Текст книги "Плоды обмана (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Пусть последним воспоминанием станет нечто другое… Не кремация, – сказала она надломленным голосом. Достав из сумочки флэшку, Наста подключила ее к экрану: – Я сняла это видео год назад, когда мы сопровождали Акутагаву в США. У нас выпал свободный вечер, Иврам потащил меня в какой-то бар, где играла живая музыка… Мы пили текилу, танцевали, а потом брат залез на сцену… Я сняла выступление Иврама на телефон. Хотелось оставить это на добрую память…

Перед ними на экране появился Ив. Качество видео оставляло желать лучшего и изображение скакало из стороны в сторону, и все же они могли увидеть его. Одетый в джинсы и простую майку, он пританцовывал на сцене, распевая «Sleeping In My Car» потрясающе мелодичным голосом:

So come out tonight. I’ll take you for a ride.

This steamy ol’wagon, the radio is getting wild.

Baby Babe – we’re moving so fast. I try to hang on… *

Зеленоглазый мужчина как следует завел публику: люди лихо отплясывали под музыку и одобрительно свистели. Ив двигался с пластичностью опытного танцора, настолько органично смотрясь на сцене, как если бы он провел на ней всю свою жизнь. Веселая улыбка, то и дело озарявшая лицо Ива, делала его похожим на разыгравшегося шаловливого котенка. Он выглядел счастливым. Чертовски счастливым.

Sleeping in my car – I will undress you.

Sleeping in my car – I will caress you.

Staying in the back seat of my car making love to you.

Sleeping in my car – I will possess you.

Sleeping in my car – certainly bless you.

Laying in the back seat of my car making up… **

_________________________________

* Так, выберись сегодня ночью из дома,

И я тебя прокачу

На этой старой кляче,

И радио включим погромче!

(Малыш), мы просто летим!

Я пытаюсь удержаться

Да, я пытаюсь удержаться!

** Будем ночевать в моей машине – я раздену тебя!

Будем ночевать в моей машине – я буду ласкать тебя!

Мы расположимся на заднем сиденье моей машины,

Чтобы заняться любовью.

Будем ночевать в моей машине – я овладею тобой!

Будем ночевать в моей машине – я, конечно, осчастливлю тебя!

Мы ляжем на заднее сиденье моей машины,

И наверстаем упущенное!

________________________

7

С щелчком вспыхнула зажигалка, опалив кончик сигареты. Наста прикурила и голубой дымок, неторопливо клубясь, скользнул между ее губ, придавая ей невероятно загадочный и сексуальный вид. Официанты, служащие в зале ожидания для VIP-персон, шептались между собой, гадая, кто она: модель, киноактриса? Она выглядела очень расстроенной и не снимала темных очков, скрывая взгляд.

В зале было малолюдно, всего два или три человека, ожидающих рейс. Посадка на самолет Насты задерживалась из-за сильного тумана; коротая время, она пила виски и курила сигарету одну за другой. Изредка Наста смотрела на экран телевизора, не испытывая, впрочем, ни малейшего интереса к тому, что там транслируется. Мир стал бесцветным для нее после смерти брата. Все вокруг вдруг утратило смысл – всё, о чем она спорила с Ивом, её политические убеждения, её стремление дразнить его, всё…

Ей уже пришлось однажды пережить смерть Иврама. Жива она и сейчас. Однако на сей раз ей уже не оправиться от трагедии и никогда не избавиться от гнетущего чувства вины. Кто, кроме Харитоновой, мог организовать дерзкое покушение на Акутагаву? А Наста, движимая политическими соображениями, вступилась за нее – чем подписала Ивраму смертный приговор. Будь всё проклято!

Первые несколько дней после гибели брата Наста не могла прийти в себя от горя. Чтобы не сойти с ума от боли, она напивалась до бесчувствия – если бы у неё отняли бутылку, то она, наверное, застрелилась бы. Её преследовали навязчивые видения, напоминающие о прошлом, бередящие и без того кровоточащую рану на сердце. Сначала Наста видела себя пятилетней девочкой, сидящей на постели подле обессиленного Иврама, слышала его шепот: «Не оставляй меня. Не уходи никуда!» – и все же она уходила от него, увлекаемая Владленом Пановым. Затем она уже четырнадцатилетний подросток, сжимающая в трясущихся руках пистолет, и в ужасе взирающая на раненого и кричащего на неё брата: «Ты была его заложницей, дура! Я продал себя ради тебя!» – Наста сбежала тогда, бросив его истекающего кровью на заснеженной дороге. Спустя пятнадцать лет они с Иврамом все же обрели друг друга – преодолев пропасть, выросшую между ними за долгие годы разлуки – и она до конца жизни не забудет его шепота: «Не бросай меня больше никогда». Наста поклялась, что не бросит его…

Наконец, дали разрешение на взлет.

Зеленоглазая женщина покинула VIP-зону и прошла к терминалу. Кир, сидевший за столиком в кафе неподалеку от зала ожидания, проследил за ней взглядом – любуясь ею. Она была все так же красива, какой он ее запомнил: идеальное лицо, идеальная фигура. Само совершенство… И она так опечалена! Это заметно даже невооруженному глазу. Кир улыбнулся с удовлетворением – она грустит из-за смерти брата. Это не страшно, потом она забудет о своем горе. Он сделает все, чтобы она забыла.

Наста скрылась из поля зрения. Кир одним глотком проглотил остатки кофе и, вынув из кармана мобильный телефон, стал просматривать сообщения, которые до этого момента он предпочитал игнорировать. Все они были от Никоса Кропотова. Кир снова улыбнулся – мнительный старикашка рвет и мечет из-за этого гребаного покушения на Коеси! А то факт, что Кир все еще торчит в Японии, вместо того, чтобы прибежать к его ногам как послушный пес, наверняка добавляет перца негодованию Кропотова. Эти мысли веселили Кира: пускай побесится, этот дряхлый интриган. Очень скоро не он будет служить Никосу Кропотову, а Кропотов станет его слугой!

Кир вновь посмотрел туда, где скрылась Наста. До чего же сильно ему хотелось заключить ее в объятия, почувствовать волнующее тепло ее тела, ощутить аромат шелковистых волос! Однако, как бы ни желал он этого, пока еще не наступило нужное время. Сейчас ему нужно думать о том, как осуществить свой план: тот претерпел кое-какие изменения из-за непредвиденных обстоятельств – что вызвало гнев Никоса Кропотова и Наталии Харитоновой – и все же Кир собирался следовать ему. И Кропотову и Харитоновой придется согласиться с ним.

«В конце концов, они не смогли бы придумать столь изощренного плана, – ухмыльнулся Кир. – Как бы они не бесились, теперь они зависят от меня. Я – единственный, кто сможет защитить их от гнева Акутагавы Коеси».

Мобильник загудел: звонил один из наблюдателей, которых Кир расставил в аэропорту.

– Она села на самолет до Варшавы, – сообщил тот.

Причин лететь в Варшаву у Насты не было – это всего лишь обманный маневр. В Польше она поменяет паспорт, изменит внешность и сделает пересадку на следующий самолет, который доставит ее в другую страну, а уже оттуда она, снова претерпев метаморфозы, отправится в Россию. По-другому ей не сунуться в вотчину Наталии Харитоновой. Наста работала в российских спецслужбах и, после своего решения работать на Коеси, была занесена в списки особо опасных преступников на территории России. Ей это известно, поэтому-то она предприняла усилия, чтобы замести следы. Впрочем, это ей не поможет.

«Пора возвращаться в Россию, – подумал Кир. – Необходимо подготовиться к встрече».

Наста настолько была поглощена своими мыслями, что все происходящее вокруг мало трогало ее. Салон первого класса, эргономичные кресла, предупредительные бортпроводницы, предлагающие шампанское – все казалось ей тенью реальности. Наста и не заметила, как самолет начал двигаться, разгоняясь, и оторвался от земли.

«Я всегда буду рад видеть тебя, – вспоминала она прощальные слова Акутагавы. – Если ты вдруг… вдруг захочешь вернуться».

Наста ничего не ответила ему, она не знала, что сказать.

Если она захочет вернуться. Если захочет остаться с ним даже после смерти Ива… Акутагава, безусловно, отлично понимал: теперь ничто не держит ее рядом с ним – тем более, что их политические взгляды никогда не лежали в одной плоскости. Наста работала на него, потому что того хотел Иврам. Сейчас брат мертв и…

И что? Что у нее осталось? Политические взгляды? Более бесполезной вещи, нежели политические взгляды, и не сыскать на свете! Она совершенно раздавлена потерей брата, а Коеси все равно сотрет Наталию Харитонову в порошок – и какой прок отныне от того, что она думает о политике?

Наста от души посмеялась бы над собой, не будь все так дерьмово в её жизни! В чем заключалась ее главная ошибка? В том, что она протестовала против уничтожения Наталии Харитоновой? Или в том, что она подтолкнула Иврама к Акутагаве и Юки? Наверное, второе! Если бы она не настаивала на том, чтобы Иврам остался с Коеси, то они с братом уехали бы и зажили совершенно другой жизнью. Спокойной, обычной жизнью. Иврам хотел уехать, настаивал на этом!

«Эта трагедия случилась из-за моего упрямства. Упрямства и страха. Я боялась остаться один на один с Иврамом, – тоскливо размышляла Наста. – Я подумала, если между нами окажутся Акутагава и Юки, то всё станет немного проще. Надеялась, что Иврам перестанет столь одержимо контролировать меня. И я ошиблась по всем пунктам!»

Она забылась беспокойным сном в полете.

Ей приснился последний день, проведенный с родителями. Она оказалась в селении, на окраине которого стояли покосившиеся от времени деревянные дома. Именно там встал на постой цыганский табор. Всё вернулось: кривые заборы, полусгнившие надворные постройки, пыль под босыми ногами детей и дым, поднимающийся от очагов, где женщины готовили еду. Наста расслышала мелодичный женский голос и обернулась: в сторонке от веселой детской толкотни ее мать разговаривала с отцом. Марьям была не на шутку встревожена, Рамир старался развеять страх жены ласковыми словами.

– Вам надо было бежать оттуда, – прошептала Наста, слезы покатились по её щекам. – Отец, почему ты не послушал маму?

Порыв ветра ударил по ней, на миг ослепив. Когда она обрела способность видеть, то узрела страшную картину: горящие дома, выстрелы, крики, хаотично бегающие человеческие фигуры на форе огненного зарева, кровь, тела убитых. Огненные искры взлетали вверх, к мерцающим в ночном небе звездам. С треском и гулом пожар разрастался стремительно, поглощая одна за другим старые деревянные строения. Жар опалял кожу Насты, обжигал лёгкие. Она принялась озираться по сторонам, желая выбраться из окружения огня, но не находила выхода. Она повалилась на колени, закрывая голову руками, задыхаясь от дыма.

И сквозь этот кошмар она услышала детский голос Иврама:

«Ты моя, а я твой, да?»

Наста проснулась вся в поту, чувствуя себя совершенно разбитой. Покачиваясь, она добрела до туалета, где заперлась. Ополоснув лицо холодной водой, она посмотрела в зеркало. Отражение не обнадеживало: нездоровая бледность, синеватые мешки под глазами, скорбные морщинки у переносицы и губ. Она вправду выглядела так, будто была чем-то больна. Что это – вирус или просто нервное истощение? Если ей станет хуже, то придется задержаться в Варшаве.

«Ты моя, а я твой, да?..»

Эти слова резали её как нож, порождая разрушительный хаос в душе.

Вернувшись в салон, Наста отказалась от обеда, опасаясь, как бы ее не начало тошнить. Впрочем, к концу перелета ей стало лучше, и она позволила себе выпить виски, желая взбодриться. Приземление в аэропорту Фридриха Шопена прошло по расписанию. Наста без проблем прошла паспортный контроль и на такси отправилась в гостиницу, где у нее был зарезервирован номер. Нескольких саамов ей хватит, чтобы принять душ, немного отдохнуть и изменить внешность: у нее уже был приготовлен парик, накладной нос и фальшивый паспорт – с их помощью она доберется до Турции. А оттуда, изображая из себя русскую туристку, возвращающуюся из отпуска, она отправится в Россию.

В гостиничном номере она сразу же отправилась в ванную комнату. Горячий душ смыл с ее тела пот и освежил. Потом, завернувшись в махровый халат, она вернулась в комнату, на ходу припоминая, куда бросила сумочку – в ней лежали сигареты. Сумочка лежала на кресле в углу номера. Наста, подойдя к креслу, вдруг замерла.

Что-то изменилось, чутье подсказывало ей.

Темная фигура, вынырнув из коридора, кинулась к ней. Уловив движение, Наста резко обернулась и успела парировать удар, ловко отбросил высокого мужчину в черной маске на голове. Однако в номер, вслед за первым, вбежали еще по меньшей мере четверо громил в масках. Завязалась драка, зеленоглазая женщина сопротивлялась изо всех сил, не обращая внимая на то, что на ней на клочки разорвали халат. Ей удалось отправить в нокаут еще одного нападавшего, прежде чем мужчинам удалось ее скрутить. Кто-то из них зажал ей рот, а другой воткнул шприц ей в шею и сделал инъекцию.

Перед тем как потерять сознание Наста успела подумать, что умудрилась здорово вляпаться. Это не грабители и явно не маньяки – уж слишком профессионально они владеют боевыми искусствами! Это профи, наёмники.

«Кто им заплатил?..»

Наркотик ударил ей в голову, и она провалилась в небытие.

В детской разливались необыкновенно чистые звуки музыки Вивальди.

Никита, скрестив ноги, сидел на ковре в центре просторной детской и под присмотром няни собирал хитроумную мозаику, рассчитанную на недюжинные логические способности. Такую мозаику психологи дают собирать ученикам начальной школы, однако и трехлетнему Никите она оказалась вполне по плечу – за пятнадцать минут кропотливого труда и напряженных размышлений он практически завершил задание.

По приказу Наталии в покоях Никиты отсутствовал телевизор – дабы сын не отвлекался на различные глупости вроде мультфильмов – в распоряжении нянек находились записи классической музыки и обучающие аудипрограммы, которые мальчик слушал с утра до вечера. Наталия хотела, чтобы каждая минута детства Никиты была занята обучением, поглощением различной информации: с ним едва ли не самого рождения занимались педагоги, а также тренеры по физподготовке. Они старательно взращивали вундеркинда, которого Наталия планировала использовать ради отмщения Акутагаве Коеси.

Наталия, пристально наблюдая за сыном, сдержала тяжелый вздох. Как же она боялась, что все пойдет прахом! Кто знает, возможно, Коеси уже объявил ей смертный приговор и его головорезы уже готовятся нанести удар? Теперь-то Акутагава не станет сомневаться и начнет вырезать ВСЕХ своих возможных врагов в мире – включая и свою бывшую невесту. Учитывая его богатство, влияние и возможности, никому не удастся уйти от карателей.

Проклятье, ведь всё было так тщательно спланировано! Чтобы обезглавить службу безопасности Коеси, следовало исключить из игры близнецов, руководящих охраной. Их немедленная смерть была отнюдь не на руку Наталии, ведь брат и сестра владели сокровенной информацией, которая стала бы залогом успеха в войне против Коеси. Похитить Ива – того самого убийцу, коего многие считали легендарным – даже Кир счел практически невозможным. А вот похитить Насту и таким образом заманить её брата-близнеца в ловушку – это звучало правдоподобно. Дальше только дело техники: поместить близнецов в одну пыточную камеру и начать пытать на глазах друг у друга, и вскоре кто-то из них обязательно сломается и начнет говорить – ибо, если она и вправду так близки, то не смогут видеть мучения друг друга.

Получив информацию о сокровенных тайнах Коеси, о его слабых сторонах – Наталия, не теряя времени, нанесла бы сокрушающий удар! Коеси не должен дожить до своей свадьбы с Мамоко Катаи. Умри он – и Никита, объединивший в себе гены Харитоновых и Коеси, останется единственным наследником всего состояния Акутагавы Коеси.

Наталия обрела бы поистине безграничную власть, осуществись её план!

Всё было тщательно продумано… и вдруг полетело псу под хвост! Покушение на Акутагаву перевернуло всё с ног на голову и тщательно разработанный план рассыпался словно карточный домик. Конечно, подозрение упало на Кира. Сказать, что Наталия хотела убить его своими собственными руками, значило не сказать ничего! Однако Никос Кропотов уговорил её пока воздержаться от радикальных мер и выслушать доводы Кира:

«Напомню вам, княжна, что Кир превосходный стратег. Он доказал это, безупречно выполнив задание во Франции, – сказал Кропотов ей назидательно. – Я сомневаюсь в том, что он сознательно мог совершить такую ошибку. Вполне возможно, существуют обстоятельства, о которых мы с вами не подозреваем. Нам нужно позволить ему изложить свою точку зрения».

Наталия, поразмыслив, согласилась с Никосом Кропотовым, хотя страх и подозрения не давали ей покоя. На всякий случай она покинула свою резиденцию и переехала жить в небольшой и хорошо охраняемый особняк, чьё местоположение хранилось в строжайшей тайне. Три года подряд она прятала тут своего сына – желая надежно скрыть его от шпионов Коеси – а сейчас настало время и ей прятаться!

С миром Наталия держала связь через Никоса Кропотова, продолжавшего вести светскую жизнь. Тот исправно докладывал ей обо всех делах, держал в курсе событий. Скоро, по его словам, Кир прибудет в Москву. Наталия не решилась оставить свое укрытие ради личной встречи со своевольным наёмником, и распорядилась устроить веб-конференцию.

– Мама? Я закончил, – сказал Никита, завершив собирать мозаику.

Он посмотрел на Наталию не по-детски серьезно, ожидая похвалы.

– Молодец. Я рада, – ответила та равнодушным тоном. Она помнила рекомендации психолога: следует хвалить сына за отлично выполненную работу, чтобы ребенок ощущал её соучастие.

Никита не попытался вскочить и броситься к ней в объятия, как это делают дети, заслужившие похвалу. Он прекрасно знал, что она ненавидит его прикосновения и сразу же оттолкнет его, стоит ему приблизиться к ней. Мальчик привык к тому, что мама никогда не улыбается ему и не говорит ласковых слов. Раньше она и появлялась всего раз в неделю, чтобы провести рядом с ним установленный час и снова исчезнуть. Впрочем, даже теперь, когда она делила с сыном дом, они не стали видеться чаще. Никита жил в восточном крыле особняка, а Наталия занимала западное крыло – и по-прежнему навещала мальчика раз в неделю.

Сегодня Наталия, следуя расписанию, пришла в детскую и, как и раньше, провела час, просто сидя на стуле в углу. Психолог, консультировавший её по вопросам воспитания ребенка, советовал ей участвовать в жизни ребенка как можно больше – ведь во многом от этого зависит её авторитет в глазах Никиты. Но Наталия не могла заставить себя проявить хоть немного тепла в отношении сына. По ее мнению, психолог слишком много требовал от нее. Хватит уже того, что она терпит его, вопреки всей той ярости, что вспыхивала в ней при одном взгляде на сына. Она возненавидела сына задолго до его рождения, еще вынашивая его в своей утробе. Его отец – Акутагава Коеси. Этого факта вполне достаточно для того, чтобы желать Никите смерти.

Наталия посмотрела на часы и с облегчением отметила, что положенный час подошел к концу. Поднявшись со стула, она стороной обошла играющего на ковре сына и, остановившись в дверях, произнесла дежурную фразу:

– До свидания, Никита.

– До свидания, – отрешенно ответил тот, даже не посмотрев в ее сторону.

Наталия поджала губы, недовольная его отчужденностью. Впрочем, ей докладывали, что у Никиты случаются приступы меланхолии: он замыкается в своем мирке и не пускает никого туда. Психолог предупреждал, что такая реакция со стороны ребенка более чем естественна, учитывая умственные нагрузки и отсутствие тесного контакта с матерью.

– Никита! – окликнула она мальчика.

Тот изволил повернуться в её сторону. На Наталию смотрели невероятные бледно-карие глаза, тот самый «взгляд Будды». На этом сходство с Акутагавой не заканчивалось – Никита унаследовал от отца монголоидные черты лица и нежный цвет кожи. От Наталии мальчику достались лишь темно-русые слегка вьющиеся волосы.

– Тебе следует держаться более почтительно, – строго заметила княжна.

Никита промолчал, не отводя от матери взора.

Она осталась недовольна его реакцией, но в жизни у нее на данный момент существовали проблемы гораздо более серьезные. Наталия направилась в свои покои, по пути обдумывая свое нынешнее положение. Что делать? Не может же она вечно прятаться в этом особняке! Как ей защититься от гнева Коеси? Многое, очень многое зависело от доклада Кира!

Никос Кропотов связался с ней вечером, сообщив, что Кир вернулся.

– Что ж, я готова его выслушать, – сказала Наталия.

На экране своего ноутбука она видела внутреннее убранство кабинета Кропотова, камеру настроили так, что она видела и своего советника и наемника. Наёмник по мнению Наталии выглядел чересчур спокойным, будто его жизнь сейчас не висела на волоске. Неужто до него не доходит, что если она разгневается, то ему не сносить головы?

– Почему ты отступил от плана и совершил покушение на Коеси? – спросила Наталия.

– Я не делал этого, – с некоторым легкомыслием пожал плечами Кир. – Какой в этом смысл?

– Что? Если не ты, то кто?

– Понятия не имею. Вполне возможно, что кто-то еще из старых врагов Коеси, впечатленный убийством его родственников, решил под шумок отомстить. Я задержался в Японии, хотел по горячим следам отследить снайпера и через него выйти на заказчика.

– Тебе это удалось?

– Нет. Кто бы ни выполнял заказ – он настоящий профи. Ловко замел следы.

Наталия помолчала немного, анализируя полученную информацию. Похоже, Кир не лжет. Да и какой прок ему лгать?

– Хорошо, допустим, все так. Кто-то опередил нас, – заговорила она. – Что скажешь о Коеси?

– Уверен, он готовится к войне.

Наталия, желая скрыть свое волнение, поспешно закурила сигарету.

– Но есть и положительный момент, – заметил Кир.

– Какой же?

– Снайпер убил главу службы безопасности Коеси.

– Что в этом положительного? Лучше бы он убил самого Коеси, – возразила Наталия, не совладав с эмоциями. – Вот, в чем была наша ошибка: мы создали слишком громоздкий план, вместо того, чтобы по старинке воспользоваться снайпером на крыше!

Наёмник, выслушав ее, позволил себе снисходительную улыбку:

– У того снайпера была только одна попытка – учитывая сложную структуру охраны территории близ «Ниппон Тадасу» и защиту самого Коеси – и он не смог поразить цель. Слишком низкие шансы, что пуля найдет своего адресата, зато огромный риск, что тебя вычислят и сотрут в порошок. Кто-то сделал попытку – только и всего. И, чего и следовало ожидать, покушение провалилось, а повторить его, увы, уже никому не удастся – потому что на своей территории Коеси неуязвим. Но в любой ситуации надо искать свои плюсы – как я уже сказал, погиб глава службы безопасности.

– Тот самый Иврам? – поинтересовался Никос Кропотов, доселе внимательно прислушивавшийся к разговору.

– Да. Он мертв, значит, Коеси потерял свое преимущество.

– Однако, как я понимаю, осталась его сестра? – продолжил Кропотов.

– Вот именно. Она станет главным действующим лицом нашего нового плана.

Наталия и Кропотов не сразу нашли, что ответить на самоуверенную реплику:

– Ладно, расскажи, какую роль ты отвел ей, – кивнула княжна, вернув себе прежнее высокомерие.

Не спросив разрешения, Кир взял со стола портсигар Никоса Кропотова и выудил оттуда зажигалку. Прикурив от массивной золотой зажигалки, он несколько раз затянулся табачным дымом, и только после этого посвятил их в свой замысел.

– Коеси может и не поверить, – засомневалась Наталия.

– Конечно, он слишком умен, – усмехнулся тот. – Поэтому вы должны будете пойти на определенные жертвы.

– Я должна хорошенько обдумать это…

– Напомню, что счет идет даже не на дни, а на часы. Коеси уже начал действовать.

– Предположим, княгиня Харитонова одобрит твой план, – вмешался Кропотов, – тебе в любом случае понадобится время, чтобы похитить Насту.

– Нет, не понадобится. Она уже у меня, – Кир откровенно наслаждался впечатлением, которое ему удалось произвести на своих хозяев. – По моему приказу её схватили в Варшаве и доставили в Москву. Теперь дело за вашим решением.

«Ах, нахальный сопляк! Он обскакал и княжну и меня, – ошеломленно думал советник. – Он не спрашивает позволения, а ставит перед фактом! Он хочет заставить нас смертельно рисковать без гарантий, что план принесет победу…»

Судя по выражению лица Наталии, она думала о том же самом.

– Я согласна. Приступай к реализации плана, – сказала она, наконец.

Кир склонил голову в знак благодарности за проявленное доверие:

– Я не подведу вас, княгиня.

«Ловушка захлопнулась», – хмыкнул про себя он.

_________________

8

Как же отвратительно приходить в себя после того, как тебе всадили добрую порцию наркотических химикатов! Себя можно сравнить с грудой мяса, сваленной как попало – поначалу не чувствуешь ни единой мышцы в теле, хотя сознание уже вернулось к тебе, и лежишь так, как тебя уложили, не в силах даже разлепить веки. В голове шумит, но ты уже способен мысленно сравнить себя с живым трупом и ужаснуться. Потом дает о себе знать желудок, начинает мутить, желчь подкатывает к горлу, а ты не в состоянии сглотнуть. Постепенно возвращается чувствительность мышц лица и удается открыть глаза, правда, перед ними все окутано белесым туманом. И уже в последнюю очередь ты начинаешь ощущать свои руки и ноги.

Наста знала о таком побочном эффекте, поэтому терпеливо дожидалась восстановления двигательных функций. Она лежала, пуская слюни на паршиво пахнущую лежанку, и размышляла о том, где она сейчас находится и что её ожидает. Кто мог послать за ней наёмников, кому это нужно? На ум приходило только одно имя: Наталия Харитонова. Если та устроила покушение на Акутагаву, то логично предположить, что захват одного из личных телохранителей Коеси может дать ей важную информацию. Следовательно, Наста сейчас в России. И что её ожидает? Судя по всему – ничего приятного.

«Иврам… Я потеряла его прах. Урна осталась в номере. Прислуга найдет урну и выбросит в мусорный бак, – подумала Наста с горечью. – Я хотела рассыпать его прах в поле – там, где гуляет свободный ветер. Чтобы Иврам мог быть свободным….»

Несколько полных боли слезинок выскользнули из глаз, но Наста принудила себя успокоиться. Учитывая обстоятельства, вполне возможно, скоро она встретится с братом на том свете. Она не должна показывать своим похитителям слабость – пусть не рассчитывают, что она станет для них легкой добычей. Наста постаралась регулировать свое дыхание, памятуя, что недостаток кислорода может замедлить вывод наркотика из организма.

Через час она смогла сесть, хотя картинка перед глазами у нее то и дело двоилась. Наста убрала спутанные пряди волос, падающие на лицо, затем принялась изучать себя. На руках и ногах багровели крупные синяки, однако, насколько можно судить, у нее ничего не сломано, ран нет. Похитители натянули на неё безразмерные шорты и майку, стеснявшую пышную грудь. Осмотревшись, Наста обнаружила, что её заперли в небольшой камере со стенами, выкрашенными в тошнотворный темно-зеленый цвет. Два шага до унитаза, четыре до железной двери, окна нет, только крохотное вентиляционное отверстие под самым потолком и плафон, забранный решеткой. На узкой кровати, куда Насту бросили в бессознательном состоянии, был только матрас без простыни.

Камера-одиночка, усмехнулась Наста.

Ждать гостей ей пришлось недолго – через пару минут лязгнул замок и железная дверь распахнулась, впуская высоких мужчин в темной униформе. Один из них взял Насту на мушку пистолета, на случай сопротивления, а еще двое подхватили женщину под локти и заставили подняться. Наста позволила им заковать ей руки в наручники, понимая: у нее совсем нет сил, да и при таком раскладе попытки вырваться приведут лишь к новым синякам. Пускай лучше они думают, что она еще не до конца отошла от действия наркотика.

Мужчины в униформе вывели её из камеры, продолжая поддерживать под руки, чтобы та не упала. Наста, покорно ведомая ими, ступала босыми ногами по холодному бетонному полу и считала шаги, запоминая дорогу. На лифте они поднялись на четыре уровня вверх, где миновали еще сотню метров, прежде чем достигли места назначения – комнаты, отделенной от коридора звукоизолирующей дверью.

Внутреннее убранство комнаты могло заставить содрогнуться любого здравомыслящего человека – это была оснащенная разнообразным оборудованием камера пыток. Здесь имелся операционный стол с желобами для оттока крови, ванна с запирающейся на замок крышкой, регулирующиеся на потолочных карнизах канаты и ремни, при помощи которых можно подвешивать человека в воздухе и некое подобие железной девы. На полках вдоль стен стояли аппараты для пыток электричеством, для сверления и дробления костей, для удушения, а также штабеля склянок, наполненных химическими смесями. Насту усадили на привинченный к полу стул, намертво закрепив стальными кольцами руки, ноги и шею. Ноздри женщины защекотал запах хлорки, про помощи которой здесь замывали следы крови, гноя и испражнений.

Наста, сжав зубы, поглядела в сторону любовно разложенных на медицинской тележке хирургических принадлежностей. В спецшколе она прошла курс, посвященный технике допроса с применением пыток, и вспомнила сейчас слова наставника: «Пытка начинается не тот момент, когда специалист по дознанию берет в руки инструмент, а когда субъект допроса только входит в комнату для дознания. Субъекта оставляют одного в комнате, где он имеет возможность рассмотреть орудия предстоящих пыток. Настоящая пытка еще не началась, однако само созерцание окружающей обстановки оказывает потрясающий по своему действию эффект. Субъект переживает сильнейший стресс, с ужасом рисует в воображении будущие истязания и уже слышит собственные страдальческие крики. К моменту, когда в комнате появляется специалист, семь субъектов из десяти будут сломлены психологически – и допрашивающей стороне не придется прикладывать усилий, чтобы получить всю необходимую информацию».

Как Наста и предполагала, её продержали наедине с жуткими орудиями пыток около двадцати минут – как видно, рассчитывая на тот самый «эффект семи из десяти». За это время голова у нее окончательно прояснилась, а в конечностях исчезло ощущение ватности. Появление Наталии и Никоса Кропотова не вызвало удивления у Насты – что ж, она не ошиблась в том, кто стоял за всем этим!

Наталия, брезгливо морща нос от въедливого запаха хлорки, не сразу изволила обратиться к пленнице, рассчитывая, что та заговорит первой – начнет умолять, пытаться объясниться, возражать против пыток. Однако Наста упорно сохраняла молчание и не отводила от нее пронзительного взгляда зеленых глаз. Княжне и её советнику стало ясно: пребывание в комнате пыток нисколько не поколебало дух женщины и она не намерена давать страху волю. Наталия и Никос Кропотом выразительно переглянулись между собой.