Текст книги "Райский пепел (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я… мы… – замямлил Джеймс, ощущая тошнотворную тяжесть в животе. Вокруг было людно и шумно, однако это не приносило облегчения, ему казалось, что он находиться наедине с этим сумасшедшим незнакомцем. Надо сказать ему «нет», вот слушались бы голосовые связки и губы!..

Ив?!... – над их головами зазвенел возмущенный женский голос. – Какого черта!

Наста рассерженно переводила взгляд с Рибаса на своего брата-близнеца и обратно. От нее не ускользнуло испуганное выражение лица Джеймса и нож в руке Ива, хотя тот попытался быстро его спрятать. Несколько секунд близнецы сверлили друг друга абсолютно одинаковыми горящими глазами, затем Наста подскочила к Иву и отвесила ему увесистый подзатыльник с восклицанием:

Ты никак не угомонишься, да? – не дожидаясь какого-либо ответа, она, как разъяренная фурия, развернулась и, пронесшись сквозь толпу посетителей, зашагала прочь от кафе.

Ив с печальным вздохом потер затылок, потом, уже забыв о присутствии Рибаса, вскочил и бросился следом за ней. Он, встряхивая длинными распущенными волосами, одетый в развевающуюся женскую тунику, привлекал к себе внимание праздногуляющих людей, но явно плевал на их мнение. Ив догнал сестру вскоре, но, когда схватил ее за руку, она раздраженно выдернула ее и не пожелала остановиться.

Я тебя предупреждала – прекрати за мной шпионить! – бросила Наста ему через плечо, говоря по-русски. – Но ты снова и снова… Черт возьми, ты невыносим!

Ладно тебе, пошутить уже нельзя…

Женщина резко остановилась и обернулась к нему, зло переспрашивая:

Ах, шутка? И нож был в этой шутке главной фигурой?

Нет, не был, – хмыкнул Ив, и начал задирать подол туники, явно собираясь продемонстрировать нечто неприличное: – Главная шутка заключалась в том, чтобы показать ему это, если бы он вдруг не понял, что я это не ты, и полез мне под юбку.

Прекрати поясничать, придурок! – рявкнула на него Наста, но уже без злости.

Оглядевшись, она заметила лоток торговца горячих сосисок и охлажденных напитков, подойдя к нему, Наста попросила сосиску в кукурузной лепешке. Брат тем временем пожал плечами легкомысленно и одним рывком снял с себя тунику, под которой оказались обрезанные до колена джинсы. Телосложением он походил на бога, так что все женщины в округе уставились на его обнаженный торс с жадным восхищением, а мужчины – с затаенной завистью.

Gung Hee Fat Choy*, – с улыбкой сказал продавец, подавая ей завернутую в промасленную бумагу лепешку и сосиску.

Наста, откусывая кусок от лепешки, вновь зашагала дальше по мостовой, одновременно обращаясь к брату:

Скажи мне, что бы ты делал, если бы все сложилось иначе и мы остались в таборе?

То есть? – он шагал, отставая от нее на один шаг. С тех пор, как пять месяцев назад они решили быть вместе, у него появилась эта манера: обидев или задев чем-то сестру, ходить за ней как тень, пока ей это не надоедало и она не прощала его.

Ну, мы бы спокойно повзрослели, не зная бед и несчастий. Как и любой приличной цыганской девушке мне нужно было бы выйти замуж за уважаемого цыгана… И что бы ты сделал, а?.. Угрожал ножом каждому, кто ко мне посватается?

Да.

Придурок, – повторила она. – С таким братом мне только в монастырь идти.

Я не отпустил бы тебя в монастырь, ведь тогда мы не смогли бы часто видеться.

Извини, – она вновь резко остановилась, – ты, наверное, не понял, к чему я клоню. А клоню я к тому, что я уже взрослая женщина, а не пятилетняя малютка! Я выросла, ты это понимаешь, Иврам? Мое целомудрие не надо так рьяно охранять, ясно? Я сама себя хозяйка! Я красивая женщина, я нравлюсь мужчинам и мужчины нравятся мне…

Слишком много «я» в твоем монологе, – заметил Ив. – А где «мы»?

Тебе нужно «мы»? Хорошо. «МЫ» не должны маниакально вмешиваться в личную жизнь друг друга.

Но моя личная жизнь – это ты, – просто и незамысловато возразил ей брат. – Все остальное – оно не мое, не личное.

Наста устало стукнула себя по лбу, чувствуя, что не в состоянии сказать что-либо против его слов. Обреченно покосившись на лепешку в своей руке, она откусила новый кусок и проговорила:

Похоже, мой ребенок останется без состоятельного отца. Придется самой придумывать, где достать денег на хороший колледж… – когда Ив пораженно вперился в нее, женщина небрежно добавила: – А чего ты хотел? Только я собиралась сообщить о беременности, как поймала тебя на том, что ты угрожаешь ножом отцу моего ребенка!

Да я убью этого сукина сына! – зашипел Ив в бешенстве. – Отрежу ему…

Ну вот, купился! Поверил!.. – расхохоталась Наста вдруг ему в лицо и, уже улыбаясь, зашагала дальше. Потом, впиваясь белыми зубами в лепешку, прибавила грустно-задумчиво: – Однако, отсутствие секса опасно для моей фигуры.

А секс с маменькиным сынком лучше чем ничего, да? – сварливо подал голос Ив, опять изображавший ее тень.

С чего ты взял, что он маменькин сынок?

Повадки выдают его с головой. Что, скажешь, я ошибся?

Нет. Но я люблю маменькиных сынков – знаешь, почему? Потому что они привыкли подчиняться женщине с сильным характером и мне ничего не стоило бы завязать его в морской узел. Он бы выполнял любые мои капризы и молился на меня… – тут ее терпение лопнуло: – Да прекрати уже сверлить взглядом мой затылок!

Ив удовлетворенно рассмеялся – он был прощен за свою выходку.

Он похитил Насту прямо из больницы, где та находилась, оправляясь от ран.

Как именно Ив провернул это похищение, умыкнув ее прямо из под носа больничной охраны, Наста не знала. Она помнила, как уснула вечером в своей палате, а вот проснулась она уже на заднем сидении джипа, несущегося по скоростной автостраде. Завернутая в теплое одеяло, она лежала, свернувшись калачиком, а за затонированными стеклами джипа ярко светило осеннее солнце… Наста не сразу сообразила, где находится. Потом, почувствовав опасность, резко выпрямилась, садясь на сидении.

Ты?! – ее голос оказался сдавленным, будто бы зажатым тисками.

Джипом управлял Ив – он курил, стряхивая пепел в приспущенное окно рядом с сидением водителя. Наста, бросив взгляд в зеркало заднего вида, не смогла разглядеть выражения его глаз из-за солнцезащитных очков, которые он нацепил на нос.

Проснулась? – хмыкнул он, не оборачиваясь к ней. – Прости, но пришлось вколоть тебе дозу снотворного, чтобы ты не брыкалась, когда я тебя забирал.

Ей даже не пришло в голову спросить: «Зачем?» Отношения между братом и сестрой были испорчены настолько, что Наста уже не ждала ничего хорошего от присутствия Иврама. Нервическим движением она вцепилась в ручку, собираясь на полном ходу открыть дверцу, но у нее ничего не вышло. Все дверцы были заблокированы водителем.

Куда это ты собралась на полном ходу выпрыгивать?

Останови машину и выпусти меня!

И что ты будешь делать? Побежишь прочь от меня в одной больничной сорочке? – он смеялся. Наста перевела взгляд на себя. Действительно, на ней была только легкая больничная роба, больше ничего. В отчаянии она огляделась по сторонам, ища хоть какой-нибудь предмет, который она сможет использовать в качестве оружия самозащиты. Это не ускользнуло от внимания брата: – Учти, что я за рулем, и, если бросишься на меня, то мы рискуем разбиться.

А в противном случае рискую только я, – резко ответила Наста, мысленно рассчитывая свои силы, но расчеты были неутешительными. Она и когда была вполне здорова не смогла бы совладать с ним, несмотря на всю свою подготовку. Уж кому-кому, а ей было известно, насколько тот ловким и непредсказуемым мог быть.

Я не причиню тебе вреда, – вдруг сказал брат.

Ну да, я так тебе и поверила.

Сейчас я найду подходящее место и мы спокойно поговорим. Не вертись и успокойся.

Я не хочу ждать «подходящего места»! Если хочешь объясниться, то говори прямо сейчас! – импульсивно закричала на него Наста.

Она не могла не кричать, ведь перед ее глазами все еще стояла та сцена в лифте: двери раскрываются, Ив стреляет практически в упор и оперативник рядом с ней валится замертво, а она, выхватив пистолет, отстреливается… А затем… затем взрыв, дрожащие стены здания, крики людей и ее падение в темноту…

Слишком далеко все зашло, чтобы она могла надеяться на благополучное примирение с братом!

Ив свернул на обочину и остановился. Разблокировав дверцы, он выжидающе оглянулся на нее, как бы молчаливо остерегая: сбежать ей все равно не удастся. Наста уже и не собиралась ударяться в бега – она разглядела пистолет у него на поясе, а стрелком он всегда был отменным. Ей, ослабленной ранением, не сделать и десяти шагов, как Иврам ее подстрелит. Он, вынув ключи зажигания, покинул место водителя, открыл заднюю дверцу и сел на сидение рядом с сестрой. Та сразу же отодвинулась от него подальше, глядя настороженно и ожидая худшего.

Зеленоглазый мужчина, не отводя от нее пристального взора, вытащил пистолет, снял его с предохранителя… после чего взял Насту за руку и вложил оружие в ее ладонь.

Помнишь, попавшись в твою ловушку, я просил тебя убить меня? – спросил он тихо. – Почему ты не убила меня?

Разве это так важно теперь? – тоже едва слышно проговорила Наста, оцепенев от его близости и от ощущения рукоятки пистолета в своей руке.

Если это не важно, то просто нажми на курок, – Ив заставил ее прижать дуло пистолета к своей груди, туда, где билось его сердце. – И покончим с этой мукой.

Губы Насты мелко задрожали, на глазах заблестели горькие слезы. Она не понимала… Она решительно не понимала, чего он от нее ждет, чего добивается. Зачем Иврам все это делает?.. Быть может, очередной его шахматный ход, новое издевательство над сестрой, над ее чувствами?..

Ты мой брат, – сказала она через силу. – Как я могу убить тебя? Ты всегда знал, что не смогу…

А я всегда хотел, чтобы моя смерть пришла от твоей руки. С любой другой смертью я готов был бороться и выбрался живым даже из ада, но если б ты… – пальцы Ива сильно, до боли сжали ладонь Насты, а его безумный взгляд обшаривал ее лицо, умытое ручейками слез. – Если бы ты принесла мне смерть, я бы успокоился. Потому что это ты измучила меня, ты превратила меня в безумца – сама того не зная… И сейчас, наверное не знаешь, потому что у тебя отняли твою память, забрали ее. А вместе с памятью – все твое доверие ко мне!

Наста, услышав это, вдруг покачала головой, возражая:

Нет, я вспомнила, – прошептала она. – Я вспомнила… Это было ужасно, но я вспомнила. Ты пытался меня спасти от Владлена, а я хотела сбежать от тебя. Ты сказал мне тогда, что продал себя ради того, что вернуть меня…

Я бы продал себя снова, если бы только понадобилось. Но Панов оказался хитрее меня, он залез к тебе в голову и полностью подчинил себе – и я ничего не мог с этим поделать. Когда я учился в спецшколе, то единственная мысль – которая удерживала меня от того, чтобы не сойти с ума от всего, что со мной там делали – была мысль о тебе. Я выжидал удобного момента для побега, долго, очень долго выжидал… Но ты отказалась со мной уйти! После всего, что было, ты отказалась! – лицо Ива исказила гримаса боли, жестокой и давно пустившей корни в самые глубины его души.

Прости... Прости меня! – Наста заплакала горше, почти навзрыд. И ей с каждой секундой становилось все более жутко от того, что Ив продолжал прижимать дуло пистолета к своей груди.

Когда ты вернулась к Панову, я решил, что буду тем, в кого меня превратила спецшкола, – продолжил мужчина хрипловатым голосом. – С сумасшедшего маньяка спроса ведь нет – ему не нужны мотивы, причины и оправдания. И никто бы не подумал пытаться найти мое слабое место, потому что я избавился от всего, что делало меня слабым. Даже ты, в конце концов, уверилась в том, что я сошел с ума… И, пока все считали меня сумасшедшим, ты была в безопасности, никому и в голову не приходило использовать тебя против меня…

Но почему ты не пришел снова? Почему?

Ты бы не стала слушать меня, а Панов, без сомнения, сделал бы все, чтобы использовать ситуацию себе на пользу. Я не мог рисковать тобой. И все это время… Я думал о тебе каждый день. Я думал о тебе всякий раз, когда видел отражение своего лица в зеркале… – из его глаз покатились слезы, редкие, сдержанные, но все же слезы. Наста впервые увидела брата плачущим. – Я полагал, что у меня хватит сил вынести это. Но ошибся. Я слабак. Эта боль казалась такой нестерпимой, что я, пытаясь заглушить ее, начинал разрушать все и вся вокруг себя – мне казалось, если я докажу прочим, что любви и счастья нет, то успокоюсь и перестану желать запретное. Но, чем больше я разрушал, тем глубже становилось отчаяние, мне нигде не было покоя… Я слаб. Я осознал это.

Нет! Нет, ты не прав! – с горячностью отвергла его слова Наста, прикасаясь кончиками пальцев к его влажной щеке. – Ты самый сильный человек, которого я знаю.

Если бы у меня были силы, то я не скатился бы в такую пропасть. Я перестал различать: где я играю в безумие, а где я действительно безумен, для меня все стало единым. Я творил такие вещи… знал, что не следует так поступать, что нужно остановиться – но не останавливался… Я причинял боль, и мне тоже было больно, но я продолжал играть – вернее, думать, что играю… а сам просто желал уничтожить сам себя, чтобы окончательно перестать чувствовать. И когда ты сама сделала шаг, чтобы попытаться вернуть наши отношения, я оттолкнул тебя, потому что мне хотелось отомстить за боль, за все эти годы боли… Глупец, как же я заигрался! Мое безумие, которое я носил как маску, застилало мне здравый смысл – и я куражился, не замечая, что вот-вот случится беда… Когда я вытащил тебя, бездыханную, из того аквариума в «Георгиевской звезде», то любая смерть мне показалась раем по сравнению с жизнью, наполненной осознанием того, что я натворил! Даже если бы с меня живьем срезали кожу, это не было бы так ужасно. Я готов был последовать за тобой на тот свет… И сейчас готов, будь уверена, – он взглядом указал на пистолет. – Убей меня прямо здесь, дай мне покой. Или же…

Или же что? – переспросила Наста настойчиво. – Что?!

Или же спаси меня… – закончил свою мысль тот. – Я не могу больше жить так, без тебя, у меня не осталось сил. Я не хочу больше причинять людям боль, только потому, что изнутри меня пожирает тоска и безумие. Я столько всего натворил… Но, быть может, даже для меня есть надежда? Могу ли я надеяться?..

Наста рывком освободила свою руку с пистолетом и отшвырнула от себя оружие. Затем прильнула к Иву, обвивая его шею, гладя по волосам и покрывая поцелуями лицо. Их слезы смешивались меж собой, и брат обнимал ее странно неуверенно, как обнимают невесомое облако, способное в любую минуту раствориться без следа.

Не бросай меня больше, – бормотал он надрывно. – Никогда меня больше не бросай…

Не брошу, клянусь тебе, – отвечала она. – Клянусь…

Ее долг перед Наталией Харитоновой, ее служба в спецструктурах, ее жизнь в которой не было брата – все оказалось отброшенным. Наста не колебалась, принимая решение: Ив для нее важнее всего и ради него она пойдет хоть на край света. Он дрожал, как маленький испуганный ребенок, прижимая голову к ее груди, а она шептала ему успокаивающие слова:

Теперь все будет хорошо… Мы уедем далеко-далеко, где нас никто не будет знать… Мы уедем туда вместе, теперь мы всегда будем вместе…

4

Сегодня будет жарковато! – проговорил Хосе Пилипо, выглядывая из окна своего офиса на улицу. Чуть в стороне от его окна находился вход в клуб «Зажигай, Алоха!» владельцем которого он являлся вот уже десять лет.

Да, сэр, – услужливо поддакнула ему сидевшая тут же, в офисе, его помощница Ронда, в чьи обязанности входило множество вещей: от сверки бухгалтерии до приготовления ужина у него дома, когда тому хотелось чьей-то компании. Пилипо было сорок шесть, а ей сорок два, и она питала тусклую и нерешительную надежду, что когда-нибудь он захочет объединить два этих одиночества в нечто, где будет место семейным ценностям.

Клуб открывался в шесть вечера. Сегодня, в день праздничных гуляний, еще за час до открытия у входа скопилась очередь из желающих попасть в заведение, рассчитанное на три сотни человек. Количество желающих пройти в клуб было немалым, хоть тот и не был каким-то особенным и, в общем-то, ничем – ни интерьером, ни меню, ни обслуживанием – не отличался от десятков других своих собратьев, разбросанных в Гонолулу. Разве что один существенный плюс был у «Зажигай, Алоха!» – это певец, который каждый вечер поднимался на сцену, чтобы сводить посетителей с ума своим голосом и своим телом.

Он появился в клубе всего несколько месяцев назад – зеленоглазый, дьявольски красивый, гибкий, словно пантера. От него никто не мог отвести глаз – ни привыкшие к различной экзотике гавайцы, ни туристы, приехавшие на Гавайи в поисках новых впечатлений.

Молоденькие девушки и вполне зрелые женщины всякий раз рвались поближе к сцене, чтобы иметь возможность протянуть руку и дотронуться до него – и даже, утратив всякую стеснительность, торговались с владельцем клуба за право купить билетик на танец с предметом их вожделения. Билетиков было немного – обычно, два или три – поэтому торги проходили ожесточенно, и только самая щедрая оказывалась приглашенной зеленоглазым видением на танец.

Хосе Пилипо очень гордился своей идеей продавать билеты на танец. Видя, как сходит с ума публика, он решил, что можно на этом неплохо подзаработать. Если раньше ему приходилось платить профессиональным танцорам, обязанным разогревать публику и приглашать на танец особенно неловких и косолапых посетителей – то сейчас деньги сами текли к Пилипо рекой, благодаря ежевечерним аукционам. И все благодаря красавчику Иву!

«Клянусь девой Марией, – думал хозяин «Зажигай, Алоха!», – этот парень запросто мог бы сделать карьеру в шоу-бизнесе! У него есть для этого все данные… Покажись он на глаза какому-нибудь именитому продюсеру – тот мигом бы сделал из него звезду! Но вместе того, чтобы покорять Голливуд, он за гроши отирается в барах, живет в какой-то халупе… Странный он, странный! И девчонка эта, Наста, все время рядом с ним, они с братом как не разлей вода…»

Из-за этой красотки, кстати, Пилипо едва не потерял было курицу, несущую ему теперь золотые яйца: это случилось на четвертый день, после того как зеленоглазые близнецы начали работать у него в баре: Ив – на сцене, а Наста – в зале, став одной из танцовщиц, приглашавших посетителей на танец. Хосе Пилипо, будучи человеком несколько вульгарным и прямолинейным, позволил себе вольность и, улучив момент, шлепнул проходящую мимо Насту по ее упругому заду. Сама женщина только снисходительно улыбнулась этой его мальчишеской выходке, однако на его беду это увидел ее брат. В следующий момент голова Пилипо с размаху встретилась с натертой до блеска барной стойкой, а его рука, с силой вывернутая за спину и удерживаемая болезненным приемом, затрещала, готовая сломаться.

Тебе, видно, не нужна эта рука, раз ты задеваешь ею то, что задевать нельзя? – спросил его Ив холодно.

Ив, прекрати! – закричала на брата Наста. – Ты мне обещал!

На счет всяких блудливых уродов я ничего не обещал! – зло ответил ей тот.

Помогите кто-нибудь! – прохрипел Пилипо, пачкая стойку кровью из разбитого носа.

К ним уже бежали вышибалы, и обязательно завязалась бы драка, если бы Насте не удалось, наконец, оттащить Ива в сторону – при этом отчитывая его на каком-то иностранном языке. Пилипо, хотел было выгнать эту сумасшедшую парочку, благодаря которой ему несколько недель пришлось ходить с фиксирующей повязкой на руке. Хотел, но не выгнал. Поскольку уже понял, что, несмотря на непредсказуемость, Ив принесет его заведению деньги. И близнецы остались в «Зажигай, Алоха!». Правда, Хосе Пилипо больше не осмеливался и близко подойти к Насте, боясь повторной вспышки гнева со стороны ее импульсивного братца. А толпы посетителей и деньги тем временем текли в клуб.

За полчаса до открытия Ив и Наста появились в клубе. Там царила суматоха: официанты носились как ошпаренные, раскладывая приборы на столах, оправляя скатерти, тут же возились с пестрыми костюмами актеры, сегодня исполняющие национальные гавайские танцы, а так же обязательный для праздника китайского нового года «танец львов». Бармены заканчивали приготовления к ожидаемому наплыву посетителей, для которых в программе клуба было предусмотрено бармен-шоу. Тут же, на невысокой сцене, участники ансамбля, настраивали музыкальные инструменты.

Эй, вы двое! – для проформы прикрикнул на них Пилипо, завидев тех в зале. – Все сотрудники за два с половиной часа должны быть на своих местах! Почему для вас я делаю исключение?!

Не нравится, давай, увольняй, – нагло ответил Ив, усаживаясь за столик и закуривая сигарету, как будто он и не работал здесь, а был клиентом.

По крайней мере, не подавай дурной пример прочим служащим! – продолжал бренчать, как старая разболтанная колымага, хозяин. – Расселся тут как барин! Задницу-то оторви от стула, лодырь!..

Ухмыляясь, Ив бросил сигарету в пепельницу, и поднялся – но лишь для того чтобы, поймав в объятия Насту, закружить ее по танцплощадке. Сестра рассмеялась его выходке и поддержала игру, составив ему пару. Окружающие только вздыхали – так красиво смотрелись эти двое рядом друг с другом.

Хосе Пилипо, раздраженно пожевал себе губу, думая: «До чего странная семейка, с ними точно что-то не в порядке. Если поразмыслить, это какой же срам, что они вот так близки и не скрывают этого… Тьфу!» Махнув на них рукой, он ушел в свой офис.

В назначенный час двери клуба распахнулись, впуская уже истомившихся гостей. Облаченные в цветастые и весьма откровенные наряды девушки встречали посетителей, каждого из них награждая фирменной гавайской цветочной гирляндой. Веселье разгорелось мгновенно, стремительно, как извержение вулкана.

Gung Hee Fat Choy! – восклицали все.

Где-то около часа ночи, когда веселье было в самом разгаре – а Ив, уже вошедший во вкус, расстегнул на груди сорочку и позволял особо настойчивым дамам ласкать его грудь – Наста незаметно покинула зал. Она, держа за руку атлетического телосложения мулата, вела его окольными путями к черному выходу. Ей было неизвестно его имя и кто он такой – но Насте было все равно, он был красив и сексуален, этого было достаточно. Они вышли через черный вход на улицу, в проулок между двумя тесно стоящими зданиями, где хранились деревянные ящики и тара для овощей и фруктов. Здесь было пусто и только тусклый желтый фонарь освещал небольшой пяточек возле двери.

Иди-ка ко мне! – с распутной улыбкой Наста притянула к себе мулата, страстно целуя его в губы, на коих остался привкус выпитого им мохито. Она не хотела терять времени: пока брат разбивает женские сердца и совращает благоверных дам, у нее есть время, чтобы расслабиться… Ощущение сильный мужских рук на теле, кружило ей голову. Наста с готовностью позволила тому прижать ее к прохладной стене здания, за которой слышались глухие звуки музыки, и, запрокинув голову, позволила целовать губы, шею…

Деликатное покашливание произвело на Насту впечатление разразившегося грома. Судорожно оттолкнув от себя несостоявшегося любовника, она, полагая, что их застукал Ив, обернулась… и застыла в изумлении:

О господи… – когда она, наконец, прекратит оказываться в таких ситуациях?!

Извини, что помешал, – Юки был немного сконфужен, но, в целом, не производил человека, удивленного встречей.

Встречей здесь, в Гонолулу. В этом клубе. В этом чертовом темном и пустынном проулке!...

Черт возьми! Что ты тут делаешь?

Я искал тебя…

О чем это ты? Как ты вообще тут оказался? – Наста в буквальном смысле держалась за голову. Она, как натянутая струна, напряженная и взвинченная, ходила по проулку от стены до стены. Теперь они с Юки были одни, мулата она буквально взашей вытолкала прочь, чтобы тот не стал свидетелем их разговора.

Мы с Ваалгором приезжали на Гавайи отдохнуть, – терпеливо принялся разъяснять Юки, оправляя лямку небольшого потрепанного рюкзака, висевшего у него за плечом, – у него здесь владения. Однажды, во время поездки по улицам Гонолулу, я увидел тебя. Не узнать тебя я не мог…

Ты сказал Ваалгору?..

Нет! Иначе зачем мне приходить? Я ничего ему не сказал… хотя вначале подумал, что ты находишься тут именно ради меня или Ваалгора. Я незаметно навел справки и узнал, что ты тут просто работаешь. Тогда у меня созрел план. Я давно думал о том, как бы мне сбежать из под… опеки Ваалгора. И решил, что сделать на Гавайях предпочтительнее всего, надо только дождаться удобного случая.

И ты его дождался?

Да. Ваалгор, узнав о женитьбе Акутагавы, срочно улетел на континент. Я под предлогом остался и… привел в действие свой план.

И какую роль в этом плане играю я, позволь поинтересоваться?

Я сбежал… Но у меня нет денег, нет документов… Мне нужна помощь. А ты, насколько я понял, сейчас больше не обременена государственной службой и вполне можешь мне помочь. Меня скоро схватятся, если уже не хватились – и начнут разыскивать. Времени мало, Наста.

Та посмотрела на него с саркастическим недоумением:

Я все еще не понимаю, причем здесь я!

Юки моргнул несколько раз, потом, порозовев от неловкости, пробормотал:

Я рассчитывал, что ты мне поможешь.

Неужели? С какой стати? И ты в курсе, что я здесь с братом?

Да. Теперь – да. Когда я пришел сюда сегодня, то увидел его…

И ты – учитывая все, что было между тобой и Ивом – все равно поплелся за мной следом, чтобы попросить о помощи?

Да. Мне некого больше попросить.

А почему ты возомнил, что МЕНЯ уместно просить? – вскричала на него женщина, гневно сверкнув зелеными глазами. – Мы с братом завязали с играми в шпионов, мы пытаемся жить как нормальные люди, но ты пришел – и я должна вновь ввязаться во все это дерьмо, которое, как я полагала, осталось позади?..

Тот окончательно растерялся и не нашелся, что ответить. Наста сверлила его раздраженным взглядом с минуту, потом шумно перевела дыхание и, выругавшись себе под нос, скомандовала:

Будь все проклято! Иди за мной. Быстро!

Она, цокая каблучками по мостовой, решительно зашагала в сторону мотеля, в котором они с братом жили. Мотель находился недалеко, в пяти минутах ходьбы, но им пришлось потратить несколько больше времени, потому что улицы были заполнены толпами празднующих людей. Пробиваясь через цветастый и шумный людской поток, она деловито поинтересовалась:

Сколько времени прошло с тех пор как ты сбежал?

Пару часов, не больше.

А о «жучках» ты подумал? Ты можешь быть обвешан ими с головы до ног.

Я подумал. Прежде чем уйти, я снял с себя все маячки.

Как же ты их смог найти, простофиля?

Собрал своими руками небольшой прибор. Я теперь не такой уж простофиля, – буркнул Юки за ее спиной, изо всех сил стараясь не отставать от Насты. В ответ она красноречиво хмыкнула, без слов показывая, что она думает о его способностях.

Gung Hee Fat Choy! – прокричал кто-то чуть ли не в ухо Юки, когда тот поднялся на низенькое крыльцо дешевого отеля. Чуть не оглохнув, он отпрянул от кричащего в сторону и поспешил войти внутрь вслед за Настой.

За окном отеля небо взрывалось разноцветными букетами фейерверка, вспыхивая вновь и вновь. Везде, казалось, играла музыка, гудели визгливые гудки, били барабаны. Наста и Юки поднялись на второй этаж по темной, изъеденной термитами лестнице, от которой пахло прогорклой пылью. Зеленоглазая женщина открыла дверь ключом и мотнула головой, как бы обращаясь к нему: «Что медлишь? Заходи!»

Юки вошел и остановился, медленно оглядывая помещение в желтоватом свете торшера, который она торопливо зажгла. Небольшая комната с обязательным гардеробом и комодом, тут же за перегородкой с матовым стеклом находится обеденный стол и кухонная раковина. В углу стоит телевизор, дверь в ванную комнату распахнута настерж и видна какая-то одежда, брошенная на пол возле душевой кабинки.

У тебя не так много времени, милый мой, – заговорила Наста, быстрым движением открывая дверцу гардероба. – Скорее всего люди Ваалгора идут по твоим следам. Я вообще удивлена, что ты умудрился добраться сюда… – из гардероба оказался извлечен кейс с кодовым замком, она бросила его на кровать.

Юки проследил за ним взглядом и только сейчас отметил, что постель в номере только одна – и это двуспальная кровать. Ив и Наста – что, спят в одной постели?.. Его брови поползли вверх, и Наста уловила ход его мыслей:

Даже не вздумай спрашивать этом! – отчеканила она угрожающе, потом склонилась над кейсом. В нем оказалось оружие, пистолеты и вооружение к ним, а так же пачки долларов и евро. Взяв одну такую пачку, Наста бросила ее Юки и тот поймал ее на лету. – Теперь у тебя есть деньги. Беги на причал, дай взятку и садись на первый попавшийся корабль. Возможно, тебе повезет, и тебе удастся сбежать с территории, подвластной Ваалгору.

Юки растерянно взглянул на деньги в своих руках:

На корабле меня найдут в два счета.

Хорошо, тогда попробуй прикинуться полинезийцем, может быть тогда ищейки тебя не опознают! – Наста раздраженно встряхнула копной волос: – Чего ты от меня ждешь? Ты сваливаешься на меня как гром среди ясного неба, требуешь помочь тебе – но как я тебе помогу? Я уже сказала, что я больше не работаю на спецслужбы. И вообще, благодаря тебе, мне и брату придется бежать отсюда так же как и тебе!.. Бери деньги, и иди на все четыре стороны! – она отыскала сигареты на комоде и нервно закурила. Уйдя к окну, она, хмуря брови, выглянула наружу, выискивая подозрительные тени, какой-либо подвох.

Ты не только очень умный, но и очень добрый человек, Наста…

О, боже, – поморщилась та, – после этого обычно идет какая-нибудь обременительная просьба!

…Я уже сказал тебе, что осознал свою ошибку. Мой побег от Акутагавы спровоцировал все эти беды, но осознание пришло ко мне лишь сейчас. Я должен помешать Акутагаве жениться на Наталии Харитоновой – тебе ли не понимать, что это брак нарушит баланс политических сил в мире и спровоцирует глобальную войну? Если эти два клана объединяться, то погибнуть могут не только богачи и политики, но и тысячи невинных людей!.. Не думаю, что тебе наплевать на это…

Заткнись, прошу тебя, – откликнулась зеленоглазая женщина. – Ты ничего обо мне не знаешь. Не приписывай мне качеств, которыми я не обладаю.

Мне одному не под силу будет остановить это. Мне нужна помощь более серьезная, нежели деньги, – упорствовал Юки. Он, не отрывая взгляда от лица Насты, сделал к ней несколько порывистых шагов и сжал своими пальцами ее ладонь: – Я верю тебе. И я знаю, что ты хороший человек и что тебе не наплевать. Да, ты бросила все и уехала, допустим! Но разве ты сможешь стоять в стороне и спокойно наблюдать за тем как мир вокруг рушится в тартарары?...

Наста задумчиво выдохнула табачный дым и покосилась на него:

Ты как всегда в своем репертуаре, – ее красивых губ коснулась слабая улыбка, которая тут же растворилась, когда до ее ушей донесся еле слышный щелчок: это открылась дверь. Она не заскрипела предательски, потому что Иврам из предосторожности старательно смазал все петли, как только они поселились здесь. Передвигаться ее брат любил бесшумно и Юки даже не расслышал этого щелчка, а вот Наста немедленно напряглась. Конечно, на пороге стоял Ив.