Текст книги "Девочка по имени Аме"

Автор книги: Анна Аршинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

– Ничего не получится, – усмехается Хорхе. – Вам не выстоять.

– Правда? А что ты скажешь на то, что ваша драгоценная пагода заминирована. Ваши сердца…

Командир выругался про себя. Возможно, он блефует, но если нет… Это будет настоящей катастрофой. Не для него – ведь его сердце приятной тяжестью оттягивает карман, а для остальных. Хорхе делает жест рукой, зная, что притаившаяся в засаде Лидия поймет все правильно. Но чтобы она вплотную подобралась к пагоде, нужно отвлечь от нее йокаев.

– Меня почти восхищает твоя находчивость. Почти. Но пока ты находишься в зоне поражения, ты ни за что не взорвешь пагоду.

И в этот момент с флангов нападает Эдгар, который ведет неоперившихся Аши. Хорхе видит, как они врезаются в ряды йокаев, и здесь, в самом сердце Академии, это кажется еще одной тренировкой на слаженную работу. Только йокаи не растворяются серебристой дымкой, они падают на землю и остаются там мертвыми, а раны Аши не иллюзорны – все по-настоящему. Хорхе бежит по крыше и прыгает вниз – к Принцу. Рука выхватывает меч, он трещит, когда заряжается Сейкатсу, и главное – не переборщить, а то сломается, ведь он не предназначен для таких нагрузок. Принц от первого удара уклоняется, второй изящно блокирует всего двумя пальцами левой руки. Одновременно с этим он идет в атаку: обнажает свой меч и целит в уязвимый живот, но сталь увязает в щите, который выбрасывает Хорхе. Ками довольно улыбается, когда йокай недовольно рычит.

– Скажи мне, – Принц не желает отпустить меч ками, а щит Хорхе держит его меч, поэтому наклоняется и шипит в ухо, – что ты будешь делать, если я начну убивать твоих птенцов-Аши?

Рози, – понимает командир. От нее давно не было вестей, но Хорхе решил, что она увела их к главной башне – там самое надежное место. Оказалось, что нет. Оказалось, что йокаи и о них позаботились.

– Я отдам приказ убить их всех.

Хорхе прищурился.

– Что ты хочешь?

Вампир рассмеялся. Его всего трясло от щитов, которые наваливались на него, и от торжества, которое он испытывал, когда Хорхе изъявил желание пойти на уступки.

– Ключ…

– Я же сказал, что его здесь нет! – командир пнул ногой йокая, отталкивая от себя.

– Тогда они все умрут!

Хорхе увидел боковым зрением бледную, напуганную Рози и кучку Аши младших курсов. Их страх был очевиден и предсказуем – они впервые в жизни видели настоящих йокаев, а сражаться не умели вовсе. А йокаев было так много… И…

– Щиты! – выкрикнул Хорхе, беря много, столько, сколько мог взять, Сейкатсу без вреда для себя и превращения в йокая из Великого Потока. Щит развернулся послушным хлопком, защищая Аши, и йокаи, которые двигались только по запаху и ощущениям, натолкнулись на преграду.

Принц зарычал, оборачиваясь, и его меч был устремлен в живот. Хорхе хотел защитить себя сталью, так, как это бы сделал Эдгар, и совсем не так, как учил его Цукиеми. На щиты совсем не осталось сил. Но меч не выдержал – посыпался сверкающими осколками к ногам, а лезвие врага вспороло живот. Глаза Хорхе изумленно распахнулись, когда он увидел, что внутренности посыпались на землю. Странно, но боли не было.

– Эдгар, – прошептал Хорхе, чувствуя, что кровь пошла глоткой. – Добей их…

Командир упал на землю, заметив, как сзади на Принца бросился Дамиан. Школа Мино. Только и может, что нападать со спины. И в этот момент раздался взрыв – это взлетела на воздух пятиэтажная пагода.

***

У войны страшное лицо. Война стонет и кричит, война полна крови и грязи, она некрасива, она ужасающа, она отвратительна. Она пахнет Сейкатсу, обожженными трупами людей, фекалиями сытых йокаев, тухлым мясом. Могильщиков(12) развелось столько, что не успеваешь отмахиваться, они мешаются под ногами, проклятые паразиты! Умирают люди. Ками их уводят, заставляют покинуть города, прячут в лесах – без толку. Люди сами не хотят прятаться. Они – гордые, они хотят воевать, они хотят убивать, потому что это их природа – так они говорят. Мужчины из деревень берут вилы, лопаты, молотки и дубины и выходят. Горожане, считающие, что виртуозно владеют своими короткими мечами-вакадзаси, тоже идут на йокаев. И это похоже на ад.

– Да вашими лопатами только могильщиков бить! Вот и позаботьтесь! – Эдгар зол, и Хорхе его еще никогда не видел таким. На его лице ярость смешалась с беспомощностью, сейчас он более уродлив, чем обычно. Но вражда школ забыта, забыты прошлые насмешки и склоки – война сплотила их всех. Основной Инстинкт, мать его!

– Уберите их с дороги! – заорала Ванесса. – Через трупы потом перебираться сложно.

Они еще Сейто Аши Сюгендо, у них еще нет достаточного количества навыков ведения боя, у них еще на пальцах ограничители, а это считай – молоко на губах не обсохло!

– Нет. Мы тоже будем воевать! – люди упрямы. Они хотят помочь, не понимая, что против йокаев они бессильны.

– Великая Богиня… – вздыхает утонченный Дамиан. – Йокаев можно убить только Сейкатсу, понимаете? Вы только мешаете, уходите.

Но люди упрямы. Они не понимают. А Хорхе и его товарищи не могут защитить всех, когда огромная волна тенгу застилает небеса.

– Спутники! Где эти чертовы спутники?! – Ванесса раздражена, она рубит сгоряча, почти на автомате, у нее хороший меч, тела йокаев рассекает с легкостью, но врагов слишком много.

– Похоже, что погода не летная… – вздыхает Дамиан, глядя в небо.

– Убью нахер! – Ванесса выполняет свою угрозу. – Они собираются тучи разгонять или нет?!

Они разговаривают потому, что это отвлекает. Отвлекает от мыслей о людях, которые сзади, и которые кричат, потому что умирают. Страшный запах. Хорхе трясет, и он молится о спасении душ людей. Он молится своему персональному богу, и имя его Цукиеми-но микото. Это не тренировка. Это настоящая война.

Но прежде, чем все это произойдет, прежде чем командир снова возглавит свой отряд, будет долгий период восстановления в госпитале.

– Скажите, доктор, у меня останутся шрамы? Безобразные такие, которые испортят мою красоту? – Хорхе кажется в серьез озабоченным своим внешним видом.

– А хочешь, чтобы остались? – на него смотрит бледное лицо Цукиеми. Его глаза смеются.

Все доктора – это люди из рода Кагамицукири. Хорхе их считает мясниками и мучителями, но никак не специалистами. Но только они лечат тяжелые повреждения у ками. Один из них стоит рядом с Цукиеми в белом халате. Вместе они представляют собой странный контраст, и это оскорбляет чувство прекрасного в Хорхе. Какой-то человек рядом с его наставником меча!

– Конечно, не хочу, – Хорхе капризничает. Больше ведь ничего не остается.

– Шут, – говорит Цукиеми.

Они некоторое время молчат, пока доктор осматривает Хорхе. Пробормотав что-то о том, что все в порядке, но скоро нужно будет делать перевязку, покидает палату. Ками поворачивает голову и смотрит на своего учителя.

– Если бы не ты, если бы не твои уроки, я бы умер еще в самом начале, – серьезно говорит Хорхе. Он не умеет благодарить, но сейчас очень хочет научиться, и первые попытки неуклюжие. Бог Счета Лун только пожимает плечами. А он не умеет принимать благодарности. Но Хорхе рад, что Цукиеми рядом. Просто рядом, и не надо больше ничего.

– Ты был прав, Рихард некомпетентен в своем деле. Практику меча он больше вести не будет.

– А кто его заменит? – глаза Хорхе загораются странным пламенем, и он хватает Цукиеми за руку в странном собственническом жесте. Он только его наставник меча, и больше никого учить не должен. Никого!

– Не я, успокойся, – Бог Счета Лун понимает все с одного жеста.

Хорхе облегченно вздыхает и расслабляется. Он откидывается на подушки, ему неудобно, подушка слишком твердая, повязки мешают, и еще страшно. Страшно почти до истерики, когда он вспоминает зрелище вывалившихся наружу собственных внутренностей. А вдруг, когда снимут повязки, в животе будет дыра? Вдруг?

– Расскажи, что произошло, когда я отключился, – попросил Хорхе, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и позорно не запаниковать.

– Я не уверен в достоверности сведений, ведь сам там не присутствовал.

– А рассказать в общих чертах? – командир дернул бровью.

Еще он хотел попросить зеркало, чтобы посмотреть на себя, но боялся зрелища, которое он может увидеть.

– Пагода взорвалась, десять сердец спасти не удалось.

Хорхе почувствовал, как кольнуло в груди. Он повернул голову и посмотрел на ларец, который стоял подле его. С его душой все в порядке.

– Кто? – Цукиеми назвал имена. Среди них были Рози и Эвелин. Жаль было их терять, но это война… – Что еще произошло?

– Принца ранили, но он все равно ушел.

– Как? – это ведь было невозможно. Его щиты были идеальной ловушкой.

– Небесная собака. Он вызвал ее.

– Небесная собака… – эхом выдохнул Хорхе. Да, она могла. Для нее нужны особые щиты, которые убьют все живое под ними. Для Академии они неприемлемы. Йокай! Этот вампирюга воспользовался единственным способом, единственной слабостью щитов Академии!

– В любом случае, Эдгар хорошо поработал, – сказал Цукиеми, глядя на Хорхе с хитрым прищуром. Похоже, его забавляли реакции ученика.

Ками в ответ фыркнул, и в этом звуке было все, что он думал об Эдгаре.

– А сутры пророчеств? – Хорхе решил сменить тему, чтобы не слушать похвалу в сторону бывшего врага номер один.

– Рихард выслал спецотряд. Но не думаю, что он их найдет.

– Понятно.

Хорхе зевнул, ощущая себя усталым. Разговор с Цукиеми вышел довольно продолжительным, а излишняя эмоциональность Хорхе отнимала много сил. Бог Счета Лун взял стул и устроился рядом с койкой своего ученика.

– Тебе нужно отдохнуть, – произнес он. – Я побуду здесь, пока ты не уснешь.

– Какая радость! – съязвил Хорхе, прикрывая глаза. – Только не вздумай читать это вслух! – он указал на знакомый свиток в руках наставника меча. Поэма "Звезда", которую так обожала Лидия. Это история любви куртизанки Императора и Сусаноо-но микото. Трудно сказать, сколько было в этой поэме вымысла, а сколько правды. Хотя, Цукиеми знал наверняка.

Хорхе закрыл глаза, слыша, как Бог Счета Лун шелестит свитком. Спокойный и умиротворенный сон не заставил себя ждать.

***

Эхисса пришла в Госпиталь к Хорхе почти перед самой выпиской. Она села на стул без приглашения, расправила складки на своем длинном бледно-зеленом платье и стала смотреть на Хорхе. Она смотрела на него долго, пристально, а потом молчала. Хорхе ненавидел эту женщину. Ненавидел всеми фибрами души, но молчал об этом.

– Мне жаль тебя, – наконец, она нарушила тишину, а Хорхе просто пожал плечами – мне все равно, старая кошелка, и в твоей жалости я не нуждаюсь. Конечно, он этого не сказал. Нужно уважать прародительницу. Но Хорхе считал, что ей не мешало бы переродиться, может, успокоилась бы, и перестала вести себя, как маразматичка. Хотя нет, подождите-ка, она же не может переродиться! Жалкое подобие богини!

– Ты, правда, считаешь, что Цукиеми с тобой из-за каких-то там личных заслуг?

– Мне все равно, – теперь он уже сказал это вслух. Но она не поняла намека, а может, просто не хотела понимать его, поэтому продолжила.

– Эту историю знаем только я и он, ведь лишь мы помним восьмой исход. В то время Амацукумэ-но микото переродился в ками женского пола. Сумире. Тебя так звали. И у вас с моим сыном была такая любовь… – она издала смешок, и Хорхе захотелось придушить ее. – С тех пор Цукиеми питает к тебе слабость. И я думаю, что когда он смотрит на тебя, он видит в тебе Сумире, а не Хорхе. Как считаешь?

Если бы ярость могла убивать, это бы сейчас произошло. Потому что Хорхе закрыл свои золотые глаза и процедил сквозь зубы:

– Уходи.

– Что-что? – рассмеялась она.

– Убирайся! – закричал он.

– С удовольствием, – Эхисса выплыла из комнаты.

Хорхе еще долго пытался успокоиться. Он давно ожидал от этой женщины чего-то подобного. Она всегда ревнует к своим детям. А детей у нее только трое, те, что появились от союза с Идзанаги. Остальные ками – это мусор, которым можно крутить-вертеть, как ей угодно.

Хорхе ненавидел эту женщину.

____________________

Примечания автора:

1). Ведущий – при телепортации группой тот ками, который рассчитывает курс.

2). Вакадзаси – короткий меч.

3). Додзе – залы, где проходят тренировки боевым искусствам.

4). Кехо – техника ускоренного передвижения для ками.

5). Сето – старая столица Поднебесной. После восьмого исхода ею стала Нара.

6). Боккен – меч из дерева. Служит для тренировок боевого искусства.

7). Синай – бамбуковая палка. Служит для тренировок боевого искусства.

8). Ката – систематически организованные серии движений защиты против воображаемого противника. Каждая ката содержит несколько принципов правильного обращения с мечом.

9). Цуба – тоже, что и гарда.

10). Синтай – "воплощение высшего духа". Оно происходит тогда, когда рассыпается ограничитель, а сердце окончательно превращается в руду и готово к выплавке меча. Это третья, последняя ступень, развития ками, которой предшествуют ками-Жертва и ками-Хищник.

11). Цукиеми уже говорил об этом Хорхе: когда начинается война и тел для возрождения не хватает, только Аматэрасу может создать временные тела для душ. И чтобы это сделать, она спускается в Еминокуни, проводит там несколько дней. В это время все ками считаются особенно уязвимыми.

12). Могильщики – самые слабые из йокаев. Питаются трупами. В странах Креста паразитируют на кладбищах, разрывая могилы.

Глава 9

Страна Алого Креста

Аннотация:

Ну вот и пришло время отправляться в Академию Аши. Какие приключения ждут Данте, Ебрахия и Хорхе по пути к ней? Ведь не все так просто, а Данте не может пройти мимо безобразия и в нем не поучаствовать!

– ____________________

26 день месяца Дракона 491 года Одиннадцатого исхода

остров Онодзима, гора Сумеру

Убежище;

Ие– но футана, Страна Алого Креста

Ареццо.

– Только не говори, что у тебя опять сломались котлы, в которых ты варишь грешников! – заверещал Хорхе, когда на пороге появился Цукиеми в неизменных черных шелках и Ебрахий в белых хлопковых одеждах – узкие брюки, не чета шароварам-хакама, и косоде – рубашку из того же материала с запахом. На спине у косоде находился черный мон Хатимана.

– Досужие сплетни религии Креста, – бесцветно отозвался Цукиеми. – Нет у меня никаких котлов, и ты это знаешь. Но в Еминокуни, действительно, проблемы, и поэтому у меня к тебе небольшая просьба, – рука в черной перчатке, унизанная тяжелыми перстнями, привычно легла на плечо Ебрахия. – Доставишь моего сына в Академию?

Ебрахий же не выглядел довольным. Он отворачивался, прятал глаза, наклоняя голову и смотря в пол. Его брови хмурились, а уголки губ были опущены. Молодой ками не пришел в восторг оттого, что в Академию его повезет Хорхе.

– Смотря, что ты за это предлагаешь, – сразу же оживился родитель Данте, глядя на Бога Счета Лун насмешливо и лукаво.

– Как насчет сувенира? – предложил Цукиеми.

– Сувенира? – рассмеялся Хорхе. – И что ты мне привезешь? У тебя же в Еминокуни ничего нет, кроме пустых камней!

– Вот и договорились, – черная бровь дернулась. Тот, кто хорошо знал Бога Счета Лун, понял бы, что это выражает насмешку.

– Эй! Что за наглость? – но Цукиеми проигнорировал возмущение Хорхе. Он кивнул Данте, сжал на прощание плечо Ебрахия, и молча вышел.

– Эй! – кричал Хорхе ему вслед, но от этого было мало толку. Поняв, что Цукиеми ушел, даже с ним не попрощавшись, сполз на пол и сокрушенно произнес: – Я его ненавижу.

Данте спрятал свою улыбку, прикрыв рот ладошкой, и глянул искоса на друга. Ебрахий недовольно покачал головой.

– Ну и что сидим? – Хорхе закрыл лицо рукой, приняв позу страдальца, но желтые глаза сверкали сквозь растопыренные пальцы. – Пора отправляться в Академию. Данте, твоя форма в комнате, переоденься.

– Что? В Академию? Сейчас? – молодой ками удивился. Ему никто не говорил, что это произойдет сегодня, поэтому он был ошеломлен совершенно, и морально оказался не готов встретиться со своей мечтой.

– Можно через год, – издевательски мурлыкнул Хорхе. – Хочешь?

Данте расплылся в язвительной улыбке, широкой и ослепительной, насмешливо поклонился, как он это делал, когда хотел кого-то позлить, и с достоинством отправился в свои апартаменты.

У входа в комнату кольцо-ограничитель слабо запульсировало на большом пальце левой руки, и Данте невольно коснулся его, пытаясь понять, что вызвало в нем такой отклик. Он поднял голову к потолку и, щурясь, отследил внутренним взором расположение спутников. Сейчас казалось, что туман, который плотно укутывал Убежище, развеялся, расступился. Расположение каждого из спутников теперь было видно, точно на ладони. Один из них поменял свое месторасположение и теперь двигался в сторону их острова. Данте понял, что Хорхе приказал спутникам выходить на позицию для телепортации, и сердце в груди забилось глухо и восторженно от осознания того, что пришло время отправляться в Академию.

Аккуратно сложенная форма нашлась на кровати. Данте принялся нетерпеливо переодеваться, а потом подбежал к зеркалу. Ему нравилось, как форма смотрелась на нем. Плотный хлопок скрывал болезненную худобу. Конечно, незнакомец в зеркале никуда не делся, но стал более привычным, чем раньше. Взглянув на себя, юноша пождал губы. Он больше не принцесса рода Сарумэ, а Амако больше не его мать. Но как это можно забыть? Ками покачал головой, отбрасывая невеселые мысли – он старался не думать о своей прошлой жизни, быстро переплел косу, и перекинул ее через плечо.

– Нужно ли брать с собой какие-то вещи? – Данте выглянул из комнаты и посмотрел на Хорхе. Хотя, и вещей-то здесь почти не было. Не считая трех комплектов одежды, расчески и заколок. Ну, еще банные принадлежности и прочие мелочи. Нужно ли их брать?

– Нет. Тебе все выдадут, – отозвался Хорхе. Он тоже переоделся, снял с себя свою золотистую юкату, которая ему очень нравилась, и теперь был в своей обычной тунике. Мечи он крепил за спиной.

– Хорошо, – кивнул Данте, и, бросив прощальный взгляд на свою комнату, быстро вышел. Он думал о том, что вряд ли когда-нибудь вернется в это место. Может, конечно, будет проездом. Цукиеми сказал, что из-за клятвы он никогда не станет родителем. Наверное, это и к лучшему.

Они вышли во двор, и Данте отметил, что еще пара минут, и спутники будут полностью готовы к телепортации. Ебрахий мрачным изваянием застыл рядом и тоже смотрел в небо.

– Никогда не думал, что попаду в Академию Аши, – произнес он. В его голосе заскользила меланхолия.

– Даже по детству не мечтал? – спросил Данте, улыбаясь. В детстве все мальчишки хотят быть Воинами-Тенями – это закон вселенной.

– Мало, – признался он. – Я видел, что творилось с кланом Имубэ, и хотел, чтобы это закончилось. Чтобы мама, наконец, одумалась, и не впутывала сестру. Не вышло, у меня не хватило сил, – в голосе Ебрахия прозвучала прежняя грусть.

Хорхе говорил оставить свои прошлые жизни, забыть о них. Но как это сделать? Как забыть свои ошибки и свои поражения? Он требовал слишком много.

– Что случилось в Имубэ за день до Церемонии? – мягко поинтересовался Данте, прикасаясь к плечу друга. Ебрахий на мгновение напрягся, ощутив другого Хищника, но почти сразу же расслабился, признавая в нем своего.

– Мое Пробуждение, – вздохнул Ебрахий, поворачивая голову к Данте, смотря на него так, будто ища понимания и поддержки. – Пришел Цукиеми и несколько Аши. Они забрали маму, сказали, что поместят ее в какой-то монастырь за все то, что она совершила. Каору лишили права наследования. Я слышал о том, что Хатиман приказал ее выдать замуж за твоего… – он внезапно запнулся, – за Канске, в общем. Их ребенок и унаследует Имубэ, а пока всем имуществом распоряжаются Сарумэ.

– Да, дела… – протянул Данте, пораженный такими новостями.

– И знаешь, все же я рад, что теперь далек от всего этого.

Данте не мог не согласиться.

Хорхе вышел во двор, щурясь от яркого солнца. На его губах появилась усмешка, когда он увидел, как близко друг от друга находятся Данте и Ебрахий.

– Я – ведущий. Следуйте за мной.

Данте сделал шаг назад и непонимающе уставился на родителя. Небеса вдруг раскрылись зеленым столпом, окутывая их фигуры нестерпимым, режущим глаза светом. Воздух комком застрял в горле, сердце стукнуло в последний раз, слабо и как-то отчаянно, прежде чем остановиться. Мгновенно произошло ставшее уже привычным растворение, все поплыло перед глазами, на миг мир погрузился во тьму короткой, ослепительной вспышкой, и вдруг возник перед глазами – яркий и четкий. Данте увидел уменьшающийся остров Онодзима, на котором они пребывали. Он был похож на краба или паука: округлое туловище и длинные щупальца. В сердце этого "туловища" стояла высокая гора Сумеру, которая скребла небеса. Ее окружали буйные зеленые леса. Само Убежище терялось в этой растительности, но все равно, если присмотреться, можно было различить стены из белого камня. Данте поднялся еще выше, и от материков остались только очертания. Зелень там, где леса, серость скал, голубые воды океанов, огромных, бескрайних.

"Группировка", – предупредил Хорхе. Его голос прозвучал в сознании. Это было похоже на мысль, только вот Данте она не принадлежала.

С предупреждением родителя все изменилось. Здесь, на высоте, фактически лишившись тела, растворившись в пространстве, где осталось лишь сознание, все чувствовалось, все виделось и казалось по-другому. Не так, как на земле. Спутники здесь не ощущались, но они являлись тобой, и они являлись теми, кто путешествовал вместе с тобой. Это похоже на единение. Когда чувствуешь Хорхе, и Ебрахия, и еще каких-то совсем незнакомых Аши, которые на другом конце света совершают перемещение так, как будто это ты сам. Пугающее и необычное ощущение.

А еще мир разделен на сотни, тысячи путей и их вариаций. Путей коротких и длинных, сильных и слабых, своих и чужих, тупиковых, невозможных, правильных, ложных. И среди этого многообразия самый четкий, самый сильный, самый верный выделялся ярким светом, длинным коридором. И путь этот прокладывает ведущий. Хорхе. Данте инстинктивно признал в родителе того, за кем ему нужно следовать, и шел за ним без сомнений и колебаний.

Скорость нарастала. Они мчались от одного спутника к другому по коридору-пути так быстро, что взор только улавливал какое-то бешенное мельтешение, да круговерть. Что-то разглядеть было уже невозможно, да и не нужно.

"Приземление", – снова прозвучал голос Хорхе в сознании.

Данте увидел место, куда они направлялись, еще сверху. Оно не находилось в его родной Поднебесной, а располагалось в одной из стран Креста, довольно далеко от его прежнего дома. Они собирались высадиться на краю одного из городов.

"А где Академия?" – мелькнула разочарованная мысль.

"К востоку от Ареццо. Но со спутника ее не видно, – ответил родитель. – Разъединение…"

Мысль прозвучала и затихла. Слегка тряхнуло, колени от неожиданности ослабли при материализации, с тяжелым хрипом легкие сделали первый глоток воздуха. Земля. Она снова была под ногами.

Они стояли на городской окраине, на дороге, которая пересекала поле с золотой, почти спелой пшеницей. Тяжелые колосья клонились к земле – скоро придет время собирать урожай. Данте осмотрелся и застыл, точно завороженный, когда увидел город, купающийся в дневном солнце. Каким непривычным он был! Ничего общего с деревянными домиками Поднебесной с покатой черепичной крышей. Здесь было много камня, и дома в несколько этажей.

– Город называется Ареццо, – сказал Хорхе. – Прошу только, не стоит пока пытаться повторить название. Пожалейте мои уши! Это один из самых древних городов, близ него расположена Академия Аши.

– Не в Поднебесной? – спросил ошеломленный Ебрахий.

– Ну да. Хотите узнать причину выбора, спрашивайте у Эхиссы, это она здесь все устраивала. Я в этом не участвовал.

Данте и Ебрахий в ответ промолчали.

– Главное правило телепортации, – Хорхе обернулся, посмотрел на Хищников со страданием. – Не меньше трех километров от черты города. Меня всегда оно раздражало, но необходимость… – ками живописно закатил глаза. – И почему, Великая Богиня, кехо не учат в Убежище, а только на первом курсе?

Данте не знал, что такое кехо, но горел желанием научиться. Желательно вот прям сейчас.

– Ничего, мы дойдем, – успокоил родителя Данте.

– Рад за вас, – ответил Хорхе подчеркнуто сухо. – А у меня ноги болят. И вообще, с чего я должен это терпеть? Проклятый Цукиеми! Сбежал в свою Преисподнюю!

Данте не обращал внимания на сокрушения своего родителя. Хищник знал, что это может продолжаться очень долго, и если давать понять, что слушаешь и волнуешься, поток нытья не закончится никогда. И правда, заметив, что на его маленький спектакль никто не обращает внимания, Хорхе ввиду своей природной болтливости, сменил тему:

– Раз мы идем, то не будем терять времени. Мне, конечно, не нравится быть экскурсоводом, но, похоже, придется… – Данте и Ебрахий повернулись к ками, и это воодушевило Хорхе. – Итак, Академия Аши находится от города Ареццо примерно в двадцати километрах. И она защищена постоянными щитами и чарами необнаружения, которые, чтоб вы знали, ставил я лично, поэтому ни один йокай не может в нее проникнуть. Но у этих щитов есть раздражающий недостаток – порталы близ них не работают. Поэтому приходится высаживаться близ Ареццо, а потом добираться с помощью кехо, но так как вы, двое, его пока, к моему бескрайнему огорчению, не освоили, придется брать лошадей, – родитель Данте скривился так, будто ему не на лошадях надо было ехать, а на йокаях.

– То есть сейчас мы идем за лошадьми? – поинтересовался Ебрахий.

– Нет, за лошадьми пойду я один, не хватало вам еще таскаться за мной все это время! Вы подождете меня в таверне. Город, конечно, древний и интересный, но без меня гулять не советую, – сладко улыбнулся Хорхе, – язык здесь другой. Потеряетесь, даже дорогу спросить не сможете…

Родитель увидел, как загорелись глаза отпрыска, когда он сказал о том, что оставит их двоих в таверне, и попытался сделать все возможное, чтобы Данте, который и пяти минут не мог усидеть на месте, не сбежал.

– Конечно, дорогой родитель! – Данте шутливо поклонился.

Хорхе недовольно стрельнул на него глазами, но ничего не ответил. Ебрахий усмехнулся. Его всегда забавляли отношения этих двоих.

Вскоре золотые поля закончились и начались редкие одноэтажные домики. Они напоминали деревенские, и за оградой часто обнаруживались небольшие огородики и множество хозяйственных построек для скота. Теперь ками встречались местные жители, открытые и доброжелательные, они неизменно здоровались с ками, на что Хорхе сдержанно кивал. Данте и Ебрахий по началу пытались кланяться, как это принято в Поднебесной, но когда заработали парочку удивленных взглядов, то успокоились и решили, что лучше следовать примеру Хорхе. Тем более, когда Данте пытался поклониться в последний раз, у встречного парня вдруг округлились глаза, и он в страхе сбежал. Хищники недоуменно хмурились на такую реакцию, а Хорхе смеялся в голос.

– Данте, не издевайся над людьми. Ками здесь кланяются только тогда, когда хотят о чем-то попросить.

– А сразу сказать не мог? – надулся Данте. Хорхе только пожал плечами – сама невинность.

Вскоре они вошли в город. Здесь были тесные улочки, запруженные народом. Ряды каменных, непривычных взгляду, домов стояли так плотно, что порой между ними были протянуты бельевые веревки. На верхних этажах сушилось белье, и Данте был возмущен зрелищем застиранных панталон. И пахло здесь не очень хорошо. Нет, в родной Наре, городе, где находится Сарумэ, было намного лучше и аккуратнее. Во всяком случае, такого ужаса не наблюдалось. Ебрахию здесь тоже не нравилось.

Вскоре они покинули этот неприветливый квартал узких улочек, бельевых веревок и странно одетых людей: пышные юбки, смешные чепчики – на женщинах, и грубые брюки, на подтяжках и серые рубашки – на мужчинах. Они вышли на более свободную улицу, выложенную камнем. Здесь уже проезжали кареты, а лошади деловито цокали копытами. Дома отличались так же. И хоть они оставались все теми же каменными громадами, теперь они были украшены изящной лепниной. Данте никогда такого не видел, поэтому водил головой по сторонам так увлеченно, что имел все шансы споткнуться и навернуться посреди мостовой.

На этих улицах с ками уже никто не здоровался, на них даже не обращали внимания, будто видеть их было обычным явлением. Отовсюду доносились голоса, но язык не был знакомым. Плавным, напевным, красивым, но совершенно чужим. И Данте казалось, что люди несут какую-то тарабарщину.

– Мы еще прогуляемся по здешним местам. Я же не могу оставить вас невежами, – пообещал родитель Данте. – Эти лошади… – Хорхе скривился. – Меня не будет примерно час.

Вскоре они зашли в таверну. Родитель объяснил, что здесь говорят на языке Поднебесной, не так хорошо, конечно, как хотелось бы, но за неимением… Во всяком случае, когда они будут делать заказ, их поймут. Оставив своих подопечных у одного из столиков, родитель еще раз наказал никуда не уходить. Хорхе пригрозил, что он и пальцем не пошевелит, чтобы их найти, если они потеряются. Не то, чтобы они прониклись предупреждением, но обещание того, что им позже покажут город, как-то поумерило пыл.

Им достался хороший столик у окна. Заказ делал Ебрахий, ведь Данте с улыбкой сообщил, что у него больше опыта в таких делах. А ему все равно, чем обедать. Ебрахий заказал жареного мяса и овощей.

– Интересно, а как в этом теле на меня будет действовать алкоголь? – поинтересовался он.

– Даже и не думай, – отрезал Данте, бросив на него строгий взгляд. Только пьяного Хищника ему не хватало. А вдруг он взбесится? Или Данте взбесится… Нет, лучше не испытывать судьбу.

– Ты – зануда, – отозвался Ебрахий, подперев голову рукой. Он лениво обозрел всех присутствующих.

– Ничего подобного. Как тебе город?

Ебрахий неопределенно пожал плечами.

– Непривычный. Да, это будет самое точное слово. К тому же после долгой изоляции в Госпитале, видеть столько людей – странно.

Данте понимающе закивал.

– Не могу не согласиться. И страшно немного, если честно, – и на вопросительный взгляд ответил. – А вдруг появится йокай? И что тогда делать?

– Да уж, – только и ответил Ебрахий.

Они замолчали, посмотрели в окно, обозрев мостовую и булочную напротив. Некоторое время рассматривали людей, снующих туда-сюда. Данте повернулся первым, ему наскучило, и он решил присмотреться к посетителям.

– Как думаешь, это специальная таверна для ками? – спросил он у Ебрахия.

– Не думаю. Тут люди.

– И Аши… – добавил Данте, едва не подавившись словами. Было бы в него во рту что-то посущественнее воздуха, кашлять ему пришлось бы долго.

Последние слова вырвались непроизвольно, ведь за столиком, почти у самой двери сидел никто иной, как Накатоми Садахару. Прямая спина, расправленные плечи, челка, забранная заколкой назад, и неизменные очки. Как и подобает аристократу, он аккуратно и с достоинством пил кофе, бегло просматривая газету. Именно из-за нее Данте и не увидел этого человека сразу. Ебрахий проследил направление взгляда своего товарища.