Текст книги "Крылатая.Небо для двоих (СИ)"
Автор книги: Анна Калина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Просыпаться не хотелось. Тепло, хорошо, солнышко греет, птички поют, где-то вдали шумит океан, Яр сопит над ухом. Я зевнула и потянула край одеяла на себя. Ну, неловко мне лежать голышом средь чиста поля, пускай нас тут никто и не видит. Одеялко воспротивилось и выдернулось из руки. Вот наглая драконья морда. Я повернулась к Яру, дабы высказать свое «фе», и нос к носу столкнулась с той самой драконьей мордой Яра. Дракон блаженно посапывал, обнимая меня своими когтистыми лапищами и для надежности прикрыв крылом, кое я за одеяло и приняла. Тело Яр свернул кольцом вокруг меня, и его шипастый хвост лежал рядом с моей головой, забавно подергиваясь на конце. Чешуя сверкала на солнце аметистовыми переливами, огромные ноздри раздувались при каждом вдохе-выдохе.
Осторожно провела рукой по огромной голове с гладкими, как стекло, чешуйками. Погладила мягкое крыло, осторожно поцеловала змея в бархатистую, как у лошади, морду. Было странно видеть рядом с собой огромного змея вместо мужчины, который шептал мне о любви всю прошедшую ночь, но чем больше я вглядывалась в жуткую шипастую морду, тем четче замечала знакомые черты. И раскосые, чуть вытянутые к вискам глаза, и лукавое выражение на морде, и донельзя нахальная улыбка, в которой растянул губы спящий дракон. А еще это тепло, окутывавшее меня рядом с Яром, чувство защищенности, покоя, нежности. Это был все тот же любимый мною Яр, пускай и очень видоизмененный.
В порыве любви и нежности я обняла жуткого змея за голову и чмокнула в огромный нос. Люблю его, даже такого. Дракон тихонько рыкнул, потянулся, просыпаясь от моей излишней назойливости, и вот уже рядом растянулся худощавый мужчина, с донельзя довольным видом глядящий на меня. Ох уж этот прищур, ох уж эта ухмылка! Ну змей же, как есть змей! А еще дракон в человеческом облике очень походил на кота. Наглого, залюбленного, сытого и довольного жизнью. Яр зевнул, потянулся, похрустывая суставами. Под загорелой кожей перекатывались мышцы, как у настоящего дикого зверя. Кот, но очень опасный кот.
– Не спится? – хрипло спросил Яр, притягивая меня к себе.
– Выспалась, – прижимаясь к нему еще теснее, выдохнула я.
– Да? – насмешливо изогнув бровь, удивился змей. – Это когда же ты успела?
– Может, мне любовь силы дает? – отшутилась я.
– Да? И много дает? – уже во всю заигрывая, уточнил Яр.
– Мне хватает, – хохотнула я, потягиваясь на покрывале.
Утро пахло морской солью и мокрым песком, чайки с визгом носились в небе, травы все так же шелестели от стремительного морского ветра. И хотелось, чтобы мир замер, навсегда остаться в этом чудесном мгновении, где есть только я и он в огромной, бушующей и нестабильной вечности.
– О чем мечтаешь? – осведомился мой... хм, муж?
– Наслаждаюсь мгновением, – выдохнула я. – Гляди, какое синее небо, какое жаркое солнце, птицы поют, море... Это же чудо!
– Ты чудо, – усмехнулся дракон. – А день обычный. Летний.
– Нет, – я даже села в знак несогласия. – Каждый день необычный. Потому, что второго такого же не будет. Посмотри какое небо! Море! Солнце! Чайки! Это есть здесь и сейчас. Другого такого уже не будет.
– Чайки, между прочим, наглые до жути, – подобрав камень и швырнув им в одну из нахальных летуний, заявил Яр. – Еще и всю поляну изгадили.
– Эх, Яр, – засмеялась я, – ты солдафон.
– А ты чудо! – рассмеялся дракон и тоже сел. – Кстати, у меня для тебя сюрприз.
– Какой?
– Мне нужно уехать в Ельрушаель. Дело есть к тамошнему правителю, – будничным тоном сообщил дракон, выдергивая травинку. – Проверю одну догадку. Хочешь со мной?
Я замерла с раскрытым ртом. Это же один из главных городов драконьего царства. «Камнеград», как его называли люди. Город-крепость, город-загадка, город-мечта для любого этнографа.
– Что? К драконам? – я от радости перешла на мерзкий фальцет.
– Это «да»? – меланхолично пожевывая зеленый стебелек, уточнил дракон.
– Да. Да! ДА!! – я даже в ладоши от радости захлопала.
– Вот бы ты так свадьбе радовалась, – скривился Яр.
– Я радовалась.
– Я помню, – хохотнул дракон. – Еле уговорил.
– Ты просто поставил перед фактом!!
– Так ты же всё металась в терзаниях, – притворно вознегодовал дракон.
– Я обдумывала. Свадьба, это же на всю жизнь.
– Да, – довольно закивал Яр и как-то незаметно снова повалил меня на спину. – На всю жизнь, моя искорка. Моя?
– Твоя, – выдохнула я, обнимая дракона за плечи.
Дальнейшая беседа была уже невозможна, так как рот мне нагло закрыли поцелуем. Хотя я и не сопротивлялась.
***
– Я убью тебя, змей! – Каратай ринулся в атаку, стоило нам переступить порог дома.
Неожиданно. Я застыла на входе, Яр выступил вперед, принимая атаку разгневанного некроманта на себя. Дракон насмешливо оскалился и щелкнул пальцами. Ворон, летевший к нам с выставленными вперед когтями, повис в воздухе, зло молотя крыльями внутри огромного пузыря, похожего на мыльный. Послышалась приглушенная, но от того не менее проникновенная тирада с применением заковыристых и редко применяемых даже в порту ругательств. Мда, мастер груб и резок. Это факт!
– А вот и вы, мастер, – преувеличенно весело изрек Яр. – А я уже заволновался. Вас все нет и нет.
– Даня, я его держала, как могла, – послышался Улькин голос, а потом высунувшаяся из гостиной девушка зло ткнула пальцем в Cеву.
Яр бросил гневный взгляд на Листа. Мой друг или еще не до конца протрезвел, или похмелье оказало пагубное действие на интеллект, но он явно давал понять, благодаря кому мы можем лицезреть разгневанного ворона в столице. Стоящий рядом с алхимиком Хмелик побледнел, а потом сделал шаг назад и еще влево за спину Севы. Вот на ком Каратай приехал, значит. Дракон хмыкнул и нахально обнял меня за плечи, ворон взвыл и пошел на таран пузыря. Безрезультатно, стенка, как резиновая, растянулась до предела, а потом с громким «чавк» отбросила ворона в противоположную сторону. Поболтавшись от стенки до стенки, птица безвольно рухнула на дно пузыря. Уля благоразумно скрывалась в гостиной, высунув голову в холл, но готовая в случае опасности скрыться с линии огня.
– Сева, – все такой же непробиваемый Яр коварно усмехнулся, – если у тебя в жизни одни обломы, это не повод поганить ее всем вокруг.
– Я, в отличие от вас, не использую подобные методы! – гневно изрек алхимик, сверкая очками. Яр равнодушно пожал плечами и в привычной своей манере выдал: – Зря. Как видишь, мои методы дают результаты. – А у Севы буйное помешательство, – подала голос из гостиной Уля. – От Каратая подцепил. Параноик близорукий. – Вы бы, Лист, так за свою жизнь пеклись, как за Даннину, – вздохнул Яр. – А кто о ней позаботится? – ощетинился Листик. – Вы? Вы ей только голову морочите!
Яр напрягся. Судя по всему, Севу все же пришибут за отвагу. Или изувечат. В общем, я могу такими темпами и без друга остаться. Я осторожно взяла дракона за руку, пресекая сей в высшей мере унизительный фарс.
– Ладно – вздохнул Яр и, бросив на меня полный нежности взгляд, резко сказал:
– Мастер, если вы успокоились, то я желал бы поговорить с вами, – и чуть тише добавил: – Коль вы уже заявились.
– О чем? – вздохнул ворон, пузырь вокруг него с треском лопнул и птица спланировала на замершего Хмеля. – О чем с тобой говорить? Заморочил все-таки девочку... гад огнедышащий.
– О Данне я и хочу говорить, – уже не скрывая улыбки, продолжал Яр. – Я бы хотел просить у вас ее руки.
Сева растерянно поправил очки. Насчет Каратая я заподозрила паралич. Ворон замер с открытым клювом, но потом все же выдавил:
– Только через мой труп... гадина ты нахальная.
Я уже продумывала праздничный ужин с коронным блюдом в виде мастера Василена Каратая. Видит небо, все ждали, что Ольха пойдет на грех. Похоже, грех на душу все же возьму я. Итак, жаркое или холодец? Да, именно эти мысли и боролись за пальму первенства в моем мозгу.
– Ну и ладно, – отмахнулся от ворона Яр. – Мы как бы уже...
У Каратая встали дыбом все до одного перья на теле. Сейчас птица походила на крылатого ежа, восседавшего на плече Хмеля. Хмель пошарил вокруг себя рукой в поисках стула. А не найдя оного, схватился за стоящего рядом Севу. Сева повторил манипуляции Хмелика, но схватился уже за дверной косяк. Потом алхимик медленно повернул голову к Ульяне. Улька фыркнула и, сложив руки на груди, показала Северину язык.
– Что? – Каратай казался потрясенным до мозга костей. – Свадьбу сыграем после траура. У моего народа свои обряды, – бесстрастно ответил Яр. Каратай слетел на пол и, цокая коготками, подбежал ко мне. – Где вы были всю ночь? – подозрительно уточнил ворон. – В горах, – осторожно сообщила я. – Как и полагается при обряде, – сложив руки на груди, хмыкнул Яр.
Каратай зло глянул на стоящего рядом со мной Яра, потом опять развернул голову ко мне.
– Даня, что он с тобой сделал? – проскрипел ворон. – Вам все перечислить? – усмехнулся дракон. – Иди в пекло, – каркнул ворон. – Даня, он что делал, кроме непотребства всякого?
Я открыла было рот, дабы рассказать о живом огне, текшем по коже. О легенде, празднике, клятве дракона. Но мне нагло помешали.
– Я взрослый, честный и порядочный дракон. Данна – чистая, старомодная девушка, – всё с той же насмешкой выдал дракон. – Так что я творил непотребства всякие только в рамках обряда единения.
Хмелик все же сел. Ага. С размаху на пол. Сева на ногах удержался, но от этого выглядел не менее потрясенным. Каратай? Каратай опять временно впал в ступор. Постоял, клювом растерянно похлопал, и выдал истеричным голосом:
– Ощипайте меня! Это правда?
Может, стоит внять просьбам мастера? А что, он сам попросил, а я очень отзывчивая девушка и всегда готова выполнить просьбу старших. Да, решено, начну с хвоста. Вслух я сухо сообщила:
– Да. Обряд определенно был. – И было нежryщее пламя? – допытывался ворон. И еще ему пора бы уже возобновить прием слабительного. Вон какой наглый, совсем от крыльев отбился. Ничего, у меня порошки с собой, так что воспитательный процесс неизбежен.
– Было, – краснея, сообщила я. – И костер, горы, море...? – Вот потому у драконов обряды тайные, – хохотнул, обращаясь ко мне Яр. – Теперь держись, возьмут тебя в оборот.
Ворон медленно развернулся к дракону. Угрожающе так. Глазами сверкнул зло. Ага. Ворон. На дракона... Хоть бы со смеху не рухнуть, а то всю патетику момента испоганю.
– Ты еще здесь? – зло уточнил Каратай у дракона. – Это как бы мой дом, – огрызнулся дракон. – Уже фактически ваш, – нахально изрекла птица и, обращаясь ко мне, выдала: – По их законам вы уже женаты. Так что здесь все и твое.
Ужину быть! Жаркое резко вышло на первое место в списке знакомых мне рецептов. Мастер будет очень мило смотреться, нарубленный на порционные куски.Жуть.Самой от себя страшно делается.
– Мда, мастер, хватка у вас звериная, – откровенно заржал дракон.
Я растерянно глянула на довольную Улю и перепуганного Листа. Хмелик даже всхлипнул, покосившись на дракона, и, уныло глядя в пол, с того самого пола поднялся.
– Все, формальности улажены? – меланхолично уточнил Яр. – Если да, то давайте в гостиную пройдем. Прислуге в кладовой душно, должно быть.
В кладовой что-то грохнуло, потом ойкнуло. Потом в тесном и пыльном помещении наступила гробовая тишина. А дракон все так же равнодушно обошел замершего ворона, взял меня под локоток и повел в гостиную.
– Даня... – Уля все же вспомнила, что невесту следует поздравить.
Подруга рванула ко мне и, не переставая тараторить поздравления, повисла на моей многострадальной шее, едва не повалив Яра с ног Я как-то резко расхотела быть невестой. У драконов все и вправду проще.
Далее день прошел без новостей и ярких событий. Ночь? Хм... А это секрет.
Глава 15
– Счастлива? – в надцатый раз уточнила у меня Улька.
Странный вопрос, если учесть, что у меня идиотская улыбка с самого утра с лица не сходит. Но порой складывается ощущение, что замуж выходит Уля. Она уже почти распланировала весь свадебный обряд и так радуется, что мне делается страшно. Это только Уля, а дома еще и Ольха есть. И вот когда меня по-настоящему в оборот возьмут, останется только взвыть. Прав был Яр, у драконов все намного проще, обручились, пламенем обменялись и уже пара. А у нас дым столбом, гуляния несколько дней, измученные молодые, издерганные родители, упитые гости. Брррр.
Утром Яр снова умчался куда-то, поцеловав сонную меня и вдоволь потискав. И чего он так рано вскочил? В голове была какая-то каша. С одной стороны, поездка в драконий град, свадьба, мое нежданно обретенное счастье. А с другой, все так же навязчиво в мозгу вертелся вопрос о том, что вокруг нас происходит. Разговор с Рьяве наводил на невеселые думы и мой пытливый ум требовал корма, а кормился он исключительно информацией. Как результат, мы спозаранку отправились за той самой кормежкой для извилинок. В столичный архив.
– Конечно, счастлива, – отозвался с моего плеча Каратай.
Он так радовался, словно Яр ему предложение сделал. Ворон не мог угомониться весь вчерашний вечер и все утро, словно сорока трещал без умолку и восторженно повторял слово «свадьба». Может, его дома привалило чем-то и у него просто вороньи мозги помутились? Надеюсь, хоть Вяз будет адекватным и нервы мне мотать не станет. Листик вон весь вчерашний день из комнаты не выходил, заперся и на попытки его дозваться что-то нечленораздельно мычал. Стыдно ему было.
– Спасибо, мастер, – вздохнула я. – Но похоже, вы счастливее.
– Конечно! Я же думал, ты в девках поседеешь, – совершенно спокойно сообщил мне ворон.
Жестоко. Хотя, чего я ждала от Каратая? Он даже если и слышал слово «такт», то его значение явно не уточнял. Лист с улыбкой похлопал меня по плечу и ободряюще подмигнул. Так мы и топали дальше по уже заполнявшимся людьми улицам. Столица просыпалась рано, народ торопился по делам, скрипели телеги, ругались торговцы, орали коты, визжали дети. Солнце еще не раскалило мостовую и до пункта назначения можно было добраться без риска получить тепловой удар.
– Мастер, вы же помните, что нужно молчать? – решила я в сотый раз уточнить нашу легенду.
– Да помню я, помню, – вздохнул ворон, нахохлившись.
Просто в архиве работают люди, и документы там лежат, им принадлежащие, так что мы решили не привлекать лишнего внимания и прикинуться обычными людьми. Хотя... мы и так почти обычные. А Каратай человек только косвенно. Но мантии и кулоны остались дома.
Здание архива вынырнуло из-за частокола жилых построек, коренастое, добротное, такое надежное-надежное. Сонный привратник равнодушно скользнул по нам взглядом и молча пропустил в калитку. Чудно.
Итак, архив. Масштабы не потрясали воображение, а наталкивали на подозрение, что здесь мы мало что найдем.
– Негусто у них с архивами, – протянул Лист, разглядывая строение.
– Может, они просто очень кратко записывают? – с надеждой уточнила Уля.
– Все равно уже пришли, так что проверим, – пожала я плечами.
Каратай молча развел крыльями, но остался в образе и ни звука, несвойственного птице, не издал. Умница. Может, когда хочет. Хотя... его бы тогда просто с собой не взяли. Внутри архив был столь же унылым зрелищем, как и снаружи. Хмурые коридоры, темные стены, копоть от масляных ламп. Наши шаги разносились в этом сонном царстве, как в катакомбах. Присутствие такого количества посетителей за раз обескуражило местного хранителя. Человек. Судя по длиннющей серой рясе, жрец. Сморщенный и сухонький, он был под стать своим владениям как хмуростью, так и ветхостью.
– Чем могу служить, господа? – щурясь, осведомился жрец.
– Мы бы желали изучить архивы, – вежливо и имитируя столичный говор, отозвался Листик. – Для... общего развития.
Судя по выражению лица старика, тот был в шоке. Видимо, люди не особо рвались изучать историю родного края. Да уж, еще пришибут нас тут за любопытство. Жрец продолжал потрясенно глядеть на нас, и по его лицу медленно растекалась улыбка. Радостная такая, широкая, мне даже показалось, что он прослезился.
– Желаете прикоснуться к истории, молодые люди? – приходя в возбуждение, осведомился старик.
– Да, – в три горла заверили мы старца.
А потом узловатые пальцы схватили Листика за руку и жрец потянул его в зал, к пыльным и заброшенным столам читального уголка. «Запустение» – вот что приходило в голову от созерцания пустых коридоров и галерей. Да уж, это вам не Нуир. Ни толп студентов, ни мечущихся по залу преподов. Ни злющих духов со стопками книг. Только мухи и сквозняки были гостями этих мест.
– Как радостно встретить тех, кто чтит историю предков, – тараторил старичок, волоча Листика по коридорам. – Редкое рвение для молодежи в наши дни. И что вас интересует?
– История раздела земель между расами, – выпалила я.
Старик замер. Оглянулся на меня, на Листика. Тусклые старческие глаза задержались на моем лице и сползли на Каратая. Ворон с самым отрешенным видом принялся чистить перья, выдирая из себя пух и щедро усеивая им пол архива. Ни дать ни взять дикая и безмозглая тварь. Вот всегда бы был таким, цены бы ему не было.
– А вам зачем? – прищурился старик.
– Географию изучаем, – с самым беззаботным видом сообщила Уля.
Ее голубые глаза были честнее младенческих очей, весь вид лекарки был столь умильным и невинным, что старика проняло. Черты смягчились, в глазах опять зажегся азарт.
– Желаете подробнее узнать, как наши братья отвоевали земли у навьих прихвостней?
Мы честно кивнули. Каратай с такой злобой дернул себя за хвост, что сия часть вороньего организма проредилась на одно длиннющее перо. Я замерла, ожидая вороньего комментария, но мастер из образа не вышел.
– Да. А так же о том, как удалось подчинить себе навьих прихвостней, загнав их в рамки законов, – кивнула я.
Далее нас провели к полкам с пыльными, покрытыми паутиной книгами. На столе выросла стопка из древних манускриптов, а жрец умчался в неизвестном нам направлении с обещанием добыть нам еще «занятного» материала.
– Как ты с ними уживалась? – потрясенно изрек Лист, глядя вслед жрецу. – С трудом, – подтвердила я, усаживаясь за стол. – А что вы вообще хотите найти? – шепотом уточнил Каратай.
– Что-нибудь про прорывы нави, – пояснил Листик. – В истории же такие были не раз.
– Но что это нам даст? – не унимался Каратай.
– Почитаем и выясним, – пожала я плечами и сняла со стопки первую книгу.
Тут много чего еще было. И книги, и справочники, и подшивки с разного рода заметками, вплоть до храмовых листовок. Были журналы с записями о наводнениях и неурожаях, о море скота в деревнях. Здесь было все, что только могло понадобиться в изучении жизни родного края. Нужной нам информации пока не встретилось. Я лениво переворачивала странички атласа земель княжества. Коряво выполненного, между прочим.
– А вы знали, что шесть лет назад ковен подал прошение об открытии доступа к порталам на восточных землях? – подала голос Ульяна.
– Где ты это вычитала? – отложив свою книгу, Листик перебрался ближе к девушке.
Уля ткнула пальцем в небольшую статью в подшивке новостных листовок. Старая подшивка, судя по дате, собравшая в себе новости лет за десять. Надпись патетично излагала историю о вероломстве магов и страдании мирного населения.
– Что тут у нас? – Листик поправил очки и принялся зачитывать вслух: – Итак, шесть лет назад в городе Жабицы случилась трагедия, унесшая жизни пятисот человек... – мы растерянно переглянулись. – Вследствие аномальной активности портала погибло население всего городка, включая служителей храма, пытавшихся им помочь.
– А почему у нас об этом не сообщалось? – удивилась Уля. – Это же скандал!
– Потому и не сообщалось,– влезая лапами на книгу, сообщил Каратай. – В ковене давно лоббировали расконсервацию восточных порталов, а тут такая жо... -Каратай изволил вспомнить о присутствии дам, – жаль людей было. В общем требования сняли, храм радовался, мы отмывались от позора. Кто о таком болтать будет?
Я хмурилась, вспоминая те времена. Магов и правда костерили на чем свет стоит. Людей едва сдержали от новых бунтов. Жрецы были довольны и радостны. Еще бы, все сложилось так, как нужно было им.
– Да, тогда храмовники радовались, как дети, – подтвердила я. – Помню, что отец очень переживал случившееся.
Я плохо помню те дни. Я тогда была рассеянной и оторванной от реальности девочкой, живущей в мире книг и фантазий. Меня не интересовала политика, а отец не рвался меня в нее посвящать. Моя инфантильность после вылезла мне боком.
– А что там конкретно случилось? – нахмурился Листик, изучая записи.
– Взрыв, сжегший деревню, находившуюся в запрещенной близости к порталу, -процитировал ворон.
– Да-да, – задумчиво кивнула я. – Ковен тогда апеллировал к этому факту. Мол, люди сами нарушили правила и поселились у самого портала. Отец мне пересказывал. А храм настаивал, что все равно разблокировать порталы не даст. И вообще, их все нужно перекрыть.
– В общем, победила дружба, – подытожил ворон. – В пролете остались все.
– Мда. И что это нам дает? – почесав макушку, уточнил Листик.
Мы дружно пожали плечами. Даже Каратай растерянно нахохлился. Мы снова принялись рыться в литературе разной степени запущенности. Я уже отложила свой географический атлас и вслепую нашарила следующую книгу. Итак, теперь меня ждал экскурс в историю. Даты и события вяло потекли перед моим взором, перемежаясь серенькими гравюрками и убогими цветными иллюстрациями. По мне, чем такое «творчество», оставили бы просто черный текст на бумаге. А то аж в глазах рябит от этих завитушек. Вот так вяло и без энтузиазма я добралась до жизнеописания верховных волхвов, живших за все время существования нашего княжества. Значительное поголовье. Мда, среда фанатиков до жути плодовита на выскочек. Вон их сколько.
Мордатенькие такие. Рожи наглые, глазки лукавенькие, на физиономиях маска безграничной святости. Мда, так глянешь – праведник праведником. Если бы я не знала, как живет верхушка храмовников, то даже прониклась бы этими портретами. Только я не раз видела, как верховному волхву подавали дорогущее вино при дворе. И вкушать его святость любил преимущественно осетринку. И никакого аскетизма. Исключительно одна роскошь. А еще этот просветленный гусь очень любил, когда кушанья ему подавали хорошенькие девушки. Обязательно невинные... Я потом одну такую застала в коридоре за портьерой. Девочка давилась слезами от пережитого унижения. В отличие от отца Фомия, его святейшество целибат не соблюдал. Мда, но это было секретом. И девочка та поплакала и успокоилась, потому как проболтайся она кому-нибудь о случившемся, и тут же бы получила клеймо или ведьмы, или блудницы. А так еще и по службе продвинулась.
Смешно сказать, но мало кто знал, что все эти напыщенные дядьки с басовитыми голосами ничего не решали в ордене храма. Они пафосно бубнили с трибун, купались в роскоши и всеобщем уважении, но тот, кто правил храмовниками уже более половины века (если не более века, поди его знай), правил всеми ими, находясь в тени. А это были просто пестро выряженные марионетки. То, что напоказ, часто является обманом. Правда всегда сокрыта от посторонних глаз в силу своей неприглядности. Уж я-то знаю. Я росла при дворе.
Я все так же устало скользила взглядом по рожам волхвов, пока не наткнулась на ту самую наглую рожу моего неприятного знакомца. Упитанный такой дядечка. Волосы аккуратно острижены, борода лопатой, усы мочалом. Не волхв, прынц заморский. Ишь как, с виду здоровее всех на свете, а скопытился в самом соку, столько не успел, стольких не сжег Я хмыкнула и перевернула страничку. Помню я те похороны, народу было, цветов видимо-невидимо. Люди рыдали, как по матушке родимой. Даже та девочка прослезилась. Я растерянно замерла и вернулась на страницу с портретами.
– Уля, верни-ка мне ту книгу, – дрожащим голосом позвала я. – Какую? – Там, где про деревню сгоревшую.
Улька хмыкнула и потянула мне истрепанный томик. Что я ищу? Знать бы... Итак, волхв отдал богам душу зимой, это я точно помню, морозы стояли трескучие, гробокопатели ковыряли землю чуть ли не ломом. Я тогда посинела на морозном ветру, и отец обнимал меня, кутая еще и в свой плащ, защищая от холода и мороза. Мой добрый и ласковый папа, он всегда был таким заботливым со мной, стоило только намекнуть, и все свои дела откладывал, дабы обсудить со мной прошедший день. Выслушать мои идеи, новости, рассуждения. Тряхнула головой, заталкивая слезы назад. Не время, дома поплачу.
А что же наша деревенька? Я провела пальцем по той самой статейке. Зима. Смерть волхва наступила после тех жутких событий. Через пару недель мы присутствовали на посвящении нового дядечки в ряды святош. И все, вопросы с порталами замяли, храм не стал визжать о вреде магов, как делал это ранее, не стал настраивать людей вилами отвоевывать себе жизнь «без магии». Все просто тихо и мирно забыли этот случай, как кошмарный сон. А еще в тот же год случился арест отца. Я стала остервенело листать страницы книги под недоуменные взгляды друзей. Улька меня просто боялась такую трогать, а вот Листик и Каратай знали, что когда я такая, значит, меня настигла идея. Сидят, молчат, спугнуть боятся.
Естественно, имя отца упомянуто в записях. Как же, такой скандал, такой резонанс. Такая приятность для храмовников. Член ковена, доверенный и любимый помощник князя – и предатель. В протоколе было четко записано: «Измена интересам государства. Шпионаж на благо сторонней державы». И все, помощи от ковена ждать не приходилось. Да и доказательства были неоспоримые. Мой батюшка был мастером по части ядов и шифров. Его записи разгадать не мог ни один шифровальщик. А еще отец произвел уникальные симпатические чернила, за рецепт которых готовы были убивать главы соседних государств. Так как проявить их ничем нельзя было. Там был заковыристый такой составчик, который знали только батюшка и князь. Вот и велась вся личная переписка этими чернилами.
А потом в один из дней разведка донесла, что записи рассекречены, а их содержание попало в руки заморских шпионов. Кстати, сами шпионы были пойманы и допрошены. Под пытками они на отца и указали. После такого обвинения, даже если бы ковен захотел, вмешаться ему бы не дали. Так как разделение власти было четким, преступления магического характера судил только ковен, а вот нарушения общих законов карались органами общей власти. Если бы отец кого-то отравил или при помощи обряда вызвал болезнь или одержимость, его бы передали в ковен, но отца обвинили в измене, вот он и попал на суд к людям. А еще такое клеймо. Члены ордена отвернулись от Загора Жваго, как от чумного, стараясь забыть о существовании того, кто так опорочил их братство. Оттого меня и обдавали таким презрением не только люди, но и маги. Отец стал символом вероломства магов, дав пищу для подозрений и обвинений всего нашего сообщества.
Бедный отец, у него не было ни шанса спастись или оправдаться. Его назначили виновным, а суд был просто формальностью. Никто его не спасал, никто не защищал. Я моталась по городу в поисках поддержки, но натыкалась на стены равнодушия. Да, в те дни я думала, что сойду с ума.
И вот что странно, смерть верховного волхва я сразу, еще тогда, связала с трагедией в Жабицах. Это было очевидно, все говорили, что у святейшества не выдержало сердце от боли за умерших. Но я еще ни разу не связывала эти два события с арестом отца. А вот теперь меня посетила мысль: «А сам ли умер волхв?» И в свете этих мыслей, назрел вопрос очередной: «А мог ли отец узнать причину смерти волхва? И не стал ли арест попыткой заткнуть папе рот?» Ведь так удобно, маги сами от него отвернулись, а их отстранение было регламентировано законом.
– Даня? Ты там живая? – Уля потрясла меня за плечо.
– Похоже, арест отца связан с гибелью этой деревушки и смертью жреца, – сипло произнесла я.
– С чего ты это взяла? – удивился Каратай, взбираясь на мое плечо для изучения текста. – С чего такие выводы?
– Хронологию событий изучите, – я разложила книги перед друзьями. – Гибнет деревушка, а храмовники вместо скандала тихонечко затирают это дело. А потом, о чудо, издыхает их идейный лидер. Они избирают нового и с видом, будто ничего и не было, живут дальше. И буквально через месяц скандал с отцом.
– Думаешь, он узнал что-то, что могло погубить репутацию храма? – протянул Листик, склоняясь над книгой.
Я молча кивнула.
– Но что? – резонно вопросила Уля.
– А этого мы можем никогда не узнать, – вздохнул Каратай. А потом ворчливо подытожил: – И вон, оглашенный этот мчится. Со свитками какими-то.
Жрец и вправду мчался в нашу сторону, путаясь в складках рясы и то и дело роняя свитки из увесистой стопки. Лист осторожно закрыл все изучаемые нами книги. Как говорится, поди их знай, этих святош. Далее в архиве нам пришлось выслушать лекцию о планах храма по реформированию образовательной сферы. Жрец захлебывался от восторга, вещая о постройке новых храмов и часовен. Мы, незаметно позевывая, делали вид, что ужасно заинтересованы беседой.
Из архива мы вывалились на самый солнцепек, вынеся оттуда больше вопросов, чем ответов. Идти по главной площади было жарко, солнце палило так, что камни мостовой раскалились едва ли не докрасна. И мы свернули в переулок, где было прохладно и тенисто. Резво застучали подошвами по камням, надеясь дойти до дома до того, как солнце сожжет все вокруг. Я продолжала обдумывать прочитанное, пытаясь отловить за хвост мыслишку, подленько хихикающую где-то в темных закоулках моего подсознания. Каратай тоже казался потрясенным и растерянным. Лист и Уля просто шлепали впереди нас, беседуя на отвлеченные темы. Вот такие задумчивые мы и брели по улицам, пока радостная толпа не оттеснила нас к стене ближайшего дома.
Мы как раз брели мимо одного из столичных храмов. Стоящий в тени, он не был самым большим или самым богатым, но отчего-то именно его полюбил простой люд, направляя сюда свои стопы для вознесения просьб богам. Вот и сейчас тяжелые ворота распахнулись, из храма вышли жрецы в своих унылых, серых, как осеннее небо, одеждах. Люди угомонились и чинно принялись подниматься по ступеням храма. С почтением кланялись служителям культа, и все как один с подобострастием глядели на сухонького старичка, жавшегося в дальнем углу. Неприметный такой, со слегка безумным взглядом и клюкой в узловатых пальцах.
– Ишь, как грехи замаливать рвутся, – хихикнула Уля.
– Не нужно так, – с укором произнесла я. – Люди ищут утешения и идут к тем, кто его дает. Посмотри на них, это простой люд. Самая небогатая часть горожан.
В толпе и вправду было мало хорошо одетого народа. Рабочие, ремесленники, нищие, попрошайки, бездомные. Именно эта часть населения тянулась к храму сильнее всех, и именно это покорное стадо являлось оплотом власти храма. Безропотные, неграмотные, затюканные, живущие в нужде и зависимости от своих уважаемых соплеменников, они внимали каждому слову верховных жрецов. И они, не задумываясь, поднимут на колья любого, кто бросит камень в сторону храма. Не от того, что они плохие, просто они слабые в силу своей тяжелой жизни и отсутствия знаний. И таких в нашем мире большинство. Оттого храма так боится князь.Оттого храм так ненавидят маги.
