Текст книги "Плоды обмана (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Собираешься сохранить ему жизнь? – поинтересовалась Наста.

Акутагава достал портсигар и предложил её сигарету, вместе они прикурили.

– Да, по крайней мере – до поры, до времени, – проговорил он неторопливо. – Ты права, он чего-то недоговаривает, темнит. Однако понять, что он скрывает, можно только испытав его.

Зеленоглазая женщина задумчиво склонила голову на бок. Она ожидала подобного поворота событий. Смерть Иврама лишила Акутагаву преимущества, ибо репутация её брата работала на руку Коеси. Иврама справедливо опасались, наслышав о его дьявольском уме и жестокости. Сейчас он мертв, а Акутагава собрался уничтожить всех своих вероятных врагов в мире. Грядет не война, а бойня. Акутагава привык рисковать, привык быть победителем, и, безусловно, для него искушение велико – искушение снова иметь под рукой идеальную машину для убийств, с чьей помощью он станет держать весь мир в страхе.

– Что ты поручишь ему? – спросила она.

– Он похитит Наталию с Никитой и привезет ко мне.

– Полагаешь, он справится с заданием?

– Не справится – ему же хуже, – пренебрежительно пожал мужчина плечами. – Посмотрим, так ли он хорош, как сам о себе заявляет.

– Я отправлюсь на задание вместе с ним.

Акутагава и не попытался скрыть своего удивления:

– Зачем?

– Хочу посмотреть, как он собирается выполнить твой приказ. Согласись, это имеет смысл, – уверенным тоном пояснила Наста, – кто-то должен проконтролировать его. В таком случае ему труднее будет смухлевать.

– Ты права в том, что его следует проконтролировать. Но я не позволю рисковать тебе.

– Я рисковала и раньше, когда сопровождала Кира в Японию. И, как видишь, все еще жива, – возразила та. – И потом, кто из твоих людей может реально оценить потенциал Кира и, вместе с тем, опасность, которую он представляет? Ответ: никто. Я хоть имею представление, кто он такой и что может.

– И все же я против. Лучше тебе остаться со мной, – покачал головой Акутагава.

Наста бросила окурок на пол, раздавила его носком туфли и посмотрела на него очень серьезно:

– Твое беспокойство весьма трогательно, правда. Однако не считай, что я вознамерилась сопровождать машину для убийств ради желания посмотреть, как он работает. Я тебе уже говорила, что у меня остались подозрения на счет его причастности к гибели Иврама.

– Считаешь, это он устроил стрельбу?

– Он гладко говорит и, по логике, у него не было причин устраивать покушение на тебя. И все же… – Наста сделала многозначительную паузу. – И все же, я считаю, надо присмотреться к нему.

Акутагава, отбросив от себя дотлевшую до фильтра сигарету, полюбопытствовал:

– Значит, мне тебя не отговорить?

– Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться, – произнесла она мягко. Шагнув к нему, Наста поцеловала его в щеку и, улыбаясь, отступила: – Спасибо за стремление прикрыть мой зад, милый. Поверь, я очень ценю это. Однако позволь мне поступать так, как я считаю нужным.

Мужчина вглядывался в её изумрудные глаза пару секунд, прежде чем улыбнулся:

– Пообещай быть осторожней.

– Я постараюсь, – хмыкнула та в ответ.

– Пообещай мне еще кое-что, это очень важно, – прибавил Акутагава затем. – Юки ни в коем случае не должен узнать о Никите.

Наста, выслушав его, позволила себе отпустить шпильку:

– Опасаешься, что он помешает тебе принять правильное решение?

– Вроде того, – как-то неопределенно ответил тот.

– Но не кажется ли тебе, что ребенок поможет Юки в нынешней ситуации? Он обожал бы твоего ребенка, – закинула пробную удочку женщина. – Он так переживает из-за Иврама. Весть о Никите обрадовала бы Юки, вернула бы к жизни.

Акутагава помрачнел, но не отвел взгляда.

– Этот ребенок… он не тот, кто нужен, – произнес он тихо. – Поэтому Юки лучше не знать.

– Никита твой сын. Разве не это самое главное?

– Да, главное для Юки. Но не для меня.

Наста не стала настаивать и лезть к нему в душу, вместо этого она сказала то, что тот хотел услышать:

– Хорошо, будь по-твоему. От меня Юки ничего не узнает.

Акутагава кивнул в знак благодарности за её согласие хранить тайну.

Вечером, по пути в Угаки, Наста думала о том, к чему может привести вся эта история. И дело не только в Никите, существование которого его отец собирается скрывать даже от своего самого близкого человека! Дело в Акутагаве. Тот может принять жестокое решение и следовать ему, однако Насте почему-то казалось, что сам Акутагава не представляет до конца, насколько сильно это может повлиять на его жизнь. Одно дело вершить судьбы посторонних людей, и совсем другое – распорядиться жизнью своего сына, невинного ребенка. Акутагава всю свою жизнь искал компромиссы со своей совестью ради возможности побеждать – но может так статься, что на этот раз цена окажется слишком высокой для него.

Увидевшись в Угаки с Юки, Наста невольно поежилась. Юки заметно похудел, хотя и раньше не отличался особой упитанностью, он осунулся, под глазами у него пролегли синеватые тени. Он выглядел больным и несчастным. Юки напоминал бесплотное приведение, бродящее по огромной вилле, среди всего богатства и роскоши.

«Акутагава тоже переживет смерть Иврама, но его любовь к Юки слишком сильна, чтобы поколебаться под натиском горя, – мысленно резюмировала Наста, понаблюдав за Юки и Акутагавой. – А вот Юки… Чувство вины опустошило его, почти разрушило. Он не смотрит на Акутагаву, не замечает, как тот беспокоится за него. Их отношения под угрозой, это ясно как божий день».

Из-за подавленности, Юки не сразу обратил внимание на ссадины Насты.

– Где ты поранилась? – спросил он, слегка смутившись.

Наста поймала многозначительный взгляд Акутагавы.

– Лихачила на машине и улетела в кювет. Ничего страшного, заработала пару синяков и всё, – солгала она, и участливо осведомилась: – А как у тебя дела?

Юки словно и не услышал её вопроса, вместо этого он заговорил о другом:

– Ты сделала всё, как планировала?

Зеленоглазая женщина непонимающе нахмурилась, потом сообразила – он спрашивает о ее намерениях развеять прах Иврама в России. Рассказать Юки правду? Нет, и речи быть не может! Его хватит удар от известия о том, что урна с прахом пропала без вести. К тому же, он не должен знать обстоятельства, при которых урна была оставлена в польской гостинице, иначе у него возникнут неудобные для Насты и Акутагавы вопросы.

– Да, сделала, – кивнула она утвердительно.

Тот сумрачно посмотрел на нее, производя впечатление человека, получившего оглушающий удар по голове. Впрочем, Наста зря опасалась настойчивых вопросов с его стороны, их не последовало – Юки понурил голову и ушел в себя. Акутагава, надеясь разрядить обстановку, предложил сесть за стол. За ужином Юки – сбросив с себя оцепенение – сообщил о своем намерении вернуться к работе на вулкан Галерас.

– И когда собираешься уехать? – осторожно задал вопрос Акутагава.

– Завтра утром. Я уже заказал билет.

За столом повисла тишина. Акутагаву задело известие о столь скором отъезде, однако он скрыл свои эмоции, памятуя о том, что сам предложил Юки попробовать отвлечься. Учитывая, как скверно обстояли дела еще утром, нужно поддержать Юки, помочь ему выбраться из ямы боли и самобичевания. Раз он хочет ехать – прекрасно! Юки должен преодолеть кризис, иначе он угаснет, растает как свеча.

– Завтра, так завтра, – мягко улыбнулся Акутагава. – Я рад, что ты решился.

– Значит, вернешься к своим друзьям? – заговорила Наста, пригубив бокал с вином.

– Да, они ждут меня… – Юки посмотрел на нее безжизненным взором и попытался выдать что-то оптимистичное: – Работы там много. Скучать не придется.

– А тот симпатичный мулат все еще в команде? Как там его зовут? Баобаб?.. – позволила она себе немного фривольности, надеясь его слегка расшевелить.

– Асбаб. Он в команде.

Для Юки пребывание за столом становилось невыносимым. Лицо Насты, её зеленые глаза, напоминали ему об Иве – и он осознавал отчетливо, как тщетны на самом деле все его попытки выбраться из темного водоворота страданий. Отложив столовый прибор, Юки встал из-за стола, сказав, что хочет заняться сборами.

– Ты же ничего не съел, – протестующее сказал Акутагава.

– Я не голоден.

Он ушел. Наста залпом проглотила вино и, закурила сигарету, произнесла глубокомысленно:

– Он плох. Уверен, что отправить его в Колумбию хорошая идея?

– Здесь Юки становится только хуже, – вздохнул Акутагава. – И я ничего не могу поделать с этим.

– А если он выкинет какую-нибудь глупость?

– Он дал мне слово, что не сделает этого. К тому же я никогда не отпускал его, не подстраховавшись – за ним всегда наблюдают и оберегают от неприятностей. Тем более в Колумбии, в этом рассаднике бедноты, бандитов и экстремистов. Конечно, Юки не в курсе, он всегда считал меры предосторожности излишними, – мужчина отодвинул от себя тарелку и, смяв салфетку, бросил ее на стол: – Когда он там, он думает только о своей работе, и ничего не замечает вокруг… Обычно меня это беспокоит. На сей же раз я надеюсь именно на то, что он с головой уйдет в свои исследования и вернется к жизни.

Зеленоглазая женщина удрученно качнула головой.

– И все же, я считаю, не нужно отпускать его.

– Лучше так, чем запереть его в четырех стенах и обречь на агонию.

– Тебе не пришло в голову, что его агония никуда не денется? – прямо спросила Наста. – Что, если ему будет становиться все хуже и хуже?

Акутагава, испытывая противоречивые эмоции, прикусил губу и опустил взгляд.

– Об этом я подумал в первую очередь. Я безумно боюсь за него, – признался он. – К сожалению, у меня нет никакого другого козыря, который бы помог мне спасти его от саморазрушения! Что бы я ни делал, он только сильнее замыкался в себе, отстранялся. И только когда я заговорил с ним о его возвращении на работу, к Юки вернулась – пусть и крохотная – но искорка жизни. И я хочу удержать эту искорку. А потом, спустя некоторое время, ему станет легче. Должно стать легче! Мы сумеем преодолеть эту боль…

Наста слушала его с грустью, невольно возвращаясь мыслями к брату.

«Юки – единственный, кто честен сам с собой. Мы с Акутагавой старательно делаем вид, что уже смогли преодолеть смерть Иврама, хотя это всего лишь притворство, – подумала она. – Призрак Иврама не оставляет нас. Мы не говорим о нем, однако все равно все сводится к нему».

Женщина тоже покинула стол и, пожелав ему приятно провести вечер, ушла.

Акутагава, задумавшись, взял бокал с вином и пригубил его. Мысли мужчины то и дело возвращались к Юки, не позволяя ему обрести душевного равновесия. А вдруг Наста права на счет Юки и его поездка в Колумбию закончится трагедией? Да, Юки пообещал, что не закончит жизнь самоубийством, но… но ведь он слишком непредсказуем! Только бог знает, что творится в голове Юки.

В столовую вошла Фынцзу; увидев за столом одного Акутагаву, она сварливо сказала:

– Опять все разбежались, толком не поев!

– Не сердитесь, мама Фынцзу, – слабо улыбнулся Акутагава. – Ужин был очень вкусным.

– А то! Я невкусно готовить в принципе не могу! – высокомерно отчеканила китаянка. Заглянув в тарелку Юки, она убедилась в том, что он ничего не съел, и огорченно поцокала языком: – Он вознамерился заморить себя голодом? У него и без того кости из-под кожи выпирают, а он даже крошки с тарелки не взял!

– Я не могу силой заставлять его есть.

Престарелая женщина пренебрежительно махнула на него рукой:

– Тоже мне, нашел время для хороших манер. Лучше уж заставь его! А то он уморит себя. Уморит, помяни мое слово, – выразительно глянув на Акутагаву, она, смягчив тон, добавила: – Горе убивает Юки. Надо приглядывать за ним.

– Знаю… – у губ Акутагавы появились скорбные морщинки. – Знаю.

Фынцзу, приблизившись к своему подопечному, обнадеживающе погладила его по плечу. Она ни с кем не говорила о том, что чувствует по поводу гибели Ива, однако, когда её сообщили о трагедии, ей стало плохо с сердцем. Фынцзу, как и все, поначалу отказывалась верить в его смерть: пусть она и недолюбливала его, но, как и все, подпала под очарование личности Ива, как и все она почему-то считала его неуязвимым. Ив мог представлять для кого-то смертельную опасность – и кому пришло бы в голову, что смерть может придти и за ним? Гибель Ива подкосила и Фынцзу, пусть она и не признавалась в этом.

– Завтра Юки уедет обратно в Колумбию, – счел нужным сообщить Акутагава.

– Ты дурак, если дашь ему уехать сейчас, – с досадой прокомментировала экономка.

– Не спорю. Очень может быть, – горько скривился мужчина.

Еще раз поблагодарив за ужин, он отправился наверх, в апартаменты.

В гостиной он обнаружил уже собранную дорожную сумку Юки – тот всегда путешествовал налегке, беря с собой только самое необходимое. Сам Юки лежал на постели, глядя куда-то сквозь стены; он не шелохнулся при появлении возлюбленного. Акутагава развязал узел галстука, скинул пиджак, забрался на постель и тесно прижался к возлюбленному.

– Как долго ты пробудешь на Галерасе? – прошептал он на ухо Юки.

– Трудно сказать. Все зависит от состояния вулкана, – ответил тот. – Пока есть угроза извержения, мы должны быть там. Впрочем, если деньги спонсора закончатся раньше, чем Галерас перейдет в активную фазу, то нашей группе придется уехать.

Акутагава крепче обнял его, обжигая дыханием кожу:

– Я буду очень скучать по тебе. Слышишь?

Юки, помолчав немного, счел нужным ответить на нежные слова:

– Я тоже буду скучать, – он скользнул пальцами по его руке, сжал ладонь.

Акутагава неторопливо развернул его к себе и принялся целовать. Он касался губ Юки с нежной осторожностью, как бы спрашивая его о том, хочет ли он продолжения. Тот не отвечал на поцелуи, но и не останавливал его. Наблюдая за Акутагавой из-под полуопущенных век, Юки пытался пробудить в самом себе отклик на его поцелуи и прикосновения. У них не было близости со дня смерти Ива – ни о каком сексе и речи не шло, слишком тяжело они переживали его гибель. Предстоящая разлука являлась подходящим поводом заняться любовью. Акутагава хотел этого, Юки ощущал его желание. Однако тело не вспыхивало страстью, равнодушно принимая ласки, а в душе у Юки нарастала жгучая боль.

Отстранив Акутагаву, он с отчаянием прошептал:

– Нет, нет… Прости, я не могу.

– Юки… Раз ты не хочешь, то ладно. Я понимаю, – Акутагава вновь потянулся к нему, желая приободрить. Он заключил Юки в объятия, больше не предпринимая попыток поцеловать его. – Давай просто побудем вместе, хорошо?

Юки чуть заметно кивнул, потом прикрыл глаза; его ресницы мелко дрожали.

– Я люблю тебя, – выдохнул Акутагава, с жаждой всматриваясь в него. – Люблю…

Ответа не последовало. Юки, конечно, слышал его, но остался безучастным.

_________________________________________________

13

Колумбия встретила Юки невероятно душной погодой.

Сойдя с трапа самолета, он полной грудью вдохнул влажный воздух, пахнущий тропическим дождем. Несмотря на сырость, температура воздуха оставалось высокой, вода испарялась и зависала над землей парным маревом. Солнце уже скрылось за горизонтом, вечерние сумерки нависали над бесконечными горными хребтами, окружавшими небольшой аэропорт со всех сторон.

Юки направился вместе с другими прибывшими пассажирами через летное поле к небольшому аэропорту. Он шел медленно, в то время как прочие торопились, обгоняя его и стремясь первыми оказаться по ту сторону здания аэропорта – у стоянки такси. В итоге он оказался в конце вереницы людей, ожидающих своей очереди уехать из аэропорта. Желтые автомобили подкатывали к стоянке, притормаживали, и начинался торг. Пассажиры торговались с водителями отчаянно и с азартом, стараясь сбить цену – и, покуда торг не заканчивался, машина не трогалась с места. Тут же сновали вездесущие торговцы с передвижными лотками, предлагая охлажденные напитки, горячие закуски из жареных бананов и бобов, дешевую бижутерию и сувениры, разноцветные шейные платки и головные уборы. Завидев в толпе иностранца, они устремлялись к нему, уверенные, что уж тот не откажется купить что-нибудь.

Иностранные туристы не являлись редкостью в здешних местах – хотя Пасто и нельзя было назвать туристическим городком. Близость к Эквадору позволяла путешественникам использовать город как перевалочный пункт: спустившись с самолета, туристы пересаживались на автобус до самой эквадорской границы. Такой способ передвижения позволял сэкономить деньги, так как перелет через границу стоил довольно дорого. И действительно, в очереди виднелось несколько человек с непомерно большими рюкзаками за плечами, державшихся рядом друг с другом. Торгаши уже заприметили их и, громко расхваливая свой товар, стали тесниться к ним. Юки посильнее надвинул козырек бейсболки на лицо, не желая привлекать к своей персоне внимание настырных зазывал.

Раздался гудок клаксона и Юки услышал, как кто-то окрикнул его:

– Мацу! Эй, Мацу! – это Асбаб приехал на джипе, чтобы встретить друга.

Тот с облегчением покинул очередь и запрыгнул на сидение джипа.

– С возвращением, приятель! – воскликнул Асбаб, хлопая Юки плечу. Несмотря на низко опущенный козырек бейсболки, он все-таки разглядел его исхудавшее лицо с огромными тенями под глазами. Мулат, став серьезным, сдернул с него головной убор и тихо охнул: – Мацу, что с тобой стряслось? Ужасно выглядишь! Ты заболел?

– Со мной все в порядке, – возразил Юки, забирая бейсболку и нахлобучивая ее обратно.

– По тебе не скажешь! Что произошло с тобой в Японии?

– Со мной все в порядке, – упрямо повторил тот, отвернувшись в сторону. – Все нормально.

Асбаб скептически хмыкнул, но спорить с ним не стал и завел мотор. Пару минут они ехали молча, потом мулат включил музыку и стал постукивать пальцами по рулю в такт музыке. Юки бросал на обиженного друга сконфуженные взгляды. Чувствуя вину перед ним за свою невольную грубость и скрытность, он решил заговорить о чем-нибудь другом и тем самым исправить положение:

– Приехал встретить меня на служебной машине? – проговорил он, старательно выдавливая из себя юмористические нотки. – Силкэн не убьет тебя за то, что ты катаешься с ветерком, вместо того, чтобы работать?

– Она и отправила меня за тобой, – водитель сверкнул в улыбке белоснежными зубами. – На случай, если ты вздумаешь исчезнуть по пути в лагерь. Это ведь в твоем стиле, верно?

Юки угнетенно вздохнул, однако все же решился объясниться:

– Я не хотел подводить вас своим исчезновением, правда. Так вышло…

– Тебя похитили и две недели держали на воде и хлебе?

– Что? Нет! Откуда у тебя вечно берутся такие предположения? – удивился пассажир.

– Да ты в зеркало себя видел? Ты зомби напоминаешь! Отощавший и измученный. Да еще и на связь не выходил столько времени! Что я должен подумать? Что у тебя случилась банальная простуда?

– Я ничем не болен, Асбаб. Уж поверь.

– Да что ты за человек, Мацу? До чего ты загадочный! Сам говорил, что у тебя никого нет на этом свете, разве нет? Однако ты то и дело уезжаешь куда-то, пропадаешь, а потом возвращаешься, словно так и должно быть, чтобы – спустя какое-то время! – снова исчезнуть. Что это за жизнь такая? И почему ты не можешь рассказать об этом своему лучшему другу? – мулат пронзил его сердитым и требовательным взором. – Ведь я твой друг?

– Друг. Конечно, друг, – кивнул Юки без колебаний.

– Тогда скажи мне: что с тобой такого случилось, черт возьми?! – вскричал Асбаб возмущенно.

Юки закусил губу, испытывая противоречивые эмоции. У него совершенно не осталось сил, чтобы бороться с Асбабом, выдумывать что-то на ходу, отрицать свое физическое и душевное опустошение, притворяться, будто в его жизни все на самом деле как прежде. Нет, в его жизни теперь ничто не будет как прежде! Ничто… Смерть Ива – это кубок с ядом, который Юки не может выпить сразу, одним махом, а вынужден поглощать его маленькими глотками, растягивая мучение. Когда-нибудь этот яд убьет его, прожжет ему грудь, превратив в труху сердце. Когда-нибудь…

– Не молчи, Мацу. Ты меня пугаешь, – прибавил мулат тем временем.

Юки прикрыл глаза ресницами, еще колеблясь, затем сказал:

– Кое-что случилось, но не со мной. Умер один человек… Близкий мне человек… – горло свела судорога, а на глазах выступили слезы, их Юки поспешно смахнул пальцами. – И я не могу простить себе этого.

У Асбаба отвисла челюсть, он беззвучно ругнулся, кляня себя и свою бестактность.

– Братан… Прости, я ведь не знал. Соболезную тебе, – забормотал он, смутившись. – Ты как сам?

«Я хотел умереть», – он не сказал так вслух, только подумал. Зачем озвучивать то, что встревожит Асбаба? И, к тому же, это была не вся правда. Вся правда в том, что он и сейчас хочет умереть. Если бы не слово, данное Акутагаве…

– Я стараюсь держаться, – проговорил Юки через силу, его голос прозвучал надтреснуто. – Решил вот вернуться к работе.

– Наверное, это правильно. Лучше занять голову делами, это помогает, – согласился Асбаб. Он сочувственно покосился на него, вновь отмечая его болезненную худобу. – Когда ты в последний раз ел что-нибудь?

Юки безучастно покачал головой в ответ; и тогда Асбаб протестующее стукнул ладонью по рулю.

– Значит, план такой: сейчас заедем в одно местечко, там я куплю нам много вкусной и жирной еды. И пива. Или чего покрепче! – заявил мулат безапелляционно. – Мы с тобой нажремся как следует, до пуза. И напьемся от души, понятно? Только попробуй сказать: «не буду»! Я заставлю тебя! И знаешь почему? Потому что я твой друг, а друзья должны вытаскивать друг друга из дерьма.

Тот промолчал, смотря сквозь стекло на тьму, накрывающую собою вершины горных пиков. Небо, очистившись от облаков, замерцало необычайно яркими в этой части света звездами, среди которых лениво плыла бледная луна. Дорога от аэропорта до Пасто извилисто петляла по горным склонам, проносясь над чернеющими обрывами, минуя мосты через глубокие овраги, то ускользая вниз, в долины – то взлетая вверх, на вершины холмов. Асбаб вел джип быстро, наслаждаясь виражами.

– В самолете просмотрел данные по Галерасу. В общем и целом, прогноз Силкэн правилен, вероятность извержения можно оценить в тридцать процентов, – заговорил Юки, меняя тему разговора.

Мулат заинтригованно приподнял брови:

– В общем и целом? Значит, ты сомневаешься?

– Да. Меня насторожило изменение угла наклона северного склона Галераса. Северная стенка вулкана вздулась.

– А, это. Но ведь приборы показали ничтожные отклонения, к тому же, появились они как раз перед фреатическим выбросом. Склон мог деформироваться под давлением подземных газов.

– Если бы изменения спровоцировало подземное давление, то после выброса газов склон должен был осесть. Этого не произошло.

Его друг ничего не нашел возразить на эти аргументы:

– Что ж… Ты прав. Это подозрительно.

Изменение угла склона Галераса являлось важным свидетельством процессов, протекающих внутри него. Даже небольшое отклонение могло указывать на скапливающиеся под поверхностью газы, пар и магму, пока сдерживающихся «пробкой» в кратере, образовавшейся из застывшей магмы и обвалов камней. В случае, если давление внутри вулкана не превышает определенного порога, пробка надежно блокирует все выбросы – однако если давление чрезмерно, то происходит взрыв, высвобождающий всю накопленную энергию.

Фреатический выброс, случившийся недавно, относился к газовым извержениям – перегретые газы и водяной пар, копившиеся под вулканом, вырвались на свободу через разломы в каменистых склонах вулкана. Выброс не затронул жерла Галераса, «пробка» в нем осталась на месте; сразу после извержения газов, активность вулкана сразу после выброса резко снизилась, сейсмографы перестали фиксировать подземные толчки, исчезло задымление над жерлом – это позволяло надеяться, что, избавившись от избыточного давления в недрах, вулкан снова уйдет в относительно спокойную фазу. Именно поэтому Силкэн отказалась прогнозировать неминуемое извержение, чем и разгневала требовательного мэра.

Только вот северный склон вулкана не давал покоя Юки.

Наконец, холмы и горные хребты расступились, открывая вид на долину Атрис, на дне которой расположился город Пасто. В темноте долина походила на переливающуюся электрическими огнями паутину, сплетенную гигантским пауком: центром паутины был Пасто, рядом небольшими скоплениями мерцали деревеньки. Долина примыкала к вулкану, Галерас величаво возвышался над ней, днем без труда видимый отовсюду, сейчас же вездесущая ночная пелена скрывала его от людских глаз.

В городе Асбаб остановил джип у небольшого ресторанчика.

– Возьму еду на вынос, – сказал он, вылезая из кабины. – Я быстро.

Юки, оставшись один в машине, вернулся к своим раздумьям о вулкане.

Галерас считается постоянно действующим вулканом, хотя у него случались длительные периоды затишья. Известен он также своим непредсказуемым характером. Однажды, когда ничто не предвещало активизации вулканической деятельности, Галерас внезапно начал извергаться – убив шестерых геологов и трех туристов, на свою беду оказавшихся рядом с кратером. А в другой раз – стоило ученым с уверенностью заявить местным властям, что извержения не миновать и объявить эвакуацию людей из зоны риска – как Галерас, будто в насмешку, прекратил всякую вулканическую активность и впал в спячку на несколько лет.

Около полугода назад Галерас вошел в активную фазу: сейсмографы стали фиксировать подземные толчки, над вулканом то и дело появлялось задымление, химический анализ проб воды и горных пород, взятых в кратере, говорил о высокой концентрации раскаленных подземных газов. Газы могли нагреваться лишь по одной причине – магма поднялась в верхние слои почвы, добравшись до грунтовых вод.

Геологическая служба Колумбии выделила грант на исследование Галераса – и его заполучила Силкэн Андерсен. С момента прибытия их группы, на вулкане произошло три фреатических выброса, сейсмическая активность то появлялась, то пропадала. Равным образом Галерас мог начать извергаться или же впасть в спячку – подобное неопределенное состояние может сохраняться долгое время, месяцы и даже годы. И ученым оставалось только наблюдать за ним, кропотливо собирая данные, полученные в ходе исследований.

Само собой, местные жители молили бога утихомирить своенравный вулкан – ведь извержение принесет значительные убытки тем, у кого дома и поля находятся у подножия Галераса. Им придется эвакуироваться, оставив на произвол судьбы имущество, им запретят обрабатывать землю, они должны будут ютиться в чужих домах с чужими людьми, пока опасность не минует и им не позволят вернуться домой.

Юки так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу обратил внимание на звонок мобильного.

– Привет. Как долетел? Ты обещал позвонить, как приземлишься, – голос Акутагавы в трубке звучал подчеркнуто мягко. Он беспокоился, но стремился скрыть чувства, придав своему звонку оттенок непринужденности.

– Прости… Я совсем забыл, – тот бросил взгляд на свои часы и отметил, что с момента приземления прошел час.

– Да ничего. Главное, у тебя все хорошо. Ты уже добрался до лагеря?

– Почти. Меня встретил Асбаб. Он был в шоке от моего вида и решил, будто меня держали где-то взаперти и морили голодом. Поэтому он решил завернуть в ресторан и взять еды. Намеревается заставить меня наесться до отвала.

В трубке раздался добродушный смешок, затем Акутагава сказал:

– Он действительно хороший друг.

– Да, хороший, – согласился Юки и даже слегка улыбнулся.

– Как там твой вулкан?

– Ведет себя тихо, насколько я знаю. Сегодня уже слишком поздно, но вот завтра я обязательно хочу подняться на него… – и, предвосхищая просьбу Акутагавы, он со всей возможной убедительностью заверил его: – Я буду осторожен, не волнуйся.

– Береги себя…

Юки, увидав Асбаба, выходившего из ресторана с пакетами в руках, проговорил поспешно:

– Асбаб возвращается. Созвонимся позже, ладно? – не дождавшись ответа, он сбросил звонок и спрятал мобильник в карман.

– Итак, чувак. Я накупил какой-то местной мега-острой стряпни. Надеюсь, мы не окочуримся от нее на следующий день, – сообщил Асбаб, забрасывая пакеты на заднее сидение. – Помнишь, как мы, едва приехав в Пасто, на радостях сожрали какую-то дрянь, якобы из испанской кухни? И потом страдали поносом всей командой?

– Такое не забывается, – вздохнул Юки.

– Пора ехать. Силкэн уже звонила мне и в крепких выражениях высказала все, что думает о нашем опоздании, – Асбаб запрыгнул на сидение водителя и завел мотор. – Я купил лишнюю бутылку текилы, чтобы задобрить ее.

Они покинули ярко освещенный Пасто, направляясь по шоссе вглубь долины. Оно привело их к небольшой деревушке, приткнувшейся к склону Галераса – здесь группа Силкэн Андерсен развернула свой оперативный штаб. Ничего не переменилось со времени отъезда Юки в Японию: научное оборудование и мобильная химическая лаборатория по-прежнему размещались в гостевом домике деревенского старосты, а сами исследователи были расквартированы по домам деревенских жителей, согласившихся сдать комнаты иностранцам.

В окнах гостевого домика горел свет. Покинув джип, Юки ступил в жидкую грязь, в которую превратилась земля после обильного дождя, ноги погрузились в нее едва ли не по щиколотку. Услышав шум подъезжающей машины, им навстречу вышла Силкэн. Упершись кулаками в бока, она приняла весьма грозный вид, готовая с порога устроить разнос двум припозднившимся мужчинам. Впрочем, стоило ей разглядеть как следует Юки, как ее запал иссяк.

– Знаешь, когда Асбаб сказал мне по телефону, что твоя физиономия напугает меня, я не поверила. И зря, – заметила Силкэн глубокомысленно. – Ты кошмарно выглядишь. Уверен, что сможешь работать наравне с прочими?

– Абсолютно, – ответил Юки, забирая из джипа свою дорожную сумку.

Она подождала, пока он поднимется на крыльцо и поравняется с ней, и прибавила негромко:

– Асбаб рассказал мне о твоей потере. Сочувствую.

– Спасибо, – глухо проговорил тот и ушел в дом.

Там его поприветствовали еще трое коллег: американцы – Дональд Крапп и Мелиса Хамфри, и итальянец Тоби Габин. Хамфри по образованию была химиком, Крапп – петрологом, а Габин – вулканологом. Вместе с Юки и Асбабом они являлись командой Силкэн Андересен и работали бок о бок вот уже несколько лет подряд. Коллеги с улыбкой пожимали Юки руку, шутливо поздравляя с возвращением. Узнав, что Асбаб привез еды из ресторана, все присутствующие обрадовались – и тут же накрыли стол.

Во время позднего ужина Юки узнал подробности последних событий.

Оказывается, Жамеля Дюссолье не просто так принесло в Колумбию – французский государственный телеканал заказал ему документальный фильм о вулканических извержениях. Так вышло, что из многочисленных вулканов на планете, находящихся в активной фазе, выбор Дюссолье пал именно на Галерас. Мэр Пасто с радостью согласился на присутствие у Галераса команды Дюссолье и съемочной группы: кроме второй команды специалистов, он получал еще и возможность порекламировать родной край в будущем телефильме. Силкэн Андерсен получила свыше распоряжение работать параллельно с Дюссолье – и ничего не смогла изменить.