Текст книги "Райский пепел (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Опять! – вскричал Ив, выволакивая Юки из автомобиля.

Я не виноват! – выпалил тот в ответ.

Надо уходить. Живо!

Ив, удерживая одной рукой дорожную сумку, другой сжал ладонь Юки и требовательно дернул, увлекая за собой. Они побежали по улице, то и дело натыкаясь на оторопевших людей, ставших свидетелями драки. На перекрестке свернув направо, они оказались перед джипом, с тентованным кузовом.

Полезай в него, – приказал Ив, распахивая дверцу и забрасывая сумку на сидение рядом с водительским местом. И тут же он замер, увидев, что там сидит женщина, деловито постукивая пальцами ребристой по поверхности руля. Наста, повернув к нему лицо, позволила снисходительную улыбку, довольная его ошеломленным видом:

Так и будешь пялиться на меня или мы уже поедем?

Ты?! – Юки подался вперед, чтобы взглянуть на нее. – Глазам не верю!

Жми на газ! – Ив, перебросив к нему сумку, уселся подле Насты. Та не заставила просить себя дважды, дернув рычаг переключения передач и рывком сорвав джип с места. Они сохраняли напряженное молчание, покуда не покинули пределов городка и не убедились, что слежки за ними нет. Ив заметил только сухо: – Раз полиции известно, что Юки здесь, машину придется снова менять.

Я приготовила безопасный автомобиль. Он в двадцати минутах езды, – ответила спокойно Наста. Ив, услышав это, нахмурился, но ничего больше не сказал. Вскоре они свернули с трассы, углубились по проселочной дороге в тропические заросли, после чего остановились. Юки не сразу увидел замаскированный ветками и листьями фургон, стоявший в стороне от дороги.

Что ты еще приготовила? – поинтересовался зеленоглазый мужчина у сестры.

Джентльменский набор: оружие, поддельные документы.

Но как ты нас нашла? – удивился Юки, вновь подаваясь вперед. – Откуда ты узнала?..

У меня есть доступ к базе данных Интерпола. И несколько дней назад по их каналу прошла информация, что тебя, Юки, засекли в Таиланде. Ну и, кроме того, мои дорогой братец повсюду носил с собой маячок, который и позволял мне знать, где вы находитесь, – вновь сверкнула та своей загадочной улыбкой, потом кивнула многозначительно на Ива: – Ты ведь ни за что не расстанешься со своим айподом.

Посиди пока здесь, – сказал Ив, поглядев на Юки, и покинул салон. Наста, поняв намек, последовала за ним.

Но я… Черт!.. – протянул молодой человек растерянно, чувствуя себя маленьким ребенком, которого родители, собравшиеся рассориться в пух и прах, не хотят делать свидетелем размолвки. Недовольный, он принялся наблюдать за близнецами со своего места. Разговаривали они по-русски, поэтому он понимал лишь то, что разговор между ними случился крайне эмоциональный.

Наста стояла на месте, сложив руки на груди, и смотрела на брата прямо и открыто. Ив же, взбешенный, расхаживал перед нею туда-сюда, и цедил слова сквозь зубы, сверкая при этом изумрудным взглядом. Наста отвечала ему рассудительно, так, будто была учительницей старших классов, беседующей с нерадивым учеником. Ее самоуверенность, кажется, раздражала брата-близнеца все сильнее и сильнее: у него на шее и висках вздулись гневно вены.

Юки следил за ними с напряжением, не зная, чего ожидать от их перепалки. Когда он видел Ива настолько выведенным из равновесия? С Акутагавой? Но нет, там тот полностью контролировал ситуацию, хотя и получал порою по своей красивой физиономии… Здесь Юки стал свидетелем нечто нового. Того, что Ив еще не показывал ни Акутагаве, ни ему… Только Насте.

И вот, после очередной со злостью произнесенной реплики, она тоже потеряла терпение и вдруг влепила брату звонкую пощечину. Тот не попытался блокировать удар или уклониться, но при этом у него лицо исказилось такой щемящей душевной мукой, что сердце у Юки сжалось. Лицо Ива, иссеченное внутренней болью, могло тронуть и камень, пожалуй! И, пусть Юки знал, что тот лицемер и жестокий обманщик, но в этот миг он не мог не проникнуться трагичной красотой его облика.

Наста тоже не смогла остаться равнодушной к его боли: шагнув к брату, она обхватила его лицо ладонями и со слезами на глазах притянула к себе. Он склонил к ней голову с самым мрачным видом. Своими губами женщина коснулась его глаз, затем запечатлела поцелуй на лбу – при этом ее губы легко шевелились, как будто она шептала что-то нежное. Она гладила его по волосам, а Ив, прижав свой лоб к ее лбу, кусал свою пухлую нижнюю губу, прикрыв глаза. Юки даже задержал дыхание, ощущая невольный трепет: эта сцена выглядела столь же по-язычески порочной, сколь и по-христиански ангельски невинной.

«Как я могу предполагать о них что-либо? – подумал Юки печально. – Мне не известна их история. И понять я не смогу…»

Выпустив Ива из плена своих рук, Наста отступила и, улыбнувшись ободряюще брату, указала в сторону фургона. Как бы там ни было, они не должны были забывать о погоне, которая непременно их настигнет, если они слишком долго задержатся здесь. Ив согласно кивнул. Отбросив в сторону ветки, они вывели фургон на проселочную дорогу, перенеся туда дорожную сумку. Юки, с которым и вправду обращались как с несмышленым ребенком, повелели пересаживаться в новый транспорт. Вздыхая, тот безропотно подчинился. Его терзали вопросы, но он не осмеливался их задать.

По трассе в сторону столицы – Пномпеня – они ехали без остановок. Ив и Наста поочередно меняли друг друга за рулем, останавливаясь лишь на дозаправку. Юки сидел в глубине фургона, и плевал от безделья в потолок – управлять автомобилем ему не давали. Утешало его в поездке только одно: Наста сказала, что Дмитро Куца и его банду заключили под стражу, и их ждет суд. По крайней мере, справедливость восторжествовала… Он все ожидал удобного момента, чтобы заговорить с Настой, но Ив был все время рядом. Даже когда тот дремал, Юки не решался открыть рот, помня, насколько чутко тот спит.

Ему пришлось ждать почти сутки, пока не подвернулся удобный случай. Они остановились на автозаправке и Ив, знавший кхмерский язык, отправился в магазинчик, прилегавший к станции, купить что-нибудь перекусить. Наста, сидя за рулем, курила сигарету.

Почему ты исчезла? – решился спросить молодой человек. – Мы думали, что с тобой случилось что-то страшное…

А я думала, что за время моего отсутствия у вас хватит ума перепихнуться, – язвительно откликнулась та, стряхивая пепел за приоткрытое окно. – Но, как я вижу, дело с мертвой точки не сдвинулось.

Юки стал пунцовым как помидор, выслушав ее.

Ты исчезла, чтобы мы с Ивом?..

Вам нужно разобраться в ваших отношениях. И, если бы я не исчезла, Иврам бы ни за что не согласился помогать тебе.

Ты считаешь, что только секс имеет значение?

Она повернула к нему голову и посмотрела снисходительно-уничижительно:

Нет, я так не считаю. Но придерживаюсь мнения, что он значительно упрощает некоторые взаимоотношения. Я решила временно испариться, дабы вы с Иврамом смогли разобраться в том хаосе, происходящий между вами. И я свято верила – он тебя не бросит. Возможно разозлится, попсихует, но не бросит. И я оказалась права.

В этом – может быть ты и права. Но на счет секса заблуждаешься.

Наста цинично рассмеялась, в этот миг особенно остро напоминая повадками Ива:

Боюсь, я знаю нечто такое, Юки, что заставляет меня быть уверенной в обратном.

Да неужели? – скептически поморщился Юки, глядя в сторону, а не на женщину. Он опасался, что она, заглянув ему в глаза, прочтет правду обо всем произошедшем в ее отсутствие. Особенно о том, что едва не случилось на яхте.

Ты знаешь, что это такое?

Ему пришлось повернуться к Насте – он увидел в ее руках айпод Ива. Когда он недоуменно кивнул, она включила ту самую видеозапись, просмотреть которую он случайно умудрился.

Я видел эту запись, – признался Юки смущенно, потом воровато оглянулся: не идет ли Ив из магазина. – Но почему сейчас айпод у тебя?

Позаимствовала его, пока брат не нуждается в нем и посему не хватится скоро. Я считаю, что ты должен знать об этом.

О чем?..

Наста тяжело вздохнула, как бы сетуя на его недальновидность, и пояснила:

Раньше – когда мы были с ним не вместе – у него была другая запись. Он сделал ее автоответчика на телефоне моего покойного мужа. Там был только мой голос, говорящий дежурную фразу: «Оставьте свое сообщение после звукового сигнала». Когда мы решили с ним бросить все и жить как нормальные люди, я обнаружила эту запись… Он слушал ее много лет. Слушал мой голос. Ты можешь это себе представить, Юки?

Молодой человек, пораженный и уязвленный в самое сосредоточие сердца, промолчал, не находя слов для ответа.

Тогда я сделала новую запись для Иврама, – продолжила зеленоглазая женщина. – Не просто какие-то дурацкие слова, нет. Я хочу, чтобы он помнил о моей любви к нему.

Я знаю, что он тебя любит… – вырвалось у Юки вдруг. Он испытывал благоговение перед чувством любви, связывавшее близнецов – и, вместе с тем, толику… ревности? Ревности к тому, что Наста столько знает об Иве, в то время как Юки было в этом отказано…

Тут нет музыки. Но тут есть еще одна запись, кроме той, что ты уже увидел. Послушай ее, глупыш.

Наста, грустно хмыкнув, протянула ему наушник. Юки, не понимая ровным счетом ничего, взял его и приложил к уху, в то время как она надавила несколько кнопок на айподе. Он ожидал услышать что угодно, но… Но только не свой собственный голос. Голос из далекого прошлого – перемежающийся с хрипловатым говором Ива:

«Тебе нехорошо?..»

«Все нормально. Просто непривычно. Наливай еще!» – на записи Юки говорил отрывисто. Последовал звук льющейся жидкости и проглатывания спиртного юношами.

«По-моему, тебе все же нехорошо», – Ив произнес это задумчиво.

Следом раздался стон Юки – возбужденный и сладостный. И звук поцелуев – порывистых и жадных до того, что юношам не хватало дыхания…

12

_ полгода назад _

Такесима и Сугавара выполняли приказ хозяина, когда вместе с группой вооруженных наемников поднялись на четвертый этаж роскошной резиденции «Сангяцанма Саийньиг-по» и вломились в личные апартаменты обитателей. Жены сыновей Ду Ланьчжи, увидев направленные на них автоматы, не стали сопротивляться требованию захватчиков спуститься вниз, в столовую. Но они испугались за своих сыновей: трехлетнего Хуанфу и четырехлетнего Жуаня.

Только не трогайте детей! – взмолились молодые женщины.

Госпожа Мэнфу, госпожа Юэ, – ответили им телохранители Акутагавы, – ваших детей приказано оставить здесь, в апартаментах.

Они спустились вниз на лифте, и, прежде чем его двери распахнулись, услышали оглушительный треск автоматной очереди. При этом звуке Менфу и Юэ затряслись, предчувствуя случившуюся беду. Такесима и Сугавара переглянулись друг с другом, на их лицах отразилось секундное смятение. Что там натворил Акутагава, отослав их из столовой? Стрелять могли только его наемники, поскольку всю охрану резиденции разоружили.

Конечно, ожидать чего-то хорошего от их приезда в фамильное гнездо клана Сангяцанма ожидать не приходилось. Телохранители, не один год служившие Акутагаве, не могли не понимать, что тот отправился к родне отнюдь не для светских бесед за чаепитием. Но что именно тот замыслил в отношении своего дяди и тети, а так же прочих родственников, они предугадать не пытались. И вот услышав теперь выстрелы, их осенила жуткая догадка.

Столовая была залита кровью. С одной стороны длинного стола лежала бездыханная Кадрома, с другой стороны беспорядочно валялись изрешеченные пулями тела ее трех сыновей.

Акутагава преклонил колени перед трупом своей тетки, разглядывая ее мертвое лицо. Наемники в черных масках, расстрелявшие мужчин, вновь заняли свои места у стен с безразличным ко всему спокойствием – они подчинялись только приказам Акутагавы и никому больше. Повиновение это было безоговорочным – если им приказывали убить, они убивали без раздумий.

О господи! О господи! – завизжали Менфу и Юэ, только завидев картину кровавой бойни. Они инстинктивно попытались было отпрянуть, но Такесима и Сугавара не позволили им удариться в бега. – Что же это такое?! За что?!

Акутагава, оставив труп Кадромы на полу, выпрямился и повернулся к ним. От него не ускользнуло, что телохранители выглядят не менее потрясенными, чем две молодые девушки – вид расстрелянных мужчин и женщины был для них полнейшей неожиданностью. Такесима и Сугавара – несмотря на все, чему они становили свидетелями за время их службы клану Коеси – не ожидали такого поступка от своего подопечного.

Простите, что испортил вам ужин, – сказал Акутагава, очень учтиво обращаясь к плачущим вдовам его кузенов. Его одежда испачкалась в крови, когда умирающая Кадрома навалилась на него, в руке он по-прежнему сжимал пистолет: – Но дело не терпит отлагательств.

Он впервые предстал перед Менфу и Юэ воочию. Они, став супругами сыновей Ду Ланьчжи, видели Акутагаву разве что на фотографиях и по телевизору – ведь тот не стремился поддерживать тесных отношений в родственниками, живущими в Китае. Их мужья не особо любили распространяться относительно своего знаменитого кузена – то ли потому что опасались говорить об Акутагаве, то ли потому что сами знали о нем немногое. Зато Ду Ланьчжи не избегал разговоров о нем, но если и заводил речь, то только для того чтобы начать распекать Акутагаву и его отца, Коеси Мэриэмона, на все лады. Впрочем, Менфу и Юэ были слишком далеки от мира политики и бизнеса. Обе женщины, наследницы состоятельных китайских семей, росли словно оранжерейные цветы: в тепле, покое, окруженные всеобщей заботой и лаской, от них требовалось быть красивыми и воспитанными – дабы украшать место подле мужа. И, выйдя замуж и произведя на свет детей, они ни в чем не поменяли своих привычек и интересов: Менфу и Юэ прекрасно разбирались в изобразительном искусстве, в музыке, участвовали в благотворительности – строго соблюдая «лицо» могущественного клана, членами которого стали. Что творилось за пределами их уютного оранжерейного мирка их мало интересовало. До сегодняшнего дня.

Сегодня, глядя в бедно-карие «глаза Будды», женщины поняли, что их незнание обратилось против них. В их дом пришел убийца – но они даже не знали, что послужило причиной его прихода, в чем провинились их свекр и свекровь, их мужья перед Акутагавой.

Что вы делаете? – сквозь слезы проговорила Юэ, оседая в руках удерживающего ее Сугавары. В отчаянии она повторила вопрос: – За что? За что вы так?

Акутагава улыбнулся им такой бесчувственной улыбкой, что у обоих кровь застыла в жилах от ужаса:

Боюсь, у меня нет времени и желания пускаться в разъяснения, милые дамы, – он поглядел поверх их голов на своих телохранителей, прибавив по-японски: – Оставьте их здесь, дальше я разберусь сам. Приведите сюда детей.

Женщины запричитали еще громче. Сугавара и Такесима, поняв, какая участь уготовлена Менфу и Юэ, помрачнели еще больше, их лица напряглись. Они не двинулись с места, взирая на своего хозяина слишком красноречивыми взглядами. Акутагава, выждав несколько мгновений, насмешливо хмыкнул и заговорил:

В чем дело?

Вырезать всю семью Ланьчжи – это слишком! – сквозь зубы процедил Такесима

.

Мы не можем тебе позволить это сделать, – закончил мысль напарника Сугавара.

Да неужели? – Акутагава вздернул руку, направляя пистолет на Менфу, готовый выстрелить. Но Сугавара сделал шаг вперед и вцепился в оружие, мешая ему, а Такесима оттолкнул женщин назад, заслоняя их. Наемники тут же взяли их на мушку, готовые стрелять по бунтарям как только хозяин даст отмашку.

Что вы себе вообразили, интересно? – нахмурился тот, щуря свои светло-карие глаза. – Выполняйте приказ.

Одумайся, Акутагава! К чему столько жертв? Не нужно творить то, что потом уже нельзя будет исправить!

Акутагава хмыкнул во второй раз, затем рывком освободил свою руку с оружием и отступил на шаг назад.

Вот как? Значит, вы решили тоже предать меня?

Если ты считаешь предательством попытку помешать тебе совершить ошибку…

Это не ваша обязанность – думать за меня. Вы либо выполняете приказы, либо становитесь предателями. Альтернативы нет, – отрезал их хозяин, говоря отрывисто. – Я не потерплю неповиновения.

Ты собираешься убить и женщин и детей! Это дико! Ты не должен…

Я всего лишь устраняю помехи на своем пути. И вы, судя по всему, тоже хотите стать помехой для меня.

Такесима и Сугавара обменялись многозначительными взглядами. Они так давно были напарниками, что понимали друг друга без слов. И сейчас, переглянувшись, они молчали задались одним вопросом и так же молча пришли к единому решению. Кивнув в знак согласия, телохранители повернулись к Акутагаве. Они медленно вытащили из кобур свои пистолеты – спровоцировав наемников, которые возомнили, что мужчины собираются напасть на Акутагаву.

Не стрелять! – рявкнул Акутагава, когда наемники бросились к Сугаваре и Такесиме; окружив тех плотным кольцом.

Мы никогда тебя не предадим, – его личные телохранители извлекли из пистолетов обоймы и отбросили оружие в сторону. – Но если хочешь считать нас предателями, то дело твое. Только знай – убить женщин и детей ты сможешь только после того как расправишься с нами. Но сделай это лично. Сам.

Они преклонили колени перед ним, подчеркивая этим покорность его воле. Акутагаве потребовалось время, чтобы заговорить – хотя ни одна черта его лица не выдавала его истинных чувств:

Вы глупцы, возомнившие о себе слишком много! Считаете, что сумеете вот так надавить на меня?

Да, мы глупцы, – последовал спокойный ответ на его слова. – Глупцы, возомнившие тебя не своим хозяином, а братом. Все эти годы мы находились подле тебе не потому что эта служба настолько привлекательна для нас. Ты стал для нас семьей, которую мы оберегали ценой собственных жизней. Мы не ждем от тебя сходного отношения, Акутагава. Но, считая себя твоими братьями, мы обязаны попытаться удержать тебя от опрометчивых решений, о которых ты можешь впоследствии пожалеть. Мы знаем тебя лучше чем ты думаешь…

И поэтому заступаетесь за моих врагов? – в голосе Акутагава зазвенели отголоски гнева.

Нас беспокоит не их судьба, а твоя! Ты не должен так пачкать свои руки, не должен опускаться до такой низости! – возразили ему горячо. – Для нас невыносимо будет наблюдать за твоим падением. И, раз уж ты решился взвалить на себя гнет подобного преступления, то не останавливайся на полпути. Казни и нас тоже – собственной рукой, брат.

Молчание на сей раз длилось еще дольше. Вдовы убитых сыновей Ду Ланьчжи тихо всхлипывали в стороне. Наемники, держа Такесиму и Сугавару на мушке, застыли в ожидании.

Наконец, Акутагава, закусив губу, поднял руку с пистолетом и направил ее на своих телохранителей. Те лишь склонили головы ниже, не сопротивляясь происходящему и готовые принять свою участь. Но выстрела не прозвучало. Он продолжал целиться в них, но не стрелял. Прошла одна минута. За ней – медленно, с убийственной неопределенностью – началась вторая. Время утекало сквозь пальцы как сухой песок.

Резко выдохнув воздух из легких, Акутагава опустил оружие и порывисто ушел в сторону. Дойдя до стены, он остановился, упершись в нее остекленевшим взглядом, после чего развернулся – и достиг противоположной стены. Он расхаживал по столовой, как загнанный в клетку разъяренный зверь. Потом, наконец, остановился подле них вновь, проговорив через силу:

Что ж, вы хорошо знаете меня, это так. И мои мотивы вам прекрасно известны.

Если ты полагаешь, что эти мотивы оправдывают твою бесчеловечность, то стреляй не колеблясь более. В конце концов, кто мы такие, чтобы стоять на пути твоих планов?..

На щеке Акутагавы задергался нервно желвак. Он прикрыл на мгновение глаза ресницами, скрывая взгляд – будто опасался, что в нем присутствующие смогут прочитать нечто запретное и неожиданное.

Хватит этого, – сказал он в следующую секунду, – поднимайтесь.

Телохранители, не шелохнувшись даже, посмотрели на него вопросительно. Тогда Акутагава повторил свое требование еще более раздраженно:

Поднимайтесь!

Они подчинились его приказу, оставив коленопреклонную позу.

Уведите женщин обратно в покои и оставьте под охраной до следующих моих распоряжений, – кивнув Менфу и Юэ, мужчина прибавил по-китайски: – Возьмите самые необходимые вещи и будьте готовы покинуть резиденцию. Вас увезут отсюда в охраняемое место, где будет ваше временное пристанище. Отныне, пока я не разрешу вам вернуться, официально вы будете мертвы для всего мира.

Я… мы… спасибо… – прошептала одна из заплаканных женщин, не веря, что смертельный рок миновал их.

Благодарность здесь неуместна, – отрезал Акутагава, отвернувшись.

_Настоящее время ___

Громкое ворчание Фынцзу, распекавшей Акутагаву за то, что тот не до конца съел приготовленный обед, невольно заставило Такесиму и Сугавару улыбнуться. Старая китаянка, приехавшая в офис «Ниппон Тадасу», дабы накормить своего питомца, ничуть не стеснялась в выражениях – обращаясь к Акутагаве так, будто он был десятилетним несмышленышем.

Я стараюсь, готовлю! А он, смотрите-ка, слишком занят для обеда. Вечно торопится, торопится! Вот заработаешь язву к тридцати годам, руку на отсечение даю!

Она вернулась после того как Акутагава явился к ней с повинной. Такесима и Сугавара не знали, что конкретно произошло между Ивом и Акутагавой, когда зеленоглазый безумец явился к нему с намерением убить. Благодаря хитрости, Иву почти удалось осуществить задуманное, однако в последний момент что-то помешало ему. Что именно – телохранители не знали. Тревожный маячок сработал и они ворвались в офис, где нашли раненого Акутагаву – к тому моменту Ива и след простыл.

Рана еще только начала заживать, но это не помешало Акутагаве приехать к дому, где нашла приют ее старая нянька. Фынцзу вышла на порог и мужчина, несмотря на весь дискомфорт и почти наверняка боль, опустился перед ней в самом почтительно поклоне. Он попросил у нее прощения за изгнание, которому подверг старую женщину. Фынцзу, слушая его, расплакалась. Затем, сгробастав своего воспитанника, она обняла его как блудного сына, возвратившегося после долгих странствий в родной дом.

Фынцзу вновь воцарилась на вилле Угаки, что принесло Такесиме и Сугаваре некоторое облегчение. Они сочли это хорошим знаком. Пусть Акутагава и натворил дел – однако у него слишком благородная душа, чтобы бесповоротно увязнуть в грязи. Он пощадил своих двоюродных племянников и их матерей, пощадил вопреки своему первоначальному намерению. Отговорить его от взрыва «Георгиевской звезды» они не смогли – ибо тот предусмотрительно скрыл от них все приготовления к операции – но раскаяние перед Фынцзу являлось, несомненно, положительным признаком.

Им хотелось надеяться, что самые страшные дни ломки по Юки – наполненные самыми неожиданными и жестокими поступками – остались позади.

Появление информации о том, что Юки уже больше не находится под покровительством Ваалгора ошарашило их. И Такесима и Сугавара не знали, стоит ли радоваться этим известиям. Это было совершеннейшей неожиданностью…

Вначале Акутагаве сообщили, что Юки задержан таиландской полицией, а затем – что его отдали в руки местного бандита, которому он умудрился каким-то образом перейти дорогу. Штурм мафиозного логова не дал никакого результата: виновника всего переполоха не нашли ни среди убитых, ни среди задержанных. Однако, как выяснилось, приказ любыми способами вытащить Юки из лап Дмитро Куца отдал не только Акутагава – точно такое же требование было выдвинуто Коннором Ваалгором. И тогда стало ясно, что Юки больше не с ним. Блондинистый американец желал разыскать Юки отнюдь не меньше, чем Акутагава.

Но что же это означало? Если Юки покинул Ваалгора, но не сделал попыток выйти на связь с Акутагавой – то что же он задумал? И еще большей неожиданностью была видеозапись, присланная таиландской полицией: состояла запись всего из нескольких секунд, видеоряд был скверного качества, но… Полицейская камера, установленная подле рыночной стоянки, запечатлела момент, когда две фигуры подбегают к припарковавшему мотоцикл молодому тайцу. Высокий мужчина с копной длинных черных волос рывком швыряет его прочь и усаживается на мотоциклетное седло, а за его спиной устраивается… Юки. Без малейших колебаний, молодой человек обхватывает Ива за талию и прижимается к нему. Рывок – и мотоцикл уноситься прочь от парковки.

Если до этого и можно было строить какие-либо гипотезы, то после просмотра видеозаписи все запутывалось просто безнадежно. Что Юки делает подле Ива? Почему эти двое вместе, если раньше Юки в лучшем случае с трудом терпел присутствие зеленоглазого мужчины? Что их теперь связывает?

Ответы не спешили объявляться. Юки – единственный, кто смог бы разъяснить произошедшее – едва мелькнув в Камбодже, опять исчез как призрак. Ни звонков, ни попыток как-то дать знать о себе… Так хорошо прятаться ему помогал, несомненно, Ив. Сугаваре и Такесиме было не по себе от этой неопределенности. Что испытывал Акутагава – они могли только предполагать.

Будешь ли ты в этом своем «Эдеме» есть как следует? – продолжала между тем китаянка. – Кто там за тобой присмотрит? Отец? Он не мог держать тебя в узде, когда ты еще был мальчишкой – что говорить сейчас!

Полагаю, присматривать за мной – это прерогатива моей будущей жены, – иронично заметил Акутагава, вставая из-за обеденного стола.

В ответ Фынцзу как-то загадочно усмехнулась, но ничего не сказала. К появлению княжны Харитоновой на вилле Угаки экономка отнеслась с некоторой недоброжелательностью – впрочем, это было вызвано не каким-то политическими мотивами, а тем что Наталия, в свою очередь, держалась с нянькой жениха с довольно холодно. Фынцзу не была простой прислугой и Наталия – как видно предупрежденная Акутагавой – обходилась с ней без высокомерия, однако это не мешало старой китаянке окрестить ее «заносчивой цацой».

Акутагава спустился на нижний уровень своего кабинета в «Ниппон Тадасу», поглядывая на часы. Через пятнадцать минут он должен покинуть «Ниппон Тадасу» и сесть на вертолет, в котором уже будет находиться Наталия. Вместе они отправятся в «Эдем» – искусственный остров в Тихом океане – где завтра должна состояться официальная церемония помолвки.

Эти пятнадцать минут Акутагава посвятил изучению деловых документов, используя каждую свободную от жесткого расписания минуту для работы. Фынцзу, собравшись возвращаться на виллу, подошла к нему и по-матерински поцеловала в макушку, прощаясь.

Береги себя, сяо-Акутагава, – проговорила она ласково. – И будь мудр, что бы там не произошло.

Там произойдет всего лишь помолвка, – улыбнулся тот.

Приближающаяся помолвка была целиком и полностью официальным мероприятием, рассчитанным на публику, поэтому ехать на «райский» остров Фынцзу не собиралась. Посмотреть церемонию объявления Акутагавы и Наталии женихом и невестой она сможет и по телевизору.

Как говорили в древности: будь осмотрителен, делая хотя бы крохотный шаг. Что уж тут говорить о более крупных решениях? – ответила китаянка, перед тем как покинула его.

Акутагава успел выкурить сигарету до того как личные телохранители сообщили ему о том, что вертолет прибыл. Убрав бумаги в сейф, мужчина накинул пальто, взял кейс и вместе с Такесимой и Сугаварой поднялся на вертолетную площадку на крыше здания «Ниппон Тадасу».

Вы чудесно выглядите, – сделал Акутагава дежурный комплимент Наталии, ожидавшей его в комфортабельном салоне.

Благодарю вас, – произнесла та равнодушно, хотя бледно-голубое платье, меховая накидка и изысканно причесанные волосы действительно весьма ее красили.

Подле Наталии сидел ее советник, Никос Кропотов, не забывший с почтительностью склонить голову перед Акутагавой, расположившимся вместе с телохранителями на противоположном сидении. Дверцы захлопнулись, летательный аппарат взмыл над Токио, уносясь в сторону залива.

Акутагава не обращал на свою невесту более внимания: достав из кейса нетбук, он вновь погрузился в свои дела, что освободило ее от обязанности реагировать на его попытки завязать разговор. Кропотов занял себя изучением иностранной прессы. Такесима и Сугавара молчали, глядя в сторону – в их обязанности не входило вести светские беседы.

«А мы похожи на весьма странную семейку, – подумала Наталия, окинув взглядом Акутагаву и Кропотова, а затем уставившись в окно, за которым расстилалось серое зимнее море. – Презираем друг друга, опасаемся предательства, но все равно вынуждены держаться вместе…»

Она не могла не признать, что тактика Акутагавы относительно официальной части их отношений оказалась весьма эффективной. Он все перевернул с ног на голову: вместо того, чтобы оставаться в тени, как все прочие участники Комитета, предпочитал действовать открыто и жить в свете бесконечных вспышек папарацци. Жизнь Акутагавы – это одна сплошная пиар-акция, направленная на то, чтобы вылепить пред глазами народа образ национального идола. Удивительно, но то, что вполне сгубило бы любого другого человека его уровня – в отношении Акутагавы работало прямо в противоположном направлении. Чрезмерное внимание прессы к его персоне, необходимость постоянно находиться на виду общественности, огромные надежды, возложенные на него – все это было не его слабыми местами, а, напротив, буферной зоной, защищающей Акутагаву. Скрывайся он в тени, то убрать его было бы куда легче, чем теперь, когда за его здоровье и благополучие переживает вся Япония. Инцидент трехлетней давности – когда его похищение мятежниками спровоцировало волну массовых беспорядков в стране – прекрасно доказал не только жизнеспособность тактики Акутагавы, но и гениальность.

Теперь и Наталия стала частью этой гениальной программы – настал и ее черед «выйти из тени».

Все было довольно просто: по приказу Акутагавы СМИ запустили в массы трогательную легенду об их любви, напоминающую историю Ромео и Джульетты. Два отпрыска богатых семей влюбляются друг в друга, но не могут быть вместе из-за клановых неурядиц. В конце концов, Наталия сбегает к возлюбленному в Японию, чтобы соединить с ним судьбу. Эта красивая сказка зазвучала по телевидению, по радио, о ней писали в газетах, ее пересказывали без конца блоггеры. И без того романтизированному образу Акутагавы не хватало только этого штриха, чтобы окончательно покорить сердца людей. Вместо того, чтобы порицать идола за брака с иностранкой – его поклонники вознесли на пьедестал почета и ее, Наталию Харитонову.

С определенным удовольствием она отмечала тот факт, что отныне ее будет не так легко сбросить со счетов. Если раньше Наталия была только наследницей Адели Харитоновой, бьющейся насмерть со своими родными, то теперь она достояние общественности. Пусть Ваалгор или ее родственники попытаются что-то сделать с нею – тихо и незаметно это уже не провернуть, разразится грандиозный скандал! И это великолепно! Сейчас она защищена так, как не защитили бы ее и три сотни лучших телохранителей.