Текст книги "Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо"

Автор книги: Анджей Выджинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Я поговорю об увольнении с Октавио. Он лучше тебя разбирается в делах.

– Не советую, Джеральд. Не делай этого. Я верен дружбе, а Октавио верен режиму. Ему нравится эра Трухильо.

– У меня нет другого выхода. Поговорю с ним осторожно, так, чтобы он и не догадался, чего я хочу.

– Не советую разговаривать с ним, хотя бы и очень осторожно. И никому не говори, что я открыл тебе, в какой ты западне. А сейчас вообще ничего не говори, кажется, Эскудеро вернулся… Да, это он. Он тоже за тобой следит. И в другой раз не усылай его из дому, когда я прихожу, – это выглядит очень подозрительно, ты ставишь под удар и себя и меня.

Заскрипели двери, занавеска в окне выгнулась, как парус, от сквозняка.

Эскудеро вошел без стука. Он принес лед и бутылку виски.

38

Прошел еще месяц, прежде чем я снова услыхал голос Гарриэт. И только в этот момент я понял, как мучила меня тоска по ней, как ждал я ее звонка.

– Майк, не сердись, что я так долго молчала, – быстро заговорила она. – Я должна сообщить тебе нечто важное: знаешь, Джеральд мне объяснился.

– Ты его любишь?

– Да, Майк, – тихо сказала она. – Ты очень сердишься?

– Если ты его любишь…

– Ты не сердишься на меня?

…И тут я вдруг вспомнил Виллемстад, и выстрелы, и сок ананаса, смешанный с кровью, и испуганный вскрик Гарриэт…

Голос Гарриэт, приглушенный расстоянием, чужой, повторял:

– Майк, что случилось, почему ты молчишь?

…Я увидел человека, который вышел из парижской гостиницы «Альма» и, повернувшись на оклик, получил две пули в лицо. Его звали Фраскуэло Моралес. А другие? Андреас Рекена, Серхио Бенкосме, Маурисио Базе, Вихилио Мартинес Рейна… И Галиндес…

– Майк, умоляю тебя, отзовись! Что случилось, алло, Майк! – кричала встревоженная Гарриэт.

А Лоретта Флинн? Если б она была жива, я позвонил бы ей: она понимала больше, чем Гарриэт… Гарриэт даже не знает, какая опасность ей грозит.

– Гарриэт, слушай, это совершенно сумасшедшая идея, этот твой брак!

– Майк, наконец! Почему сумасшедшая? И почему ты молчал так долго?

– Были какие-то помехи на линии, но теперь ты хорошо слышишь меня, да? Так вот: выбрось это из головы или хоть подожди…

– Ты просто ревнуешь. Ты все еще думаешь, что я собираюсь вернуться к тебе..

– Да, все еще думаю. Но сейчас не об этом идет речь. Прошу тебя, погоди с этим. Ты что, намерена после свадьбы переехать в Сьюдад-Трухильо?

– Нет, что ты!

– Тогда это дело не выгорит. Мерфи ведь работает по контракту. Его не отпустят.

– У него контракт на три года, но там есть оговорка, что через год обе стороны могут расторгнуть соглашение. Джеральд хочет этим воспользоваться.

– Он сказал об этом своему начальству?

– Нет, мы пока держим это в тайне.

– Так пускай не говорит ничего и никому! Умоляю тебя, Гарриэт, держите это по-прежнему в тайне и отложите срок свадьбы. Когда вы назначили?

– Первого декабря. Я не хотела бы откладывать, отсрочка – плохая примета. Майк, ты не радуешься, что я, наконец, счастлива? Я чувствую, что ты ничуть не радуешься.

– Я в ужасе, Гарриэт… Поверь, что дело не во мне. Я не думаю, чтобы Мерфи отпустили.

– Почему? Майк, я ничего не понимаю; ты выдумываешь бог знает что, ведь любой пилот всегда может отказаться от работы. Джеральд теперь отлично знает все пространство над карибской зоной, и у нас его немедленно примут на эти линии.

«Отлично, – подумал я, – идеальные рейсы для Мерфи! Антильские острова и Центральная Америка. Мерфи, наверное, спятил».

– Ты говоришь из Буэнос-Айреса?

– Да, я только что прилетела из Сьюдад-Трухильо.

– Когда ты будешь в Нью-Йорке, мне обязательно нужно с тобой увидеться.

– Ты хочешь, чтобы я пришла к тебе?

– Нет, Гарриэт. Теперь, даже если ты сама попросишь, я тебя сюда не приглашу. К нашей дружбе это все не имеет отношения, но после этого порядочного паренька у меня просто охоты нет… Подожди, не говори ничего. И запомни: до нашей встречи держите язык за зубами, ты и Мерфи. Никому не говорите о свадьбе. А он пускай и не заикается о том, чтобы расторгнуть контракт.

– Но, Майк, срок нашей свадьбы…

– Заткнись, Гарриэт, и слушай, что я тебе говорю. Я сегодня же кое с кем посоветуюсь и потом сообщу тебе, как вам следует поступать.

Минута молчания. О чем это она раздумывает?

– Майк… я боюсь, что ты хочешь нам помешать… Но, я думаю, ты не из таких…

– Если ты мне не веришь, положи трубку и оставь меня в покое. По междугородному телефону о таких вещах не договоришься.

– Хорошо, Майк, я сделаю так, как ты сказал.

– Мерфи еще не говорил никому? Наверняка?

– Нет… Я думаю, нет. Мы уговорились, что я сегодня ему позвоню, узнаю, как и что.

– Ладно, Гарриэт, узнай, как и что.

39

Де ла Маса отвернулся, подошел к окну и заговорил, глядя на улицу.

– Я вас не понимаю. Простите, я знаю жизнь, и я не могу этого понять. Вы имеете великолепное место с большими перспективами, у вас большое жалованье, да еще с надбавкой как иностранному специалисту. У вас же ничего не было, Мерфи, когда мы пригрели вас, никаких даже надежд на постоянную работу. И вдруг вы теперь хотите уйти от нас. Я знаю жизнь и не могу этого понять.

– Я вам действительно очень благодарен и вполне доволен условиями. Но ведь тут все дело в женитьбе, я вам говорил уже.

Де ла Маса стремительно, на театральный манер, отвернулся от окна.

– Мерфи, поговорим как мужчина с мужчиной. Вы мне разрешите сказать, что я думаю о мисс Клэр? Что я о ней узнал?

– Пожалуйста, хотя никакие сплетни меня не интересуют.

– Мы слыхали, что она ведет себя… аморально. Живет с двумя людьми из экипажа «Дакоты», имеет интимные связи с некоторыми служащими «Пан-Ам»…

– Хватит, больше ничего не говорите. Это же бессмысленно!

– Извините, если я задел вас. Однако я считал своим долгом… Возможно, это лишь сплетни. Но ведь в каждой сплетне…

– Оставим эту тему. Поверьте мне, что я сохраню в абсолютной тайне мой перелет из Эмитивилля и Лантаны: даю слово чести. Я вам очень многим обязан и никогда этого не забуду. Вы всегда можете на меня рассчитывать. Но сейчас помогите мне!

Де ла Маса беспомощно развел руками, его маленькие ладони затрепыхались в воздухе.

– Что поделаешь. Будет так, как вы хотите. Мы не имеем права…

– Это значит, что я могу подать заявление о расторжении контракта?

– Конечно, Мерфи. Ведь вы же свободный гражданин Штатов. Поверьте, мы весьма огорчены расставанием с вами, нам жаль терять такого хорошего летчика. Вы удовлетворены?

– Видите ли, я боялся, что возникнут препятствия…

– Чепуха. Кто вам об этом сказал? Что за идея?

– Просто я не так уж наивен и понимал, что вы потребуете от меня доказательств лояльности, захотите как-то обеспечить себе уверенность…

– Для этого нет поводов. Ничего преступного вы не сделали, и мы никогда не требовали от вас ничего противозаконного. Вы получили от нас одно-единственное предложение: хорошую должность в Доминиканской Авиационной компании. Этого и будем держаться. Больше ничего не было. Правда?

– Я тоже так думаю.

– И вы никак не согласитесь остаться здесь? Решили непоколебимо? Что поделаешь, очень, очень жаль. Не поминайте нас лихом, Мерфи. И не верьте всяким россказням о препятствиях насчет выезда: вы можете жить, как вам вздумается. Это ваше дело, а не наше.

40

– «Пласа-Отель»? – спросила телефонистка, – Соединяю вас со Сьюдад-Трухильо. Говорите.

– Да, госпожа, – услыхала Гарриэт, – тут нет господин Мерфи.

– Кто говорит?

– Черный бой для господин Мерфи, госпожа.

– Эскудеро?

– Да. Госпожа знать Эскудеро?

– Попроси мистера Мерфи к телефону.

– А кто говорить, госпожа?

– Гарриэт Клэр. Позови немедленно своего хозяина.

– Госпожа звонить из Северная Америка?

– Из Буэнос-Айреса. Где мистер Мерфи?

– Мистер Мерфи не быть дома, госпожа.

– Он должен был ждать моего звонка.

– Он ничего не говорить, госпожа.

– Где он?

– В город.

– Эскудеро, когда он вернется, пусть сейчас же позвонит мне. Он знает мой номер в Буэнос-Айресе. Ты запомнишь?

– Эскудеро иметь хорошая память. Господин вернуться и сразу позвонить в Буэнос-Айрес, господин знать номер. Так, госпожа.

– Хорошо, Эскудеро, спасибо.

Эскудеро положил трубку и почти сейчас же снова ее взял. Набрал номер.

– Говорит Эскудеро, – сказал он по-испански. – Звонила Гарриэт Клэр, она в Буэнос-Айресе. Что мне сказать, если она опять позвонит? Я сказал, что он вышел в город. Она просила, чтобы он позвонил ей сразу, как вернется, – он знает ее номер в Буэнос-Айресе.

– Очень хорошо. Если она снова позвонит, скажи ей что-нибудь такое, чтобы она сразу приехала.

– Если ей не удастся поговорить с мистером Мерфи, она встревожится. Она сказала, что мистер Мерфи должен был сегодня ждать ее звонка. Удивилась, что его нет дома.

– Жди у телефона, Эскудеро. Я дам тебе знать, что ты должен сказать этой госпоже. Жаль, мы не знали, что она сегодня будет ему звонить.

В полночь Гарриэт снова позвонила.

– Эскудеро, почему мистер Мерфи не звонит? Ведь он, надеюсь, вернулся?

– Нет, госпожа.

– Что случилось?

– Звонить капитан де ла Маса, госпожа знать капитан и сказать, что господин Мерфи быть в госпиталь, госпожа. Господин Мерфи очень болеть.

– Боже, Эскудеро, что с ним случилось?

– Бой ничего не знать. Звонить капитан де ла Маса и сказать.

– Эскудеро, слушай. Я подожду у трубки, а ты возьми телефонную книгу и скажи мне номер госпиталя, где лежит мистер Мерфи.

– Эскудеро не знать, какой госпиталь, госпожа. Эскудеро ничего не знать, ни болезнь, ни телефон, ни госпиталь. Госпожа приехать быстро, два дня, три дня и пойти в госпиталь. Господин Мерфи ждать, госпожа прийти. Так сказать капитан де ла Маса. Капитан все знать, госпожа.

– Эскудеро, это был несчастный случай?

Черный бой слышал прерывистое дыхание Гарриэт, чувствовал волнение и страх в ее голосе и наслаждался этим: он ощущал свое превосходство над этой женщиной, испуганной и беззащитной.

– Может, случай, может, самолет, Эскудеро не знать, госпожа.

– Но ведь у него не было никакого полета, я знаю!

– Черный бой не знать. Может, болезнь, может, малярия, ничего не знать, госпожа. Знать сеньор капитан. Капитан де ла Маса сказать: госпожа приехать и идти в госпиталь. Господин Мерфи ждать госпожа.

– Хорошо, благодарю тебя, Эскудеро.

41

Я позвонил Бисли. Дело было слишком сложное, я не мог ничего делать без его ведома. Я боялся за Гарриэт. Пускай уж она будет с Мерфи, тут я ничего не могу поделать, но нельзя же допустить, чтобы она рисковала жизнью.

Бисли долго не было дома, я дозвонился ему лишь после полуночи. Я изложил ему содержание разговора с Гарриэт, сказал, что велел ей и Мерфи молчать о своих матримониальных планах и не подавать заявления о расторжении контракта. Что дальше делать?

Бисли был ошеломлен, но ответил, не раздумывая:

– Только то, что ты ей сказал. Ничего больше. Немедленно по ее приезде постарайся с ней увидеться. Если дело зашло дальше, чем она говорила, ты меня свяжешь с Гарриэт. Похоже, мы на этот раз сыграем в открытую с полковником Аббесом.

– Если не будет слишком поздно.

– В такой игре слишком поздно не бывает. Чем больше фактов, тем лучше.

– Ты даешь мне понять, что если бы с Мерфи что-нибудь случилось, вы не стали бы его оплакивать?

– Это дало бы непосредственный предлог для немедленного вмешательства Государственного Департамента. И тогда всплыло бы наверх дело Галиндеса и некоторые другие дела, может, даже дело Лоретты Флинн.

– Так почему вы сами не спровоцируете Мерфи, если только и ждете случая, в котором Мерфи все равно поплатится жизнью?

– Майк, не будь сентиментальным, не пускай слезу. Я очень хотел бы спасти Мерфи. Он единственный свидетель по делу Галиндеса, он мне нужен. Поэтому я и одобряю все, что ты посоветовал Гарриэт. Лишь подобная тактика может его спасти.

– К счастью, он свидетель. А то тебе было бы плевать на него. Правда, Фрэнк? И ты имел бы еще один факт.

– Ты сердишься на меня за то, что Мерфи и Гарриэт познакомились благодаря мне? Ты неправ. Там пассажирских самолетов мало, и в столовой аэродрома они рано или поздно познакомились бы. Такова уж судьба.

– Ну, знаешь, разведчик, который верит в судьбу… Может, ты еще и в церковь ходишь, Фрэнк?

– Майк, поддерживай контакт со мной. Постараюсь через наших людей как-нибудь подстраховать Мерфи в Сьюдад-Трухильо. Звони и в контору, я скажу секретарше, чтобы она немедленно соединяла нас с тобой. Самое главное – говорил ли Мерфи кому-нибудь о своих планах. Ты ничего об этом не знаешь?

– Гарриэт сказала, что, пожалуй, не говорил.

– Пожалуй! За такое «пожалуй» они оба могут поплатиться.

– Может, удастся этого избежать, Фрэнк.

– «Может» стоит не больше, чем «пожалуй».

После этого разговора я не мог уснуть. Лежал и читал.

В четыре утра зазвонил телефон.

42

Гарриэт снова заказала разговор со Сьюдад-Трухильо. Назвала номер телефона де ла Маса. Распахнула настежь окно. Воздух был душный и тяжелый. Гарриэт нетерпеливо ждала звонка. Десять минут, пятнадцать, двадцать – с ума можно сойти от тревоги.

Наконец дали соединение. В трубке отозвался мужской голос. Он показался Гарриэт знакомым… Нет, это не де ла Маса, это Оливейра.

– Это мистер Оливейра? – спросила она.

– Кто это говорит?

– Позовите, пожалуйста, капитана де ла Маса.

Гарриэт услышала какой-то шорох, приглушенные звуки, а потом снова заговорил тот же голос:

– Кто говорит?

– Гарриэт Клэр. Мистер де ла Маса меня знает: мы с ним виделись несколько раз.

Минута молчания – и опять тот же голос:

– Капитана де ла Маса нет дома.

– Но ведь он вернется сегодня?

– По-видимому, нет.

– Это говорит мистер Оливейра?

Опять наступило молчание. Гарриэт сделалось дурно от волнения, она боялась, что уронит трубку – так ослабели у нее руки.

– Нет, – сказал мужчина наконец, – Я вас не знаю.

– Но, может быть, вы знаете мистера Мерфи? Летчик Джеральд Лестер Мерфи. Вы знаете, что с ним случилось?

– Нет, я не в курсе… Впрочем, кажется, знаю… Я слыхал, что он болен: кажется, не очень опасно. Лучше всего будет, если вы сюда приедете. Вы можете приехать?

– Боже, вы что-то скрываете! Прошу вас, скажите мне, что с ним, очень прошу! Почему мистер де ла Маса не хочет подойти?

В трубке послышался треск, зазвучали разноязычные голоса на международных линиях.

– Алло, алло! – кричала Гарриэт. – Алло!

Отозвалась телефонистка из Сьюдад-Трухильо.

– Вы разговариваете?

– Связь прервалась, очень прошу вас наладить.

– Подождите, – сказала телефонистка. Через минуту она сообщила: – На линии все в порядке. Может, там повесили трубку? Подумали, что вы уже окончили разговор? Соединить вас еще раз?

– Да, очень прошу, это срочное дело…

Вскоре та же телефонистка из Сьюдад-Трухильо сообщила:

– Этот номер не отвечает.

Гарриэт хотела сказать: «Хорошо, спасибо», но не могла выговорить ни слова.

– Алло? – спросила телефонистка. – Разговор окончен?

– Все кончено, – сказала Гарриэт.

43

В четыре утра зазвонил телефон.

– Вас вызывает Буэнос-Айрес.

Я услыхал дрожащий голос Гарриэт. Я понял, что она плачет.

– Майк, – сказала она, – случилось что-то ужасное. Я два раза звонила Мерфи, его нет дома, я потом звонила де ла Маса, а его бой, понимаешь, бой Джеральда, Эскудеро, что-то крутит, говорит, что он пошел в город, а потом о какой-то болезни, о госпитале и что капитан де ла Маса…

– Гарриэт, подожди! Говори медленней и рассказывай все по порядку.

Она постаралась овладеть собой и рассказала о своих телефонных разговорах со Сьюдад-Трухильо.

– Боюсь, что все кончено…

– Что они тебе предлагали, что советовали? Это очень важно.

– Я раз десять услыхала от Эскудеро и от того мужчины, что мне надо приехать. Номер телефона госпиталя они не сообщили.

– Это исключено, Гарриэт. Тебе нельзя туда ехать.

– Майк, но ведь я же должна ехать. Я на службе, – завтра утром мы летим в Монтевидео, Сан-Пауло и так далее, а потом в Сьюдад-Трухильо. Меня некому заменить. И я не могу его так оставить…

– Гарриэт, я улажу все. Твоему начальству сообщат, что ты с ними дальше не летишь. Немедленно вылетай в Штаты, но не самолетом «Пан-Ам», возьми билет на какой-нибудь другой, – может, «Свиссайр». Деньги у тебя есть?

– Да, думаю, что хватит.

– И ты запомнишь все, что я тебе сказал? Гарриэт, не забудешь?

– Да, но я боюсь за Джеральда… Боже, мне так неприятно, что я именно к тебе обращаюсь по такому делу, но ты ведь знаешь, что у меня никого больше нет. И вообще я без тебя чувствую себя такой беззащитной, Майк. Я привыкла, что ты все дела за меня улаживаешь, даже на работу устраиваешь. И сейчас я не знаю, что делала бы без тебя. Ты мне поможешь?

– Ты за Мерфи не беспокойся, там о нем позаботится кое-кто.

– Знаешь, я догадываюсь, в чем дело, и если правда то, что сказал мне Джеральд, то я не знаю, чем все это кончится… Майк, он мне рассказал, кого привез тогда в самолете, как получилось с этой аварией, и сказал, что немного побаивается…

– Расскажешь при встрече. Но теперь ты сама, надеюсь, понимаешь, что тебе нельзя туда лететь? Почему ты раньше не сказала мне, что говорил Мерфи на эту тему?

Она плакала.

– Джеральд просил… чтобы я никому… не говорила… Ах, Майк, но ведь есть еще одна возможность! Он сказал, что когда почует опасность, то сбежит. Потому что там уже предполагали, что мы хотим пожениться. Оливейра даже говорил с ним об этом. Но он наверняка нас не выдал. Знаешь, у Оливейры семья в тюрьме…

– Ну, хорошо, и что же вы решили?

– Что, если я на обратном пути не застану Джеральда, то это значит, что он уехал из Сьюдад-Трухильо и вообще из Доминиканской Республики. И что он будет ждать меня в Майами-Бич. Я как раз и звонила ему, чтобы это выяснить.

– Ну, так чего ж тревожиться? Наверное, он ждет тебя в Майами.

– Боже, какая я глупая… Этот его бой, Эскудеро, так меня напугал, что я ударилась в панику. Да, Майк, возможно, он там… Потому они и не могли мне объяснить, где Джеральд.

Разумеется, это было правдоподобно. Но я не поверил в это так легко, как Гарриэт. Доминиканская Республика – это большой концлагерь, и оттуда бежать трудно, тем более тому, кто знал слишком много, кто знал столько, сколько Мерфи, главный свидетель в деле похищения де Галиндеса.

– Майк, – говорила Гарриэт, – ты думаешь, что он там ждет? Ты действительно так думаешь? Это значит, что я могу лететь дальше со своим экипажем?

– Гарриэт, будь благоразумна. Если Мерфи бежал, ты тем более не можешь там показываться. Вас видели вместе. Тебя могли бы официально арестовать. А если ему не удалось бежать, они это сделают неофициально. Ведь они же могут догадаться, что Мерфи тебе все рассказал.

– Да, Майк, ты прав, – она говорила с трудом, – Я все сделаю, как ты сказал. Но постарайся мне помочь, постарайся, Майк…

Я услышал, что она всхлипывает.

– Значит, ты летишь из Каракаса в Майами-Бич?

– Да… И ты туда приезжай, хорошо?

– Завтра туда поеду. Слышишь меня? Где вы должны были встретиться с Мерфи?

– В Форт-Лодердэйл, в гостинице «Колибри». Ты вправду приедешь? Майк, если я там буду одна и Джеральд не появится, я, наверно, покончу с собой… У Джеральда был план: в случае чего перебраться через границу в Гаити, из Порт-о-Прэнса морем добраться до Кубы, а оттуда лететь на Флориду. В Доминиканской Республике людей легко подкупить, а у него было очень много денег, еще за тот перелет из Линдена…

– Гарриэт, разговор обойдется слишком дорого, положи трубку. Пускай тебе выпишут счет за телефонные переговоры. Постараюсь, чтобы тебе вернули эти Деньги.

– Хорошо. Только помни, Майк, приезжай обязательно!

Я опять позвонил Бисли. Услышал его сонный, злой голос.

– Не злись, Фрэнк, я сейчас работаю на тебя. Устраиваю тебе этот твой предлог, совершенно бесплатно, разве что ты согласишься оплатить Гарриэт несколько телефонных разговоров из Буэнос-Айреса.

– Можно, пускай только счета привезет. Ну, так Что же?

Он слушал внимательно, задал несколько вопросов я не на все смог ответить.

– Ты отлично это устроил, безукоризненно, Майк. Тебе надо работать только для нас. Телеграмму в Буэнос-Айрес я сейчас вышлю, у меня на этот счет есть полномочия. Дай-ка мне адрес аргентинского бюро «Пан-Ам». И ложись, тебе надо выспаться перед Майами. До твоего отъезда нам обязательно нужно повидаться.

– Ладно, Фрэнк. Купи мне на дорогу конфет.

– Мятных?

– Можно мятных.

44

По каменному коридору тюрьмы прошел надзиратель, побрякивая связкой ключей. Остановился у одной из камер, отпер замок, отодвинул скрипучий засов и открыл обитую жестью дверь.

– Следуйте за мной, – по-испански сказал он мужчине, скорчившемуся в углу камеры, такой низкой, что заключенный не мог ни выпрямиться, ни передвигаться, разве что на коленях.

– Я хочу пить, – сказал Мерфи.

На завтрак он получил очень соленую сушеную рыбу, на обед – то же самое. Его мучила жажда. Пересохший словно пергаментный, язык с трудом двигался.

– Следуйте за мной, – повторил надзиратель.

– Куда? – спросил Мерфи.

– Советую поторопиться, – сказал надзиратель и, наклонившись, схватил узника за плечо.

Мерфи скорчился, прижался к стене.

– Зачем? К кому? – крикнул он.

– Не знаю, – ответил надзиратель.

«Господи, – подумал Мерфи, – господи, Хулио не врал, они меня сейчас прикончат, господи, это конец, это уж конец…»

Согнувшись пополам, он вышел из камеры. В коридоре выпрямился, расправил плёчи, напряг одеревеневшие мускулы. Надзиратель повел его в другое крыло здания. Они поднялись этажом выше, надзиратель постучал в дверь.

– Войдите! – услыхал Мерфи.

Надзиратель подтолкнул его.

Начальник тюрьмы стоял, расставив ноги, посреди комнаты и дружелюбно улыбался.

– Добрый вечер! – сказал он пискливым голосом.

– Можете вы дать мне стакан воды? – спросил Мерфи.

Начальник велел надзирателю принести бутылку вина и стаканы.

«Господи, – подумал Мерфи, – уж лучше по морде получить, чем стакан вина. Когда начинают так любезно, то кончается всегда плохо. Ну и влип я! Хулио говорил правду, не надо было разговаривать с этим шпиком, Октавио, о свадьбе и об увольнении. Ну и попал я в историю, господи, господи, влез в это дерьмо по самую макушку и ушей не видать… Надо будет требовать, чтобы мне дали возможность поговорить с американским послом в Сьюдад-Трухильо, повторять все время насчет разговора с послом, наверное, газеты уже подняли шум. Гарриэт, конечно, звонила мне и могла догадаться, что они меня зацапали. Я ведь ей рассказал, в чем состоит вся эта паскудная история с Галиндесом, и она, наверное, подняла адский шум».

Надзиратель вернулся с бутылкой и тремя стаканами. Начальник налил вино в стаканы. Мерфи, не дожидаясь приглашения, обеими руками схватил стакан и залпом выпил. Он захлебывался, вино текло на тюремную куртку из грубой хлопчатобумажной ткани.

Он протянул пустой стакан в сторону бутылки, и тут в дверях появился Октавио де ла Маса.

– А, Мерфи! – непринужденно воскликнул он, – Что слышно? – Он протянул Мерфи руку. – Como esta? Как дела?

Мерфи лишь сейчас понял, что его кормили соленой рыбой не только для того, чтобы причинять физические страдания. Они хотели надломить его психику, сделать его покорным, перепуганным животным, – ведь так он себя и вел, когда надзиратель вызывал его из камеры. Сейчас, выпив вина, он чувствовал себя гораздо лучше и уверенней.

Он не принял протянутой руки Октавио.

– Что это за дурацкие шутки? С ума вы сошли, что ли! Вы знаете, де ла Маса, чем это пахнет? Я требую, чтобы меня немедленно связали с нашим послом.

– Мерфи, – воскликнул де ла Маса, – успокойтесь! Ведь вам же ничто не угрожает, произошла лишь ошибка, виновные в ней будут наказаны.

– Ничего себе ошибка…

– Подождите же, не торопитесь! Вы выходили из кинотеатра, в котором находился некий опасный преступник. Полиция должна была опознать его на основании фотографии. Полицейские задержали пять человек, похожих на этого преступника. К несчастью, вы оказались среди этой пятерки…

– Меня били палками и не давали мне воды, – сказал Мерфи. – Это не имеет ничего общего с ошибкой.

– Потому что вы сопротивлялись.

– Я должен был защищаться.

– А они защищались от ваших ударов. Однако могу вас заверить, что они будут наказаны за применение палок.

Мерфи облегченно вздохнул. «Господи, значит, они все же не прикончат меня; это была ошибка, и теперь они извиняются, боятся, что я пойду в посольство».

Он снова наполнил стакан, не обращая внимания на начальника тюрьмы, – тот не знал английского языка и прислушивался к их разговору, вытаращив глаза. Глотая вино, Мерфи сказал:

– Я подозреваю, что мой арест и то, как со мной обращались в тюрьме, каким-то образом связаны с тем, что я вам сказал.

– А что вы такое мне сказали? Я не помню…

– Что хочу расторгнуть контракт с компанией.

– Я был уверен, что вы говорите не всерьез… И поверьте, если б я знал, что вы окажетесь там, в кинотеатре, я бы пошел туда и не допустил этого досадного инцидента.

– Значит, я свободен? Меня выпускают из этой вонючей дыры?

– Конечно, – сказал де ла Маса. – Я привез приказ о вашем освобождении. Майор, Мигель Анхело Паулино недоволен случаем с вами. К сожалению, я слишком поздно узнал об этом. Прошу прощения. Еще одно: майор был поражен вашим намерением оставить работу и просил, чтобы я вас уговорил остаться у нас. Он спрашивал, имеет ли его просьба для вас какое-нибудь значение. Я ответил: возможно, вероятно…

– Это решено. Я действительно должен расторгнуть контракт.

– Если б я это знал…

– Меня не выпустили бы из тюрьмы? Хотите меня запугать?

– Не будьте ребенком, Мерфи. Мы не имеем права держать вас в тюрьме. Если б я раньше знал, я сказал бы господину майору, как обстоят дела.

– Так как же они обстоят?

– Я разговаривал с компанией. Что поделаешь – сказали мне, – если мистер Мерфи упирается, мы не можем силой удерживать его. Но до конца первого года, по условиям контракта, остается еще почти четыре месяца, и эти четыре месяца мистер Мерфи должен отработать. Так мне сказали.

– А, черт! – выругался Мерфи, – Мы ведь уже назначили дату свадьбы!

– Это надо будет как-нибудь уладить, – сказал де ла Маса, взяв стакан с вином.

– В таком случае я возьму отпуск. Надеюсь, мне дадут две недели отпуска на мою собственную свадьбу! Я ведь не брал еще отпуска.

– В этом вам, наверняка, не откажут, – ответил де ла Маса. – Я не думаю, чтобы вам стали препятствовать. А если будут какие-либо затруднения, мы попросим полковника Аббеса вмешаться.

– Благодарю вас, Октавио. Вы первоклассный парень.

– Acaso… быть может… – улыбаясь, сказал де ла Маса и поднял стакан с вином, – Мерфи… Желаю большой удачи молодой паре! – Он поглядел на начальника тюрьмы, – A su salud! За ваше здоровье!

– Jgualemente! – пискливо ответил тот, – Взаимно!

45

Я опять встретил человека с белыми ресницами, который недавно, у виллы Флинна, отрекомендовался мне, назвав себя Рони. Я подошел к «студебеккеру»; Рони снова стоял у машины, как при первом знакомстве.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Как вы нашли меня? – спросил я, – Машина стояла у ворот моего дома.

– Я шел мимо, увидел машину, узнал ее по номеру. Вы где-нибудь поблизости, вот что я подумал, и подожду-ка я, может, вы нашли для меня какую-нибудь работу. А номер телефона вы мне дали неточно.

«Прикидывается, – подумал я. – Он следит за мной. Теперь он уже знает, где я живу, и, наверное, хочет лишь установить, когда я бываю дома, в котором часу выхожу и куда».

– Я тогда был взволнован, – сказал я, – Может, и ошибся, давая номер.

– Вот именно, у вас в тот день жена рожала, и вы не знали, сын будет или дочка. Немудрено было ошибиться. Все обошлось хорошо?

– Великолепно. Тройня, понимаете? – сочинял я. – Три сына.

– Могу только поздравить. Вы ничего для меня не нашли?

– К сожалению, я был очень загружен работой. И пока ничего не обещаю, потому что через неделю уезжаю в Калифорнию, на несколько месяцев. Если б вы оставили адрес, легче было бы известить, в случае чего.

– Жаль. Я думал, вы что-нибудь найдете для меня. А адреса у меня все еще нет, понимаете. Безработных все больше…

Он поправил галстук, заколотый булавкой с жемчужиной на конце, и приблизился ко мне.

– Красивая жемчужина, – сказал я, садясь в «студебеккер».

– Искусственная, – ответил он, коснувшись ее пальцем. – Сувенир. Вы действительно завтра уезжаете? – Он наклонился ко мне.

– Через неделю, в Калифорнию. – Я захлопнул дверцу. – Я ведь вам уже сказал. Извините, я тороплюсь.

Он стоял и смотрел вслед моей машине. Я ему не доверял; догадывался, что строит какие-то козни. Но я и понятия не имел, что со мной случилось бы, если б разговор наш продлился еще минуту.

46

Выйдя из тюрьмы, Мерфи зашел на почту и дал телеграмму матери: «Жди меня первого декабря тчк повезу тебя на свою свадьбу в Мерривилль тчк если не приеду справься обо мне в Государственном департаменте и срочно свяжись с Гарриэт тчк высылаю двести долларов тчк купи себе красивое платье и туфли тчк у меня пока все в порядке целую Джеральд».

Он пообедал в ближайшем трактирчике и поехал в такси к паркингу у кино «Эсмеральда». Там стояла его машина, купленный в рассрочку белый «ягуар»; он приехал сюда на этой машине, чтобы провести два часа в кино, а потом вернуться в «Космос» и нетерпеливо ждать звонка Гарриэт…

Он вошел в свой номер. Дверь была открыта. На его тахте лежал Эскудеро, попыхивая длинной сигарой. Увидев Мерфи, он стремительно вскочил и сунул сигару в пепельницу.

– Не бить Эскудеро, господин, – тихо сказал он.

– Разве так полагается вести себя бою, когда хозяин уходит?

– Господин де ла Маса сказать, – бормотал Эскудеро, – господин Мерфи быть госпиталь, болеть.

– Когда он это сказал?

– Когда вы ночью не вернуться.

«Каналья! – подумал Мерфи, – Значит, Октавио сразу узнал, что меня арестовали, а пришел только сейчас. Правда, может, он не успел раньше договориться с Аббесом или с этим майором, черт их знает; хорошо я сделал, что в телеграмме велел матери обратиться в Государственный департамент, на всякий случай. Если они прочтут телеграмму, будут опасаться».

– Мисс Гарриэт звонила?

– Госпожа звонить один раз и два раза. Госпожа спрашивать, где быть господин Мерфи.

– Что ты сказал?

– Эскудеро сказать: госпожа приехать Сьюдад-Трухильо, господин Мерфи ждать.

– Почему ты так сказал, кто тебе велел?

– Все велеть сказать капитан де ла Маса.

– Когда ты говорил с капитаном? До звонка госпожи Гарриэт?

– Госпожа звонить один раз, Эскудеро ничего не знать. Сказать: господин быть город. Госпожа перестать звонить. Эскудеро звонить капитан де ла Маса, спросить, где быть господин Мерфи. Госпожа звонить два раз, Эскудеро сказать: господин Мерфи быть в госпиталь, госпожа приехать. Капитан велеть…

– Хватит. Забери эту свою вонючую сигару, включи вентилятор и принеси из ресторана бутылку виски и лед. Живо! Поторопись.

Эскудеро вышел.

Мерфи позвонил на квартиру Хуаны, попросил к телефону Октавио. Тот немедленно взял трубку.