Текст книги "Девочка по имени Аме"

Автор книги: Анна Аршинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц)

– Тебе казалось, что я тебя обманываю. Обещаю, но на самом деле не дам увидеться с братом.

Амэ пожал плечами. Были и такие мысли. К чему отрицать?

Они остановились. На этом расстоянии Амэ мог уловить звонкий и быстрый голос Хидехико, плавную и мягкую речь Накатоми и короткие, немного сердитые ответы брата. Не удержавшись, Амэ бросил нетерпеливый взгляд за Хорхе, мысленно прикидывая, как далеко от них находится та самая комната, откуда звучат голоса.

– Недоверие к ками въелось в тебя. Брат тебе с пеленок твердит, что мы – зло.

Амэ нахмурился, взглянул на Хорхе. Выражение его лица совсем не изменилось: снисходительный взгляд, насмешливая улыбка. Трудно доверять незнакомцу, когда он так ведет себя.

– Я не считаю так.

– Конечно, – улыбка становится еще шире. – У тебя ведь есть собственное мнение.

Амэ не нравился этот разговор. Он чувствовал себя беспомощным, ведь не знал, откуда ждать подвоха. А подвох со стороны Хорхе, несомненно, был. Здесь нет других вариантов.

Юноша решил не отвечать на реплику ками. Хорхе поняв это, небрежно прислонился спиной к стене и махнул рукой в сторону голосов.

– Иди. Я подожду здесь, ведь кто-то должен доставить тебя домой, – в ответ на озадаченный взгляд Амэ, Хорхе пояснил: – Рихард запретил господину Сарумэ и его друзьям пользоваться порталами.

– Рихарудо? – совершенно несвойственное для мелодичного языка Поднебесной сочетание звуков было трудно произнести. Амэ очень сомневался, что у него это вышло правильно, хотя, Хорхе не помешало все понять верно.

– Глава Академии Аши, – пояснил ками. – Люди зовут его Хатиман – бог Войны.

Последние два слова были произнесены с такими интонациями, что Амэ внезапно засомневался в правдивости данного "прозвища". Наверное, стоило идти, но Амэ быстро смекнул, что сейчас самое время расспросить о наказании братика подробнее. А то, что Акито накажут, сомнений не было никаких.

– Он… сильно разозлился? – Амэ сделал несколько несмелых шажков к Хорхе. Ками с широкой ухмылкой заправил непослушную золотую прядь за ухо. Никаких сомнений – он знал, что Амэ начнет задавать вопросы, более того, он специально завел разговор в таком ключе. Хитрый лис.

– Разозлился? – похоже, выбор слов его позабавил. Амэ вновь почувствовал злость, но теперь уже на себя. – О, нет, он не разозлился. Просто… удивился. Не каждый день Сейто Аши используют амулеты, чтобы было невозможно запеленговать их передвижения. И не каждый день они отправляются в закрытую зону вместе с человеком. Но мы имеем дело с Сарумэ Акито, – пожал плечами Хорхе. – Гениям можно все.

Брат у него, оказывается, еще тот авантюрист. Но только зачем ему понадобилось скрывать свои передвижения от Аши?

– И что ему за это грозит? – уже осмелел Амэ. – Исключение?

– Ну зачем же так строго, – покачал головой Хорхе. – Он у нас гений, как я уже говорил, и потому мы решили ограничиться лишением его летнего отпуска и вполне интересной командировкой. Знаешь, после схватки йокаев и ками кто-то должен убирать трупы…

Амэ вначале побледнел, а потом широко распахнул глаза, вызвав тем самым еще одну ухмылку Хорхе. Они придумали хорошее наказание: Акито всегда был слишком гордым, чтобы выполнять грязную работу.

– Понятно, – произнес юноша, взяв себя в руки, и вновь поправив тесное кимоно двинулся вперед по коридору. Вряд ли Хорхе станет долго ждать, и времени, чтобы побыть с братом у него совсем мало. Как жаль, что эти его каникулы оказались настолько коротки. Успокаивало одно – скоро Церемония, и они с братом вновь увидятся осенью, когда Амэ поступит в Академию.

Голоса по мере приближения становились все громче, Амэ не составило никакого труда определить нужную дверь. Когда он осторожно постучал, все разом смолкли, но вскоре раздался родной голос брата.

– Войдите.

Когда Амэ потянулся к ручке, то заметил, что дрожит. А еще – отчаянно хотелось плакать от обиды на Акито, ведь они так редко видятся, так мало времени проводят вместе, а он своими действиями еще больше усугубляет положение! Но не стоило расклеиваться – не место это, да и не время, к тому же за его действиями наблюдает Хорхе. Амэ плотнее сжал губы и вошел. Никто не ожидал его появления, поэтому на лице Акито и остальных Сейто Аши, находящихся в комнате, отразилось недоумение. Бегло осмотрев присутствующих – вся "команда провинившихся" была в сборе, – Амэ широко и солнечно улыбнулся, взглянув на брата.

– Акито, как ты?

Тот удивленно моргал, не в силах поверить в его появление.

– Что ты здесь делаешь? – как-то недоверчиво и очень требовательно. Настроения у брата нет никакого, хотя, здесь его легко понять.

– Мне позволили проститься. Сказали, что твои каникулы в этом году закончились, – Амэ двинулся к брату, и стоящий на пути Накатоми сделал шаг назад, чтобы его пропустить. Приблизившись к кровати, на которой сидел Акито с забинтованной грудью, он наклонился и осторожно коснулся щеки брата. Она была немного шершавой от щетины, о которой братику некогда было позаботиться.

Акито вздрогнул – не ожидал прикосновения, и Амэ нахмурился, но намерений своих не оставил. Он знал, что брат ощущает, как мелко подрагивают его руки, когда скользят по плечам, опускаясь вниз, к бинтам. Длинные пальцы пробегаются по чистой и жесткой материи бинтов, не миг замирают – нет, у Амэ совершенно обычное для людей осязание, просто он так привык к повязкам на своей груди, что только их коснувшись, может судить о серьезности раны.

– Все в порядке, – облегченно вздохнул Амэ, позволяя напряжению и волнению покинуть себя.

– Врач сказал то же самое несколько часов назад, – сообщил Накатоми.

Амэ хотел было отодвинуться от брата на более приличное расстояние, но тот ловко схватил его за руку и прикоснулся губами к запястью так быстро, что юноша не успел понять – поцеловали его или все же показалось.

– Не уходи далеко, присядь рядом.

Что было в этих глубоких, точно небо, ярко-синих глазах? Почему вдруг стало так мучительно больно? Амэ не хотел знать. Быть может, это малодушно с его стороны, но он отчаянно не желал видеть, как его брат обнажает перед ним свою душу. Это казалось неправильно. Это похоже на предательство.

Амэ кивнул и, старательно расправив складки коричневого в золотую звездочку кимоно, опустился на кровать у ног брата. Это не госпиталь для "жертв", – вдруг пришло в голову. Здесь лечат Аши. Кровать, на которой проснулся Амэ всего несколько часов назад, была королевских размеров, ведь Хорхе умещался на ней, лежа поперек. И комната была более уютной, и не пахло в тех станах больницей. Здесь кровать была узкой, поэтому Амэ осторожно устроился на краешке, боясь стеснить брата. Он сложил руки на коленях с хрупкой надеждой, что это поможет ему укрыть от пяти пар глаз его нервную дрожь.

– Я вижу, что остальные уже поправились, один ты остался, – с ласковой улыбкой произнес Амэ.

– Остальным не так досталось, – пробурчал Акито, и улыбка Амэ стала шире.

– Все равно отстаешь, – разве можно не подразнить его, пока есть такая возможность?

Акито насупился, и Амэ, глядя на него смеющимися глазами, едва удержался, чтобы не потянуться и не взъерошить и без того лохматые волосы на голове брата.

– Принцесса, скажите, ведь у вас не было ожогов, да? Ками вовремя подоспели? – неожиданно спросил Хидехико.

Откинув длинную и тяжелую прядь за спину, Амэ повернулся и взглянул на юношу.

– Ожогов?

– Ну да, от Сейкатсу. Вы ведь покинули зону моей защиты…

– Амэ! – резко выкрикнул Акито, и порывисто потянулся к нему. Юноша вдруг сообразил, что если сейчас же не остановит брата, то с того станется начать его раздевать, дабы найти эти самые ожоги, которых в общем-то и не было… Другое дело, что некоторые вещи Акито еще рано знать.

С максимальной проворностью, которую только позволял его тесный наряд, Амэ вылетел из "зоны поражения", думая о том, что не будь братик ранен, ни за что бы ему не успеть.

– Акито, стой! – возмущенно закричал юноша. – Ты что это задумал?

– Я должен убедиться, что все с тобой в порядке, – ответил тот, не моргнув глазом.

Амэ мысленно возносил хвалу Великой Богине, что так хорошо знает брата.

– А моего слова тебе недостаточно, да? – все так же возмущенно, но теперь в интонации Амэ добавил еще и обиду. – Не веришь? Или тебе так плевать на гордость принцессы Сарумэ, что ты вознамерился унизить меня при всех?!

Амэ указал рукой на притихших товарищей Акито. Брат же откинулся на подушки, прикрыл глаза и медленно вздохнул, успокаиваясь.

– Прости. Ты же знаешь…

– Знаю, – перебил его Амэ. – Потому говорю, что ками пришли как раз в тот момент, когда защита ослабла, и Хидехико упал в обморок. Они меня спасли. На мне нет ни одного ожога.

Повисла гнетущая тишина. Акито скрестил руки на груди, выставляя на обозрение мелкие царапины, обработанные какой-то мазью. Локти были содраны. Амэ украдкой вздохнул. И почему его брат такой идиот?

– Спасли тебя? – хмыкнул Акито. – Не обольщайся. Они просто исправляли ошибку, которую совершили. Ведь если бы они прибили тварь сразу, и не стали заморачиваться с этими барьерами, то ничего бы не случилось!

Иногда Амэ все же задумывался: за что он так любит своего брата? Почему так жаждет встречи с ним? Ведь его характер – не выносим!

– В любом случае, что произошло, то произошло, – примиряюще произнес Накатоми, и Амэ почувствовал к нему прилив благодарности, потому что сейчас его так и подмывало объяснить брату истинное положение вещей. Да нельзя, потому что потом на него посыплются такие вопросы, ответы на которые лучше не знать братику.

– Да, – согласился Амэ с Садахару, – я хочу забыть об этом…

Акито кивнул. Накатоми поправил очки и улыбнулся.

– Думаю, будет лучше оставить вас наедине, – он посмотрел на Амэ и учтиво поклонился. – Я рад, что познакомился с Вами, принцесса.

Амэ поклонился в ответ.

– Я тоже, – улыбнулся юноша. – Брату очень повезло с друзьями.

Он поймал на себе недовольный взгляд Яцуно и улыбка стала еще шире. Акито глупый и слепой – в него такая очаровательная девушка влюбилась, а он и не замечает! Да как же можно? Будь Амэ на его месте, он бы ее без внимания не оставил.

Хидехико из палаты буквально вытаскивали за шкирку. Он решил рассказать "принцессе", какая она замечательная, и как он был рад с ней познакомиться. Когда дверь за друзьями закрылась, Амэ тяжело вздохнул и повернулся к брату. Оставшись наедине, юношу вдруг стали терзать неясные предчувствия. Амэ боялся сделать лишнее движение, ведь его посетило ощущение, что когда он покинет пределы палаты, их прежние отношения с Акито закончатся.

– Тебя не будет на Церемонии, – больше разочарованно, чем с укоризной произнес Амэ.

– Прости.

Бесило. Бесило то, что все, что Акито мог поделать в сложившейся ситуации, это извиняться. А Амэ хотел видеть брата на Церемонии. Иначе для чего он столько времени выбирал шелк на праздничное кимоно? Амэ хотел, чтобы в последние минуты детства брат был с ним!

– Но осенью мы обязательно увидимся.

Обнадеживало то, что им не нужно будет ждать целый год. И пусть Акито не увидит Амэ с цветами, вплетенными в волосы, во время Церемонии. Гораздо важнее, что они скоро встретятся в Академии Аши. Как два Сейто. Как равные.

– Амэ…

– Молчи, – перебил его юноша, инстинктивно понизив голос до шепота. – Не хочу слышать возражений. Это будет. И точка.

Акито вздохнул, но промолчал. В синих глазах плескалось раскаяние. Амэ покачал головой и придвинулся ближе.

– Прости, что втянул тебя во все это, – вновь произнес брат.

Амэ с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Вот заладил извиняться!

– Ничего, – улыбнулся он, сверкнув глазами. – В конце концов, гениальность и мозги – разные вещи.

Акито рассмеялся. Подобные шуточки он разрешал только Амэ, и то, когда они были наедине.

В дверь аккуратно постучали. Амэ не слышал шагов за дверью, он давно понял, что пытаться различить легкую поступь ками, бесполезно; но он откуда-то знал, что за дверью Хорхе. Ками, конечно, не дождался приглашения войти, он распахнул дверь и остановился на пороге, скрестив руки на груди.

"Показушник", – подумал Амэ, чувствуя, как от внезапного появления Хорхе, напрягся Акито. Конечно, он ведь ками на дух не переносит.

– Нам пора, принцесса.

Услышав это обращение, сказанное подобным тоном, Амэ едва не застонал – казалось, только одни интонации разоблачали его, говоря о том, кто он на самом деле. Или это просто воображение разыгралось?

– Кто это? – спросил Акито, и его рука почти до боли стиснула пальцы Амэ. Юноша повернулся с мягкой улыбкой – так он надеялся успокоить брата.

– Сопровождающий. Не думаешь же ты, что меня на экипаже привезли? – немного шутливо, приподняв брови.

Хорхе усмехался, похоже, его забавляла реакция брата. Они с Амэ встретились взглядами, и Хорхе подмигнул ему. Юноша сразу смекнул, что это была провокация, но Акито попался на нее, как ребенок. Смуглая кожа на лице брата неожиданно потемнела от ярости, а сам он запыхтел, как кипящий чайник. Он открыл рот, чтобы сказать, что-то резкое и, определенно, нелицеприятное в адрес Хорхе, но тот его опередил.

– Успокойтесь, господин Сарумэ, – он сверкнул ослепительной улыбкой. – Вы же знаете, к чему приводит союз ками и человека. От его последствий даже инцест начинает казаться детской забавой.

Амэ не поверил своим ушам. Этот Хорхе, он… на занозу похож в деликатном месте! Юноша бросил на ками злобный взгляд, но тот только красиво усмехнулся, откинув за плечо тяжелую золотую прядь. Амэ решил, что нужно что-то делать с Акито – провокации гения могут кончиться плохо… для самого гения. Юноша повернулся к братику и произнес:

– Не обращай внимания. У него с головой не все в порядке, меня сразу предупредили.

Он положил ладонь на плечо Акито, пытаясь успокоить. К облегчению Амэ, это помогло.

– Я заметил, – вздохнул Акито.

Амэ улыбнулся и наклонился для поцелуя.

– Мне пора. А ты поскорее выздоравливай. Увидимся осенью.

Акито заглянул в глаза Амэ, и, поняв, что тот говорит на полном серьезе, решил не возражать. Он согласно кивнул.

– Встретимся осенью…

С каждым шагом, который увеличивал расстояние между Амэ и братом, юноше казалось, что между ними растет пропасть, бездонная и непреодолимая. Уже на выходе из больницы Амэ вдруг застыл, точно вкопанный, и обнял себя руками, ощущая, что в груди все разрывается от боли, а глаза жжет от непролитых слез. Ему казалось, что только что он простился с братом навсегда.

Осень… Он знал, сам не ведая откуда, что ничего, как прежде не будет.

Хорхе молчал, делая вид, что ничего не происходит. Он остановился в нескольких шагах позади Амэ и терпеливо ждал, пока юноша справится с собой. Минутная слабость быстро прошла, и Амэ взглянул на ками, вопросительно вздернув бровь.

– Идем? – как ни в чем не бывало.

Что бы ни ждало их с Акито впереди, они справятся. Обязательно.

Продолжение следует…

В следующей главе:

– Положи одежду и заверни Тайко в одеяло! – еще один приказ, который девушка бросилась исполнять.

Амэ не раздевался. Он срывал с себя одежду, не боясь шокировать видом своего тела служанку – она и без того знала, что под кимоно скрывается отнюдь не женская фигура. Порезы на груди болели адски, выражая свое недовольство манере раздеваться, и Амэ тихо шипел, чувствуя, как открываются раны, пропитывая свежей кровью повязки. Юноша быстро облачился в темно синие шаровары-хакама из плотной шерстяной ткани и в белую рубашку-ги. Насчет выбранных цветов сокрушаться было некогда – не до забот о том, что его кровь пропитает светлую ткань.

– Готово, – несмело сообщила Аюми, стараясь не смотреть на Амэ.

Юноша чувствовал ее страх. Ее пугала решимость Амэ, его напористость, его желание спасти Тайко. Они были слишком сильными. Девушка привыкла видеть другого Амэ – насмешливого, обманчиво мягкого, улыбающегося. Сейчас он был похож на демона.

Амэ кивнул и поднял Тайко на руки. Она казалась совсем легкой, почти пушинкой.

– Фусума, – произнес Амэ.

Аюми бросилась к перегородкам и спешно их раздвинула. Амэ быстро вышел на улицу, машинально отмечая, что девушка нерешительно топает следом.

(1). – цитата приведена из "Поэмы о небесных собаках" автора Ду Цзымэй

(2). – тенгу считается дальним родственником небесной собаке, но обладает меньшей разрушительной силой.

(3). – йокаи подразделяются на Высших и Низших. К Низшим относятся тануки, тенгу и небесная собака – они не полностью разумны и подчинены только таким инстинктам как "есть" и "убить". Высшие разумны и сильны, они управляют Низшими. К Высшим относятся кицуне и др. (прим. автора – классификация является плодом воображения автора, но сами йокаи взяты из японской и китайской мифологии)

(4). – непреобразованная, читая Сейкатсу сама по себе нейтральна, но когда ее начинают использовать ками, йокаи или Аши, она приобретает заряд в зависимости от принадлежности к стихии пользующегося ею. Например, Хидехико принадлежит к огненной стихии, и его Сейкатсу приобретает заряд "огонь". Всего существует шесть видов стихий: вода, ветер, небо, огонь, земля, разум. Первые пять могут становиться зарядом для Сейкатсу, последняя – нет.

– ____________________

Глава 3

Когда тени заговорят вновь

Аннотация:

Недуг Амэ… Пришло время приоткрыть завесу тайны.

– ____________________

У Тайко дрогнула рука. Амэ успел в деталях рассмотреть этот момент, когда ее рука, выжимающая тряпку, пропитанную розовой от крови водой, дрогнула, зацепив миску. Та обиженно загремела и, потеряв равновесие, упала на пол, разлетевшись на множество осколков. Вода бесформенной лужей растеклась по полу.

– Извините! – закричала Тайко и упала на колени, начав спешно убирать беспорядок. Амэ смотрел за этим, хмуря точеные черные брови.

Одно быстрое слитное движение, по комнате разнесся звук шелестящего шелка, поднялся легкий ветер, и Амэ уже был облачен в нижнюю сорочку нежно-персикового цвета. Ловко запахнувшись, юноша подошел к ползающей на четвереньках служанке и медленно присел. Когда его ладонь легла на ее плечо, девушка испуганно замерла, и Амэ отчетливо различил ее дрожь.

Боится? Этот вопрос вызвал недоумение. С чего Тайко его бояться?

– Остановись, – ласково приказал он и потянулся к подбородку девушки.

Ее лицо было бледным, а глаза странно шальными. Над верхней губой выступили маленькие, еле заметные капельки пота.

– Извините, госпожа, я такая неловкая! – попыталась оправдаться служанка, чем еще больше озадачила Амэ.

Наедине Тайко всегда называет его "господином". Так почему вдруг? Из-за своей неуклюжести она таким образом наказывает себя, отбирая право звать его так, как никто больше?

– Оставь, – произнес Амэ, вставая. Тайко он тянул за собой. – Поднимайся.

Служанка закивала, подчинилась, но вскоре ноги ее подкосились, и она буквально рухнула на юношу. Тот заботливо обнял ее и усадил на татами, подальше от проклятой миски.

– Я… я… – она запиналась, не могла выговорить ни слова, и Амэ наблюдал, как ее прекрасные глаза наполняются слезами. Тогда юноша приложил свои пальцы к губам, заставив ее замолчать.

– Все хорошо, Тайко. Ты все делаешь правильно.

Чтобы успокоить девушку, Амэ наклонился и поцеловал ее в дрожащие и горячие губы. Он шутливо прихватил зубами нижнюю губу, и сразу отстранился, улыбаясь. Тайко не удержалась, и несмело улыбнулась в ответ. Хорошо, теперь можно разговаривать.

– Это из-за крови, да? – мягко спросил Амэ.

Он знал, что Тайко боится крови. А сегодня утром случился очередной приступ, и теперь в его комнате стоял тяжелый сладковатый запах, даже несмотря на то, что слуги давно все убрали. Хотя, оставались белые повязки, окрашенные красным, и вода, растекшаяся по полу.

– Я не знаю… – слабо ответила девушка.

Это была его ошибка. Он знал, что Тайко бледнеет от одного только вида его бинтов, но посчитал, что она привыкла, и ей не составит труда немного помочь ему. Не рассчитал.

– Ничего, – он успокаивающе погладил ее по спине. – Думаю, тебе стоит отдохнуть. Я скажу, чтобы сегодня тебя не беспокоили.

– Но…

– Тайко, – тон Амэ не терпел возражений. – Делай, что тебе говорят. Для твоего же блага. Придешь завтра, а сегодня отдыхай. Ты в последнее время бледна, да и эти круги под глазами меня беспокоят.

– Я… не стоит… все прекрасно, – Амэ вновь нахмурился, бросив на нее предупреждающий взгляд, и девушка осеклась, и, прикусив губу, спешно закивала.

– Иди. И не волнуйся – оденусь без посторонней помощи, ничего со мной не случится.

Тайко вновь кивнула. Когда она выходила из комнаты, то на миг задержалась на пороге, будто ждала, что Амэ изменит свое решение и окликнет ее, но юноша лишь молча принялся одеваться. Скоро завтрак, Амако не терпит опозданий.

Было чудесное летнее утро – яркое и солнечное, без единого облачка на небе, но обещающее скорый приход невыносимого зноя. Амэ мысленно готовился к тому, что весь день проведет где-нибудь в тени, спасаясь от солнцепека.

В такие летние дни Амако предпочитала завтракать в комнате с видом на сад. Она приказывала полностью распахнуть седзи, чтобы легкий утренний ветер наполнил просторную комнату запахами цветов; тихо журчала вода в пруду, и мерно постукивал бамбуковый журавлик. Эта комната была оплотом тишины и спокойствия. Даже, когда Амако была рядом, здесь Амэ расслаблялся – умиротворяющая обстановка действовала на него волшебным образом.

Едва войдя в комнату, юноша понял, что расслабиться сегодня вряд ли получится – за низким столиком сидела только наследная принцесса Сарумэ, ни Канске, ни Макетаро поблизости не наблюдалось. Когда Амако и Амэ оставались наедине, то начинали спорить на темы, которые обычно не предназначались для чужих ушей. Вряд ли сегодня будет по-другому.

– Опаздываешь, – холодно произнесла мать вместо приветствия.

Юноша усмехнулся.

– Никак не получалось уложить волосы, – разумеется, это не оправдание, но это не имело значения. – Где братья?

– Поехали в Имубэ.

– Хм…

Этим двум оболтусам надо меньше общаться с Кунимити. Он на них дурно влияет.

Амэ устроился за столом напротив Амако и потянулся за палочками для еды. Вкусно пахло тушеными овощами, и юноша неожиданно обнаружил, что голоден. И это не удивительно – организм всегда требовал еды и воды взамен потерянной накануне крови. Сейчас объедаться не стоит, ведь мать решит, что он решил наплевать на свою фигуру, поэтому позже он проберется на кухню, где его с радостью накормят.

Некоторое время ели молча. Амэ все ждал, пока на него подействует умиротворяющая атмосфера комнаты, но этого никак не происходило.

– Мне надоел этот фарс, – нарушил тишину юноша.

Палочки в руках Амако не дрогнули. Она спокойно дожевала, а только потом подняла голову и окинула Амэ изучающим взглядом, немного удивленным. Надо отдать женщине должное: Амэ прекрасно знал, что больше всего на свете она боится, что их секрет раскроется, и она потеряет дочь, – но Амако даже не подала виду, что ее это хоть сколько-то взволновало.

– Вот как? – красивая тонкая бровь дрогнула.

– Ты же не думала, что я вечно буду притворяться? – спросил Амэ, но Амако не ответила. – После Церемонии я открою правду.

Некоторое время ничего не происходило, а потом наследная принцесса запрокинула голову и рассмеялась. От звуков его смеха Амэ почувствовал, что волосы на загривке становятся дыбом. Амако всегда успешно притворялась нормальной, но на самом деле она была сумасшедшей. Акито говорил, что она тронулась умом в тот момент, когда на ее глазах йокай убил отца. Что ж, Амэ не за что было ее осуждать.

– Вкус взрослой жизни вскружил голову, да? – спросила она, отсмеявшись. От ее взгляда Амэ пробирала дрожь – зрачки расширились настолько, что заполонили собой всю радужку. Липкий страх заворочался где-то в животе, ведь когда мама на него так смотрела, когда он был маленьким, это означало, что скоро будет очень больно.

Амэ заставил себя расслабиться и расправить плечи. Он давно не ребенок, и не позволит Амако распускать руки, но детские привычки, детские страхи, въевшиеся в кости и плоть, не так легко искоренить.

– С этим фарсом давно пора заканчивать, – пожал плечами Амэ нарочито равнодушно. Он ни за что не покажет своего страха. Прошлое – это прошлое.

– А как же твой ненаглядный Акито? Не боишься его потерять? – не улыбка, а оскал. Прекрасная Амако, великолепная в каждом движении, куда-то испарилась. Вместо нее на Амэ смотрела ведьма с бездонными черными глазами. И эта ведьма сейчас опасна.

– Мы все чем-то рискуем…

– Неблагодарная! – мать схватила со стола миску с едой и швырнула в Амэ. Тот был готов к такому повороту событий, поэтому уклонился. – Я дала тебе жизнь! Я растила тебя! А ты вот так мне хочешь отплатить?!

В юношу летело все, что попадалось под руку разгневанной женщине, – успевай только уворачиваться от летящей в тебя посуды и продуктов. Вскоре чистая и ухоженная комната напоминала свинарник. Амэ подумал, что Амако еще долго продержалась. Обычно, когда ее глаза становятся черными, наполняясь сумасшествием, она почти сразу теряет рассудок и начинает кричать о том, что Амэ принадлежит ей.

– Ты моя! – кричала Амако. – Ты только моя! МОЯ!

Она громко топала ногами. Она проклинала Амэ за то, что он появился на свет. Амако была похожа на раненого зверя, загнанного в ловушку: женщина металась по комнате.

– Никому тебя не отдам! Никому! Никогда!

Амэ бегал по комнате, то пытаясь увернуться от летящих в него предметов, то удрать от цепких крючковатых пальцев, которые тянулись к его горлу, чтобы придушить. Таким образом Амако доказывала свое право на Амэ. Глупо, конечно, но поди скажи об этом сумасшедшей. Юноша начал жалеть, что завел этот разговор. Сделал бы все молча, когда пришло время, так нет… И кто его за язык тянул?

Фусума за спиной Амэ распахнулись, и в комнату вбежало несколько слуг во главе со старым Седзиро, который, как поговаривали, заботился об Амако еще с пеленок. И теперь, когда у наследной принцессы вдруг случался приступ, всегда звали его. Только у него получалось справиться с Амако в приступе ярости.

Дед бросил неодобрительный взгляд на Амэ. Он всегда считал, что во всех бедах его подопечной виновата ее "дочь", и никогда даже и не думал молчать об этом. Как ни странно, но когда подобные разговоры доходили до самой Амако, она делала вид, что ничего не происходит. Седзиро многое прощалось.

– Госпожа… да что же за беда такая?… – запричитал дед, пытаясь успокоить разбушевавшуюся женщину.

Амако застыла, услышав знакомый голос. Дед стал к ней приближаться спереди, а еще двое слуг – сзади, чтобы скрутить нарушительницу спокойствия и опоить сонными каплями. Обычно, после них мама просыпалась совершенно спокойной.

Решив, что делать здесь больше нечего, Амэ быстро выскользнул в сад, оставив за спиной успокаивающий старческий голос. Потом послушался шум – это слуги схватили и держат Амако. Женщина закричала так, будто ее убивают, но вскоре затихла – дед знал, как с ней справиться.

В такие моменты Амэ жалел о том, что природа наградила его тонким слухом, и поэтому, чтобы убежать от неожиданно свалившегося кошмара и побороть дрожь, от которой едва не стучали зубы, он побежал к своему любимому сараю. Залезать на крышу сейчас было сущим самоубийством, солнце готово его расплавить за милую душу, поэтому он устроился под сараем на траве в относительно прохладном теньке. Юноша сел как можно компактнее, и обнял колени. Вот так сжимаясь, становясь меньше и незаметнее, ему было легче переносить трудности. Его била крупная дрожь, такая сильная, что походила на судороги.

Амако – это кошмар его детства. Сколько Амэ ни пытался, у него все никак не получалось преодолеть этот кошмар. Может быть, будь в такие моменты рядом с ним Акито, надежный, как скала, на которого можно опереться, у которого можно попросить защиты, все было бы по-другому. Но Амэ был один. И он привык к этому. Привык к бесконечному одиночеству, когда ему не с кем поговорить о своих страхах и проблемах. И каждый раз, после очередного скандала с Амако, Амэ где-нибудь прятался, закрывал глаза и начинал думать о том, что скоро все закончится. Еще какой-то месяц и он станет Сейто Аши.

***

После приступов сумасшествия Амако особняк напоминал огромный корабль, который только что пережил шторм. Он становился таким тихим, каким не бывает даже по ночам. Старый Седзиро дежурил у спальни госпожи, и остальные слуги в ту часть дома носа не казали. И даже находясь на приличном расстоянии от опоенной сонными каплями наследной принцессы, они ходили крадучись и разговаривали только шепотом. Казалось, жизнь замирала. Не лаяли собаки, не ржали в конюшнях лошади, не смеялась ребятня – шустрые дети слуг, для которых одно удовольствие бегать по пыльной сухой земле с каким-нибудь поручением. Амако спит, и никто не смеет потревожить ее сон.

Амэ вздохнул и шагнул на кухню. Здесь было жарко и гремела посуда. Плотная кухарка – добродушная тетушка Айя, которая в Амэ души не чаяла, – колдовала над огромным котлом, вкусно булькающем на огне. От пара и жары ее щеки раскраснелись, редкие черные волосы, выбившиеся из-под платка, слиплись от пота.

– И что так долго? – проворчала она. – Тебя только за смертью посылать! Давай сюда сушеные водоросли!

Амэ улыбнулся, смекнув, что его приняли за кого-то другого.

– Я, к сожалению, без водорослей, – отозвался юноша.

Услышав его мягкий голос, женщина вздрогнула и быстро повернулась, всплеснув руками.

– Ох, простите, молодая госпожа. Не признала сразу!

– Ничего.

Она накрыла кастрюлю крышкой и направилась к большому столу, на котором были красиво разложены сырые овощи и рыба. Рядом с большой деревянной разделочной доской поблескивало несколько ножей разных размеров.

– Проголодались? – спросила тетушка. – Конечно, ведь позавтракать нормально не получилось.

Амэ молчал. Не хотел об этом говорить.

– Где вам накрыть? Где попрохладнее?

– Я хочу остаться здесь, – отозвался Амэ.

Тетушка покачала головой.

– На кухне слишком жарко.

– Меня это не беспокоит.

Она бросила на него внимательный взгляд и кивнула. Иногда Амэ казалось, что она знает его слишком хорошо, и ощущает, что юноше сейчас невыносимо оставаться в одиночестве. Ему сейчас плевать на жару, лишь бы рядом был кто-то живой, лишь бы видеть его и слышать его. Эта потребность возникала почти всегда после приступов Амако. Амэ считал ее слабостью, но противостояние настолько выматывало его, что он уже не мог себе сопротивляться.

Перед Амэ поставили тарелку с тушеными овощами, рис, рыбу. Тетушка конечно же знала, что в это утро юноша вновь потерял много крови, и теперь его мучает жажда. Большой кувшин с прохладным кисло-сладким компотом оказался как нельзя кстати.

– И где его носит, а? За это время можно было три раза за водорослями сходить? – бурчала женщина себе под нос по привычке, возвращаясь к булькающей кастрюле. Амэ улыбнулся. – Как только госпожа Амако заболевает, все сразу начинают бить баклуши! Подумаешь, шуметь нельзя!