Текст книги "Пропащий 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

  Данила встает со стула и начинает прохаживаться по комнате, изредка бросая взгляды на говорящую голограмму. Инсект, закутанный в плащ, следит за ним немигающим взглядом.

  – Ну, понятно, – говорит Данила. – Иными словами, вы боитесь, что появится тиран, который подчинит себе всех, объединит нацию рептилоидов и к ней примкнувших людей, объяснит существующие экономические проблемы происками зловредных инсектов и начнет подготовку к войне. Так?

  – Примерно да.

  – Но вам-то что с этого? Вы же не на соседнем континенте живете, до вас лететь и лететь. Опыт защиты своей планеты у вас имеется. Я бы понял опасения людей, потому что вот они действительно почти беззащитны перед технологиями рептилоидов. И у них есть реальный шанс опять стать рабами и пищей. Вам же это не грозит! А раз так, то чего вы суетитесь?

  – Мы не суетимся. Мы хотим, чтобы на планете рептилоидов был мир и спокойствие. Люди и рептилоиды перестали убивать друг друга. Мы поможем наладить мирную жизнь, научим взаимодействию разных социальных групп, мы дадим вашему миру демократию …

  – Стоп! – рявкнул Данила.

  Он останавливается, словно натолкнулся на стену и медленно поворачивается к говорившему.

  – Вы сказали демократия? То есть намерены установить здесь так называемую власть народа. Я правильно вас понял?

  – Да, вы правильно поняли. Но почему у вас такая странная реакция?

  – Потому что на моей планете словами о демократии и свободе маскируют обыкновенный грабеж. Когда тебе говорят – я хочу сделать тебя свободным, это значит тебя хотят сделать рабом. Когда тебе говорят, что твоей стране необходима демократия, это значит, что тебе подсунут самую зверскую и бесчеловечную диктатуру. А когда ты действительно свободен, тебе говорят – ты раб, разве ты не видишь! Когда в стране порядок, справедливость и закон един для всех, тебе кричат в ухо – кровавый режим! Деспотия! Освободись от оков, выпрями вечно согнутую спину!

  Данила говорит повышенным тоном, четко отделяя слова и глядя прямо в глаза чертовой голограмме. Выражение лица такое, будто хочет пристрелить того, к кому обращается.

  – Моя страна проходила все это не раз и не два. Кровью умывались, миллионы убивали, а в итоге – кучка мерзавцев становилась чуточку богаче. Мне плевать на ваши терки с рептилами, но с людьми … короче, никакой демократии не будет!

  – Что же, ваша точка зрения понятна, – осторожно говорит инсект. – Но вы – это еще не все. Вам никто не давал права говорить от имени всех.

  – Верно, я не все. И говорить от имени всех людей права не имею. Но вашим союзником в насаждении демократии я не буду.

  – Но помочь людям в войне с рептилоидами вы согласны?

  – Да. Но с условием – я против уничтожения рептилов. Все-таки это разумные существа, с ними можно договориться и жить в мире.

  – Тогда сформулируем наше соглашение так: мы помогаем друг другу в войне людей и рептилоидов на стороне людей до их полной победы. Послевоенное устройство общества людей и рептилоидов есть внутреннее дело людей и рептилоидов, наш союз расторгается. Так устраивает?

  – Почти. Хочу знать, что в вашем понимании означает «полная победа».

  Голограммы замирают, на миг превратившись в фотографии, затем исчезают. Данила вопросительно смотрит на инсекта «в натуре». Тот пожимает плечами.

  – Данила, не мое дело, но ты можешь лишиться хороших союзников! – шепчет на ухо Наронгсак. – А они нам не помешают.

  – Так ли уж они хороши? – буркнул Данила.

  – Но других-то нет!

  – Ну и ладно. Знаешь, один русский царь говорил так: у России только два союзника – армия и флот. Так вот, у нас с вами есть только мы и наш «Роджер». Ни рептилы, ни инсекты нашими друзьями никогда не станут. И людям помогать не станут.

  – Но они демократию и свободу предлагают! – вмешивается в разговор Тигран. – А ведь могли бы и напасть, рептилоиды ослаблены.

  – А разговоры о демократии, свободе и равенстве и есть нападение, понял? Это … это хуже, чем выстрел в спину. Хуже, чем яд в чашке чая. Тебе отравляют мозг и душу, у тебя отбирают детей и родителей. И ты не только не возражаешь – ты радуешься! Ты становишься чудовищем и не замечаешь этого. Ты …

  Появляются голограммы и Данила замолкает на полуслове.

  – Итак, Данила Уголков, – говорит центральная голограмма, – мы предлагаем следующую трактовку термина «полная победа» – лишение возможности возобновления масштабных боевых действий против людей, которые приведут к их порабощению или уничтожению.

  – Добавлю от себя – после достижения полной победы прекращается вмешательство инсектов в дела людей и рептилоидов в каком бы то ни было виде. Несанкционированное появление инсектов на планете рептилоидов карается смертью без суда и следствия.

  Наступает пауза. Инсекты смотрят на человека, хитиновые физиономии неподвижны, но огромные глаза выражают недоумение и что-то еще трудноуловимое … спохватившись, инсекты отводят взгляды, но Данила все же успел понять – он только что нажил себе новых врагов.

  – Согласны, – кивнули голограммы. – Наш договор с ВАМИ будет именно таким.

  – Договорились, – буркнул Данила.

  Он круто поворачивается на каблуках и идет прочь, не оглядываясь и даже не махнув рукой на прощание. Глухо стучат шаги, мимо плывут стены в разводах влаги, трепещут клочья паутины. Двери распахиваются пинками, сыплется штукатурка с потолка. Последняя дверь, за которой расположился салон для сексуальных фантазеров, хлопает с такой силой, что скучающий продавец прыгает вверх и в сторону, больно ударившись макушкой об висящий над головой гипсовый бюст мужского полового члена.

  Выйдя на улицу, Данила всей грудью вдыхает прохладный вечерний воздух, на минуту закрывает глаза и так стоит, отключившись от внешнего мира …

  … жизнь и судьба! Функционирование одушевленного организма по заданной программе. Мы планируем и гадаем о своем будущем, отказываясь верить, что все решено еще до нашего рождения. Мы принимаем за истину сказку о свободе воли, о праве выбора и безмерно удивляемся, что смертны. И даже полумертвые, будучи подключенными к аппарату искусственного дыхания, все равно надеемся, что чудо вот-вот случится. С чего вдруг!? Свечу бессмертия в одно место воткнут? Укол бодрящий засандалят в ж…у?

  Ты планируешь свою жизнь? ТЫ, который не способен даже получку рассчитать до конца месяца и берешь кредит!? Сними розовые очки, оглядись вокруг. Миллиарды людей топчут планету в одно время с тобой. Были миллиарды до тебя, будут после. Кто ты и что ты в вечном потоке жизни и смерти? Прими судьбу и не цепляйся за жизнь, она все равно закончится в назначенное время и совсем не так, как рассчитываешь …

  – Эй, эй! – врывается в сознание встревоженный голос Тиграна. – Ты чего убегаешь так?

  – Как так? Не попрощавшись? – спрашивает Данила, поворачиваясь лицом к Тиграну. – Они переживут. Наш так называемый союз с инсектами шит белыми нитками, он нужен постольку-поскольку и вопрос в том, кто раньше его нарушит.

  – Вероятно, ты прав, – согласился Тигран. – Но нам нужно оружие посерьезней того, что есть. Хруст противник опасный.

  – У инсектов брать ничего нельзя! Их так называемые интеллектуальные оружейные системы подконтрольны им же. Мы станем заложниками. А простых стрелялок и у нас хватает.

  – Данила прав, Тигран, – вмешивается в разговор Наронгсак. – Инсектам верить нельзя.

  – Тогда зачем вообще на них время тратили?

  – Да чтобы в спину не стреляли в ближайшие полтора часа. Дальше видно будет.

  – Ну, согласен, – кивнул Тигран. – Что делать будем? Ведь если мы на стороне людей, то надо искать Гуляма, договариваться с ним при посредничестве инсектов.

  – Да, верно, – вздохнул Данила. – Ты прав во всем, Тигран. Но меня просто выбивают из колеи рассуждения инсектов о демократии с свободе.

  – Почему? Почему ты не допускаешь мысли, что инсекты искренни в своем желании помочь?

  – Тигран, представь себе страну, расположенную за тридевять земель и два океана. Хорошая страна и люди там тоже … разные. Как и везде. Ну не бывает так, чтобы все были хорошими. Все у них есть, всего хватает и не надо им ничего чужого. Но вот однажды к власти в этой стране приходят люди, которые считают, что весь остальной мир должен жить также, как они. Носить такую же одежду, смотреть такие же фильмы и вообще все должно быть точно таким, как у них. Даже язык. Тех, кто хочет сделать всех людей одинаковыми, называют глобалистами. А раньше, лет сто назад, это называлось равенством и братством, и тех, кто боролся за равенство, называли интернационалистами. Слова разные, а суть одна.

  – Легенда о Вавилонской башне?

  – Новое прочтение. На первый взгляд вроде правильно – исчезнет расизм, национализм, пропадут границы между странами и люди смогут свободно работать или отдыхать там, где нравится. Все получат равный доступ к образованию, культуре. Не будет войн и конфликтов. Но беда в том, что люди-то разные! И народы тоже разные, со своей культурой, религией и мировоззрением. То, что у одних считается нормой, у других является преступлением. И свести воедино нельзя! Попыток было не счесть, начиная от единобожия и заканчивая единым общественным строем. Проблема кроется в нас самих. Мы разные. Евреи любят мацу, китайцы лапшу, американцы гамбургеры, а немцам подавай тушеную капусту с сосисками и пивом.

  – Сосиски с пивом неплохо! – говорит Наронгсак. – Ты так здорово объясняешь, что жрать захотелось.

  – Да, перекусить надо, – согласился Данила. – Сам умираю от голода. Но, возвращаясь к нашим баранам, из которых, кстати, кавказцы делают отличный шашлык …

  – Может, хватит гастрономических примеров? Ты издеваешься над нами! – возмутился Тигран.

  – Он прав, – поддержал Наронгсак.

  – Ладно, пошли в кабак. А по дороге я вам объясню, что живя на одной планете, не хрен лезть в чужие дела на другой...

  Ах, как здорово, когда жизнь течет плавно, без рывков и зигзагов! Именно такой жизни мы и хотим. Неспешной, спокойной, в которой есть все – возможность наслаждаться течением, ярким солнышком, теплой – или прохладной, кому что нравится, – водичкой. Птички чирикают, ветерок ворошит влажные волосы – у кого еще остались, – мимо проплывают такие же счастливые и беззаботные женщины. Можно познакомиться, плыть вместе, на берег выбраться, всякими интересными делами заняться. Хорошо ведь, правда? Ни забот, ни тревог, ни огорчений. Наверно, именно из таких желаний родилось представление о рае, где есть все, чего душа пожелает и даже больше, ибо скудны знания человеков о мире вышнем.

  Ну вот сказал Данила – «пошли в кабак». Что может быть проще? Кабаков различной формы и содержания пруд пруди в любой цивилизации, что людей, что рептилоидов или кого еще. Кабак есть обязательный атрибут любого художественного произведения, как-то: фильм, роман или компьютерная игра, ибо кабак играет значительную роль в человеческой культуре. Ее, культуру эту, просто невозможно представить без кабака и сопутствующих ему прелестей – пьянка-драка-мордобой и женщина на раз-два. Которая, как выясняется позже, вообще-то профессор математики, но из-за интриг завистников бросила кафедру дифференциальных вычислений, математического и численного анализа и устроилась официанткой плюс индивидуалкой по ночам. Да, вот так, одна в двух ипостасях и никак иначе! Но женщина она хорошая, безотказная и целлюлит у нее только-только начинается.

  Новости и все необходимые сведения об окружающем мире герой тоже узнает в кабаке. У бармена, который все знает. Типа у него прямой контакт с руководителями ЦРУ, АНБ, ФСБ, а также дирекцией по связям с инопланетянами. На крайняк в самом темном углу сидит алкаш, который знает даже то, что неведомо бармену.

  Но в данном конкретном случае Данила с друзьями просто хотел кушать. И в сортир сходить. Мир, он, конечно, в опасности и всегда, но жрать и ср…ть хочется регулярно. Перерывы в спасении надо делать! Только вот беда – опасностям мира плевать естественные надобности героя.

  Электромобиль, на котором они добирались до «красного» отдела рынка, внезапно и без всякой причины подпрыгивает на значительную высоту и красиво так разваливается на куски, стреляя во все стороны электрическими искрами. Следом за ним в оранжевое небо планеты рептилоидов устремляется столб дыма и пыли. Действо сопровождается ужасным грохотом и содроганием почвы. Ударная волна валит всех троих на землю. Как в замедленной съемки Данила видит пролетающие над самым кончиком носа острые, как бритва, металлические осколки, комья земли и скрученные детали электромобиля. От грохота закладывает уши, что-то или кто-то мерзко пищит прямо в мозг. Тоненько так, будто придавленный человечек ростом с блоху. Тупое бревно горячего воздуха бьет в бок, Данила переворачивается два раза и утыкается носом в грязный пол. Земля содрогается раз за разом, волны горячего удушливого воздуха накрывают с головой, обжигая шею и кисти рук. Ничего не соображая Данила инстинктивно пытается уползти от страшных взрывов, но брыкающаяся земля швыряет обратно. Становится нечем дышать, вонь сгоревшей взрывчатки забивает легкие, рвота подбирается к горлу. Комья влажной земли пополам с кусками асфальта падают сверху непрерывно и часто, мир погружается в безмолвную тьму ...

  … сознание возвращается, потому что чьи-то костлявые пальцы давят горло. Задыхаясь, он пытается оторвать их, но руки не слушаются. Они прижаты к телу, будто скотчем обмотаны. Как в кино про гангстеров, где жертву пакуют в целлофан, обматывают липкой лентой и в таком виде оставляют загорать на солнышке. Стало так страшно, что Данила закричал и дернулся всем телом. Крик получился слабый, как в подушку. А вот дерганье возымело действие – костлявые пальцы разжали хватку, давящие объятия ослабели, Данила получил возможность пошевелиться. Обрадованный, что не в целлофане и скотчем не обмотан, Данила начинает извиваться и дергаться. Давление уменьшилось, появилась возможность вдохнуть полной грудью, но воздуха все равно не хватает, он какой-то спертый, лишенный кислорода и полон пыли.

  Страшная догадка морозит душу – он в завале! Он похоронен заживо! Объятый ужасом Данила изо всех сил упирается в руками и давит спиной на толщу земли над собой. Конечно, если и вправду похоронили, то шансов нет, но, может, второпях только слегка присыпали? Земля нехотя поддается, спина отзывается острой болью в пояснице, мгновенно выступивший пот увлажнил тело. Ободренный, Данила давит сильнее, не обращая внимания на боль и груда земли уступает. Рвется покров, будто лопнувший нарыв, разлетаются комья влажной земли и Данила выныривает на поверхность, взахлеб глотая воздух.

  Отдышавшись, смахнув песок с лица и глаз, Данила смотрит вокруг. Он стоит на коленях по пояс в грязи, перемешанной с асфальтом и пластиковым мусором. Над поверхностью земли стелется туман, наполненный запахом гари, химической вонью и горелым мясом. Плотная дымка не позволяет видеть дальше десятка шагов. Вокруг нет ни одного целого строения, сплошные дымящиеся развалины и трупы, изуродованные и разорванные на куски.

  Данила не служил в армии, не участвовал в сражениях, его представления о войне основывались на фильмах, в которых, по понятным причинам, не показывают страшной правды. Много шума, много пыли и немного убитых, лежащих в красивых позах. И ни капли крови. А ее было много! Наступления захлебывались одно за другим, из-под солдатских тел не было видно земли. Полки, бригады и дивизии уходили в бой и не возвращались. Ни один человек! Людей хоронили наспех в общих могилах и шли дальше. И это, если было что хоронить, потому что снаряды рвут тела в клочья, а то, что от них остается, танковые гусеницы перемешивают с землей. А когда отступали, бросая тела товарищей, копили злость и желание отомстить. Война, которую показывают на экране – детский лепет по сравнению с реальной бойней!

  Данила смотрел остановившимся взглядом на месиво из тел и земли, с трудом осознавая, что произошло. Долина, зажатая с трех сторон горными хребтами, является идеальным местом для нанесения массированного ракетно-артиллерийского удара. Не надо целиться в конкретную мишень, нужно просто сбросить как можно больше снарядов и ракет в долину, где живут и работают тысячи людей. Они погибнут, даже не осознавая происходящего. Тех немногих, кто выжил, добьет команда зачистки.

  Так действовали немцы в войне против СССР, так поступали американцы во Вьетнаме – так делают все, кто хочет не просто захватить территорию, а уничтожить все живое без разбора.

  Данила с трудом выбирается из завала. Слабый ветер разгоняет дымку, из мутной пелены медленно проступают развалины. Того, что называлось рынком всякой всячины больше нет. Торговые павильоны и строения превратились в чадящие кучи мусора, дороги засыпаны осколками кирпичей, зияют воронки от снарядов и трупы, множество изуродованных трупов людей, рептилоидов и … и невозможно определить кого. Просто куски мяса. Долина превратилась в кладбище и едва ли кто остался в живых. Данила оглядывается – ему просто повезло, первым взрывом его накрыло рекламным щитом из целого куска железа. Оно защитило его от осколков, от града камней, а потом взрывной волной отбросило и потерявшего сознание Данилу засыпало землей и мусором. Он выжил только потому, что обстрел велся так называемыми волнами или квадратами, то есть залпы перемещались от входа в долину до ее конца.

  – Эй! – срывающимся голосом кричит Данила. – Есть кто живой?

  Ответа не последовало. Если кто и выжил, то похоронен под толщей земли или просто лежит без сознания, истекая кровью. Немного потоптавшись на месте, Данила бредет прочь, оступаясь и проваливаясь по колено в припорошенные дымящимся мусором ямы. Он то и дело оглядывается, кричит, надеясь увидеть друзей, но никто не отзывается и ничьи фигуры не поднимаются с земли. Глаза слезятся от едкого дыма, легкие забиваются вонью сгоревшего пластика и взрывчатки, в ушах стоит гул. Идти неимоверно трудно и вообще непонятно, куда и зачем.

  Гул в ушах становится сильнее, ветер упруго давит в спину. Данила только пожимает плечами – ну дует, да. И что? Ветер стал сильнее, такое бывает. Может, дождь пойдет. Не все ли равно? А гул – ну так контузия у него. Где-то читал, что при контузии глохнешь, тошнота в горле и вообще плохо соображаешь. Наверно, поэтому Данилу не удивил толчок в спину, от которого он упал лицом в грязь. Что-то острое вонзилось в шею, боль пронзила тело, отозвалась гаснущим криком и утонула в беспамятстве …

   Глава 8.

  – Да что б я сдох! – раздался чей-то странно знакомый голос. – Поверить не могу.

  Данила ощутил себя лежащим на холодном железном полу, опущенные веки горят красным цветом, в лицо веет теплом. «Меня рассматривают под прожектором, – понял Данила. – Как диковинку. Я хоть не голый»? Почему-то именно это обстоятельство волновало его больше всего. То, что могут убить прямо щас, после опознания, это ничего. А вот что голый, так это прямо ни на какую голову не налазит, просто вселенское беззаконие и беспредел! Необходимо принимать срочные меры.

  – Не свети в морду, козел! – как можно вежливее – мало ли что! – говорит Данила. – И хватит пялиться на меня!!!

  – Да, это он, – уверенно произносит тот же голос. – Врожденное хамство подделать невозможно.

  Гаснет свет, под опущенными веками наступает темнота, плавают красные круги. Данила шевелит руками, ощупывается. Он лежит на чем-то твердом и прохладном (разделочный стол, бл...ь!), до пояса укрыт куском ткани, а еще он голый в смысле без трусов. Именно отсутствие данного элемента одежды каждого приличного мужчины встревожило и обозлило больше всего. Зато не связан, уже лучше!

  Данила садится, придерживая кусок ткани, чтобы совсем не свалился и, не открывая глаз произносит усталым голосом:

  – Меня опять схватили... меня опять раздели догола … это, мать вашу, местная традиция что ли!!! – со злостью выкрикивает последние слова.

  После этой фразы открывает глаза и оглядывается. Да, действительно стол – вернее, стальной лежак как в морге, в комнате полумрак, кафельные стены, шкаф, два человека в белых халатах, масках и шапочках. На передвижном столике разложены хирургические инструменты, на другом столике рядом лежит какой-то аппарат вроде мобильного телефона, только раза в три крупнее. С потолка свисает круглая многоглазая лампа – это она светила так, что лоб дымился.

  И только лишь после того, как осмотрелся по сторонам, взор Данилы останавливается на рослой фигуре в белом костюме тройка. Черная напомаженная грива кудрявых волос зачесана назад, аккуратная бородка клинышком и усы тщательно подбриты и тоже блестят маслом. Не хватает только сигары с золотым ободком.

  – Гулямхоссейн! Давно не виделись, – с фальшивой радостью произносит Данила. – Ничо, что я голый?

  – Вытерпеть можно. Перефразируя героя одной замечательной книги – мне приходилось видеть не только голых людей, но и с содранной кожей, – с легкой усмешкой отвечает Гулям.– Одежду вам принесут.

  И делает знак одному из «халатов». Тот стремглав исчезает за дверью, слышны удаляющиеся шаги.

  – А зачем надо было раздевать? – спрашивает Данила. – Жучка искали?

  – Нет. Вы были грязным, дурно пахли и ваша одежда превратилась в лохмотья. А жучок у вас один – переводчик. Проверили, чтобы он не «фонил» и все.

  Хлопает дверь, появляется запыхавшийся «халат» со свертком на вытянутых руках.

  – Здесь все, что нужно, – кивнул на сверток Гулям. – Я решил не фантазировать, тут белье, форменная одежда и обувь сотрудника охраны. Одевайтесь, затем по коридору прямо в кабину лифта. Нажмете кнопку первого этажа, на выходе вас встретят и проводят ко мне. Есть о чем поговорить.

  Все уходят, Данила остается один. Некоторое время он сидит неподвижно, размышляя о случившимся. Итак, плен. Ну, не совсем уж плен, он все-таки не в тюремной камере и не в лагере на лесосеке. Хотя не исключено, что все впереди. Судя по всему, Гулям хочет о чем-то договориться, потому и ласковый такой. Но в прошлый раз он таким приветливым не был! Значит, что-то поменялось и не в его пользу.

  Глубокое мягкое кресло принимает Данилу в объятия. Темно-серая форма оказалась чуть великоватой, в карманы брюк легко поместиться по паре бутылок пива, рубашка собралась в складку на животе, рукава пришлось закатать. Зато берцы как раз и не трут ногу. Данила никогда не носил форменную одежду и поэтому чувствовал себя ряженым. Гулям, как и положено хозяину и человеку, владеющему обстановкой, что-то читал, сидя за роскошным письменным столом, держа на весу ручку. На краю стола блестит хрустальными боками графин, до половины наполненный коричневой жидкостью, рядом приютилась пара рюмок, истекают соком дольки лимона на тарелочке, раскрыла беззубую пасть коробка сигар. Рядом стоит с полусогнутой спиной слуга или секретарь и почтительно ждет, когда хозяин прочтет важный документ и подпишет. Возможно, это всего лишь меню на обед, но слуга так напряжен, будто судьбы мира зависит от текста на бумажке.

  Наконец подпись поставлена, слуга удаляется, Гулям откидывается на спинку стула и оценивающе глядит на Данилу.

  – Чуточку великоват, – задумчиво говорит Гулям. – Ну, ничего, после стирки сядет.

  – Чего? – не понял Данила.

  – Я про костюм. Натуральная ткань всегда садится после стирки … теперь по делу. Мы с вами давно и хорошо знаком, господин Уголков. Должен признаться, вы меня сильно разозлили и расстроили. Уж больно прытки оказались на первом свидании. Но вы вернулись домой, на Землю, лишив меня возможности вскрыть «Роджер» – вы ведь так его называете? – заодно лишив возможности поквитаться. Ликвидация власти разноцветных карликов открыла передо мной большие перспективы, я уже стал забывать о вас, а вы вот взяли и приперлись, смешав мне карты.

  – Настолько смешал, что разбомбили собственный рынок?

  – Это не я, что вы! – махнул рукой Гулям. – С какого перепугу я буду бомбить собственный рынок? Убить вас можно гораздо проще и дешевле, было бы желание.

  Гулям протягивает руку к подносу, аккуратно вытаскивает пробку из графина. Коричневая жидкость с характерным запахом немытых клопов с едва слышным бульканьем льется в рюмки. Затем берет сигару, срезает кончик сигарным ножом и прикуривает от золотой зажигалки. Все это проделывается неторопливо, без спешки и суеты, как и подобает солидному бизнесмену или важному чинуше.

  – Выжил только я один? – спросил Данила.

  – Нет, ваши подельники тоже почти живы.

  – То есть?

  – Ранены и довольно серьезно. Но выживут и станут на ноги спустя некоторое время, можете не беспокоиться. Теперь о деле … да, сигару не предлагаю, потому что знаю, что вы не курите, – говорит Гулям. – А как насчет коньячка под лимон?

  – Пожрать бы! – отвечает Данила. – Печеную ляжку петродактиля в соусе из молодых побегов папоротника.

  – Недурственно, – согласился Гулям. – Хотя я предпочитаю соус из ламинарии, но это дело вкуса. Обед уже готовится, через несколько минут подадут. Продолжим, однако … о вашем возвращении мне стало известно сразу. Первой мыслью было, признаюсь, взять вас и как следует потрясти. Есть способы развязать любой язык, уж поверьте. Но торопливость нужна сами знаете где и я решил повременить, не упуская вас из виду. Я понимал, что раз вы вернулись, то захотите получить «Роджера» обратно. И мне стало интересно, как вы намереваетесь это сделать. Ход с работой на Хруста не был неожиданным и легко просчитывался. Ну, не заниматься же вам мелким разбоем на дорогах! Неожиданным было то, что вы сумели обнаружить второй корабль на плазменной тяге. Вернее, его остатки. Вот тут-то все и началось! Хруст решает немедленно уничтожить вас и захватить корабль, но попытка оказывается неудачной – чему я, зная вас, не сильно удивлен. К сожалению, ваши дальнейшие действия … э-э … я имею в виду появление на рынке, – просто детская наивность. Информер на входе в рынок сообщил о вас не только мне. Вообще все так называемые информеры и прочие электронные штучки являются шпионским оборудованием по определению. Как только ящик считал вашу физиономию и голос, счет вашей жизни пошел на минуты. Надо было срочно вытаскивать вас, но Хруст оказался расторопнее. В итоге я лишился рынка и едва не лишился вас. И вашего корыто на протонной тяге тоже уничтожено, потому что помощники Хруста примитивные костоломы, не способные к точечным ударам.

  – Возможно, это сделано намеренно. Есть третий корабль, – говорит Данила.

  – Да, есть, – кивнул Гулям, – но достоверных сведений о его нахождении нет.

  – Плохо спрашивали.

  – Возможно, – согласился Гулям. – По этому вопросу есть над чем работать. Но к третьему кораблю мы еще вернемся. А пока вот что: вы удивительно живучи, Данила Уголков. Просто феноменально, как тот пресловутый английский агент Джеймс Бонд. Даже с Земли умудрились вернуться и не заплутать в закоулках черной дыры. Прямо мистика какая-то! – усмехнулся Гулям.

  – Случайность!

  – Вся жизнь цепь случайностей! – восклицает Гулям. – Это старики кичатся прошлым и учат молодежь, считая что они прожили жизнь так, как задумали с самого начала. На самом деле им просто повезло. Повезло не сдохнуть в младенчестве от простуды, в детстве не попасть под колеса машины, не сколоться до смерти в подростковом возрасте, не спиться в зрелости и так далее. Они лишь выжившие. Так вот, ваша способность к выживанию чрезвычайно высока. Других способностей, уж извините, я у вас я не нахожу.

  – Благодарю, – криво улыбнулся Данила.

  – Зря иронизируете. С точки зрения эволюции выживаемость является главной, определяющей. Ум и деловая хватка приобретаются в процессе обучения. Было бы желание. Оно у вас есть.

  – Это следует рассматривать, как предложение?

  – Да, – кивнул Гулям. – Именно как предложение сотрудничества. Союза если хотите.

  – Союза? С тем, кто совсем недавно хотел меня убить? С чего вдруг такой разворот? – удивился Данила.

  – Вы изменили этот мир, Данила Уголков, – говорит Гулям, пристально глядя в глаза Даниле. – Возможно, вы этого еще не поняли, но это так. И возврата к прежнему уже не будет. Старые союзы рушатся, вчерашние враги перестают быть таковыми, а прошлые союзники и партнеры становятся врагами. Знаете притчу о маленьком камешке, который то ли выпал откуда-то, то ли наоборот попал в одно место и тем самым спровоцировал горный обвал, который навсегда изменил и саму гору, и долину под горой? Это про вас. Мы больше не враги с вами, Данила. Может быть, соперники, но это будет потом. А сейчас наш общий враг рептилоиды. Они не успокоятся, пока опять не превратят нас в рабов. Придется драться. И даже не за свободу, а просто за жизнь. Вы это понимаете?

  – Так думают не все. Достаточно тех, кто работает на рептилов и вполне доволен этим.

  – Да, есть такие, – согласился Гулям. – Но это не надолго. Когда дураки спохватятся, будет поздно. Рептилоиды всегда считали людей скотом, пригодным в пищу или в прислуги. Прислуга взбунтовалась, пища отказывается лезть на сковородку – нас стали ненавидеть! Рептилоиды уничтожат людей полностью. Если победят, конечно. Дураки, что пошли в услужение им, станут всего лишь блюдом на второе.

  – Может быть и так, – пожал плечами Данила. – Но это их проблемы. А меня волнует мой «Роджер»! Он честно куплен у продавца, оборудован и принадлежит мне по праву. А вы отняли его. И возвращать, судя по вашему виду, не собираетесь.

  – Не придавайте значения моему виду, он обманчив, – пошутил Гулям. – А если серьезно, то корабль отдать вам я не могу.

  – Ну, еще бы! – буркнул Данила.

  – Нет, правда! И дело не во мне. Видите ли, Данила, появление, скажем так, из небытия, корабля такого класса не осталось незамеченным. За «Роджером» началась самая настоящая охота. Его искали и рептилоиды и инсекты. Дело приняло такой оборот, что мне пришлось срочно отбуксировать его в пояс астероидов и спрятать в громадной куче мусора. Иначе нельзя, столь большой кусок металла, напичканный электроникой, «фонит» на тысячи километров.

  – Что значит «в куче мусора»? Закопали что ли? – не понял Данила.

  – Почти. Так называемый пояс астероидов это смесь из останков спутников, сбитых боевых кораблей времен межпланетной войны, а так же обломков спутника этой планеты.

  – Взорвали местную луну? – удивился Данила.

  – Типа того, – кивнул Гулям. – В ходе боев ракеты попадали в спутник, обломки выбрасывало в космос, тяготение планеты поймало их и с тех пор они болтаются на орбите. Так вот, «Роджер» укрыт там. Координаты у меня есть. Но что бы его достать, необходимо избавиться от небольшого флота рептилоидов, который контролирует околоземное пространство.