Текст книги "Девочка по имени Аме"

Автор книги: Анна Аршинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

Амэ кисло посмотрел на мать. Раз она давно заказала цветы под алое кимоно, то выбери Амэ другой цвет, его бы просто не послушали. Амако давно спала и видела свою "дочь" в алом.

– Сейчас будет телепортация, – сообщил юноша, разглядев на небе красную вспышку навигации.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Макетаро.

– Вижу.

Когда с нетерпением ждешь Акито или хоть какой-то весточки от него, и не такому научишься. После многих лет практики Амэ мог проследить глазами даже траекторию спутника, по которой тот перемещается, когда выходит на позицию – безлунными ночами, когда звезды особенно ярки, их видно. Они похожи на светлячков в ночи. Но жуков можно наловить, посадить в банку и смотреть, как они тщетно бьются о стекло в попытке выбраться, а до спутников не дотянуться. Даже если взобраться на самое высокое дерево. По детству Амэ пробовал. Небо не стало ближе.

– Ох! Я зажмуриться не успел! – Канске завозился где-то за спиной, расстроено пыхтя. Амэ не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, как брат сейчас трет глаза.

Юноша опустил рукав кимоно, которым заслонился при активации спутника и посмотрел на утоптанную площадку. Прибывших было человек десять – на вскидку. Пара человек в форме курьеров Аши: в очках и с моном Хатимана, а остальные – богато одетые люди. Они стояли довольно тесно друг к другу, но когда приземлились и перестали хватать ртами воздух – Амэ прекрасно понимал их, ощущения после перемещения просто ошеломительные – начали расходиться. Первыми, конечно, пришли в себя курьеры. Они отошли от людей и поклонились Амако, протянув ей свиток. Мама взяла его, быстро пробежалась глазами и коротко поклонилась:

– Благодарю за ваш труд.

– Все в порядке, госпожа. Это наша работа.

Амако теперь улыбнулась, но улыбка эта была вежливой и дежурной, но никак не настоящей.

– Добро пожаловать в особняк Сарумэ, род Накатоми.

Амэ наблюдал, как сгрудившиеся на площадке люди стали расходиться, открывая его взору статного юношу с потрясающими золотыми волосами.

– Вы еще прекраснее, чем мне говорили, наследная принцесса, – насмешливый прищур золотых глаз. Слишком знакомый. А потом поклон. Амэ шумно выдохнул, не справившись с собой.

– Хорхе?… – уста его предали раньше, чем он смог что-то осознать.

– Прошу прощения, – вежливая улыбка на лице. – Мы раньше встречались?

Амэ закусил губу, справляясь с собой, пока не наговорил других глупостей. Тем более на него смотрели, он не мог ударить в грязь лицом. Амако напряглась, ощущая неладное, в глазах братьев горел интерес.

– Нет, показалось, – мягко улыбнулся Амэ, спеша всех успокоить. – Это вы меня простите.

И поклонился, досадуя про себя. Где были его глаза? Ведь перед ним человек, даже и думать нечего – никакой болезненной худобы, перламутровых когтей-лезвий и неземных глаз с вертикальным зрачком. И ками никогда не расстаются со своими мечами. Но при этом человеке не было оружия, во всяком случае, Амэ не видел.

– Надеюсь, тот, с кем вы меня перепутали, не мой соперник, – рассмеялся он. -Я уже готов бороться за ваше сердце, принцесса.

На Амэ так посмотрели, что краска невольно залила лицо. Одно дело Кунимити – с тем держать дистанцию проще простого, а этот опасен. "Как Хорхе, – промелькнула мысль. – Может, они родственники?"

В установившемся неловком молчании Амако бросала на Амэ такие злобные взгляды, что юноша начал беспокоиться о том, как бы приступ не начался.

– Накатоми Хиро, – золотоволосый человек подошел к Сарумэ, стоящим на веранде, и поклонился. – Рад знакомству.

Амэ посмотрел в глаза Хиро и подумал о том, что братья совершенно не похожи внешне. Иногда один ребенок идет в отца, а другой – в мать. Кунимити и Каору – яркий пример.

– Мы тоже очень рады, – ответила Амако с безжалостной вежливостью. – Прошу в дом.

Как оказалось, наследный принц взял с собой только младшего брата Ирию, остальные были слугами. Бедняги тащили столько сундуков, что оставалось только гадать – Накатоми хотят задарить Сарумэ или собираются жить здесь, по крайней мере, несколько месяцев, и в сундуках притащили одежду.

Хиро ступал легко и уверенно. Его походка выдавала в нем фехтовальщика или даже охотника. Если бы Амэ не знал точно, что перед ним наследный принц Накатоми, младший брат Садахару, того самого тощего в очках, который давал умные советы и все про всех знал, то решил бы, что имеет дело с Аши.

– Чем увлекаетесь? – спросил Амэ, искоса посмотрев на статную фигуру будущего жениха.

За такого и не грех выйти замуж, – со странным весельем подумалось юноше.

– Верховая езда. Единоборства, – он посмотрел на Амэ, в глазах плясали лукавые золотые искорки, – Ками запрещают нам носить оружие, и это позволяет не чувствовать себя уязвимым.

– Понимаю, – выдохнул Амэ. Порой ощущение собственной беспомощности убивало, и нет возможности взять в руки меч, чтобы защитить себя или того, кто тебе дорог. Нужно ждать и надеяться на Аши или ками. Хотя, Амэ они ни разу не подводили.

– А вы чем увлекаетесь?

И тут Амэ вспомнил о том, что хотел попросить курьеров связаться с Хорхе. Он не удержался и стукнул себя по лбу.

– Аши!

– О, неплохое увлечение. Но в чем оно заключается?

– Что? – Амэ захлопал глазами, с трудом понимая, о чем речь. Да и времени не было, курьеры могут уйти с минуты на минуту. – О, нет! Я крестиком вышиваю, а Аши… Простите, срочное дело!

Амэ сорвался с места, чтобы догнать курьеров. Впервые в жизни взгляд матери, который провожал его, не был раздраженным. Они ведь договорились, что юноша будет себя вести отвратительно, чтобы отвадить от себя жениха.

Выбежав на веранду перед площадкой, Амэ понял, что опоздал. Земля еще дымилась, и минуты не прошло. От досады, юноша зарычал и схватил шлепанец, который стоял перед крыльцом. Обувь полетела прямо на площадку – таким образом Амэ мстил за то, что Аши ушли так рано. А он, забыл! Засмотрелся на этого Хиро, и забыл, что должен спасти Кунимити!

– Хорхе! – заорал Амэ от досады, – Где тебя носит, когда ты так нужен?!

Но в ответ тишина, и шелест ветра в деревьях. Великая Богиня, как же обидно упустить такой шанс…

– И зачем он тебе так понадобился, принцесса?

Амэ резко обернулся, чувствуя, что лицо пылает от гнева на самого себя, и встретился со спокойным взглядом золотых глаз. Этот Хиро… Да что он здесь делает?

– Или вам вместе нравится вышивать крестиком?

– Вряд ли, – ответил Амэ, делая глубокий вдох и отворачиваясь. Сейчас он выглядит не лучшим образом. – Не думаю, что он умеет.

– А умеешь ли это делать ты, Амэ?

Юноша снова порывисто повернулся и посмотрел на собеседника внимательным прищуром. Неужели? Неужели он все же не ошибся и это был…

– Хорхе?

Накатоми Хиро скрестил руки на груди и усмехнулся.

– У моей прелести завтра Церемония. Разве я мог пропустить?

Амэ не знал, что ему делать: либо избить этого нахала, либо броситься к нему на грудь и разрыдаться.

***

Возбуждение и облегчение быстро сошли на «нет», уступив место нервной бледности и поджатым губам. Хорхе, или же Хиро, был сущим наказанием, и не раз заставил пожалеть Амэ о том, что тот хотел его видеть. Лучше бы он никогда не приходил!

– У вас прекрасный особняк, наследная принцесса. И очень послушные слуги – просто мечта, – Хорхе широко улыбался, глядя на Амако. Амэ хотелось скривиться, ведь мама буквально млела от его лести. Всегда такая собранная и неприступная, всегда такая далекая и сильная, сейчас шла на поводу у Хорхе. Поганцу хватило нескольких точных слов, чтобы растопить ее сердце.

– Я стараюсь держать особняк в порядке, но это довольно сложно, – Амако призрачно улыбнулась, и ее лицо стало красивым. Наверное, такой она была до того, пока папа умер. Акито как-то рассказывал об этом, но Амэ не верил. Сумасшедшая и безжалостная, разве она могла быть когда-то другой?

– Люди сейчас слишком распущены. Папа говорил, что раньше все было по-другому, – ответил Хорхе, и Амэ бросил на него рассерженный взгляд. Самозваный Хиро усмехнулся, проигнорировав взгляд Амэ.

– Во времена моего детства были люди, которые помнили Вторую Войну, – вздохнула Амако. – Все-таки это очень влияло на нравы… никто не сомневался в том, что многовековые традиции изжили себя, и аристократы больше не имеют значения.

Амэ уныло положил себе риса и взялся за палочки. Тема "трава зеленее, небо голубее" его вгоняла в тоску. Тем более, зная Хорхе и его грязные приемы, вряд ли можно думать об искренности…

– Это печально, госпожа Сарумэ. Сегодня они отрицают аристократию, нас как их господ, а завтра откажутся от ками? Неужели они не понимают, кто их защищает? – Хорхе выглядел ложно возмущенным.

– Ками только кричат о защите и о том, что умрут ради любого из людей. А не они ли приносили в жертву целые деревни Небесной Собаке, только затем, что хотели поймать ее хозяина? – вмешался Амэ, не выдержав. За столом повисла оглушающая тишина, и все ошеломленно уставились на него. Юноша поспешил объяснить. – Мне Акито рассказывал.

Усмешка Хорхе стала еще шире.

– Я уверена, что у ками были на то причины, – Амако бросила недовольный взгляд на Амэ, и тот только пожал плечами в ответ.

– Ками ничего не делают без причины. Мой брат проводит бок о бок с ними довольно много времени, и говорит, что их действия справедливы.

"Да ну?" – спросил Амэ глазами.

– Мой старший сын тоже Аши, но он не разделяет этих убеждений, – сообщила Амако, но голос ее оставался бесцветен. Иногда Амэ это обижало, ведь Акито был признанным гением, и мать должна хоть немного гордиться сыном, но вместо этого – раздражение. Будто он был главной помехой в ее жизни.

– Так принцесса Амэ близка со своим братом? – Хорхе в притворном удивлении приподнял брови. Каков паяц! Только восхищайся его мастерством. – Тогда понятно, откуда все эти убеждения.

Амэ не выдержал и обиженно фыркнул. Определенно, он ненавидел Хорхе, и прирежет его сегодня ночью, чтобы завтрашний день прошел, может, не идеально, но приемлемо.

– Я обладаю достаточным количеством информации, чтобы сделать самостоятельные выводы!

– А никто и не умаляет ваши умственные способности.

Амэ почувствовал, что закипает. Еще немного и пойдет пар. И тогда он разорвет этого наглеца на маленькие мокрые тряпочки. А потом Амэ посмотрел на маму, и вдруг понял, что у него руки развязаны. Он может даже хамить, и никто ему слова поперек не скажет.

– Мама, ты, действительно, думаешь, что этот человек станет мне хорошим мужем? У него нет никаких манер! – Амэ поднялся, привычно поправляя кимоно. – Прошу прощения, но мне неприятно ужинать с подобным человеком!

Амэ вскинул подбородок и выплыл из комнаты. Он слышал, как смеется Хорхе. Очень хотелось вернуться и залепить чем-нибудь, но он сдержался. Надо пойти взглянуть на цветы. Вряд ли они успокоят, но зато отвлекут.

В саду сгущались сумерки, и пели цикады. Амэ на миг застыл на веранде, вдыхая полной грудью прохладный вечерний воздух и придерживая рукой край кимоно. К вечеру поднялся сырой ветер, он пах солью и морем, и Амэ сразу вспомнился Акито. Это был его запах. Если уткнуться в шею, то неизменно почувствуешь. Амэ поджал губы и решительно двинулся вперед, ступая босыми ступнями по теплому полу веранды. Ноги сами несли к любимому сараю, а не в оранжерею, куда, несомненно, доставили цветы. Ловко забравшись на крышу, Амэ без зазрения совести растянулся на поверхности и принялся смотреть в небо. Уже взошли звезды, и слабо мерцали орбитальные спутники, готовясь к завтрашней работе. Ровно через сутки будет Церемония, и там назовут имя Сарумэ, Амэ был более чем уверен в этом. Потому что иначе – все бессмысленно: и его жизнь, и его ложь, и его ожидание, и его любовь к Акито. И сразу обрушится все, и Амэ больше не сможет мечтать о небе. О том, что когда-нибудь удивительные спутники будут подчиняться его воле, ведь на его руке окажется тонкий браслет. И что Амэ будет носить черную форму Сейто Аши, гордо выхаживать рядом с Акито, и они будут вместе тренироваться, и вместе летать…

Тоска по небу стала почти осязаемой, такой сильной она была. И Амэ, призрачно улыбнувшись, поднял руку, любуясь иллюзией пойманной в пальцы звезды.

– Здесь мало звезд. На горе Сумеру ими усеяно все небо, и они такие крупные и близкие, – размышления прервал голос Хорхе, и Амэ нахмурился и опустил голову.

– Мне не доводилось там бывать, – ответил Амэ, садясь. Тряхнул головой, и выбившиеся из высокой прически пряди, рассыпались по плечам.

Хорхе забрался на крышу и разлегся рядом. Длинные золотые волосы свернулись причудливыми полукольцами, укладываясь на поверхность крыши. Хорхе поднял глаза к небу. Сейчас он выглядел человеком. Нет, что-то божественное в нем оставалось – походка, грация, глубокий взгляд, может быть слабое мерцание бледной кожи, но, не зная точно, ни за что не подумаешь, что это замаскированный ками.

– А недавно зажглись еще две звезды – Аматэрасу и Сусаноо. Это значит, что они скоро спустятся на землю. И будет война, Амэ, – Сарумэ молчал, неосознанно обнимая колени. – Что происходит сейчас – это не война. Скорее противостояние по привычке, но когда ками и йокаи получат предводителей, мир содрогнется. Будут страдать люди, – в голосе Хорхе прозвучала горечь и сожаление.

– Я не верю, – произнес Амэ упрямо.

– Мир кажется таким незыблемым? – Хорхе повернул голову и с усмешкой посмотрел на него.

– Нет. Просто Вторая война… Мне не кажется, что это было "противостояние по привычке", – Амэ положил подбородок на колени.

С этим миром давно что-то не так – Амэ знал. Он начал подозревать это еще тогда, когда понял, к какому полу принадлежит, и каким его считают окружающие. В этом мире слишком много лжи, много боли, слабостей и пороков. Но как его изменить? Как избавить от этого?

– Все познается в сравнении.

– Армагеддона не случится, – фыркнул юноша.

– Конечно, – улыбнулся Хорхе и закинул руки за голову, любуясь небом.

Амэ некоторое время молчал, слушая цикад и тени, которые приходили из дома, кухни, служебных помещений. Всюду царила суета – приехали гости, завтра будет Церемония, и молодая госпожа станет совершеннолетней. И все это казалось таким далеким, все еще знакомым и родным, но уже не своим.

– У меня провалы в памяти, – сообщил Амэ. – Иногда приходят воспоминания, странные воспоминания. И это кажется бредом больного сознания.

– Я по-твоему доктор? – усмехнулся Хорхе.

Амэ пожал плечами. Он считал, что ками должны знать, что происходит. Потому что эти провалы были слишком уж загадочными.

– И еще, что с Кунимити? Ками пришли в дом Имубэ и с тех пор ни слуху, ни духу!

Глаза Хорхе насмешливо блеснули.

– Беспокоишься о дружке?

Амэ не выдержал и больно пнул мерзавца. Тот только вскрикнул, дернулся и осуждающе посмотрел на обидчика. Зря старался, дешевыми приемами тут бесполезно.

– Ты можешь отвечать нормально? – возмутился Амэ, чувствуя, как нарастает напряжение.

– Могу, но тебя так забавно дразнить! – рассмеялся Хорхе, и Амэ не выдержал: он сомкнул пальцы на его горле с твердым желанием придушить. Ками захрипел и закашлялся, и как оказалось – притворялся, потому что когда Амэ его отпустил, Хорхе быстро взял ситуацию в свои руки, и вскоре юноша распластался на крыше, придавленный чужим телом.

– Имубэ уличили в связи с йокаями. Они ведь помогали выдать тебя, понимаешь? – тон Хорхе был таков, что никак не понять – говорит серьезно, или все же шутит, в очередной раз и неуместно.

И все же от этих слов Амэ почувствовал злорадство. Бенихиме и Каору слишком много на себя взяли, решив, что могут пойти против ками и Аши. А зря. Что же до Кунимити…

– Он не… – принялся возражать Амэ, не забывая при этом яростно брыкаться в тщетных попытках сбросить с себя Хорхе. Но длинные пальцы прервали поток слов и заставили замереть.

– Конечно, мы знаем, – близкие желтые глаза, которые казались совсем человеческими, если бы не их цвет. – Твоему Кунимити выпал другой жребий. Пришло его время.

Амэ засопел, пытаясь осознать слова Хорхе, ведь тот выражался всегда туманно. Разобраться в его суждениях порой так трудно!

– И где он?

– Ты еще встретишься с ним, обещаю, – Хорхе широко улыбнулся, а потом скатился с Амэ. Тот не нашел в себе силы, чтобы подняться, хотя очень хотелось.

– Ладно, – Амэ решил некоторые вещи отложить, больно уж непонятно, и спросить что-нибудь другое. Благо вопросов хватало. – Тогда, может, объяснишь, что это за катавасия с Небесной Собакой? Почему меня обвиняют в ее смерти?

Хорхе только картинно пожал плечами, и Амэ едва не зашипел он вернувшегося негодования.

– Кто поймет этих йокаев?

– А как насчет того, что меня обозвали "великим сокровищем Повелителя"?

Хорхе наклонил голову, забавляясь реакциями Амэ. Сам же Амэ в этом ничего не находил забавного. Он, может, хотел смертоубийство совершить…

– Что, правда? – спросил Хорхе, явно издеваясь.

– Нет, это мое буйное воображение! – огрызнулся Амэ.

– Мне нравится твое самомнение, но на "сокровище" ты не тянешь. По росту не вышел! – после этих слов Хорхе расхохотался так, едва за живот не держась. Амэ кисло взирал на эту картину, а потом пробурчал себе под нос:

– Когда-нибудь я не выдержу, и убью тебя…

Хорхе замолк и, приоткрыв один глаз, точно дворовой матерый кот, ответил:

– Поверь мне, у тебя еще будет много возможностей!

Что могли значить эти слова, Амэ предпочел не думать. У него и без того раскалывалась голова. Вокруг творилось что-то невероятное, совершенно непонятное, и никак не получалось разобраться. Так зачем себе еще больше усложнять жизнь?

– Хорошо, – кивнул Амэ спокойно. – Если не вышел по росту, то почему ты всюду за мной таскаешься? И отчего земли Сарумэ находятся под защитой Аши?

Хорхе смотрел на него с ласковой усмешкой и приподнятой бровью, и Амэ сразу понял – нет, не ответит. Этот ками говорил только то, что сам хотел сказать, а на прямые вопросы никогда не отвечал. Вместо этого молол какую-то чепуху, слыша которую, Амэ хотелось заткнуть его раз и навсегда.

– Насчет Аши – не знаю. А что касается меня, может, я жить без тебя не могу?

Амэ хмуро посмотрел на него.

– Что еще придумаешь? Меня, между прочим, йокаи похищали! И они называли меня Жертвой. Что это значит?

Сарумэ и сам не мог понять, почему до сих пор задавал вопросы? И отчего не бросил это бесполезное занятие?

Хорхе же перекатился на живот и уперся локтями в крышу, приподнявшись. Волосы растрепались, и теперь почти полностью закрывали лицо, только желтый глаз сверкал весельем. Амэ было обидно, что его считают за клоуна.

– Это значит, что ты и есть Жертва. – Амэ зафыркал. – Терпение, принцесса, скоро все станет известно. От этого никуда не деться.

И в его глазах промелькнуло что-то… радость? ожидание? предвкушение? Нет, Амэ не знал, и с Хорхе ни в чем нельзя быть уверенным. Потому что это Хорхе.

Амэ молчал, прислушиваясь к легкому дыханию ками с телом человека. Сейчас слышно даже, как бьется его сердце. Бьется по-человечески, порывисто, а не так ровно и однообразно, как раньше. Амэ невольно приложил руку к своей груди, отчего-то ощущая страх.

– Я никуда не уйду, Амэ. И помогу тебе, – пальцы Хорхе накрыли его руку, и Сарумэ невольно почувствовал, что успокаивается. Было в этом несносном ками что-то… родное, свое и близкое.

От этих слов Амэ почувствовал благодарность. И перевернул ладонь, сплетая свои пальцы с пальцами Хорхе. А потом поднял голову к небу. Спутники нашлись привычно. Чтобы знать, где они, больше не нужно было их видеть. Они ощущались. Так же, как теплая ладонь Хорхе.

***

– Однажды наступает момент, когда Жертва превращается в Хищника, – говорит женщина с роскошными рыжими волосами и острым, точно лезвие взглядом. У нее идеальная осанка, высокая грудь. Белые плечи открыты, а пышное платье ниспадает аккуратными складками. Ей к лицу белый, в нем она кажется неземной и совсем непостижимой. К ней хочется тянуть руки, как к бронзовой статуэтке Богини в Храме. Ей хочется молиться.

Черноволосый мальчик с наивным добрым взглядом стоит рядом и держит ее за руку. Он ловит каждое ее слово, смотрит с благоговением и радостью. В этом взгляде любовь, такая, какой может любить только ребенок – чистая, абсолютная, лишенная "но" и "если".

Они стоят на балконе: каменные ботики, круглые клумбы с цветами и великолепный вид на горы, на облака и на небо. А внизу, под ними раскинулась крепость, окруженная надежными стенами из белого, слабо мерцающего камня. Только восходит солнце, и еще пахнет сыростью, а вершины гор окутаны полосками облаков.

– И со мной так будет? – спрашивает мальчик.

– И с тобой. Законы для всех одинаковы, происходишь ты от рода Аматэрасу, Сусаноо или Идзанами, их матери. Понимаешь меня?

Мальчик кивает.

– Понимаю.

– Ты должен понять другое. Аматэрасу и Сусаноо будут враждовать до тех пор, пока кто-то из рода Идзанами не помирит их. Это ваша судьба.

Мальчик серьезен. Он запомнит эти слова до конца жизни. Он будет жить по ним, как по священному писанию. И все, что он сделает в будущем, будет служить только одной цели…

– Тебе не кажется, что он еще мал, чтобы понять, Эхисса?

Он выходит на балкон и становится рядом с ними. Статный бог с длинными черными волосами и красными глазами. И есть в нем что-то неземное, царственное. Мальчик тогда еще не знал, что это повелитель преисподней-Еминокуни… Что его окружение – это черепа, души мертвых, Очищение и возмездие.

Если есть Небеса, то есть и их изнанка. Если Эхисса была повелителем Небес, то Цукиеми – владыкой Преисподней.

– Я считаю, что Хатиман достаточно взрослый, и пора рассказать ему, для чего он существует.

– Это еще одна твоя игра, – заключает Цукиеми, его волосы треплет ветер, и они, точно шлейф вьются за ним. Маленький Хатиман смотрит на него с удивлением и восторгом. Он думает, что когда вырастет, то его волосы будут такими же длинными и красивыми.

– Скорее дело принципа. Сколько тысячелетий продолжается этот фарс? – Эхисса смеется, и кажется весь мир смеется в унисон: и солнце, и небо, и земля. Маленький Хатиман тоже прячет улыбку в ладонь. Но Бог Счета Лун остается серьезным, только жестче становятся складки у рта.

– Пока существуют ками и йокаи – это невозможно. Твои дети никогда не помирятся.

Эхисса склоняет голову, улыбаясь.

– Ты совершенно прав, сын. Поэтому придется уничтожить обе расы.

– Госпожа? – Амэ вздрогнул, приходя в себя, и увидел озабоченный взгляд Тайко. Она сидела на коленях, протягивая ему пояс-оби из белоснежного шелка. На нем серебряными нитями были вышиты узоры.

Амэ тряхнул головой, думая о том, что к провалам в памяти добавились еще и "сны наяву". Конечно, это был первый случай, и возможно, это случилось оттого, что Сарумэ сегодня отвратительно спал, волновался перед завтрашней Церемонией. Ему было страшно, и сердце в груди взволнованно бухало, неровно, нервно и как-то неправильно. Слишком тяжело, и трудно вздохнуть.

– Все в порядке, – он заставил себя улыбнуться.

– Госпожа Амако приказала дать этот оби, – Тайко выглядела неуверенной. Она знала, что вкусы матери и Амэ немного не совпадали, и из-за этого порой разгорались яркие споры с битьем посуды, громкими криками и истериками.

– Хорошо, – Амэ почувствовал, что ему все равно, какой пояс надевать. Он так волновался, что различные мелочи вроде цвета оби перестали его тревожить.

Тайко закивала с облегчением и убрала пояс. Аккуратно его повесила, а потом взяла щетку и принялась расчесывать волосы своей "госпожи". Амэ нравилось, как Тайко это делает – бережно, осторожно, не то что мама.

– Многие не верят, но я считаю, что вы станете Сейто Аши. Вас выберут обязательно,– Амэ увидел в зеркале, как она слабо улыбнулась, и ее щеки окрасил легкий румянец.

Сарумэ обернулся и взял девушку за подбородок. Мгновение он колебался, очень хотелось украсть с ее губ прощальный поцелуй, но, вспомнив о том, что пережила по его вине Тайко, одернул себя. Он не имеет права. В нем течет кровь йокая.

– Спасибо, милая, – произнес он, тоже улыбаясь.

И в этот миг он услышал легкие шаги Йако в коридоре и вновь сел так, как раньше, и кивнул, чтобы Тайко продолжала расчесывание. Щетка легко заскользила по волосам, и Амэ прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться. Определенно, он слишком напряжен из-за предстоящей Церемонии, кажется, еще чуть-чуть и нервы просто не выдержат…

– Могу я войти, молодая госпожа? – тень на пороге была нечеткой, нервно дергалась – наверное, дальше открыли окна, чтобы проветрить дом, отсюда и сквозняк.

– Заходи, – Амэ приоткрыл глаз, замечая, как отъехала перегородка и, вновь поклонившись, в комнату зашла Йако. В ее руках была небольшая прямоугольная коробка, оклеенная светло-коричневым шелком.

Руки Тайко замерли всего на миг, а потом вновь продолжили свою работу, аккуратно приходясь по всей длине волос.

– Что там у тебя? – спросил Амэ и повернулся.

– Подарок, госпожа. От Накатоми Хиро, – Йако с поклоном протянула коробку. – Он велел передать.

Бровь Амэ вздрогнула в удивлении, в груди загорелось любопытство. Что мог прислать Хорхе?

– А мама? – все же уточнил Амэ.

– Она знает.

– Вот как…

Пройдоха так покорил ледяное сердце наследной принцессы, что она даже разрешает дарить подарки? Довольно приятная новость. Но что мог прислать ками?

– Думаете, там будут любовные стихи? – покраснела Тайко, смущенно поглядывая на Амэ. Она ведь знала секрет Сарумэ, но все равно огорченно поджимала губы, когда за "молодой госпожой" кто-то начинал ухаживать.

– Накатоми Хиро никогда не жаловался на отсутствие вдохновения, – улыбнулся Амэ и взял в руки коробочку.

Он открыл ее. Некоторое разочарование – стихов там не было, сразу же сменилась тремя изумленными вздохами, сорвавшимися разом.

– Священная Богиня!… – воскликнула Тайко, придя в себя.

– Но сейчас август! Она отцвела давно! – не выдержала Йоко.

Амэ смотрел на аккуратную ветку сакуры, бледно-розовой, потрясающе свежей, с каплями воды на прекрасных, нежных лепестках, будто ее только что совали с дерева, и минуты не прошло. Капли воды, точно драгоценные камни, сияли в льющемся из окна свете. И от нее исходил легкий цветочный аромат, который будил в воспоминаниях весну, и ее свежесть и молодость.

– Хорхе… – выдохнул Амэ, улыбаясь. В этот момент он чувствовал себя настоящей девушкой, которой приятно получить подобный подарок от будущего жениха. Но сердце глухо бухнуло, возвращая к реальности.

– Тайко, я хочу, чтобы сегодня в моих волосах была эта сакура.

***

Одевать свою «дочь» Амако взялась собственноручно, и Амэ порадовался, что последний раз таинственные шрамы появлялись только перед похищением йокаями. Вспомнив ту историю, и обгорелое тело человека, Амэ почувствовал невольный укол беспокойства, который сразу же принес с собой чувство вины и горечь. Амэ облизал губы, стараясь слизать ее, чтобы быстро позабыть, но не вышло. Казалось, она поселилась в нем, навсегда.

Амэ просунул руки в широкие рукава алого кимоно, и тяжелый шелк, расшитый золотом и синей нитью, лег на узкие плечи. Амако посмотрела на "дочь", недовольно поцокала языком, а потом принялась прилаживать кимоно. Тайко стояла рядом и поддерживала тяжелую, объемную одежду. В ее руках был целый ворох алой ткани, которую она держала очень аккуратно, будто боялась, что от более грубого обращения дорогая одежда рассыплется в пыль. Амако же не спешила. Просто накинув кимоно на плечи Амэ, она обошла его по кругу, осматривая со всех сторон, приглаживая несуществующие складки и выискивая недостатки. С ее языка сорвалась пара язвительных замечаний в сторону портного – она обвиняла его в криворукости, считала, что за те деньги, что она отдала, можно было и постараться лучше. Потом прошлась по нерешительности Амэ, который никак не хотел выбирать себе кимоно к Церемонии, и поэтому пришлось нашить "абы каких", чтобы тот соизволил выбрать.

Амэ молчал. Сегодня он разрешил себе побыть любимой куклой своей матери. К вечеру, в любом случае, это закончится. Нет в этом мире силы, которая сможет помешать Амэ изменить свою жизнь.

"Ты неудовлетворен жизнью, поэтому так ведешь себя", – в воспоминаниях образ смеющегося Хорхе, щурившего золотые глаза и улыбавшегося с хитрецой и насмешкой. Ответа на эту реплику не последовало. Наверное, Амэ начал взрослеть, и старался держать себя в руках.

Пояс одевали долго. Амако все не нравилось, как его завязывают. То слишком криво, то слишком туго, то наделали много складок – да причин для недовольства и придирок было более чем достаточно. В такие моменты Тайко смотрела в пол, признавая свою вину, а уставший от этого бесконечного "наряженья" Амэ, просто поджимал губы и украдкой вздыхал, боясь испортить тонкую работу матери и служанки.

– Госпожа Амако, у нас проблемы. Зеленщик подвел, обещал принести больше сельдерея, но не смог…

– Госпожа Амако, те скатерти, что привезли недавно… Оказалось, что несколько из них бракованы. Что делать?

– Госпожа Амако, одна из наших конюшен перестраивается, может не хватить места для лошадей гостей…

Амэ по десять раз на дню покидали, заставляя стоять и ждать, пока мать решит все проблемы и вернется, коих возникало превеликое множество. Сарумэ казалось, что на нем не кимоно надето, а кандалы, которые тянут к земле. А еще прическа. Парикмахер давно прибыл, но без Амако не решался начинать. Тайко была бледна, точно снег, с самого утра на ногах, а еще эта жара стоит… Да, лето в этом году выдалось, что надо.

Вид из окна не был богатым – кусочек сада, кусочек внутреннего двора, прекрасный вид на высокую стену и соседние покои – мужскую половину, и никакого тебе неба.

– Вы думаете, к вечеру соберется дождь? – спросила Тайко, изнывая от духоты.

Амэ взглянул на тот жалкий огрызок неба, что открывался из его окна и отметил тяжелые тучи, которые рано или поздно прольются на землю.

– Разве Аши не умеют управлять погодой? – поинтересовался он, мечтая о том, чтобы просто потереть шею. А о том, чтобы сесть, вовсе речи не шло. Это было пределом его мечтаний.

– И потом нас будет заливать в течение недели, – Тайко была огорчена, а Амэ в ответ пожал плечами.

Это ведь очевидно, разве нет? Когда вмешиваешься в естественный ход природы новой Сейкатсу, всегда будет отдача. Отсюда и дожди, и прочие катаклизмы.

– Я этого не увижу, – легко улыбнулся Амэ. В Академии Воинов-Теней Аши будут совершенно другие погодные условия, он был уверен.

– Я на это надеюсь, госпожа.

В сад вышел Хорхе. Сегодня он оделся в лиловый шелк и распустил волосы. Он выхаживал под окном с какой-то особенной гордостью и важностью, будто демонстрировал себя – посмотрите, какой я великолепный, упадите мне в ноги и восхищайтесь. И что самое интересное – только под окном Амэ, что не оставляло сомнений, для кого все это было устроено. Жаль только, Сарумэ ввиду своего состояния не мог этого оценить.