Текст книги "Лилия с шипами (СИ)"

Автор книги: Анна Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Восьмая глава

Ребята уговорили бутылку довольно быстро. Впрочем, пил, в основном, Федор, Санек сидел с одним стаканом весь вечер, рассказывая, какая я замечательная, то есть, откровенно врал. Когда закончились истории обо мне, начались милицейские байки, и я, зевая, свалила в нашу с Санькой спальню. Федяй планировал пока остаться здесь, в гостиной, я лежала, и под бубнеж доносившейся из соседней комнаты, размышляла о том, что сегодня произошло. Сон все не шел.

«Что же это? Стало быть, я могу не только калечить людей, но и лечить их?» – думала я, засунув голову под подушку, чтобы не слышать назойливых голосов, которые, кажется, начинали уже что-то запевать. – «Я ведь сама не знаю, что и как делала, словно мной кто-то управлял… Вот здорово-то! Всегда мечтала быть экстрасенсом… Нельзя упускать такую возможность! Надо развивать эту способность, обязательно. А как? Я б в волшебники пошел, пусть меня научат… только вот, кто? Не припомню, чтобы у бабушки был такой талант, вроде бы, похожего в дневнике не было, да и Серафима ничего не гово… Серафима! Вот кто мне все скажет, и может быть, научит, что и как делать!»

Я села в постели, совершенно отрешившись от внешнего мира. Эх, какая жалость, что Сашка не верит в это… В упор не хочет видеть очевидного… Скажи я ему про Серафиму, как он прореагирует? У виска покрутит и все дела… Как бы мне к ней попасть…

Вдруг вспомнилось про «Ниву» отца, которая так и стоит себе в гараже после его гибели. Вот бы на ней быстренько смотаться… Что Сашка мне не позволит никуда переться самой, я не сомневалась ни секунды, напротив – эти два дня он категорически запрещал мне высовывать нос наружу. Но я, знаете ли, не привыкла, чтобы мной помыкали, хотя в свое время отец и пытался установить надо мной тотальный контроль. Нет уж, если мне что-то запрещают делать, то я это обязательно сделаю, даже если мне это и не очень-то нужно. А потому что не фиг! Как-нибудь сама в состоянии решать, что делать и куда идти! Еще несколько минут я распаляла сама, себя, но потом немного пошевелила мозгами, и наконец, у меня созрел просто расчудесный план…

Утром Сашка умчался после звонка – кто-то из его приятелей, которых он припахал к поискам Муси, что-то где-то нарыл. Федора уже к тому времени не было – отправился на работу, и я решила, было, что мой план провалился. Но нет, вскоре Федяй появился – он умудрился забыть ключи от своего кабинета. Вихрем промчавшись через квартиру в сторону кухни, он, не задерживаясь, схватил со стола ключи, и хотел было, вылететь за дверь, но ему дорогу преградила моя рука.

– Как голова, Федя? – ласково прожурчала я.

– Отлично! Просто супер! – пропыхтел он, намереваясь продолжить свой полет, и роя подошвой пол, не хуже своего ненаглядного Чубайса.

– Федя, а Федя, а что мне будет за чудесное исцеление? – потупила я глазки, не убирая руки.

От неожиданности он даже перестал ковырять линолеум ботинком.

– А… А что ты хочешь? Может, тебе шоколадку принести? Или нет, коробку конфет! Точно! Вот я болван! И как только сам не допер…

– Да при чем здесь шоколадка? – с досадой дернула я головой и, опомнившись, вновь вернулась к просящей интонации. – Федь, мне нужна твоя помощь! Ты машину умеешь водить? Или только лошадей?

– Умею, конечно, а что? – растерялся парень.

– Ты бы не мог пригнать сюда мою машину? Дело в том, что я целый год на ней не ездила, и боюсь, что не смогу завести… И если б ей еще техосмотр какой сделать, ну, чтоб не заглохла на первом же перекрестке. Может, масло поменять, или еще что… А я обязуюсь тебе всегда, как только попросишь, головную боль лечить, или там, похмелье снимать. А?

– Э-э-э… А Саньку чего ж не попросишь?

– Так он же занят все время, вон, опять унесся чуть свет, а мне тетку мою надо срочно проведать, у нее вроде с сердцем проблемы. Поможешь, а?

– Лиль, да я б с радостью, да только спешу очень! Ты вот меня сейчас держишь, я ж на развод опоздаю!

– Так ты иди на свой развод! А за машиной после него, я ж видела, как вы потом балду гоня… ну, в смысле, может, времени немного у тебя потом появиться. А если нет, ну что ж, обойдусь как-нибудь, на автобусе съезжу, или из автосервиса ребят вызвать придется… – я горестно вздохнула, и убрала руку. – Беги, беги, Федь, а то и, правда, опоздаешь еще из-за меня…

– А-а, ну если тебе не срочно, так я без проблем!

– Ой, спасибо, Феденька! Как сможешь, ты сюда, к подъезду пригони, ладно? Я там небольшую стоянку у вас видела… И это… Ты Саше не говори, ладно?

– Пригоню… Ключи давай! Техпаспорт есть? Доверенность… А, не надо, я возьму приятеля из ГИБДД, вместе смотаемся. Стоп! А почему Саньке не говорить, а?

– Вот техпаспорт, я его в своем паспорте всегда таскаю, под обложкой, уж и забыла давно про него. Федь, ну я ему сама скажу, в конце концов, машина моя, и касается это только меня. Окей?

– Окей, – неуверенно отозвался Федор.

Я объяснила, где находится гараж, отдала ключи – вот как знала, когда смахнула всю это чертову тучу ключей себе в сумку! И осталась, наконец, одна. Мне это было крайне необходимо – голову прямо распирало от мыслей и непоняток…

* * *

Как оказалось, времени подумать, у меня было навалом – до обеда. За указанный отрезок времени, я успела известись в ожидании гонца с моей машиной – а ну как, встретится Федяй с Сашкой, и выложит ему все? Что Санек не позволит мне самой разъезжать по городу, я не сомневалась ни секунды. А мне просто необходимо было посетить Серафиму, да и свободу передвижения обрести уж очень хотелось. За терзаниями, я начистила гору картошки, когда очнулась от размышлений, то увидела, что еще немного, и будет ее полведра. Эх, армейская кухня по мне плачет…

Когда появился Сашка, я дожаривала третью сковородку картофана.

– О, картошечка! – подражая голосу Крамарова, воскликнул он.

– Ага, буд… – договорить мне не дали. Сашка налетел на меня словно оголодавший вампир на свою жертву и, заткнув мне рот своими губами, поволок мое безвольное тело в спальню. Я еле успела выключить конфорку…

Я лежала, прижавшись ухом к груди Саши, и слушала, как его сердце поначалу скакало галопом, а потом постепенно перешло на рысь, а затем, пошло шагом. Да-а, никуда мне не деться от лошадиной терминологии… Я улыбнулась. Сашкино дыхание потихоньку стало спокойным и глубоким – он засыпал. Так бы лежала и лежала, слушая стук любимого сердца… Мое тело словно купалось в неге – ноги были такие расслабленные, что встань я сейчас, то наверно, упала бы обратно, в манящую и зовущую постель, словно в пушистое облако. Которое, правда, в данный момент отличалось повышенной комковатостью и неряшливостью. Я спихнула ногой на пол подушку, невесть как, оказавшуюся у меня под пятками, и мешавшую теперь расположиться со всеми удобствами. Сашка засопел, не просыпаясь, чмокнул меня в макушку, и прижал мой расслабленный организм к себе.

– Не пущу… Моя… – еле слышно прошелестел он, и мое собственное сердце на секунду прекратило свою работу. Всхлипнув от нахлынувших чувств, я в ответ прижалась к Саше, мечтая раствориться в нем, стать одним целым. Такого счастья, такого покоя, я не ощущала с тех пор, как были живы мои родители. Нет, пожалуй, и за всю жизнь.

Обретя Саню, я, в итоге, обрела саму себя. Словно соединилось какое-то порванное еще при рождении звено, встал на место недостающий кусочек то ли в сердце, то ли, в душе. Да, а ведь благодаря Сане, я буквально собираюсь по частям… Что ж меня так разорвало то? И, господи, как же я могла не видеть часть самой себя прямо под носом? Ведь он-то увидел это давным-давно, и пытался дать мне это понять, а я… А может, так оно и нужно было? Разве б мы оценили это, если бы я тогда приняла предложение Сани? Мы бы, наверно, были совсем другими… Не знаю, лучше или хуже, но другими… А сейчас все до того правильно, так как нужно, просто не верится, что это происходит со мной. Пусть так и будет всегда. Только теперь я осознала, что вся моя жизнь, это сплошные метания и попытки доказать неизвестно кому неизвестно что. И в итоге пришла к тому, с чего все и началось. Ну, теперь-то уж я его от себя не отпущу.

Внезапно пришло осознание, где и почему мы находимся. От оглушительного счастья я резко перетекла в состояние панического ужаса – а что если, теперь, когда в моей жизни появился Сашка, я его потеряю? Сердце заколотилось как сумасшедшее, паника волнами расходилась по телу, приятной истомы как не бывало. Я слишком сильно сжала Сашкин бицепс, парень дернулся, открыл глаза и прошептал, растирая плечо, на котором остались красные пятна от моих пальцев:

– Ты решила с меня спустить шкуру? Я не против, только может мы, сначала повторим пройденный материал, а?

Я хотела было, извиниться, но он одним движением оказался на мне. Я начала лепетать что-то, непонятное даже для самой себя, но он меня прервал:

– Кстати, я тебе уже предлагал выйти за меня замуж?

– Э…

– Ах, да, когда-то предлагал… Ну так, времени на раздумья у тебя было много, каков будет твой положительный ответ?

– Ну как тебе сказать… – я сделала вид, что задумалась, стараясь не обращать внимания на болезненно сжавшееся горло. – Надо бы вынести этот вопрос на рассмотрение выездной комиссии, которая состоится где-то в ближайшей пятилетке, затем…

Сашка зарычал.

– Предложение принято! – поспешно закончила я.

Следующие двадцать минут мы были очень заняты. Собственно, мы были бы заняты дольше, если бы не…

– Картоха класс, но чего такая холодная? И как много! Если никто не претендует, я ее ща всю сожру!

– Федюня… – в один голос простонали мы, отстыковываясь друг от друга.

Девятая глава

Глядя на нас, мрачных и суровых как боксеры после нокдауна, выходящих за руки из спальни, Федюня умилился, давясь картошкой, которую ел стоя у плиты, прямо из сковородки:

– Ребята, как же я вас люблю! Ну такая вы замечательная пара, не передать!

– Угу, – буркнул Саня, усаживаясь за стол. – Мы того… Женимся. Шафером будешь?

– О! Буду! Молодцы! Давно, давно пора! А то я уже второй раз развожусь, а ты еще ни разу в ЗАГС не ходил…

Усевшись, в конце концов, за стол, и весело балагуря, так, словно и не было вчерашней потасовки с женой, Федюня усиленно подмигивал мне и показывал ключи от моей «Нивы» зажатые в кулаке. Я чуть не окосела, пытаясь знаками объяснить ему, что сейчас не лучший момент для отчета о проделанной работе. Не представляю, почему Саня не заметил этого перемигивания. Возможно, он был больше меня ошарашен перспективой предстоящей семейной жизни. Я-то уже привыкла за последние несколько дней к потрясениям, и уже выработала у себя привычку откладывать переживания на потом…

(прим. автора. А вот фигушки, ни слова не скажу о Скарлетт О. Хара! Ой… Уже сказала? Ну и ладно, все авторы говорят, что я, лысая, что ли?)))

К счастью, обошлось без эксцессов – Саньке позвонили, он вышел, чтобы поговорить, и Федор вручил мне ключи и документы на машину, с таким видом, словно он делает нам свадебный подарок. Не успела я затолкать ключи и техпаспорт в задний карман, как появился взбудораженный Саня.

– Федяй, братан, слушай, твоя помощь нужна. Вадимыч дождался – Муся к своей телке в логово приходил, надо туда гнать.

– Что, брать собрался? Так ты ребят своих туда направь.

– Нет, не так все просто, надо тупо сидеть и ждать. Сейчас Муся ссыпал оттуда, но в любой момент может появиться. Вадимыч больше там не может находиться, по ходу, начальство что-то просекло, и в командировку его срочно отправляют. Он уже наверно, на вокзал уехал, надо ломиться туда, а то упустим. А ребят не могу, у меня та же песня – только попробовал было заикнуться об этом долбанном Мусе, так на меня такие шары выкатили, словно я господа бога собрался за решетку укатать. Что-то вонять у нас в отделении стало, валить нужно оттуда, но об этом потом. Ты со мной?

– Саш, погоди, как же так? – встревожено схватила я его за рукав. – Разве ты сам можешь с ними справиться? Ведь он же не один будет! И наверняка вооружен – ножом, это как минимум! А если с ним еще будет парочка амбалов, как обычно…

– Лиля, хорошая моя, ну не переживай ты так! Все нормально, это ж рутинная работа! Для оперативника, конечно, но и следак иногда может пыль кабинетную стряхнуть, особенно, если он в этом кровно заинтересован. – Саня меня прижал к себе и поцеловал в макушку. – И вообще, в ближайшие несколько часов он по любому там не появится, а если и будет, то мы ничего не станем предпринимать, просто, проследим за ним, и все. Надо же выяснить, где он Татьяну прячет…

– Я за тебя боюсь… – всхлипнула я, уткнувшись ему в грудь, вытирая заодно лицо о его рубашку.

– Лилечка, детка, не надо бояться! Ведь с ним буду я, а значит, он в полной безопасности! Обещаю – со мной он так же защищен, как младенец в колясочке! – Федор снисходительно похлопал меня по плечу.

– Колясочка может и опрокинуться… – пробормотала я, не обращая внимания на затрещину, которую Саня отвесил приятелю.

* * *

Слегка опустив стекло, я наслаждалась холодным тугим ветром, бьющим мне в лицо, словно струя воды, пока глаза не заслезились, из-за чего лобовое стекло стало казаться размытым, как во время дождя. Я закрыла окно, и покрепче сжала руль. Не ожидала от себя, что буду получать удовольствие от управления машиной – никогда не любила водить. Но сейчас почему-то, невзирая на паузу длиной в год, не было ни обычного страха перед дорогой, ни столь же обычной неуверенности в себе. Правда, я, кажется, малость подзабыла правила, но очевидно, они закрепились на подсознательном уровне, а после десятка километров начал возвращаться былой автоматизм и я прибавила газу, тем более что, пошла прямая трасса. Скорость словно сдула с меня остатки беспокойства за Сашку – и впрямь, чего это я распереживалась? Для парня это наверно, довольно унизительно, особенно, в присутствии друга – до меня-то он как-то работал? Хотя… Он сам называл себя белым воротничком в среде правоохранительных органов, кабинетным работником, который в засадах не сидит, но все-таки… Нет, не буду думать об этом! Если б он только взял меня с собой, как я просила… По крайней мере, мне бы не пришлось волноваться…

А вот и синий знак с надписью «Бабья Лопань – 1 км». Приехали… Как бы не нарваться на тех сумасшедших теток, в чью честь, наверняка, и названо сие село – слопают и не подавятся… К счастью, дорогу я теперь знала, и прямиком направилась к дому Серафимы.

– Девонька моя, решила навестить затворницу? – встретила она меня, когда я постучала в резную дверь. – Или приключилось чего?

* * *

Подъезжая к своему, то есть, Федора, дому, я все еще слышала слова Серафимы:

– «Ничего такого с бабушкой твоей не бывало, девонька. Во всяком случае, мне сие неведомо, может она просто не делилася со мною. Лечить людей – это скорее светлая сила, чем темная… Бабушка твоя, царствие ей небесное, вся насквозь пропитана была силою темною, мрачною, беспощадною… В этом нет ничего удивительного, конечно… Силушка та ей в помощь была дадена, но не сумела она с ней сладить, ой, не сумела… Погубила она ее, в конце концов. Ведь я же не поведала тебе в прошлый раз-то, что с ней случилося. Руки она на себя наложила, прости Господи, да как! Прошла по всем дворам в нашем селе, на каждый дом проклятие наложила, и где только выучилась… И с каждого двора добыла тряпицу какую-нибудь, свила из этих тряпиц веревку, да на ней и повесилась… А проклятие ее и по сию пору действует – у одних все мальчики в семье умирают, едва на свет народившись, у других детей нет вообще, иногда один родиться, только чтоб род окончательно не вымер. У третьих хворь какая-нибудь переходящая из поколение в поколение, и так по всему селу… Так что, не стоит дивиться, что так тебя приняли селяне, девонька».

Я резко мотнула головой, стараясь прогнать видение почти вымершего села. А ведь я верю! В каждое слово этой истории верю… Мда-а, уже видимо совсем погрязла в суевериях, если верю в подобное…

Я припарковалась у подъезда, рывком выдернула ключ из замка зажигания, захлопнула дверцу, чуть не прищемив себе пальцы, влетела в дом и помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку – мне нужно было срочно оказаться в объятиях Сашки, чтобы почувствовать себя защищенной от этого гнусного, прогнившего мира. Но, увы, в квартире было пусто. А я-то думала, что Саня тут мечется в ожидании меня, прочитав лаконичную записку: – «Я уехала по делам, скоро буду». Может быть, он и не приезжал еще? Да нет, вон, бардак, какой устроил, небось, на пару с Федькой. Только вчера привела это логово в божеский вид, все выскребла, вычистила, а теперь только посмотрите на этот свинарник! Что они здесь искали? Меня? Или бумажку, какую? Все ящики вывернули, поросята… Хотя, если честно, бардак в квартире меня сейчас мало занимал. Бардак в голове, вот что важно. Мысли вихрем крутились, все сразу и ничего конкретного…. Я, обессилев, опустилась на диван и, закрыв лицо руками вновь погрузилась в воспоминания…

– «Серафима Аркадьевна, но как же так? Не понимаю… Она что, сошла с ума?

– Вестимо, так. Сначала-то она ничего, доченьку свою выносила, берегла себя, пока в положении была, ну, словно бы, застыла, заморозила себя, пока от бремени не разрешиться. А как разрешилася, так, словно подменили ее. Маменьку твою она на порог родителям своим в городе подкинула, и исчезла, года на два. Опосля ко мне приехала, гостювала тут несколько дней. Ох, девонька, не узнавала я бабушку твою, совсем, совсем другой человек стал. Как поняла я, она нашла где-то ведунью и переняла науку ее. Мне она поведала, что перед тем как сюда прибыть, съездила, доченьку издаля поглядела, да бандерольку послала для нее – дневник и фотокарточку свою. Разве ж могла я помыслить, что это она загодя к смертушке своей готовится… Тяжко, тяжко ей было, не суди сильно бабушку свою, просто душу и сердечко в клочья разорвало у нее, не ведала она, что творила. Со мной разговаривала словно неживая.

Может, и не решилася бы она на сей страшный шаг, и не стала бы всем людям мстить за поломанную жизнь свою, да Тамара моя проведала, что Оленька в деревне появилась. Шибко разгневалася она тогда. Ко мне пришла, грозилася, что и меня изведет, за то, что приютила бабушку твою. Ну да, у меня с ней разговор короткий – ведьма, не ведьма, а за космы да на улицу, чтоб охолонула маленько. А потому – нечего на меня голос повышать! Как-никак, уважала она меня, поперек не шла, а ежели и шла, то так чтобы я о том не знала. А как ушла от меня, так прямиком на площадь, что перед клубом отправилась. Залезла на лавочку и давай кричать, что вернулась та ведьма, что последние два года им вредила, что из-за нее коровы плохо доятся, а мужики женам своим изменяют, что дети не родятся, а коли родятся, то калеками. Ох, и наговорила она тогда на Олюшку… Только ведь, все это неправда была, Тамара сама такое людям неугодным устраивала, свои грехи на другого переложить решила… А народ-то и поверил! Кинулися они всей толпой к моему дому, чуть не подпалили, ироды. Оленька не позволила – сама к ним вышла. Что там с ней сделали, мне неведомо, меня в хате закрыли, да бревном створку-то подперли. Нашла я ее на другой день, под кладбищенской оградкой, чуть живую. Думается мне, что эти нелюди решили, что она богу душу уже отдала, потому и бросили… Кое-как я ее перетащила в кусты, там водицей ее отпоила, раны перевязала, а как свечерело, волоком к себе и притащила. Выходила ее. А она как встала, не чинясь, низкий поклон до земли мне отвесила, да и ушла. А потом только я узнала, что она обошла все дворы, и собрала вещиц отовсюду. А через день свила из них петельку, да и повесилась на пепелище своего дома. Так что не суди ты свою бабушку, не суди, девонька…»

Я почувствовала, что пальцы, прижимающиеся к лицу, намокли. Даже и не заметила, что давно уже плачу… Перед старой женщиной держалась, она наверно подумала, что я бесчувственная совсем, а тут расклеилась. Это ж, сколько один человек может вынести… Не может… Вот и не вынесла бабушка. Нет, мне совсем не жалко ее палачей, но все-таки ужасно она поступила, раз и потомков прокляла, или что там – порчу навела…

Десятая глава

У меня вдруг свело виски пронзительной болью, и я повалилась на диван в тихих корчах. Вспомнив, как лечила на этом же месте Федю, положила себе на голову руки и постаралась представить тот золотистый туман, что так легко тогда возник у меня перед глазами. Куда там! Перед внутренним взором только пульсировала какая-то багровая тьма, от которой боль в висках стала только ощутимее. Я быстро отвела ладони в сторону, боль тут же слегка притупилась. Через несколько минут она прошла сама собой, словно ее и не бывало. Новое дело! Как будто мне обмороков мало было! Теперь еще голова будет болеть ни с того, ни с сего? Смотри-ка – себя полечить мне не удалось… А вдруг с лечением наложением рук была разовая акция и больше не получится? Хотя… Что там мне по этому поводу Серафима сказала?

«Я очень рада, что у тебя появился этот дар. У Оленьки его просто не могло быть – с такой ненавистью на сердце она жила, что могла только плохое делать могла. И дар этот ее расти был горазд, притом, весьма, а сие очень худо. Мне то неведомо, что могло получиться из нее. Боюсь я, что бед немало она могла принести. Да и принесла, хоть еще и не в полную силушку вошла… А и ты сильна, девонька. Как бы, не посильнее бабушки будешь. Не перечь! Да, не дана мне, по счастию, сила колдовская, но видеть, различать оных, я способная. Пожалуй, в том и есть мой дар… Досталась мне толика того, что сестрице отмеряно, мы же с ней двойняшки, девонька. Разные, совсем разные, но кое-что и мне перепало, когда еще в чреве материнском меж нами распределяли кому что… А то, что, оказывается, ты лечить людей можешь, стало быть, в тебе и белая и темная сторона имеются. И они борются в тебе. Была ты несчастна, плохо тебе было – вот темная себя и показала в полной мере. Полюбила ты, покой душевный обрела, извольте – светлая сторона перевесила. Но ничего просто так не дается. Думается мне, девонька, что утратила ты часть той силушки, что от темной стороны была. Уж какую, со временем узнается. А может, и нет, может быть, и не надо будет тебе узнавать, будешь жить в гармонии, спокойствии и счастии, людей лечить, оно и не придется, худого-то, чай, не будет тебя снедать тоска по утраченному…»

Утраченное… Да и черт с ним, с утраченным! Если, вместо способности убивать, у меня будет возможность лечить людей, сдалась мне эта дрянь! Разве что, и в самом деле, решила бы подвизаться на ниве киллера… Я хмыкнула – а если и правда, у меня больше не будет получаться ничего такого, как к этому факту отнесется Муся? Вот бы донести это до него, возможно, тогда и отвязался бы… Нет, что-то ж все-таки мне не дает покоя? Такое ощущение, будто я, читая бабушкин дневник, нечто важное упустила… Какая жалость, что не прихватила его, когда спешно из дома убиралась. Я мельком бросила взгляд на часы – надо же, только шесть вечера, а мне-то казалось, что уже ночь на носу! В таком случае, Саня еще час-другой может отсутствовать… А какого черта? Сгоняю-ка я домой, возьму дневник, шмотки свои заберу, если будет момент, к соседке загляну, проведаю Челлика, вдруг перебесился… А, и, правда! Если он успокоился, заберу сюда… Эх, жаль, у Федяя не спросила, как он к кошакам относится, и к перспективе взять одного на постой… Хотя, не собираюсь же я у него навеки поселиться… Ладно, не буду бежать впереди паровоза, пока просто разведаю обстановку. Не будут же меня ждать дома несколько дней! Они уж наверняка давно поняли, что меня нет в городе…

Я подошла к своему дому. Что-то словно ворохнулось в груди, когда я остановилась около двери, ведущей в подъезд. Казалось, с тех пор как у меня случился первый приступ, вот здесь, на этом самом месте, прошло несколько лет. И вообще, все это было не со мной… Я прислушалась к себе – не подает ли внутренний радар опасности сигнал? Что ждет меня в родных стенах? Или – кто? Не поступаю ли я так же опрометчиво, как Танька, которая очертя голову помчалась к себе домой? Что-то кольнуло меня – где-то она сейчас? Слов нет, она поступила со мной премерзко, но все-таки, не заслуживала той участи, что возможно, уготовил ей этот проклятый Муся… Стоп, не отвлекаться! Сейчас не тот момент, чтобы думать о посторонних вещах.

Я попыталась настроиться, впервые решив попробовать сознательно применить свое чувство опасности. Расслабилась, и представила себе подъезд, лестницу, квартиру… Нет, не ощущалось совершенно ничего подозрительного, даже поселившаяся во мне было, фобия – боязнь собственного подъезда, куда-то ушла. Откуда-то явилась уверенность, что там меня не подстерегают никакие неприятные сюрпризы. По лицу прошелся легкий ветерок. Я открыла глаза и увидела, что рядом со мной стоит и размахивает ладонью какой-то мужчина.

– Девушка, с вами все в порядке?

– Ой! – подпрыгнула от неожиданности я. – Д-да… просто задумалась…

– А-а, ну тогда ладно, а то мне показалось, что вам нехорошо…

Он зачем-то принюхался и, тяжко вздохнув, зашагал дальше. Зачем это он меня обнюхивал? Тьфу ты, да он решил, что я пьяная! Ну, здорово… Хоум, свит хоум… Ладно, бог с ним. Размяв зачем-то пальцы, я подошла и решительно открыла дверь.

В подъезде как обычно, было темно и сильно пахло кошачьей мочой. Наверху хлопнула дверь. Я подскочила от оглушительного эха, раскатившегося по лестнице, кто-то с топотом пронесся вниз и остановился. Снова хлопнула дверь, видимо, чьи-то дети бегали друг к другу в гости.

Постояла немного, привыкая к темноте. Вытянула руку вперед, чтобы нащупать стену, и тут мне почудился какой-то звук. Что-то урчало совсем рядом со мной, словно под лестницей работал маленький движок. Глаза уже немного привыкли к темноте и после нескольких минут усиленного вглядывания я, наконец, смогла разглядеть два горящих маленьких огонька, светившихся яростно из-под лестницы. Что за…

– Киса? – вопросительно произнесла я, сильно сомневаясь, что там действительно кошка. – Кис-кис!

На втором этаже скрипнула дверь, щелкнул выключатель и меня ослепил свет.

– Сенька, хоть бы лампочку включил, когда домой шел! – послышался женский голос. – Витек со школы будет идти, дверь собственную не найдет!

Дверь с треском захлопнули, и снова наступила тишина. Кота не было ни видно и не слышно. Не знаю, почему я к нему прицепилась, но все же наклонилась и вновь позвала:

– Кис-кис-кис!

Из-под лестницы вновь заурчало, и опять показались те, испугавшие меня, огоньки. Я вытянула руку, стараясь привлечь внимание животного. Получилось. Урчание усилилось, и огоньки немного приблизились. Кот вышел из тени и тут, я с удивлением узнала в зверьке собственного кота, Челленджера! Его морда была расцарапана, уши кровоточили, видимо, обкусанные местными котами, яростно защищавшими свою территорию от домашнего зажравшегося чужака, шерсть торчала дыбом, впалые бока ходили ходуном.

– Челли! – воскликнула я, позабыв про всякую осторожность. – Откуда ты здесь?

Кот медленно шел ко мне, выгнув спину и продолжая урчать все громче и громче – мол, ну шо, хозяйка, звала? Теперь держись, щас я с тобой разберусь!

Мне стало жутко – неожиданно вспомнилось его нападение на меня. Отчаянно зачесались поджившие царапины на руке, отставленные давно не маникюренными кошачьими когтями. И тут внезапно страх исчез, словно его выключили, а вместо него волной накатила безмерная нежность к несчастному, напуганному животному. В памяти всплыла картина, которая мне привиделась при встрече с волком. Если у меня с ним возникла ментальная связь, ну неужели же не получится с собственным котом? Я закрыла глаза и попыталась представить свою нежность в виде теплой, переливающейся перламутром волны, окутавшей меня и кота. Он остановился и словно поперхнулся собственным урчанием. Понимая, что торжествовать победу рано, я медленно присела на корточки и осторожно протянула ему руку.

– Кис-кис, малыш, – прошептала я. – Иди же ко мне!

Кот тряхнул головой, быстро подошел ко мне, и ткнулся мордой в подставленную ладонь. Я задохнулась от радости – мой кот снова мой! В следующие минут пять я самозабвенно чесала ему подбородок, а он, совсем как раньше, выгибал шею, терся о мою руку, и урчал, но уже совсем иначе.

Наконец я опомнилась – сижу тут, словно больше никто и ничего мне не угрожает, надо поскорее убираться отсюда. Подхватив кота на руки, быстро пошла вверх по лестнице.

– Домой, домой, скорее, домой, – приговаривала я тихонечко.

А кот, словно понимая, что ему говорит хозяйка, разнежился уже совершенно безобразным образом, и валялся у меня на руках, словно на диване, толкая мой подбородок своей всклокоченной, весьма неприятно пахнущей помойкой, головой.

– Как же ты оказался в подъезде, а, малыш? – спросила я кота, преодолевая четвертый лестничный пролет, – Убежал, что ли?

Кот в ответ замурлыкал еще громче, да так, что негромкое эхо прошло по стене.

– Ладно, сейчас узнаем, – пообещала я ему.

Но вот, наконец, и родная дверь. Никакого страха я по-прежнему не чувствовала, уверенность что там никого нет, и быть не может никуда не делась. Придерживая одной рукой кота, другой я вынула из кармана ключ и хотела открыть дверь, но все же остановилась. Постояла несколько минут у порога, напряженно вслушиваясь в тишину, царившую за дверью. Потом, помедлив, шагнула к двери напротив и нажала кнопку звонка. Послышались шаркающие шаги, щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину цепочки.

– А, это ты Лола! – воскликнула тетя Катя и завозилась с цепочкой. – А котяра-то твой, тю-тю! – ехидно сказала она.

Тут дверь, наконец, открылась полностью, и женщина увидела Челленджера, по-прежнему нежащегося у меня на руках.

– А-а-а, нашла голубчика! Только ты мене это, его не приноси больше, не возьму! Уж извини, но я его шуганула! Силов больше моих не было, жить в этом вое! Он же орал все время как бешаный, и днем и ночью! Сама-то эти вопли слушать не захотела, мене его сплавила, а я железная что ли? Он, конечно, ласковый, и мне вроде как с ним повесельше было, но этот евонный вой… Нет, нет, видеть его больше не хочу!

– Да я не собиралась его вам снова отдавать, теть Кать! – удалось, наконец, мне вклиниться в ее речевой поток. – Я только хотела спросить – никто в мою квартиру за последние пару дней не лазил? А то соседи сказали, что якобы кого-то чужого, выходящего из квартиры видели, вот и…

– Ну да, были какие-то ребята! А я подумала это твои приятели, что ты их сама пустила, а разве нет? Морды-то знакомые, видела я их тут прежде, не припомню только, когда… Украли они у тебя чего? Ну, дык, тады надоть в милицию звонить нужно!