Текст книги "Жемчуг (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

  Робартон, наверное, был отличным примером раздражающей харизмы. Люди вокруг любили его – но нормально пообщаться с ним можно было лишь один на один. В остальное время его хотелось придушить.

  По крайней мере, Сингу точно.

  Они миновали под разглагольствования Робартона несколько широких улиц, ещё одну небольшую площадь с торговыми рядами, и, наконец, вышли к набережной реки.

  Если этот грязный поток можно было назвать рекой. Когда они проходили мимо уныло рыбачащего старика, Синг еле поборол соблазн спросить – как улов?

  Наверняка пара старых башмаков да кусок мусора. Что можно надеяться выловить в такой реке?..

  – Нам вон туда, – посерьезневший Робартон указал на высокий, тонкий дом-башню, что возвышался над одним из многочисленных мостов. – Тебе, Дегнаре, советую держаться сзади. Надеюсь, ты привычен к виду крови.

  – Да нет, знаешь, не насмотрелся вот, – раздражённо фыркнул Синг, нервно поправляя рукава. – Если у меня будут проблемы – не надо мне помогать, понятно? Я не собираюсь потом объяснять остальным, что потушить хельтовую селитру было невозможно, и моей вины в том нет.

  – Какой ты у нас грозный, – недовольно буркнул один из здоровяков.

  Синг устало вздохнул. Никакого уважения, никакой благодарности. Снова.

  Под тенью башни, прячась от дождя, раскуривал трубку мужчина. При приближении всей компании, он поднял усталый взгляд и замер – ровно на одно мгновение.

  – О, господин Робартон! – излишне громко воскликнул он. – Чем обязан...

  Робартон, не замедляясь, быстро закрыл рот мужчине одной рукой, отталкивая того к бортику моста.

  А другой быстро перерезал ему глотку.

  Мужчина успел лишь изумлённо вытаращить глаза и сдавленно промычать. А затем, нелепо взмахнув руками, исчез за бортиком.

  Короткий всплеск воды где-то внизу – и всё.

  Синголо ошарашенно замер, ощущая, что в горле мгновенно пересохло. Он видел парочку убийств, парочку проделал сам – но то, что сделал Робартон...

  Совершено непринуждённо и спокойно. Будто часть праздной прогулки.

  – Быстрее, – приказал холодным голосом Робартон, смахивая кровь с плаща. – Наверняка его "господин Робартон" было слышно даже на самом верху.

  – Пошло дело, – возбуждённо просипел один из десяти громил, вкладывая болт в ложу арбалета.

  Один тип присел перед дверью и завозился с замком, сосредоточенно сопя. Другие прижались к стене рядом, поглядывая в стороны.

  Сухой щелчок – и взломщик, кивнув, отошёл в сторону и резко распахнул дверь.

  – Эй, какого... – раздалось прежде, чем арбалетчик разрядил арбалет куда-то внутрь.

  А затем всё начало происходить быстрее, чем Синголо мог осознавать.

  Только что Робартон и его люди стояли здесь – а вот они уже исчезли внутри, а оттуда слышны приглушённые дождём и стенами грохот и крики.

  Синг тяжело вздохнул, пытаясь прогнать мерзкое чувство испуга. Каждый раз – одно и то же.

  А затем, шепча себе под нос злобные проклятья, он на дрожащих ногах вошёл в башню.

  Внутри было тепло и... Наверное, уютно. Было.

  Один труп лежал у очага, вытянув руки к закипающему котелку на огне. Другой полусидел-полулежал на стуле, правая рука нелепо повисла на воткнутом в грудь болте.

  На третьего Синг наступил, от чего вздрогнул.

  Лужа крови, снесённая правая часть лица. Даже не успел достать оружие – если оно вообще было.

  – Прекрасно, – прошипел коллегист, переступая через тело и направляясь вверх по лестнице. -Анатомическое пособие, мать его...

  На втором этаже сцена была та же самая. На лестнице – сразу два трупа.

  Третий этаж был обставлен как алхимическая лаборатория. Живописно, если бы кто спросил у Синга – как будто мастер-алхимик вышел на минутку, оставив рабочее место. В перегонном кубе что-то клубится, под шипение горелки из реторты медленно капает конденсат...

  Только вот Синголо прошёл мимо алхимика, безразлично переступив через лужу его крови. Он спешил наверх – на последний шестой этаж.

  Наверняка ответственные за всё это, как и все другие, любят сидеть повыше. Почему? Комплекс низкого роста? Иллюзия власти? Любовь к красивым видам?

  Синг не знал. Его мысли снова начали сплетаться в беспорядочные комки.

  Пятый этаж был завален ящиками. Синг прислушался – сверху доносились приглушённые голоса и стук шагов. Медленный, размеренный стук – как любит ходить Робартон, когда начинает размышлять вслух.

  Значит, торопиться некуда.

  Сдвинув крышку, Синг заглянул внутрь. И присвистнул.

  Не так давно, он отказался от кучи денег, представленных маленьким и изящным чеком. Три тысячи монет, неприятно скрежетнуло внутри воспоминание.

  Но содержимое только одного ящика тянуло на тысяч пятнадцать.

  Всё внутри было забито бутылями. Каждая плотно запечатана, а внутри – чуть синеватая жидкость.

  – Всё в порядке, мастер Дегнаре? – Синг резко обернулся – по лестнице спускались несколько человек Робартона.

  – Да, да, – Синг спешно закрыл ящик. – Просто изучаю реагенты. Может, что пригодится.

  – Хорошо, – серьёзно кивнул один из громил. – Господин Робартон сказал, что вы можете взять всё, что угодно.

  – Эти ящики, – сглотнув, указал Синг. – Только осторожнее – внутри ядовитые реагенты. Лучше подождите, пока я их опечатаю.

  – Конечно, – бандит уважительно кивнул. – Господин Робартон наверху – разговаривает с... Кем-то. Вроде их главный.

  – Спасибо, – кивнул Синг. А затем, когда бандиты исчезли на лестнице, он вновь открыл ящик и достал одну бутылочку.

  Уже поднимаясь на самый верх, Синг услышал где-то сзади:

  – А всё же хороший он парень. Другой бы сказал – таскайте. А этот вон опечатывать будет. Заботиться даже о сброде вроде тебя, Фроунк.

  – Ну так он ж лекарь. Настоящие лекари заботятся.

  "Настоящие лекари". Это они про него-то?

  Синг горько усмехнулся. Не так он представлял признание. Но... Он возьмёт и такое.

  На шестом этаже, в лучших традициях глупых романов, был обустроен кабинет. Просторный, с выходом на балкончик и широким стрельчатым окном.

  И человеком в кресле, который не выглядел как... Ну. Как тот, кого ожидал увидеть Синг.

  Усталый взгляд поверх разбитых очков, которые беспокойные руки всё пытались поудобнее примостить на переносице. Аккуратная бородка с усами, запачканная кровью с разбитой губы.

  – Дегнаре, – Робартон оторвался от любованием вида в окно. – Можешь познакомиться – мастер-отравитель. Имя называть отказывается. Никаких бумаг мы не нашли, – он указал рукой на беспорядочно разбросанные по полу ящики стола, бумаги и мелкие безделушки.

  – Имя вам ни к чему, – хмуро проговорил отравитель, осторожно касаясь пальцем губы и с шипением кривясь. – Разве оно изменит что-то?

  – Совершенно ничего,– холодно проговорил Синг, с хрустом разминая пальцы. Внезапно, он понял, что все в комнате – трое людей Робартона, сам Робартон и отравитель – смотрят на него. – Кто тебя послал сюда?

  – Мне нет смысла говорить вам это, – равнодушно пожал плечами мужчина за столом. – Записей тут нет, и не ищите. Я не настолько глуп, чтобы вести что-то вроде дневника.

  – Какая жалость, – иронично выплюнул Синг, скидывая плащ и передавая его Робартону. Внутри него начинала разгораться тихая злоба. – А я уж надеялся, что всё действительно будет как в дешёвых романах.

  – Никогда не бывает, – спокойно заверил отравитель, складывая пальцы рук домиком и заинтересованно изучая Синга. Неприятный, цепкий и оценивающий взгляд. – А ты, полагаю, господин Дегнаре. Приятно наконец-то познакомиться.

  – Не могу ответить тем же, – буркнул Сино, подходя к столу. – Знакомая штука, так? – он протянул отравителю бутылочку с ядом.

  – Более чем, – благодарно кивнув, отравитель взял бутыль. – Меня уже тошнит от одного только вида.

  – Токсичные испарения, – понимающе кивнул Синг. – Но я бы предпочёл, чтобы вас тошнило по другой причине. По этичным, например.

  – О, этика, – мужчина бледно улыбнулся, ставя бутылочку прямо перед собой. – Вам не кажется, господин Дегнаре, что говорить со мной об этике – это немного глупо?

  – Может быть, – Синг устало вздохнул и уселся на краешек стола, сложив руки на груди.

  Он собирался сказать много обидных слов, собирался, в конце концов, пару раз хотя бы ударить этого мудака. Он-то, конечно, в жизни и не дрался толком – но Робартон же не будет просто стоять и смотреть?..

  Только теперь, видя усталые глаза и нервно подрагивающие кончики пальцев, он не знал, что говорить.

  – Просто скажи, кто тебе это всё оплатил, – сладким голосом пропел Робартон, плюхаясь на стол рядом. – Просто имя – и всё. И можешь валить отсюда.

  – Звучит как очень плохое предложение.

  – Плохое?! – Робартон картинно расхохотался, и Синг недовольно скривился – смех ему казался более чем неуместным. – Я даю тебе жизнь!

  – Нет, не для меня. Для меня это предложение более чем щедрое, – мужчина дрожащей рукой снял очки и положил их на стол. – Но для вас оно, по меньшей мере, глупое. Хотя бы парень, – уважительный кивок Сингу, – будет против такого исхода.

  – Зачем? – внезапно спросил Синг. – Зачем ты это делал?

  Вопреки его страху, отравитель не рассмеялся. Лишь взглянул с каким-то новым интересом.

  – Как и все – ради денег.

  – Это понятно, – раздражённо дёрнул щекой Синг. – Но зачем тебе деньги? Не просто же так?

  Мужчина за столом пару мгновений молча смотрел в пространство перед собой. А затем прикрыл глаза.

  – Обеспечить семье хорошую жизнь.

  Синг тяжело вздохнул и кивнул. Ну разумеется. Что же ещё.

  – Ага, – Робартон уличающе ткнул пальцев в сторону отравителя. – И каково это твоей семье – жить, зная, что их жизнь оплачена смертями других?

  – Никак, конечно, – фыркнул Синг, вставая со стола. Глупый вопрос. – Кто бы на его месте сказал?

  Повисло неловкое молчание. Дождь дробно стучал по стеклу, откуда-то снизу был слышен разговор.

  Синг задумчиво смотрел на отравителя. Чувствует ли он вину? Вряд ли. Какой ему смысл раскаиваться, если до этого он совершенно холодно приговорил к смерти весь город?

  – Скажи, кто нанял тебя, – тихо проговорил Синг. – И мы закончим этот цирк.

  – Зачем мне говорить?

  – Хотя бы потому, что иначе я заставлю тебя выхлебать всю эту бутыль, – Синг щёлкнул пальцем по бутылочке с ядом, заставив её покачнуться. -Ты делал этот яд. Ты как никто другой в этом городе знаешь, что он может сделать.

  Отравитель побледнел.

  – Ты сможешь заставить меня? Ты? – он насмешливо уставился на Синга, но коллегист видел, как насмешка с каждым мгновением трескается, обнажая страх.

  – А почему нет? Потому что, я, видите ли, лекарь? – Синг насмешливо фыркнул и принялся закатывать рукав рубахи под настороженными взглядами всех собравшихся. А затем принялся разматывать повязку. – Вся моя жалость и этика сожжены со всеми теми, кого прикончила твоя игрушка. Знаешь, сколько людей я сам сжёг? А скольких сожгли другие? Так вот, – Синг отбросил окровавленную повязку и протянул левую руку отравителю. – Вот это вот мне пришлось сделать, когда я понял, что чуть запустил процесс. С помощью лекарства удалить заражённые ткани получилось.

  Отравитель изумлённо смотрел на изрезанную руку, которая была больше похожа на кусок кровоточащего мяса.

  – Как думаешь, – вкрадчиво спросил Синг, медленно поворачивая руку. – Осталась ли во мне жалость после такого?

  – Ты позволил сделать это с собой? – хмуро спросил Робартон.

  – Нет. Я сам это делал, – отмахнулся Синг. – Так что? Ты будешь говорить, или мне сходить за кружкой?

  Отравитель дрожащей рукой вновь взял очки со стола. Разбитые и бесполезные. Вновь водрузил их на нос.

  – Веспремский Торговый Совет, – наконец, выговорил отравитель.

  – Прелестно, – Робартон с резко помрачневшим лицом вскочил со стола и принялся беспокойно ходить по комнате. – Веспрем, значит, да? Старина Мурмин Хорстон?

  – Мне сказали, что это его поручение. Но я сам с ним не разговаривал. Никто из нас не разговаривал.

  – Ну, это было ожидаемо, – прошипел Робартон от окна. – Веспрем, ну конечно же, – он резко развернулся к Сингу. – Понимаешь?! Веспрем! Они решили во имя торговых интересов убрать целый город! Убрать вот так!

  – С каким размахом, какой ценой, – прошептал Синг сам себе, вновь обматывая повязкой руку. – И опять во главе всего – деньги. Как мило и ожидаемо.

  – Ожидаемо?! -взревел Робартон, и Сингу захотелось заткнуться, сжаться и вообще исчезнуть из этой комнаты. – Ожидаемо?! Ты ожидал чего-то такого?!

  – Я не удивляюсь ничему с того момента, как понял, что это всё – просто яд, – устало вздохнул Синголо, стараясь не выказывать испуг и сосредоточенно заматывая повязку. – Кстати говоря – как вы распространяли яд?

  – Река, колодцы, – потерянно произнёс отравитель. – Ничего неожиданного. Мои... Подручные иногда устраивали соревнование. Кто дальше забросит бутылку в реку. С балкона.

  – Сказанное тобой лишь убеждает меня в том, что повесить тебя – крайнее милосердие, – прошипел Робартон.

  – А потом – испарение, концентрация и прочие интересные процессы, да? – не обращая внимания на мельтешащего и ругающегося Робартона, спросил Синг.

  – Да. Дело лишь в концентрации. Полагаю, ты уже сам понял, да?– убито спросил мужчина.

  – Пришлось, – вздохнул Синг, вставая. – Робартон. Делайте с ним что хотите. Но я настаиваю на милосердии.

  – Повесить – это меньшее... Погоди. Чего? Что хочу? – Робартон ошарашенно уставился на него. – Я хочу его разорвать на части, а его голову как-нибудь запихнуть в янтарь и поставить в своём кабинете.

  – Почему янтарь? – беспомощно спросил отравитель.

  Синг усмехнулся. Ещё недавно он был готов сопротивляться им и гордо умереть. А теперь, когда смерть схватила его, тряхнула и заглянула в глаза, он...

  Стал обычным человеком.

  – Люблю янтарь, – прошипел Робартон. – Но я всё же склоняюсь к идее напоить тебя этой дрянью, а затем, пока ты будешь умирать, медленно отрезать от тебя по кусочку!

  – Не надо, – тихо произнёс Синг, накидывая на плечи плащ. – Не надо, Ирвин. Отпусти его.

  – После всего?!

  – После всего. Что изменит его смерть?

  – Он это заслужил, – пожал голос один из людей Робартона.

  – У меня мать загнулась от этой хери, – прохрипел другой, глядя красными глазами на отравителя.

  Робартон красноречиво указал на своих людей и вытаращил глаза.

  – Неужели...

  – Решай сам, Ирвин, – отмахнулся Синг. -Я лекарь. Мне не положено решать, кому жить, а кому умирать. По крайней мере, я устал это решать.

  И он направился к лестнице.

  Шум застолья доносился до Синга будто откуда-то издалека.

  Он видел, как раскрываются для смеха или очередного глотка алкоголя рты. Видел, как поднимаются и опускаются в весёлой жестикуляции руки. Видел улыбки, слышал смех...

  Но откуда-то издалека. Он был погружён в своё занятие.

  Он разглядывал кольцо.

  Перстень с кроваво-красным рубином. Синг никогда не понимал тяги к таким блестяшкам – кроме их дороговизны, – но теперь видел, что этот камень был... Да, более чем красив. А изящная, серебряная вязь, держащая камень на перстне, была выше всяких похвал.

  В отличие от руки, на которой этот перстень был надет. Синг с отвращением смотрел на жирную, неуклюжую кисть. Изящный и тоненький перстень казался бечёвкой, которой перетянули колбасу.

  Когда толстый цеховой мастер потянулся за жареной ножкой, кольцо вымазалось в соусе.

  Какая нелепость. Он недостоин носить его. Он...

  – Дегнаре? – голос заставил его резко вздохнуть и вздрогнуть.

  – А? – рассеянно моргнул он, а затем шум вновь потоком полился в его уши – громкие голоса, смех, стук посуды и перебор лютни. Ужасающая смесь звуков.

  – Снова мрачное лицо, снова в стороне от общего веселья, – Броунсворт оперся на стену рядом, сложив руки на груди и презрительно глядя на празднование. – Похоже, вы не изменитесь никогда.

  Синг глубоко вздохнул, закрыв глаза и пытаясь отогнать от себя подобные мысли. Наверняка они отражаются у него на лице, как обычно.

  – Ничего не могу с собой поделать. Раньше я бы с радостью уселся за этот стол, – Синг указал на огромный, составленный буквой "П" стол, – радостно бы вливал в себя всё, что может гореть, и при этом болтал бы без умолку.

  – Бы, – подчеркнул лорд, осуждающе качая головой. – А стоите здесь, в тени под лестницей. Тоскливо смотрите на празднующих. Точно не хотите присоединиться?

  – Меня уже трижды пытались вытащить тостами и громкими криками, – невесело усмехнулся Синг. – Но... Я не хочу сидеть там. Вы видели, во что они превратили наш чудесный гостевой зал?

  – Прямо сейчас наблюдаю, – хмыкнул лорд, саркастически кривя губы. – Какое горе. Подлецы вымыли пол, убрали следы пребывания здесь толпы беспомощных больных и сделали всё, чтобы место подходило для празднования. Неужели вам не хватает того, что было тут?

  Синг вздохнул и потёр переносицу. Что, ему что, действительно этого всего не хватает?

  – Нет, нет, – наконец, сказал он. – Просто... Мне не хочется туда. И мне не нравится, что они это празднуют.

  – Это победа, а победу принято праздновать.

  – Победа кого над кем? – насмешливо фыркнул Синг. Однако тут же всё ехидство исчезло без следа, оставляя глухую грусть. – А вы почему не там, лорд?

  – Рабочие, наёмные громилы и прочие Робартоны? Увольте, – обиженно отмахнулся лорд. – Только посмотрите на это. Вы представляете меня там?

  Синг осторожно выглянул в зал.

  Непривычно залитый светом, заполненный людьми и шумом, зал пугал его. За огромным столом – не меньше сотни людей, все громко разговаривают и хохочут без умолку. Похлопывания друг друга по плечам – будто это их заслуга, что болезнь отступила. Громкие, нелепые шутки, и не менее громкий и нелепый смех. Вытирание рук о скатерть и друг друга. Отрыжки и гротескные извинения за них. Усталые взгляды и визги служанок, которым не везло на внимание. Прислуга, снующая туда-сюда, унося пустые и поднося новые блюда.

  Слишком живо. Слишком весело. Слишком низко.

  – Да, пожалуй, вы бы там не прижились, – заключил Синг, быстро прячась обратно в тёмный угол у лестницы.

  – Возможно, это прозвучит отвратительно – но мне они больше нравились, когда лежали на этом самом полу, умоляя о помощи, – тихо проговорил лорд. – Какими бы не были мои обязательства перед ними, они выполнены – и я не хочу заставлять себя сидеть там с приклеенной улыбочкой, выпивая с этим сбродом.

  – Раньше вы без нареканий возились с этим сбродом.

  – Раньше этот сброд был моими подопечными. Или вы хотите возразить, Дегнаре? – лорд бросил вызывающий взгляд на коллегиста.

  В его вечной тяге к холодному превосходству Синг находил успокоение. Хоть что-то не меняется.

  – Ну, только что вы озвучили мои мысли, – пожал плечами Синг, вздыхая. – Почему не пьёте с остальными лекарями?

  – Потому что они пьяны уже два дня. Дегнаре, вы будто первый день лекарь, – усмехнулся Броунсворт. – Кого, кроме меня, вы видели в последний раз?

  – Лестрежже, и он... А, да, приглашал меня отпраздновать с остальными лекарями, – рассеянно кивнул Синг, почёсывая заросшую щетиной щёку. – Как-то не придал этому значения.

  – Вы ничего не потеряли – они ужрались в хлам ещё к середине первого дня. И, как истинные лекари, не намерены останавливаться на малом, – иронично пробормотал Броунсворт, тоже выглядывая в зал. – А где Робартон? Я не вижу его.

  – Я тоже, и это пугает меня. Людей вроде Робартона лучше не терять из вида. Не хотелось бы, чтобы он увидел нас первыми и вытащил туда, – Синг зябко передёрнул плечами, представив, как под всеобщий рёв одобрения Робартон выталкивает его в зал.

  – Ну, я предлагаю вам потеряться из виду вместе со мной и отпраздновать нашу победу-но-не-совсем в достойной компании, – раздалось жизнерадостное плескание, и Броунсворт поднял на свет бутылку виски. – Как смотрите на это?

  – А кто, по вашему, входит в достойную компанию?

  – Как это кто? – обиженно вскинулся Броунсворт. – Я и вы. Самые достойные люди в этом городе!

  – Ага. А главное – одни из самых скромных, – усмехнулся Синголо, принимая бутылку из рук лорда. – Это не урон вашей части – пить с простолюдином?

  – Думаю, за это всё вы получите титул, – усмехнулся лорд. – Сами посудите. Если это оставят без внимания – то на что тогда вообще стоит обращать внимание?

  – Не знаю, какие там у вас, титулованных, заботы. Наворовать побольше денег и закатить пирушку?

  – Или оплатить милую игру в войну, – согласился Броунсворт. – Хотя некоторые безумцы строят дороги, вкладывают деньги в... Ну, всякое, – он безразлично помахал рукой. – Без понятия, во что там полагается вкладывать деньги.

  Синг усмехнулся.

  Кто бы мог подумать – беседа с Броунсвортом радовала его. Было что-то непринуждённо-приятное в этой переброске колкостями.

  – Я... – он замер, уже ступая на лестницу. – Мне ещё нужно закончить кое-какие дела. А затем я присоединюсь к вам.

  – Конечно, – Броунсворт отсалютовал бутылкой и исчез в дверном проёме.

  Да, Синг знал, что в этот раз убежать уже не получится. У него действительно были кое-какие дела.

  Которые действительно надо закончить.

  Дверь в комнату Мэй выросла из темноты неожиданно и как-то обвиняюще. Обычно, когда Синг добирался сюда, его дыхание сбивалось – он привык экономить время, спешить и носиться по лестницам-коридорам лечебницы туда-сюда.

  В этот раз он не запыхался. Поднимаясь по главной лестнице, он едва-едва переставлял ноги. Идя по коридору, медленно считал шаги.

  Он не торопился. Хотя стоило бы.

  Синг стоял, ощущая, как быстрый стук сердца отдаётся по всём теле. Сглотнув, он снова взглянул на дверь.

  Он стоял здесь уже минут пять и боролся с острым, ноющим желанием просто уйти.

  Но он был бы плохим лекарем, если бы бросил своего последнего пациента.

  Тяжело вздохнув и закрыв глаза, Синголо толкнул дверь.

  В комнате было темно – свечи горели лишь у кровати. Сердце Синга привычно вздрогнуло, когда он увидел знакомый силуэт Мэй.

  А затем замерло.

  – О, – чуть хрипловатый, сонный голос Мэй заставил его вздрогнуть от неожиданности. – А я всё гадала – придёшь или нет.

  Синг стыдливо опустил взгляд.

  – Ставила на то, что ты придёшь.

  – И я пришёл.

  – Где моя ставка? – и она рассмеялась. Синг, против воли, тоже улыбнулся.

  – Как ты?

  – Эх, Дегнаре. Ты никогда не научишься задавать правильные вопросы. Я бы подошла к тебе и надавала бы по твоей глупой морде... Но...

  Синг почувствовал, как внутри него всё сжимается.

  Не зная, что сказать, он просто молча подошёл к кровати.

  Она, как обычно, сидела – откинувшись на подушках. Вокруг уже приличная стопка сборников поэзии и отдельных изданий классиков. И Глостерри с его поэмами о Белой Империи, и Нелдон с "Похвалой Дорану Смелому".

  А в руках у неё – ещё одна книжка.

  – О, – Синг усмелся на краешек кровати. – "Влюблённые дураки"? Отличная штука. Легко написанная, но интересная и живая.

  – В общем, полная противоположность мне, да? – спросила Мэй, закладывая страничку пальцем. – Написана я явно тяжело, не особо интересна – а скоро буду ещё и не совсем живой.

  – Это не так, – слабо возразил Синг, стараясь не глядеть на неё. – Ты интересная, и написана тоже легко, полагаю. А... – он замер, когда до него дошло, что нужно опровергнуть дальше.

  И просто молча потупился.

  – О, ну не начинай, – Мэй легонько толкнула его. – Я хотела попрощаться с тобой с одной целью – чтобы ты не винил себя.

  – И как ты это представляешь, а? – он посмотрел на неё исподлобья. – Если бы я додумался до абсолютно простой идеи раньше – что бы было? Скольких бы я ещё спас? Может, тебя?

  – Получилось так, как получилось, когда ты это наконец поймёшь? – Мэй устало закатила глаза. – Прекрати заниматься своим любимым занятием!

  – Это каким?

  – Саможалением! Ты сделал дело – но это не даёт тебе прятаться от всего в жалости к себе. Синг, – она дёрнула его за рукав, заставив посмотреть ей в глаза. – Я благодарна тебе за всё, что ты сделал. И не смей винить себя, понятно?

  – Как ты можешь так говорить? – Синг недоумевающе посмотрел на неё. – Ты могла бы читать эти книги дальше! – он с нарастающей злостью ткнул в "Принца викладийского".– Ты могла бы уйти со мной, увидеть Коллегию! Ты могла бы, в конце концов, как мечтала, пройтись по берегу моря! Тёплого моря! А из-за того, что ты...

  – Так, хватит, – в её голосе появилось что-то жестокое, и Синг осёкся на полуслове. – Я сказала – хватит. Могла. И не смогу. Но ты сделал всё, что мог, понятно? Слышишь, Дегнаре? – она зло ухватила его за рукав и тряхнула. – Я хочу, чтобы для других ты тоже продолжал делать всё, что можешь! Не уходил в своё детское саможаление! Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы знать, что ты даже прямо сейчас сидишь и думаешь лишь о том, как тебе плохо и что всё ещё хуже!

  – Нет! – испуганно вскинулся Синг. Проклятье, неужели она настолько хорошо его знает?!

  – Да, ещё как да! – яростно прошипела Мэй. А затем как-то резко потухла.

  Синг не знал, что больше обескуражило его – эта вспышка или её конец.

  – Синг, – Мэй устало взглянула на него. – Честно. Спасибо за всё. Я хочу подарить тебе кое-что.

  Она запустила руку под подушку.

  Подарить. Ему. Синг не смог её спасти. Затащил её сюда, вынудив помогать ему. То есть, по сути, заразил её! А она хочет его отблагодарить?!

  – Мэй, это совершенно не обязательно, я... О.

  Он отупело смотрел на огромную жемчужину, которую она ему протягивала.

  – Я всё знаю про твою любовь, про загадки и жемчуг, – произнесла она, силой разжимая его ладонь и вкладывая в неё жемчужину. – Так что бери и не возражай. Хорошо?

  – Мэй, но я...

  – Тебя попросили просто заткнуться и принять подарок! Тебе сложно? Я что, зря крала её?! Райскрадты и так наверняка продолжают переворачивать дом вверх дном, чтобы найти её!

  – Может, стоит...

  – Нет, не смей отдавать им её! Это мой подарок, понял? Или он добыт недостаточно хорошим для тебя путём?

  Синг молча сжал кулак.

  – Спасибо.

  – Нет, Синг. Тебе спасибо. Мне жаль лишь, что я – не она.

  – Если бы я узнал тебя первой, ты была бы на её месте, – Синг не был уверен, что это правда. Но... Он же лекарь. Он должен делать и говорить то, что помогает, а не то, что хочет.

  – Тогда жаль, что ты, как обычно, тащился ко мне полжизни, – она улыбнулась. А затем несколько раз моргнула. – Пообещай только ты хоть не плакать.

  – Не могу, – сказал Синг, стирая слезу с щеки.

  – Ну и дурак.

  Синг не нашёл, что ответить. Просто подался вперёд и обнял её.

  Как она его тогда – нежно поглаживая по спине, успокаивая и убаюкивая. Так они какое-то время сидели. А затем она легонько пихнула его в грудь.

  – Не увлекайся, – сдавленно проговорила она, быстро вытирая слёзы. – И нечего тебе здесь задерживаться.

  – Я не хочу оставлять тебя, – твёрдо произнёс Синг.

  – Это не для меня – это для тебя, дурак. Если ты будешь сидеть здесь, когда... Ну, ты понял, – она всхлипнула, – ты до конца жизни будешь расковыривать это воспоминание. Так что давай, – она указал ему на дверь. – Проваливай и сделай одолжение – будь счастлив.

  – Без тебя это будет тяжело.

  – Пошёл вон! – она шутливо замахнулась на него и улыбнулась сквозь слёзы. – Благодаря тебе это всё хотя бы будет не так больно.

  – И всё равно – этого слишком мало, – тихо проговорил Синг, уже стоя у двери. – Бывай.

  – Не хотела бы встретить твою рожу в ближайшее время, – улыбнулась Мэй.

  И Синг закрыл дверь.

  Какое-то время он стоял, просто глядя в темноту перед собой.

  – Проклятье... – прошептал он. – Почему так?

  Он устало выдохнул и сел, привалившись спиной к стене.

  Если он победил – тогда почему ему так плохо?

  Из-за дверей раздался первый, ещё несмелый всхлип. А затем – сдавленное рыдание.

  Синголо сидел, сжавшись и сжимая в руке жемчужину.

  А затем неловко встал и решительно потянул руку к дверной ручке...

  – Не стоит, – Робартон перехватил его руку, заставив вздрогнуть от неожиданности. – Поверь – не стоит. Идём.

  Схватив Синга за плечо, он повёл его прочь.

  Вслед им летел отчаянный плач навзрыд.

  – Её больше не стоит беспокоить, Дегнаре, – хрипловато проговорил Робартон, хмуро вглядываясь в темноту. – Так будет лучше вам обоим.

  – И она должна умирать одна? В тёмной комнате, совершенно одинокая?

  Робартон остановился и посмотрел ему в глаза.

  – Да.

  – Это бред!

  – Иначе последней её мыслью будет сожаление о том, что она навредила тебе.

  – Какая разница! – Синга прошило войной решительности, и он дёрнулся обратно в сторону комнаты.

  И едва не упал, когда Робартон крепко – пожалуй, даже чересчур – схватил его за руку.

  – Даже не думай, – прохрипел он. – Соберись. И идём. Я хочу с тобой поговорить. Серьёзно.

  – А если не вернуться туда – это ошибка?

  – Ты об этом никогда не узнаешь, и это огромная милость с её стороны. Идём.

  Синг тоскливо взглянул назад.

  Прости, Мэй. Прости.

  И пошёл вслед за Робартоном.

  Огромный выставочный зал с витринами переливался в тусклом свете луны. Когда Синг и Робартон шли к балкону, под ногами громко – ужасно громко – хрустело стекло.

  – Ты выглядишь слишком подавленным в последнее время, – тяжело проговорил Ирвин, резким жестом распахивая двери на балкон. Сингу в лицо ударил поток освежающе холодного воздуха.

  – А с чего бы мне радоваться? – на балконе было полно листьев. Ещё тут стоял прогнивший давно столик с двумя стульями. – Я спас твой город. А мне почему-то плохо.

  – Знаешь, что самое тяжёлое в бою?

  – Не умереть? – недовольно-язвительно выплюнул Синг, опираясь на парапет и поднимая взгляд на звёзды на небе.

  – А ты всё язвишь. Нет, – Робартон стал рядом. – Самое тяжёлое – жить дальше.

  – Да буду жить я, буду, – отмахнулся Синг. – Просто... Пусто так. И обидно. Будто бился и не за это вовсе.

  – Так всегда и бывает. Тогда, в Веспреме, всё получилось. Но не так, как я хотел. Совершенно не так. Справедливость и прочие глупости восторжествовали – только сделал это не я. Так, помог, подтолкнул.

  – Ну, тогда знаешь, как я себя чувствую.

  – Знаю, – Робартон достал откуда-то трубку. – И хочу сказать, что тогда, после Веспрема, никто горечь поражения не подсластил. Разве что факт того, что я жив, – он окинул себя свободной от трубки рукой, приглашая оценить живость. – Мне идёт почти пятый десяток, я занимаюсь общественно полезным делом. Моя... – он замер с трубкой у рта. – Моя жена гордилась бы мной. Вот и всё моё утешение.

  Синг неловко смотрел, как Робартон пытается разжечь трубку. И что ему полагается сказать? "Соболезную"? "Понимаю"? Что это изменит?

  – В общем, – Робартон затянулся и выдохнул колечко дыма в ночное небо, – я подслащу тебе горечь. Хоть как-то. Кто-то же должен? – он покопался во внутреннем кармане – чуть неловко, на взгляд Синга, – и протянул ему бумажку.