Текст книги "Взрослые игры (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Но я действительно устал…

– Устал? – рассмеялся Асбаб. – Ты же спал как младенец почти весь перелет! Это я не спал, а стриг купоны с бушменов – и это мне полагается быть уставшим, но, как видишь, я в норме. Так что ты должен быть в норме тем более! Так что не отпирайся… А, я понял! Знаю, почему ты не хочешь идти. Ты хочешь провести вечер наедине с Бэтси, не так ли? Но, скажу я тебе, время у вас итак будет, зачем срывать вечеринку, где будут богатые и знаменитые, а? По-моему, когда рядом находится наш благородный меценат, тебе не к лицу демонстрировать свой вредный характер!

Мацу хотелось застонать от злости. Чертов Асбаб, язык у него без костей! Он выставил Мацу каким-то капризным и своевольным ребенком, который хочет, чтобы его поуговаривали. Сейчас господин Рю смотрит на Мацу снисходительно, а Бэтси вся эта ситуация явно неприятна – ей стыдно перед отцом за то, что возлюбленный не отнесся с благодарностью к приглашению на банкет.

«Черт! – подумал Мацу. – Ну ладно, Асбаб. Еще сочтёмся! Я тебе это как-нибудь припомню…»

– Хорошо, я пойду, – произнес он. – Благодарю за приглашение, господин Рю.

Бэтси тут же поцеловала его в щеку, а Мэкиен одобрительно улыбнулся.

Гостиница «Тэймей» встречала их широкими зеркальными дверями и угодливыми служащими, облаченными в ливреи. С нескрываемой гордостью господин Рю поведал о том, что ему удалось снять в этой шикарной гостинице дополнительные номера – и это накануне международной конференции! Здесь, в «Тэймей», его знали как постоянного клиента и уважали. Он позвонил в гостиницу из Гваделупе и предупредил, что ему нужно еще два номера – один одноместный (для Асбаба) и двуместный (для Мацу с Бэтси) – и в такое время, когда клиентов было очень много, любому другому бы отказали, а ему – нет!

Гостиница бурлила от наплыва гостей с разных концов Земли. Пока в просторном холле они остановились у стойки администратора отеля в ожидании пластиковых ключей, Асбаб непрерывно вертел головой, оглядываясь по сторонам. В центре холла находился небольшой фонтанчик с какой-то забавной хрустальной фигурой, вокруг фонтанчика – удобные кожаные диваны и кресла для посетителей. Там-то Асбаб и увидел пышногрудую японочку с ангельскими глазами и кукольными губками. Она сидела, закинув ногу на ногу, и читала журнал.

– О да, детка! Это мой размерчик! – прошептал мулат и дернул Мацу за рукав. – Эй!

– Отвали, – сказал негромко тот, полуобернувшись.

– Эй, видишь вон ту сладкую киску? – Асбаб кивнул в сторону понравившейся ему девушке, Мацу проследил взглядом в указанном направлении и кивнул головой. – Слушай, я ж ни бельмеса по-японски! А ты всё-таки одного с ними рода-племени, подскажи, как с ней поздороваться.

– Коничи ва, – пожал плечами Мацу и уже хотел отвернуться, как тот снова его дёрнул:

– Да про «коничиву» любой дурак знает! А как мне ей сказать вот это: «У тебя самые красивые глаза на свете. Выпьешь со мной в баре?»

– Боку но асоко га гингин таттятта. Аната ва сэй десу? – ответил Мацу и добавил уже по-английски: – Запомнил, гений?

– Да, спасибо! – Асбаб поправил пальто, пригладил вьющиеся волосы и направился к предмету своих вожделений. С улыбкой сказав «Коничи ва», он повторил то, что ему только что продиктовал Мацу. Лицо девушки вытянулось, когда она услышала это. Отложив журнал, она поднялась на свои красивые ноги и отвесила Асбабу звонкую оплеуху.

Мацу усмехнулся, довольный собой. Когда побитый и оторопевший от неожиданности Асбаб подковылял к стойке администратора, он сказал с самым невинным видом:

– Кажется, она ответила тебе «нет».

Асбаб, потирая горящую от удара щеку, недовольно пробормотал:

– Нда… И как это переводится на самом деле?

– Примерно так: «У меня член как камень. Хочешь перепихнуться?»

– Мацу! Такая рыбка сорвалась с крючка! – Асбаб был готов заплакать от огорчения. – За что ты так?!

– За то, что из-за тебя мне придётся сегодня идти на чертов банкет, – сказав это, Мацу отвернулся.

Мэкиен сразу предупредил их, чтобы они, не откладывая дела в долгий ящик, взяли напрокат костюмы в бутиках, что расположены тут же, в гостинице. Он особо отметил, как важно одеться на банкет не слишком дорого – чтобы не привлекать излишнего внимания, но и ни в коем случае не дешево. Чрезмерно дорогие костюмы носят только очень важные люди – и одеть что-то, что может соперничать с их одеянием, значит оскорбить их. А одеться дешево – значит выставить себя на посмешище. Нужна золотая середина.

Мацу впал в уныние – лучше бы он сейчас копался в грязи где-нибудь у подножия Мерапи, чем ломал голову над тем, что ему одеть вечером! Ну почему он согласился прилететь сюда?… Бэтси, сообразив, что он внутри кипит, поспешила заявить, что всё берет на себя – его размеры она знает и в прокате костюм ему выберет, а Мацу пусть идёт в номер.

В номере Мацу сразу лег на постель, чувствуя, что веки слипаются в предвкушении сна. Да, лучше уснуть. Может быть, они не станут его будить – и пойдут веселиться без него. Так будет лучше для всех… Он вспомнил, как Бэтси говорила ему о дне Святого Валентина. Она хотела отметить его здесь, в Токио, перед тем как Мацу поедет в Индонезию.

День Святого Валентина… Глупый праздник, фальшивый… С такими мыслями Мацу уснул.

Но его надежды проспать все события не оправдались. Бэтси растолкала его, потом запихнула в душ, а когда он оттуда вышел, то увидел, что на постели расстелен в ожидании его смокинг. Бэтси уже была готова: на ней было строгое черное платье с умеренным декольте и нитка жемчуга – всё корректно и не вызывающе. Мацу, тяжело вздыхая, напялил на себя смокинг, застегнул запонки, пару раз провел по волосам расческой – и решил, что готов.

Бэтси наблюдала за ним с сомнениями:

– Тебе нужно уложить волосы, – сказала она. – Они тебе прядями на глаза падают и ты похож на мальчишку. В свете так не принято. Ты должен выглядеть аккуратно и…

– И прилизано, – закончил за неё Мацу. – Да, я в курсе. И меня это бесит. Я вообще не хочу идти туда – я там чужой, я не из их теста. Поэтому, давай договоримся: ты не трогаешь мои волосы, а я терплю этот банкет, хорошо?

Ей ничего не оставалось кроме того, как согласиться. Её возлюбленный бывал порою упрям настолько, что даже ослы на его фоне казались весьма и весьма сговорчивыми!

Клуб «Осадзиро» в Марунотои оказался по-настоящему элитарным заведением: натасканные секьюрити на входе, официантки-фотомодели внутри, изысканная музыка в главном зале, обилие игристого шампанского и черной икры, всюду показательный шик и блеск. Одетые с иголочки мужчины и женщины сидели за столиками и в баре – или же танцевали на специальной площадке перед оркестром. Когда в клубе появлялись новые гости, на входе хостес громко и с важностью объявлял имена новоприбывших. Например:

– Господин Сутеми Сиэхара и супругой! Госпожа Катори Тосу!

«Как на ярмарке скота, – подумал Мацу, прислушиваясь к этим объявлениям. – Еще бы номера присваивали! Сколько здесь пафоса, чванства и мишуры. Эти люди пускают пыль в глаза не только окружающим, но и самим себе».

Он без конца пил шампанское – делать ему всё равно было нечего, пока Бэтси вела великосветские беседы с не менее великосветскими дамами и девушками. Несколько раз Бэтси пыталась заставить его поддержать разговор с людьми, но он противился тому – Мацу не хотел притворяться, что ему здесь интересно – и она оставила эту затею, лишь таская его повсюду за собой и крепко держа за руку.

Асбаб уже давно крутил динамо какой-то вдовушке бальзаковского возраста, которая, на его счастье, понимала английский язык. Вдовушка выглядела очень даже привлекательно и – что не менее важно – находила светло-шоколадный цвет кожи Асбаба весьма сексуальным. Они уже с час торчали за колонной и интимно шептались друг с другом, периодически подзывая официанта и беря с подноса шампанское.

Мацу украдкой поглядывал на часы – когда уже можно будет уйти из этого места? Потому что, еще немного – и он опьянеет окончательно. Надо было ему хоть чем-нибудь перекусить перед тем как начать поглощать в таких количествах шампанское! Черт, о еде уже думать поздно, главное уйти отсюда на ногах, а не уползти на четвереньках.

Мацу взял новый фужер и пригубил его. В этот момент хостес объявил:

– Господин Коеси Акутагава!

__________

4

– Господин Коеси Акутагава! – объявил хостес высокопарно.

Мацу поперхнулся шампанским и закашлялся, судорожным движением вытирая мокрый подбородок.

– О! – закатила восторженно глаза одна из молодых особ в голубом платье, которая до этого разговаривала с Бэтси. Быстрым движением она поправила прическу. – Наконец-то, приехал. Его ждали здесь добрых три часа, все уже решили, что он не появится! Бэтси, у меня тушь не размазалась?

– Нет, всё o`key, – ответила та, и оглянулась на Мацу. – Что-то случилось? Ты бледен.

Мацу неопределенно покачал головой в ответ. Тут к ним подошел господин Рю, небрежно сжимающий в руке фужер с шампанским. Он по-дружески похлопал Мацу по плечу:

– Ну что, развлекаетесь, милые мои?

– Извините, – Мацу, подавляя дрожь, отставил свой фужер на ближайший столик. – Мне стало вдруг нехорошо… Я отлучусь.

– Нет, нет! – воздел перст Рю Мэкиен. – Погоди-ка, нельзя уйти сейчас. Этот отпрыск Коеси самый почетный гость на сегодняшнем банкете. Разве ты не хочешь посмотреть на него? Мы ведь его обсуждали с тобой только этим утром!

– Мне действительно нехорошо, извините.

Молодой человек начал пятиться, но было уже поздно. В банкетный зал неторопливо вошел ОН. И Мацу словно парализовало: он не смог заставить себя сделать хоть единый шаг, не говоря уже о том, чтобы уйти из зала.

Акутагава ступал неторопливо, поражая окружающих своей статью – спокойной грацией хищника, величественной невозмутимостью сильнейшего и терпкой мужской красотой. На нем был дорогой, но лишенный кричащей роскоши и помпезности костюм – что вмиг заставило засуетиться всех двухсот гостей мужского пола в клубе. Они судорожно оглядывали себя, пытаясь определить, насколько дороже Акутагавы они умудрились одеться.

– Дурак, зачем надел бриллиантовые запонки! – шипела одна дама на своего мужа, пока тот, краснея от натуги, снимал с рукавов запонки. – Знаешь же, что ОН никогда не носит драгоценности! Ты хочешь, чтобы все подумали, что мы считаем себя лучше семьи Коеси?!

Акутагава, не глядя по сторонам – как это и полагается звезде вечера – подошел к столику, за которым сидел именинник: председатель ЛДП Сигиура Ока. Это был невысокого роста мужчина с отечным лицом и глазами грустного спаниеля – он поспешно поднялся из-за стола навстречу почетному гостю. Вежливо поклонившись, Акутагава с любезной улыбкой сжал его руки и произнес слова поздравления. Сигиура раскраснелся от удовольствия, отвешивая мелкие поклоны в ответ на учтивые пожелания здоровья и успехов, а потом засуетился, приглашая молодого человека сесть за стол.

Акутагава мягко отказался от этого предложения, пояснив, что садиться за стол не имеет смысла: его будут непрестанно отвлекать, и он только помешает Сигиуре насладиться переменой блюд. Так и случилось: гости, выждав, когда Акутагава закончит произносить поздравления, ручейками потянулись к нему. Почетный гость отказался от шампанского и попросил виски – а затем, неторопливо попивая его у барной стойки, принялся здороваться с бесконечной вереницей людей. Некоторым он просто молча кивал головой, едва удостаивая взглядом – даже если те были почтенного возраста, требующего уважения со стороны молодого поколения, других же выделял – отвечая на их приветствие улыбкой, перебрасываясь с ними несколькими фразами.

Мэкиен сказал, обращаясь к Мацу:

– Неправы те, кто ищут власть в стенах законодательных собраний или парламента. Власть надо искать не там, а вот на таких банкетах и вечеринках, где все свои и можно завести полезные знакомства. Именно в такой обстановке решаются большинство важных вопросов, заключаются договоренности, строятся мосты взаимоотношений между власть имущими. Погляди, как он принимает знаки внимания, Мацу. Он принимает их как должное: он знает, что сильнее их, и что они его опасаются. Ничего не скажешь, парень знает себе цену!

– Пап, опять ты свои «левые» идеи толкаешь, – поморщилась Бэтси, услышав его рассуждения. – Мацу далёк от политических дрязг, не надо его втягивать.

– Ладно-ладно, – с улыбкой согласился с ней Мэкиен. – Не буду. Я и сам знаю, что здесь не место для таких разговоров – всюду уши семейства Коеси. Так что давай продемонстрируем хорошее воспитание и пойдём, поздороваемся с ним, отдав должное его высокому положению в обществе. Идём Мацу, я представлю тебя этому человеку.

Мацу, и без того выглядевший ошеломленным, вздрогнул.

– Нет! – он отпрянул в сторону, мечтая провалиться под землю. У него предательски закружилась голова, а колени стали ватными. – Я… Я не могу… Господин Рю, боюсь, я выпил слишком много шампанского и мне нужно на свежий воздух. К тому же, кто я такой, чтобы представлять меня? Извините, я пойду!…

Но Мэкиен успел схватить его под локоть и, не обращая внимания на его протесты, потянул в сторону бара со словами:

– Не говори глупостей, мальчик мой. Он и не будет с тобой разговаривать, не переживай. Просто поклонишься ему и всё. Бэтси, не отставай!

– Иду, папочка!

Господин Рю потянул Мацу через толпу, собравшуюся в банкетном зале и остро пахнущую различными вариациями духов и одеколона. В центре этого клубного помещения было свободное пространство, устеленное ковровой дорожкой и образующее своеобразный коридор от главного входа до танцплощадки. Когда они вышли на ковровую дорожку, Мацу окончательно впал в панику – здесь его не закрывали собою прочие гости, и он был словно на ладони! А бар – наискосок, обзор оттуда прекрасный, еще немного, и Акутагава увидит его!..

Он резко высвободил руку:

– Извините, но – нет! Я лучше уйду, – выпалил Мацу и резко повернулся на сто восемьдесят градусов, намереваясь как можно быстрее покинуть банкетный зал. В тут же секунду послышался звон стекла – Мацу не заметил за своей спиной официантку, поэтому столкнулся с ней сразу, как только отвернулся от господина Мэкиена и Бэтси. Девушка-официантка неловко плюхнулась на пол, фужеры разлетелись на осколки, шампанское разлилось по ковру, поднос жалобно звякнул где-то в стороне.

– Опа, уже, видно, набрался парень! – рассмеялся кто-то из гостей.

– Мацу! – Бэтси покраснела до корней волос.

– Извините, извините! – пробормотал Мацу в ужасе.

Он неловко помог официантке подняться, чувствуя, что не только сам опозорился и спутников своих вынудил застыдиться, но и к тому же усугубил ситуацию – поднял шум и привлек к себе ненужное внимание. Мацу с усилием заставил себя посмотреть в сторону бара и окаменел, осознав: то – чего он больше всего опасался – только что произошло. Акутагава с невозмутимым видом поднес виски ко рту, делая глоток, и поверх стакана взглянул прямо на него – его бледно-карие глаза были устремлены на Мацу, в этом не было сомнений.

Акутагава заметил его.

Мацу показалось, что время остановилось. Это случилось. Это произошло. Спустя пять лет их взгляды встретились вновь! По-настоящему, вживую, на самом деле… Эти глаза ничуть не изменились за пять лет! Такие же омуты – непроницаемые, опасные, притягательные. И, если смотреть в них достаточно долго, то они затянут в себя, словно смертоносная трясина, поглотят с головой и утопят…

«Боже, – подумал Мацу в отчаянии, – нужно бежать отсюда немедленно! Куда угодно, только прочь. Этого не должно было произойти, мы не должны были вновь встретиться! Какой же я дурак!…»

– Извините меня, – тихо произнес Мацу, обращаясь к господину Рю и Бэтси. Он быстро зашагал прочь.

Оказавшись на улице, он почти бегом стал удаляться от здания клуба «Осадзиро», кутаясь в пальто и дрожа всем телом. Над Токио зависла февральская ночь – глубокая, черная и звездная, наполненная морозным дыханием зимы. Ноги скользили на гололеде, но Мацу не сбавлял шага, стремясь как можно быстрее покинуть эту улицу. Его мутило, желудок судорожными рывками подкатывал к горлу.

Увидев такси с горящим красным огоньком, Мацу махнул рукой. Слава богу, что сегодня он разменял доллары на йены и у него есть чем заплатить. Сев в теплый салон, он назвал таксисту гостиницу – и буквально через пятнадцать минут был в «Тэймей». Из последних сил подавляя рвотные позывы, Юки поднялся на лифте на нужный этаж, с трудом открыл замок пластиковым ключом и бросился в ванную комнату.

Его выворачивало с болью, так, словно желудок разорвался, лопнул, не выдержав нагрузки. Мацу оперся рукой на ободок унитаза, зажмуриваясь и выплевывая исторгавшуюся его чревом желчь. Голову пронзала острая боль, словно иглами впивающаяся в мозг.

– Проклятье… – пробормотал он, чувствуя отвратительный липкий пот на лице и за воротом сорочки.

Когда тошнота немного улеглась, он бессильно рухнул на пол. Мацу кусал губы и пытался успокоить сердцебиение.

Неужели всё осталось по-прежнему, несмотря на прошедшие пять лет разлуки? Неужели он не излечился от этого чувства?… Получается, что он обманывал самого себя? Ведь, если бы он действительно избавился от своего прошлого, то не сбежал бы сейчас настолько трусливо, настолько позорно! Тогда бы он взглянул Акутагаве в глаза и остался равнодушным, но нет… Он не смог. Не справился с собой. Потому что до сих пор не разлюбил.

Он все ёще любит его. Любит, несмотря ни на что.

Мацу наконец собрался с силами и поднялся с пола. Его пошатывало от слабости, когда он подошел к раковине. Пустив холодную воду, он долго умывал разгоряченное лицо, затем прополоскал рот. Выпрямившись, он посмотрел на свое отражение в зеркале. По его лицу текли капли воды, мокрые пряди волос облепили лоб, черные глаза лихорадочно горят…

– Проклятье, – повторил он хриплым голосом, обращаясь к самому себе. – Вот ты опять у разбитого корыта. Прошлое вернулось бумерангом и дало тебе по лбу как следует. И ты не знаешь, что делать дальше. Не знаешь, как тебе дальше быть. Поздравляю тебя, Юки. Ты в полной заднице!…

Он добрел до кровати и упал на неё, зарывшись лицом в подушки. Его всё еще трясло от напряжения. Перед глазами молодого человека замелькали яркие и такие живые картины из его прошлого. Того прошлого, что он так старался забыть. Прошлого, которое он никогда бы не смог забыть. Прошлого, таившего в себе и сладость и боль.

То было прошлое, наполненное Акутагавой.

>>> Конец октября 2005 года

Ив разыскал их на Суматре, в порту Белаван, где пришвартовалась яхта Акутагавы. Он появился на яхте не с пустыми руками – в коробке из под торта, которую обнаружила у себя на кухне Фынцзу, была отрезанная мужская голова. Акутагава, вглядевшись в черты полуразложившегося лица, сказал:

– Это голова Мидзогучи.

Мидзогучи был оябуном синдиката «Сики» и врагом Коеси Мэриэмона. Он пытался заполучить Акутагаву, послав за ним Ива. Тот похитил Акутагаву, но доставить по назначению не сумел, так как Коеси Мэриэмон разыскал тайное логово Мидзогучи и обрушил на него такие силы, справиться с которыми у его врага не было никакой возможности. Сам Мидзогучи сбежал, бесследно исчез, как и Ив – благополучно ушедший от полицейского преследования. Когда Акутагаву спасли – они с Юки отправились в круиз на яхте… И спустя шесть недель, Ив вновь появился на горизонте!

Ив был в восторге от того впечатления, которое произвела на присутствующих в кают-компании людей принесенная им голова. Он снял с головы убор мусульманских женщин, который одел, чтобы, видимо, прокрасться к охраняемой телохранителями яхте и, улыбаясь одной из своих жутких улыбок, сказал:

– Обожаю эти эффектные появления, – и в его руках щелкнул складной нож: – Так кто будет первый кусок от этого заботливо приготовленного мною блюда?

Китаянка Фынцзу вжалась в стену, когда увидела остро заточенное лезвие. Юки вскочил со стула, опрокинув его. Он не знал, что конкретно будет делать, но в одном был уверен точно – второй раз Ив не отнимет у него любимого человека! Пусть Ив хоть сто раз хладнокровный наемный убийца, Юки перегородит ему дорогу, если тот сделает хоть один шаг в сторону Акутагавы!

– Юки, стой на месте, – сказал вдруг Акутагава, поняв его намерение.

– Но…

– Стой на месте и всё, – отрезал юноша и перевел свой взгляд на Ива. – Я ждал тебя раньше.

Ив завел свои зеленые глаза к потолку и, поигрывая ножам, ухмыльнулся:

– Ну прости. Чувствовал себя не важно, пришлось немного подлечиться. Да и потом догнать вашу яхту оказалось не так просто – удобней было дожидаться вас в порту. Со скуки даже пришлось зарезать парочку местных уродов. Но вот я здесь.

Юки окатила волна гнева: как легкомысленно это создание говорит об убийствах! Просто не верится, что когда-то Юки считал его безобидным и очаровательным человеком – что когда-то хотел его компании, его общества в школе. Сейчас Ив внушал Юки отвращение. Ив организовал похищение Акутагавы, во время которого погибли люди и был тяжело ранен Тэкесима. Ив отрезал голову человеку и принес её сюда. Это же чистой воды чудовище, зверь! Господи, нужно звать охрану на помощь, а не разговаривать с ним! Почему Акутагава так спокоен?… Тут Юки не поверил своим глазам: Акутагава сделал несколько шагов навстречу этому убийце!

– Дай, – коротко сказал он, кивнув на нож в руках Ива.

И Юки снова не поверил своим глазам: тот протянул Акутагаве нож! Это было невероятно, но именно это и произошло – без единого слова Ив отдал ему свое холодное оружие. Он сделал это добровольно.

– Мама Фынцзу, уходите, – произнес Акутагава, не глядя на экономку. Он контролировал взглядом стоявшего напротив Ива, а тот, в свою очередь, не отводил от него взора. – И никому пока ни слова об этом, ясно? Это приказ, мама Фынцзу! Юки, уходи тоже.

Китаянка, сторонясь Ива, бросилась на кухню.

– Я никуда не уйду! – возразил Юки.

– Какие мы смелые! – ухмыльнулся Ив, услышав его. – В прошлый раз я чуть было не убил его из-за этой безрассудной смелости. Кажется, он не извлек из этого урока.

– Замолчи, – ответил Акутагава на это. Его голос был властным, таким, что его невозможно было игнорировать. – Смотри на меня. Только на меня!

Ив, сморщил свой нос, как недовольный котёнок, но… подчинился. Затем Акутагава повторил:

– Юки, уйди, пожалуйста.

– Нет! Ни за что!

Тогда юноша, помолчав немного, произнес, не оборачиваясь к нему:

– Тогда, что бы ты ни увидел – не вмешивайся.

Акутагава переложил нож в левую руку и – уверенным и сильным движением – провел лезвием по своей правой ладони. Из глубокого пореза закапала кровь. Глаза Ива жадно загорелись, он облизал свои губы в предвкушении. Акутагава вытянул кровоточащую руку вперед и приложил ладонь к щеке юноши, пачкая его лицо своей кровью. Ив вцепился в его запястье, крепче прижимая её к себе, потом, глухо застонав, опустился перед ним на колени.

– Да! Да! – шептал он.

– Ты мой отныне, – сказал Акутагава. – Ты будешь служить мне как верный пёс.

– Да! – Ив слегка отстранил ладонь от своего лица и кончиком языка слизнул багровую влагу.

– Ты всё сделаешь для меня. Клянись.

– Да, клянусь! Я умру ради тебя!

Юки наблюдал за происходящим с нарастающим ужасом. До него дошло, что здесь происходит. Ив пришел не убивать или похищать Акутагаву, вовсе нет! Ив, словно провинившийся охотничий пёс, принес своему кумиру добычу – голову врага, чтобы задобрить его, подольститься и получить прощение за прошлые проступки. И получить желаемое – благоволение хозяина. Во взгляде убийцы читалась страсть, необходимость, жгучая потребность… А Акутагава с самого начала знал это, он с самого начала понимал, что тому нужно!… Он разрезал себе ладонь и прикоснулся к Иву – проводя ритуал кровной клятвы, который практиковали со стародавних времен главари якудза, желая связать себя с кем-то непререкаемыми узами… Господи, Акутагава!…

– Возьми меня! Давай же, возьми, – Ив забрался руками под его джемпер, прикасаясь к обнаженной коже. Его дыхание стало учащенным. – Трахни меня! Разве я не заслужил этого?

Акутагава холодно усмехнулся и вдруг его оттолкнул от себя:

– Нет, не заслужил.

– Я принес тебе голову Мидзогучи! – Ив резко поднялся с колен, его перепачканное в крови лицо исказилось от приступа ярости. – Специально для тебя!

– На колени! – оборвал его Акутагава, глядя ему прямо в глаза.

Ив издал звук, похожий на рычание, сжал кулаки, но в следующий миг покорно преклонил колени. Он посмотрел на Акутагаву снизу вверх, его изумрудные глаза лихорадочно мерцали. Губы Акутагавы сложились в улыбку, а его рука ударила Ива по лицу – голова юноши дернулась, он покачнулся, но поспешно выровнялся и поднял лицо к стоящему над ним хозяину.

– Я сам решу, чего ты достоин, а чего – нет, – сказал Акутагава. – Ты сделал мне одолжение, принеся голову Мидзогучи? Ты ошибаешься. Он всё равно уже был приговорен – и не прожил бы долго. После облавы на его убежище, синдикат «Сики» был уничтожен, а его люди перебиты или разбежались куда глаза глядят. И, как только он где-нибудь объявился – его бы сразу повесили. Он стал заочным покойником с того момента, как решил добраться связаться с семьей Коеси. Меня не впечатлил этот твой презент, Ив. Неужели это всё, на что ты способен?

– Нет! – выдохнул Ив. – Как мне доказать тебе?

Акутагава снова его ударил. Юки вздрогнул от звука удара и падения тела, невольно отступив к стенке, и глядя на распластавшегося полу кают-компании Ива. Юки казалось, что он бредит: он не узнавал Акутагаву! Это было его лицо – то, которое Юки так любил – но под этим лицом сейчас словно была другой человек. Что он делает, зачем Акутагава так ведёт себя?! Он сошел с ума или… Или Юки просто видит ту часть его натуры, которая доселе была от него скрыта?… Ив тем временем приподнялся, оставаясь перед Акутагавой на коленях.

– Как мне доказать тебе? – повторил он свой вопрос. Тон Ива стал более смирным, покорным.

– Когда я прикажу тебе, – последовал ответ. – Не раньше и не позже.

– Как прикажешь, – кивнул Ив, переводя дыхание. – Я понял.

– А теперь убирайся с моей яхты, – прибавил Акутагава. – Я буду ждать тебя в следующем порту. Если не сможешь узнать, какой это порт и не будешь ждать на пристани, я в тебе разочаруюсь. Всё, пошел вон!

Акутагава бросил нож на пол прямо перед Ивом. Тот поднял его, сложил и встал в полный рост. Акутагаве не пришлось повторять дважды – через две секунды след Ива простыл, как будто его и не было.

Среди сервировки и еды на столе продолжала лежать гниющая голова Мидзогучи, распространяющая отвратительный запах. Акутагава, не поднимая взгляда на Юки, подошел к столу, взял салфетку и принялся перетягивать ею порезанную руку. В кают-компанию вошел Ботаник со словами:

– Что с госпожой Фынцзу? Она будто напугана чем-то, но не говорит что… Твою мать! – телохранитель увидел отрезанную голову, а затем окровавленную руку юноши. – Акутагава, что случилось?!

– Игрался со столовыми приборами и порезался, – беспечно улыбнулся тот.

– Я про эту башку!

– А-а… Это Мидзогучи решил меня навестить. Вернее, его голова, – Акутагава пожал плечами. – Недаром его даже при жизни считали безголовым.

Ботаник наклонился к голове, приглядываясь; потом выпрямился и скорее утвердительно, чем вопросительно произнес:

– Здесь был тот самый псих?

– Это уже не имеет значения, кто. Я всё уладил, поверь мне. Сейчас просто избавься от головы, Сугавара, – сказал Акутагава раздраженно. – Иначе здесь вскоре всё провоняет. Ладно?

– Ты уверен… – начал было телохранитель многозначительно.

– Да.

– Хорошо. Будь по-твоему, – Ботаник без дальнейших вопросов накрыл голову коробкой и вынес её из кают-компании.

Молчание между двумя юношами затянулось.

– Не смотри на меня так, – наконец проговорил Акутагава. – Не надо.

– Зачем это тебе? – пробормотал Юки сдавленно, взирая на него так, словно впервые в жизни его видел. – Зачем он тебе нужен? Он дурной человек. Он убийца.

Акутагава достал сигареты и закурил.

– Ты сейчас не поймёшь, Юки. Давай поговорим об этом потом, когда ты не будешь так взволнован.

С этими словами он вышел прочь. Юки проводил его беспомощным взглядом – он был так потрясен, что не мог сейчас спорить с Акутагавой. Он мог только растерянно хлопать ресницами, снова и снова прокручивая в уме произошедшую перед его глазами сцену.

Юки предчувствовал, что с этого момента его счастье уже не будет таким безоблачным, каковым было эти шесть недель. Что-то непоправимо изменилось.

__________

5

Тогда, в конце октября 2005 года, Юки увидел второе лицо Акутагавы, другую часть его личности.

Акутагава отказался объясниться с ним сразу после ухода Ива, сказав, что Юки не сможет понять. Он ушел, оставив юношу одного. Юки был растерян и еще долго не мог вернуться от своих невеселых мыслей к реальности; выйдя на верхнюю палубу, он только сейчас заметил, что они снова плывут куда-то.

«А я даже не обратил внимания, – подумал он, опершись на перила и рассматривая пенящуюся у бортов воду, – как мы отшвартовались…»

Он стоял так долго, погруженный в себя.

Юки вспоминал полутемную комнату, звуки грозы за окном и шум воды в водосточных желобах… И то, как Акутагава наставил на него пистолет, требуя физической близости. Тогда он поразился той перемене, что произошла с юношей в мгновение ока: вместо привычного расслабленно-насмешливого Акутагавы появился другой человек – властный, без меры эгоистичный и жестокий. Но потом Акутагава успокоился и снова стал таким, каким Юки привык его видеть! И Юки забыл о том случае, решив, что это была всего лишь игра – чтобы напугать его и заставить подчиниться. Однако сейчас… Сейчас он снова увидел ТО ЛИЦО Акутагавы! И в памяти зазвучали слова, которые они сказали друг другу тогда, в комнате школьного общежития, сгорая от желания:

«…Прекрати, Акутагава, ты сам на себя не похож…»

«…Нет, вот это и есть настоящий Акутагава. Тот Акутагава, что целый месяц терпел твои дурацкие философские разглагольствования – это маска. Маска, которую я надел специально для тебя, Юки!»

– Что же я всё это время видел? – спросил себя Юки, вдыхая полной грудью морской воздух. – Маску? А на самом деле он совсем другой – такой, что у меня от одной мысли об этом волосы дыбом встают? Нет, никогда не поверю! Акутагава не мог так притворяться, он просто бы не смог…

Акутагава не мог притворяться всё это время – когда они были постоянно на виду друг у друга, вместе. Он не мог притворяться, когда они вдвоем глядели вдаль стоя на палубе или гуляли по пляжам, загребая ногами песок, пиная маленькие камушки – и без конца говорили, говорили, говорили обо всем на свете! Акутагава не мог притворяться, когда они вместе сидели в кабинете, обустроенном в недрах яхты для занятий, и корпели над заданиями экстерната – перебрасываясь, время от времени, шутками… Он не мог притворяться, когда обнимал Юки так крепко и в тоже время – удивительно нежно. Когда целовал – страстно, не скрывая острого желания, но со сладостной лаской – а не эгоистично и односторонне пользовался чужими губами. Акутагава мог оставить синяки на теле Юки – но это были следы бурной ночи, а не побои. Акутагава не принуждал его к сексу, наоборот, он любил, чтобы юноша, истомлённый его показным равнодушием, сам начинал ластиться к нему…