Текст книги "Взрослые игры (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Тонкая линия-3. Взрослые игры

Архипова Анна Александровна

* П Р Е Д У П Р Е Ж Д Е Н И Е !!! Текст с гомосексуальной тематикой! Если вам нет 18 лет – покиньте эту страницу.

* РЕЙТИНГ: NC-17

* Копирование и размещение данного текста где-либо, кроме моей странички, запрещено.

* В печатном варианте имя “Акутагава” заменено на “Сакиа”

______________________________________________________________________________

__1__

>>> Архипелаг Гваделупе, 2 февраля

…Чхать я хотел на мусоров!

Я – свой среди убийц, среди воров!

Мне море по колено,

Я – король дорог!

В своей тачке я – сам бог!

– Да! В этой тачке я точно бог! – проулюкал Асбаб, постукивая по рулю рукой и двигая головой в такт вибрирующему хип-хоп ритму, доносящемуся из динамиков автомагнитолы. Он был длинноногим и симпатичным мулатом с пышной копной вьющихся волос, забранных сейчас назад цветастым платком, дабы они не мешали ему управлять стареньким фургоном на петляющей горной дороге. В динамиках отрывистый мужской голос с характерным американским акцентом продолжал свой речитатив:

– Ветер жжет лицо, да, да!

Моя детка рядом со мной,

Грудь – что надо, зад – тугой.

Тачка летит по трассе

Быстрее всех ветров.

И чхать я хотел на мусоров!…

Из-за поворота навстречу фургону неожиданно на полном ходу появился туристический микроавтобус, выкрашенный в желтый цвет. Асбаб резко вывернул руль, уходя от столкновения и съезжая на обочину – микроавтобус же пронесся мимо, в окнах его были видны лица разношерстных туристов, чьи глаза выпучились от испуга.

– Чтоб тебе ни дна не покрышки, ты, дерьмо на колесах! – заорал мулат, ударом кулака выключив автомагнитолу и высунувшись в окно. – Кому взятку дал за права, грёбанный водила, а?! Имел я твою бабушку!

– Вряд ли он понимает по-английски, – усмехнулся позади него молодой человек, сверкнув стеклами очков и отрывая взгляд от монитора ноутбука. – Здесь государственный язык французский, забыл?

– Вот черт, действительно, – огорчился Асбаб, потом опять вынулся в окно, хотя след микроавтобуса на дороге давно уже простыл. – Ты мёрде! Мёрде!

– Поехали уже, Асбаб, нам нужно на месте быть не позже трёх часов.

– Как скажешь, шеф, – съязвил в ответ Асбаб, снова нажимая на газ. Он не стал снова включать музыку, вместо этого, он, бросая хитрые взгляды в зеркало заднего вида, заговорил с пассажиром: – Слушай, а ведь как все удачно получается, да, Мацу? Я имею в виду нашу с тобой практику, всё ведь тип-топ!

– Угу, – рассеянно ответил парень, занятый работой на ноутбуке. На экране сменяли друг друга графики с ломаными кривыми и столбцами цифр, файлы из химической лаборатории, документы административной отчетности с грифом «факультет геофизики».

– Ну и у тебя с Бэтси всё тип-топ, не так ли? Ведь эта цыпочка крепко сидит на твоем крючке.

– Смотри лучше на дорогу, Асбаб, – сказал молодой человек, на секунду вновь подняв свои черные и бархатистые глаза. Он был монголоидной внешности, с красивым тонким лицом, на котором выделялись правильной формы губы.

– Да, знаю, ты не из тех, кто любит хвастать, сколько женщин откамасутрил, – рассмеялся мулат. – А я вот не такой. Мне подавай побольше и всяких-разных, а потом чтобы было с кем это обсудить, позубоскалить. Эх, Мацу, живём-то только раз!

– Вот поэтому гляди внимательней вперед, а не в зеркало заднего вида, – ответил ему пассажир. – Обидно будет разбиться насмерть буквально перед получением диплома.

– Иногда ты бываешь такой букой! – скорчился недовольно Асбаб и включил музыку:

– …Детка, это бешеный мир!

Здесь смешались и голод и пир.

Здесь правят кокс и меткий ствол.

А моя тачка быстрее всех ветров

И чхать я хотел на мусоров!…

Заляпанный по бокам грязью фургон, тарахтя, поднимался всё выше и выше над уровнем моря по дороге, с двух сторон сжатой густым лесом Национального парка. Мацу и Асбаб направлялись к самой высокой точке острова Гваделупе – вулкану Суфриеру. То и дело сквозь листву виднелся вдали город Бас-Тера, столица сего региона, утопающий в тропической зелени и ослепляющей синеве неба. Гваделупе был островом курортов, изумительно красивых пляжей, ромовых мануфактур, плантаций, горячих источников и заповедников – завораживая с первого взгляда и навевая мысли о пиратах, когда-то хозяйничавших в Карибском море. Но Мацу и Асбаб не отдыхали здесь, а работали. В разгар туристического сезона два лучших студента факультета геофизики американского Брауновского университета проходили практику на вулкане Суфриер.

– На-на-на, – напевал себе под нос Асбаб, – и чхать я хотел на мусоров!… О, вот и приехали.

Он остановил фургон на специально устроенной автомобильной площадке близ Ослиного луга; здесь необходимо было оставить машину и подниматься наверх уже пешком. Мацу поглядел в окно, снял очки и аккуратно закрыл ноутбук. Покинув салон, он с удовольствием потянулся, потом помог Асбабу открыть скрипящие задние дверцы фургона и вытащить оттуда небольшие походные рюкзаки.

– Вчера позвонил мамаше, – говорил между прочим Асбаб, – сказал, что мы закончили с Суфриером. Она офигела! Она-то, как и отец, всю жизнь просидела в лабораториях с пробирками да мензурками, никогда на полевых работах не была, думала, что долгая и малопродуктивная работа. Наивные у меня предки! Блин, Мацу, я говорил тебе, как меня тошнит от лабораторий? Мне с детства твердили: «Вот у тебя мама – инженер-биолог, папа – Нобеля отхватил, значит и тебе в тот же лес дорога!» А я как думал об этом – у меня скулы сводило, так скучно становилось. Вот я и решил, раз уж стать ученым, то таким, чтобы всё жизненно было: опасность, беготня, пот, грязь и всё такое!… А ты? Ты не особенно на счет этого распространяешься.

Мацу положил ноутбук в рюкзак и теперь проверял лямки и застежки. Не глядя на Асбаба, он серьезно ответил:

– У меня родители этим занимались, а я всегда хотел пойти по их стопам.

– Ну что ж, – хохокнул Асбаб и по-медвежьи приобнял парня за плечи. – Я тебя уважаю, Мацу! Нам с тобой по двадцать три года, вся жизнь впереди и мы гении! Мы самые умные! Мы лучше всех! Сейчас мы всем надерём задницы, не правда ли?! Давай, крики со мной на весь мир: «Мы надерём всем задницы»!!!

– Увянь, придурок, – рассмеялся Мацу. – Кричи что хочешь, но меня в это не втягивай.

Асбаб лукаво скосился на него темным глазом, потом, сложив руки рупором, заорал что есть силы вверх:

– Пусть весь мир знает, что Югири Мацу мутит воду с дочкой большого спонсора Мэкиена! Причем конкретно так мутит, основательно!

С нижних ветвей деревьев сорвались испуганные его криком птицы и, быстро взмахивая крыльями, улетели прочь. Мацу, рассержено посмотрев на мулата, толкнул его в плечо:

– Заткнись!

– Да тут меня всё равно никто не слышит!

– Всё равно, заткнись. Тоже мне, глашатай нашелся.

– Блин, да какой ты всё-таки чересчур серьезный! – заметил шутливо Асбаб. – Ты еще мне в левую ноздрю засади свою правую пятку, чтоб было совсем как в фильмах про ниндзя. Вы, японцы, все же поголовно каратисты, да? И вы все время делаете вот так! – мулат чуть согнул ноги, широко расставив колени, и начал резко выбрасывать вперед кулаки с такими звуками: – Кий-я! Умри, американский морда! Кий-я! Хонда круче форда! Кий-я!…

Мацу не смог удержаться от хохота при виде его кривляний.

– Асбаб, ты клоун, – сказал он. – Тебе бы в цирк без грима.

Знали они друг о друге уже четыре года – с тех пор, как поступили на один факультет – однако общаться начали всего несколько месяцев назад, когда были названы лучшими студентами потока. А лучшим студентам полагалась оплачиваемая спонсором путевка на зарубежную практику и помощь в трудоустройстве после получения диплома. Вот так Мацу и Асбаб оказались на этом тропическом архипелаге, являющемся заморским департаментом Франции. Они вполне поладили между собой, хотя характерами разительно отличались друг от друга: Асбаб – был шумным и безбашенным, а Мацу – спокойным и замкнутым в себе. Их объединяло общее дело, в профессиональной сфере оба они не терпели невежества, халтуры и легкомыслия.

На дороге появилась цепочка машин – это были элитные внедорожники. Сверкая на послеполуденном солнце литыми дисками и тонированными стеклами, они приближались к парковке у Ослиного луга. Мацу взглянул на наручные часы – гости прибыли точно к назначенному времени.

– Ну что ж, – протянул он насмешливо. – Повеселимся сейчас, а?

– Повеселимся, – согласился с ним Асбаб.

Когда автомобили один за другим припарковались – из комфортабельных салонов появились люди, которые приехали сюда навстречу. Эльтон Лурьё – префект Гваделупы, среднего роста пожилой человек, несколько тучный, но сохранивший спортивную фигуру регбиста. Рю Мэкиен – выходец из Японии, глава международной корпорации «Корэтика» и владелец половины туристических зон на острове – стройный сорокапятилетний мужчина с намечающимися залысинами. Жан-Луи Аккер – крупный французский промышленник, обрёмененный избыточным весом и одышкой. Антонио Джоунс – профессор Института физики Земли, специализирующийся на вулканах – щуплый бородатый мужчина весьма болезненного вида. Фил Стюарт – главный редактор крупнейшей в Гваделупе газеты, двухметровый негр с иссиня-черной кожей. Помимо этого приехали пара журналистов из других газет, помощники префекта, а так же несколько телохранителей. Все они были, как на подбор, в строгих костюмах и при галстуках.

Мацу и Асбаб одновременно ухмыльнулись: они-то были одеты так, как и следует одеваться на полевых работах в подобную погоду – удобные шорты, не стесняющие движений, легкие футболки. Да, несладко придется этим серьезным дядечкам на такой-то жаре!

– Добрый день, молодые люди! – поздоровался с парнями префект Лурьё, будучи среди всех прибывших в Ослиному лугу самым важным лицом. Его английский имел явный оксфордский лоск. – Вот мы и здесь. Вы сообщили нам, что у вас есть важные новости касательно вулкана, и вы готовы сообщить их нам. Надеюсь, оно того стоит, раз нас всех вызвали сюда.

– О, господа, – сказал Мацу, – боюсь, это не всё. Ответы находятся выше – ближе к вулкану, поэтому нам придётся подняться. Мы с Асбабом предусмотрительно захватили для вас каски.

– На вулкан? – переспросил Лурьё. – Но профессор Джоунс сказал, что опасность извержения сейчас велика как никогда!

– Если бы профессор Джоунс на самом деле так думал, разве он бы приехал сюда? – ответил Мацу, поглядев на щуплого бородача. – Впрочем, это не имеет значения, мы поднимемся невысоко. К ближайшим расщелинам и всё. Не переживайте. Если вас, префект, да и всех прочих господ, действительно интересует судьба Гваделупы, вам лучше последовать за нами.

Лурьё и Мэкиен переглянулись.

– Хорошо, – вздохнул префект. – Я сделаю это потому что, как говорят, вы лучшие на своем курсе, ребята. А раз вы лучшие в Брауновском, то и в мире далёко не самые последние, не так ли? Давайте сюда каску!

Парни достали из фургона и раздали опешившим гостям каски – на всех их, конечно, не хватило и поэтому некоторым телохранителям пришлось остаться без защиты. Мацу и Асбаб забросили за спину рюкзаки, захватили с собой так же складной походный стол, и энергичным шагом направились по тропе, ведущей к возвышающемуся над окрестностями конусу вулкана Суфриер. Шли молодые люди быстро, и тем, кто следовал за ними, приходилось чуть ли не бежать – отчаянно потея, прея под костюмами, задыхаясь и промокая пунцовые лица носовыми платками. Особенно тяжело приходилось Аккеру – чрезмерный вес тянул его к земле, душил, давил на сердце, превращая ходьбу в адовы пытки.

Постепенно лес превратился в густорастущие заросли кустарника, меж ветвями которого вилась туристическая тропа. Стены вулкана были сплошь зелеными – от травы и кустарника проросших на них; вдоль вертикального разлома поднимался белесый пар – это были испарения грунтовых вод, перемешанные с вулканической серой. Подойдя к одной из боковых трещин, расположенной чуть выше основания конуса, молодые люди, наконец, остановились. Молча установив походный стол, они распаковали ноутбук и переносную спутниковую станцию.

– Итак, сейчас состоится демонстрация, – обернулся к подошедшим людям Асбаб, он явно над ними насмехался.

– Какая, к черту, демонстрация?! – вышел из себя главред Фил Стюарт, произнеся эти слова на весьма скверном английском. – Что вы задумали? Все итак знают, что обстановка критическая и необходимо объявлять на острове чрезвычайное положение! Что вы тут спектакль устраиваете? Что вы можете сказать в дополнение к словам такого специалиста по вулканологии как профессора Антонио Джоунса?

– В дополнение к словам Джоунса мы ничего не можем сказать, – Мацу нажал на несколько кнопок на клавиатуре. – Потому что профессор Джоунс не прав. Взгляните на экран, это графики активности за последние полгода и за год. По всему острову стоят сейсмографы и тектометры Васина: данные мониторинга сообщают нам, что Суфриер стабилен, механические колебания почвы – в пределах нормы, адекватная угроза магматического или фреатического извержения отсутствует.

– Подождите-ка! – Антонио Джоунс отер вспухшие на жаре лоб и щеки платком и приблизился к походному столу. – А как же заключение химической лаборотории, а? Анализ газов подтвердил изменение химического состава! А анализ пепла показал высокое содержание свежего вулканического стекла, что является неопровержимым доказательством скорого катаклизма, уважаемые студенты!

– О, конечно, профессор, – улыбнулся Мацу. – Всё было бы так, если бы только эти анализы были настоящими, а не подделкой.

– Что? – физиономия Джоунса вытянулась.

– Мы с напарником сделали две дополнительные пробы и отослали в разные лаборотории для повторных исследований, – пояснил Асбаб, покачав головой. – Они дали один и тот же ответ: химический состав газов стабилен, а в пепле нет свежего вулканического стекла. Данные на экране, убедитесь, если хотите.

Повисло гробовое молчание, которое, спустя минуту, нарушил префект:

– Так что же… Джоунс, значит, ошибся?

– Он не ошибался, он солгал, господин Лурьё, – поправил его Мацу. – Когда я заметил явные несостыковки в данных, то сразу понял, что это не может быть ошибкой. Это сознательная подтасовка фактов.

– Что за бред вы несете! – расхохотался вдруг Стюарт. – Да кому надо создавать видимость того, что остров не стабилен? Это же отпугнёт туристов и перекроет поток денег в казну!

– Да, вы правы, – согласился с ним Мацу, пристально разглядывая толстяка Жан-Луи Аккера. – Однако, вместе с тем, для некоторых людей открываются просто замечательные перспективы. Не так ли, господин Аккер? Как вы думаете, почему я попросил префекта пригласить именно вас на эту прогулку?… Вам принадлежит 25% туристического бизнеса в Гваделупе и вы хотите расширить свои владения. Но как это сделать? И, что еще более сложно, как это сделать – не только не потеряв на расширении громадной суммы, но еще и заработать при этом? Всё очень просто: вы вступаете в сговор с главредом местной газеты и специалистом из Института физики Земли, и те начинают кампанию дезинформации населения. Господин Джоунс дает неверное заключение по состоянию вулкана – утверждая, что вскоре случится магматическое извержение, которое повлечет за собой человеческие жертвы и материальные потери. А господин Стюарт широко разрекламировал это «научное» заключение на страницах своей газеты. Результат: паника среди населения Гваделупе, пошатнувшиеся частные доходы, и вероятность введения на острове чрезвычайного положения. Когда бы вы, господин Лурьё, действительно ввели чрезвычайное положение и жителей бы эвакуировали из опасной зоны, то Аккер под шумок скупил бы по крайне низкой цене необходимые земли – поскольку их владельцы испытывали бы проблемы с уплатой ренты. Вот и вся загадка.

Антонио Джоунс побледнел. Жан-Луи Аккер же, напротив, стал еще более багровым, чем раньше.

– Ты что такое несешь, щенок?! – зарычал Стюарт, его глаза лихорадочно забегали. – У тебя нет доказательств!

– Почему же, есть, – возразил Мацу. – Видите ли, я ненавижу таких коррумпированных дельцов как вы, Аккер и Джоунс. Вы, стремясь обогатиться, мараете науку своими аферами, вы наживаетесь на разорении и горе простых людей. Поэтому я провел собственное расследование. Я наблюдал за вами некоторое время – и смотрите, что мне удалось снять на камеру мобильного телефона!

Он стукнул по клавишам ноутбука, на экране ноутбука открылось окно видеопроигрывателя – запись шла около трех минут. Трое сообщников сидели в тихом углу ресторана и по-французски жарко обсуждали упрямство префекта Лурьё и его упорное нежелание вводить в Гваделупе чрезвычайное положение, хотя все уловки сработали просто отлично. Стюарт буквально врос в землю, не в силах посмотреть в сторону разгневанного Лурьё. Журналисты записывали всё на диктофоны, буквально облизываясь в предвкушении сенсации – еще бы, раскрыт целый заговор! Мацу выключил запись, вытащил диск из дисковода и спокойно добавил:

– Как студент, проходящий здесь практику, делаю своё заключение – вулкан Суфриер не представляет опасности по всем показателям. Я рекомендую префекту немедленно оповестить необходимые органы правосудия и, так же, связаться с Институтом физики Земли и сообщить им о некомпетентности их сотрудника. Вот и улики, – с этими словами он кинул диск префекту, тот поймал его на лету.

– Моё мнение полностью совпадает с его, – подал голос Асбаб, ухмыляясь. – Эх, люблю я эту работу, прямо настоящий детектив! Жизненно!

– Ну и к черту! – выругался Аккер, он снял с головы каску и бросил её в траву. Его произношение было так же отвратительно как и у Стюарта. – Вы, молокососы, похоже, куда угодно пролезете. Только зачем, объясните мне, нужно было тащить меня в гору, чтобы сказать это?!

– Затем, чтобы вы вспомнили, что мир не заключен в стенах вашего офиса, – презрительно сказал Мацу. – За все интриги всёго лишь легкая прогулка, которая поможет вам растрясти жир, это ведь скорее не наказание, а помощь. Поняли сейчас, что такое полевая работа?

Жан-Луи Аккер плюнул под ноги, резко развернулся и пошел вниз по склону, туда, где остались автомобили. За ним, униженно сгорбившись, засеменил Джоунс. Последним уходил Фил Стюарт.

Студенты молча убрали оборудование обратно, щелкнули застежками рюкзаков, сложили походный стол. Журналисты, вначале засыпавшие вопросами Лурьё, оглянулись на парней и, заметив, что собираются уходить, потянулись в их сторону. Мацу сразу уклонился от комментариев, сказав, что на все вопросы ответит Асбаб – а, когда его попросили встать рядом с однокурсником, чтобы сделать фото для газеты, он даже почти рассердился:

– Никаких фотографий, ясно? Фотографируйте его одного, если так нужно, а про меня вообще можете не упоминать. Мне не нужна реклама.

– Это не честно будет, ты же у нас герой, – возразил Асбаб. – Ведь узнать, кто стоит за фальсификацией результатов, была твоей идеей. Ты тут правдоискатель и поборник справедливости. Давай, в самом деле, сфоткаемся!

– Я же сказал, нет, никаких фото, – отрезал парень.

– Всё ребята, идите, катайте статьи. Оставьте нас, – обратился к журналистам префект Гваделупе Эльтон Лурьё. Затем он протянул руку и сжал рукопожатием сначала ладонь Мацу, затем Асбаба. – Я о вас много слышал, но, должен признаться, поражен. Вы сработали лучше сыщиков, будь я не ладен! Немедленно займусь этими смутьянами – вытрясу из них всю пыль! А я-то, старый пень, действительно уже думал вводить чрезвычайное положение! Ладно, Мэкиен уговорил меня пустить вас на вулкан и дать осмотреться тут. Ребята, вы гении! Вы лучшие!

– То-то, Эль! – с улыбкой подтвердил Рю Мэкиен, неторопливо подойдя к ним. – Эти двое – гордость Брауновского университета. Вообще, путевка на заграничную практику предполагаюсь одна, но Мацу и Асбаб в успеваемости шли как лошади на ипподроме – ноздря к ноздре – и не давали друг другу спуску, потому мне, как спонсору, пришлось разориться на две путевки. И вообще, эти ребята никогда бы не заинтересовались твоим вулканом, он для них слишком смирный. Они хотели Ньирагонго или Мерапи, ну или на худой конец, Сакурадзиму, а пришлось повозиться здесь.

– Тогда я вдвойне вам благодарен! – рассмеялся Лурьё. – Вы раскрыли здесь настоящий заговор! Так что с меня сегодня ужин, вы оба приглашены в мою усадьбу. Жду вас вечером, часов в восемь. Ну и тебя, Мэкиен, естественно тоже.

Рю Мэкиен тем временем по-отечески похлопал Мацу по плечу:

– И захвати-ка мою дочурку с собой на ужин.

Заметив, как округлились глаза парня, он снисходительно улыбнулся:

– Мацу, неужели вы с Бэтси считаете меня совсем уж слепым? Я ведь знаю, что она за тобой прилетела в Гваделупе, и что к тебе в мотель бегает на свидания. Сегодня ты себя показал во всей красе, и я тобой горжусь. Поэтому и говорю тебе – хватит вам обжиматься по углам, пора выйти в свет. Приходите сегодня вместе.

Мацу не нашелся, что ответить, только кивнул головой.

– Вот и молодец, – подытожил Мэкиен. Он вместе с префектом стал спускаться вниз по тропе.

Асбаб подождал, пока они отойдут, затем присвистнул:

– Попал ты, Мацу! Ой, попал! Папаша, оказывается, всё знал!

– И что? – не слишком уверенно поинтересовался тот, оправляя лямку рюкзака. – Ты думаешь, он заставит меня сделать харакири?

– Хуже! – Асбаб сочувствующе поцокал языком. – Он находит тебя достойным своей драгоценной дочурки! А к чему это ведет? Ты, как и Мэкиен – из Японии, ты умён, лицо у тебя смазливое, большое ученое будущее – в общем, идеальный зять! Он заставит тебя на ней жениться, это стопудово, братан! И этот ужин – считай что смотрины.

– Иди ты! Хватит выдумывать глупости, – поморщился Мацу. – Мы с Бэтси не думаем об этом.

– Ха! Ну ты наивняк, Мацу! – посмеиваясь, Асбаб начал спускаться по тропе. – Бьюсь об заклад, эта цыпочка отнюдь не прочь прибрать тебя к рукам. Дай только папаше заикнуться – она тут же всеми конечностями будет «за»!

– Заткнись, Асбаб! Не каркай…

В мотеле Мацу и Асбаб разошлись по своим номерам.

Мацу сразу же залез под холодный душ, чтобы смыть с себя пот и освежиться. Растирая кожу губкой, он размышлял о том, что сулит ему ужин в доме префекта Гваделупе. С одной стороны, это вполне естественно, что его и Асбаба пригласили к префекту – ведь они действительно хорошо поработали. С другой стороны, что если Асбаб прав и Рю Мэкиен хочет заполучить Мацу в зятья?

Для любого другого такая перспектива, скорее всего, была бы как выигрыш в лотерею. Но не для Мацу. Многомиллионное состояние Рю Мэкиена не прельщало его, ему не хотелось чужих денег, не хотелось чуждой роскоши – потому что всё это ассоциировалось для Мацу с зависимостью, несвободой и тоской. Он ведь решил для себя, что сам всего добьется, сам встанет на ноги, сам пробьет дорогу в будущее! А Бэтси… Мацу и не думал об её отце, когда у них всё закрутилось-завертелось!

Бэтси…

Они познакомились, когда Мацу был назван одним из двух лучших студентов факультета геофизики. Путевка на заграничную практику была только одна, и некоторое время было неясно, кому спонсор отдаст предпочтение: Асбабу, чей отец являляся Нобелевский лауреатом или же Мацу – по документам числившемуся сиротой, приехавшему в Америку учиться по обмену.

Бэтси была полукровкой: отец японец, а мать – американка германского происхождения, поэтому выглядела она весьма экзотично и сразу привлекала к себе мужское внимание. Она нигде не училась, прожигала жизнь и постоянно вертелась в университете, пользуясь положением отца как мецената сего учебного заведения. Мацу часто видел её на протяжении нескольких лет: иногда даже казалось, что Бэтси вроде как его преследует – она попадалась ему и в университетских коридорах, и на улицах, и в кафе – где он подрабатывал после занятий. Мацу она сначала не понравилась – слишком вызывающе себя вела, а со студентами держала себя как королева, избирающая себе из толпы придворных фаворита. К тому же он был сосредоточен на учебе и поэтому обращал на окружающих людей минимум внимания: не ходил в многочисленные студенческие клубы, не посещал разнообразных вечеринок, посиделок и мальчишников, ни с кем близко не дружил – поддерживая только поверхностные приятельские отношения. Но потом, когда его имя появилось в списках лучших студентов, Бэтси стала решительно демонстрировать, что заинтересована в Мацу – и однажды обнаглела настолько, что перегородила ему дорогу, заговорив с ним о путевке на практику!

Тогда она, улыбаясь, двусмысленно намекнула, что может помочь ему заполучить желанную путевку, ибо её отец и есть тот самый меценат. Путевка будет отдана ему, сказала она, если он попросит её, Бэтси, замолвить перед отцом словечко. Это взбесило Мацу. Он грубо и недвусмысленно послал её куда подальше – его тошнило от этого торга, от этого завуалированного предложения заняться сексом. Ему не нужна была это чертова путевка ТАКИМ способом, он хотел заслужить её по-честному, усердно учась, добиваясь своего! Разве не ради этого он приехал в Америку? Или, если быть более точным – сбежал?

Когда он нагрубил Бэтси – она убежала от него вся в слезах. Сначала Мацу не обратил на это внимания, но позже, когда гнев прошел, он раскаялся в своей несдержанности – по природе своей он не был хамом и считал, что кричать на женщину это признак мужской слабости. Но и принести ей свои извинения Мацу не мог – тогда бы она вообразила, что он хочет посодействовать получению стипендии. Подумав, он решил, что самое лучше – не замечать эту девушку вообще. Ни при каких обстоятельствах.

Бэтси не появлялась в стенах университета несколько дней, а когда все же материализовалась, то сама нашла его и как-то по-рабски, робко, начала просить у него прощения за глупую шутку. Тогда Мацу опешил, он не ожидал такого поворота.

Он и сам не заметил, как завязал с ней разговор – ему было неприятно, что она из-за него так жалко себя ведет – и Мацу попытался объяснить ей, что его так задело. Она слушала, не сводя с него своих глаз – и всё время повторяла, что раскаивается. Мацу твердо сказал ей, чтобы она забыла об этих уловках с путевками на практику.

«Боже, – хотелось тогда сказать ему, – как мне надоели уловки, интриги, вранье! Как надоели эти лабиринты лживых слов, которые уводят в бездну отчаяния! Я хочу, чтобы всё было просто, понятно и предсказуемо. Я хочу, чтобы мне говорили правду и чтобы я мог быть самим собой!»

Бэтси поклялась, что больше она не будет так глупо шутить. Странно, но он ей поверил. Она смотрела на него как голодная кошка на кусок мяса, и ему было от этого не по себе, однако Мацу все же пригласил её в кафе – выпить молочных коктейлей. Она вела себя смирно и подчеркнуто по-пуритански. Потом они встретились снова, сходили в кино, а потом – оказались в постели…

И вот теперь она сопровождает Мацу во время его практики – путевку на которую он все-таки получил. Но Мацу всё сильней и глубже начинали раздирать сомнения: Бэтси клялась всеми святыми, что никак не влияла на отца, когда тот принимал решение, но так ли это? Сейчас вот обнаружилось, что Мэкиен знает об их связи. Более того, по всей видимости, одобряет! Неужели Мацу получил путевку только потому, что спит с дочерью спонсора?!

– Я поговорю с ней! – процедил он сквозь зубы, закручивая кран с водой.

Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из душа. В комнате мотеля, на кровати, его уже ждала Бэтси. Увидев его, она широко улыбнулась и бросилась ему на шею:

– Любимый! Я только что от отца – он сказал, что ты был на высоте! Как я тобой горжусь!

________

2

…Бэтси, дочь миллионера Рю Мэкиена, влюбилась в него с первого взгляда.

И не мудрено – у Мацу было на что посмотреть! Он был немного выше среднего роста – что сразу показалось ей идеальным: он не казался коротышкой, но и подпрыгивать, чтобы поцеловать его, ей – девушке ростом пять футов и пять дюймов – не приходилось. Когда Бэтси была на своих любимых каблуках – то могла без проблем заглянуть в глаза Мацу. И у него было чертовски красивое тело: такое, какое крайне редко можно встретить у мужчин европеоидного или негроидного типа, которых в Америке, где она выросла, было большинство – подобное тело могло быть только у азиата хорошим генофондом. Оно такое стройное, что кажется худым, но это обманчивое впечатление – ведь под кожей чувствуются мускулы, а в них – самая настоящая мужская сила, которая заставляет женщину трепетать, когда такой мужчина сжимает её в своих объятиях. Но самым примечательным аспектом внешности Мацу было его лицо – с высокими скулами, впалыми щеками, правильной формой носа и таким рисунком губ, что хотелось немедленно прижаться к ним с поцелуем!… Едва только разглядев Мацу, Бэтси решила, что он обязательно будет принадлежать ей.

Бэтси никогда не была пай-девочкой. Мать её слишком баловала, а отец по деловым соображениям разрывался между США и Японией – и не мог принимать участия в воспитании дочери. В результате, к двадцати годам для Бэтси практически не осталось запретных плодов, она попробовала всё, что материальные достаток мог ей обеспечить – начиная с наркотиков и кончая сексом с вьетнамскими гермафродитами. Она, полукровка, отлично понимала, что её миниатюрная фигурка с упругой грудью и монголоидные черты лица заставляют мужчин испытывать дискомфорт от эрекции – и это заводило её. Бэтси считала, что в мужчинах для неё не осталось ничего непознанного… Да, так она думала, пока не встретила Мацу! Он стал как Терра Инкогнито для Бэтси. Он заворожил её – сначала внешностью, а потом своей странной, противоречивой натурой.

Он был не таким, как все прочие парни. Избегающий шумных компаний одиночка, который так помешан на учебе, что не замечает, как такая видная девица как Бэтси, ходит вокруг него кругами. Она всё о нём разузнала: в каком общежитии снимает комнату, где подрабатывает, в какую библиотеку ходит – но это не дало ей понимания того, что Мацу за человек. Он не обращал на неё внимания, не видел тех сигналов, которые она неизменно посылала ему при «случайных» встречах! Но Бэтси решила не сдаваться – и выждать удобного момента, чтобы заманить его в свои силки, тем более, что её отец был прямым спонсором факультета Мацу. Такой момент всё же представился – Мацу выдвинули на соискание спонсорской путевки на практику. И она решила действовать!

Какой гневный взгляд у него был, когда она заикнулась о том, чтобы помочь ему получить эту путевку! Как он на неё выругался! Бэтси не ожидала, что ей будет от этого так больно. Она расплакалась и убежала. Ей хотелось умереть. А потом, успокоившись, она поняла, что безнадёжно влюбилась в него. И как так получилось? В какой момент это с нею произошло?! Она не знала… Единственное, что Бэтси знала, так это то, что она сделает что угодно, чтобы заслужить его – пусть даже для этого ей придется ковриком растелиться под его ногами и свернуть горы голыми руками. И Бэтси, похоронив свою гордость и гипертрофированное самолюбие, пошла к нему, посыпая голову пеплом как раскаявшаяся библейская грешница.