Текст книги "Взрослые игры (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Юки взглянул на крыльцо, охваченный воспоминаниями. Ему вспомнилось, как он поднимался по этим ступенькам в первый раз – идя за распределением в холл. Вспомнил он и Ива, который в первую их встречу сидел вот здесь – тогда не заметить его вообще было бы сложно: у ног лежала Ива большая дорожная сумка, одет он был в салатового цвета футболку с надписью «Гринпис» от которой рябило в глазах, драные синие джинсы, а голова была повязана банданой с ухмыляющимися черепами. Он выглядел потрясающе посредственным и очаровательным, походя на игривого котенка… Когда он выпрямился, то Юки пришлось смотреть на него снизу вверх. Ив не поклонился, а только протянул руку для пожатия со словами: «Ив Кемаль, будем знакомы…»

Акутагава легонько дотронулся до его локтя, давая понять, что пора садиться в машину. Юки кивнул, заставляя себя выбросить из головы мысли об Иве, и залез в салон. Акутагава последовал за ним.

– Это вам за беспокойство, – Тэкесима протянул деньги старику.

Тот протестующее замахал руками.

– Что вы! Что вы! Никаких денег! Если б я только знал до этого, что в этой школе учился господин Коеси! Я счастлив, что смог оказать ему услугу, это такая честь для меня! – взволнованно произнес он. – Это мне впору благодарить вас!

Тэкесима, улыбнувшись, сел за руль. Сугавара вытащил очередную сигарету, но он выразительно взглянул на него: мол, забыл, что Акутагава до сих пор оправляется от ранения и нельзя рядом с ним дымить?! Сугавара виновато засунул сигарету в обратно в пачку.

Акутагава сжал ладонь Юки, когда автомобиль покинул территорию школы. Тот стиснул его руку в ответ. Потом Юки положил ему голову на плечо, и прикрыл глаза.

Впереди у них была целая жизнь – и она представляла собою сплетение их судеб. Юки не знал, что ждет его и Акутагаву в будущем, но он знал, что постарается больше не совершать горьких и непоправимых ошибок. Они с Акутагавой уже обсуждали свое будущее и договорились, что каждый их них будет добиваться того, что считает нужным. Через месяц Юки вернется в США, чтобы закончить образование, а потом снова приедет в Японию. Что будет потом?… Кто знает, кто знает… Акутагава будет заниматься политикой, а Юки найдет работу по специальности и будет путешествовать по всему миру, приезжая в Японию на короткие, но долгожданные и сладостные свидания…

Кто знает, как всё обернется? Расплетется ли когда-нибудь Гордиев узел судьбы или же запутается всё еще сильнее?…

_США. Детройт_

Клонящееся к закату весеннее солнце отражалось на водной глади реки Детройт, когда автобус, чья бока украшала яркая реклама, притормозил у остановки. Внутри он был битком набит людьми, что разъезжались по домам после рабочего дня – в основном это были афроамериканцы и люди арабо-семитской внешности, совсем немного разбавленные представителями «белой» расы. И это было неудивительно – ведь в Детройте, «автомобильной Мекке» Америки – проживало только 10 % белых, остальные же жители города были потомками завезенных из Африки чернокожих рабов и мигрировавшими с востока арабами. В автобусном салоне было ужасно душно, от спертого воздуха не спасали даже открытые окошки, что прибавляло усталым людям раздражительности.

– Эй, чего толкаешься, жирдяй? Жрать гамбургеров надо меньше.

– Пододвинься ж, наконец! Встали тут слоны, чертов автобус!

– Раз такой умный – купи себе машину!

С подножки автобуса спрыгнул на асфальт молодой человек, за спиной которого висела в тряпичном футляре гитара. Он был одет в удобные кроссовки, дизайнерские джинсы – по моде протертые на коленях, черный джемпер и короткая кожаная куртка. Голову ему прикрывала черная шляпа – словно взятая из одного из фильмов про Джеймса Бонда, на глазах – солнцезащитные очки. Он задержался на остановке, не спеша прикуривая, затем, оглядевшись по сторонам, направился по бульвару к виднеющемуся в конце улицы выстроенной в поздне-готическом стиле гостинице «Стефенс».

– Эй, котик, как дела? – то и дело подмигивали ему девушки.

Он, высокий, стройный и стильный, притягивал взгляды раскрепощенных красоток как магнит. Он, не сбавляя шага, широко улыбался каждой из них, демонстрируя ровные жемчужные зубы, а вслед особенно симпатичным – как и полагается любому порядочному плейбою – оглядывался, наслаждаясь ракурсом сзади.

Оказавшись у гостиницы, молодой человек устроился напротив главного входа – на одной из скамеек, что стояли в небольшой аллейке, где гуляли пожилые пары, молодые мамы с детьми, а вечерами сидела молодежь. Отодвинув рукав куртки, он посмотрел на часы, сверяясь со временем, перевел взгляд на гостиницу и распаковал гитару. Коснувшись струн, он несколько секунд вразброс перебирал их, вслушиваясь в звучание, потом начал играть – с экспрессией и знанием дела. Звуки музыки привлекли к себе внимание почти сразу же – а когда он запел на превосходном французском языке «Cote banjo, cote violon»*, то праздно гуляющие люди, удивленные его мелодичным и хорошо поставленным голосом, стали подходить к нему поближе.

«Когда банджо играет, в Сан-Франциско я,

А скрипка – то в Париж летит душа моя,

Я рвусь туда, лишь только струны зазвучат,

Где нет меня сейчас…

И мне поет банджо о детских клятвах и мечтах,

А скрипка – о кафе, где ужин при свечах,

И там и здесь милы девчонки до одной

Но ты – то здесь со мной…»

Когда песня закончилась, послышались аплодисменты и подзадоривающие крики: «Еще! Еще!»

Он, увидев, как из остановившегося у гостиничного крыльца лимузина, появился Маддан Хабибжи, сделал еще несколько аккордов и отложил гитару. Собравшиеся подле него слушатели издали недовольный возглас, увидев, что упаковывает гитару обратно в чехол.

– Эй, красавчик, останься! Куда ты? Останься!

Молодой человек, не обращая внимания на восклицания и просьбы, уже шагал к гостинице.

Маддан Хабибжи, нервно почесывая отрезанное несколько месяцев назад и пришитое обратно хирургами ухо, ходил по своему люксу, ворча на всех и вся. Он обругал и своих деловых коллег в Детройте – что вкладывали деньги в заведомо прогорающие предприятия, и своих бестолковых телохранителей – которые не додумались заказать ужин в номер перед его возвращением.

– Проклятый Детройт! Свалка никому не нужных мертвецов! – говорил Хабибжи, пребывая в скверном настроении. Для его критики в адрес города была причина: Детройт, некогда процветающий промышленный город, сейчас медленно умирал. Заводы вставали, крупные компании, некогда слывшие монстрами, зачахали и превращались в банкротов… Хабибжи приехал сюда, потому что арабские друзья уговорили его вложить деньги в автомобилестроительный концерн, переживающий сейчас не лучшие времена. Хабибжи дал деньги – много денег. Но концерн сегодня днем был признан судом обанкротившимся. Радостные новости, ничего не скажешь!

– Где там ужин? – крикнул он из спальни одному из телохранителей, дежурившему в гостиной.

– Уже везут, господин Хабибжи!

С тех пор, как Хабибжи чудом пережил покушение на свою жизнь, он стал весьма щепетилен в отношении телохранителей. Теперь он не экономил на такого рода специалистах – сейчас рядом с нефтяным магнатом постоянно присутствовало минимум трое элитных бодигардов, а за дверью стояли еще четверо, держа под контролем все подступы к гостиничному номеру.

Хабибжи не переставал тяжело вздыхать. Раньше он снимал напряжение сексом, но тот зеленоглазый маньяк превратил некогда полного сил и желания мужчину в несчастного импотента. Стоило только Хабибжи взглянуть на потенциального сексуального партнера, как перед глазами возникал образ наемного убийцы с ножом в руке, которым тот так ловко орудовал… Это убивало в Хабибжи любое желание заниматься сексом – член просто не вставал, лежа в штанах мягким и пригодным только для мочеиспускания куском плоти. Это усиливало чувство унижения, которое не отпускало его с того проклятого дня, когда Ахмад преподнес ему зеленоглазый подарок…

Привезли ужин. Хабибжи не выходил из спальни, пока официант, получив чаевые, не ушел. Магнат до сих пор опасался незнакомых лиц, которые оказывались поблизости с ним.

– Ужин подан, господин! – сообщил телохранитель, когда дверь за официантом закрылась. – Вкатить столик в спальню?

– Нет, оставь там, – Хабибжи прошел в гостиную и уселся на диван. Включив телевизор на финансовом канале, он жестом попросил телохранителей уйти из поля зрения, чтобы они вдобавок не испортили ему аппетит. Те послушно отступили назад, к занавешенным окнам. Араб начал неторопливо поглощать пищу, слушая сводку новостей.

Он не сразу понял, что за странный звук раздался позади него, а когда оглянулся – то увидел, что все трое бодигардов лежат на полу, а над ними стоит высокий мужчина в джинсах, черной кожаной куртке и шляпе. Только Хабибжи разинул рот, чтобы закричать, как был схвачен за горло сильными, как стальные тиски, пальцами:

– Тише-тише, старик! – прошептал ему на ухо Ив. – Что же ты так пугаешься своего доброго знакомого?

Своим излюбленным манером – ударом в нужную точку на позвоночном столбе – он обездвижил араба и спихнул его с дивана на пол. Ив снял с головы шляпу, и встряхнул короткими волосами, наклоняясь над Хабибжи, из чьих глаз при виде этого до боли знакомого лица с мерцающими зелеными глазами, брызнули слезы ужаса.

– Или, возможно, ты не признал меня с этой прической, а? – зеленоглазый молодой человек провел рукой по своей шевелюре: – В прошлую нашу встречу они были у меня подлиней. Но, что делать, пришлось обрезать – я их так подпалил в пожаре, что ничего другого просто не оставалось. Ну, может быть, ты вот так меня припомнишь?

Ив щелкнул складным ножом и широко улыбнулся:

– Итак, на чем мы в прошлый раз остановились?…

_________________________

* Джо Дассен.

_________________________

__Э П И Л О Г__

– Эй, Хань-хань, я выигрываю!

Акутагава, ведя баскетбольный мяч, направился к Юки, а тот, услышав, как его назвал Акутагава, раздраженно заговорил:

– Не называй меня так! Мне совершенно не нравится, когда меня называют «огорчением»!

Тут Акутагава, пользуясь тем, что Юки замешкался, забросил мяч в кольцо и тем самым увеличил разрыв еще на одно очко. Юки, поглядел на кольцо – затем на укатывающийся в сторону мяч, и недовольно закусил губу. Впрочем, согласившись на баскетбол, он и не ожидал, что сможет обыграть Акутагаву – тот еще со школы был асом по части этой игры. Однако проигрывать оказалось очень и очень неприятным, а тут еще подколки с его стороны!… Акутагава рассмеялся, разглядывая физиономию Юки:

– А имя Хуань-Хуань тебя устроит?

– Пошел в задницу, зубоскал! – вспылил тот.

– В твою? – тут же насмешливо осведомился Акутагава. – А я ведь…

– Заткнись!

Голос Юки эхом пролетел по спортзалу, что был обустроен в недрах виллы Угаки. Помимо этого зала, за дверью располагался оборудованный по последнему слову техники тренажерный зал, в смежном помещении находился плавательный бассейн – и всё это на профессиональном уровне, достойном для подготовки олимпийских чемпионов. Они были здесь одни, на территории Угаки Акутагава и Юки перемещались без надзора телохранителей, что позволяло им быть друг с другом свободными и не соблюдать обязательную на «публике» дистанцию.

Акутагава остановил катящийся мяч ногой, ловким движением стопы подбросил его вверх, поиграл им в руках, а затем без предупреждения с силой швырнул его в Юки. Тот не успел закрыться рукой от снаряда и тот попал ему в грудь – и отскочил, возвращаясь к Акутагаве. Юки даже покачнулся от неожиданности:

– Придурок!

– Сам придурок, – ответил Акутагава. – И зануда к тому же. С тобой не поиграешь, ты вечно дуешься… Ты слишком серьезный, Хань-Хань. Немного ребячьего задора тебе бы совсем не помешало.

Он снова кинул мяч, но на этот раз Юки был начеку и пригнулся. Мяч со свистом пролетел над его головой, улетел к стене, шлепнулся об нее и жизнерадостно заскакал за спиной Юки.

– Прекрати!

– Да? Но почему ты так возмущен? Значит, с придурком и занудой согласен, а с Хань-Хань, значит, нет? Странно всё это. Ты только и делаешь, что огорчаешь меня. Вот и будешь зваться Хань-Хань – Огорчение…

Ну всё, с Юки хватит! Он издал зарычал и бросился на Акутагаву. Вцепившись в него, он повалил его на пол и принялся душить. Акутагава снова рассмеялся; без труда перехватив его руки, он одним рывком перевернулся и подмял Юки под себя.

– Что это за приемы борьбы? – поинтересовался Акутагава, сидя на Юки. – Подозреваю, что они, вероятно, называются: «Сволочь, ты мне прическу испортил и вообще у меня плохое настроение». Я прав?

– Отвали! – рявкнул Юки. – Ты чертовски тяжелый.

– Тяжелый? – Акутагава склонился над ним, почти касаясь губами его лица. – Ночью ты на это почему-то не жалуешься…

Юки затрепетал.

Он уже не сердился на Акутагаву за насмешки: он понимал, что это лишь демонстрация неудовольствия и грусти перед предстоящей разлукой. Юки улетал в Америку завтрашним утром. Ранним майским утром… И, несмотря на то, что впереди у них были еще вечер и ночь, не думать о неизбежном расставании они оба не могли. Акутагава не говорил с Юки о том, как тяжело ему было отпускать его, однако в последние дни он стал язвительным настолько, что порою был для него невыносимым.

Юки принялся целовать любимого, а руки Акутагавы залезли под спортивную майку, ощупывая его тело. Пальцы сжали сосок, и Юки застонал, начиная ерзать под ним, чтобы почувствовать его возбуждение.

– Может быть, – прошептал Юки, – начнем сегодня пораньше?…

Акутагава улыбнулся в ответ, не переставая прикасаться к нему губами.

«Я счастлив рядом с ним, – подумал Юки с наслаждением. – И больше всего на свете я хочу, чтобы был счастлив и он!…»

Утренние сборы вызывали гнетущее ощущение. Юки упаковал свои немногочисленные вещи в дорожную сумку, Акутагава готовился ехать на службу в «Ниппон Тадасу». За окном лил дождь, дул сильный ветер.

– Не слишком благоприятная погода для полетов, – заметил Акутагава. – Вот-вот объявят штормовое предупреждение.

Юки пожал плечами.

– Может и не объявят, – ответил он. Ему не хотелось обсуждать погоду. Все его мысли занимала предстоящая разлука с ним.

Акутагава держался подчеркнуто ровно по отношению к нему – никаких насмешек, только вежливая обходительность. Он не пытался обнять Юки лишний раз, прижать к себе, сказать ласковые слова. Юки понимал, что так будет лучше: всё, что необходимо сказать – они уже друг другу сказали, всё, что было необходимо обсудить – обсудили. Сейчас чрезмерное проявление эмоций произвело бы больше грусти, чем радости.

Акутагава всё же поцеловал его на прощание. Нежно, глубоко, крепко – так, чтобы Юки запомнил этот поцелуй и вспоминал всё то время, пока он будет находиться в Америке.

– Ну, до встречи, Юки, – сказал Акутагава спокойно.

– До встречи, – кивнул Юки, готовый заплакать от боли.

– Идём, нас ждут.

Они вышли в холл, где их дожидались телохранители и Фынцзу. Она со слезами на глазах расцеловала Юки и вручила ему корзинку, в которую по традиции положила деликатесы и фрукты. Акутагаву на улице поджидал «хаммер», а Юки в аэропорт должно было увезти малоприметное «вольво». Тэкесима кивнул Юки на прощание и залез в «хаммер» следом за Акутагавой. Сугавара, по плану разделившись с напарником, отправился провожать Юки. «Хаммер» первым покинул территорию виллы Угаки. Спустя несколько минут уехало «вольво».

Акутагава задумчиво смотрел в окно на струи воды, которые размазывались по автомобильному стеклу. Потом он взглянул на Тэкесиму:

– Что там с метеосводкой?

– Над Тихим океаном неспокойно, некоторые специалисты пророчат ураган. Впрочем, Нарита пока не прекратил аэросообщений. Самолеты, хоть и с задержками, но вылетают.

Акутагава помолчал немного, потом сказал:

– Свяжись с Нарита, пусть, пока не станет ясна ситуация с погодой, отменят все рейсы. Я не хочу рисковать.

– Понял, сейчас сделаю, – кивнул Тэкесима и достал свой мобильный телефон.

Когда Юки приехал в аэропорт Нарита, то там творилось настоящее вавилонское столпотворение. Здание аэропорта было наполнено людьми, которые, сидя на багаже, ожидали посадки. По динамикам передавались сообщения о том, что рейсы задерживаются на неопределенное время из-за погодных условий.

– Вот черт, – пробормотал тогда Юки, вспомнив слова Акутагавы про неблагоприятные условия для полетов.

– Можно пока вернуться на виллу, – предложил Сугавара.

– Нет, – покачал головой тот. Вернуться на виллу – это значит снова пережить минуты расставания. Нет, Юки было проще быть здесь, чем дома у Акутагавы. – Давай подождем в кафе, вдруг посадку все же объявят в ближайшее время.

В кафе они провели три часа. Погода на улице не улучшилась – ветер стал более шквальным, снаружи улицы буквально топило дождевой водой. Юки, с тоской поглядывающий в окно, начал понимать, что надежды улететь сегодня равны нулю. Самолеты не летают в такую погоду – это чистой воды самоубийство.

– Хорошо, – обратился он к Сугаваре, который пил десятую по счету чашку кофе и курил очередную сигарету. – Давай вернемся в Угаки. Ждать, видно, не имеет смысла.

Тот вздохнул с нескрываемым облегчением:

– Ну, наконец-то! Не знаю как тебе, а мне осточертело это кафе. Я позвоню Акутагаве, сообщу, что мы возвращаемся.

– Я сам позвоню, – Юки набрал номер телефона Акутагавы. Этот номер был личным связным каналом с ним – он был только у Коеси Мэриэмона, Тэкесимы, Сугавары и Юки.

Несколько гудков, затем такой родной и любимый голос ответил:

– Я слушаю тебя, Юки.

– Я всё еще в Нарита, вылеты прекращены из-за погоды. Я решил вернуться на виллу.

– Отлично. Я как раз выехал туда.

– Да? – Юки невольно улыбнулся. – Тогда я потороплюсь.

Он шестым чувством почувствовал, что Акутагава улыбнулся:

– Встретимся в Угаки.

– Встретимся в Угаки, – произнес Акутагава, чуть улыбнувшись уголками губ, и выключил телефон и убрал его во внутренний карман пиджака.

Он ехал в бронированном «хаммере» в сопровождении Тэкесимы и еще двух телохранителей; после разговора с Юки, он стал перебирать бумаги, которые захватил с собой из «Ниппон Тадасу». Ливень сплошной стеной продолжал хлестать по земле, порывистый ветер трепал кроны деревьев, а по небу неслись рваные клочья грязно-серых облаков. На улицах столицы люди прикрывались зонтиками, которые выворачивались от ветра наизнанку, и дождевиками – стремясь как можно быстрее вырваться из объятий разбушевавшейся непогоды и укрыться в помещении. Дорожные постовые, видя правительственные номера на автомобиле, расчищали перед ним дорогу, поэтому на вилле Акутагава оказался раньше Юки.

– Обед будет через десять минут, – сообщила китаянка Фынцзу, выйдя в холл встречать Акутагаву.

– Накройте на двоих, – сказал тот. – Юки скоро вернется, его рейс отменили из-за непогоды. Мы пообедаем, когда он приедет.

С улыбкой Фынцзу кивнула и вновь ушла на кухню.

– Я буду в кабинете, – сообщил Тэкесиме Акутагава. – Пусть Юки сразу пройдет ко мне.

В кабинете жалюзи были подняты, однако из-за погоды здесь было сумрачно. Акутагава нажал на пульт управления – жалюзи закрылись и загорелся верхний свет. Бросив папку с деловыми бумагами на крышку рабочего стола, он снял пиджак, повесил на спинку кожаного кресла, потом сел за стол. Подал сигнал телефон.

– Я слушаю, – ответил Акутагава. – Здравствуй, отец. Да, я в Угаки. Да, я просмотрел бумаги… – он открыл папку, перелистал документы, нашел необходимый и пододвинул к себе. – Меня не устраивают условия, касательно судостроительных верфей на Окинаве. «Ниппон Тадасу» не будет финансировать проект, пока корпорация не пересмотрит свой бизнес-план… Знаю, отец, знаю, что мы являемся заинтересованной стороной, но соглашаться на такой договор значит позволять им диктовать свои условия и чувствовать себя хозяева положения. Этого нельзя допустить… Успокойся, отец, я знаю, что делаю; они тоже являются заинтересованной стороной и поэтому пойдут на переговоры. Мы поторгуемся немного, а потом сойдёмся на золотой середине… Я рад, что ты меня понял… И на счет таможенной реформы у меня тоже есть замечания. Я просмотрел новые бланки деклараций и нашел в них несколько существенных недостатков по отношению к прежним бланкам…

Акутагава поднял глаза, чтобы вновь потянуться к папке с документами, но остановился. Напротив, у стены, на кожаном диванчике расположился Ив. Он, облаченный в потертые джинсы и черную безрукавку, сидел, откинувшись на спинку дивана, заложив одну руку себе за голову и вытянув вперед свои длинные ноги, его заметно укоротившиеся черные волосы падали ему прядями на лоб и глаза. Он вошел бесшумно, так – что даже внимательный Акутагава не заметил этого.

– Я перезвоню тебе, отец, – он отложил телефон в сторону, не сводя взора с зеленоглазого молодого человека.

Тот, поняв, что теперь внимание Акутагавы приковано к нему, поднялся на ноги и направился через кабинет к нему с такими словами:

– Я оторвал тебя от работы? Извини, – он улыбнулся одной из самых своих очаровательнейших улыбок. – Я ждал, когда уедет Юки, чтобы без всяких конфликтов навестить тебя.

Акутагава никак не прореагировал на это, его лицо оставалось каменно-спокойным, а взгляд – безразличным. Ив, поглядев на него, перестал улыбаться и, закусив губу, положил на его рабочий стол белый лист бумаги. Он ожидал, что Акутагава спросит его о том, что это или возьмет лист, но этого не произошло. Тогда Ив пояснил:

– Это список имён тех, кто принадлежал к организации «Мертвый дракон». Я нашел их всех. Теперь они мертвы.

Акутагава ничего не сказал в ответ.

– Можешь не переживать на счет того, что могут пойти слухи из-за их смертей, – прибавил Ив. – Я устроил им всем «несчастные случаи» или «смерть по естественным причинам». Так что никому и в голову не придет назвать это заказным убийством, поверь, своё дело я хорошо знаю.

Акутагава, наконец, встал, неторопливо обошел стол, и приблизился к Иву. Тот не двигался с места, всем своим видом давая понять, что готов ко всему. Кулак Акутагавы, врезавшийся ему в скулу, сбил его с ног.

– Я понимаю, что виноват за Юки, – пробормотал Ив, оказавшись на полу. – Я перегнул с ним палку пять лет назад, но…

– Вставай, живо! – оборвал его Акутагава жестко.

Он послушно поднялся и вновь получил кулаком в лицо – отчего снова упал, и из его носа потекла кровь.

– Я не ожидал, что с Юки всё получится именно так, – Ив, валясь у его ног, шмыгнул носом, слизывая попавшую на губы кровь. – Не ожидал, что он сможет что-то предпринять, что вздумает сбежать. Он меня тогда не понял. Когда он ушел от тебя, то я – да! – наведался к нему, но я не собирался причинять ему вреда! А он испугался.

– Вставай! – повторился приказ.

– Я не собирался ему вредить! Я пришел, так как видел: тебе не по себе из-за того, что он тебя бросил. Ты был привязан к нему, тебе было плохо без него. И я пришел к Юки, чтобы понять, почему всё так хреново получилось…

– Оторви свою задницу от пола или я пинками заставлю тебя это сделать, – убийственно спокойным голосом прервал его речь Акутагава.

Ив в очередной раз поднялся. Акутагава сделал ему знак подойти поближе – тот шагнул к нему, и, оказавшись рядом, получил удар в солнечное сплетение. Ив согнулся от боли и оперся рукой на стол, негромко застонав. Акутагава схватил его за волосы и резко дернул к себе, вынуждая Ива опуститься на колени.

– Давай мне свой нож.

Ив, стоя на коленях перед ним, покорно вытащил свой складной нож и отдал ему. Акутагава нажал на кнопку и нож с щелчком раскрылся, сверкая на электрическом свете остро отточенным лезвием.

– Убил всех из «Мертвого дракона», говоришь? – осведомился Акутагава.

– Да, они все поплатились за то, что хотели навредить тебе, – кивнул Ив. Он не отстранился, когда нож прижался к его щеке, а затем опустился к шее.

– И что, разыграть смерть в пожаре это был твой план?

– Нет. Так вышло…

Тут лезвие полоснуло кожу на его шее, пустив кровь. Акутагава порезал его в безопасном месте, однако достаточно глубоко, чтобы причинить ему боль и заставить вздрогнуть.

– Не лги мне!

– Я не лгу… Чертовы бочки взорвались и на меня вылилось горючее, я вспыхнул словно факел, – ответил Ив, глядя на него снизу вверх. – Я чуть было не сгорел там заживо. Меня спасло то, что это произошло на пристани – я просто прыгнул в воду – и в результате получил только несколько легких ожогов. Потом я выплыл на берег поодаль базы и решил, что будет лучше, если меня сочтут погибшим. Временно, хотя бы.

– Лучше для кого?

– Для тебя! Моя сестра взяла с меня слово, что я помогу ей заключить от имени России договор с Коеси Мэриэмоном. Только так она согласилась мне помочь. Но я не знал, насколько это возможно на самом деле! Я решил, пусть Наста считает, что я умер – так она не сможет предъявить тебе претензии. Я выждал время и вернулся, когда всё улеглось. Я знал, что ты будешь сердиться на меня из-за Юки, поэтому решил сначала найти всех этих ублюдков и убить их. Я подумал, что так мне удастся смягчить тебя…

Акутагава крепче сжал его волосы в кулаке, удерживая его голову, и поднес острый кончик ножа к зеленым глазам Ива. Тот сжал губы, демонстрируя покорность его воле. Его взгляд был взглядом кровожадного хищника, грозы всего живого, позволившего себя приручить и – во имя преданности своему хозяину – готового без боя дать себя убить, даже не поинтересовавшись мотивами. В Иве не было сомнения или противоречащей мысли, ничего – только слепая и бескомпромиссная готовность отдать по первому требованию своему хозяину всё, что тот вздумает у него потребовать…

– ТЫ ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ДУМАТЬ, ЧТО ТЫ МЕРТВ! – отчетливо и медленно проговорил Акутагава.

– Я хотел как лучше.

– Как лучше?!… – он встряхнул Ива, едва не выдрав тому клок волос. – Как лучше, да?! Мне это надоело! Слышишь? Хватит заставлять меня проходить через всё это дерьмо снова и снова! Сначала Юки, теперь ты! Как ТЫ смел так поступить? Как?

Ив несколько раз непонимающе моргнул, потом до него дошел смысл сказанного. Его изумрудные глаза вспыхнули огнем, а дыхание взволнованно участилось.

– Это правда? – спросил он, и его губы дрогнули в предвестии счастливой улыбки. – Правда?

Акутагава бросил нож на крышку стола, затем отпустил его шевелюру и Ив тут же выпрямился. Обвив его шею руками, он прижался к его рту своими горячими и влажными губами, пачкая Акутагаву своей кровью. Но тот не ответил на его поцелуй, отодвинувшись от него – показывая, что все еще сердится. Но Ив не разомкнул кольцо своих рук, продолжая прижиматься к нему, опаляя своим дыханием его лицо.

– Я не смел ожидать этого, – прошептал Ив. – Я был рад уже тому, что ты готов дать мне и только… Поцелуй меня! Поцелуй!

Он терся ртом о щеки Акутагавы, о его губы, то и дело совершая точечные прикосновения языком. Он выпрашивал, умолял, настаивал, прикасаясь к нему снова и снова, пока всё не добился своего – Акутагава усмехнулся, затем раздвинул губы Ива своим языком и поцеловал так, что тот застонал. Ладони Акутагавы скользнули вниз, на его узкие бедра, сжали их, и следом переместились на тугие ягодицы.

Не прекращая поцелуя, Акутагава подтолкнул его к столу, заставляя опереться на него. Ив, прерывисто дыша и взирая на него из-под ресниц, развязал ему галстук, расстегнул верхние пуговицы, коснувшись кончиками пальцев его ключиц. Укусив напоследок нижнюю губу Акутагавы, он отстранился и хрипло зашептал ему:

– Наверное, нам с Юки имеет смысл составить расписание, а?

Тут же он получил закономерную реакцию: удар в челюсть. Акутагава оттолкнул его и Ив вновь оказался валяющимся на полу.

– Сукин ты сын, – сказал Акутагава. – Не думай, что можешь что-то решать, ясно? Только я принимаю решения.

– Я не смогу тебе заменить Юки, – проговорил Ив, не торопясь подниматься на ноги. Он лежал на полу, согнув одну ногу в колене, словно находился на пляже. – Но и меня никто не сможет заменить, не так ли? Жаль, что мой имидж в его глазах безнадежно испорчен…

– Это точно, испорчен, – подтвердил Юки, стоящий в дверях. На его волосах кое-где поблескивали капли дождевой воды, которые он не стряхнул с головы. Приехав на виллу, он сразу же направился в кабинет и, открыв дверь, увидел эту картину: несколько встрепанный Акутагава – замерший у рабочего стола, и Ив на полу – причем его шея, подбородок и рука перепачканы кровью. На белой рубашке Акутагавы тоже были пятна крови…

Вначале Юки ошалел – Ив жив?!… Похоже, что это сумасшедшее создание ничто на свете не сможет убить! И откуда кровь? Он что, напал на Акутагаву? Нет, Юки уже точно знал – Ив этого никогда не станет делать. Но тогда что здесь случилось до его прихода? Потом последние слова Ива привели Юки в чувство – он не только жив-здоров, но и рассуждает об этой запутанной ситуации: Юки-Акутагава-Ив!

– А я полагал, что ты уже в самолете где-нибудь над тихим океаном, – хмыкнул Ив как ни в чем ни бывало.

– Рейс отложили на неопределенное время, – спокойно сказал Юки, продолжая стоять на пороге и держаться за ручку.

Акутагава молчал, всего лишь одно мгновение разглядывая их, переводя взор с Юки на Ива и обратно. Потом он тоном, не терпящим возражений, обратился к зеленоглазому молодому человеку:

– Уходи. Немедленно.

Ив послушно встал, хотя на щеке у него нервически задергался желвак – признак крайнего неудовольствия.

– Зачем ему уходить? – возразил Юки. – Он прав, Акутагава. Его невозможно заменить. Останься, Ив.

Ив вопросительно посмотрел на Акутагаву, готовый поступить только так, как он решит. Тот, в свою очередь, прищурился на Юки, прожигая того насквозь взглядом своих бледно-карих кошачьих глаз.

«Акутагава хочет понять, что у меня на уме, – подумал Юки в этот миг. – Он не ожидал от меня таких слов… Акутагава! Акутагава!… Ты прогоняешь Ива из-за меня! Прогоняешь, несмотря на то, что он спас тебе жизнь и то, что ты тосковал по нему всё это время. Прогоняешь, потому что опасаешься моей реакции. Потому что не хочешь меня терять… Сейчас ты смотришь на меня испытующе и наверняка продумываешь запасной план, который используешь, чтобы удержать меня, если я вздумаю сейчас в истерике убежать – ты такой, я ведь знаю… Но я не побегу прочь, Акутагава. Нет! Если я сейчас позволю тебе прогнать Ива или позволю себе убежать, то всё вернется на круги своя: недомолвки, ложь, манипуляции, подлые уловки, преследования и прочее, что разрушило наши отношения в прошлом. Я не хочу этого. Ты всё равно будешь видеться с Ивом, но тайно, за моей спиной, стараясь удержать от импульсивных поступков – и меня, и его… Я должен попытаться решить эту проблему, поскольку она общая, одна на нас троих…»

– Юки, – заговорил Акутагава. – Давай мы обсудим то, чему ты только что стал свидетелем, вдвоем, хорошо? Я всё тебе объясню, поверь мне. Ив, уходи.