Текст книги "Взрослые игры (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Он ухватил Юки за ногу, чуть выше колена, чтобы подтянуть к себе и нанести очередной удар, но тут произошло неожиданное: юноша, резко сев на постели, костяшками согнутых пальцев нанес точный удар по его кадыку – Юки не забыл уроков единоборств, которые он посещал по настоянию отца! Ив успел только частично парировать его движение, поэтому удар всё же достиг цели, и трахея зеленоглазого юноши на миг оказалась перекрытой. Он отпрянул, закашлявшись – прямо как Юки совсем недавно.

Но замешательство Ива длилось недолго: он не дал Юки подняться – пинком опрокинув его обратно, когда тот попытался соскочить с кровати.

– О, да ты умеешь давать сдачи! – Ив забрался с ногами на перину, устроившись верхом на нём и зафиксировав руки над его головой. – Удивил, ничего не скажешь! Отлично, просто отлично, мне это нравится.

Юки выгнулся, пытаясь сбросить его с себя, но Ив был значительно сильнее. В телевизоре тем временем Бэт Мидлер, расхаживая по театральной сцене, пела хорошо поставленным голосом, держа в руке трость и обращаясь к окружающим её людям в серых масках.

– Что ты творишь?! – выдохнул Юки, задыхаясь от гнева. В ответ он получил удар наотмашь по лицу.

– Что творю? – рассмеялся Ив холодно. – Сейчас поймёшь! Я пришел к тебе в гости не с пустыми руками. У меня есть для тебя презент, Юки. Подожди немного, я покажу его тебе…

Его пальцы сжали горло Юки, сдавили, перекрывая доступ воздуха. Юноша захрипел, из последних сил пытаясь вдохнуть, но не имея возможности сделать этого. В глазах сначала поплыло, словно Юки погрузили с головой в мутную воду, а потом сгустилась тошнотворная тьма… Он почти потерял сознание, когда Ив, наконец, перестал удавливать его; Юки находился в пограничном состоянии, почти оглушенный и парализованный, и уже не мог ему сопротивляться. Он едва мог дышать, больше похожий сейчас на податливую и мягкую куклу.

Ив сунул руку в свой карман и достал оттуда тонкий черный шнур – приготовленный им заранее. Несколькими быстрыми движениями он перетянул запястья Юки, поглядел в его поблекшие глаза, затем слез с него, довольно улыбаясь. Подойдя к телевизору, он повозился с DVD-системой, подключая к ней принесенный с собой флэш-девайс, и периодически оглядываясь на юношу. Тот постепенно приходил в себя – его взгляд прояснился, стал отчетливым.

– Ты думал, я убью тебя? Наверное, уже попрощался с белым светом, а? – весело спросил Ив, возвращаясь к юноше. – Ладно, хватит валяться, подъем!

Он заставил Юки сесть, устроившись рядом с ним. Потом затронул несколько кнопок на пульте дистанционного управления, экран моргнул, запись пошла.

– Гляди, мой сладкий, – шепнул Ив ему на ухо, снова крепко обхватив Юки за шею. – Гляди внимательней! Тебе это должно понравится… Я подумал, и решил, что нужно это снять как доказательство, иначе, скорее всего, просто на слово ты мне не поверил бы…

Запись была сделана некачественно, в ней было много помех и серых теней, но, всё же, главное она действительно показывала: какой-то кабинет с книжными полками и большим рабочим столом, а рядом с ним – Акутагава и Ив. Они стояли близко друг к другу, запись была без звука – заметно было лишь то, что они о чем-то говорят. Потом Ив вдруг прижался к Акутагаве, страстно целуя его, засовывая руки под рубашку юноши. Они целовались, снимая с друг друга одежду – быстро, грубо, как-то по-животному лаская друг друга… Ив ластился к Акутагаве, а тот рывком развернув его, уже обнаженного и перевозбужденного, бросил животом на стол и грубо овладел им. Длинные волосы Ива разметались по столу

– Это, конечно, не первый наш раз. В первый раз было жестче, – Ив лизнул мочку уха Юки, потом игриво прикусил её. – Он даже не раздел меня, а просто прижал к какому-то шкафу, чуть приспустил штаны и тут же вошел без смазки… Это было чудесно, Юки. Ну, ты же знаешь, ты и сам это чувствуешь, когда трахаешься с ним. Ты знаешь это ощущение – когда он входит, и тебе кажется, что сейчас из горла полезет, да, Юки?…

Юки зажмурился, пытаясь отвернуться, но с одной стороны был Ив, а с другой – равнодушный экран, который бесстрастно транслировал запись. Ив сжал сосок Юки сквозь ткань футболки и начал щипать его, пока тот не стал твердым как маленький камешек.

– Я ведь говорил тебе, что он хочет меня. А знаешь почему, а? Потому что я не такой как ты, Юки – именно поэтому он не мог устоять. Если бы я был похож на тебя характером и мировоззрением, он никогда тебе не изменил – потому что у него уже есть ты, другой такой ему не нужен. Но я совсем другой. Прямая противоположность. И это его привлекает, это его возбуждает… Что отводишь взгляд? Уже насмотрелся? Ладно, пожалуй, этого хватит.

Ив оставил Юки на кровати, сам подошел к системе и выдернул из разъема флэш-девайс.

– Вот теперь можешь звать на помощь, сладкий мой. Всего хорошего, – Ив покинул комнату так же бесшумно и быстро, как и пришел сюда.

Юки минут пять глядел отрешенным взглядом на свои перетянутые шнуром запястья. Его глаза были сухими, только на висках и лбу вздулись синие жилки. Он поднес руки ко рту и принялся зубами развязывать узел – ему пришлось повозиться с перевязью, прежде чем удалось освободиться. Уронив шнур на пол, Юки снова замер – провалившись в самого себя – и вернувшись к реальности нескоро…

Но, когда Юки вернулся в реальность, он принял решение. Всё, хватит. Достаточно. Нужно уйти. Уйти немедленно и всё равно куда. Прямо сейчас. Уйти! Уйти! Уйти!…

Из сознания Юки совершенно выпал тот факт, что сейчас уже ночь. Впрочем, далеко он не ушел: как только юноша поднялся с кровати, его живот – там, куда пришелся удар – буквально завопил на все лады от колющей боли. Юки шлепнулся обратно на перину, не в силах заставить себя сделать хоть один шаг.

Свернувшись в калачик, он прижал ладонь к животу, и, уткнувшись лицом в шелк, всё же заплакал.

Утром Юки проснулся от яркого зимнего солнца, что светило ему прямо в глаза.

Ночью он скорее отключился, нежели заснул – провалившись в состояние забытья, лишенное сновидений. Взглянув на часы, Юки отметил, что время близится к полудню. Сегодня воскресенье и поэтому его до сих пор никто не потревожил.

Юноша встал, прислушиваясь к своему телу – была легкая слабость, живот ныл, но, в общем, всё вполне терпимо. Вдобавок к этому болела голова, но опять таки – терпимо. В ванне он снял футболку и встал перед зеркалом – синяков не было ни на лице, ни на животе, как и говорил Ив. Только на запястьях остались едва заметные следы.

«…Я ведь говорил тебе, что он хочет меня. А знаешь почему, а? Потому что я не такой как ты, Юки – именно поэтому он не мог устоять…» – всплыли в памяти слова.

Юки подумал о том, чтобы залезть в душ, но отказался от этой мысли. У него не было желания мыться, тратить на это время. Он ополоснул лицо холодной водой, почистил зубы, и, натянув вчерашнюю футболку, вышел из ванной.

«Надо уходить».

– Эй, ты только сейчас проснулся? – по лестнице с дорожной сумкой на плече легко поднимался Акутагава. Его щеки слегка разрумянились от холода, а на его губах играла теплая улыбка: – Я уже успел приехать, а ты только глаза продрал. Ну и засоня!

Юки ничего не ответил, только посмотрел на него так, что тот сразу же перестал улыбаться. Поставив сумку на пол, Акутагава прямо и серьезно спросил:

– Что случилось?

– Я ухожу, Акутагава, – произнес Юки тихо. – Всё кончено.

________

8

– Что случилось?

– Я ухожу, Акутагава. Всё кончено.

Брови Акутагавы поползли вверх, он явно не принял его слова всерьез. Его следующие слова подтвердили это:

– Юки, что ты опять там придумал? Прекрати капризничать и скажи серьезно, что произошло.

Губы Юки задрожали. Акутагава говорит с ним как неразумным дитя, которое лопочет что-то несуразное! Он думает, что Юки кривляется здесь, корчит из себя примадонну!

– Ты слышал, что я сказал, – юноша передернул плечами. – Я ухожу от тебя. Между нами всё кончено. Ты не понимаешь японского? Не знал, что у тебя с этим проблемы! Я не буду собирать вещи, потому что они все куплены на твои деньги и, значит, останутся у тебя. Но, так как без одежды всё-таки нельзя – тем более зимой – надеюсь, ты не будешь против, если я возьму себе то, что на мне одето, ну и пальто тоже. Больше мне ничего не нужно.

– Юки, прекрати так шутить, – Акутагава всё еще не верил ему.

– Я не шучу… Я устал от наших с тобой отношений и решил, что пора этот фарс прекратить. Можешь меня не провожать, я знаю, где висит пальто и где находится выход, – Юки невыносимо было смотреть в лицо Акутагаве. Он, едва чувствуя от волнения собственные ноги, направился по коридору к лестнице.

– Стой.

Юки стал спускаться по лестнице, хотя вздрогнул от его голоса, внезапно ставшего низким и угрожающим.

– Стой, я сказал! – рявкнул Акутагава.

– Прощай. И спасибо за всё, – последовал ответ с лестничного пролёта.

Юки больше не собирался подчиняться ему.

Акутагава бросился за ним. Он догнал Юки на втором этаже и схватил за руку. Тот упрямо вырвался. Тогда Акутагава схватил его сзади за талию, слегка приподнял над полом и силой потащил обратно, наверх. Юки, будучи ниже его ростом и уступая в силе и ловкости, безуспешно попытался освободиться, а когда не получилось, заорал что есть мочи:

– Отпусти меня немедленно! Пусти!

Акутагава затащил его в спальню и пинком закрыл за собой дверь. Юки брыкался в объятиях юноши, но это не помешало тому бросить его на постель и навалиться сверху, хватая за руки. Живот откликнулся на это болью, которая живо напомнила Юки сцену, произошедшую ночью – Ив, нависший над ним с кривой усмешкой, бьющий его по лицу и произносящий гадкие слова…

– Акутагава, я всё равно уйду!

– Ты никуда не уйдешь, пока я тебе этого не разрешу! – глаза Акутагавы пылали опасным огнем, а лицо стало жестким, агрессивным.

– Что? Я не твоя собственность!

– Юки, перестань меня злить немедленно! – предупреждающе произнес Акутагава. Пряди темно-русых волос упали ему на глаза, и он резким движением головы откинул их в сторону. – Или ты скажешь, что произошло, или я за себя не отвечаю. Не буди во мне зверя, не хомячок проснется, уверяю тебя.

И тут он заметил следы от шнура, оставшиеся на запястьях Юки. Акутагава замер, потом в его взгляде мелькнула догадка. Он отпустил руки Юки и обхватил его голову, вынуждая смотреть на себя:

– Здесь побывал Ив, не так ли? Ну? Говори! Он был здесь?

Юки сжал губы в узкую полоску, не реагируя на вопрос Акутагавы.

– Значит, был, – резюмировал тот, разглядывая лицо Юки. – Что он сделал тебе? Он связывал тебя, я же вижу. Юки, отвечай, что он сделал тебе? Отвечай, черт возьми!

Когда ответа и на это не последовало, Акутагава закричал на него уже в бешенстве:

– Зачем он связал тебя?! Он взял тебя силой? Отвечай!

– Проклятье! – не выдержав, зло взорвался Юки. – Да какая теперь разница, что он сделал?!

– Разница? Ты мой и только мой, вот в чем разница! Признавайся! Он изнасиловал тебя?

Юки, выслушав его, вскипел окончательно:

– Черт, не насиловал он меня! Ты хочешь знать, зачем Ив связал мне руки? Затем, чтобы я не дёргался, пока он показывал один интересный фильм. Знаешь, если ты вдруг решил бы изменить свое призвание, Акутагава, из тебя вышел бы отличный порноактер. Ив снял на камеру ваши с ним сексуальные забавы, и с удовольствием продемонстрировал эту запись мне, вот и вся история. А теперь ответь мне, Акутагава, как давно ты спишь с ним?

Взгляд Акутагавы застыл. Повисла тишина. Потом он поднялся и освободил юношу от плена своего тела. Подойдя к комоду, Акутагава выдвинул ящик, где у него лежал запас сигарет и достал початую пачку. Юки сел, наблюдая за тем, как тот прикуривает и глубоко затягивается табачным дымом.

– Я знал, что рано или поздно он выкинет коленце вроде этого, – заговорил Акутагава, глядя в сторону. – Я слишком долго принуждал его обходить тебя стороной, у него накипело. И он за это поплатится. Еще как поплатится.

– Он сумасшедший, Акутагава. Как ты можешь его наказать? Ему же плевать на всё, – горько усмехнулся Юки.

– Я знаю его лучше, чем ты. Знаю, куда нужно давить. Он поплатится.

– Да, я заметил, что ты ОЧЕНЬ близко его знаешь.

Акутагава повернулся к нему, и Юки на миг показалось, что вид у него почти растерянный.

– Два месяца, – произнес он негромко. – Наша связь длится два месяца. Я не хотел, чтобы ты знал.

– Конечно, – Юки пожал плечами, – такая мелочь, чего уж там. Зачем мне знать?

– Юки! Ты не понимаешь причины. Я сплю с ним не ради удовольствия. Если бы мне был нужен от него секс, я бы пошел на это раньше, еще год назад. Юки, он слишком ценен из-за своих способностей, таких… специалистов как он в мире единицы: я наблюдал за тем как он работает – и он еще не разу не сделал осечки, не ошибся. Таким как он в мире платят за работу миллионы. Но ему не нужны деньги…

– Ему нужен ты, – закончил за него Юки. – Ты расплачиваешься с ним своим телом.

– Да, – прямо сказал Акутагава. – Мне удавалось держать его на расстоянии, но так не могло длиться вечно. Я всегда понимал это. Ив управляем до определенного предела, а дальше – неконтролируемый хаос. Когда я увидел, что он дошел до этого предела, мне пришлось принять решение. Юки, прошу, пойми меня.

– Понять что? – переспросил юноша. – Что ты, так или иначе, нуждаешься в Иве – в его каких-то особенных способностях, дарованиях, и поэтому будешь продолжать спать с ним?

– Ну, а ты ПОЭТОМУ хочешь бросить меня?

– По-твоему, ЭТОГО недостаточно?

– Да! Недостаточно! – Акутагава бросил сигарету в пепельницу. – Мы не расстанемся из-за этого дерьма, Юки! Не расстанемся, слышишь?

– Прекрати говорить за меня! – вновь закипел Юки и вскочил на ноги. – Я тебе не домашняя зверюшка. Что хочу, то и делаю, ясно? Захочу – уйду и тебя не спрошу!

Акутагава, поморщившись, отвернулся и ногой отправил в полёт попавшийся на пути стул. Тот пересек комнату, жалобно хрустнул от столкновения со стеной и затих в углу.

– Если это всё, что ты хотел сказать, то я пойду уже, – юноша направился к двери.

– Куда ты пойдешь, Юки? Куда?!

– В учреждение социальной опеки, потом – куда направят по распределению.

– Какое учреждение? Ты заметил, что сегодня воскресение?

– Я придумаю что-нибудь. Есть благотворительные ночлеги для бездомных и…

– Бля! Что это за ****ая мелодрама получается! – выругался Акутагава вдруг, чем поразил Юки. Тому еще не приходилось слышать, как Акутагава говорит матерными словами. – Какой же ты всё-таки трудный, Юки. Не смей трогать дверь или хуже будет! Никуда ты от меня не уйдешь, заруби это себе на носу.

– Пошел к черту, – подчеркнуто категорично ответил Юки и взялся за дверную ручку.

Акутагава оказался рядом с ним в доли секунды и грубо отволок юношу от выхода вглубь спальни.

– Перестань же! – возмутился Юки. – Сейчас не средневековье и я не твой раб!

– Раб?… Ха, неблагодарный засранец – вот ты кто! Кого ты из себя строишь, мать твою?! – Акутагава толкнул его в плечо, заставив Юки покачнуться. – Вообразил себя высоконравственным героем из книги сентиментального романа? Очнись, идиот, оглянись по сторонам, прежде чем посылать меня куда-подальше. Подумай хорошенько, что за бред ты несешь! Посмотри на этот особняк, на всё в этом доме – где ты увидишь такую роскошь, такие удобства, если уйдешь от меня? Да, ты прав, все твои вещи куплены мной – но подумай, когда ты сможешь позволить себе такие дорогие покупки? Я готов платить за тебя в престижном университете, чтобы ты получил образование. Если будет надо, я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь – любую сумму! А ты? Ты задрал гордо нос и говоришь, что уходишь?! Не охренел ли ты часом, а?

– Дошел до попрёков? – Юки побледнел от его слов. – Что ж, давай подсчитаем, сколько я тебе должен. Устроюсь на работу, верну с процентами.

– Какой же ты блаженный, Юки! Я говорю-говорю, а до тебя суть так и не доходит. Мне не долг нужен, мне плевать на потраченные деньги. Я хочу, чтобы ты подумал о том, что ЕЩЕ я могу тебе дать – если сейчас ты проявишь капельку понимания, капельку снисхождения. Просто закрой глаза на… некоторые вещи и всё.

– Я устал закрывать глаза, Акутагава, – отрезал Юки твердо. – Всё это время, с того момента как Ив появился на яхте в Суматре, я только и делаю, что закрываю глаза! Мне не нужны золотые горы, которые ты обещаешь. Сейчас я хочу уйти.

Они стояли напротив друг друга взвинченные, с выступившей испариной на лбах. Солнце, попадавшее в комнату, отражалось в их глазах и без того горящих от перенапряжения и избытка чувств. Акутагава возвышался над Юки. А тот непроизвольно держал руки сжатыми в кулаки. Им понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть завесу гневного и упрямого молчания.

– Юки. Я не отпущу тебя.

– Свяжешь меня и будешь держать в подвале? – съязвил юноша. – Как ты себе это представляешь?

– Ты забыл, кто я и кто мой отец? Ты думаешь, мне нужна будет веревка и подвал? Никто и слова не скажет против меня, даже если ты выбежишь на улицу голым и будешь во всю глотку звать на помощь.

– Теперь ты угрожаешь мне?!

– Да.

– Ты подонок! – выплюнул Юки, испытывая острое желание ударить его. Да, он хотел ударить Акутагаву! Дошел таки до этого, дозрел… На его глазах выступили непрошенные слезы и он уже не знал, от душевной боли они или от безысходной злобы. Проглотив ком в горле, Юки произнес: – Что ж, давай, покажи, как собираешься удерживать меня силой, сынок всесильного мафиози. Продемонстрируй, что скрывал в себе от меня раньше! Так даже честнее будет.

Порывисто отвернувшись, он вновь попытался добраться до двери. И, что было вполне предсказуемо, Акутагава тут перегородил ему дорогу. Но он не стал толкать Юки, хватать того в охапку или кричать на него.

– Юки… Не уходи. Прошу тебя… – и совершенно неожиданно Акутагава опустился перед ним на колени, глядя на него снизу вверх. – Я ПРОШУ ТЕБЯ.

Юки онемел. Он не ожидал такого поворота. Ошеломленно он смотрел на Акутагаву, а слезы бежали по его щекам одна за другой.

– Останься. Прости меня. Я постараюсь исправить ситуацию с Ивом. Только не уходи.

– Акутагава… – прошептал Юки сдавленно, его сердце разрывалось на части.

– Юки, тебе может быть и наплевать будет, но знай, что я в жизни ни перед кем не становился на колени. Я не такой, чтобы просить на коленях, но тебя я прошу! Прости меня. Останься.

«Как ты можешь просить об этом, Акутагава! Это бессмысленно… Но, Бог свидетель, я не могу видеть тебя таким! Что ты со мной делаешь! Акутагава… Акутагава…»

– Перестань, – выдохнул Юки, хватая за руки, пытаясь его поднять. – Хватит. Перестань.

– Нет! Сначала ответь мне.

– Зачем это тебе? Это слишком сложно для нас! Зачем?

– Я люблю тебя.

Юки всхлипнул, услышав эти заветные слова. Его колени подогнулись, он тоже упал на колени и обхватил Акутагаву за шею. Юки прижался к нему крепко-крепко, чувствуя его учащенное, взволнованное сердцебиение. Он словно в горячке целовал губы Акутагавы, его лицо – и тот отвечал ему тем же.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Юки, признавая свою капитуляцию. Он не может уйти. Просто не может…

«Что же ты со мной делаешь, Акутагава…»

Так Юки продлил их агонию еще на два месяца.

Эти два месяца Акутагава был осторожен с ним, словно Юки был сделан из редчайшего фарфора, который надо беречь как зеницу ока. Он и раньше был с ним ласков, но сейчас даже на людях не скрывал своей приязни к Юки – держал за руку, обнимал, говорил нежные слова. Акутагава вёл себя так, как ведут себя все неверные любовники, после того как были прощены. Юки старался не думать, что его возлюбленный предпринял в отношении Ива. Пока было тихо, а сам Акутагава, согласно своей манере, ничего не рассказывал. Между Юки и Акутагавой было заключено хрупкое перемирие, основанное только на чувстве, но не на доверии.

Они продолжали учиться в школе; приближались выпускные экзамены и это помогло Юки как-то отвлечься: необходимо было фанатично готовиться к получению диплома, ведь выпускные экзамены в японской школе – это массовая неврастения на грани самоубийства. Акутагава, несмотря на бродячий образ жизни и постоянно сменяющих друг друга школ и репетиторов, мог, по мнению Юки, вообще себя не утруждать зубрёжкой – фотографическая память плюс интеллект гарантировали ему на экзаменах «отлично». Самому Юки пришлось попыхтеть, но, в общем, тот факт, что репетиторы Акутагавы усердно занимались и с ним тоже – очень помог ему.

Ботаник и Тэкесима же в открытую игнорировали приготовления к экзаменам.

– Не буду я париться над этой фигней, – заявлял Тэкесима. – У меня, по-моему, на роже написано, что я сломал зубы о гранит науки еще в начальной школе.

– Тоже мне, остряк, – отвечал на это Ботаник. – Зубов нет, не можешь грызть? Тогда нежно облизывай.

– А это, по-твоему, остроумно, пошляк?…

В день, когда был сдан последний экзамен, одноклассники отправились на посиделки в ресторан. Акутагава и Юки, влившись в компанию, пошли вместе со всеми. Школьники, пережившие экзамены, обалдевали от счастья и строили грандиозные планы на будущее.

– Мы круты! Мы короли мира! – горлопанили юноши, тайком протащившие в ресторан спиртное. – Мы те, кто изменит этот мир! Все нас будут знать и уважать!

Юки пил коктейль и по большей части молчал – он не любил шумные сборища. Акутагава поддерживал беседу с девушками, которые рдели в его присутствии.

«И неудивительно, что они так реагируют на него, – думалось Юки, – Акутагава на фоне этих шабутных и неоперившихся юнцов выглядит как взрослый и серьезный человек. Рядом с ним чувствуешь себя как за каменной стеной. Его не стыдно привести домой и показать даже самым строгим на свете родителям…»

Под вечер хозяин ресторана, недовольный сей разгульной толпой, выставил всю компанию на улицу. Посовещавшись, школьники решили продолжить посиделки где-нибудь на свежем воздухе. Акутагава с Юки отказались от дальнейшего совместного с ними времяпрепровождения. Одноклассники поуговаривали их, потом отстали и пошли своей дорогой.

– Вот и школа позади, – заметил Акутагава, когда они стояли на тротуаре. На улице было еще прохладно, тротуарная плитка под ногами была влажной, а в воздухе чувствовалось оживляющее дуновение вступающей в свои права весны.

– Угу. Даже не верится как-то, – хмыкнул Юки.

Рядом с ними остановился черный внедорожник, Ботаник, опустив тонированное стекло, кивнул им. Юноши залезли в салон.

– У меня есть сюрприз, – сказал Акутагава.

– Какой же?

– Скоро узнаешь.

У Юки чуть глаза не полезли на лоб, когда он понял, куда они приехали. Императорская вилла Кацура Рикю! Легенда Киото – построенная в семнадцатом веке знаменитым архитектором Энсю Кобори.

– Давай прогуляемся там вдвоем, – предложил Акутагава.

– Но уже поздний вечер, посетителей не пустят, – неуверенно возразил Юки. – К тому же вроде нужно разрешение ведомства императорского дворца…

– А мы необычные посетители, – рассмеялся Акутагава. – Идем же. Нас уже ждут.

Действительно, перед ними услужливо открыли калитку в мощной и неприступной стене. Служитель, расшаркиваясь и отвешивая поклоны, пожелал юношам приятной прогулки. Юки до сих пор не привык к тому, что перед Акутагавой практически не существует препятствий, если он чего-то хочет получить. Всякий раз когда Акутагава делал что-то, что было не дозволено простому смертному, Юки удивлялся. Хотя, пора бы и привыкнуть.

Акутагава привел его на берег пруда, к чайному домику любования Луной. Во время весенних сумерек, когда зажигались звезды на небосклоне и фонари, здесь было так красиво, что перехватывало дыхание. Юки всё смотрел на мерцающую гладь воды, а Акутагава, стоя сзади, обнимал юношу за талию, зарывшись носом ему в шевелюру.

– Спасибо, – негромко проговорил Юки. – Здесь так хорошо…

До их разрыва оставалось всего несколько дней.

Это произошло ночью.

Юноши спали, тесно прижавшись друг к другу. Поэтому, когда зазвонил телефон на прикроватной тумбочке, и Акутагава, аккуратно отодвинув руки Юки, пододвинулся к краю, тот невольно проснулся. Но глаз не открыл, потому что уже знал – такие ночные звонки окружены конфиденциальностью и скрывают за собой что-то, чего Юки не нужно знать.

– Я слушаю… Что? – Акутагава опустил ноги на пол и сел. – Хорошо, сейчас спущусь.

Он оглянулся на Юки, потом взял халат и бесшумно покинул спальню.

Юки знал, что не сможет удержаться. Что сейчас помедлит немного, покинет постель вслед за Акутагавой, и спустится вниз. Так он и поступил – повторив в точности те действия, которые совершил в сентябре, когда у дверей гостиной подслушивал разговор между генералом Хамао, Акутагавой и Ивом.

«Интересно, кто вызвал Акутагаву на этот раз? Кто?…»

– Кто тебя просил тащиться сюда? – доносился раздраженный голос Акутагавы из гостиной. – Ты поднял меня посреди ночи, чтобы засвидетельствовать свою любовь?

– Акутагава, извини. Так вышло, я не хотел причинять тебе беспокойства. Просто я возвращался из Берлина с саммита и решил – чего же мне спешить в Токио? Загляну к тебе, поздравлю с выпускным.

Голос показался Юки знакомым. Он немного отодвинул дверь-купе, и узрел в гостиной Коеси Мэриэмона. До этого Акутагава делал все, чтобы они лично не увиделись – это Юки вполне устраивало, но по телевизору он часто видел премьер-министра и не мог его сейчас не узнать. Сейчас этот внушительного вида человек разговаривал с сыном извиняющимся тоном. Акутагава курил, сидя на диване. Больше в гостиной никого не было.

– Ну вот, поздравил, – подытожил юноша. – Теперь что?

– Может, выпьем по такому случаю?

– Ты пей, а я не буду, – отказался Акутагава. – Где бар ты знаешь.

Некоторое время Коеси Мэриэмон возился у бара, смешивая себе коктейль. Он вернулся с бокалом и сел рядом с сыном, несмотря на то, что на диване было достаточно свободного пространства.

– Я уже подыскал тебе пиар-менеджера, – сообщил премьер-министр. – Очень талантливый малый, раскрутить может кого угодно. Он уже продумал все ходы, составил план действий. К тому времени как ты поступишь в университет, он запустит массовую рекламную акцию…

– Я не стиральный порошок, чтобы так выражаться, – заметил юноша.

– Зато тебя будут знать в каждом доме, в каждой квартире, все, Акутагава. Главное, чтобы не вышло осечки с «желтой» прессой. Ну, ты знаешь, как они любят под всё подкапываться.

– На что ты намекаешь?

Коеси Мэриэмон помялся немного, почти робко глядя на Акутагаву.

– Этот мальчишка. Что, если он о чем-нибудь проговорится?

– Не говори ерунды, отец.

– Но…

– Увянь, я сказал, – голос Акутагавы стал жестче. – Чтобы я не слышал больше этих намеков, ясно?

– Хорошо, как скажешь, – вздохнул мужчина и отхлебнул коктейль из стакана. – Если ты ему веришь, то, думаю, действительно не о чем волноваться.

– Тебе лучше следить за тем, чтобы информация не сочилась из твоих людей, как сок из выжатого лимона, – добавил юноша. – Они слишком много знают.

– Ты можешь выразиться конкретнее?

– Могу. Некоторые из твоих подданных знают, что я, когда мне было семь, присутствовал на казни этого корейца Муккдана. Вот это на самом деле плохо, это может повредить моему имиджу, если они начнут болтать.

– Хорошо, я позабочусь об этом. Если выясню, что кто-то слишком много болтает, тут же уберу. Впрочем, знать всего они, конечно, не могут.

– Хватает и того, что уже есть на слуху, отец. Ты хорошо потрудился, скрывая тот факт, что это я пристрелил Муккдана. Но слухи о том, что я был тогда на казни, всё равно распространились.

Юки не верил тому, что слышат его уши. Акутагава совершенно спокойным, обыденным тоном говорит «Я пристрелил» – то есть, значит, убил? А его отец так же спокойно слушает?! Для них это было явно не в новинку, они беседовали так, будто привыкли обсуждать между делом убийства…

– Ты тогда приятно удивил меня, – ласково произнес Коеси, придвигаясь к сыну еще ближе. – До этого ты, конечно, стрелял по консервным банкам. Но выстрелить в банку и выстрелить в голову живому человеку – это не одно и то же. У тебя совсем не дрожала рука, ты был спокоен и решителен, как и подобает якудза.

«О боже… Этого не может быть! Акутагава, что такое говорит о тебе твой отец?!»

Коеси Мэриэмон протянул руку и коснулся плеча Акутагавы, а оттуда вниз, к груди.

– Ты совсем не скучал по мне? – спросил мужчина.

– Мы оба занятые люди, отец. Разве здесь уместен этот вопрос?

– Мне вот дела не мешают думать о тебе, – Коеси положил ладонь на колено Акутагавы, отодвинув в сторону полы халата. Следом за этим он прижался с влажным поцелуем к изгибу шеи Акутагавы, который будто бы вовсе и не обращал внимания на действия своего отца.

Юки затрясло, когда он увидел это. Из его горла вырвался невольный возглас, и он, боясь быть обнаруженным, отпрянул. Бросившись к лестнице, он споткнулся и произвел шум. Через несколько секунд Акутагава, привлеченный звуками у лестницы, резко открыл дверь. И, естественно, увидел Юки.

– Ты? Что… – Акутагава по выражению лица юноши понял, что тот всё видел. – Юки… Юки!

Юки опрометью бросился наверх.

– Акутагава, что там такое? – в дверях показался Коеси Мэриэмон.

– Иди уже к чертям собачьим! – огрызнулся тот на отца. – Почему ты приехал? Ты все испортил!

Чертыхаясь, Акутагава, перепрыгивая через ступеньки, побежал наверх. В спальне Юки, сгорбившись, сидел в кресле, упершись локтями в колени и закрыв лицо ладонями. Когда он услышал, что вошел Акутагава, то, не поднимая лица, пробормотал:

– Что это было, Акутагава?!

Юноша ответил не сразу. Акутагава неотрывно смотрел на дрожащее тело Юки, и его лицо стало сначала напряженным, потом – смертельно усталым. Он сказал внезапно обесцветившимся голосом:

– Это была моя жизнь, Юки.

– Господи… Ты… Ты все-таки чертов якудза. И ты спишь с собственным отцом.

Акутагава побледнел и сжал зубы, когда Юки произнес это.

– Я не сплю с ним, – ответил он ровным тоном. – Я просто позволяю ему кое-что, и только.

– Зачем?

– Он хочет этого, а я…

– …А ты держишь его на коротком поводке, да? Как и Ива?… – перебил его Юки, и, наконец, поднял голову; его глаза были красными и вспухшими. – Ты завидный манипулятор. Знаешь своё дело. И ты не возразил мне, когда я назвал тебя якудза – значит, согласен.

– Это моя жизнь, Юки, – повторил Акутагава глухо.

– Ты действительно убил человека? – резко спросил юноша.

– Юки, тебе не следовало быть там. Зачем ты спрашиваешь? Ты итак знаешь ответ – «да». Да, я убил человека. И, если ты хочешь знать, я ничуть об этом не жалею. Тот человек заслужил собачьей смерти.

– Боже, – выдохнул Юки, бесконечно вытирая слезы, они всё текли по его лицу и никак не останавливались. – Акутагава, всё это время ты, получается, притворялся? Ты не говорил мне…

– Ты бы не принял этого.

– Потому что это ужасно, Акутагава!