Текст книги "Меж молотом и наковальней (СИ)"

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Как умерли? – насторожилась я.

– Катя… неважно. Оставайся в Магистрате и не делай глупостей. Там он тебя не достанет. Не под крылом инквизиции.

– Но Алина…

– Ты понимаешь, что такое потерять всех близких? Всех, кого любила? Ты одна у меня осталась. Ты одна можешь это остановить. Тобой все началось, тобой все и закончится. Ведь ты…

Она будто боялась продолжать, а на кухне стало так тихо, что тиканье часов в соседней зале стало невыносимо громким.

– … рейнкарнация Алиции.

Все. Все слышала, многое пережила, но чтобы такое? Реинкарнация Алиции? Честно? Смешно же… что я имею общего с великой ведьмой… и кому я на могилу цветочки носить хожу? Себе самой? За кого молюсь в костеле? За себя саму?

– Бредишь, – прошептала я.

– Знаю, – поправила меня Алина. Уверенно так поправила, я аж почти поверила. – Ты не понимаешь, они все не понимали. Алиция не имела права рожать. Не имела права продолжать род так, как его продолжают обычные смертные. Не имела права выходить замуж. Мы не должны были появиться. Мы роковая ошибка и должны исчезнуть. И надежды на самом деле нет ни у одного у нас, кроме, может, в следующей жизни… этот бессмертный просто исправляет ее ошибку.

Ошибка? Жизнь многих поколений для нее ошибка? Впрочем, если им приходилось прятаться, то какая это жизнь-то…

– Бред! – выкрикнула я. – Почему ты так безжалостна! За что ты меня так ненавидишь! Почему выдумала такой бред! Я не могу быть, не могу…

– Потому что это правда. Мы платим. Все платим за ее ошибочный выбор. Мы можем только убегать, ты можешь еще и выйти на охоту. Ты достаточна сильна, у тебя есть друзья, которые тебе помогут.

– Они бы и тебе помогли…

– Я не настолько талантлива, как ты, девочка. Но я тоже ведьма и знаю, что мне уже нельзя помочь… Не приезжай ко мне и прощай.

И в трубке раздались проклятые гудки. Она. Повесила. Трубку? Вот так просто понадеялась, что я успокоюсь и все забуду?

Я медленно выпрямилась, стараясь не смотреть на друзей. Сонливость куда-то ушла, и я начинала думать, что дело далеко не в кофе. В реинкарнацию я не поверила, бред это сивой кобылы, а вот в то, что Алиция что-то сделала, а нам теперь приходится платить, это да. Да и сделала ли? А если и сделала, что за псих охотится за ее предками? Что за идиотская месть до седьмого колена? Да за чужие грехи?

Значит жертва? Бессмертный, который поколение за поколением уничтожает мою семью? Вечный бег от смерти? И в первый раз в жизни я возненавидела по-настоящему, от всей души. Я тебе покажу, козел бессмертный, жертву!

Жаль, что мне раньше не сказали. Жаль, что я столько лет потеряла… я жизнь положу, чтобы тебе по ушам надавать. Прослежу, чтобы тебя забрали в лабораторию инквизиции и сама туда напрошусь… смотреть, как тебя по кусочкам режут.

Ибо даже Анри меня не взбесил так, как этот Некто.

– Ты ведь поверила, – скорее констатировал Саша. – Поверила.

– В бессмертного охотника? – прошипела я. – Еще как поверила. Ты хотел помочь? Так собирайся, едем.

И отвернулась к двери. Я не собиралась слушать возражений. Я не собиралась обсуждать только что услышанное. Я подумаю об этом позднее, в машине. И я знаю, что Саша не будет меня утомлять глупыми вопросами. И в любом случае Саша это лучше, чем все они. Все сразу… я этого не вынесу… почему я? За что это все мне?

И выходя из кухни я слышала, как Маша набрала чей-то номер и начала тихонько что-то говорить. И даже не возразила, когда услышала:

– Тор поедет с вами.

Плевать, кто там со мной поедет.

Я запуталась. Видит Бог, как же я во всем этом запуталась…

Одевшись я долго смотрела на портрет Алиции. Нет. Я не могу быть ею. Хотя бы потому, что у меня не было такой верной зверюги, что сидела у ее ног. Огромный черный пес, пожирающий меня с портрета глазами. Почему ты кажешься мне более живым, чем даже я сама.

– Я не твоя реинкарнация, – прошептала я. – Мало ли, что мы так похожи… бывает. Всякое бывает. Но сразу реинкарнация? Алина просто от страха голову потеряла. Но почему… почему она говорит, что ты не имела права жить как обычный человек? Почему мы все не можем жить как обычные люди?

Но портрет молчал. И я взяла со стола рюкзак и вышла… что толку плакаться портретам, пора Алину расспросить поподробнее об этом бреде. И она зря думает, что так просто от меня отделается. Сначала Алина, а потом…

А потом будет потом.

Глава двадцать два. Кошмар

Тихо-то как… Слышно лишь журчание мотора и шелест шин по дороге. А еще дождь, упрямый дождь, усиленно прорывающийся в салон через крышу. Я смотрела на серые разводы, что чертили по стеклу капли, и все никак не решалась прервать проклятой тишины. Да и что говорить было-то?

Как же зимы хочется! Снега… а не этого холодного дождя. Уже ноябрь, а все так же хмуро и тоскливо… Обидно аж до слез, сложная выдалась осень. Скорее бы она закончилась.

– Скажи мне только одно, Катя, – разрушил тяжелую тишину Саша. – Не появилось бы в твоей жизни в последние дни человека, которого ты, казалось, знала уже давно? К которому тянет с неимоверной силой? Без которого каждый вздох немыслим…

Я вздрогнула, не понимая, к чему это Саша задает такие вопросы. Никогда ранее он не отличался особой сентиментальностью, а тут на тебе. Здрасти. Как герой дешевого романа заговорил, я от неожиданности аж страдать забыла.

– Ты об Анри? – прошипела я, ибо другого кандидата на героя-любовника рядом со мной как-то не наблюдалась. Да и, учитывая все случившиеся, Анри тоже на эту роль подходил не совсем.

– Нет, я не про Анри, – голос Сашки был каким-то странным. Усталым, наверное. И с легкой грустинкой. – Я, несомненно, не про Анри. И все же?

Он что всерьез?

Нет, на самом деле всерьез, по глазам видно. И сразу как-то забылась и осень, и хандра, и даже тетка на время забылась. Остался лишь внимательный взгляд Сашки, его настороженное лицо, его напускная внимательность к серой, некрасивой дороге. И его странные вопросы, на которые нельзя было не ответить.

– И все же нет, – вслед за Сашкой поменяла я тон на серьезный. – Мне хватает и этого кошмара с вампиром, а ты мне еще одного поклонника пророчишь? Совсем с ума сошел?

– Да нет… понимаешь, – продолжал Саша, осторожно продолжал, будто тщательно подбирал слова. Дожила, Сашка теперь тоже со мной обращается, как с хрустальной статуэткой. Вроде и хочет что-то сказать, но и обидеть не хочет. Боится, что сломаюсь. У бессмертных, наверное, научился.

Только меня не так и легко сломать-то. Ну поплачу. Ну порефлексирую. Сегодня. Завтра встану и пойду дальше, в первый раз что ли? Никакой Анри и его выходки меня не сломят.

Но Сашка закончил подбирать слова и я вздохнула, устроилась в кресле поудобнее и приготовилась внимательно слушать. Улавливая едва уловимые интонации и угадывая скрытые смыслы.

– То, что с тобой происходит, оно очень похоже, на… – Саша вновь замолчал. Потом мотнул головой, будто отгоняя шальные мысли и прошептал сам себе под нос. – Нет, пожалуй, это глупо, забудь.

Ага, так я тебе родной и дала сорваться с крючка!

– Забудешь тут, – прохрипела я. – Давай уже раз начал.

– Скажи, был ли в твоих снах кто-то с Лидией, кого ты увидела так же и в реальной жизни? Кто-то, кого она любила больше жизни. Того, кто следовал бы за ней по пятам и кто был бы ей предан больше, чем кто-то в жизни.

– Ее муж? – о том черноглазом я умолчала…

Даже если я не верила в эту прошлую жизнь, то все равно не хотелось быть способной на измену. И та тоска в глазах незнакомца, когда я протягивала ему ошейник… такая боль… и в нем, и во мне самой. Почему? Откуда? Откуда это дурацкое чувство, что все это реально?

Слишком реально.

– Нет, не муж, – тихо сказал Саша. – Кто-то еще… Катя, прекрати таить, это важно, слышишь? Был?

– Был… – выдохнула я, опустив голову. – Был кто-то… Но только там, не тут. Тут я его никогда не видела. Вообще так жизнь… она как бы другая, оторванная от этой. Там нет никого и ничего знакомого. Там многое… страшно и непонятно.

– Рассказывай.

– Саша, я…

– Рассказывай. Если не можешь разобраться сама, просто расскажи, разберемся вместе. Давай. Или ты мне не веришь?

– Верю.

– Вот и умница. Я слушаю.

Машина мягко неслась вперед, а я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза… погрузившись в свои то ли сны, то ли видения. И начала рассказывать. Сначала слова не шли, застревали в горле. Но чем больше я говорила, тем было легче. Я будто изливала всю ту боль, что носила в себе, весь тот страх, все сомнения.

Я рассказала про все. И про девочку, что пряталась в шкафу, и про убийство мужа Алиции, и про странные видения о черноглазом незнакомце. Рассказала спокойно, сама удивляясь тому спокойствию, будто рассказывала про фильм или про странную книжную историю в которую до конца и сама не поверила.

Но это, оказывается, было мне так нужно… Рассказать. Кому-нибудь. Выплеснуть все, что накопилось на душе и надеяться, что никто не осудит.

Слова закончились. Дорога и дождь – нет. Я открыла глаза и поняла, что мы въехали в город. Спали в серой пелене мокрые, еще так похожие на деревенские, дома. Кутались в кипарисовые и яблочные шали. Ждали зимнего сна с таким же нетерпением, как и я.

– Ошейник, говоришь? – ухватился в моем рассказе за одну единственную деталь Саша, и в голосе его почему-то послышалась сталь. – И огромный черный пес у ног Алиции? Тот, кому она доверила собственного ребенка перед смертью? Черноглазый незнакомец? Ты уверена, что нигде подобного не видела в последние дни?

– Нет! – выкрикнула я, удивляясь упрямству Сашки.

Да что он вообще от меня хочет?

– Если только… – Сашка вдруг долбанул по тормозам, и машина сделала крутой вираж, чудом не врезавшись в дерево. Слава тебе Господи, что за нами никто не ехал, а по обе стороны дороги были склады и ни одного пешехода. От Сашки подобного фокуса я, честное слово, не ожидала.

– Придурок! – вскрикнула я. – Какой же ты придурок! Убить нас захотел?

– Нет… – Сашка вновь повел машину по мокрой, в ранах выбоин, дороге и будто расхотел, в один миг, задавать вопросов. Лишь посмотрел на меня искоса и сказал:

– Если то, о чем я думаю, правда, ты очень жестока, Катя. Боже, как же ты на самом деле жестока! И как наивна! Тебе стоит держаться подальше от Анри. Эта связь погубит и тебя, и его. Если уже не погубила. Я вообще удивляюсь тому, что вытворяет вампир, не совсем его понимаю.

Разболтался тут! А мне вдруг расхотелось с ним ехать. Надо было самой за руль сесть. Да, я не совсем в хорошей форме, но не психую же за рулем, честное слово! А Сашка еще делает вид, что ничего не произошло, каминадзе чертов!

– Ты ничего не забыл, Анри хотел меня…

– Ничего не забыл, – жестко ответил Саша. – Только странно все это. Анри, может, и был на тебя зол, но все же поставил на тебя метку избранницы. И вел он себя все время скорее как по уши влюбленный, а не как…

– Влюбленный вампир, – хмыкнула я. – Саш, ты не девушка, чтобы Сумерками зачитываться. Право слово, Анри бессмертный, во что он во мне влюбился? Красоток он за свою жизнь навидался немало, умом я тоже, ты сам сказал, особым не блещу, так к чего бы ему в меня влюбляться? С самого начала этому удивлялась, а теперь понимаю, насколько глупо хотя бы на миг поверить, что он мной увлекся. С какой стати?

– Сам хотел бы это знать, – ответил Саша и остановил машину на светофоре. Одну руку он не спускал с руля, а второй начал рыться в бардачке. И вытащил оттуда что-то, что мне совсем не понравилось.

– Ты откуда…

Зажегся зеленый свет, и Саша аккуратно ввел автомобиль в бесконечный поток других машин. Только бы снова не стал по тормозам долбить! Здесь это добром не закончится, чудо, что раньше закончилось.

Чтоб я еще раз себя с ним в одну машину!

Да ни в жизнь! И Ли скажу, чтобы своего хозяина выругала как следует. Ибо попадет в аварию, плакать же будет… опять очередное его перевоплощение искать. Кому оно надо-то?

– Молчи, – ответил Саша, засовывая пистолет за пояс. И мне почему-то не захотелось спрашивать, настоящее оружие или нет. А так же откуда Сашка вообще стрелять умеет, да такие игрушки надыбал. А если не умеет, то зачем с собой носит?

– Слушай, а может… – начала я, а Сашка уже тыкал пальцем в мобильник, в поисках нужного номера. И найдя, поставил громкую связь.

– Слушаю, Александр Юрьевич, – сказал кто-то на другом конце провода. Я лишь сидела затаив дыхание… Сашка, вроде, неплохой, а все же танцор… танцор же? Так откуда такие официальности по телефону?

Менеджер к нему так по имени отчеству? Ну, предположим… что Сашка мне улыбается не означает весь, что он со всеми такой.

– Вышли к нам людей, пусть подстрахуют. И еще вышли кого-то по адресу…

Я сидела и ушам своим не верила. Откуда Сашка знает адрес моей тетки? Я ведь ему только город сказала, куда ехать. Хотела в городе указать направление, а ведь…

А ведь мы уже в городе, и он ни разу не спросил, куда сворачивать. Будто великолепно знал, куда ехал. Будто…

Что за идиотизм? Сначала Маша инквизитор, теперь еще и Сашку во все эти игры втянули? Еще и из меня шпионку бессмертных сделают? А ля Мата Хари… ага. Не ну чего, гадалкой я была, теперь… ну их к черту, а?

А все же… Сашка уверенно вел машину и что-то говорил. А я все не переставала удивляться. Откуда эти властные нотки в его голосе? И откуда спокойные четкие ответы из трубки телефона? Таким я своего друга еще не видела… таким я его не знала. Вопрос на засыпку – а хотела ли знать? А Сашка тем временем закончил говорить, вернее, отдавать приказы. Обернулся ко мне, сказал:

– Ты почему притихла-то?

– А ты как думаешь?

– Я не собираюсь гадать, Катя. Если тебя что-то мучает, тебе лучше сказать это вслух. И сейчас. Ты же не хочешь, чтобы нас с тобой разделяли недомолвки?

И я сказала, не осмеливаясь смотреть ему в лицо:

– Ты не веришь, что это Анри?

– Не верю, – твердо ответил Сашка. – Но много кто в инквизиции верит. И это хорошо. Не будут мешать нам работать.

– Но ты тоже из…

– … инквизиции? Конечно. И я уже это говорил, ты просто пропустила мимо ушей. Ты вообще много чего не замечаешь, чего не хочешь замечать. Так удобно, я понимаю. Но себе подобных проколов позволить не могу. Я просто хочу, чтобы ты жила. С остальным мы разберемся позднее.

– Ты… машину останови!

– Нет! Я с удовольствием привезу к тебе позднее Ли, чтобы она с тобой поговорила, но пока ты будешь меня слушаться. Потому что это единственный способ для тебя выжить. На что ты рассчитываешь со своими детскими обидами? Да и к чему они? Что-то изменилось? Я перестал тебе быть другом? Я желаю тебе зла? За тобой перестали охотиться?

– А ты… ты что об этом думаешь?

– Давай оставим на потом все, что я об этом думаю. Меня больше настораживают слова твоей тетки… в той части, что мы не можем ей помочь. Как будто она знает, что…

– … мы не успеем? – тихо прошептала я. И поняла, что сама чувствовала так же.

А машина подпрыгивала на выбоинах старой дороги, но мне не было ее жаль. Ничего не было жаль. Как и в день смерти родителей я уже почему-то знала, что ничего не изменю. И когда Сашка остановил автомобиль на площадке перед многоэтажкой, рванулась из машины. А вслед мне полетел его окрик. Ничего не слышу. Ничего не хочу знать. Забыв как дышать, я летела по истертой лестнице, не в силах дожидаться лифта… всего лишь пятый этаж, пятый.

Позвонила в дверь, не дождавшись ответа, дернула ручку и удивилась, когда эта дверь так легко открылась. Я в удивлении застыла на пороге: передо мной стоял неизвестный мне мужчина и тихо что-то шептал. Что:

– Лучше не надо. Не ходите туда…

За спиной раскрылись двери лифта, а я все стояла вот так и смотрела на незнакомого мне человека и его не видела. Ничего не видела. Я лишь хотела туда… несмотря ни на что хотела. Прямо сейчас!

– Не надо, Катя, – подоспел на спиной Саша, прижал меня к себе и, судорожно вцепившись в его куртку, я поняла, что спешить уже некуда…

Из рода Алиции осталась только я.

Прокляты? Мы все прокляты?

Саша что-то говорил, ему-то что-то отвечали. Меня трясло в железных объятиях. Я ничего почти не успела увидеть, но чувствовала… этот специфический запах с ноткой железа. Этот запах, который теперь меня будет преследовать всю жизнь. А еще чувствовала… звериным инстинктом чувствовала эту особую ауру… Смерти. Тяжелой смерти.

Меня так же убьют? Долго и мучительно?

– Я хочу ее увидеть, – прохрипела я, даже не надеясь, что меня услышат. Но Саша услышал, перестал что-то говорить стоявшему перед ним мужчине и ответил твердым:

– Нет.

– Пожалуйста…

– Нет.

– Сашенька, ну пожалуйста. Мне только бы попрощаться…

– Там не с чем прощаться. Прости. Но я не позволю тебе этого увидеть. Можешь меня после этого ненавидеть, но не позволю.

И тогда, только тогда я разрыдалась. Кричала что-то, колотила Сашку кулаками в грудь, выплескивая боль и отчаяние. А он терпел, Боже, он все терпел. Сжимал меня крепче, шептал что-то на ухо, успокаивая… но что мне его слова, что?

Кто-то стянул с меня куртку, кольнул чем-то в плечо и усадил на скамеечку в коридоре. Сразу стало все равно… нащупав пальцами лежащий на скамье брелок я мысленно улыбнулась. Когда-то это я купила его тетке, еще в детстве. Милого щеночка из пластика… а она, оказывается, его хранила.

Может, и любила меня. Оказывается.

Почему? Почему все так? Все поздно…

– Я тут закончил, – сказал вдруг Саша. – Так что вставай, собирайся, отвезу тебя домой.

Домой так домой.

Сжимая в ладони щеночка, сильно сжимая, до боли, я машинально пошла за Сашкой. И я даже не удивилась, когда внизу нас встретили, когда машину кроме меня сел еще кто-то третий, когда впереди и сзади нас пристроились еще два автомобиля.

Мне было все равно.

Может, дать этому охотнику меня поймать… может, тогда все это закончится? Да и был ли этот самый охотник? Мои родители… мои родители тоже умерли не случайно? И не только они?

Слишком много совпадений. Не могу больше. Не хочу так!

– Катя? Ты как?

За окном вновь полетели лысые березки, вновь ударил в крышу дождь. В этой машине душно, душно!!!

«Иди ко мне!!!»

Голос был таким ласковым, таким знакомым… таким бесконечно родным. Я сунула щеночка в карман и на миг закрыла глаза молясь, чтобы мне все это не приснилось. Что хоть кто-то меня там ждет…

Алина? Может, ты все же жива… не могу поверить, не хочу, что мы не сможем больше поговорить. Объясниться. Что уже на все поздно.

– Останови! – закричала я, и схватила руль.

Автомобиль развернуло на дороге, второй раз за сегодняшний день. Сашка выругался, резко ударили где-то сзади тормоза и приблизилось, долбануло в капот дерево. Машину окатило ливнем брызг, а кто-то внутри вновь позвал:

– Иди ко мне…

Даже не посмотрев на Сашку, я расстегнула ремень и выбралась из машины. Лес… лес был так близко. Березки, почти уже избавившиеся от листьев, пожухшая трава между ними и покой… такой покой.

Я бы и рванула в тот лес, под проливной дождь, на каблуках, если бы не подоспел человек Сашки. Тот самый, что остановил меня в дверях тетки. Этот верзила особо не церемонился: толкнул меня, грубо, безжалостно, прямо в глубокую лужу, да так, что я в грязи выкупалась.

Не понимая до конца что происходит, я пыталась встать на четвереньки, выплюнуть проклятую воду, но кто ж мне даст! Тот же человек пихнул меня в грязь, уселся верхом, не давая даже шевельнуться, заломал мне руки и прошептал на ухо:

– Что ты взяла в той квартире.

– Ничего… – выдохнула я.

– А если подумать, деточка. Что ты взяла в квартире тетки, вспоминай, да живо, пока я еще добрый!

– Пусти! – выкрикнула я, пытаясь вырваться. Но лишь сильнее выкупалась в грязи и наглоталась дождевой воды. А сволочной верзила начал быстро и профессионально меня обыскивать. И первое, что он нашел… простой брелочек… маленького щеночка, у которого истерся от времени ободок поводка.

– Отдай! – едва слышно прошептала я. – Отдай, у меня больше ничего от нее не осталось…

Он вдруг слез с меня, но бежать в лес мне внезапно расхотелось. А верзила помог мне встать, сжал в пальцах несчастный брелок и сказал:

– Отдам, когда мы его очистим. Больше не хочешь куда-то бежать?

– Не хочу…

– А куда хотела?

Я посмотрела в лесную чащу, восстанавливая нить зова. Закрыла глаза, схватила верзилу за руку, передавая ему картинку. Ты еще не знаешь, с кем связался охотник. Может, пять минут назад я и хотела умереть… но сначала я тоже за тобой поохочусь. Вновь раздались за спиной приказы. Захрустели в лесу ветки. Дождь… дождь лил и лил, стекали по волосам холодные струи, смывали грязь с моих щек, смешивались со злыми слезами.

Опять порча? И ладно, если бы только меня касалась эта опасность, но в машине со мной ехали люди!

– Все живы?

– Все, – живо ответили мне.

– Убью гада!

– Я тоже, – ответил где-то рядом Сашка. – Такая хорошая машина была… и из-за какой-то порчи. Черт!

И в долбанул ногой по колесу. От души так долбанул, так что машина ходуном заходила. Жаль, конечно… весь капот в гармошку. Хорошо хоть все живы и здоровы… вроде.

– Но нам лучше тут не оставаться.

Сашка накинул стянул с меня курку и накинул свою, усадил в чудом уцелевшую машину сопровождения, не обратив внимания на запачканные чехлы сидения. А я смотрела на хмурый березовый лес и лениво думала… меня вновь пытались убить? Вновь?

А пофиг!

– Сашка… сколько это будет продолжаться? Он доберется до меня однажды, да? – тихо просила я.

– Кто он?

– Тот охотник. Он ведь упрямый. Он до всех добрался… да?

– Катя, не городи глупостей. У тех «всех» не было нас.

– Ты знаешь, я когда-то читала книжку о безопасности или что-то того. Там было написано, что единственный способ избежать смерти от наемного убийцы… это не заводить врагов, которые этого убийцу способны нанять.

– Мы найдем другой.

– Ты чуть не погиб из-за меня только что? – ответила я, касаясь лба Сашки… кровь. Немного, но, чтобы совесть моя вновь заплакала, хватит. – И Анри из-за меня чуть не погиб. И теперь из-за меня за ним охотятся. И та зомби тех людей, тоже из-за меня. Это я все… я. К чему вы меня вернули?

– Прекрати! – одернул меня Саша и зло вывел машину на дорогу. – Этот бессмертный вошел во вкус! Убьет тебя, будет охотиться за другими. Так что давай не будем, а?

– Ты веришь, веришь, что я была Алицией? Веришь, что все это из-за меня?

– Да! И лань тоже виновата, что ее волк съел, – усмехнулся Саша. – И жертва сама спровоцировала маньяка. Это идиотская логика, прости уж. И я жизнь положу, может, не одну, чтобы поймать этого гада. Потому что моих друзей трогать никто не имеет права!

– Саша, у тебя Ли есть… она же с ума сойдет, если…

– Ли сама будет его искать и горло ему порвет, как только найдет. Ты ее еще плохо знаешь. А теперь не говори глупостей и дай мне вести машину. Хватит, наверное, приключений на сегодня?

– Несомненно хватит, – буркнул сидевший за моей спиной мужчина. И мне вдруг так дико захотелось в Магистрат. Домой.

– Поспи немного, – сказал Саша. – Успокаивающее должно еще действовать. Так что постарайся заснуть… сон все вылечит. Сон и время, верь мне. И не надейся, что мы так просто сдадимся.

Заснешь тут, ага!

Боль… боль и внезапная свобода. Легкость и сладость полета… и я уже лечу, лечу над осенним лесом, а за мной, далеко, горит, умирает огромный дом. Бежит по лесу босая девочка. Текут по ее щекам слезы. А рядом верной тенью несется огромный черный пес…

Они ушли… теперь могу уходить я…

– Катя, – трясли меня на плечо. – Катя!

Сон ушел так же внезапно, как и пришел. Мы приехали. Дождя больше не было, опускалось за Магистратом солнце, а навстречу мне выходила встревоженная Маша.

– Мне так жаль, Катя, – сказала она. – Жаль… идем домой.

Домой…

Я обернулась к Сашке, прошептала одними губами:

– Спасибо, – и направилась к дому.

Придется Сашке на новую машину зарабатывать… потом. Чуть позднее, а сейчас…

– Маша, обещай, если он до меня доберется…

– Нет уж, – ответила Машка. – Не если доберется, а прямо сейчас я всех людей на ноги подниму и этого умника найду, не сомневайся. И голову оторву. А ты не беспокойся. Мы поможем. Со всем поможем. И не смей даже думать, что ты одна, слышишь! И сдаваться не смей!

– Да, – улыбнулась я сквозь слезы, поймав прыгнувшую мне на руки Пу.