Текст книги "Меж молотом и наковальней (СИ)"
Автор книги: Анна Алмазная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Глава шестнадцатая. За все приходится платить
Тихо пробежало лето, сменила его осень. «Унылая пора» в этом году выдалась теплой и неожиданно скупой на золото. Была уже середина октября, а деревья так и оставались грязно-зелеными, в коричневых, неприятных пятнах. Выходить на улицу не хотелось, хотя когда-то в детстве я очень любила листопад, долгие прогулки по парку с родителями, и букеты из разноцветных листьев.
Но детство закончилось. И давно, да и родителей рядом нет и не будет. Никого не будет. Пора уж повзрослеть.
Клиентов в моем маленьком салоне прибавилось, хоть я сама стала несколько иной… беспощаднее, наверное? Как-то само собой гадание встало на самотек – зашел клиент, поработала с ним гадалка, вышел клиент и гадалка выкинула его из головы. Все, давайте следующего.
Постепенно я обросла шерсткой и даже начала ездить к постоянным клиентам на дом. Ну что же поделаешь, бывают в этом мире странные люди, что без совета карт Таро даже в магазин сходить не могут. Тратить на них свой талант я не очень-то хотела, но Игорь был другого мнения. Ему было глубоко до лампочки, чего от меня хотели, главное, чтобы клиент был доволен и платил хорошо. А на что он гадает (пусть даже на «хорошего котика любимой кошечке») – дело десятое. А моя вера в хоть какой-то разум у большей части людей постепенно развеивалась.
Боже, и что их только волнует? Когда наконец-то сдохнет «жадный» старик, когда обратит на красавицу внимание вот тот мужчина, когда, наконец, бросит жену и двух детей и переедет к ней, любимой? Тошно от всего этого было.
Отвозил к постоянным клиентам меня, как правило, Игорь, но в тот день он был занят, потому возвращаться пришлось на своих двоих. Благо, что недалеко, что погода приятная и фонари на нужных мне улицах светят ярко. Да и "гадалку Игоря" в этом районе знали неплохо, а трогать свою собственность мой шеф никому не давал. Что меня вполне устраивало.
Город как вымер. Тихим светом горели окна в многоэтажках, подрались два кота под растущими у дорожки акациями, тихо засмеялась девушка, прижимаясь у подъезда к темноволосому парню.
Я свернула под арку между сросшимися домами. Разорвала вдруг ночную тишину ария из оперы «Моцарт», и я поспешно начала рыться в сумке, пытаясь выловить из нее мобильник.
– Сука! – раздался за спиной злой шепот.
А что дальше, я помнила смутно. Меня вдруг отшвырнуло к воняющей мочой стенке, и плечо обожгло болью. Выскользнул из ладони мобильник, сверкнул в темноте и, разлетевшись на части, затих. Где-то рядом послышалось шуршание. Я вскочила на ноги, вцепившись на автомате в ручку сумки.
– Ты в порядке? – спросил кто-то незнакомый рядом, помог подняться, попытался счистить налипшую грязь со светлого плаща.
– Да, – прохрипела я. – Что это было?
– Помоги мне ее вывести…
Я-то помогла, еще не понимая, что происходит. Послушно подхватила кого-то взлохмаченного, пахнущего алкоголем и потащила вместе с незнакомцем на улицу, туда где было посветлей. И сама не поняла, как оказались под фонарем я, какая-то потрепанная, притихшая дамочка и кто-то странный третий.
– Что это было? – переспросила я.
– Да ничего, – ответило существо, похожее на излишне лопоухого, излишне лохматого и излишне старого ребенка. – Тебя просто пытались зарезать, моя дорогая.
Наверное, в другое время такая новость меня бы взволновала… но теперь все казалось таким… нереальным, что смеяться хотелось. В голос. Меня и зарезать? Да быть того не может!
– А ты кто? – задала я самый глупый вопрос, какой только могла задать. Ответ получила не намного умнее:
– Я? – усмехнулся лопоухий. – Я – эльф.
Уши похожи… но остальное… Хотя, кому уж удивляться? Точно не мне. Подумаешь, еще один бессмертный. И бессмертный, который меня знает… иначе к чему так быстро палиться-то? И искренне рассчитывать, что поверю?
Скажи ты обычной девушке, что ты эльф, взвоет и куда подальше пошлет… но я-то знаю, что знаю, потому ни удивиться, ни послать как-то не могу…
Только вот проблемка, махонькая такая. Я тут, как бы, решила с бессмертными завязать. А вот тебе на: еще на одного наткнулась. Медом им, что ли, возле меня намазано? Другие всю жизнь живут и знать не знают, что подобное существует. А я куда не сунусь… везде здрасти.
– Знаешь, – не выдержала я. – у Толкиена вы покрасивше будете.
– Не очень мило с твоей стороны так встречать спасителя, – насупился эльф. – В следующий раз, когда тебя будут убивать, ко мне не обращайся.
И выглядел он при этом так жалко, что мне стало стыдно. Ну не всем же бессмертным быть прекрасным, как Ли или Маша? Или очаровательным как Пу? Некоторые и такие бывают… странные. И не год, не два, не пятьдесят лет, как мы, а вечность. Вот это называется попасть так попасть…
Я зарделась. Ну да, некрасиво вышло. Впрочем, эльфы потом. Сначала дамочка.
– Скажи спасибо, что у меня мобильник грохнулся, – прошипела я, обращаясь к худющей, растрепанной убийце. – Иначе слила бы тебя Игорю и пусть разбирается. Какого черта?
– Ты сука, – бесцветно прошептала она.
– Что я сука я уже слышала. Теперь скажи мне – за что?
– Ты… ты… ты мне это…
– Я тебе что? – дамочка вздернула подбородок, и вопросов у меня больше не осталось: над ее ярко-накрашенными ртом темнела проклятая мушка.
Моя первая клиентка, к чертям собачьим. Правда, сильно помятая и опустившаяся, сходу и не узнаешь, вот я и не узнала. Думала же, что так просто с ней не обойдется. Чуяло мое сердце, будут проблемы. И вот они… картина маслом «Приплыли».
– Знаешь, – тихо сказала я. – Я не виновата в твоих бедах. Я понимаю, что искать виновного всегда легче, чем посмотреть правде в глаза, но все же… прости… ищи себе козла отпущения в другом месте.
– Сука бесчувственная! – закричала она, сжав кулаки.
– Да, сука! Но скажи мне, чем тебе помочь? – не выдержала я. Дамочка побледнела. – Чем? Я все сделаю, честно, просто скажи – что? Прошу. Я слушаю.
Тонкие губы дамочки задрожали. Сжав кулаки, она некоторое время стояла передо мной выпрямившись, будто подыскивала усиленно слова. А потом вдруг внезапно сгорбилась, развернулась и пошла прочь.
– И ты ее не остановишь? – просил эльф.
– Зачем?
– Ну типа… наказать.
– Она сама себя наказала. И нагадить ей больше, чем она себе нагадила, я не могу.
Вернее, делать мне больше нечего, как руки пачкать. Конечно, можно было бы на полном серьезе слить ее Игорю… но почему-то не хотелось. Подозревала я, что "шефу" это очень сильно не понравится. А еще подозревала я, что его методы наказания не понравятся мне.
– Как знаешь… – усмехнулся эльф, – блажная ты.
– А ты не очень-то добрый и светлый для эльфа, – парировала я, рассматривая своего спасителя повнимательнее. Смешной он в этих джинсах и замшевой курточке-камзольчике. На улице встретишь, подумаешь, что просто какой-то странный человечек, не более. А это эльф… вот они, оказывается, какие.
– Тебя как зовут-то, спаситель? – поинтересовалась, я, когда надоело играть в молчанку.
– Тор.
Он приветливо улыбнулся и протянул лапищу, внезапно оказавшуюся слишком большой для его роста. И улыбнулся так приветливо, что стал почти красавцем. И все же бессмертные умеют быть душками, когда того хотят. Я пожала эльфу руку, стараясь унять врожденное ехидство, и уже гораздо серьезнее спросила:
– Чем могу тебя отблагодарить, Тор?
– Что-то мне чаю охота, – он погладил лапищей брюхо. – Знаешь, спасение других больно уж аппетит нагоняет.
– Я с удовольствием, – задумалась я. – Но сомневаюсь, что мне разрешат провести тебя в общежитие. – Игорь говорил, что гостей на своей территории не любит, только клиентов. А Тор клиентом не был. И, несомненно, не будет. – Контрабанда ты моя…
– Да я сам… как-нибудь. Буду тебя ждать.
Я хотела спросить – как это ждать, да вот только Тора больше не было. Исчез. Пожав плечами (а что еще ждать от бессмертного), я застегнула сумку, и, сама удивляясь своему спокойствию, продолжила путь в общежитие.
Интересно, почему все же я? Почему именно меня она хотела убить? Мало «виновников» в ее несчастье? Почему именно залетную гадалку?
Заспанная вахтерша недовольно протянула ключи. Чиркнув имя и время прихода в журнале (к бюрократии, если это касалось «сотрудниц», здесь относились строго), я сжала в ладони ключ и поднялась на второй этаж. Коридор, погруженный в полумрак, пугал выкрашенными темной краской стенами. Возле дверей в комнату ждал неприятный сюрприз:
– Ты где пропадала? – набросился Игорь. – Давно должна быть дома! И телефон в комнате лежит.
Бредит – телефон разбитый в арке лежит. Да и вообще…
– Игорек, неужто обо мне беспокоишься? – медовым голосом спросила я. Игорь, слегка побледнев от ярости, ответил:
– Доиграешься ты у меня, Аланна. Ой доиграешься.
– Ты мне грозишь? – прошипела я. Боже, меня только что убить пытались, а этот еще и бочку катит! – На своих девочек, Игорек, наезжай!
– Не доводи до греха, солнышко, – сузил глаза Игорь, вжимая меня в стену. От него пахло алкоголем и мятным диролом… – Ой не доводи! Иначе узнаешь нашу жизнь с другой стороны!
Я, более не сопротивляясь, вдруг расслабилась. Заглянула Игорю в глаза, глубоко, еще глубже, погладила ласково по щеке, и, обняв его за шею, прошептала на ухо:
– Не надо мне угрожать, ты еще не знаешь, с кем имеешь дело.
Я и сама не знала. Обожгло вдруг шею в том месте, где была татуировка Анри и Игорь отступил от меня на шаг. А в его глазах застыл неподдельный ужас.
– Ну что же ты, Игорек? Не зайдешь?
Игорь аж отшатнулся. Да я и сама хотела бы отшатнуться, слишком странно было все происходящее. Почему он на меня так смотрит? Почему дрожит от страха? Игорь? Почему шею уже не обжигает, жжет болью, и почему я не хочу этого. Совсем.
Игорь мне помог. Он обо мне заботился. Он меня защищал, так что же я делаю?
– Игорь? – прошептала я, шагая ему навстречу. – Прости…
Я вдруг совершила, наверное, самую большую глупость в своей жизни – я прижалась всем телом к человеку, которого не то, что не любила, даже другом не считала. Игорь вдруг обнял меня за талию и прошептал:
– Я не знаю, кто ты и что… но…
Я застыла.
– Я боюсь за тебя. Очень боюсь…
Ну да, Игорева интуиция. Почувствовал. И что мне плохо, почувствовал, и что меня почти убили – почувствовал… А я, дура безмозглая… как себя веду с сутенером-то? С каким-то странным сутенером, который обо мне… беспокоился?
– Не надо за меня бояться, – пробормотала я, пытаясь вырваться. – Я могу себя защитить.
Игорь лишь прижал меня к себе крепче, еще крепче, а потом вдруг отпустил и, кинув напоследок:
– Забудь, – пошел прочь.
А я, чувствуя, как печет щеки, вбежала в свою комнату, оперлась спиной о дверь. А потом сползла на пол, не в силах унять предательской дрожи. Почему все так? Боже, ну почему все именно так?
– Ну да, – съязвил кто-то. – Обаяние избранницы вампира не имеет границ. Не так ли, душа моя?
Я вздрогнула. Вспыхнул в комнате свет, и я, наконец-то поняла, что у меня гости. А там, плевать.
Эльф заставил меня встать и сесть на кровать, и даже изволил мне всунуть в руки кружку с мятным чаем.
– Сам эту гадость и пей, – горько усмехнулась я.
– Кому-то из нас двоих неплохо бы успокоиться, – серьезно ответил эльф. – Я понимаю, день тяжелый, а вы, смертные, ранимы, но все же слезы ничего не решат.
– А кто плачет?
– Ты плачешь.
Эльф провел пальцами по моей щеке, и только тогда я поняла, что он прав. Я действительно плачу. Бесшумно, горько… не в силах остановиться. Плачу.
– Я выгляжу беспомощной? – тихо спросила я. – Почему меня все опекают? Почему кажется, что я – маленький ребенок, который и шагу не может сделать без чьей-то помощи! Почему куда не выйду, влипну! Куда не пойду, везде вы. Другие ведь и по сто лет живут, а вас не замечают, так почему я?
Тор лишь вздохнул, сел в моих ногах, посмотрел снизу вверх, ласково, невинно, как ребенок, и сказал:
– Я не знаю ответов на твои вопросы. Наверное, важно как ты сама себя чувствуешь.
– Хреново чувствую, – я отпила глоток чая.
– Скорее выглядишь такой печальной няшкой…
Наверное, мои глаза округлились, потому что эльф засмеялся. Я икнула, потом, очнувшись от удивления, спросила:
– Эльфы смотрят аниме? Может, и мангу читают? Как на счет яоя?
Он все смеялся, будто я ляпнула какую глупость. Обидно же… как же обидно!
– Боже, куда мир катится! – простонала я.
– Аниме не смотрю, а среди анимейщиков иногда тусуюсь. Забавные они, знаешь ли, – улыбнулся эльф. – Временами. Да вы люди все, забавные.
– И при чем здесь "выглядишь няшкой", прости, к нашему разговору?
– Ты сама спросила, почему, я и ответил. Потому что милую няшу хочется пожалеть, приласкать и заставить улыбаться, несмотря на смертность или бессмертность, а так же несмотря на пол. Научись выглядеть как человек, который может за себя постоять, тогда и опекать тебя не будут. Либо смирись с тем, что ты такая, какая есть и просто разреши себя любить.
Я сглотнула.
– Злой ты.
– Да и ты, по правде сказать, не добрая, – ответил эльф. – Подумай сама… не обидела ли ты в последнее время кого-нибудь?
Я опустила голову.
– Знаешь, когда у других неприятности только потому, что я рядом…
– Знаешь, от детей тоже сплошные неприятности, – парировал эльф. – И от собак тоже… прости, но сколько неприятностей от любимых! А меньше всего их… от чужих. Правильно. Но люди все равно почему-то в одиночестве жить не хотят. Не догадываешься, почему? Почему ты все время ноешь и самобичуешься?
– Ты ведь меня совсем не знаешь… – усмехнулась я.
– Знаю. Няшка она и в Африке няшка.
Я вдруг подумала, что все же Толкиен в чем-то был прав. Они мудрые. Пусть и не такие красивые, как у фэнтезиста, но разве это важно?
Хватит с меня красивых бессмертных.
Странно, но в тот вечер я впервые за долгое время была даже счастлива. Шаловливый эльф оказался существом очень даже забавным и разговорчивым. А еще страшно обаятельным. Он прихлебывал чай, жрал мое печенье и все болтал, болтал о каких-то мелочах. А я слушала, грея ладони о медленно остывавшую кружку с мятой, и вдруг начинала понимать… внешность это же не так и важно. Он же душой прекрасен.
– Поздно уже, – спохватилась я. – Прости, но пора на боковую. Мне же завтра работать… если приду сонная, Игорь заругает.
Думала, что Тор запротестует, но он понял. Поднялся с готовностью, подхватил со стула неприметный рюкзачок.
– Я тебе мобильник починил, – вдруг сказал он и показал взглядом на тумбочку. Я слабо улыбнулась, поблагодарила. И даже не удивилась – меня уже давно и ничего не удивляло.
А Тор спросил вдруг:
– Можно я сделаю тебе подарок, Катя?
– Еще один? – устало спросила я. Нужны ли мне все эти подарки? Тем более, от бессмертного?
– Нет. Мобильные я чиню только няшкам, а такие подарки дарю хорошим людям.
– А няшки не хорошие люди?
– Глупая ты, Катя. Такая взрослая временами, а все равно – глупая.
Он достал из кармана кольцо с плоским, тщательно отшлифованным голубым камнем.
– Делаешь мне предложение? – засмеялась я.
– Нет, окольцовываю, – ответил эльф, надевая кольцо на мизинец моей правой руки. – Я всех друзей окольцовываю. Всех тех, кому безгранично доверяю.
– Громкие слова для кого-то, кого ты видишь впервые… – ответила я.
– Это вы, люди, видите внешность. Мы видим суть. А теперь мне и в самом деле пора. И еще…
Эльф вдруг посмотрел мне в глаза:
– Неприятностей от тебя до черта и больше, факт. Иногда. Но в остальное время с тобой приятно болтается. Спасибо за отлично проведенный вечер, няшенька.
– И тебе спасибо… что у меня этот вечер был, – ответила я.
Наверное, надо было поблагодарить раньше. Даже не наверное.
Тор усмехнулся, кивнул и пропал, а в комнате вдруг стало совсем пусто. У меня появился еще один друг? Еще один бессмертный?
Я выключила свет и, не раздеваясь, легла на кровать. За окном то и дело проезжали машины, мазали потолок белыми тенями. Тикал на полке будильник и с каждым его тиканьем относительно спокойная жизнь развеивалась в полумраке сомнений. Да и моя ли эта жизнь? Или же я усиленно делаю вид, что моя?
– Ты меня так и не нашел, Анри. Ни ты, ни твое чудовище, – прошептала я. И впервые вдруг засомневалась… может, все же хочу, чтобы меня нашли? Может, тогда все закончится, в один миг?
– Глупости!
Я села на кровати и посмотрела в окно. Плыл за занавесками месяц, подмигивали фонари и шею жгла ненавистная татуировка.
Магистрат это хорошо… но возвращаться мне туда нельзя.
Глава семнадцатая. Конец спокойной жизни
Проснулась я в полной темноте, всей кожей чувствуя, что что-то не так. Лишь пролежав с открытыми глазами пару минут, уставившись бездумно на игру теней на потолке, я поняла что: под дверью опять кто-то был. Но на этот раз он не смылся живо, ободравшись о мое заклятие, а упорно пыхтел и постанывал, царапая чем-то мою многострадальную дверь. Упрямый, чтоб его!
Наверняка кто-то из клиентов: на обкурившихся дряни никакое заклятие не действует. Такому ножом грудь проткни, а он даже не заметит. Эти дураки своего тела не чувствуют, оттого и не реагируют на его истерики. Жаль. Будет шуршать под дверями всю ночь и ничего ему не сделается… сволочь! Спать не дает!
Завтра, наверняка, случится скандал. Игорь будет орать, что в коридоре опять блевотиной воняет, и что кто-то из девок не усмотрел клиента, поленившись проводить до выхода.
А еще завтра Натали будет прыскать "освежителем воздуха" (читай – синтетической, невыносимой вонью), недовольно морща маленький носик. Завтра будут снова покрывать лаком мою дверь, так как Натали любит "эстетику" и не терпит царапин. Но завтра это завтра, а до завтра неплохо было бы выспаться. Надеюсь, что обкурившемуся или опившемуся гостю скоро надоест.
Но "гость" уходить не собирался. Запыхтев, этот гад завозился, наверняка, устраиваясь поудобнее. Может, заснет, а я вместе с ним? Счас! Вновь застонал и принялся за дверь с удвоенным упорством, доставая бедные мои уши противным занудным скрипом.
Поняв, что поспать не дадут, я рывком поднялась с кровати и щелкнула выключателем. Комнату залил желтоватый свет, и я принялась быстро натягивать джинсы и тонкую кофту, всунула ноги в кроссовки, решившись проводить клиента до двери. А там пусть себе пыхтит сколько угодно, мне уже мешать не будет. Ну а ведьма черти знает в каком поколении спокойно одолеет любого пьяного мужлана.
Дверь открываться не захотела – с другой стороны ее кто-то придавил собственным телом. Но, видимо обрадовавшись, что его пускают, этот кто-то отполз в сторону, позволяя мне выйти.
Только лучше бы я не выходила… Потому что на полу у моих ног лежало нечто, что уже не было человеком: лохмотья изорванной одежды, видневшееся через прорехи грязное тело. И запах такой, что вовек не отмоешься. Зомби? Боже, они тоже… э-э-э-э-э-э-э… бывают? Впрочем, мне ли удивляться, а?
– Ты? – я неосознанно попятилась, узнав свою первую клиентку.
И когда только помереть успела… да еще так основательно подпортиться… впрочем, анализировать потом буду.
Я метнулась было к своей комнате, но уродливое существо оказалось проворным. Закрыв собой дверь, оно улыбнулось, открыв в оскале белоснежные зубы. А я все пятилась и пятилась, узнавая и не узнавая недавно живую женщину.
Ведь когда-то она было человеком. Была. Открытая рана на левом плече, торчащие из нее кости, висящая лоскутами кожа. Она явно было мертва. Но в то же время двигалась: не отпускала бессмысленном взглядом, смеялась и смеялась бесшумно, радовалось чему-то и аж дрожала от счастья.
Боюсь думать, что ее так обрадовало… наверняка моя скорая погибель.
– Умри, сука! – закричала тварь.
Опять? Да что же это за напасть такая…
Поскользнувшись на чем-то, я упала на спину, не в силах оторвать взгляда от безумного зомби.
– Умри… – шептала она, надвигаясь медленно и неотвратимо… Ну и что ей от меня надо?
– Умри! – заорала тварь и прыгнула на меня…
Что-то резко толкнуло меня к стенке, и, больно ударившись плечом, я осела. Больно-то как! Тварь пролетела мимо, резко развернувшись, застыла в коридоре и вновь двинулась на меня. Но не тут-то было! Невесть откуда появившийся блондин в черном закрыл меня собой, резким движением вытянул из-за пояса пистолет и всадил в приближающегося мертвеца полную обойму. Тварь остановилась, как бы в удивлении, потом растянула губы в страшной, неестественной улыбке и, хромая, вновь пошла на меня. Упрямая, гадина!
– Бежим, – спаситель схватил меня за руку, заставил встать на ноги и, бросившись по коридору, потянул за собой.
Лестница. Брызнувший в глаза свет. Спящий холл. Удивленный вахтер. Распахнувшаяся от мощного удара ладонью дверь. Ночной воздух в лицо, визг тормозов и чужая рука на талии, когда меня потянули назад, буквально вытаскивая из-под колес.
Когда открылась дверца резко затормозившей перед нами машины, я думала, что мы сядем внутрь и уедем. Не, ну а как? Драпать надо!
Даже кинулась к обитому кожей сидению, когда блондинистый Робин Гуд потащил меня чуть в сторону и не очень вежливо прошептал на ухо:
– Детка, будь умницей, дай дорогу начальству.
Что мне за дело до какого-то начальства! Меня убить хотят! И кто? Мертвец ходячий! Какого хрена мать вашу! А ну пусти…
Наверное, я выкрикнула это вслух… но на блондинчика не подействовало: он лишь сильнее впился пальцами мне в плечо и прошипел на ухо:
– Кончай истерить!
Я хотела огрызнуться, но дверь общежития, как бы издеваясь, мягко отворилась и оттуда покачиваясь, вышла моя горячо любимая, первая клиентка в этом проклятом салоне. Отыскала меня отуманенным, лишенным смыслом взглядом, и вновь затянула свое:
– Умри!
– Пошла к черту! – закричала я.
– Смелая больно? – усмехнулся Робин, пряча за пояс оружие. – Не бойся, счас с ней разберутся.
– Ты, придурок, осторожнее, она еще живая!
– Она уже далеко не живая, – низкий голос бесцеремонно вмешался в наш спор, и мне почему-то стало страшно. Гораздо более страшно, чем минуту назад в том проклятом общежитии.
– Только этого мне не хватало, – прошептал Робин, когда я покачнулась. – В обморок хоть не упади!
– Не упаду, – ошеломленно ответила я, поднимая руки к вискам. – Я тебе не кисейная барышня.
Я заворожено смотрела, как не спеша выходит из машины высокий стройный брюнет. Как его тонкие губы складываются в саркастическую улыбку и от улыбки той по позвоночнику бежит неприятный холодок. Что это еще один бессмертный – сомнений не было. Такая аура только у них бывает…
Я его не знала, а уже почему-то ненавидела. И боялась. Боялась даже больше, чем той твари у дверей общежития.
А брюнет медленно стянул кожаные перчатки, отдал моему спасителю трость, и, сняв солнечные очки (кому они, скажите на милость, нужны ночью?), улыбнулся:
– Какой чудесный экземпляр. Jak sądzisz?
– Przykro mi to mówić, ale egzemplarz ten jest zbyt głupi, – ответил кто-то из машины. – Obiecywałeć mi coś znacznie ciekawszego.
– Obiecywałem, więc dostaniesz. Mamy nasz trop.
И при этом почему-то вновь посмотрел на меня.
– Береги девочку, – бросил он моему спутнику.
Это я-то девочка?
Однако монстру тем временем надоело ждать, и он отправился заканчивать начатое, то есть убивать меня. Я инстинктивно оттолкнула своего спасителя, и хотела было броситься в темноту, как высокий из машины вдруг отвлекся от твари. Он оказался передо мной, притянул меня к себе, взял за подбородок и заглянул мне в глаза. Вертикальные, полыхающие багровым зрачки. Он и в правду не человек. Он далеко не человек…
– Хочешь жить, слушайся старших, – улыбнулся он. Развернул меня к себе спиной, прижал к своей груди, закрыл глаза ладонью. – Не вырывайся, не мешай, не смотри.
А потом начал быстро-быстро шептать слова заклинания. Где-то вдалеке взвыл монстр, запахло озоном, что-то тяжело упало на асфальт и вдруг все затихло.
– В офис ее! – приказал высокий, грубо толкая меня к спасителю.
Чужая рука вцепилась мне в плечо, явно советуя не делать глупостей. Я и не делала. Пока. Я во все глаза смотрела, как неподвижного, но все еще живого и гневно вращающего глазами мертвеца осторожно погрузили на носилки и отнесли в небольшой фургончик, после чего мой спаситель, будто очнувшись, толкнул меня к стоявшему неподалеку черному ауди.
– Никуда я с тобой не поеду, – прошипела я.
– А ты думаешь, у тебя есть выбор? – ответил он, доставая наручники. Одно кольцо тотчас сомкнулось на его правом запястье, а другое – на моем левом. Вот тебе и Робин Гуд, благородный спаситель. Но он был человеком, а с людьми я справлялась в два счета, не то, что с бессмертными.
– Еще скажи, что я арестована!
– Почти.
Он втолкнул меня на заднее сидение и сел рядом.
– Лучше не сопротивляйся, деточка, ехать нам долго, пару часов, – и добавил для водителя:
– Миша, отчаливаем.
– Я в туалет хочу, – немедленно остудила я его энтузиазм, сама не веря до конца, что подействует. В фильмах, правда, действует, но кто этим фильмам верит?
– Обойдешься.
– А чехлы на сидении ты стирать будешь?
Миша, или как его там, прыснул. Мне смешно, сказать по правде, не было. На улице темень и тишина такая, хоть ножом режь. Даже комары зудеть бояться. Но в этой машине рядом с этими двумя было гораздо опаснее чем там, снаружи. Уж я-то это чувствовала. Всей шкурой.
– Ничего, постирают.
– А нюхать тоже ты будешь? Всю дорогу? Не, ну если ты у нас не из нежных, то можем попробовать… правда, меня потом мутить будет… и к запаху мочи прибавится запах рвоты, но ты у нас ведь не против, правда?
Плечи Миши затряслись, а Робин перегнулся через меня и раздраженно толкнул дверцу машины. Пахло от него даже вкусно, а вот ругался он не совсем красиво. Ой, ну как же можно… при дамах-то?
– Выметайся!
Водитель тихо прошептал:
– Я бы не советовал.
– Заткнись! Тебя не спрашивали!
И правда, Мишенька, помолчи уж, мы как-нибудь сами. Обожаю глупое мужское упрямство. Именно из-за него меня, не слушая возражений более умного водителя, вытолкали из машины и зло потащили к стеклянным дверям общежития.
Запястье, в которое впились наручники, болело как сумасшедшее. Наверняка останется синяк, но черт с ним – одним больше, одним меньше, нам в последнее время не привыкать. Главное держаться на расстоянии от высокого с тростью, а с обычными мужиками мы и так справимся.
– Где твой туалет? – зло спросил он, потащив меня к входу в общежитие. У входа стоял вахтер и изумленно рассматривал царапину на своей правой руке.
– Этот конченный, – кинул важного вида человек, показывая на вахтера. – В машину его. И будьте осторожны, чтобы он и вас не поцарапал. Тогда и сами под нож пойдете.
Вахтер испуганно вздернулся, но кто-то из людей в черном заехал ему ребром ладони по шее, и поймал у самой земли, легко взвалив грузного мужчину на плечо. Заботливые, черти. Только… что значит конченный?
– Куда его? – поинтересовалась я, когда Робин потянул меня к лестнице.
– В лабораторию, – в его голосе послышалось неприкрытое сочувствие. – Скажи спасибо, что зомби тебя не поцарапал. Поехала бы с ним.
Я сглотнула. В лабораторию… это подопытной крысой, что ли?
– А вы уверены, что всех поймали? – осторожно поинтересовалась я.
– Проверим ДНК под ногтями зомби и узнаем.
Ну да, логично. У них все, у сволочей, логично. А что у вахтера дети, да жена – уже и не важно.
Робин, разозлившись еще больше, потянул меня в затемненный коридор на втором этаже. Надо же, народ тут спал. Везучий. И какой черт меня из собственной комнаты вытянул? И кто этот паршивец спаситель? Блондинчик он, конечно, симпатичный, но…
В конце коридора возле дверей с нарисованной девочкой в юбочке я дернулась:
– Ты же со мной не пойдешь? – с подозрением спросила я.
– А что если и пойду? – невозмутимо ответил парень и потянул на себя ручку двери.
Лучше бы он этого не делал. Из-за двери раздалось раздраженное шипение, и голос Натали тихо поинтересовался:
– Ты дамский туалет от мужского отличаешь? Совсем глаза потерял, хам несчастный?
На визг Натали, на мое счастье, не решилась. И правильно. Игорь покой клиентов ценил более всего. Но и пропускать красавчика в женский тайный мир она не намеревалась, встав между ним и туалетом непреодолимой преградой.
– Визуалист? – сладко спросила она. – Ты скажи, я тебе еще девочек позову… только и заплатить не забудь, здесь бесплатно таких вещей не показывают.
Мой спаситель, видимо вспомнив, где находится, вдруг густо покраснел, расстегнул наручники и прохрипел:
– Иди.
Святая наивность, что американские фильмы не смотрит. Или просто слишком доверяет таким вредным ведьмам, как я. Но уж прости, дружок, я понимаю, что тебя ждет не очень приятный выговор от начальства, но своя рубашка ближе.
Мысленно поблагодарив Натали за поддержку, я почти вбежала в туалет, бесшумно открыла запыленное окно и спрыгнула на газон.
Завтра Натали, конечно, взбесится, как-никак, а ее любимые бархатцы, но тут уж я ничем помочь не могу. Меня волнует только одно – быстрее добраться до машины и смыться из этого проклятого города. А то больно тут жаренным запахло.
– И куда это ты собралась?
Я медленно обернулась и узнала высокого из машины. И опять почему-то мне стало жутко. Дрожа, как осиный лист, я попятилась, наткнулась голенью на огораживающую газон проволоку, и упала бы, если бы его пальцы не сомкнулись на моем запястье.
– Второй раз не уйдешь, – шагнул он ко мне. – Но, вижу, ты вновь пытаешься. Потому придется везти тебя лично.
В какой момент его рука поймала меня за подбородок, заставив вновь посмотреть себе в глаза? Когда он успел вывернуть мою душу на изнанку? Откуда эта тяжесть на плечах, которая давит, давит…
– Упрямая девочка, – усмехнулся он, подхватывая меня на руки. – Теперь вижу, за что она тебя любит. Но это скоро пройдет, все пройдет. И твоя никчемная жизнь – тоже.
