Текст книги "Летопись 3 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

  – Денис, что ты делаешь? – прерывающимся от волнения шепотом спрашивает Аня.

  – Провожу испытания, – так же шепотом отвечает Денис. – Хорошая штука эти пистолетики, валят на раз. Приготовь свой, скоро другие полезут.

  Не прошло и трех минут, как со звоном вылетело оконное стекло и в комнату полезло нечто большое и косматое. Аня прицеливается, пистолет выплевывает стрелу, едва заметная голубая вспышка и судорожный выдох сообщают, что цель поражена. А быстро распространяющийся запах паленой шерсти сказал о том, что разряд стрелы действительно очень мощный.

  Мутанты не сразу поняли, что происходит и продолжили лезть в окно и ломиться дверь. Вскоре счет убитым пошел на десятки, на полу образовался завал из мертвых тел. Штурм прекратился. Аня и Денис торопливо сменили зарядные кассеты и приготовились к дальнейшим событиям. Но вместо ожидаемого штурма произошло совершенно другое.

  – Не стреляйте, я только поговорить, – послышался знакомый голос и в оконном проеме появился силуэт в халате с капюшоном.

  – А сразу нельзя было? – спросил Денис.

  В голосе Янкеля послышалась горечь.

  – Нельзя. Ты не поверишь, но мутанты не позволяли.

  – Что так?

  – Уж извини за тавтологию, но мутанты мутировали. Природа создавала мир живых миллионы лет, кардинально измерить сущность живого существа человеку не дано. Можно поменять масть, рост, вес, размер зубов или рогов, но создать нечто абсолютно новое на стыке видов невозможно. Необходимы пресловутые миллионы лет!

  – Хочешь сказать, что твои уродцы начали выходить из повиновения?

  – Именно так. Последний раз, когда мы говорили в этом доме, слугой был не гиеночеловек, а я! Он контролировал, чтобы не сболтнул лишнее.

  – И ты думаешь, что я в это поверю?

  – Мне все равно, поверишь ты или нет, – ответил Янкель.

  Он стоит, навалившись всем телом на оконный проем, не обращая внимания на острые сколы стекла, голова низко опущена, по телу пробегают волны дрожи.

  – Мутанты действительно обретают независимое сознание и волю. Они неграмотны и необразованны, но по звериному хитры и безжалостны и прекрасно понимают то, о чем говорят люди. Я не мог избавиться от них иначе как подставить под ваши выстрелы. Думаете, я не знал, кто такие ваши соседи? И не знал, что готовится операция по ликвидации лаборатории и меня лично?

  – Надо же, какой стратег! – усмехнулся Денис. – Насквозь видишь?

  – Здесь все напичкано аппаратурой для подслушивания и подсматривания, так что быть стратегом легко. Проблема в том, что руки у стратега связаны. Мутанты, которых вы только что уничтожили, охраняли меня круглые сутки. Я и шага не мог сделать без их ведома. Тот мутант, что привез вас сюда – ну, водитель электромобиля, ты еще мальчиком по вызову его обозвал! – их вожак. Он лишь делал вид, что я им управляю.

  – Ага! То есть я здесь оказался в результате хитрого плана очень хитрого гиеночеловека, – воскликнул Денис. – И Аню выкрали тоже по его задумке.

  – Задумка действительно была его. А вот как осуществить его план придумал я.

  – Они что, разговаривать умеют? – спросила Аня.

  – Нет, строение челюстей не позволяет. Объясняют на пальцах и звуками.

  – Яков Михалыч, ты чушь какую-то рассказываешь, – скривился Денис. – Дикая собака динго захотела выкрасть двух людей, ты организовал целую операцию … ты правда думаешь, что я в это поверю?

  – Ну, разумеется, просто убить вас было намного проще. Но дикая собака динго, как ты выразился, хотела не просто убить, а казнить самым изощренным способом, на который была способна. Но главное – вы оба были нужны мне.

  – Чтобы избавиться от собак?

  – Нет, для другого. И пусть это будет сюрпризом для вас.

  В предрассветной тишине слышится какой-то шум, приглушенные хлопки и топот.

  – Что ж, пора заканчивать беседу, – произнес Янкель. – Вынужден признать, что моя работа пошла насмарку. Как и вся жизнь. Знаменский оказался сильнее, чем я думал. Он уже президент, вы знаете? Исправить ничего нельзя. Разве что в будущем?

  – О чем ты?

  – Возродить свой народ, – с горечью в голосе ответил Розенфельд.

  Денис подходит ближе, внимательно глядит на склоненную голову в капюшоне.

  – А кого ты считаешь своим народом, Яков Михайлович? Умных, честных и добрых людей, которым не чуждо ничто человеческое, и хорошее и плохое. Или тех, по уши сидит в дерьме суеверия, лжи и ненависти к других людям, считая их говорящими животными? Кто сказал, что принадлежность к тому или иному народу зависит от идолов, от придуманных мошенниками химер, от людоедских теорий, согласно которым люди обязаны пожирать друг друга только за то, что верят в разные сказки, то бишь религии? А еще потому, что цвет кожи разный, волосы курчавые или прямые, носы длинные или короткие – да мало ли как мы отличаемся друг от друга!

  – Может, ты и прав, – хриплым голосом ответил Розенфельд. – Но для меня это уже не имеет значения. Увы, Бог или природа жестоко посмеялись надо мной. Пока я создавал человека совершенного, меня изнутри пожирал рак. Увлеченный другими, я слишком поздно заглянул внутрь себя. Моя кровь стала ядом, который медленно убивает меня и поделать ничего нельзя. Что ж, чему быть, тому не миновать. Солдаты перебьют остальных мутантов, они не так умны, как эти, – кивнул он на трупы гиенолюдей. – А вы постарайтесь побыстрее встретиться со Знаменским. Встреча будет незабываемой! – усмехнулся Розенфельд.

  Янкель с видимым трудом отталкивается от окна. Медленно поворачивается и идет, перешагивая через трупы гиенолюдей. Минует дворик, переходит тротуар и останавливается по середине дороги. Видно, что шаги даются нелегко, Розенфельд стоит неуверенно, широко расставив ноги и слегка пошатываясь. Вдали показывается бронеавтомобиль, машина неторопливо едет по дороге и останавливается возле Розенфельда. Из кабины выходит военный, держа оружие наготове. Янкель быстро сует руку за пазуху, вытаскивает револьвер и целится прямо в голову солдату.

  – Дурак! – произносит Денис и тотчас гремит короткая очередь из автомата.

  Солдат еще некоторое время присматривается к неподвижно лежащему на асфальте телу, затем возвращается в машину. Бронеавтомобиль объезжает труп и движется дальше.

  – Это все? – неверяще спрашивает Аня. – Все кончилось?

  – Кажется, да, – пожимает плечами Денис.

  – А почему «кажется»? Тебя что-то смущает?

  – Мне не нравится слово сюрприз.

   Глава 9.

  Прошел месяц. За это время Знаменский стал полноценным главой государства, то есть принял присягу , разогнал старую администрацию и назначил новую, отправил в отставку правительство, инициировал пересмотр пакета госзаказов в оборонной промышленности на предмет коррупционной составляющей, приказал соответствующему отделу своей администрации подготовить указ по кардинальному сокращению численности государственных чиновников на всех уровнях и введению смертной казни для госслужащих за использование служебного положения в целях личного обогащения, как дискредитирующих государство и власть. Подумав, указ о сокращении численности государственных чиновников отменил, рассудив, что смертная казнь за преступления в сфере государственного управления и так резко поубавит количество желающих занимать расстрельные должности.

  С Дениса сняли все обвинения, он вернулся домой, научился варить щи и сделал предложение Ане. После мучительных раздумий, отбросив сомнения и страхи, взвесив плюсы и минусы, осознав бесперспективность и собрав волю в кулак – словом, после секундной паузы девушка согласилась. Дениса восстановили в должности преподавателя, старого ректора отправили на пенсию по возрасту, а так же за то, что оказался слишком неразборчив в выборе некоммерческой организации для сотрудничества. Но если пенсия была официальной, то претензии по поводу НКО высказали в частной беседе сотрудники ведомства государственной безопасности, которые занимались расследованием деятельности пани Луизы Мочильской. Новый ректор посматривал на Дениса с некоторой опаской. По институту пошли слухи, что препод Раевский в недавнем прошлом был крутым агентом безопасности. Настолько крутым, что его привлекают к выполнению только самых сложных заданий исключительно по спасению земной цивилизации. А свободное время он проводит читая лекции наивным студентам по истории. Эти слухи были особенно популярны среди студенток. Косвенным доказательством служило то, что из последней командировки в неведомые дали препод Раевский привез сногсшибательную брюнетку жену, от одного взгляда которой мужчины теряли уверенность, а женщины и девушки скисали на глазах. Сведения о том, что брюнетка медсестра лишь подтверждали предположения, что она умеет управлять самолетом-вертолетом-автомобилем-пароходом, стреляет навскидку с двух рук не целясь и может убить одним ударом. Потому что даже детям известно, что все спец агенты обязательно знают медицину. Пр-росто мороз-з по коже!!!

  Обычный день поздней весны. Солнце делает вид, что уже лето, пытается дать жару в буквальном смысле, но получается как-то не очень. То есть тепло, очень тепло, а вот изнуряющей летней жары нет. В институте полным ходом идут семестровые экзамены. Это позволяет преподавателям отвлечься от ежедневных лекций и полностью сосредоточиться на массовом кровопускании студентам, то есть экзаменах. Денис вида крови не любил, моральные страдания прогульщиков и лодырей тоже не привлекали. Принимая экзамен, он стремился выяснить уровень знаний. И, если он был невелик, давал время пополнить. Обычно пару дней, но в особо тяжелых случаях все лето.

  Каждый, кто учился, знает, что экзаменационная пора это «время стрессов и страстей». Для преподавателей! Ибо, пребывая в благостном неведении относительно уровня знаний студиозусов, в процессе экзаменационного процесса они получают «шок и трепет», нервный срыв, сравнимый по силе с внезапным началом очередной войны миров. Череда скорбных лиц тупиц и лентяев предстает перед мысленным взором. Они словно грешники, бредущие в подземное царство Аида. Иногда их мало, но чаще много. Особенно, если это «детки». Вернее, «онижедети» «онижематерей». Быть учителем трудно. Кратно труднее быть учителем дураков, чьи родители тоже дураки, да еще и высокопоставленные.

  Денис выходит из душной аудитории, где только что в составе комиссии принимал экзамен. Усталый и раздраженный, он больше всего хотел побыть один хотя бы несколько минут. Требовательный голос секретарши ректора резанул слух, как звук пилы по металлу.

  – Денис Витальевич!

  Денис оборачивается на голос, в глазах немой вопрос – какого хрена надо?

  – Слушаю вас.

  – Ректор вас приглашает к себе, – сообщила секретарша, слегка наклонив надушенную невероятным количеством духов голову.

  Рассыпанные по плечам светло-каштановые волосы колыхнулись, силиконовая грудь указала направление движения.

  – Не скажете, зачем? – спросил Денис.

  – Не скажу, – ответила секретарша, мстительно поведя туго обтянутым задом.

  Глаза Дениса сами собой закрываются, плечи обвисают, тяжкий вздох поднимает грудь. Дыхание на мгновение задерживается, вырывается наружу шумным «фу-у»!

  – Так вы идете? – уточняет секретарша.

  – Конечно, – кивает Денис. – Но только после вас.

  Что в переводе с нормального языка на язык одиноких секретарш означает – иди первой, я за тобой, буду любоваться твоим стройным задом и лодыжками. Словно солдат, получивший приказ, секретарша дисциплинированно поворачивается кругом. Спина выпрямляется, копна волос ниспадает на плечи, гармонизируя весь силуэт в целом, далее походка от бедра по линии синуса с едва заметными колебательными движениями по горизонтали и подергиванием по вертикали. Модели ходють так по подиуму!

   Денису сложные выкрутасы ягодичных мышц до фени. И чего там ректору восхотелось от него – тоже фиолетово. Он полдня просидел в аудитории, переваривая сказанное и написанное студентами, пытаясь вникнуть, понять и оценить. Если большая часть ответов была внятной, то отдельные человеки нешуточно удивляли нетривиальным взглядом на окружающий мир и учебный материал. Попытка понять и обнаружить источник заблуждений в девяти случаев из десятка заканчивалась констатацией банальной тупости. И это утомляло. Хотелось пойти домой, окунуться в прохладную ванну и еще раз перечитать Луция Аннея Сенеку, дабы не потерять веру в подрастающее поколение окончательно и бесповоротно. Ибо тупые, они и в Древнем Риме сандалий застегнуть не могли!

  – Добрый день. Вызывали? – говорит привычную фразу Денис, входя в кабинет.

  – Да. Присаживайтесь, Денис Витальевич, – несколько поспешно произносит ректор.

  Он даже встает из-за стола и рукой показывает на заранее отодвинутый стул. Так ведут себя люди, ожидающие прибытия начальства или бизнесмены, когда хотят получить отсрочку платежа по давно просроченному кредиту. Денис вяло отметил про себя странность в поведении ректора, но значения не придал. Мало ли что там! Может, премию себе хочет выписать и желает, так сказать, заручиться поддержкой трудового коллектива!

  – Денис Витальевич, руководство института … то есть, простите, я … э-э … мне пришло письмо с указанием предоставить вам внеочередной отпуск с обязательной выплатой денежного содержания, которое у нас иногда по объективным причинам задерживается. И отпускные тоже!

  – Трогательно. Проникся чувством горячей благодарности. Иду в кассу.

  – Не надо. Деньги перечислены на ваш счет. Отпуск уже оформлен, вот документы.

  Ректор продолжает стоять, слегка наклонившись к небрежно сидящему Денису, словно боясь пропустить хоть одно слово. Тонкую пачку бумаг ректор подвигает рукой ближе, пальцы заметно подрагивают. Смысл сказанного начинает доходить только сейчас. Денис поднимает голову, глаза удивленно расширяются, взгляд замирает на лице начальства. Видна дорожащая жилка на виске, по краям лба набухают капельки пота, глаза вытаращены, как у перепуганного кота.

  – Вам плохо? Я согласен, не волнуйтесь вы так! А что за странное указание отправить меня в отпуск именно сейчас? И кто это указывает?

  – Администрация Президента, – осипшим голосом говорит ректор. – Глава Администрации приказал. Мне уже звонил губернатор, он пришлет свою машину за вами, вас доставят прямо в резиденцию главы государства. Вас и жену.

  – Мою? – глупо спрашивает Денис.

  – Ну не губернатора же! – деревянно отвечает ректор.

  – Простите, совсем запутался! А что такое произошло-то? Моя жена работает в больнице, ее могут не отпустить.

  – Я почему-то уверен, что отпустили и она собирает вещи.

  Телефон ректора требовательно пискнул, экран вспыхнул текстовым сообщением.

  – Вот, машина губернатора ждет вас, Денис Витальевич, – радостно сообщил ректор.

  – Да что ж такое-то – отпуск, машина …

  Договорить Денис не успевает, мирно дремавший в кармане смартфон внезапно оживает, плоская коробочка начинает биться в конвульсиях и верещать придушенным голосом.

  – Извините, мне звонят!

  – Ничего-ничего, говорите, – поднимает обе руки вверх ректор, словно сдаваясь в плен.

  – Да … привет ... нормально, а ты как? Поздравляю, хватит быть одиноким волком … уже еду … ах вот оно что! А я думаю, чего это вдруг губернатор так проникся моим отпуском. У тебя есть дар убеждения! Ладно, спасибо за приглашение. Сейчас заскочу домой, Анька уже наверно ждет, она же быстрее меня на подъем ... ну, часа через три будем, губернаторская телега с мигалкой любые пробки выбьет … да нет, дорожную полицию не надо, слишком бросается в глаза … ладно, до встречи!

  Палец касается иконки отбоя, смартфон умолкает, Денис смотрит в лицо ректору и улыбается:

  – Знаменский на свадьбу приглашает, – поясняет он. – Небольшое семейное торжество Валерий с Линдой еще с Австралии знакомы, потом его в Мексику отправили советником … или сначала Мексика, потом Австралия? Уже не помню! В Африке ее точно не было. В Техасе тоже, там сами управились. И правильно, незачем женщинам в войне участвовать. Дома должны сидеть. Как вы считаете?

  – Полностью с вами согласен, Денис Витальевич, – шепчет ректор перехваченным горлом. – Кхе … угу … полностью! Машина ждет вас.

  – Да, пора. Нехорошо заставлять ждать президента. Да и вообще, женится человек, а я небрит с утра и брюки не глажены.

  Загородная резиденция главы государства прячется в густом лесу, среди холмов и замысловато петляющих ручьев. Узкая дорога пролегла среди сосен и кедров, двум автомобилям не разъехаться. Да она и не предназначена для «разъездов», по этой дороге ездят только автомобили президента и охраны. На въезде в особо охраняемый участок губернаторский лимузин остановил наряд ФСО. Старший наряда бегло сравнил изображения на служебном планшете с реальными людьми, кивнул и вежливо предложил Денису и Ане садиться в президентский автомобиль. Губернаторский «членовоз» отправился восвояси, Денис с любопытством огляделся – внутреннее убранство президентского автомобиля не очень то отличается от того, что показывают в фильмах про миллионеров. Разумеется, бутылок с коллекционным виски нет, а вот минеральная вода есть. И даже кофемашина, только маленькая. В общем, обычный тарантас для богатеев, только со скрытой броней, с защитой от всех видов оружия массового поражения и электромагнитной пушкой для уничтожения приближающихся ракет.

  – Нормальная тачка, – с уважением в голосе произнес Денис.

  – Ящик, самоходный шкаф! – безапелляционно заявила Аня. – Слишком много места. Это не машина, а дом на колесах. И багажник вместо сарая. Одному человеку столько не надо.

  – Это же представительский автомобиль. Он не может быть маленьким и одноместным.

  – Все равно. Будь я президентом, заказала бы попроще.

  – Тебя быстро переубедили бы. Властные атрибуты обязаны быть дорогими, вычурными и несовместимыми со здравым смыслом. Отсюда дурацкие короны, шапки мономахов, золотые цепи на впалой груди, мантии из шкур горностаев и халаты до пят, шитые золотом и осыпанные драгоценными камнями, словно жабья шкурка бородавками. Даже абсолютный правитель вынужден считаться с мнение подданных, в противном случае потеря авторитета и революция на горизонте.

  – Если Валера выйдет к нам в шапке Мономаха с цепью на шее и золотом кафтане …

  – Нет, ну что ты!? Дурак он, что ли? – возмутился Денис. – Я знаю Валерку, он даже дома в камуфляже ходит. У него натура такая.

  Президентский автомобиль беспрепятственно минует все кордоны охраны, только на секунду останавливается перед раздвижными воротами непосредственно возле дома. Створки бесшумно раздвигаются, машина аккуратно въезжает во двор. Молчаливый водитель что-то нажимает на приборной доске, двери распахиваются. Денис неловко выбирается из салона, хватаясь обеими руками за спинку сиденья. Аня, наоборот, будто выпорхнула из гнезда – быстро, легко и даже грациозно.

  – А здесь хорошо! – говорит она, бросая взгляд по сторонам.

  – Ну, еще бы! – буркнул Денис, разминая спину. – Президент все-таки, не хухры-мухры.

  Сосны, как колонны греческого храма, тянутся ввысь, расцветая зелеными вершинами, сквозь которые с трудом пробиваются солнечные лучи. Деревья как на подбор, не молоды и не стары, в самом расцвете лет. Дом президента невелик, всего один этаж и мансарда с балконом – ну, обычная загородная постройка бизнесмена средней руки или хорошо оплачиваемого инженера. Мощеный декоративными кирпичами двор чисто убран, только по краям ветром намело чуточку опавших иголок. Высокий забор огораживает участок. Ограда проложена так, что бы не повредить деревья, то есть огибает их и выкрашена в разные тона коричневого, так что издалека и не поймешь, что это забор.

  Краем глаза Денис замечает какое-то движение на ближайшей сосне. Оборачивается – рыжая белка вытаращенными глазами неодобрительно смотрит на него, пушистый хвост нервно подергивается, лапы растопырены.

  – Я в гости, ненадолго, – вполголоса говорит Денис. – Твои грибы есть не буду.

  Аня оборачивается на голос, глаза удивленно расширяются:

  – Ты беседуешь с духами леса? – спрашивает она.

  Испуганная громким звуком белка стремительно скачет по стволу вверх и пропадает в ветвях.

  – Ой, белка! – восклицает Аня. – Зачем ты ее испугал?

  – Я испугал!?

  – Не волнуйтесь, скоро вернется, – послышался знакомый голос.

  По ступеням крыльца спускается Знаменский, следом идет Линда.

  – Тут их много, белок-то, – говорит он. – И куницы есть, и еще какие-то прыгучие и хвостатые, я названия не помню. На них не охотятся, вот и расплодились. Ну, здравствуйте!

  Знаменский крепко жмет руку Денису, касается губами щеки Ани. Линда с улыбкой кивает, сразу забирает девушку.

  – Что-то вид у тебя не очень, – замечает Знаменский. – Какой-то усталый.

  – Экзамены, – пояснил Денис. – Студенты сдают сессию, сдают по всякому – тупость утомляет.

  – Близко к сердцу принимаешь.

  – Да, принимаю, – согласился Денис. – Ведь это я их учу. И если они плохо усваивают материал, значит и я отчасти туп.

  – Да ладно, что ты все на себя переводишь! Люди разные. И причины, по которым они поступают в институт, тоже различны. Одни видят призвание, другие карьеру и положение, а третьим просто все равно, лишь бы диплом был. Да ты и сам это знаешь, чего я рассказываю! Ладно, пошли в дом. Гостей немного, ты с Аней да Артемьев. Даже стол раздвигать не надо, – улыбнулся Знаменский.

  Денис кивнул, переступил порог. « А чего я действительно скис? – подумал он. – Экзамены обычное дело, не первый раз. На поток всегда бывает десяток студентов, не сдавших сразу. И почему именно сейчас так тяжело на душе»? Денис задумался – он ехал сюда в прекрасном настроении, об экзаменах забыл сразу, как только пришел домой из института. Изменения начались сразу, как только он увидел Валерия. Какое-то раздражение, чувство дискомфорта и нарастающее желание что-нибудь сломать или разбить. Почему? Запах сосновой хвои так действует? Избыток кислорода, от которого немного кружится голова, как у всех городских жителей, вдруг оказавшихся в лесу?

  Денис входит в просторную комнату, которая служит гостиной и залом для приема гостей, видит Артемьева, приветливо машущему рукой. Видит Аню с Линдой, оживленно беседующих о чем-то. Валерий достает из буфета фужеры, на столе бутылка шампанского, закуски, вилки-ложки … волна лютой злобы вдруг накатывает с такой силой, что пальцы сжимаются в кулаки. Возникает неодолимое желание немедленно убить всех. «Почему!? – мелькает паническая мысль. – Почему я хочу всех убить!? Этого не должно быть». Появляется шум в голове, лобные доли буквально раскалываются от боли. Денис хватается за стену, чтобы не упасть, зажмуривается и стискивает зубы.

  – Денис, что с тобой!? – сквозь шум в ушах доносится голос Ани.

  – Не знаю, – шепчет Денис.

  Язык ворочается с трудом, губы едва шевелятся. Ноги слабеют, он падает на колени. Боль в от удара чуточку отрезвляет, острое желание убивать слабеет. Сквозь гул в ушах слышит вскрик Линды. Поворачивает голову, простое движение дается с таким трудом, словно голова как танковая башня. Адская боль разрывает череп изнутри, руки дергаются, перед глазами все плывет. С трудом улавливает голос Артемьева, слышится странное слово «похоже». Или похуже? Разве может быт хуже, чем сейчас? Вот похоже … командир базы в Алжире! Его тоже начало корежить, как только он увидел его и дядю! Или после кодового слова?Может быть и с ним такое? Собрав слабеющую волю в кулак Денис кричит, напрягая все силы:

  – Врежь мне!!!

  – Он что-то шепчет, – слышится голос Ани. – Валера, сделай что нибудь!

  «Я шепчу? – смутно удивился Денис. – Да они оглохли все! Или я вправду теряю голос? Тогда хреново»! Что бы хоть как-то прочистить мозги Денис бьется головой о дверную раму. Как известно, клин вышибают клином, болезненный тычок лбом приносит облегчение. Но не надолго и Денис это понимает. Он запрокидывает голову, перед глазами возникает заплаканное лицо Ани.

  – Ударь меня! – сипит Денис перехваченным горлом.

  Девушка трясет головой, в округлившихся глазах растет ужас.

  – Дай в морду, – собрав остаток сил, громко и четко говорит Денис. – Ну!!!

  – Выполни приказ! – обрушивается грозный окрик генерала и сержант медицинской службы не рассуждая более делает хук правой. Денис валится на пол, крепко приложившись напоследок затылком к дубовому паркету. Мир исчезает, оставив затихающую боль на память.

   Глава 10.

  Белый потолок больничной палаты сообщил открывшему глаза Денису, что он жив, не совсем здоров, но цел. В смысле, ничего не отрезано и может шевелиться. Легкое движение головой причинило тупую боль, воскресшая память услужливо подсказала, что его вроде били. Или он сам бился об стену. Головой. «С чего бы? – удивился Денис. – А если били, то за что? И вообще, чо за фигня»!? На прикроватном столике весело блестит небольшое круглое зеркальце на подставке, рядом горестно раскинул смятые крылья платок. Денис осторожно садиться на кровати, осматривается. Он в незнакомой комнате, стены и даже потолок покрыты белым кафелем, рядом с его кроватью какие-то приборы светят индикаторами. На левой руке смарт-браслет, небольшой плоский экран горит успокаивающе зеленым светом. Рядом, на складной скамеечке спит Аня, свернувшись калачиком и укрывшись легким пальто с головой. Неловкое движение причиняет боль, Денис морщится и с недоумением осознает – болит не только голова, но и все тело. Под машину попал, что ли? Он хватает зеркало, смотрит на отражение – блин, ну и рожа! Под левым глазом синий фингал, верхняя губа раздута, будто пьяный косметолог двойную дозу силикона вколол, на лбу шишка, как половинка теннисного мячика. И боль, нарастающая боль во всем теле!

  «Меня не просто били, меня пинали, как мяч, а потом сунули в молотилку, – подумал Денис. – Из меня делали отбивную. Анечка спасала меня, вырвала из лап! Теперь вот спит, выбившись из сил». От нахлынувших чувств Дениса даже слеза пробила.

  – Анеська! – прошамкал он верхней губой. – Анеська!

  Девушка продолжает спать. «Замучилась со мной, бедненькая, – решил Денис. – Пусть отдыхает. А мне надо срочно отлить»! Пока Денис делал свои дела, Аня проснулась. Девушка протирала лицо косметической салфеткой, когда Денис вышел из туалетной комнаты, умытый и кое-как причесанный.

  – Дорогая, я так тронут, что ты не отходила от меня все эти дни и ночи!

  – О да, я чудесно провела пару дней в компании с эпилептиком. Сделай мне кофе, иначе я снова засну.

  – Прости … э-э … я не понял. Кто эпилептик?

  – Ты. Видел себя в зеркало? Результат припадка. Ты впал в буйство и бился о стены.

  – Я? – севшим голосом переспросил Денис.

  – Да. Но ты не виноват, тебя так запрограммировали.

  Аня подошла ближе, обняла и прижалась к груди.

  – Ничего не понимаю! Какое программирование? – спросил Денис.

  – Ты запрограммирован на убийство президента. Артемьев высказал предположение, что это сделал Розенфельд.

  – А-а, кажется, я начинаю понимать. Генерал Захаров, сюрприз … но у генерала был чип в голове!

  – И у тебя был. А еще очень сильное гипнотическое внушение. Врачи сказали, что комбинированному воздействию невозможно сопротивляться. А у тебя получилось, дорогой!

  – Это ты называешь «получилось»? – показал Денис на синяки по всему телу.

  – Но ты жив и никого не убил! Правда, с моей помощью, – слабо улыбнулась Аня.

  Денис касается кончиками пальцев синяка под глазом, взгляд становится подозрительным.

  – Поподробнее можно?

  – Я тебя вырубила, – просто ответила Аня. – Но я сделала это в твоих же интересах!

  – Судя по размеру синяков, ты вырубала меня поленом! Живучим оказался?

  – Денис, ты страшно всех перепугал! На тебе не было лица, ты хрипел, у тебя пена шла ртом. Артемьев первым понял, что с тобой случилось, но он старый человек и не справился бы с тобой. Мы со Знаменским с трудом скрутили тебя, ты бился и рвался. Хорошо, что в резиденции был дежурный врач, он вколол тебе успокоительное. А то бы не знаю, что и случилось бы.

  На глазах у Ани выступили слезы, голос задрожал.

  – Ладно, верю, – слабо махнул рукой Денис. – Это и был тот самый сюрприз, о котором говорил Розенфельд. Но когда он успел?

  – Человеку можно стереть память, ты же знаешь.

  – Да. А я еще думал, зачем он организовал мое похищение? Подвел под статью, посадил, инсценировал вооруженный побег. Неужели только ради того, что бы меня … нас сделать родителями «нового человека»? Слушай, перед Валеркой с Линдой неудобняк какой! Люди пригласили на свадьбу, а я? Надо как-то объяснить все, извиниться.

  – Они уже все знают, не переживай.

  – Да? Все равно, надо извиниться. Но меня теперь, наверно, не пустят к нему.

  – Пустят. Вылечишься и пустят. А пока надо побыть здесь. Завтра тебя выпишут, поедем за город, на дачу. Вокруг леса, озеро неподалеку – быстро придешь в норму.

  – У нас есть дача? – удивился Денис.

  – Ну, не совсем наша. Валера постарался, для нас с тобой выделили из фонда президента.

  – Полный и абсолютный неудобняк!

  Июль с первых дней залил землю потным жаром середины лета. Пекло слегка ослабевало ночью, на рассвете делало вид, что уходит, к девяти часам утра злобно прожаривало все, что движется и не движется. Простой дождь стал недостижимой мечтой, сырая непогода являлась по ночам в счастливых снах, зимняя стужа казалась неправдоподобной легендой. Продавцы кондиционеров ликовали, производители потирали потные ладошки и заливались счастливым детским смехом, граждане молились на холодильные установки и нервно дергались, если кондишен вдруг начинал гудеть как-то по другому. Отвратительное время летней жары Денис пережидал в яме. Дачный участок, полученный из президентского фонда, имел погреб. Прежний хозяин выкопал здоровенную ямищу посреди огорода, настелил крышу, обустроил внутри хранилище картофана, свеклы и капусты, а для удобства жизни и в целях сокрытия от посторонних глаз соорудил уголок дегустации и закусок. То есть столик, стульчик, полочку для посуды и топчан под стенкой. Здесь, в сумеречной прохладе он размышлял о смысле бытия, попивая первак и закусывая капустой. А потом, изнемогши от тяжких мыслей, ложился на топчан и дрых, как сурок.

  Денис не употреблял самогон и не ел капусту. Он оборудовал в погребе рабочий кабинет, провел электричество и работал там, в прохладе и тишине. Выбирался по лестнице на свет божий, дабы размять онемевшую задницу и вдохнуть свежего лесного воздуха. Аня с утра уезжала на работу в больницу, а Денис трудился за компьютером. Он уволился в с прежней работы преподавателем, потому что Знаменский предложил ему стать членом экспертного совета по внутренней политике при президенте. Денис принял предложение не сразу. Все-таки «препод» это просто и понятно. Ну, не совсем просто, но понятно! А что такое эксперт, да еще по внутренней политике? Ведь государство это живой организм, он развивается и живет по законам, которые людям далеко не всегда понятны. Какие тут могут быть эксперты? Именно так и объяснил Денис свои сомнения Знаменскому.