервный экземпляр.

– Воооот, – проследив за действиями "питомца", отозвался Рьяве. – А ниже по руслу речушки рощица росла. Народ из речки водицу таскал. В общем, когда стражи приехали на вызов, то застали городок в осаде деревьев и сорняков.

– Так они агрессивные? – насторожился Лист, покосившись на подглядывающего в окошко "Асика".

"Асик" внимание к себе засек и отвернулся от окна, грозно растопырив листья.

– А какими им быть? – хохотнул Рьяве, семеня к своему креслу. – Народ из рощи лозу таскал. Вот лоза и пришла за сатисфакцией. И еще много чего там ножки да ручки отрастило. Весело в городке было.

Мы уселись на стулья, кружком умостившись рядом с мастером, словно детишки, слушающие сказочника. "Асик" тоже заинтересовался и теперь прижимался к стеклу, приложив к нему свои огромные лопухи, словно руками закрываясь от солнышка. Если честно, картина была жуткая. Но еще и такая забавная.

– И что дальше? – нетерпеливо осведомилась Уля.

– Дальше стражи заклинание обратили. Народ успокоили. Сорванцам тем физическое замечание влепили и разъехались, – с улыбкой произнес Рьяве. – А Асика мне Яр привез. В качестве сувенира. Он же у нас шутник, наставник ваш огнедышащий. Приволок, посадил. А я потом едва инфаркт не заработал, когда его из грядки выдернуть собрался.

Я улыбнулась, представив сию картину. На Яра очень похоже, подобные выходки его стиль. Мой шебутной дракончик. От воспоминаний о драконе стало тепло и радостно, словно в душе засияло маленькое солнце.

Вскоре мы все же собрались пить чай, и Анисию удалось добраться до пряников и леденцов. Мы потрясенно пронаблюдали, как растение деловито размачивает еду в огромной кружке с чаем. А потом этой жижей щедро поливает землю возле себя. И чай, нужно признать, Анисий "пил" сладкий, на глазах у изумленной публики вбухав туда пять ложек меда. Так мы и чаевничали, беседуя о великом и мелком, время от времени попивая липовый чай. Вскоре чай закончился. Пряники тоже. И мозг, подпитанный глюкозой, возопил о жажде знаний.

– Мастер, а вам Яр... – я запнулась и, поймав удивленный взгляд Ули, быстро добавила: – Мастер Ярвиолас ничего про приключение в парке не рассказывал?

– Это когда вас чуть злыдни не съели? – хохотнул старик. -да... – Даня, а когда это они вас чуть не съели? – прищурилась Улька. – Когда ты булочки покупать ушла.

– А...

– Я тебе потом все расскажу. -Даня! – А давай ты сейчас все и расскажешь, – зло произнес Лист.

И я рассказала. Все. За исключением ссоры с Яром и нашего эпичного примирения. А забывчивость свою списала на возникшие потом проблемы. Лист покивал и сделал вид, что поверил. Уля? Взгляд подруги сулил мне допрос с пристрастием и долгую беседу на тему "и как оно было?". Честно, я злыдней меньше боялась, чем Ульку.

– Странно все это, – со вздохом протянул мастер. – Я обсуждал этот вопрос с Яром. Но к конкретным выводам мы не пришли.

– И нигде о подобном не упоминается? – удивилась я.

– Упоминается, – вздохнул старик. – В легенде о разделении мира.

Мда. Мы с друзьями потрясенно переглянулись. Уля прыснула, Лист взъерошил волосы. А вот мне смешно не было. Так как увидь они все, что видела я, поверили бы и в конец света, и в приход мирового зла.

– Это же сказка, – отмахнулась моя подруга. – Это же не научный трактат.

– Когда-то все легенды были былью. – пожал плечами алхимик. – А быль была реальностью. Просто, пройдя сквозь века, правда скрылась за налетом выдумки.

– И вы верите в то, что к людям спустились боги и изгнали навь за грани? – удивился Лист.

– Как знать, что было и как... – развел руками Рьяве.

Я молча допила остывший чай. Анисий задумчиво катал по столу крошки. Легенды. В этой рассказывалось о том, как за явь схлестнулись навь и правь. Мир тьмы покусился на мир людей, желая поглотить его, расширить свои угодья для охоты и забав. А боги, видя. что мир все больше увязает во мраке и заселяется чудовищами, спустились с небес, став на сторону людей. Но, увы, не все боги были на нашей стороне. Некоторые приняли сторону тьмы, отрицая право людского рода на жизнь. Как в любой легенде, была великая битва и, естественно, мир людей победил, отвоевав свое право на существование. А тьма отступила из яви, оставляя за собой существ, чуждых этому миру. Одни ушли, другие уговорили богов оставить их, приняв условия жизни среди людей. Третьи... третьи остались, укрывшись в лесах и болотах и дав жизнь той нави, что пакостит и губит род людской. Так и появились разные расы. Драконы, оборотни, волоты, навки – это дети мира нави, пожелавшие жить в яви.

Так в мир людей пришла магия, посредством смешанных браков родились первые маги, одаренные искрой силы. Оттого люди и глядят на нас, как на чужих, пускай и очень давно, но первый из нас был зачат от навьего отродья. Ведь есть еще шишиги, валиоки, кикиморы и прочая навь, все так же творящая зло. И война все так же идет день за днем, в каждой деревеньке и городке, где заводится навь, объявившая охоту на людей. И маги все так же приходят на защиту явного мира, получая в благодарность злобу и презрение. Отсюда и появление темных культов, поклонявшихся тьме. Не все готовы молча нести свое бремя, есть те, кто желает править над низшими, по их мнению, расами, заключив договор с мраком. А еще легенда гласит, что грани рухнут. Однажды зло снова шагнет в явь, собирая свой кровавый урожай.

– Думаете, это конец света из легенды? – осторожно спросила я у Рьяве.

– Я не знаю, что и думать, – вздохнул старик. – И ранее в ткани мироздания появлялись прорехи, через них пробиралась первородная навь. Но эти дыры были небольшими и пришлые твари подчинялись законам яви. Да и появлялись они в определенных местах...

– А теперь? – насторожился Лист.

– А теперь навь ведет себя как ей хочется и плевать ей на заговоры, заклинания и прочее, – вздохнула я. – Она ведет себя здесь, как у себя дома.

Мои друзья переглянулись. Их взгляды не сулили мне ничего хорошего. Ждет меня допрос с пристрастием.

– И... – осторожно протянула Уля.

– И нам всем известно, что первородная навь, рожденная во тьме, сама в наш мир прийти неспособна, – продолжил мастер. – Демоны и подобная им нечисть являлись по зову в открытые темными магами врата, – Рьяве устало потер глаза. – Однажды темные уже пытались открыть дорогу тьме. Их действия развязали войну и послужили пищей для страхов людей. Мы победили, получив в подарок порталы. А по сути, двери в мир тьмы. Они пока заперты.

– Это связано с порталами? – уже потеряв осторожность, встряла я.

Рьяве задумчиво глянул на меня. Его сморщенное, покрытое веснушками и бородавками лицо было печальным. Выцветшие глаза глядели устало и задумчиво. Люди не зря боятся порталов, ведь ранее из них лезло зло, призванное темными в мир людей с целью приблизить приход нави. Что если это снова повторяется?

– В мир и ранее являлись чудовища, рожденные тьмой, – продолжил старик. – Но их было мало, они селились в особых, аномальных местах, где были трещины в гранях. И не уходили оттуда, не имея возможности выжить вдали от этого разлома. "Гиблые места", так называли их люди и обходили десятой дорогой. А теперь? Теперь навь расхаживает по паркам, желая поживиться.

– Их не берет магия, на них не действуют устоявшиеся законы нашего мира. – словно рассуждая в слух, протянул Листик. – Как тот аспид на практике.

– Навь, проникающая в наш мир, иная, – вздохнул Рьяве. – Но самое страшное не это. Брешь можно залатать. Но пугает то, что навь, живущая среди нас, меняется. Ее поведение становится нетипичным. Средства защиты от нее уже неэффективны. Мир вокруг меняется, подстраиваясь под зов тьмы .

Мы потрясенно замолчали. А я с ужасом вспоминала вечер в парке. Как Яр отбивался от злыдней ножом, не имея возможности убить магией. И пламя призвал не сразу. Он медлил. Он боялся. Меня осенила дикая по своему содержанию мысль. Дракон не был уверен, что сможет правильно направить пламя. Он боялся не справиться с собственной силой.

– Что происходит, уже несколько лет пытается понять не только Яр. Ковен в растерянности, – продолжал вещать Рьяве. – И аномалий было меньше. Но с каждым годом их число и частота возникновения возрастают. А источник все так же остается загадкой. Словно грани пошли трещинами. И эти трещины растут, готовые разрушить грани под натиском тьмы.

– Мда уж! – с ужасом в глазах произнес Лист.

Анисий, как раз тянувшийся к блюдцу с пряниками, замер и отчаянно закивал, подтверждая слова алхимика.

– Но это не повод унывать. – хлопнув руками по подлокотникам, сообщил Рьяве. -Любая загадка – это разминка для ума. Нам ли этого не знать? Мы все же алхимики.

– Ага, – вздохнула Уля, – одна надежда на магов.

– А вы, что же, свой вклад сделать не желаете? – усмехнулся Рьяве.

– Я? – горько усмехнулась Уля. – Я лекарь, мастер. Моя вотчина лишаи и чесотка. Если повезет, мор остановлю в какой-нибудь деревне.

– А мы алхимики. В нас искра еще глуше, чем в лекарях. Нас маги за своих даже не держат, – вздохнул Листик и кивнул в мою сторону. – Вон, ковен наш за своих заступиться не в силах.

Анисий замер и удивленно (мне так показалось, он же все-таки куст) уставился на Рьяве. Алхимик скривился, но на слова Листика ответил кивком в знак согласия:

– Не спорю, мы не самая влиятельная ветвь ковена. Наш орден не чета магическим. Искры силы в нас почти нет. Мы и вправду ближе к людям, чем к магам.

– Оттого и нанимаемся на работу к людям, – кивнул Листик. – Все же лучше иметь покровительство богатого хозяина, чем ждать помощи от своего малозначимого ковена.

– Увы. Сила ковена это боевые маги, некроманты, стихийники, – так же печально, как и мой друг, изрекла я, – что им за дело до кучки сумасшедших, сидящих над книгами и колбами в своих подвалах и башнях.

Анисий и Рьяве снова переглянулись. Кустик развел своими лопухами и махнул на меня одним из них, намекая то ли на мое скудоумие, то ли на безнадежность как оппонента... то ли еще на что-то. Его один только Рьяве понимает.

– И знаете, – хохотнул старик, – в этом-то и есть их ошибка.

Мы втроем удивленно глянули на алхимика. Анисий довольно закивал, поддерживая слова хозяина.

– Ту же ошибку, что допускаете и вы, забывая, кто вы есть, – продолжил Рьяве. – Да, в нас нет силы и мы не способны обуздать стихию или поднять погост. Сотворить летом снег или исцелить рану. Мы не творим чудес, этого не отнять, – Рьяве задумчиво глянул в окно. – Наш дар в ином. И он в том, чтобы видеть этот мир, смотреть на него под разными углами, шире, глубже. Мы находим подсказки и ответы там, где никому другому искать и в голову не придет. Мы видим больше, чем заметно глазу. Наш дар в знаниях, – Рьяве патетично поднял указательный палец. – И этот дар ни отнять, ни присвоить. И что бы не происходило с магией в нашем мире, наш дар останется с нами при любых изменениях. Вот что вы должны помнить и никогда не забывать. Никому не позволяйте, даже себе, преуменьшать ваше значение. Вы, и только вы, должны понимать свою исключительность, не оглядываясь на мнение других.

Все время своей речи Рьяве, не отрываясь, смотрел на меня. Его выцветшие глаза были ясными и чистыми. Я потрясенно взирала на старика, осознавая, что в душе распускается гордость за наш орден. Да, мы не одарены магией и в ковене считаемся чуть ли не отщепенцами. Наша вотчина наука. Но не об этом ли твердят наши мантии? Мы забыли, что все одаренные не зря одеваются в разные цвета. Лекари носят зеленые мантии с узорами из вьюнков и плодов, как символ своей близости с природой и умения даровать жизнь. Некроманты носят черные балахоны с черепом на спине, распугивая прохожих своими хмурыми взорами. И боевые маги также носят черные одежды, расшитые серебряными рунами защиты.

И те, и другие носят траурные цвета, так как являются носителями силы смерти. Стихийники носят синие одежды со знаками стихий на них, ведь они и вправду повелевают силами природы... А мы? Одеяние алхимиков самое пестрое. Мы ярким пятном заметны в любой толпе, золотые звезды слепят глаза и раздражают. А ведь это символ огня. Огня знаний, что горит в наших душах, что ведет нас сквозь мрак невежества к свету. Тому свету, что дороже любого другого – ЗНАНИЮ. Но как легко мы забыли про это, ослепленные чужим величием. Как просто дали затереть себя на обочину магической иерархии, как просто оказалось внушить нам мысль о нашей никчемности.

– Да-да, что стоит жизнь без знаний? – наблюдая за мной, спросил Рьяве. – Слепой щенок, что он знает о мире и его многообразии? Только познав его, он сумеет ценить жизнь.

– Нужно будет поднять архивы, – задумчиво изрек Лист. – Может, в них есть какие-то упоминания о темных культах.

– Я согласен с вами, Северин, – устало произнес старик. – То, что кто-то помогает этой пакости приходить сюда, это факт. Неоспоримый и пугающий. Но остается другой вопрос, что происходит с нашим миром?

Мы приуныли, задумчиво изучая манипуляции Анисия с хлебными крошками. Кустик бережно смел их со стола и рассыпал рядом с собой на землю.

– А меня пугает другое, – вздохнула молчавшая доселе Уля. – Кого назначат виновными во всем этом, если причина обнаружена не будет?

Мы пригорюнились еще пуще. Кого назначат? Магов. Мы для людей полунавь, мы всегда в сторонке от них, так что виновными считаемся уже просто по факту рождения. От этих мыслей было гадко. Тоскливо, когда не знаешь ответ на вопрос. Кажется, вот он, рядышком, хватай его, но он, как комариный писк над ухом. Дернешься, и его нет. Чем больше я раздумывала над происходящим, тем больше запутывалась в фактах. Понятно, что если дело в порталах, то чаровали над ними отсюда. Но кто? Темных культов не осталось, жертвенники не находили уже сотню лет. Кому нужно возрождать тьму? Кому так опротивел мир вокруг, что он желает его гибели? Неужели способны сбываться?

Когда мы покидали гостеприимную "избушку" Рьяве, Анисий уже потерял интерес к окну и прикармливал голубей и воробьев, кроша им остатки пряника. Птицы радостно слетались к репейному кусту, воробушки рассаживались на ветках, репейник с удовольствием кормил их крошками с лопуха. Мы снова впали в культурный шок, наблюдая за манипуляциями растения. Вышедший нас провожать Рьяве поспешил пояснить поведение Асика:

– Птицы с него гусениц собирают, – усмехнулся алхимик. – Малыш боится насекомых как огня, вот и обзаводится охраной.

Мы пожали лопух Асика на прощание, обнялись с Рьяве и потрясенной троицей двинулись прочь со двора. Нам еще долго глядели вслед оставшиеся стоять у дома Анисий и Рьяве. Я оглянулась и не удержалась, чтобы не помахать провожатым на прощание. Анисий обрадовался, встрепенулся, птицы, обескураженные его экспрессией, вспорхнули с веток. А репейник принялся радостно махать нам вслед всеми своими лопухами, синхронно и очень активно, едва ли не выпрыгивая из земли. Все же доброе обращение всем приятно, даже, казалось бы, бездушному предмету. Просто мы об этом постоянно забываем, убежденные в своей исключительности.

– Ты знаешь, я начинаю понимать, за что нас жгли, – произнесла Уля, оглядываясь на все еще машущего нам Анисия. – Ага. И чего шарахаются в стороны, как от чумных, – протянул Лист. – А я теперь знаю, откуда сказка про убежавший хлеб, – расхохоталась я.

Мои друзья ответили мне таким же слаженным и веселым смехом. Да уж, в фольклоре и вправду появилась сказка о буханке, отрастившей ноги и руки и отправившейся в путешествие по лесу. Она, правда, далеко не ушла. Но, как говорится, важен сам факт события.

– Представить не могу, как они там в городе от морковок с грядки отбивались, -хохотала Уля.

– А я вот как раз могу, – сгибаясь от смеха, прорыдала я.