Текст книги "Девочка по имени Аме"

Автор книги: Анна Аршинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

– Уходите! – скомандовал Данте и, прежде чем кто-то смог что-то возразить, выпрыгнул в окно и принялся спускаться вниз тем же путем, что и Ебрахий.

– Рационально, – согласился Кристиан.

Данте быстро спустился вниз и нашел там Ебрахия, поджидающего его внизу. Он держал подмышкой картонную коробку, в которой было то, на что они убили весь вечер. С лица Кунимити стекла его задорная улыбка, глаза теперь смотрели с серьезным, но злым прищуром – все сомнений, он тоже слышал, что к ним идет, и готовился дать отпор. Вот только сможет ли?

– Предоставь мне с ними разобраться, – голос Данте зазвучал почти умоляюще. Сердце бешено стучало от волнения, бухало в ушах огромными гулкими барабанами, и между тем Амэ ощущал возбуждение. Нет-нет, теперь он не бросится к Акито, сломя голову, он остыл. Теперь, он будет действовать осторожно.

– Даже и не мечтай. Думаешь, после того, что произошло, я тебя так просто оставлю?

Данте недовольно скривился. Ебрахий мог ему помешать, к тому же если их застукают с этой папкой, хлопот не оберешься.

– Не глупи, там будет Садахару. А вот если нас обнаружат… – он схватил Кунимити за плечи и встряхнул, убеждая. – Я с ними справлюсь.

– Нет, – Ебрахий не собирался сдаваться. Данте помнил, каким он может быть категоричным, значит придется… бить по больному, чтобы добиться своего.

– Ты будешь просто мешать, – сказал Удзумэ. – В прошлый раз ты был рядом, и смог что-то изменить? Ты даже вмешаться не смог!

Потому что они ками, обладающие Инстинктом. И побочный эффект его в том, что боги становятся совершенно беззащитными рядом с людьми. На агрессию они не могут ответить агрессией.

Ебрахий не ответил. Только лицо его исказилось, на лбу появились глубокие складки, которые выдавали в нем чувство вины и смущение. Данте, глядя на это, сам ощущал угрызения совести, но поймать их не должны.

– Иди и жди меня в общежитиях. Ну же! – Амэ толкнул его, и бедный Ебрахий едва не свалился с ног. Потом он кивнул и так серьезно ответил:

– Это первый и последний раз, когда я оставляю тебя.

Данте сейчас со всем, чем угодно бы согласился, лишь бы друг ушел. Кунимити скрылся в кустах, направляясь в сторону общежитий. Удзумэ перевел дыхание и обессилено прислонился к стене. Кто бы мог подумать, что это противостояние с Ебрахием его так измотает. С сыном Цукиеми все сложнее и сложнее.

Комитет по порядку и нарушениям не заставил себя долго ждать. Они вышли на тропинку, освещенную лунным светом, и остановились. Силуэт Акито, высокий и плечистый, выглядел очень внушительным и невероятно, нереально родным. Данте сглотнул, приказывая себе взять себя в руки. Приказывая коленкам не трястись, а неуклюжести, которая всегда приходила, стоило ему оказаться неподалеку от брата, даже и не сметь высовываться наружу.

– Почему не в общежитиях? Отбой был пять с половиной минут назад, – сказал Акито, холодно взирая на Данте.

Тот украдкой вздохнул, готовясь к новому противостоянию, и отлепился от стены. Он направился к Аши уверено, будто минуту назад не болтался на этой стене, вылезая из окна кабинета Рихарда. Надо отдать ребятам должное, чтобы его не засекли, они почти сразу же забрали веревку.

– Академия такая большая, заблудиться в ней так просто… – пропел Данте.

Он знал Акито с детства, он знал, что ему говорить, чтобы его разозлить, и что – чтобы успокоить.

– Это ты… – увидев, кто перед ним, тон Акито похолодел еще на несколько десятков градусов. А ведь этот голос может быть другим – мягким, заботливым… – Заблудился, говоришь?

Данте скромно кивнул. Так, как это делал множество раз. Может, Акито сознательно его не признает, но подсознательно узнает, если Амэ будет двигаться, как раньше, говорить, как раньше, вести себя, как раньше.

– Здесь много тропинок, не туда свернешь, и все. Пришлось идти к Главной башне, ведь от нее дорогу помню. А здесь темно…

– Меня не волнуют причины твоего нахождения в этом месте. Ты понесешь наказание, и отправишься со мной к своему куратору!

– Да-да, так и надо поступать с нарушителями. Но что он сделал? – Хидехико ткнул пальцем в Амэ.

– Отбой был семь минут назад, – ответил Акито.

– А-а-а… Ну тогда, может, помягче с ним будем? – Хидехико подошел к Данте и два раза обошел кругом него. Ками пытался следить за ним взглядом, но его голова, к сожалению, на триста шестьдесят градусов не поворачивалась.

– С чего это?

– Он на вашу принцессу Амэ похож!

Установилась мертвая тишина. Данте внезапно захотелось защитить бедного Хидехико, потому что он ощутил, что Акито злится. И не просто так, а дошел до той прелестной степени, когда его щеки алели, глаза блестели, а мир вокруг него рушился.

Данте переглянулся с Садахару, но тот смотрел на всех с таким равнодушием, будто волноваться не о чем, страшного не произойдет, и вообще Акито только делает вид, что злится. Впрочем, Накатоми был, как всегда, невозможно прав, потому что из ректорского окна сверху донесся уже знакомый звон бьющегося стекла. Похоже, ками уйти не сумели до тех пор, пока дырка в щите не заросла сама.

Акито хладнокровно вскинул глаза на окно. Выражение лица у него было как у палача, который видит голову осужденного на плахе.

– Мы с Хидехико все проверим, – Садахару нарушил мертвую тишину. – Не думаю, что там что-то серьезное. Просто мыши, – он насмешливо посмотрел на Данте. – Нынче в Академии их развелось много.

Удзумэ пожал плечами – сама невинность. Акито убрал руку с рукояти меча, который находился у него за поясом, и согласно кивнул.

– Идем, ками, – сказал он, оборачиваясь. – Я отведу тебя к твоему куратору.

– Как скажешь, – Данте не сдержал улыбки. Кажется, гроза миновала – Акито успокоился. Амэ направился следом за братом, который уверенно и быстро шагал в сторону общежитий. Садахару и Хидехико отправились в противоположную сторону. Они обошли Главную башню и зашли через парадный вход. Охраны внутри не оказалось, она будто бесследно исчезла. Зато на столе, за которым должны были сидеть Аши, удобно расположилась красноволосая ками, закинув ногу за ногу. Она ждала новых жертв.

– Вечер добрый, Рита, – вежливо произнес Накатоми, смотря ей в глаза.

– Ты знаешь мое имя? – удивилась она. – Откуда? Разве мы раньше встречались?

– Ха-ха! – подал голос Хидехико. – Ты не знаешь Садахару. Он знает все и про всех. Теперь тебе несдобровать!

– Да, неужели? – Рита приподняла точеные бровки.

– Так-так-так… Кого я вижу! Садахару, собственной персоной.

Накатоми растянул губы в улыбке и поправил очки, прежде чем повернуться.

– Где бы мы еще встретились, как не здесь, Накатоми Ирию? Нет, – он пристально посмотрел на ками, возникшего перед ним, – Аматэрасу Ивато Элайя.

***

Акито шел впереди, а Данте на шаг отставал. Он смотрел ему в спину, не в силах оторвать взгляда, и искал ответ на все тот же вечный вопрос: «Как так вышло, что между ними теперь такая огромная пропасть?»

Стояла тихая осенняя ночь, непривычно прохладная и непривычно светлая. Полная луна светила в небе, но казалась какой-то маленькой и совсем далекой после Нары. И звезд было меньше, и они все, как одна, незнакомые, чужие, колючие, прямо как тот человек, что бесшумно шел впереди. А ведь должен быть родным, должен!

Данте закусил губу почти до боли. Отношения с Акито его огорчали и выматывали. Ведь не могло же это так обернуться! Но получилось… И как исправить? Что сделать?

– В Наре ночи темнее, – произнес Удзумэ. – И теплее.

Акито сделал вид, что не слышал. Просто шел дальше по каменной тропинке, по краям которой стояли клены, начинающие желтеть. Они беспокойно шумели листвой.

А еще здесь были каменные фонарики. Они доходили примерно до пояса Данте и горели тусклым масляным светом. Окрестный мрак такие фонарики почти не разгоняли, но были похожи на цепочку светлячков, которые выстроились вдоль дороги и приветливо подмигивали им. И они плодили бесконечное множество беспокойных, переговаривающихся, но таких привычных теней.

Было нечто завораживающее в том, чтобы смотреть, как по этому коридору идет Акито. С безупречно прямой осанкой, четким, но плавным шагом. На нем форменные широкие шаровары-хакама из черной ткани, такие длинные, что штанины нет-нет да облизывали камни дороги, а то и относили от себя ветром первые опавшие листья. А мон Хатимана, белый, особенно яркий в таком свете, который был нарисован на спине формы Аши, казался каким-то особенным знаком родства и странно грел измученную душу Данте. Ведь у него такой же на спине. Только вот форма у него белая, а сам мон – черный.

– Скажи, как там дома? Амако… сильно переживала из-за моей пропажи? – спросил Данте, не удержавшись.

Акито остановился. Удзумэ еле успел отреагировать – еще бы чуть-чуть и врезался бы. Он только сейчас понял, что они шли шаг в шаг.

– Чего ты этим добиваешься? – спросил Акито сухо и, даже странно, спокойно.

Данте пожал плечами, но ответил честно.

– Хочу знать. Ведь после трагедии на Церемонии…

– Будешь и дальше пытаться притворяться? Лгать?

Слишком спокоен и смотрит как-то… Такой Акито Данте не был знаком. Чего от него ждать? Его глаза не потемнели от гнева. На его щеках нет румянца, а губы упрямо не сжаты. Что же это может быть? Этот стальной блеск глаз, в которых отражается свет фонариков… Что это?

– Я не лгу. Говорю правду. Так случилось. Знаешь, мне хотелось тебе сказать, раскрыть свой секрет, но было страшно. Что не поверишь и отвернешься. Тебе ведь не нужен еще один брат, тебе нужна младшая сестра, что ждала тебя с трепетом, глядя в небо. Что рыбачила с тобой на озере и пряталась за тебя, когда боялась. Или бежала к тебе, спасаясь от сумасшедшей матери. А кимоно оно скрывает многие формы, братик.

– Не называй меня так!

Данте усмехнулся.

– Давай, задавай вопросы, ответы на которые можем знать только мы с тобой. У нас ведь много секретов…

Данте говорил, почти не веря, что Акито его слушал. Брат холодно улыбнулся, и от этой улыбки у Данте мурашки по коже пошли, потому что он вдруг понял, что за выражение лица у брата. Это ненависть. Так он смотрит на любого ками.

– Ты ведь Ямасиро, да? – задал свой вопрос Акито.

– Что? – тот недоуменно нахмурился. Причем тут это? – Нет, Бизен.

– О, – протянул Акито, делая шаг к Данте. Заглянул в его лицо с каким-то новым, но фальшивым интересом. – Это даже интереснее. Но даже если ты не Ямасиро, а Бизен, хочу тебе сообщить, что я знаю о Сейкатсу Ветра. Она работает с информацией. При талантливом подходе, можно получить ответы на любые вопросы о прошлом. Ты ведь на это рассчитываешь?

Данте не выдержал, сделал шаг назад. Аура Акито на него давила. Она была такой сильной, враждебной и колючей, что почти причиняла боль.

– Мне неизвестны подобные приемы…

– Снова – ложь.

– Я не лгу! – в отчаянии выкрикнул Данте, и тени подхватили его голос и закружились вокруг них, точно сухие листья на ветру. – Впервые в жизни я ни в чем тебе не лгу! Почему ты не хочешь мне поверить? Просто выслушать… Акито… – ласково, с болью и надрывом, – пожалуйста, Акито…

– Поверить? – рассмеялся он злым смехом. Он ранил Данте не хуже хрустальных осколков. – Почему я должен тебе верить? Ведь моя милая Амэ дома. На Церемонии ее спас Рихард, и я благодарен ему за это. Я сам ее забрал из Летней резиденции ректора.

– Рихард? – Данте схватился за голову, пытаясь осознать, что только что услышал. Этого не могло быть! Этого просто не могло быть! Как Амэ мог быть дома? Да, Рихард, и Хорхе, и Эхисса, и Ванесса – все там были. Они спасли его. Хорхе позвал, чтобы Удзумэ смог возродиться, а потом… – Не могло такого быть!

– Пытаешься отрицать? Но меня не убедить в этом. Все, что я знаю – ты лжешь. Любое твое слово неправда.

– Нет, я не лгу. Тут какая-то ошибка…

Но Акито оставался непреклонен. Как стихия, которой не помешать. И не переубедить… Потому что она не слышит, она глуха к мольбам.

– Не лгу! – в истерике выкрикнул Данте, зажмуриваясь и затыкая руками уши. Вокруг них тени водили дружный хоровод и повторяли раз за разом: "Ты лжешь! Ты лжешь! Ты лжешь!", как заведенные, без перерыва. Голосом Акито…

– Не лгу! – снова закричал Данте, пытаясь заткнуть тени. – Это не ложь! Я – бывшая принцесса Сарумэ! И Акито мой брат! Не-ет!…

– Ты еще и к истерикам склонен. Жалкое зрелище…

– Заткнитесь! – Данте, казалось, провалился в свой собственный ад, где его душа горела. – Это было не по моей воле! Это Амако! Из-за нее мне приходилось лгать! Это ей хотелось дочь!…

Акито слушал это с каменным выражением. Ни один мускул на его лице не дрогнул, не изменилось выражение глаз. Только в один прекрасный момент он поднял руку, щелкнув пальцами. И все смолкло, лишь кровь ревела в ушах. Данте медленно открыл глаза и поднял голову на Акито.

– Ты даже с тенями справляться не умеешь, – сказал он.

Данте молчал. Он замер, не в силах пошевелиться от произошедшего шока. Что происходило, он соображал плохо. Он просто смотрел на Акито и видел в нем того, за кем всегда тянулся, с кем всегда хотел быть рядом. Несмотря ни на что. Вопреки всему!

– Ты… – прошептал Данте охрипшим, севшим от крика голосом, – ты всегда просишь, чтобы я остался с тобой… всегда…

Глаза Акито распахнулись в удивлении. Стали похожи на два глубоких синих озера. Есть ли в них дно? Можно ли в них утонуть? Захлебнуться?

– О чем ты говоришь?

– Я просто пытаюсь… выполнить твое желание! Так почему ты меня отвергаешь? То, что было между нами, не стереть ничем. Так почему ты меня не узнаешь? Почему?!

Данте потянулся к нему, как росток к солнцу, но Акито отшатнулся. Он почувствовал… что дает слабину? Хотя, нет, он уже ее дал, когда разогнал тени. Когда не ударил, когда в большом зале этот ками говорил отвратительные вещи и пытался опорочить его сестру. Но рука не поднялась… Какая досадная слабость!

– Нам не о чем с тобой говорить, – произнес Акито и, резко развернувшись, пошел дальше. Он не хотел здесь больше оставаться, он хотел побыстрее закончить с этим делом – сдать недоразумение в руки куратора Синсэн Аши, а потом уйти. Потому что у этого паразита все же получилось растревожить душу Акито. Нет, не разозлить, а именно растревожить!

Данте усмехнулся и стал подниматься на ноги. И внутри него росла такая решимость, какой он еще в своей жизни не испытывал. Она была настолько сильна, что, казалось, могла все смести, все преодолеть.

– Однажды ты поверишь, – пообещал Данте. – Однажды ты признаешь меня!

Акито не обернулся. Амэ смотрел ему вслед и сжимал кулаки. Он весь дрожал, будто в лихорадке, колени тряслись, и хотелось выть на луну. Но, конечно, ничего такого он не совершил, а заставил себя последовать за братом на ватных ногах.

Как только Данте сделал первый шаг, Акито вдруг остановился и напряженно огляделся.

– Слишком тихо… – произнес он.

Удзумэ тоже огляделся и подумал о том, что, правда, теней не было. И даже как будто ветер затих в кронах, как перед бурей. И воздух застыл, остановился, и вода не текла, и земля молчала, и огонь не горел – затаился. Только небо оставалось таким, каким и было здесь всегда – равнодушным. Данте слишком хорошо помнил это ощущение.

– Щит… – произнес он. – Как для Небесной собаки…

Акито кивнул. Он поднял руку и коснулся своего браслета. По выражению лица брата, Данте понял, что бесполезно.

– Что происходит?

– Амацукумэ поднял щиты. Что-то случилось.

Хорхе? Да что могло произойти? В Академии-то? Данте не мог поверить. Они же в самой надежной твердыне! Да тут безопаснее, чем в Небесном доме! Быть этого не может. Но результат на лицо.

– Возвращаемся к Главной башне, – решил Акито.

Данте застыл столбом. Он расширившимися глазами смотрел на брата, который спешно прошел мимо него, и в этот момент от него исходил легкий ветер, искусственный, ненастоящий, но достаточный, чтобы чуткий ками ощутил угрозу.

– Йокай! – крикнул он, прыгая на Акито и сбивая его с ног. Тот первое мгновение хотел его оттолкнуть, уперся руками в него, но Данте обладал нечеловеческой силой, когда дело касалось Инстинкта. Он накрыл брата собой, цепляясь когтями в землю.

Акито замер, глядя на то, как решимость покидает лицо Данте, как он смотрит на него с преданностью и совершенно нелогичной для Акито любовью, его губы растягиваются в знакомой улыбке, а из уголка рта вытекает тонкая, в темноте кажущаяся черной, струйка крови. Акито моргнул, осознавая происходящее. Он чуть наклонил голову и увидел, что из спины Данте торчит нож. Нож, который предназначался ему!

– Не уйдешь! – взревел Акито, выбираясь из-под Данте и хватаясь за меч. Обнаженный меч засверкал яркой водной Сейкатсу, Аши встал в боевую стойку, готовясь драться. Но сколько бы он ни озирался по сторонам, никого не видел. Тогда, он решился на отчаянный в таком положении шаг – активировать ветряную, информационную Сейкатсу, чтобы заклинанием обнаружить нападающего.

Акито наклонился к рукояти меча, глубоко, что было силы, вдохнул, собирая Сейкатсу, рассеянную в воздухе, ведь с Великим потоком не давали связаться щиты, и подул на свои ладони.

– Через врата вечности, минуя все остальные тропы, я призываю Великий Дух, повелевающий четвертой сферой, явиться ко мне и указать путь обнаружения врагов! – пропел Акито. Его ладони вспыхнули белым, на мгновение ослепляя, и почти сразу же погасли. Пространство наполнилось переливчатым звоном, будто сотни, тысячи колокольчиков устроили дружный перезвон, под ногами заклубился жидкий дым, а небо потемнело. На несколько мгновений мир обрел почти болезненную четкость и прозрачность в радиусе одного ли* (прим.автора – 1 ли = 500 м), цвета поменялись местами, и трава стала красной, а огонь – синим. Акито перевел дыхание и расслабил плечи, опуская меч. Врагов здесь не было. Кто бы ни кинул этот нож, он уже ушел.

Он посмотрел на Данте, который лежал на земле, иногда подрагивая. Его глаза были распахнуты, рот приоткрыт, а на спине растеклось некрасивое темное пятно. Нет, для ками эта рана не смертельна. Они вообще на удивление живучие. Не такие хрупкие, как люди. Но Акито понял, что просто так развернуться и уйти не может. Хотя бы потому, что этот нож предназначался ему, а лгунишка почувствовал раньше и заслонил. Все-таки от ками тоже бывает польза.

Акито загнал меч обратно в ножны и подошел к ками. Тот слегка повернул голову, слабо улыбнувшись, узнавая. Аши мысленно вздохнул: вот хоть сейчас бы перестал пытаться солгать. Не до того же.

– Нужно вытащить нож, – сообщил Акито, присаживаясь рядом. – Только, боюсь, что сейчас все медицинские заклинания будут бесполезны – Сейкатсу Земли заблокирована.

Данте согласно кивнул. Акито одну руку положил под голову ками и зафиксировал плечи, а другой схватился за рукоять ножа. Он уже был готов выдернуть его из раны, но заколебался, когда увидел, с каким доверием смотрят на него совершенно нечеловеческие, больше походящие на звериные, глаза с вертикальным зрачком. И снова подивился наивности или может, актерскому таланту этого лгунишки. Нож вышел туго, и это было очень больно – ками прогнулся в спине и закричал. Ничего, жить будет. И даже скоро оклемается. Акито знал, что самое главное условие выздоровления ками – это отсутствие посторонних предметов, чтобы чистая Сейкатсу могла заполнить рану и восстановить повреждения… Вот только… чистой Сейкатсу сейчас нет! Она вся заблокирована щитами Амацукумэ! И как Акито не понял это раньше?

Данте умолк, но теперь казалось, что кровь ртом пошла сильнее. Акито почувствовал, что боится. За какого-то незнакомого ками, который утверждал, что его сестра. Да оставить умирать его за такое надо! Но… он был похож на нее. Как-то неуловимо. В мелочах. Уж если даже об этом Хидехико сказал…

Не теряя больше не минуты, удивляясь собственным действиям, Акито поднял на руки Данте и быстрым шагом направился в сторону Главной башни. Там ему помогут. Данте прижался к брату, пряча голову у него на груди.

– Акито… – произнес он ласково и почти счастливо.

Аши нахмурился, но ничего не сказал, только ускорил шаг. Он боялся опоздать. А мир вокруг казался пустыней, в которой нет жизни. Наверное, так же в Еминокуни, хотя Акито в ней никогда не был.

Главная башня уже показалась на горизонте. Если бы она не была сделана из белого камня, сверкающего при лунном свете, ее бы, наверное, можно было не заметить. Потому что она тоже выглядела безжизненной. Но на подходе к ней из парадного входа выбежал Накатоми, который неизменно ощущал приближение командира – и как только? – Хидехико и еще несколько каких-то незнакомых ками. Акито сделал мысленную пометку их тоже сдать куратору, а то и ректору. А потом потребовать строжайшего наказания. Разве, они не должны сейчас спать у себя в комнатах?

– Акито! Что случилось? – Накатоми был взволнован. Пожалуй, Сарумэ еще не видел, чтобы Садахару настолько ярко проявлял свои чувства. Он казался… удивленным?

– Нужен врач. Сейкатсу заблокирована, такими темпами он умрет.

Ками молча взирали на Данте, истекающего кровью, на руках у Акито.

– Здесь никого нет. Только в лазарет, – произнес Садахару. Он бегло осмотрел Данте. – Кровоостанавливающее пробовал?

– При таких условиях хватит только на внешние повреждения. Я не стал, кровь может заполнить легкие, будет… хуже.

Кровь восстанавливается с помощью Сейкатсу, но если она заполнит легкие, то станет все тем же "посторонним предметом", который будет мешать нормальному восстановлению. Акито все же неплохо разбирался в специальной медицине. (прим.автора: специальная медицина – раздел медицины, в которой лечат ками)

– Хорошо. Идем, – кивнул Накатоми, пропуская Акито с Данте на руках вперед. Он заметил, что его давешний знакомый Удзумэ находится в полубессознательном состоянии. И даже в этом бреду он старался как можно теснее прижаться к бывшему брату.

Хидехико повернулся к ками, которые выглядели растерявшимися и напуганными, как дети, шалости которых зашли слишком далеко и привели к печальным последствиям. Конечно, в случившемся их вины не было ни капли, но игры кончились.

– Ну, наверное, командир не сдержал свой гнев и ударил мечом этого ками. Так бывает, не переживайте, – сказал Отомо и поскакал за Аши.

Рита и Элайя ошарашено переглянулись.

– Что за зверь этот Сарумэ Акито! – вырвалось из Риты. Но любопытство и волнение пересилило. Они вереницей потянулись за раненым Данте, крадучись, тихо, стараясь, как можно меньше привлекать к себе внимания.

Акито удобнее перехватил Данте, чувствуя, что он выскальзывает из рук, которые залила кровь.

– Хочешь, я понесу? – предложил свои услуги Накатоми.

– Почему над Академией подняли щит? – Акито будто не слышал вопроса.

Садахару недоуменно покосился на командира.

– По внутренней же связи передавали…

– Я ее отключил.

Когда у этого ками случилась истерика от обилия теней. Нужно же было как-то его успокоить! Его, вопящего, тащить к куратору было не особо удобно. Но это объяснять Акито не хотел. В конце концов, он не обязан отчитываться.

– Вот как… – Акито показалось или в голосе Накатоми прозвучала усмешка? Он бросил сердитый взгляд на Садахару. Пусть не злит! Гений и так не в духе. – На псарнях что-то случилось. Вроде как несколько собак-ханье нашли разорванными на части.

– Бедный Дайкуро! – в разговор вмешался Хидехико, который шел за ними. – Он так любил своих собак! Если они погибли? Он очень расстроится.

Акито скривился так, словно у него раскалывалась голова, и он вот-вот взвоет.

– Так иди к нему! Заодно и выясни, что произошло, – приказал он.

– Командир! Да… Хорошо! – воскликнул Хидехико, бегом обогнал его, и решительно кивнул Акито. – Я все-все выясню…

Накатоми поправил очки.

– Попробуй получить сведения у ками. Они всегда располагают самой точной информацией, – "наставил" он. Хидехико кивнул и скрылся в зарослях – чтобы быстрее попасть на место происшествия.

Семенящие сзади Хищники решили, что комитет – это ужасное сборище, с которым лучше не связываться. Особенно плохо было Ямасиро от Хидехико. Его слова их перманентно вгоняли в такой безнадежный ступор, что они даже не знали, что сказать.

– Впрочем, можно было его и не посылать, – произнес Акито. – Тут и так ясно, что случилось. Кто-то из Хищников пробрался и устроил побоище. Настоящие звери.

– Это кого ты тут зверем назвал? – вмешалась Рита.

– А? – он посмотрел на Накатоми. – Они что за нами идут?

Садахару кивнул.

– Ладно, так даже проще будет сдать их ректору.

– Ты что оглох? Я тебе вопрос задала!

Акито усмехнулся.

– А почему я должен тебе отвечать?

Рита почувствовала, что злится. Она вздернула подбородок, тряхнув роскошными красными волосами.

– Потому что я так хочу!

Акито посмотрел на Данте, который еще недавно хрипел, точно гармошка, а теперь затих. Значит, ему стало хуже. Нужно спешить, а не тратить силы на какое-то… животное!

– Садахару, заткни ее. Она отвлекает.

– Не нужно ссориться, – прозвучал из темноты мягкий голос. Акито остановился, косясь на Садахару. За много лет сражений бок о бок с Накатоми Сарумэ прочно уяснил, что если его друг расслаблен, значит – опасности нет никакой.

– Кто здесь? Выходи! – крикнул Акито не очень дружелюбно. Ему сейчас за каждым кустом чудилась угроза.

– Это я, – из кустов вышел ками, облаченный в серые блестящие шелка. Глаза смотрели спокойно, но как-то неопределенно. Либо равнодушно, либо участливо, либо устало – не определить. Он шагнул из темноты и шпильки-канзаси в его волосах сразу мелодично зазвенели.

– Кимэй? – удивился Накатоми.

Ками остановил свой взгляд на безвольном теле Данте.

– Что ты здесь делаешь? – без обиняков спросил Сарумэ.

– Мимо проходил. Сегодня время сбора трилистника, он напитывается исключительной водной Сейкатсу, – ками наклонил голову на бок. – Вам помочь?

– Все в порядке, Акито, это один из специальных медиков Академии. Нам повезло… – произнес Садахару выжидательно. Сарумэ колебался. Он не доверял ками и не хотел отдавать свою ношу… первому встречному, но все же кивнул – выбора у него особо не было.

Ками снял накидку из плотного шелка, оставшись в нижней сорочке, и расстелил ее на траве.

– Кладите его сюда. Да, вот так осторожно. На бок… – Данте на миг открыл глаза и воспротивился тому, что его оторвали от Акито, но Кимэй мягко перехватил его запястья и совершенно ненавязчиво заставил посмотреть на себя. – Тише, Данте, все будет хорошо…

Удзумэ кивнул, узнавая склонившегося над ним ками, попытался вздохнуть, но захрипел и закашлялся. Это отняло последние силы, поэтому он упал на накидку и больше не шевелился. Лишь глазами искал Акито.

– Мне нужна твоя помощь, – Кимэй взглянул на Сарумэ. – Чтобы я осмотрел рану, пожалуйста, разрежь ги на Данте.

– А сам? – спросил Акито с презрением.

Ками покачал головой.

– Я не могу, как видишь, – он показал свои руки, демонстрируя отсутствие когтей, которые являлись важным атрибутом ками. – Меча у меня тоже нет.

– Что за жалкое зрелище? Ты ками вообще? – хмыкнул Акито, но свой меч достал и быстро рассек одежду на Данте. Тот дернулся, но когда увидел, что это делает брат, просто расслабился и закрыл глаза, будто принимая свою судьбу такой, какая она есть.

– Садахару, у тебя получится сотворить световое заклинание?

– Я, к сожалению, ветер. С огнем в таких условиях не справлюсь. Ирию! – он обернулся к ками, которые топтались в сторонке, решив не вмешиваться – без них знают, что нужно делать. – Сможешь направить Риту?

– Направить, куда? – сразу же спросила девушка.

– Далеко и надолго, – ухмыльнулся мальчишка, отвечая ей, а потом вскинул глаза на Накатоми. – Не знаю, получится ли, но попробую. Рита, пойдем.

– Это зачем? – но, не дожидаясь ответа, она пошла за Элайей. Они получили по убийственному взгляду от Акито, когда проходили мимо. Рита скорчила гримасу, а потом опустилась на траву позади Данте, что-то ворча про то, что испачкает свой любимый пеньюар. Ками из Ямасиро опустился рядом.

– Слушай внимательно, Рита. Сейчас мы не можем брать энергию из Великого потока, но у нас всегда есть небольшой запас, придется тебе им воспользоваться. Закрой глаза и представь, что внутри тебя горит огонь.

Рита скривилась, поправила прическу и прикрыла глаза.

– Я это делаю не ради этого придурка, который даже соблазнить меня толком не смог. А потому что мне самой интересно научиться пользоваться своими умениями.

– А мы уж думали, что он тебе так понравился, что ты не можешь позволить, чтобы он умер, пока не довершит начатое! – не удержался от шпильки Элайя. Рита ударила его раскрытой ладонью. – Детей нельзя бить! Камуята-атэ! – протянул он.

– И не смей ко мне так обращаться! – она заметила, что на нее смотрит осуждающе и испепеляюще три пары глаз, и четвертая просто так – Кристиана – так, до кучи, и стразу же прикусила язык. Она не хотела быть битой… людьми. Это совсем не интересно, даже не покричишь в свое удовольствие, что убивают и истязают – Инстинкт. – Так что там дальше?

– Дальше – этот огонь, который найдешь внутри себя. Нашла, кстати?

– Да нашла, придурок!

– Представь, что это свет. И он у тебя на ладони…

Все же между ками и Аши существовала огромная разница в Сейкатсу и ее использованием. Если Акито или любому Аши для того, чтобы добиться того же результата, нужно было читать заклинание и проделывать довольно долгие и хлопотные манипуляции с энергией и собственным сознанием, то ками в этом просто не нуждались. Их тела сами сделаны из Сейкатсу, близкой по структуре к чистой, но лишенные ее разрушительной составляющей. Потому свет зажегся без труда.

– Получилось, – выдохнула Рита, открывая глаза.

– Ты молодец, – произнес Кимэй и принялся осматривать Данте. Вердикт у него был неутешительным: ничего хорошего.

– Я погружу его в анабиоз и заберу к себе в лазарет. Лечение начнем, когда Хорхе снимет щиты. Сейчас – бесполезно, нигде не найти столько Сейкатсу Неба.

– Но все ведь будет в порядке? – спросила Рита. – Я ведь не зря старалась?

– Не зря. Скоро будет, как новенький…

***

Вечер у Хорхе не задался с самого начала. Вначале эта совершенно нелогичная драка между Мино и Сошу, которую можно было назвать эталоном драки варваров и аристократов. Еле растащили. Из-за чего началась? Никто не помнил уже. Потом тревога – выяснилось, что на псарню кто-то пробрался. Там стояло пять уровней защиты от Хищников, поэтому куратор очень сомневался, что кровавую баню устроил кто-то из его воспитанников. А потом они нашли перья тенгу и поняли, что в Академию пробрался йокай. А собак уничтожил, чтобы след не взяли. Хорхе накрыл всю Академию щитом, блокирующим Сейкатсу, и пустил кое-кого из своих ребят на поиски йокая. Тенгу нашли в пятиэтажной пагоде. Гад хотел уничтожить сердца молодых Хищников, но их еще не привезли. Они пока обитали в Небесном доме, где их исследовали Таманоя. Йокая взять живым не получилось, сражался до последней капли крови, там и издох, развонявшись на всю пагоду. Допросить не получилось тоже. Но осталось загадкой, как он пробрался в Академию – где брешь? А ведь знал же, что сейчас Академия уязвимее всего, и он может спокойно разгуливать внутри, не боясь, что его ослепит или прищучит щитом – Хищники еще не научились контролировать свою силу, потому эти щиты пришлось снять, они ведь будут считать молодняк йокаями и всячески их истязать.