Текст книги "Девочка по имени Аме"

Автор книги: Анна Аршинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

– И почему мне кажется, что есть еще что-то, о чем вы мне не хотите говорить?

***

15 день месяца Кролика 482 год Одиннадцатого исхода

(девять лет назад)

Ие– но футана, страна Поднебесная, Нара

Цукиеми был терпелив настолько, насколько это вообще было возможно. Он мог веками не покидать Еминокуни, ни с кем не общаясь. Слово "скука" для него не имело никакого значения. Его дух всегда был спокоен и умиротворен, ничто не могло поколебать его.

– Мне нравятся здешние огурцы, – сообщил Хорхе, доставая из бочонка очередной крепенький и пупырчатый соленый огурец. Он хрустел им так аппетитно, что даже Цукиеми решил, что что-то в этом лакомстве все же есть, раз Амацукумэ поедает его в таких количествах.

– Живот заболит.

– У меня? – скептически приподнял брови Хорхе. – Не в этой жизни! К тому же…

Сегодня было по-настоящему грандиозное событие, поэтому Цукиеми безжалостно выпихнули из Еминокуни. И грандиозность события состояла в том, что Хорхе сегодня станет родителем, и его характер без того вредный и истеричный, а в последний год совсем испорченный предстоящим мероприятием, снова станет… сносным.

Командира не могла терпеть даже его команда, поэтому на время Подготовки его специальным приказом Рихарда сослали в Небесный дом. Из-за недостатка нужных развлечений Амацукумэ быстро заскучал и отправился их искать. В Еминокуни. Цукиеми на роль шута подходил меньше всего, и очень не любил, когда его уединение нарушалось, но Хорхе не прогнал по некоторым своим причинам. Политика Бога Счета Лун в этом отношении была проста и не нова – перетерпеть. Но время, что они провели вместе, казалось Цукиеми сущим кошмаром. Сейчас же он подошел к концу. Хорошо это или плохо, Бог Счета Лун еще не определился.

Нара, еще более яркая и прекрасная, чем обычно, шумела. Людские потоки текли по улицам, пестрые и разноцветные, шумные и веселые. Небо чистое настолько, что если присмотреться, можно разглядеть Великий поток, было расчерчено зелеными полосками на ровные квадраты, спутники вошли в атмосферу и зависли над местом действия. Сегодня Церемония проходила по всему миру, и по ее результатам у Академии появится пополнение.

Людям это казалось праздником, поэтому они все собирались на площади, толкались и ругались, пытаясь найти место получше, ведь Аши будут показывать представление.

– Аши изображают из себя циркачей, – фыркнул Хорхе. Казалось, они думали об одном и том же. – Нашли себе достойное занятие, ничего не скажешь…

Огурцы были доедены, и Хорхе теперь с недовольным видом осматривался вокруг, выискивая что-нибудь интересное, но эта Церемония была такой же, как и сотни остальных, поэтому он быстро заскучал, заворчал, пошарил рукой в бочонке, где еще недавно находилось его лакомство, и не найдя там ничего, горестно вздохнул. Амацукумэ сгорбился, подтянул к себе колени и подпер голову рукой. Сидеть так на покатой черепичной крыше оказалось не совсем удобно, но ему удалось найти более ли менее устойчивое положение, чтобы не съезжать вниз.

– Опаздывают… – произнес он. – Никого понятия о пунктуальности!

Цукиеми застыл рядом каменным изваянием. Он смотрел на людей без интереса и без каких-либо ожиданий: живет так долго, что эти странные существа давно перестали его удивлять. Ничего из происходящего не могло заинтриговать его и заставить покинуть то состояние полной отрешенности, в которой он пребывал почти всегда. Но надо отдать должное Хорхе – у него "вытаскивать" Бога Счета Лун получалось весьма неплохо.

– Придут.

– А не придут, так сам за ними схожу. И тогда я им не завидую. О, смотри! – Хорхе привстал, кивая головой на семью, вышедшую из повозки. Двое неугомонных мальчишек, которые пританцовывали от нетерпения на месте, красивая холодной красотой женщина, царственная и строгая, и маленькая… девочка? Или мальчик, переодетый девочкой…

– Вот он. Великая Богиня, да ты посмотри на него! Что за маскарад? Они что рехнулись, что ли?

– Людские прихоти…

– А еще меня странным называют! Это, между прочим, мой будущий отпрыск! И он считает себя девочкой. Что мне делать?

Цукиеми эту истерику не оценил.

– Ты хочешь еще огурцов?

– Да не хочу я огурцов! – раскричался Хорхе. – Ты только об огурцах и думаешь! Я хочу себе нормального отпрыска. Но они же его испортят!

– Оставь.

Хорхе вздохнул.

– Ну да, я понимаю, что он из рода Сарумэ. И возможно – заметь, я сказал "возможно" – это будет Амэ-но-удзумэ-но микото, а вдруг нет?! Что мне тогда с этой недодевкой делать? Как воспитывать?

– Успокойся.

– Тебе легко говорить. "Успокойся! Оставь! Хочешь огурцов?" А у меня трагедия, может быть! Мои надежды разбиты! Я хотел большого и светлого, и что я вижу?

Цукиеми ничего не ответил. Хорхе это разозлило еще больше. Разозлило настолько, что он едва не завыл, как белуга – все же гормональный фон из-за будущего мероприятия был весьма далек от предполагаемой нормы.

– Знаешь, что? Тебе тоже надо родителем стать! Чтобы понял и ощутил, какая это тяжелая ноша.

– Ты еще им не стал.

– Так стану! Вот сейчас возьму и стану! – возмутился Хорхе и скрылся в кехо.

Цукиеми остался стоять. Он даже и думать не стал, что это случилось с Амацукумэ, и почему он повел себя подобным образом. В конце концов, можно все списать на стресс. Ками, которые готовятся стать родителями – это довольно сложное явление. Бог Счета Лун об этом даже думать не хотел.

Тень Хорхе мелькнула в толпе, уверенно обогнула зевак, тянувшихся к барьеру. Цукиеми успел заметить, как Амацукумэ ударил по руке Амако, заставляя отпустить его будущего сына. Она вскрикнула, когда Хорхе сгреб ее в охапку и перенес в другое место, чтобы она не помешала общению с ребенком. Сам же мальчик, одетый в женскую одежду и потому выглядевший, как кукла, сидел на пятой точке и озирался по сторонам в поисках матери. Хорхе появился как спаситель, предложил руку и проводить…

"Цукиеми, у меня есть кое-что, что тебя заинтересует", – прибежала тень и заговорила голосом Рихарда.

– Не думаю, что такое возможно, – ответил Бог Счета Лун сухо.

"Я понимаю, что на Церемонии ты по делу, но все же… Войди в мое положение, ты и Хорхе – единственные ками, которые сейчас в Наре. А проблема… есть".

Нет, это была бесполезная попытка манипулирования. Цукиеми делами Срединного мира не занимается, если бы это касалось Еминокуни, никаких бы отказов не последовало. Но в стране Вечной Ночи все спокойно – Цукиеми об этом позаботился.

– Пришли кого-нибудь.

"Цукиеми, дело щекотливое. Мне кажется, тут замешан Принц Гоэн".

– Он здесь? – сразу же отозвался Цукиеми. Вот уж чьего имени он не пропускал никогда, ведь по его вине погибла Амацукумэ Сумире, и Рихард это знал. Но еще лучше он знал, что давать ложную информацию Богу Счета Лун чревато.

"Сегодня со мной связались Кагамицукири. Наследник Имубэ находится при смерти, а в его крови был найден яд Тенгу"

– Зачем Гоэну травить наследника Имубэ? – вот тут-то как раз и не вязалось. Почему именно отравить, а не открутить голову под шумок и скормить своим подчиненным? Пытается соблюсти договор о ненападении?

"К сожалению, мне это тоже неизвестно. По этой причине и прошу тебя сходить туда и попробовать все выяснить".

Цукиеми нашел глазами Хорхе, который вел за руку своего будущего отпрыска. Амацукумэ улыбался, и сейчас он был счастлив. Даже несмотря на осознание того, что ему скоро придется сделать. Сестра создала очень противоречивых существ…

– Хорошо, я схожу туда. Но не питай иллюзий на этот счет.

Тень рассмеялась точь-в-точь, как Хатиман.

"Когда это у меня были иллюзии относительно тебя?"

Пару таких случаев Цукиеми все же мог припомнить с легкостью. У него всегда была хорошая память.

Тень, поняв, что больше не нужна, шмыгнула вниз и скрылась за домами. Цукиеми взглянул на спутник, слегка прищурившись от того света, который он источал. "Что бы это могло значить?" – подумалось ему.

Ветер вдруг всколыхнул расставленные по дороге к барьеру флаги с монами Академии, а черная фигура, стоявшая на крыше одного из зданий, неожиданно растаяла в воздухе. Прозвучал гонг, возвещая о начале Церемонии; послышался крик Амако, которая искала своего пропавшего сына…

Ворота с ромбами Имубэ оказались закрыты, а сам дом казался погруженным во тьму и тишину. Здесь отчетливо пахло йокаями – этот запах сразу бросался в ноздри и не позволял почувствовать ничего другого. Впрочем, Цукиеми не собирался искать наследника по запаху, он просто пошел на единственный источник света. На веранде покоев принца Имубэ горели фонарики, горели беспокойно, а свечи внутри непрестанно трещали, взбудораженные происходящим. Тени собрались вокруг, они водили хороводы и шептали… всякое. "Спаси его, Великая Богиня", "Помоги, Принц", "Я сделаю все, что угодно", "Забери меня вместо него", "Папа, пожалуйста, ты же можешь" – одним и тем же голосом, но одновременно.

Цукиеми вынырнул из кехо и, подняв руку, приказал теням разбежаться. Они завизжали, точно Хорхе в свой особо неудачный день, немного посопротивлялись и ушли. Будто почувствовав, что что-то изменилось, на пороге у раздвинутых седзи появилась растрепанная женщина. Выглядела она изможденной и едва не умирающей.

– Кто здесь? – вопросила она во тьму, а в ее голосе жила… надежда. Ненормальная, иррациональная, Цукиеми непонятная надежда. – Принц Гоэн?

Так, значит, она все же его ждала?

Бог Счета Лун сделал шаг вперед. Теперь он стоял на энгаве и был виден простому человеческому глазу. Женщина повернулась к нему и сумасшедшая надежда на ее осунувшемся лице сменилась настороженностью.

– Кто вы?

Цукиеми не хотелось утруждать себя ответом. Он повернул голову, заглядывая в дом. Там чадил небольшой светильник, а на постели в лихорадке метался юноша. Недолго ему осталось – день или два. А душа-то у него спелая, переполненная, на восьмой жизни. Значит, будет Очищение в Еминокуни, прежде чем все заново.

– Бог Мертвых, – лаконично ответил Цукиеми. Он шагнул в сторону комнаты, но женщина перегородила ему дорогу. Ее потухшие глаза вдруг засверкали отчаянной решимостью.

– Возьмите меня вместо него!

Бог Счета Лун взглянул на нее с новым интересом. Ее поведение можно было бы списать на обычный материнский инстинкт, если бы не еще кое-что. Любой ками бы этого не разглядел, но Цукиеми, который видел человеческие души насквозь и с наскоку мог определить очередность жизни, заметил. Эта женщина боялась, потому что сама была лишена вечности.

– Что здесь делал Гоэн? – требовательно спросил Цукиеми.

Она колебалась, но, в конце концов, ответила.

– Принц… он пытался помочь моему сыну. Но, похоже, не помогло.

Интересная получилась "помощь". Здесь было что-то еще, но женщина больше ничего не знала, иначе бы не звала Гоэна, а боялась и ненавидела. Происходящее казалось странным и нелогичным. Цукиеми старался, но уложить известные данные в общую картину никак не получалось. Кем ни была его мать, мальчик – человек, пусть и Наследник рода Имубэ, но все равно убивать его так – слишком уж большая честь.

– Не забирайте его, – одними губами произнесла женщина. – Пожалуйста…

– Я пришел не за ним.

Облегчение на ее лице показалось таким ярким, что Цукиеми невольно сощурился.

– За мной? – несмело.

– Вы мне не нужны тоже.

– Тогда вы пришли помочь? – теперь она вцепилась в его руку так сильно, что отодрать ее оказалось проблематично. – Пожалуйста, сделайте это! Мой сын… ему еще рано умирать! Он не пожил совсем. Да что он видел? У него вся жизнь впереди. Пожалуйста! Прошу вас! Хотите, встану на колени! Только…

Гоэна здесь не было, а эта женщина со своей истерикой сбивала с толку. Цукиеми хоть и прожил столько тысяч лет, что давно сам потерял счет, он так и не привык к подобным "концертам". Наверное потому, что в Еминокуни было всегда тихо и безлюдно. Богу Счета Лун хотелось позорно сбежать от этой женщины, но он решил, что это будет неправильно. Человеческий мальчишка умирал, и ему уже ничто не могло помочь. Принц Тенгу уже мог торжествовать победу. Хотя…

Его планы еще можно было расстроить. Чем важен наследник дома Имубэ? Гоэн не станет возиться с кем-то просто так… Тем более приходил, хотел помочь, будто пытался все выдать за несчастный случай. Что ж…

– Отпустите меня.

– А вы…

– Помогу, – согласился Цукиеми. Только это вряд ли можно было бы назвать помощью. – К счастью для вас, у вашего сына никто вечность не забрал. Так что…

Она принялась кланяться и благодарить так рьяно, что Бог Счета Лун просто не знал, как ее остановить.

– Оставьте нас, – произнес он, шагая в пропахшую скверной комнату.

Женщина закивала и поспешила скрыться, ни на минуту не прекращая повторять слова благодарности. Цукиеми считал, что его не за что благодарить. Потому что ее сына уже не спасти, но его все еще можно возродить.

Бог Счета Лун склонился над футоном. Рывком он сорвал с больного одеяло. Под ним оказалось слабое, измученное продолжительной болезнью тело. Липкое, горячее, остро пахнущее кислым потом. Юноша тихо стонал и скорее дергался, чем метался в лихорадке – силы почти покинули его. Во время очередного… движения его голова повернулась на бок, открывая шею, и Цукиеми обнаружил на ней две маленькие ранки от укуса Принца. Значит, Гоэн еще и его кровь пил…

В этот момент юноша пришел в себя. Он слабо застонал, из последних сил разлепил тяжелые непослушные веки, чтобы взглянуть на Цукиеми. Задрожала и почти потухла свеча, где-то вдали, на площади громыхнули первые фейерверки.

– Сгинь… – проскрипел слабый голос.

Когда юноша шире открыл глаза, Цукиеми увидел в них то, чего не ожидал. Люди часто хотят жить, когда умирают. Они хотят жить несмотря на скорое возрождение, любым способом. Этот не хотел. Он хотел смерти. Но не потому, что сдался, а потому что не хотел принимать помощь от йокая. Что же такого произошло в этом доме, что этот мальчишка готов на такое?

– Я помогу тебе, – пообещал Цукиеми.

– Не смей…

Бога Счета Лун не волновали возражения. Он уже решил, что сегодня этот мальчишка станет его отпрыском, и не было на свете той силы, способной это остановить.

– Расслабься. Так будет быстрее.

Его руки коснулись шеи больного. Юноша вздрогнул, будто его ударило током, хотел отодвинуться, но сил просто не было. Цукиеми большим пальцем, оканчивающимся крючковатым алым когтем, погладил ранки на шее, будто проверяя их реальность на ощупь. Кожа у мальчишки была горячая и неприятно липкая, а шея тонкая, совсем слабая – пережать ее не составило никакого труда. Человек распахнул глаза, открыл рот, пытаясь схватить ртом воздух, но горло было перекрыто. Поначалу он слабо трепыхался, в глазах плескался непередаваемый ужас, а потом они начали стекленеть, и сопротивление вовсе прекратилось. Еще мягкое, горячее, но уже мертвое тело стало похоже на куклу. Жизнь, которая в нем едва теплилась, с готовностью покинула его, без страха и сомнений, в избавлении.

Цукиеми отпустил шею. На ней, рядом с укусом Принца, остались следы его пальцев. Бог Счета Лун провел рукой по лицу, закрывая глаза будущему отпрыску, а потом рванул с плеч влажную от пота юкату. Грудь оголилась, исхудавшая, некрасивая, с выпирающими ребрами – болезнь была долгой, заставила исхудать. Когти привычно удлинились перед тем, как пронзить грудную клетку и вытащить сердце.

Цукиеми сделал на своем запястье небольшой разрез, чтобы его кровь окропила человеческое сердце, и положил теплый, истекающий орган рядом с телом. Если бы родителем был другой ками, не один из Первых богов, ничего бы не получилось, ведь Сейкатсу вначале обычно с ювелирной точностью копирует человеческое тело, а уж со временем избавляется от ненужного и перестраивается. Но кровь Бога Счета Лун особенная – обладает неограниченными возможностями оживления и заживления. К тому же Цукиеми не был обременен такой вещью как Инстинкт, и потому ему не нужно было готовиться к этому убийству месяцами, как тому же Хорхе перед тем, как стать родителем.

Его кровь окропила человеческое тело, зашипела и запенилась при соприкосновении с живой плотью. Кровь была похожа на кислоту, которая разъедала ткани, но на основе ее создавалось нечто другое – тело будущего ками. Казалось, что Великий поток спустился с небес, ведь с потолка, точно лианы в джунглях, повисли веревки Сейкатсу. Они причудливо переплетались, вились, росли и падали вниз, создавая новое, не подверженное износу тело. Цукиеми на это не смотрел. Все, что сейчас от него было нужно, он сделал. Дальше – пусть сам разбирается, вспоминает и живет. А когда придет время Пробуждения, Бог Счета Лун придет…

Он подхватил человеческую оболочку на руки и побрел к выходу. Стоило только седзи распахнуться, на энгаве сразу же появилась та самая женщина. Она с ужасом взглянула на развороченную грудную клетку сына, на его бездыханное тело на руках Цукиеми и завопила в истерике:

– Куда вы несете моего сына?!

– Ваш сын находится в комнате, идите, – ответил ками, кивая в ту сторону. Она невольно обратила туда взгляд и увидела своего ребенка живым и здоровым. Воплощение завершилось, он уже очнулся и сидел, тряся головой. Женщина от такого зрелища расплакалась, завыла и бросилась внутрь. А Цукиеми понес человеческое тело в Небесный грот.

18 день месяца Лошади 491 год Одиннадцатого исхода

(настоящее время)

Цукуси, Академия Воинов-Теней Аши,

Лаборатории Таманоя

Данте явился навстречу с Яцуно в приподнятом настроении. Впервые за долгое время ему хотелось танцевать. Тело, выносливое и сильное, ничуть не устало после долгого дня и даже к вечеру Удзумэ чувствовал себя бодрым и полным сил. Таманоя же оказалась верна традициям своего клана и пришла в таком настроении, что от одного ее вида парное молоко грозило скиснуть. Она без особых успехов смерила Данте хмурым тяжелым взглядом, а потом кивнула на дверь.

Внутрь большого, похожего на многоярусный пирог, строения посторонние заходили редко. Здесь имелся свой штат сотрудников, и все они к клану Таманоя принадлежали условно, ведь настоящие его представители, за исключением Яцуно, пряталась в своей цитадели где-то в горах в самом сердце Поднебесной. Клан Таманоя был настолько велик, что даже если собрать Сарумэ, Имубэ, Накатоми, Отомо и Кумэ, то все равно они уступят по численности. Ведь у Таманоя было множество ответвлений, например, клан Коре, который брал на себя обязанности общения с внешним миром.

Данте зашел за Яцуно в просторную, но захламленную всякими непонятными вещами комнату, и покорно уселся на высокий стул, на который ему указали. Повертев головой, Удзумэ понял, что ничего любопытного в этом помещении для него нет – полусобранная техника, запасные части, инструменты и какие-то приборы не вызывали никакого интереса. Не прошло и трех минут, как Данте заскучал.

– Подожди немного, – произнесла Таманоя, включая приборы и сверяясь с какими-то сплошь исписанными мелким почерком листами.

– Не волнуйся, у меня достаточно терпения, – заверил ее Данте с легкой улыбкой на лице. Но Яцуно оказалась настолько поглощенной своими делами, что лишь отстраненно кивнула.

– Вот, надень это, – она протянула ему несколько браслетов. Данте поднял руку, и на его запястье звякнули другие, те самые которые когда-то дал ему Хорхе после катастрофы, которая произошла на Церемонии. Увидев их, Яцуно остановилась, и ее рука дрогнула. Похоже, она была не готова увидеть их. Данте же опустил глаза. Ему очень не хотелось, чтобы девушка начала спрашивать что-то о его украшениях, ведь считал смерть тех парней своей ошибкой.

– А эти сними… пока, – произнесла Яцуно и поспешно вернулась к своим приборам. На выпуклых пузатых мониторах бегали загадочные точки, строились сетки и появлялись какие-то цифры.

Данте облегченно вздохнул, а потом сделал то, что ему велели. Комната вдруг заполнилась визгливым писком различных устройств. Яцуно удовлетворенно кивнула, взяла лист бумаги и принялась что-то на нем строчить. Порой она поднимала голову, сверялась с показаниями, а потом снова принималась писать или расчерчивать жуткие по своей непонятности схемы. Данте молчал, но ему становилось все скучнее и скучнее. Поерзав на неудобном стуле, тронув браслеты пару раз, он вздохнул.

– Это надолго? – спросил он.

Яцуно недовольно поджала губы.

– Да.

– Хм… Может, хотя бы объяснишь, что ты делаешь?

Остро заточенный карандаш остановился на мгновение.

– Даже если я попытаюсь, ты не поймешь, – ответила она сердито.

Но Данте твердо решил найти ответы на свои вопросы.

– А все-таки? Мне кажется, я заслуживаю знать кое-что знать?

Яцуно со вздохом отложила бумагу и подняла на него голову. Вид у нее был такой, что Данте показалось, что он имеет дело с кошкой, которую отвлекают от поедания рыбы. Конечно, у всех свои увлечения…

– Это будет манжета. В отличие от твоего кольца она не только ограничивает количество принимаемой Сейкатсу, но и возвращает тебе человеческий облик.

– Возвращает? – удивленно выдохнул Данте. Он знал, что Яцуно решила ему помочь, но что хочет сделать настолько ценный подарок – нет.

– Пока она будет на твоей руке, тебя никто не отличит от человека. Ты будешь таким, каким казался до Пробуждения.

Более крупным, более смуглым, с карими глазами, не такими острыми скулами, не такими костлявыми руками и без когтей. Он снова будет "принцессой Сарумэ"…

– Вот как… То есть такого меня ты хочешь показать Акито, чтобы доказать, что я не лгу.

– Именно, – она кивнула.

– А ками могут подделать свою внешность с помощью, ну… кей…

Таманоя фыркнула. Данте ощутил себя ущемленным. Он ведь говорил все это не потому, что был глуп, а потому, что у него не было достаточного количества информации на эту тему.

– Исключено, – ответила девушка, глядя на него как на чудо-зверька, а не будущего бога. – Личину могут менять только Высшие йокаи, а ками этой способности лишены совсем. Исключение составляет специальность. Но твоя не способна на такое…

Данте покачал головой. Он не мог понять, огорчен он этой новостью или все же стоит порадоваться.

– У нас есть специалист по иллюзиям. Он может?

– Он, думаю, может, – Яцуно закусила губу, складывая разбросанные по столу бумаги. – Так что показаться Акито тебе лучше бы где-нибудь в уединенном месте. Чтобы он не решил, что его обманывают.

На лице Данте засияла улыбка.

– В этом смысле можешь рассчитывать на меня. Уж я-то постараюсь.

– Рассчитываю на тебя, – произнесла она сухо и вернулась к работе. Данте некоторое время рассматривал свои руки, думая о том, хочет ли он вновь увидеть их человеческими, потом поднял голову, смотря на сгорбленную над столом Яцуно, и улыбнувшись, произнес:

– Спасибо.

Она выпрямилась и нахмурилась, недовольно косясь на Данте. Ей очень не нравилось, что ее снова отвлекали.

– Рано еще благодарить, ведь я ничего пока не сделала.

– Но тем не менее, ты согласна…

Она швырнула отвертку на стол, поворачиваясь к ками. Данте увидел, что девушка пришла в ярость от его слов, и благоразумно решил заткнуться. Специальность говорила, что к Яцуно нужен особый подход, и все проторенные дорожки здесь не подойдут. Эти приемы только ярость вызовут – ничего больше.

– Так, ками, заруби себе на носу! – выплюнула она презрительно. – Я делаю это не потому, что ты весь такой неотразимый. Я делаю это ради командира и только. Усек?

Данте закивал и принялся анализировать свои действия. Что именно разозлило ее?

– Хорошо. Теперь, с твоего позволения, я вернусь к работе. И если хочешь сказаться благодарным, то держи свой рот на замке и делай, что я говорю.

– Я постараюсь.

Похоже, его готовность к подчинению ее тоже не устроила. На этот раз она зафыркала, только что вещами швыряться не стала. Данте пытался понять, в каком месте допустил ошибку, но никак не получалось. Может, его специальность просто не работает? Или это…

– Ты что ревнуешь? Акито ко мне… – и хватило же ума сболтнуть это! Некоторые мысли надо держать при себе, а не озвучивать в самых неподходящих местах! Данте давно этим страдал, а в результате близкого и частого общения с родителем "что думаю, то и говорю" приобрело почти угрожающий размах.

Яцуно на миг замерла. Он видел, как ее плечи задрожали, а руки сжались в кулаки. Но девушка со скрипом заставила себя закрыть глаза и сосчитать до десяти. Потом, совершенно спокойным голосом ответила.

– Просто ты меня неимоверно бесишь.

Данте не стал отвечать. Ему хватило ума понять, что сейчас все слова, даже извинения, будут лишними. И они могут все разрушить – Таманоя просто откажется помогать. Она и так на пределе.

Убедившись, что Данте будет нем, как рыба, она снова повернулась к своим приборам. Дальнейшее их общение происходило в манере "Встань", "Повернись" и "Сделай то-то" – с ее стороны, и простых кивков – с его стороны. Только под конец, когда Яцуно сообщила, что на сегодня он больше не нужен, он осмелился задать вопрос.

– И долго эту манжету изготавливать?

Она неопределенно пожала плечами.

– Недели две, – Таманоя сама не знала, потому сроки были совсем уж расплывчатыми. – Я найду тебя, когда ты мне понадобишься. Еще пару раз нужно будет посидеть со мной здесь – это на весь вечер, и несколько раз я подойду к тебе так, если понадобятся какие-то быстрые анализы.

– Хорошо, – закивал Данте. – На сегодня все?

– Да, можешь идти.

Ками направился к выходу, но у двери остановился.

– Приятного вечера, Яцуно.

– Уйди с моих глаз, – прорычала она в ответ.

После такого Данте просто не мог не записать ее в список своих "целей". Она сохнет по Акито, а Акито на нее не обращает внимания? Так даже интереснее. Данте добьется своего, ведь от него еще ни одна женщина не уходила. Интересно, а какова будет реакция Акито, когда он узнает о них с Яцуно.

Да, это очень занимательная задачка. И если Таманоя сопротивляется и ненавидит, то тем лучше. Так интереснее.

***

07 Змея 11-491

Кому: Тэяли Кицуне, седьмой фрейлине Принцессы Кицуне Коноэ

От кого: Анита Кицуне, восьмая фрейлина Принцессы Кицуне Коноэ

Дорогая сестра!

Не сердись на меня. Живем ведь только раз.

Анита.