Текст книги "Райский пепел (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

В воздухе витало целое соцветие щекочущих ноздри ароматов: кислого пота, горького табака, мочи – и все это припорошено сверху ядовитым привкусом какого-то дезинфицирующего вещества, которым мыли здесь полы и стены. На него пялились практически все постояльцы «обезьянника», за исключением нескольких абсолютно пьяных мужчин, умудрявшихся при ярком освещении дремать. Один из них – источающий алкогольный пары немец – периодически бормотал сквозь сон что-то. Остальные же – некоторые с откровенно бандитскими физиономиями – не стесняясь разглядывали новоприбывшего, словно он был какой-то диковинной птицей. Юки очень хотелось поежиться под их взглядами, но он каждый раз одергивал себя: как бы неуютно он себя не чувствовал, однако показывать своей неуверенности он не собирался.

Полицейская дубинка прошлась по прутьям «обезьянника» и зычный голос скомандовал:

Эй ты! На выход! – служитель порядка обращался к Юки.

Молодой человек, удивленно поглядев на полицейского, поднялся на ноги и покинул камеру. Ему очень хотелось надеяться, что это Ив пришел, чтобы его вытащить отсюда. Именно Ив! Однако на него вновь надели наручники и, вместо главного входа – через который Юки в первый раз попал в участок – повели какими-то коридорами в противоположную сторону.

«Не к добру это!» – мелькнула мысль у него.

Его вывели через служебную дверь, перед которой уже была припаркован фургон с иностранной рекламной надписью на борту. Через несколько секунд вслед за Юки вывели и причину его неприятностей – ту самую женщину. Она тоже была в наручниках.

«Вот же черт! Это точно не дело рук Ива…»

Двое высоких и широкоплечих детины-европейца, разукрашенных татуировками, вылезли из автомобиля и, приняв из рук полицейских закованных в наручники людей, заставили тех залезть в кузов.

Вы не имеете права так поступать! – крикнул Юки полицейским, безучастно наблюдавшим за происходящим. Их куда-то собираются увезти эти бандиты, забрав прямо из полицейского участка! Он решительно не понимал, что тут происходит, но все причины бояться за свое будущее у него объявились в избытке.

Заткнись! – один из мужчин с грубой силой толкнул его вглубь кузова. Заперев дверцы, детины оставили их в темноте. Женщина вновь принялась всхлипывать, выйдя из ступора. Тарахтя и скрипя, фургон двинулся, кашляя дряхлым мотором.

«Черт! Черт! Черт!»

Юки без всякой надежды на успех, подергал цепь. В темноте и тряске нельзя было отыскать ничего подходящего, что можно было превратить в отмычку. Он заставил себя успокоиться и, не обращая внимания на причитания у себя под боком, сосредоточился на передвижении фургона. Как далеко они уедут? От этого зависит то, как скоро его найдет Ив.

Ив не бросит его.

Теперь Юки знал это, он был твердо убежден. Сия уверенность проистекала даже не из каких-либо умственных рассуждений и логических доводов. Он просто чувствовал так… Если бы кто-то полгода назад сказал бы ему, что тот начнет вот так верить зеленоглазому маньяку, то он бы истерически рассмеялся. Как подобное вообще могло случиться? Разве Юки недостаточно перенес по вине Ива?..

Нет, Юки не забыл все то, что когда-то происходило. Да и как это можно забыть?.. Но, вместе с тем, он как будто заново знакомился с Ивом. Все эти три недели. Юки старательно напоминал себе, что тот носит маски, но, все же, невольно начинал испытывать исследовательский интерес, наблюдая за ним. Почему с этим человеком все так?.. Юки не знал его истории. Но предчувствовал ее трагизм. Вернее начал предчувствовать – после того как случайно наткнулся на тайник Ива.

Это произошло за несколько дней до того, как Ив дал «добро» на дальнейший путь к Акутагаве. Его тайником оказался всего лишь айпод, который тот повсюду носил с собой. Это произошло ночью. Юки отчего-то мучила бессонница, он почти до рассвета сидел перед телевизором, стараясь скоротать время. Когда в кресле у него затекла спина и устали глаза, он решил, что лучше все же лечь и попытаться уснуть. Ив уже давно спал в гостиной, а в распоряжении Юки была спальня. Он и сам не знал, почему ему вдруг взбрела в голову эта идея: подойти к спящему мужчине и приняться разглядывать его. Эти черные волосы, тонкое, удивительно красивое лицо. Во сне Ив выглядел невинным, как новорожденный ребенок – какое удивительное свойство!..

Тот почувствовал его присутствие почти сразу же, несмотря на то, что Юки приблизился к нему бесшумно. Как видно, подготовка Ива позволяла его мозгу даже во сне находиться в полной боевой готовности. Внезапно открыв глаза, он коротко поинтересовался:

Что нужно?

Ничего, – пробормотал пойманный врасплох Юки, надеясь, что сумрак в гостиной поможет скрыть смущение.

Ив сел на диване, скептически посмотрел на свои часы, затем на него, но ничего больше не сказал. Выдернув из уха наушник, мужчина поднялся и направился в туалет. Юки проводил его таким взглядом, словно мимо него только что прошествовало нечто чудное, вроде снежного человека. Помедлив миг, он сел на диван, ощущая тепло – Ив нагрел его, пока лежал тут. Сам себе не отдавая отчет в этом неуместном любопытстве, Юки взял наушник, оставленный на диванной подушке, и поднес к уху.

«…Просто помни, что я рядом. Я люблю тебя, Иврам. Я люблю тебя…»

Этот мелодичный женский голос он, конечно, узнал. Наста. Она говорила эти слова нежно – так нежно, что они отдавались в сердце. Юки, недоуменно сдвинув брови к переносице, взял айпод и повернул к себе экраном. Работало видеоприложение, установленное на бесконечный повтор одной и той же записи. На экране Наста, мягко улыбаясь, произносила свою речь.

Тебя папа с мамой не учили, что чужие вещи трогать без спроса нельзя? – Ив, материализовавшийся подле дивана, вырвал у него айпод; от Юки не ускользнуло, что на лице у того мелькнула самая настоящая досада.

Ты что, только это и слушаешь? – осенила молодого человека догадка. Вместо ответа Ив красноречиво указал пальцем на дверь спальни: мол, пошел вон отсюда. Но Юки не двинулся с места, рассматривая его широко распахнув глаза. За все три недели Ив ни словом не обмолвился о Насте, однако, судя по всему, надеялся, что та появится сама. Но Юки и не подозревал, что тот вот так переживает эту разлуку. Он развивал свою догадку, поражаясь тому, чему стал свидетелем. – Ты так по ней скучаешь?

Не твое дело, – зеленоглазый мужчина опустился на диван, не глядя на него. – Может, все-таки окажешь любезность и позволишь досмотреть сон?

Тот сложил руки на груди, давая понять, что уйдет только тогда, когда сам сочтет нужным.

Мне что, тебя отсюда пинками выгонять? – спросил Ив, прищуриваясь на него.

Я уйду, если ответишь на вопрос.

Ты мне еще ультиматумы будешь ставить, сопляк?

Юки смотрел на него серьезно, без тени неуверенности или страха. Ив поморщился, будто тот вдруг внушил ему отвращение, и, отворачиваясь от него, бросил через плечо:

Ну что?

Ты действительно хотел, сбежав с ней, все оставить в прошлом?

Он ответил не сразу, но все же ответил:

Да.

Но почему ты тогда так… – Юки запнулся, осторожно подбирая подходящие слова, – плохо вел себя с ней?

Потому что злиться лучше, чем выть как пес от боли.

Юки смотрел на него минуту, другую, а сердце у него сбивчиво стучало в груди. На груди у него сейчас будто лежала свернувшаяся в клубок ядовитая змея, готовая в любой миг обнажить свое ядовитое жало. И было и страшно, и трепетно вместе с тем. Он понимал, что Ив имел в виду – но понимал не умом, а душой, сердцем.

Раньше я думал, что ты не можешь любить, – прошептал он.

Эти слова произвели на Ива эффект пощечины – он вздрогнул, обернулся к нему, надевая на лицо маску вызывающе-презрительной насмешки:

Оставь свою дедукцию при себе, трубадур. Все равно ты ничего обо мне не знаешь, – резко встав, он ушел из гостиной на кухню и захлопнул дверь.

Юки, подождав немного, понял, что тот не собирается возвращаться и, вздохнув, отправился в спальню.

Фургон, перевозивший двух пленников, притормозил, крякнув старыми колодками. Потом с лязгом распахнулись дверцы, пропуская в фургон рассеянный свет уличных фонарей. Оказавшись снаружи, Юки быстро огляделся: похоже, это задний двор какого-то увеселительного заведения, огражденный серой бетонной стеной. За ней слышался гомон многочисленных голосов, пахло дымом и чем-то жареным, то и дело раздавались автомобильные гудки.

Туда! – его подтолкнули, заехав кулаком между лопатками, к бронированной двери, выходившей во дворик. Дверь была врезана в бок здания высотою в три-четыре этажа, на крыше которого сияли прожекторы, разрезая знойную ночь яркими потоками света. Внутри, справа от входа, за изгаженным столом, сидели четверо вооруженных мужчины, комплекцией и отмороженным выражением лица ничем не отличаясь от громилы, которого подстрелил Юки в отеле «Лаки». Они играли в карты, дымя сигаретами так, что лампа над ними тускнела от табачного чада.

Дальше был темный коридор, забитый пустыми деревянными ящиками, поддонами и коробками. На полу то и дело встречались дурно пахнущие лужи воды, да и от стен несло плесенью. Впереди нарастал шум: это были возбужденные людские крики, свист, улюканье, перемежавшееся с барабанным боем и визгом ритмичной музыки. Кажется, рядом творилось настоящее вавилонское столпотворение, от которого все здание содрогалось, ходило ходуном. Поднявшись по железной, поскрипывающей под их весом, лестнице, они оказались перед еще одной охраняемой двери. Вооруженные люди перегородили им дорогу и, пока не обговорили что-то по рации, не позволили проследовать дальше.

Миновав эту дверь, Юки, ослепленный светом софитов, чуть было не запнулся. Перед ним расстилался зал, похожий на античный амфитеатр – со ареной в центре и многочисленными возвышающимися друг над другом террасами, предназначенными для зрителей. На террасах, огражденных золоченными турникетами, располагались клубные диваны и столики, а так же пьедесталы с шестами, возле которых крутились стриптизерши. Но самое удивительное находилось отнюдь не там, а на арене «амфитеатра»: там в самом разгаре было сражение между двумя мужчинами. Противники были обнажены по пояс, на плечах и груди у них блестели капли пота и крови, лица кривились в одной и той же хищнической гримасе. Они наносили друг другу удары руками и ногами, при этом их головы не были защищены шлемами. А люди, коими под завязку были заполнены террасы, сопровождали подзадоривающими криками каждый удар и выпад.

Юки, подталкиваемый конвоирами, шагал, с нескрываемым шоком озираясь по сторонам. Вокруг находились богато разодетые мужчины и женщины, сверкающие платиновыми «Ролексами» и бриллиантовыми ожерельями – и все они вели себя как одержимые: с горящими глазами они следили за поединком, встряхивая кулаками, в которых зажимали денежные купюры, издавая при этом совершенно дикие горловые звуки. Откуда-то сверху стучали барабаны, гремела музыка, подзадоривающая, усиливающая всеобщий шальной азарт, агрессивное веселье зрителей-плебеев. Юки как будто очутился в глубокой древности, на одном из кровавых гладиаторских представлений, проводившихся в честь языческого празднества.

Его и женщину заставили подняться на самый верх «амфитеатра», туда, где находилась лучшая ложа в зале. Юки огляделся как мог: у стен стоят охранники, у лестницы остались вооруженные громилы – даже мысль о попытке побега отсюда казалась смехотворной. Здесь, на диванах, устеленных тигровыми шкурами, возлежала целая стая роскошных женщин. Все они льнули к полноватому, но весьма внушительного вида мужчине лет пятидесяти, чью левую щеку пересекал широкий и кривой шрам. У него были густые кучерявые волосы, уже тронутые сединой, и снисходительный взгляд.

Вот и мои дорогие гости! – проговорил он на складном английском, увидев приведенных пленников. – Проходите, проходите! Не стесняйтесь!

Кто вы такой? – спросил Юки, стараясь говорить спокойно. Соучастница несчастья же молча замерла рядом с ним; у нее уже не осталось сил на слезы, она просто тряслась, как лист на шквальном ветру.

Кто я такой? – тронутые серебром кустистые брови мужчины недоуменно приподнялись. – Так ты не знаешь, кто я?

Нет. А должен?

Тот раскатисто расхохотался, удивляясь все сильнее и все с большим интересом разглядывая молодого человека:

Я – Дмитро Куц. Заправляю районом Джомтьен и владею этим, – он небрежным жестом обвел похожий на растревоженный муравейник зал внизу, – элитарным клубом. А вот кто ты такой, а? Откуда взялся? Судя по всему, ты не родственник этой дуры, глаза у тебя узковаты для украинца! – он с усмешкой покосился на девиц, облепивших его с боков, и те, уловив команду, дружно залились смехом, старательно делая вид, что оценили шутку хозяина. Потом Куц повелительным кивком приказал им умолкнуть, и продолжил, выразительно переведя взор с Юки на пленную женщину: – Значит, ты хотел помочь ей сбежать, так?

Я с ней не знаком, – пожал плечами Юки. – Она попала в беду, за ней гнался вооруженный бандит, и я не мог не вмешаться.

Снова последовал взрыв издевательского хохота.

Так ты, чудик, влез в разборку по доброте душевной? Ха-ха, вот это номер! Ну и ну! – Куц похлопал себя по животу, затем шелковым платком вытер выступившие от смеха слезы. – Да ты хоть думал тогда, что тебе светит за твою доброту, а? Ты знаешь, в кого стрелял?

В бандита, – последовал короткий и четкий ответ.

Ты подстрелил одного из моих лучших работников! Назар зарекомендовал себя преданным и трудолюбивым человеком – не было дела, которое я бы не смог ему доверить. Парень в лепешку расшибался, чтобы авторитет заслужить – и только я разрешил ему взять с родины девку, в которую тот был давно влюблен, как случается это… – мужчина с философской миной закурил сигару. – Столько ****ей вокруг – выбирай любую, а он вот захотел эту дуру. Говорил: хочу только ее, никого больше! Похитил, привез сюда, а она возьми да и взбрыкни. Сбежала, попыталась спрятаться у русских туристов, да не вышло… И вот вернул бы он ее спокойненько домой, всыпал как бы следует, научил глупую бабу уму-разуму и послушанию – так ведь нет! Откуда ни возьмись, появился ты, и умудрился отправить Назара с дыркой в сердце в больницу!..

Внизу, на арене, раздался финальный бой гонга. Публика взорвалась возгласами: кто-то ликовал, а кто-то негодовал на неудачную ставку. На арене один из борцов неподвижно лежал на животе, раскину руки в стороны; его голова была так неестественно вывернута, что сразу становилось понятно – его шея переломлена, он мертв. Второй боец, задрав кулаки вверх, что-то вопил, разбрызгивая кровавую слюну, а рядом с ним, провозглашая его победителем, стоял арбитр – упакованный во фрак с щегольской бабочкой таец. Куц, отвлекшись на мгновение от своих пленников, поглядел вниз, и пару раз одобрительно хлопнул в ладони.

Хорош! Вот уж кто меня не расстраивает! – заметил он с холодной улыбкой, затем вновь посмотрел на Юки и несчастную женщину. К ней он обратился по-украински, сказав несколько слов, от которых та еще пуще затряслась. После чего обратился к молодому человеку: – Ну что, готов поплатиться за свое геройство? На помилованье не надейся, платить придется. Придется! Ведь нехорошо будет, если человек, обидевший доверенное лицо Дмитро Куца, уйдет безнаказанным, не так ли?.. – поразмыслив немного, Куц прибавил более благосклонным тоном: – Но ты не волнуйся о бабе. Ее не тронем, что с нее, дуры, возьмешь? Как Назар поправится, отдадим ему, пусть сам со своей шкваркой разбирается. А ты…

Дмитро Куц отдал несколько приказов на украинском языке, ехидно при этом ухмыляясь:

А ты сейчас развлечешь почтенную публику, – закончил он свою мысль. – Просто застрелить тебя будет слишком просто. И слишком скучно. А я люблю веселье, странный незнакомец. Повесели-ка меня на дорожку! Выведите его на арену.

Теперь Юки вполне представлял себе, как себя чувствовали последователи Иисуса Христа, когда император Нерон бросил клич по Риму: «Христиан – ко львам!». Двое подручных Куца, удерживая его мертвой хваткой, спустили вниз. Таец-арбитр – весь лоснящийся, от кончиков ботинок до уложенных гелем волос – поджидал его на арене – с которой уже убрали труп бойца. Получивший все указания, он пропел в микрофон, торжественно указав на пленника:

Дамы и господа! А вот и новый участник, готовый усладить ваш взор! Как ваше имя? – он сунул Юки под нос микрофон, но тот сжал зубы, не желая поддерживать эту изуверскую игру. Поняв, что ответа не последует, арбитр, не забывая театрально скалиться, убрал микрофон. – Что ж, он пожелал остаться неизвестным! Будем называть его Незнакомцем!

Публика торжественно зааплодировала, откликаясь на его слова.

Против него, по желанию нашего гостеприимного хозяина – господина Куца, выйдет звезда нашего заведения! Неоспоримый победитель в любой схватке! Признанный воин! Его имя знакомо всем вам – Пейн! Только что он на ваших глазах поверг еще одного соперника, осмелившегося бросить ему вызов. Встречайте!

На арену вновь взошел тот самый борец, что до этого свернул в схватке шею своему противнику. Обтерев выбритую налысо голову полотенцем, хлебнув из пластиковой бутылки воды, прополоскав разбитый рот и сплюнув себе под ноги, Пейн приблизился к арбитру, демонстративно играя мускулами. Рядом с Юки он выглядел огромным великаном, без труда способным проглотить его целиком. Его появление вызвало среди зрителей ажиотаж – они, крича, перебивая друг друга – принялись размахивать деньгами в воздухе.

Делайте ваши ставки, дамы и господа! – возвысил свой голос до фальцета таец-арбитр. – Делайте ставки!

Это походило на совершеннейшее безумие, однако оно происходило наяву. Юки, подняв голову, оглядывал собравшихся в «амфитеатре» людей, не веря тому, что видят его глаза. Как могут они вот так вести себя – как дикари, как не затронутые гуманизмом язычники? И ведь они не отщепенцы от цивилизации, не сбежавшие из психиатрической лечебницы сумасшедшие – а вполне благополучные, судя по всему, люди. И у них есть вполне обычная жизнь – где есть супруги, дети, бытовые заботы и какие-то планы и мечты… Но что заставляет их всех собираться в подобном месте и наслаждаться жутким и противозаконным зрелищем? Они ведь все словно пьют этот кровавый кумар – и, бездумно пьянея, никак не могут остановиться… И вот сейчас они будут с восторгом наблюдать за тем, как мужлан с многозначительной кличкой «боль», свернет шею очередному человеку. Взывать к их разуму, к человечности – бессмысленно, они не за этим пришли сюда. Это лишь подзадорит в публике жажду крови, их потребность стать соучастниками ритуальной бойни.

Итак! Время для ставок закончилось! – объявил арбитр, выждав определенное время. – Настало время боя!

С Юки сняли наконец наручники, но тому это не принесло надежды: арену по периметру окружали головорезы Куца. Даже если он попытается сбежать, дальше кромки арены ему не уйти.

Это – бои без правил, – уже не в микрофон, а конкретно Юки сказал таец, деловито оправляя галстук-бабочку. – Удачи, парень.

Словно раскат грома гулко отозвался гонг.

Пейн, угрожающе усмехнувшись, тут же замахнулся на своего нового противника. Молодой человек, однако увернулся от удара, начав отступать назад. Впрочем, долго так уходить от ударов он не мог – ударом ноги Пейну удалось сбить его на пол. Юки упал, чувствуя, как жгучая боль разливается в животе, но от следующего выпада опять сумел увернуться, откатившись в сторону.

«Не дай ему уйти! Не дай уйти!» – истерично кричали зрители, подбадривая Пейна.

Борец же, ухватив Юки за шкирку, приподнял и, с удовольствием размахнувшись, отшвырнул его на другой конец арены. Тот рухнул на настил, не в силах сделать вдох, и зло чертыхаясь. Судя по тому, как этот великан уложил своего предыдущего противника, убить Юки для него не представлял никакой сложности. Но сломать шею в первую минуту боя – это, как видно, слишком просто и неинтересно.

Вставай, коротышка! Веселье только началось! – Пейн подскочил к нему, и склонился, собираясь сдавить стальным ухватом свою жертву. Неожиданный удар в кадык, нанесенный Юки, едва они только оказались достаточно близко, вынудил его отпрянуть. Покачнувшись, борец закашлялся, пытаясь перевести дыхание.

Публика восторженно взревела – представление становилось захватывающим.

Но Юки не обольщался. Да, он знал приемы самообороны, но вместе с тем прекрасно понимал, что против хорошо подготовленного бойца ему не устоять. Эта неутешительная правда не раз проверена с Ивом. У него есть маленькая передышка и только. Когда Юки попробовал атаковать, Пейн парировал выпад, перехватив его руку. Стремительный и сильный удар по почкам – и Юки рухнул на пол, ничего не видя перед собой от жуткой боли, в ушах у него застыл звон.

«Кровь! Пусти ему кровь!..»

Пейн в ответ улыбнулся с видом, как бы говорящим: «Желание публики – закон!». Но приблизиться к поверженному Юки, чтобы исполнить это желание, не успел – его сбил с ног выпад внезапно появившегося на ринге мужчины. Отлетев в сторону, изумленный и обозленный этим вмешательством, Пейн зарычал, с трудом поднимаясь:

Ты кто такой, черт возьми?!

Тот, кто сейчас отправит тебя на аудиенцию к господу богу, – ответил Ив ласково.

10

Молниеносное появление на арене высокого и ловкого мужчины, с длинными черными волосами убранными в хвост, потрясло публику. Он двигался так быстро, что охрана в зале и зрители едва успели заметить, как он выскочил на арену и бросился на борца. Пейн, схлопотав в голову размашистый «тае тад» – боковой удар ногой – оказался отброшен на пол. Охрана мешкала, не понимая, что происходит: все это запланировано или нет?

Кто этот парень? – удивился Дмитро Куц, разглядывая Ива с высоты своей ложи.

Приказать охране его повязать? – спросил его один из телохранителей, на что Куц отрицательно покачал головой, охваченный явным любопытством.

«Давай, Пейн! – скандировала публика между тем. – Убей его!»

Пейн, издав воинствующий возглас, бросился на зеленоглазого мужчину. Тот стоял на месте, ожидая его приближения с усмешкой – для того, чтобы в два приема уложить борца. Подсечка и захват шеи – которая через секунду хрустнула под умелым нажимом. Ив свернул ему шею с такой легкостью, будто его противник был не стероидным исполином, а нежным голубем. Конечности Пейна конвульсивно дернулись, затем обмякли. Ив отшвырнул от себя тело с брезгливостью. От неожиданности люди в зале замолкли – все как один. Никто не ожидал такой быстрой и непредсказуемой развязки.

Схватите подлеца! – приказал Куц, едва не подавившись табачным дымом.

Юки, еще лежа на настиле, повернул голову к своему спасителю, и увидел, что на арену выскакивают с полдюжины накаченных головорезов, вооруженных пистолетами. Он хотел было крикнуть ему: «Берегись!», но голосовые связки его не послушались. Однако Ив и не думал сдаваться под прицелом пистолетных дул – выждав, пока охранники окружат его, он опять перешел в наступление. Вырвав оружие у ближайшего к нему мужчины, троим он прострелил колени, остальных отправил в нокаут. Движения Ива были настолько отточенными и меткими, что зрители – оправившись от изумления – пришли в неописуемый восторг:

«Добей их, красавчик! Добей! – взревел как табун разъяренных быков весь зал. – Смерть им! Смерть!»

Ив – пользуясь возникшей паузой – перепрыгнув через бессознательные тела, схватил брошенную на окраине арены небольшую черную сумку, и, подбежав к Юки, поднял его на ноги. Тот, покачнувшись, вцепился в него, как утопающий. Отчаяние Юки становилось только глубже – пусть Ив и пришел на помощь, но пути к спасению отсюда не было. Они находятся в центре этого ужасного муравейника и окружены со всех сторон! Всего мастерства Ива не хватит, чтобы пробиться сквозь заслон вооруженных бандитов. Им не выбраться отсюда…

Дмитро Куц! – крикнул вдруг Ив, посмотрев наверх, в сторону ложи хозяина. Следующую фразу он произнес на украинском говоре: – Не торопись натравливать своих псов! Есть деловой разговор!

Куц, услыхав это, вновь едва не поперхнулся, потом принялся неудержно хохотать:

Каков ведь черт! И кто он такой?! Ведите их сюда!

Пока они поднимались по ступенькам, зрители то и дело норовили потеснить охрану, чтобы оказаться поближе. Ив, ухватив Юки за талию, придерживал его. Молодой человек опирался на него, кусая себе губы. Улучив момент, он на японском языке тихо спросил:

Что ты задумал?

Задумал поторговаться, – откликнулся тот.

Вряд ли… получится, – Юки закашлялся и еще теснее прижался к нему.

Другого выхода нет. У меня не было времени придумывать какой-то особенный план – еще минута, и ты был бы мертв.

Но откуда у тебя деньги?

Обчистил парочку банкоматов, чтобы купить оружие – да, видно, придется пустить их на нечто иное.

Их, предварительно обыскав, ввели в ложу хозяина подпольного заведения. Дмитро Куц, разогнав своих девиц, сидел теперь в одиночестве на крутящемся кожаном кресле. Он кинул на Ива свой внимательный взор, перевел его на Юки, затем вновь – на зеленоглазого мужчину.

Так ты пришел за этим чудиком? – спросил он без обиняков на своем родном языке. – Из-за него влез в драку?

Да, – Ив бросил ему сумку, принесенную с собой. – Здесь пятьдесят тысяч долларов.

Ты считаешь, что этого хватит, чтобы покрыть убытки? – Куц разочарованно поцокал языком, хитро хмыкая; от ухмылки шрам на его щеке стал особенно уродливым. – Твой друг подстрелил моего весьма полезного человека, а ты только что свернул шею лучшему бойцу в нашем клубе! Неужели ты думаешь, что меня можно задобрить подобным жалким подношением?

Нет, я так не думаю, – зеленоглазый мужчина ответил ему очаровательной улыбкой. – Но это только десятая часть суммы. Остальное ты получишь после поединка.

Какого еще поединка? Ты не крути, малец! Говори прямо, что задумал.

Я сделаю ставку на бой. Эти деньги я поставлю на себя – после того, как я выйду победителем, сумма многократно увеличится. Все деньги, которые я выиграю – твои. Взамен ты отпускаешь его, – Ив кивнул на Юки, который ровным счетом ничего не понимал, о чем они беседуют на незнакомом языке. Он лишь смотрел то на мафиози, то на Ива, силясь догадаться, как закончится этот разговор.

А ты думал, что будет, если вдруг проиграешь?

Ты в любом случае ничего не потеряешь – кроме того, что уже потерял.

Дмитро Куц заговорил не сразу. Он подымил немного сигарой, пожевал губами, размышляя над сделанным предложением. И, наконец, приняв решение, благосклонно качнул головою.

А ты хорош! Мне ой как нравятся напористые… Ладно, будь по-твоему. Договорились! Только помни, что закон в этих стенах один – я, я и снова я. Как скажу, так и пойдет поединок. И, если победишь, можешь забирать своего чудика и проваливать восвояси!

Юки подтолкнули к одному из кресел, жестом приказав занять его. Он растерянно оглянулся на Ива, ожидая подсказки: что делать?

Сядь и наслаждайся зрелищем, – сказал тот, прежде чем в сопровождении слуг Куца покинуть ложу.

Только несколько минут спустя – когда Ив, обнажившись по пояс – вышел на арену, встречаемый раскатистыми восторженными возгласами, до Юки дошло, что тут происходит. Таец-арбитр, появившись подле зеленоглазого мужчины, тут же принялся вещать в микрофон:

Дамы и господа! Господин Куц представляет вашему вниманию новое состязание! Этот дерзкий и неожиданный участник нашего шоу будет сражаться с двадцатью бойцами одновременно. Он желает показать свое умение – и эту возможность он получит! Но это еще не все! Сегодня особенный вечер, дамы и господа! Особенный! Господин Куц дает вам возможность стать свидетелями эксклюзивного поединка: все двадцать бойцов будут вооружены холодным оружием, наш новичок же будет безоружен… Только что вы видели, как он голыми руками расправился с чемпионом сегодняшнего вечера и несколькими охранниками нашего заведения. Сможет ли он повторить свой трюк? Делайте свой выбор, дамы и господа! Делайте!

Богачи, собравшиеся на террасах, исступленно принялись размахивать деньгами – в предвкушении грандиозного зрелища. Некоторые женщины срывали с себя драгоценности, и, кидая их на специальные лотки, с которыми обходили их букмекеры, восклицали:

За эту красоту!

О нет! Прекратите это немедленно! – протестующее воскликнул Юки, вскакивая с кресла. Но тяжелая пятерня одного из телохранителей мафиози, бросила его обратно. Тогда он, вынужденный бездействовать, сжал кулаки и гневно обратился к Дмитро Куцу: – Чтоб ты горел в аду, негодяй!

Что, совесть мучает, что твой приятель решил отработать твои долги? – иронично, без тени обиды, проговорил Куц, от души вливая себе в глотку спиртное. – Ты сиди и не дергайся. Посмотрим, что он еще умеет…

Горячие слезы отчаяния обжигали Юки глаза, а его сердце обливалось кровью при взгляде вниз, на арену. Он ненавидел себя за это тошнотворное бессилие, за невозможность помешать происходящему. Юки не думал сейчас о себе, он думал только об Иве: тот просто сумасшедший! Сумасшедший! Как он может соглашаться на такое? Двадцать вооруженных мужчин против него одного!..

«Разве можно быть таким самоуверенным? Рассчитывать победить бойцов, привыкших драться без каких-либо правил! – раскалывалась голова Юки от гудящих в ней, словно оголенные электрические провода, напряженных мыслей. – И это опять моя вина… Я проклят, не иначе! Почему мое стремление помочь кому бы то ни было оборачивается такими катастрофическими последствиями? Почему, чем правильней я хочу поступать, тем более жуткий отклик я получаю?.. О бог и дьявол – вместе взятые! Если Ив сейчас погибнет, это произойдет по моей вине и будет только на моей совести!..»

Тем временем сбор ставок закончился. На арену – следуя друг за другом цепочкой – вышли двадцать бойцов, постоянно выступающих на подпольных боях без правил. Каждый из них был снабжен оружием, порою весьма диковинным: у кого-то было мачете, у кого-то топор, у кого-то кривая и короткая сабля. Публика приветствовала их аплодисментами. Бойцы замерли напротив своего соперника-одиночки, ожидая решающего сигнала. Ив, с почти детским высокомерием вздернув подбородок, разглядывал их, полуприкрыв глаза черными длинными ресницами.

Прозвучал удар гонга.

Услышав звук гонга, Юки сжал голову трясущимися руками, вцепившись в волосы, и глухо застонал. Он не хотел смотреть на арену! Все тут переворачивалось с ног на голову: безумие и насилие становилось нормой – а голос разума и человечность объявлялись вне всякого закона. Изнанка человеческих страстей, вот что это. Изнанка, которую ему не хотелось лицезреть!..

Но вот раздались первые звуки боя и он, не в силах оставаться в стороне, перевел взгляд вниз. Несмотря на шоковое состояние и сердечную муку, Юки не мог не признать, что это зрелище завораживало. Не бой как таковой, нет – завораживал Ив. Его движения были изящнее, чем у его противников – и, одновременно, более точными и жестокими. Только в начальный миг боя он был безоружен – у первого же нападающего Ив вырвал остро заточенный тесак, которым тот пытался атаковать его.