Текст книги "Лисы взрослым не игрушка (СИ)"

Автор книги: Анна Бегун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Я оторвала взгляд от завораживающей иллюзии и осторожно посмотрела на профессора. Он нежно и грустно улыбался. Вспомнились слова о том, что он якобы совершил много непоправимого зла. Это он-то? Сейчас он казался мне самым добрым из всех преподавателей, такой просто не мог совершить ничего плохого!

– А как она умерла? – спросила я, слишком поздно сообразив, что этот вопрос уже за гранью вежливости.

Доктор Нокс щёлкнул пальцами, и прибор, показывающий иллюзию, побежал на своё место, словно у него вдруг отросли лапки.

– У меня следующая пара в лабкорпусе, поэтому прошу меня извинить, – профессор подошёл к окну, не глядя в мою сторону, накинул жилет и начал застёгивать пуговицы. – Ваши вещи успешно восстановились. Надеюсь, больше с вами ничего подобного не произойдёт.

Он подхватил свой портфель и открыл дверь, выразительно намекая на то, что мне надо выметаться. Почувствовав, как отчаянно краснеют щёки, я торопливо сгребла всё своё добро в сумку и, прижав её к груди, выскользнула в коридор.

– Простите, – осторожно сказала я, наблюдая, как профессор запирает кабинет на ключ. – Я не…

– Всего хорошего, Блик, – холодно бросил он и быстрым шагом направился по тёмному коридору в сторону лестницы.

А я так и стояла, глядя ему вслед и прижимая к себе сумку, не в силах определиться, какое чувство сильнее: любопытство, стыд за бестактность или желание срочно вернуть его улыбку…

Глава 10. Дориэм

Дома я не стала даже включать свет, хотя солнце садилось по-зимнему рано, и в комнате уже стояли густые сумерки. Бросила верхнюю одежду на кресло, сапоги скинула вообще куда получилось – и просто упала на свою постель в попытках отключить поток беспорядочных мыслей.

День выдался слишком насыщенным. Слетевший с катушек Ной, потоп в старом корпусе, в котором меня благополучно чуть не убили. Толль, со своим внезапным подарком. Испорченные книги. Про профессора вообще молчу: он никак не шёл из головы.

«Интересно, – думала я, глядя в стену перед собой, – сколько ему лет? Около тридцати, наверное. Или больше? В следующий раз надо присмотреться… Может, у Кайла спросить? Ой, нет, ещё подумает чего не того…»

Как уснула – не заметила. Когда зазвенел будильник на лежащем возле подушки телефоне, я с трудом разлепила глаза и со стоном зарылась в подушку. Отработку наказания никто не отменял.

Сегодня путь лежал на кухню в общей столовой. Здесь меня встретила незнакомая тётка, настолько круглая, что, казалось, вот-вот лопнет и со свистом полетит по всей кухне, словно воздушный шарик. Но она не лопалась. Только семенила вокруг на коротеньких ножках и улыбалась, периодически хлопая себя по красным щёчкам. Тётка выдала мне резиновые перчатки, фартук и одноразовую шапочку, после чего затолкала в маленькое помещение с окошком, выходящим в само помещение столовой. Сейчас, во время ужина, оно было битком набито студентами, и я завистливо сглотнула. Вместо обеда у меня были водные процедуры, а ужин вообще проспала. Надо ж было так!

Оторвав взгляд от окошка, я обратила внимание, что в одной из раковин посуда сама плескалась и мылась губкой, словно мочалкой. Озадаченно посмотрела на свои руки, замурованные в толстую резину. И зачем, спрашивается, если посуда моется сама?

– Тебя, рыжая, стало слишком много в моей жизни.

Я аж вздрогнула от неожиданности. Закинув ногу на ногу, в углу сидел Толль и читал книгу. Он даже не поднял на меня глаз.

– Это у тебя приветствие такое?

– Мой посуду молча.

Я медленно втянула носом воздух, стараясь подавить желание врезать. Последствия были предсказуемы, и экспериментировать не хотелось. Поэтому взяла себя в руки и как могла мягко заметила:

– Слушай, нам вместе ещё целый месяц пахать, давай уже как-то подружелюбнее, что ли…

– Я сказал: молча! – рыкнул он, блеснув глазом в мою сторону.

Спокойно. Вдо-о-ох, вы-ы-ыдох…

– Чего её мыть, она вон сама моется.

– Это моя посуда, из первого окна. А вон то – твоя, – он кивнул в сторону другого окошка, которое я даже не заметила сначала за горой грязной посуды.

Я с тоской оценила масштаб работы. Уверенности в том, что справлюсь за выделенные мне три часа, не было и в помине.

– Расскажи хоть, как ты это делаешь… – попросила я, подавив свою гордость.

– В учителя не нанимался. Кто слаб умишком, работает ручками.

Вот тут я не выдержала и, схватив попавшее под руку влажное полотенце, со всей силы хлестнула им по голове Сириуса. Тот резко развернулся ко мне, гневно сверкая глазами, я даже успела испугаться, что сейчас снова произойдёт локальный апокалипсис, он вскинул руку, словно собирался расправиться со мной с помощью заклинания, но в последний момент сжал зубы и медленно опустил ладонь.

– Мой посуду. Молча, – процедил он сквозь зубы, снова погружаясь в чтение. Через лицо наискосок уже расплывалось красное пятно, напоминая об ударе полотенца.

Бросив его на ближайшую тумбу, я схватила губку, налила сверху средство для мытья посуды и принялась яростно драить тарелки.

По крайней мере, это немного успокаивало.

Больше мы не обменялись ни единым словом за этот вечер. Толль время от времени отрывал взгляд от книги и начинал раскладывать посуду по шкафам при помощи левитации. Одним глазом подсматривая, я даже начинала жалеть, что не пошла на факультет общей магии: их навыки и знания были куда полезнее в быту, чем информация о внутреннем строении какого-нибудь единорога или количестве видов мелких полевых дракончиков.

Даже ушёл мой «напарник» молча, не прощаясь. Не хлопнул дверью – и на том спасибо. Облегчённо выдохнув – надо же, обошлось без катаклизмов! – я продолжила работу. Оставалось ещё много…

Закончила поздно, дело уже шло к одиннадцати вечера, когда никого не было ни в столовой, ни на улицах. Несмотря на непривычный холод, снег порадовал: даже в такой поздний час всё вокруг было прекрасно видно вне зависимости от количества фонарей вдоль дороги. Я натянула шарф на нос и бодрым шагом направилась домой. Об учёбе этим вечером не могло идти и речи – отоспаться бы.

Вдруг моё внимание привлекло странное свечение на озере у Академии. Хотя «озеро» – это громко сказано, там скорее был небольшой пруд с рыбками, но почему-то повелось звать его озером. Наверное, из-за непропорциональной глубины: он, словно бассейн в сауне, резко уходил вниз. Рядом с прудом виднелся силуэт сидящего человека, но в сумерках трудно было разобрать даже какого он пола. Свечение над озером начало закручиваться вихрем, постепенно сужаясь, сжимаясь в ком, и любопытство оказалось сильнее желания забыться сном. Я свернула со своей дороги и тайком, стараясь прятаться среди кустов, стала приближаться к озеру.

Тем временем свечение стало плотным и обрело какую-то форму, а сидящий рядом человек просматривался всё чётче. Я уже различала длинные волосы, чёрную короткую куртку…

Два плюс два сложились в одно мгновение. Сначала мне вспомнились истории о том, что Толль на озере призывает морское чудище. Почти одновременно с этим я разглядела характерные крылья у того нечто, что плавало в воздухе над водой и длинный, раздвоенный на конце хвост. А в фигуре сидящего со скрещенными ногами человека уже очевидно угадывался Сириус.

– Вот же! Боги! Он что, в самом деле призывает Дориэма? – прошептала я, осторожно приближаясь.

В памяти всплыла история, которую мне с чьих-то слов пересказала Салли. Что, дескать, кто-то увидел, как Толль призывает Дориэма, и, разозлившись, ненормальный стихийник обрушил на него свой гнев… В каком именно виде – история умалчивает, но, говорят, жертва долго ещё лежала в больничке при академии, и работать пришлось с чем-то скорее магическим, чем физическим.

До этого момента я была уверена: слух – полная глупость, рационализация страха перед бесконтрольной агрессией Толля. Однако… Дориэм махал крыльями и двигал головой на длиннющей шее вверх-вниз, словно разминая её после долгого сна.

А ведь озеро в крайней степени глубокое, вдруг?

Послышался говор моего товарища по наказанию, но слов разобрать было невозможно. Они разносились над озером, эхом возвращаясь, и смешиваясь в кашу. И каково было моё удивление, когда дориэм приблизился к Сириусу, сел на воду у самого края и стал отвечать! Негромким шелестящим голосом. Я не понимала ничего, но то определённо звучала человеческая речь!

Желая узнать, о чём Толль шепчется с легендарным – и, как многие думают, мифическим, – животным, я попыталась подкрасться поближе, но… не заметила, что под ногами припорошенный снегом лёд, поскользнулась и больно упала прямо на мягкое место.

Дориэм встрепенулся, повернувшись в мою сторону, и тут же начал превращаться в голубоватый вихрь. Я встала на корточки и, зачарованно глядя на превращение животного, судорожно соображала, что теперь: бежать или…

А какое у меня, собственно, или?!

Вскочив на ноги, я бросилась прочь, то и дело скользя на обледенелой тропинке.

– Стой, рыжая! – проорал за моей спиной Толль.

Делая вид, что не слышу, я бежала без оглядки. Если насчёт дориэма слухи не врали, то может и насчёт жестокой кары – тоже?

Вдруг мои ноги оторвались от земли. То есть, оторвались они вполне предсказуемо – я почти летела, со всех ног удирая подальше от озера. А вот обратно на землю они уже не опустились. Глупо, как в мультиках, ещё несколько мгновений перебирала ногами в воздухе, явно поднимаясь всё выше над поверхностью. Наконец, конечности остановились и бессильно повисли, а из груди вырвался стон отчаяния.

Ну, всё. Мне конец. Единственное, что я могу сделать с этим магом чёртовым – это стукнуть его со спины и надеяться, что он тут же потеряет сознание. Но такого опыта у меня не было, и как надо стукнуть, чтобы человек отключился, я совершенно не представляла.

Может, швырнуть в него сумкой? Он отвлечётся, уронит меня – и в это время снова попробовать удрать?

Оглянулась: Толль был уже слишком близко. Перехватит.

Убегать зигзагом через кусты?

– Да угомонись ты уже, рыжая. Я же вижу, что о побеге помышляешь. Ничего я тебе не сделаю.

Я попыталась развернуться к нему всем телом, но, оказывается, если на за что зацепиться, в воздухе это сделать почти невозможно. Поэтому повернула только голову.

– И как же ты это видишь? – максимально саркастичным тоном спросила я.

– По тому, как сила в тебе плещется.

– А зачем ты вообще смотришь на мою силу?!

Он плавно опустил меня на землю, но, не ожидая нагрузки, колени всё равно подкосились, чуть не уронив драгоценную тушку прямо в снег.

– Ну, извините! Не могу не видеть – бракованный я!

Не может не видеть? Да что он за зверь такой?

– Проехали, – буркнула я, поправляя съехавший на бок шарф, и мысленно отметила, каким долгим и странным взглядом Толль смерил вещь, ещё сегодня бывшую его собственностью. – Чего тебе от меня надо?

Он резко вдохнул и, нахмурившись, кивнул в сторону озера.

– Не говори никому.

Я вскинула бровь.

– Не пойму, это вежливая просьба или угроза?

– Если никому не скажешь, то вежливая просьба. Проболтаешься – станет угрозой.

Телохранителя нанять, что ли. Да, в столичной академии таких проблем не возникло бы. Вот ведь дыра!

– Что ж, ответное условие. Если хочешь, чтобы я никому ничего не говорила, объясни, что это всё значит.

Толль крепко сжал кулаки, и на лбу проступили особенно крупные вены. Воздух вокруг нас пришёл в движение.

– Возьми себя в руки, – процедила я, лихорадочно вспоминая какое-нибудь подходящее заклинание. Кто вообще составлял школьную программу?! В ней ничего толкового нет! – Третий раз за два дня. Не перебор ли?

Кажется, в этот момент раздался скрип зубов. Сириус отвернулся, сел прямо на снег, скрестил ноги и ссутулился. Ветер постепенно стих, оставив после себя только рябь на воде. Я хотела было сесть рядом, но, оглядевшись, не обнаружила ничего подходящего на роль сиденья, и осталась стоять рядом.

– Ну, и? – спросила его, нарушив воцарившуюся тишину. – Объяснишь?

– Это мой учитель, – буркнул Толль, швыряя в воду снежок.

– Твой учитель – дориэм?

– Дура!

– Не хами!

Толль со свистом втянул воздух и кинул в озеро ещё один снежок. Тот плюхнулся, поднимая брызги, и быстро пошёл ко дну.

– Нет, конечно. Дориэм – это так, вместилище… для духа.

– Не поняла, – я мотнула головой и убрала за ухо растрепавшиеся волосы. – Он у тебя заточён в дориэме?

– Да ну дура же! – он всплеснул руками.

– Сейчас врежу! – пригрозила я, вдруг почувствовав, что перехватываю инициативу.

Он издал странный звук, похожий на сдавленное кряканье, помолчал пару секунд и пояснил:

– Дориэма я создаю из частиц воды этого пруда. В него, как в обычное вместилище, призываю дух учителя.

– То есть, его нет в живых?

– Само собой, нет! Как бы я мог призвать дух живого человека?!

Я неопределённо повела плечом: мало ли. Но Толль не смотрел на меня.

– Это примерно как призрак, – пояснил он. – Только призраки – это духи, крепко привязанные к земле и неспособные от неё оторваться. А я не привязываю – просто приглашаю в гости, когда… Ну, когда мне это нужно.

– Почему же это такая большая тайна? – я присела на корточки рядом, пытаясь рассмотреть выражение его лица.

– Потому что он очень похож на призрака. И мне совсем не нужно, чтобы кто-нибудь вызвал бригаду для зачистки… Пусть лучше все думают, что я тут чудовищ развожу, чем…

– Ну ты и чудик, – усмехнулась я.

Он злобно зыркнул на меня, потом на мгновение свёл брови и вздохнул.

– Не говори никому. Если вдруг узнает Одувашка… не видать мне больше учителя. По крайней мере, вблизи Академии…

– Ладно, – я хлопнула его по плечу. – Не скажу никому. Только ведь Одувашка прямо сейчас нас подслушивать может, ты не думал?

– Не может, – оскалился Сириус. – Я позаботился об этом. Дрянь летучая…

Я снова огляделась. Может, хоть брёвнышко какое?.. Заметив мой взгляд, Толль оттолкнул меня в сторону, заставив упасть на бок, и положил ладонь туда, где только что покоилась моя тушка. Буквально на глазах в этом месте растаял снег, обнажив сырую землю, а затем и сам клочок земли высох. Я поднялась на корточки и осторожно пощупала новенький оазис. Земля была тёплой, словно в жаркий летний день.

– Сейчас подснежники распустятся, – заметила я, усаживаясь на заботливо подготовленное место. – Спасибо.

Он только хмыкнул в ответ, дёрнув плечом.

– В море надо уметь обогреть себе место, – сказал он через некоторое время. – В море вообще много чего уметь надо. И посуду мыть, и узлы вязать, и видеть сквозь самый непроглядный шторм…

… Мы долго ещё сидели так бок о бок на тёплой земле среди сверкающего снега. Рыбки время от времени выпрыгивали из воды и поднимали брызги плоскими хвостами. Ночное небо сияло розоватым светом, отражая жёлтый свет фонарей. Он рассказывал о морях, кораблях и матросах, о корабельных магах и стихийной магии.

Вокруг – тишина.

И ни-ко-го…

Глава 11. Одувашка

– Обалдеть, – шептала Салли, подпихивая меня плечом. – Ты полночи провела с парнем, которого вся Академия боится! Да о тебе легенды слагать будут!

– Ага, а когда узнают про историю с Покс, меня запишут в местные хулиганы, и кроме Руса никто со мной общаться не будет.

Мы шли по тихим коридорам старого корпуса в поисках Одувашки. План был прост: доколупаться до призрака и выспросить о том, кто из местных преподов был оборотнем. Уж он-то должен был знать! Такое мимо ушей самого любопытного в мире призрака не должно было пройти. Дело осталось за малым – найти комнату, в которой валялась разорванная шляпа-цилиндр – тот самый предмет, к которому когда-то привязали дух несчастного.

– Да брось, в истории с Покс ты скорее герой, чем хулиган. А Рус – это?..

– Сириус, – кивнула я. – Ему почему-то полное имя не нравится, попросил называть его так.

– О-о-о-о-о! – протянула Салли, выразительно приподнимая бровь. – У вас уже настолько всё серьёзно? А тебя он как зовёт? Нэтти? Нэтточка?

Я скривилась.

– А меня он зовёт – рыжая.

– Тоже ничего себе ласковое прозвище, – прыснула Салли.

– Хорош уже издеваться. Ничего такого там и в помине не было.

Она усмехнулась, помолчала немного и заметила:

– Однако, он оказался не таким уж и отмороженным, да?

– Нормальный парень, – пожала я плечами. – Вспыльчивый просто. И ещё…

– Что?

– Не знаю, связано ли это как-то с его вспыльчивостью, – я задумчиво посмотрела на потемневшие от грязи окна. – У него бешеный запас магической силы – это раз. Он постоянно видит потоки силы, не настраивая зрение специально – это два. И три… у него какие-то необычные отношения со стихиями. Если я правильно понимаю, не он просит их об услуге, а они сами рвутся через него на волю.

Салли присвистнула.

– Может его это? К психологу? А магические психологи, кстати, бывают? У него что, отклонение какое?

– Может и отклонение… А может, новая ступень эволюции… Или просто талант? Бывают же люди, которые с детства рисуют или строят финансовую пирамиду в садиковской группе. А он вот с детства… в магии.

– С детства в магии – это Ной, не надо путать! – Салли наставительно подняла указательный палец. – А Толль больной какой-то.

– Сама ты больная, – фыркнула я.

– Вот! А говоришь – ничего такого! – Салли расхохоталась. – Если б ничего не было, ты бы его не защищала сейчас!

– И вовсе не потому защищаю. Просто его реально никто не понимает, жалко же парня. А ещё, знаешь… С ним как будто попроще стало. Скажу ему: «Не хами», – он и прикусит язык.

– Ну точно отношения, – прыснула Салли, уворачиваясь от шутливого подзатыльника. – Мы пришли, кстати.

Она сверилась с картой, которую начертил Ной, и уверенно кивнула. Хотя у меня не было оснований не доверять её выводам, но всё же выдернула из рук подруги листочек и попыталась сама убедиться, что мы пришли, куда надо.

– Чёрт ногу сломит в этих каракулях, – пробормотала я. – Точно туда пришли?

Салли указала нам под ноги.

– Думаю, это вполне достоверное подтверждение.

И правда: мы стояли словно на протоптанной в пыли тропинке.

– Я смотрю, сюда регулярные поломничества происходят.

Усмехнувшись, Салли взялась за длинную ручку и со скрипом потянула её на себя.

Как и рассказывал Ной, за дверью оказалась старая костюмерная, почему-то заброшенная вот уже лет сто как. Возможно, управление Академии не желало трогать эту комнату, так как в ней был центр призыва, и мало ли что произойдёт, если перенести вместилище. Тем более треснувшее. А может, всё было ровно наоборот: убийство и последующее заточение произошло в этих стенах потому, что костюмерную давно забросили… Как бы то ни было, атмосферка царила самая жуткая. На стенах висели жутковатые маски, вдоль стен стояли длинные вешалки с десятками разнообразных костюмов, повсюду были хаотично разбросаны и развешаны шляпы, парики, носы и порой даже башмаки. Всё это пожухло, потемнело от времени и покрылось просто невероятным слоем пыли. А в самом центре торжественно стоял на пустом столе покосившийся цилиндр с длинной трещиной.

– Та-а-ак, – протянула я, когда мы приблизились к столу и застыли, озадаченно разглядывая вместилище. – И чего с ним теперь делать? Позвать погромче?

Салли помотала головой.

– Ной рассказывал, что надо попытаться потянуть силу из шапки этой. Вместилище начнёт сопротивляться и…

– Не надо ничего делать, – раздался вдруг мужской голос. Слащавенький такой. – Я туточки. Сидел себе дома, никого не трогал, никому не мешал. И чего вам надоть?

На одной из антресолей замерцал едва заметный силуэт очень полного лысого мужичка в круглых очочках.

– Это вы Одувашка? – уточнила я на всякий случай.

– А что, я здесь не один такой? – он выразительно посмотрел на нас сквозь свою руку. – Ура, наконец! Я так давно ждал, чтобы здесь появился ещё один неприкаянный! Знакомьте же меня скорее, чего вы ждёте?

– Нет, вы неправильно нас поняли! – поспешила объясниться Салли. – Мы к вам за помощью, есть вопросик один…

Одувашка спрыгнул на пол, словно имел обычный для человека вес, и подошёл к нам с самым грустным выражением лица.

– Ну вот, – сказал он. – И вы тоже без хороших новостей. Давайте услуга за услугу? Я вам помогу с вашей проблемкой, а вы кого-нибудь тут убьёте и заточите? Только убивайте понежнее. Ядом, например, или может снотворным даже. Не хочу провести целую вечность с призраком, у которого голова всё время отваливается. Да и следы крови на одежде навевают тоску.

– К сожалению, – осторожно начала я, будучи не совсем уверенной в том, что он шутит, – претендентов на смерть у нас на данный момент не предвидится, но как только что-то изменится, мы обязательно о вас вспомним!

Одувашка просиял.

– Правда? – восторженно подпрыгнул он, хлопнув в ладоши. – Вот и приходите, когда что-нибудь изменится.

И, демонстративно отвернувшись, полез обратно на шкаф.

Салли шикнула на меня, дескать «ты что наделала». Я пожала плечами и только развела руками: что ж теперь?

– Да я шучу! – расхохотался Одувашка, внезапно материализуясь сидящем перед нами на столе и болтая ногами в воздухе. – С удовольствием помогу, чем смогу. Вас же слухи всякие интересуют, да? Конечно да, ко мне только за этим и приходят! Или… О-о-о, может, вам надо проследить за кем-то? Тебе парень изменяет?

Он ткнул пальцем Салли в грудь, и она смущённо замялась.

– Н-нет, у меня нет парня, если честно…

Одувашка отмахнулся.

– Ладно, выкладывайте.

Мы озадаченно переглянулись.

– В общем, – замялась я, не решаясь, с чего начать. – Не так давно в этой академии преподавал один человек. Поговаривают, он был оборотнем…

Одувашка не перебивал. Он качал головой в такт моим словам и смотрел куда-то в пол.

– А потом, дескать, нашёл способ излечиться, и до сих пор находится где-то в этих стенах.

– Ну, – с вызовом посмотрел на меня Одувашка сквозь несуществующие очки. – Поговаривают, ага. И что?

– Собственно, мой вопрос: кто этот препод? Как его зовут, что преподаёт?

Призрак тяжело вздохнул и покачал головой.

– Вот рад бы вам помочь, честное слово! Но никак не могу.

– Это ещё почему? – нахмурилась Салли.

– Так ведь он зачаровал меня, чтобы я никому его не выдал, – Одувашка похлопал ресницами, всем своим видом изображая полнейшую невинность. Но уже в следующее мгновение напрягся: – Там вообще история такая себе. Не рекомендую в неё лезть.

– А мы твоих рекомендаций и не спрашивали, одуван недоделанный, – прорычала я. – Мне нужна только информация.

– Ничем не могу помочь! – призрак исчез с наших глаз, и остался рядом одним только голосом. – Увы. И вам же лучше.

– Слышь, ты! – рявкнула я, теряя терпение. Вот он, ответ у меня в руках, этот чёртов призрак точно знает! Но, зараза, молчит. – Я ведь найду способы пытать призраков! Или вообще вызову бригаду по деактивации вместилища! Всё одно: если ты ничего не говоришь, какая мне разница, есть ты или нет?

На несколько секунд воцарилось молчание.

– Да ладно тебе, злая какая. Имени его я сказать и правда не могу, но знаю того, кто сможет ответить.

– Кто? – в голос спросили мы с Салли, полностью превращаясь в слух.

– Бернадет Линк.

– Это ещё кто такая?

– Тигрица. Оборотень. Та самая, которая заразила вашего препода ненаглядного. В Питомнике давно.

Мы с Салли переглянулись.

– Значит, он был тигром, – тихо сказала она, и я, кивнув, подняла голос, обращая его в воздух:

– Ладно! Не буду тебя трогать. Пока. И на том, что есть, спасибо. Но если ты мне соврал…

– Да боги с тобой, девочка! Чем могу – всегда помогу. Уж извините, что так вышло, кто ж знал…

Попрощавшись с призраком, мы вышли из старой костюмерной.

– Питомник, значит, – протянула Салли, задумчиво теребя ворот куртки.

– Значит, Питомник, – в тон ей ответила я.

А находится Питомник в противоположном конце страны. На носу сессия, да ещё наказание… Придётся отложить поездку на две недели – до начала зимних каникул.

Я скрипнула зубами. Зверь с каждым месяцем всё сильнее…