Текст книги "В джазе только девушки"

Автор книги: Анита Лус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Джаз-оркестр похоронного бюро

Вы можете спросить, сэры, а какое отношение ко всему этому имел мой приятель Джерри? И я отвечу: с этого-то визита полиции в заведение синьора Модзарелло все и началось. Потому как в тот злополучный вечер Джерри Дане со своим приятелем Джо играли на этих самых похоронах в джаз-оркестре, который изо всех сил старался развеселить скорбящих родственников покойной. При этом Джерри, как всегда, стоял в обнимку со своим контрабасом, а Джо услаждал слух присутствующих игрой на саксофоне, ни на секунду не отрывая при этом глаз от хорошеньких танцовщиц на сцене и их стройных, голеньких ножек.

Джо был, в общем-то, неплохой парень, приехавший в Чикаго из какого-то маленького городка на юге Иллинойса. Отец его не обременял себя воспитанием сына, а мать была женщина добрая и бесхарактерная – и Джо рос так, как хотел. Он рано начал зарабатывать себе деньги на карманные расходы то разноской газет, то мытьем машин на местной бензоколонке, и еще раньше – влюбляться. Ибо много разных слабостей было у Джо – мог он и приврать, и прихвастнуть, и слова не сдержать, и к азартным играм был неравнодушен, но самым слабым из всех его слабых мест были девушки. И поскольку парень он был чертовски обаятельный и веселый, а когда он смотрел на дам нежным взглядом, тем казалось, что они – единственные в его жизни, то и девушки отвечали ему тем же – толпами бегали за ним и вешались на шею. Собственно, даже игре на саксофоне Джо выучился, чтобы на вечеринках «производить впечатление» на девушек. И теперь эта игрушка бельгийца Сакса, покорившая Америку, давала ему и средства к существованию.

С Джерри они познакомились, когда играли в одном джаз-оркестре на какой-то вечеринке пару лет назад, и с тех пор так и держались вместе, даже на паях снимали квартиру.

У самого Джерри тоже была только мама – богобоязненная дама из Милуоки, не устававшая наставлять сына на путь истинный в те редкие визиты, что наносил маме Джерри. Наставления сынок выслушивал, и с радостью бы им следовал, но, увы, жизнь становилась все суровее и к неукоснительному следованию по пути праведному не располагала…

Поначалу все шло как нельзя лучше, ибо первая мировая война закончилась, а Великая Депрессия еще не началась, и Америка желала развлекаться – то была Эпоха Джаза, контрабандного виски и расцвета Великой Американской Мечты – стать миллионером или выйти за него замуж. Вечеринки следовали одна за другой, рестораны работали едва ли не круглосуточно – и без работы, а соответственно, и без денег, ребята не сидели.

Но вдруг все как-то изменилось – страна на всех парах катилась к «черной пятнице», когда рухнула нью-йоркская биржа. И потому с работой стало туго, а безработных музыкантов на душу населения в Чикаго стало больше, чем в любом другом городе страны. Джо и Джерри кое-как перебивались случайными заработками, а то и вовсе сидели без работы. Вот тут и подвернулось предложение поиграть на похоронах. Какая разница, где играть, лишь бы платили!

Так они оба и оказались в джаз-оркестре похоронного бюро синьора Модзарелло. А в тот злополучный вечер настроение у них было особенно приподнятым. Джерри даже не выдержал и в паузе наклонился к Джо и прошептал:

– Слушай, Джо, а вечерок сегодня неплохой!

Джо, не сводивший глаз с девочек на сцене, рассеянно кивнул, что да, дескать, отличный, явно думая о чем-то о своем. И по хорошо знакомому блеску его глаз Джерри сразу понял, о чем именно он думает, и поспешил уточнить:

– Да нет, Джо, я в том смысле, что сегодня получка!

Господи, Джерри всегда такой практичный и богобоязненный, словно родился в квакерской Пенсильвании, а не в мужественном Иллинойсе! Джо даже поморщился.

– Ну, конечно, – пробормотал он, не отрывая взгляда от ножек.

Но Джерри уже понесло с его несносным практицизмом.

– Очень кстати! У меня как раз пломба выпала. Завтра же схожу к зубному…

– Что?! – Джо оторвался от лицезрения ножек. – Четыре месяца сидели без работы и ухлопать первое жалованье на один зуб?!

Джерри, никак не ожидавший подобной вспышки, даже опешил.

– Ну так ведь больно же! – оправдывающимся тоном возразил он. – Да и не зуб, а всего лишь пломба…

Однако сарказму Джо, казалось, не было границ.

– У него зубик болит! – Сарказм плавно перешел в негодование. – Мы по уши в долгах! За квартиру должны, бакалейщику должны! В прачечной сказали, что не отдадут нам рубашки, пока не заплатим! Потом, всем этим девчонкам из джаза…

Джо распалялся все больше и больше, и Джерри понял, что пора гасить его гнев.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительным тоном сказал он. – Ты прав.

– Я всегда прав! – Смерть от скромности никоим образом не грозила Джо.

– Завтра же отдадим всем понемножку, – опять встрял со своей занудной практичностью Джерри.

– Ничего подобного! – отрезал Джо, вновь переводя оценивающий взгляд на танцующих девочек, тайком посылавших ему воздушные поцелуи.

– Что? – Джерри ничего не понимал.

– Мы пойдем на бега, – милостиво снизошел до разъяснений Джо.

– Как?! – Джерри уже хотел было запричитать о несчастной доле иметь столь рисковых и непрактичных друзей, как Джо, но не успел, ибо затрещали двери, в заведение ввалились ребята в полицейской форме, и началась паника.

Возможно, что сам Джерри и не стал бы особенно сопротивляться, спокойно позволив увезти себя в каталажку в числе других задержанных, но в планы Джо ночь в полицейском участке никоим образом не входила. Из этого бедлама необходимо выбраться во что бы то ни стало!

Быстренько засунув инструменты в чехлы – даже в обстановке начавшегося светопреставления музыкант не может позволить себе забыть об инструменте! – Джо, прижимая к груди саксофон, ринулся к дверям, ведущим к черному ходу, Джерри, волоча громоздкий контрабас, за ним. Но пройти не удалось. Заверяя полицейских, что «сейчас, сейчас, дескать, они пойдут со всеми вместе», друзья нырнули под какую-то лестницу. Там оказалась дверь, ведущая на кухню, в кухне – окно, выходящее во двор, и через несколько минут приятели, сначала Джо, за ним – Джерри, одной рукой обняв какой-то столб, другой прижимая к себе инструмент, спустились в пустынный тихий дворик. Прижались к каменной стене, ожидая погони. Нет, все тихо. Теперь можно и отдышаться… И, едва переведя дух, Джерри вновь вернулся к прерванному разговору.

– Теперь хоть не придется ломать голову над тем, с кем из кредиторов рассчитываться в первую очередь, – с оттенком мрачного юмора пробормотал он, прижимая к себе контрабас.

– Не мешай, – оборвал его Джо. – Я думаю. Но Джерри уже не мог остановиться. Близкое будущее представало перед ним в столь мрачном свете, что, уподобившись Кассандре, он с надрывом в голосе прорицал: – Хозяйка, конечно, выставит нас за дверь! Бакалейщик не даст ни грамма колбасы в долг! И у девчонок из джаза не займешь ни цента, потому что все они теперь в каталажке!

– Ты замолчишь? – грубо прервал его предсказания Джо. – Сколько можно получить за наши пальто, если отнести их в заклад?

Джерри тут же забыл о бакалейщике – вопрос подступил вплотную к телу.

– Этого не будет! – возмущенно закричал он. – Я не позволю тебе заложить мое пальто и просадить деньги на бегах!

– Джерри, не кипятись! Дело абсолютно верное! – О, к этому времени Джерри уже слишком хорошо успел познакомиться со многими «верными делами» Джо и испытать их результат на себе, чтобы испытывать еще одно, что называется, на собственной шкуре. До этого они, как правило, теряли деньги, но тут уж речь шла о куда более серьезном.

– Замерзнем! – кричал Джерри. – Сейчас зима, схватим воспаление легких! – Ведь даже в суматохе, царившей в похоронном бюро во время облавы, они не забыли прихватить не только инструменты, но и пальто!

– Не замерзнем! Зато завтра у нас будет не одно, а двадцать пальто! – Джо даже снизошел до уговоров, но по его тону Джерри понял, что вопрос решен.

– Джо!

Но Джо уже не слушал его. Он принял решение и выполнит его, о чем бы там некоторые ни скулили. Ибо Джо всегда придерживался в жизни простого правила: «Никогда не спорь. Стой на своем – и точка!»

Коварство обиженной девушки

Господи, ну конечно, все кончилось так, как и должно было кончиться! Предчувствия не обманули Джерри. Пальто оказались в закладе, деньги просажены на бегах, а зима, похоже, решила показать любителям побегать в пиджаках, на что она способна.

Чикаго, казалось, исчез за завесой метели. Редкие прохожие торопливо пробегали по улицам, стараясь побыстрее нырнуть в тепло жилья или работы, а ветер дул с такой силой, что, когда Джо и Джерри в одних пиджаках, прижимая к груди инструменты, вышли из «подземки» и направились к артистическому агентству Полякова, Джерри казалось, что его завивает вокруг контрабаса и что не он несет инструмент, а тот не дает ветру унести Джерри. И Джерри опять не выдержал.

– Верное дело! – страдальчески-гневно кричал он. – На черта я тебя послушал! Ведь каждый раз одно и то же!

Это правда. Джо не умел обращаться с долларами. Он был из тех людей, которые считают, что знают, например, о скачках «все» и которым до скачек люди смотрят в рот, ловя каждое их слово, а после скачек ищут, чтобы побить.

Но сейчас он торопливо шел рядом с каменным выражением лица.

– Ты же со мной не разговариваешь! – съязвил он, прервав молчание.

Это верно. Когда стало окончательно ясно, что «ошиблись с лошадью», Джерри тут же дал волю своему гневу. Обвинив Джо во всех смертных грехах и непомерном расточительстве, высказав ему все, что он, Джерри, о нем отныне думает, Джерри поклялся во всеуслышание, что больше он с такими, как Джо, не разговаривает. И вот не выдержал – нарушил клятву. Но вид Джо его возмущал безмерно: идет себе как ни в чем не бывало!

– Что теперь прикажешь делать? – вопрошал Джерри. – Нацепить этот чехол, – палец Джерри уперся в контрабас, – вместо пальто?!

Джо по-прежнему хранил молчание. Что делать, что делать… Искать какой-то выход, а не орать! Подумаешь, проиграли. Жизнь есть борьба, слабых и крикливых она не любит. И Джо решительно открыл дверь в агентство Полякова.

* * *

В агентстве Джо чувствовал себя как рыба в воде. И если и не был здесь «своим», то и чужаком с улицы не считался. По стране тогда бродило великое множество безработных музыкантов, так что выбор у агентства был большой, но если была хоть какая-то возможность, работу Джо всегда подкидывали. Не без помощи, конечно, секретарш разных возрастов и наружности, чьи сердца Джо покорял едва ли не мимоходом. Иной раз даже «не корысти ради», а так, по привычке…

Джо деловито шагал по коридору, открывая все двери подряд и учтиво интересуясь с порога:

– Для нас ничего нет?

Смазливая секретарша вскидывала глаза.

– К сожалению…

– Благодарю! – Сердечная улыбка, поклон джентльмена, и Джо шел дальше. Джерри плелся следом, все еще не в силах подумать о пальто без слез. Контрабас оттягивал ему руки и надоел до смерти. Послать бы и его, и Джо, и все на свете к черту! Но куда пойти самому? И Джерри покорно тащился вслед за Джо.

Очередная дверь, и вновь Джо – само обаяние.

– Для нас ничего нет?

Здесь их не ждали.

– Ничего!

– Благодарю! – Джо неизменно учтив. Следующая дверь. – Для нас ничего?.. – начал было Джо, но остановился на полуслове и вдруг отпрянул.

– О-о-о, это ты?! И у тебя еще хватает нахальства?.. – послышалось из комнаты.

Джо сделал попытку быстро ретироваться.

– Благодарю! – пробормотал он, закрывая дверь.

– Джо-о-о! – последовал властный окрик из-за двери. – Иди сюда!

Не похоже было, что там, в комнате, Джо готовы были принять с распростертыми объятиями. И по несчастному виду приятеля Джерри понял, что тому так же хотелось бы избежать этой встречи, как ему, Джерри, вернуть пальто! «Так тебе и надо, голубчик! – злорадно подумал Джерри. – Наконец-то ты и сам попался!» И оба друга вошли в кабинет.

Встретил их прокурорский взгляд Нэлли Ваймейер – секретарши самого Полякова, довольно смазливенькой брюнетки, девушки «средних лет». И ее сердце покорил Джо, и теперь Нэлли почему-то отказывалась понимать, что у молодого человека могут быть по вечерам и другие дела, кроме как сидеть в ее уютном гнездышке, поглощая кулинарные изыски, слушая пустую болтовню и отвечая в сотый раз, что да, «он ее очень, очень любит». Столь великое счастье оказывалось для Джо не по силам, и он торопился сбежать.

Решив предотвратить лавину упреков, Джо сразу ринулся в атаку.

– Послушай, моя птичка, если ты насчет субботы, то я тебе сейчас все объясню…

Но «птичка» не желала слушать объяснения. Она желала высказать все, что она думает о его возмутительном поведении.

– Он объяснит! – возмущенно чирикала Нэлли. – Я оставила четыре доллара в парикмахерской! – «Господи, за что?» – подумал Джерри, глядя на ее кудряшки, которые сейчас тряслись от негодования. – Купила новенький халатик! Испекла его любимый яблочный пай! А он? Он не пришел!

– Почему? – вырвалось у Джерри, хотя на месте Джо он, скорее всего, тоже бы не явился.

– Из-за тебя!

Джерри не верил своим ушам. Но Джо и вправду укоризненно смотрел на него.

– Из-за меня?!

– Ты уже забыл про свой зуб? – спросил Джо. И, удостоверившись, глядя на изумленную физиономию Джерри, что тот и в самом деле ничего не помнит, повернулся к Нэлли. – У него выпала пломба и всю щеку раздуло.

– Всю щеку? – ужаснулся Джерри. «Боже, ну откуда только берутся такие идиоты с контрабасами?» – печально подумал Джо. Похоже, этот вопрос был написан у него на лбу, потому что Джерри наконец одумался.

– Ах да! Всю щеку! – Теперь вдохновенно врали оба. – Верно? – спросил Джо.

– Верно, – подтвердил Джерри и для наглядности даже надул щеку.

– Я отправился с ним в больницу и дал свою кровь для переливания. – Это врал Джо.

«Лучше бы дал денег на пломбу!», – подумал Джерри, но вместо этого подтвердил, не моргнув глазом.

– Да, у нас с ним одна группа.

– Третья, – уточнил Джо.

– Неужели? – Нэлли недоверчиво переводила взгляд с одного на другого. Джо, конечно, и соврет – недорого возьмет, но вот Джерри, тот вроде приличный джентльмен и не будет врать девушке, даже если девушке за тридцать…

Удивительно, но Нэлли ошиблась. А еще говорят, что девушки, которые сами зарабатывают себе на жизнь, хорошо разбираются в мужчинах…

– Нэлли, моя птичка, ты больше не сердишься? – осторожно решил прощупать почву Джо.

Ну, сердись – не сердись, суббота все равно пропала. Но ведь могут быть и другие субботы…

– У меня сердце мягкое, – начала Нэлли, – и ты этим пользуешься…

Понимая, что почти прощен, Джо воспрял духом и воспарил.

– Как только мы получим работу, я поведу тебя в самый роскошный ресторан! – И тут же взял быка за рога. – Кстати, о работе. Ты не знаешь, у Полякова для нас ничего нет?

Если Джо решил, что его простили и забыли о четырех потраченных на парикмахера долларах, то он ни черта не смыслил в женщинах, несмотря на все свое сердцеедство. Ибо ничто в голосе и словах Нэлли его не насторожило, когда она, помедлив секунду, произнесла:

– Удивительное совпадение! – Джо и Джерри подались вперед, напряженно ожидая продолжения. И оно последовало. – Ему как раз нужны контрабас… – Нэлли опять помедлила, – и саксофон. – Чувства, переполнявшие джентльменов, вырвались наружу, и комната огласилась их радостными воплями. – Ведь верно? – Нэлли повернулась и подмигнула сидевшей неподалеку девушке.

– Верно! – подмигнув, ответила та. Как это восхитительно, право, когда девушки горой стоят друг за друга в их извечной войне с этими ненадежными джентльменами! Девице все утро пришлось слушать жалобы Нэлли и ее гневные филиппики в адрес Джо, и теперь душа ее тоже горела жаждой мщения и справедливости.

– Здесь или в отъезд? – быстро спросил Джо.

– Пять недель во Флориде, – небрежно бросила Нэлли. Сраженные таким известием джентльмены легли у ее ног.

– Флорида?! – не веря своим ушам, переспросил Джерри. «Можно наплевать на пальто!»

– Флорида, Майами, – перечисляла Нэлли, – отель «Ритц», оплаченный проезд в оба конца…

На какое-то мгновение Нэлли была забыта.

– Изумительно! Потрясающе! – восторженно восклицал Джерри. – Бежим к Полякову!

На таких условиях Джо готов был бежать куда угодно.

– Стойте! – остановила их Нэлли, вспомнив о своих секретарских обязанностях. – Куда вы? У него сейчас полно народу. Немножко терпения, мальчики. – Нэлли ехидно улыбнулась.

– Ладно, подождем, – вздохнул вдруг ставший благоразумным Джо.

Бессилие всесильного Полякова

Это закон жизни – с большими трудностями получать то, что тебе в данный момент позарез нужно. В стране тысячи безработных музыкантов, готовых на любую работу, но найти саксофонистку и контрабасистку для отправляющегося в пятинедельную поездку во Флориду женского джаз-оркестра под руководством Красотки Сью, оказалось задачей, непосильной даже для Сиба Полякова.

А ведь Сиб Поляков мог все. Он выручал владельцев оркестров в самые тяжелые и безвыходные моменты, подбрасывая нужных исполнителей и давая толковые советы. Он знал всех музыкантов наперечет и был прекрасно осведомлен обо всех перипетиях их зачастую бурной личной жизни. Он знал, где и кто болтается сейчас без работы, а к кому в данный момент и на козе не подъедешь, как любил говорить сам Поляков.

Выходец из России, он говорил со смешным славянским акцентом, но самого Полякова это нисколько не смущало. Он был предупредительным и любезным с клиентами и отечески-грубоват с актерами и музыкантами. Но никогда никому не отказывал в работе, если у него хоть что-то было на примете. Собственно и в джаз-оркестр похоронного бюро мистера Модзарелло друзей устроил все тот же Поляков.

И вот сейчас этот всемогущий «сводник», похоже, готов был впервые расписаться в собственной беспомощности. Неистово дымя сигарой, он из другой руки не выпускал телефонной трубки, звоня почти без остановки. Красотка Сью загнала его в угол…

– Послушай, Глэдис! – орал в трубку Поляков. – Пять недель во Флориде! Что?! Тебя приглашает Красотка Сью, понимаешь? Ей нужны контрабас и саксофон! Как кто говорит? – вдруг опешил Поляков, изумленно уставившись на трубку телефона. – Поляков говорит! Предлагает работу! Глэдис! Ты слышишь?! Глэдис! – В трубке послышались гудки, и Поляков сердито бросил ее на рычаг.

– Ну? – нетерпеливо спросила Красотка, блондинистая накрашенная дама очень средних лет со следами, как говорится, былой красоты на расстроенном лице, нервно расхаживавшая по кабинету Полякова.

– Вот невезение! – в сердцах воскликнул Поляков. – Эта пустоголовая Глэдис пять суток подряд играла на марафонских состязаниях в танцах и теперь бьется в истерике…

– А может быть, Кора Джексон? – с надеждой спросила Красотка, готовая ухватиться за любую соломинку.

Поляков отрицательно замотал головой.

– Говорят, она перекинулась в Армию Спасения. Позвоню-ка я Бесси. – И Поляков вновь потянулся к телефону. – Дайте, пожалуйста, двадцать два пятнадцать…

Красотка Сью всплеснула руками.

– Ах эти дуры, будь они неладны! Вещи сложены, все готово, остается сесть в поезд – и на тебе, пожалуйста! Саксофонистка забеременела не ко времени, а эта… с проповедником сбежала! – Красотка резко остановилась и гневно уставилась на Полякова, словно это он готов был стать счастливым отцом ребенка саксофонистки и он же подсунул проповедника контрабасистке – только чтобы досадить Красотке Сью!

Но Поляков славился умением «держать удар» и оставил гнев Красотки без внимания. И тогда этот гнев направился по привычному руслу.

– Винсток! – закричала Красотка. – Это вы виноваты! – Поляков вздрогнул от неожиданности и едва не выронил трубку, но невысокий джентльмен в очках и шляпе, которого родители нарекли именно так, спокойно поднял глаза, оторвавшись от изучения талмуда с записанными в нем музыкантами всех сортов, и возмущенно ответил:

– Я? Я – администратор группы, а не классная дама!

Крыть было нечем, да и, как судачили между собой девушки из оркестра, Винсток оказывал свои услуги Красотке не только в качестве администратора труппы… Конечно, для этих сплетниц нет ничего святого, они не верят ни в какие отношения между мужчиной и женщиной, кроме предосудительных, но, с другой стороны, когда тебе за двадцать… И Красотка опять принялась нервно ходить по кабинету.

Поляков дымил сигарой и ворковал в трубку:

– Але, попросите Бесси Мейер! – Лицо его вдруг выразило такое изумление, как если бы к нему явился вдруг Стоковский и попросил устроить его тапером в ресторан. – Уехала в Филадельфию? – переспросил он, словно не верил собственным ушам. – С симфоническим? – На том конце провода уже решили, видимо, что имеют дело с идиотом, которого все в этом мире удивляет несказанно, и повесили трубку.

Поляков уставился на Красотку.

– Бесси играет в оркестре Стоковского, – проговорил он почти шепотом. – Как вам это нравится?

– Кривоногая Бесси?! – Красотка, казалось, была поражена не меньше Полякова.

«Ах, эта женская зависть, – подумал Поляков. – Ну сказала бы, что Бесси плохо играет или не знает нотной грамоты… Как-будто кривые ноги и симфоническая музыка – две вещи несовместные». А вслух сказал:

– Да, ей уже подавай Филармонию!

– О-о-о, – стонала Красотка, уже не зная, от чего: от зависти к кривоногой, но симфонической Бесси или от предстоящего срыва гастролей.

Винсток, все это время сидевший молча, оторвался от своих записей и невозмутимо спросил:

– А может быть, Розмари Шульц?

Поляков с ходу отмел предположение, отмахнувшись сигарой.

– Ее бросил любовник и она полезла в петлю, – бросил он.

– Боюсь, что и нам предстоит сделать то же самое, если к вечеру мы не откопаем двух девочек, – пробормотала Красотка, направляясь к двери.

Все, для нее это слишком. Пусть Поляков тут звонит и узнает всякие гадкие новости – ей необходимо передохнуть. Еще одна язва ей ни к чему. Винсток проворно собрал свои тетрадки и направился вслед за Красоткой. Уже выходя, он обернулся и строго сказал:

– Слушай, Сиб, ты знаешь, кто нам нужен. Расшибись в лепешку, но чтобы к восьми они были в вагоне.

Поляков рассыпался в привычных заверениях:

– Кому вы говорите! Я же Поляков! – Прозвучало это так, словно он по меньшей мере папа римский. – Как только кто-нибудь подвернется, я тут же вам звякну: дзинь-дзинь…

– Ну ладно, пока, – вздыхая, ответила Сью. – Похоже, что с вами я наживу еще одну язву желудка.

– Нэлли, междугороднюю! – заорал Поляков, вновь хватая трубку.