Текст книги "Жемчуг (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

  – Это возмутительно! – фыркнул он, поправляя свою изящную рубаху. Вся в кружевах, белая-белая.

  С красно-чёрными следами там, где Синг схватил её.

  – Возмутительно? – Синг резко поднял на него взгляд, и только утихшая ярость опять заворочалась. – Ну так иди и докажи мне, что я не прав! Пошёл вон!

  И он просто вытолкал аристократа из комнаты, а потом захлопнул за ним дверь.

  На которую Синг опёрся спиной, запрокинув голову и шумно выдохнув.

  Вытолкать аристократа из комнаты. Мечтал ли он о таком когда-либо? Даже в самых смелых мечтах?

  Да. И даже не в самых смелых. Но оказалось всё так же, как и с любыми мечтами. Когда они сбываются, всё оказывается не так приятно и вообще не так, как ты представлял.

  – Он прав, – тихо проговорила Мэй, не поднимая взгляда. Синг напряжённо взглянул на неё. Бледная, усталая и расстроенная, пальцы опять нервно мнут прядку волос.

  – В чём прав?

  – Тебе не стоит сидеть со мной. Ты заслужил отдых, но... – она осеклась, а затем как-то зло отбросила прядь в сторону. – Не со мной.

  – А с кем? – отмахнулся Синг, возвращаясь к ней за стол. Иногда она, смешливая и неунывающая, впадала в какое-то тихое отчаянье. И это пугало его.

  – Не знаю, – тихо проговорила Мэй. – Может, с ними. Другими лекарями. Им не нравится, что ты почти не говоришь с ними, не пьёшь и не играешь с ними в карты.

  – Догадайся, чьи это проблемы, – фыркнул Синголо. – Я сижу тут, с тобой. Уж таково моё решение. Принимай его. Или, если не хочется – можешь идти вслед за лордом.

  – И тебя не смущает то, что я – просто девка?

  Синг посмотрел на неё.

  Одетая во рваньё. Волосы спутаны. Лицо покрыто то ли грязью, то ли копотью.

  И глаза – огромные, наивные и зелёные.

  – Ты – девка? – хмыкнул Синг. – Прекрати говорить глупости. Ты – мой практик-помощник. По-твоему, я бы взял на такую должность девку? А! Не отвечай. Лучше пей чай и читай дальше. Сегодня у тебя выходит лучше.

  – Ты действительно не жалеешь, что тратишь время на меня? – в её голосе было что-то, что Сингу показалось до боли знакомым. Будто он слышал эту интонацию тысячи раз, но по-другому.

  – Нет, не жалею – уверенно проговорил он. – А теперь – давай, читай.

  За неделю она добилась определённых успехов в чтении. Умная. И способная. Синг ума не мог приложить – как такая не смогла заняться в жизни чем-то ещё, кроме... Ну, он так и не узнал, чем она занималась до эпидемии.

  И не хотел. А мало ли? Им и без того было чем заняться и о чем поговорить.

  Да и Сингу было просто спокойно и уютно, когда Мэй читала Лекстелло, а он просто пил чай и отдыхал. Зачем пытаться выяснять что-то, что может всё испортит?

  – ... И без любви во тьму он погрузился, – тихо закончила Мэй. Синг поднял на неё взгляд – она сидела чуть хмурая. Она всегда чуть хмурилась, когда всерьёз задумывалась.

  – Что-то не так?

  – Да. Почему Лекстелло всегда пишет о том, что любовь – это плохо?

  – Потому что так и есть? – предположил Синг, грустно усмехаясь. – Что хорошего в любви? Чаще всего, это безответные страдания. Которые толкают людей на глупости. А даже если любовь и взаимна, то всё равно оказывается не такой, как ты себе её представляешь, – он тяжело вздохнул. Глупые поступки, не так, как представлял... Да, пожалуй, на этом поприще ему равных нет.

  – Но любовь бывает и счастливая, – уверенно тряхнула волосами девушка. – Ты многое видел. Неужели не видел счастливой любви?

  Варг и Пёрышко.

  Мысль успела промелькнуть раньше, чем Синг запретил себе думать о них.

  Да, пожалуй, они были счастливы вместе. В конце концов, столько страдать друг по другу. Они это заслужили.

  – Бывает и такая любовь, – как-то обиженно проговорил Синг. – Но не у всех. И не всегда. Очень не всегда. Но я в неё всё равно не верю.

  – Не веришь?

  – Нет, – Синг вздохнул – тяжело и решительно. – Не верю.

  На какое-то время в комнате повисла неловкая тишина.

  А затем Мэй тихо кашлянула.

  – Ты... Ты действительно назвал меня леди?

  – Так я и сказал, – усмехнулся Синг. Мэй улыбнулась ему в ответ, и что-то в груди приятно кольнуло. Красивая у неё улыбка, да.

  Почему-то стыдливо потупив взгляд, Синг допил уже остывающий чай. Эта беседа уже тоже начала остывать. Им обоим пора.

  – А теперь – простите, миледи, – произнёс он, вставая. – Мой перерыв окончен, и мне пора опять в дела. Сейчас у меня... Встреча с коллегами.

  – Очередное препирательство над вскрытием, – спокойно закончила за него девушка. Синг кивнул. – Иди. У тебя всё получится.

  В другой ситуации, от другого человека, эти слова звучали бы глупо, слащаво и Синг наверняка вывернул бы все запасы желчи на их произнёсшего.

  Но сейчас они были приятны ему.

  – Спасибо, – сказал Синг, выходя в коридор.

  Он действительно был благодарен ей.

  Комнату для вскрытий Синг называл Спокойной. По двум причинам. Во-первых, её оборудовали на самом верху, в продуваемой сквозняками комнате. Сквозняки остужали пыл спорящих, а потому диспуты проходили лишь в форме взаимных оскорблений, а не драк.

  А, во-вторых, все стёкла в комнате были синими. Это почему-то успокаивало и завораживало Синга – ему нравилось наблюдать, как пылинки ярко блестят в косых голубоватых лучах.

  Впрочем, обычно ему было не до любований. Как и сегодня.

  Собравшиеся здесь лекари казались чужеродными – чёрные и серые тени, сгрудившиеся над столом. Тихие разговоры, зябкие передёргивания плечами. И очередной труп на столе.

  Не труп, одёрнул сам себя Синг. Пособие для изучения.

  – Он всего лишь мальчишка! – громкий скрипучий голос заставил его замереть. – Глупый и наглый мальчишка, которому повезло!

  – О, во имя Двух, Толле, неужто ты веришь в везение?! Сколько тебе лет – пять?! Он – профессионал!

  – Он – сопляк, которому повезло! – возмущённо гаркнул первый голос.

  – Вы опять о Дегнаре? – недовольно поинтересовался кто-то из лекарей.

  О. Они снова говорят о нём. Прелестно. И, похоже, пока не заметили его.

  Тихо хмыкнув, Синг сложил руки на груди и замер в тени у двери.

  Ему будет интересно послушать.

  – Он – алхимик?! – громко фыркнул кто-то, кого заслоняли от Синга другие лекари. – Прекратите! Его формулы грубы и неизящны!

  – При всём уважении, господин Кюре, они работают! В отличие от ваших!

  – Воля слепого случая! – взмахнул рукой кто-то с краю группы лекарей. – Он не умеет ничего!

  – И, тем не менее, он справился, – злобный и холодный голос лорда Броунсворта заставил Синга удивлённо хмыкнуть. Он? Заступается?

  – Справился?! Милорд, мне кажется, или вы встали на сторону сопляка?

  – Сопляк, пока мы изящно завтракали и обсуждали теорию господина Шарле , провёл три операции поутру, – всё тот же холодный голос. Синг от удовольствия даже цокнул языком и вытянул шею, пытаясь разглядеть лорда. Но видел лишь спины других лекарей. – Сопляк, пока мы спорим, упрямо работает над лекарством. Сопляк, пока вы говорите, что он неизящен и молод, учится, и делает это быстрее, чем мы в своё время. Сопляк работает с больными без защиты и страха, когда все мы боимся без маски зайти в лазарет. Так, господа, скажите – кто тут сопляк?

  Повисла нехорошая тишина. В которой стук сердца Синга радостно и торжествующе разрывал грудную клетку.

  – Вы что, только что признали, что сопляк лучше нас?! Милорд, мы с вами учились на одном курсе в Академии! Мы вместе служили пять лет при Пятом Пехотном! И вы хотите сказать, что этот вот сопляк без практики лучше нас?! – в голосе вопрошающего сквозило отчаянье и, загодя, презрение. – Неужели вы считаете, что этот выскочка достоин быть выше нас?!

  Синг вздохнул. Ладно. Повеселился – и хватит. Надо работать.

  – Да, действительно, лорд, – громко произнёс он, отникая от стены.

  Все лекари слитно развернулись к нему, шурша одеждами.

  – Неужели вы считаете, что я лучше вас? Что достоин командовать вами, а? – Синг пристально изучал лица лекарей. Кто-то от смущения потупил взгляд, кто-то презрительно смотрит на него. А кто-то... Улыбается. Приветственно и поддерживающе.

  – Да, считаю, – холодно проговорил Броунсворт, холодно глядя на Синга. – А теперь, пожалуйста, давайте приступим к вскрытию. Пока вы не лопнули от самодовольства.

  – Ну, лорд, вы же не лопаетесь, – произнёс бородатый лекарь, вызвав смешки.

  – Полагаю, с шутками на сегодня закончено? – спросил Синг, подходя к столу с... Учебным пособием, да. – Кто сегодня проведёт для нас вскрытие?

  – Позвольте, – из группки лекарей вышел изящно одетый мужчина с шрамом через всё лицо. Судя по голосу – тот самый, который спорил с Броунсвортом. – Вы не против?

  – Нет, ничуть, – Синг пожал плечами и сделал шаг в сторону, освобождая место перед столом. – Приступайте, господин Ландстар.

  Лицо мертвеца выглядело умиротворённо. Разумеется, зло подумал Синг. После трёх часов адской боли любому смерть покажется избавлением.

  Ещё один человек, которого он не смог спасти.

  – И, опять же, – Ландстар действовал со сноровкой полевого хирурга – быстро, уверенно и чётко. Синг смущённо взглянул на свои руки – будут ли они когда-нибудь такими же ловкими? – Обратите внимание сюда, господа, – все с шорохом подались вперёд, плотно обступая стол. – Заражённые области выглядят совсем иначе, чем у прошлых больных.

  – Вероятно, этот получал не стандартную микстуру мастера Дегнаре? – предположил кто-то с ехидцей.

  – Нет, – отсёк Синг, бросая злобный взгляд на говорившего. – Этот человек получал стандартную версию.

  – Тогда, может, вы ошиблись с вторичными процедурами?– говоривший худощавый мужчина задумчиво подкрутил длинный ус. – Питание, процедуры? Вы могли ошибиться, мастер Дегнаре?

  – Нет, потому что я сам выписывал лекарства умершему и сам наблюдал его, – пробасил лекарь с причудливыми усами и бородкой, гневно дыша. – И этот субъект шёл у меня довольно хорошо – до вчерашнего вечера, когда резко началось ухудшение.

  – Хорошо шёл? Он мёртв! – не унимался всё тот же худощавый мужчина.

  – Оставьте свою желчь до того момента, как изобретёте способ лечить с помощью иронии, – оборвал его Синг, хмурясь. – Лучше обратите внимание на поражённую область.

  Все согласно загудели и придвинулись ещё ближе к телу, забывая о приличиях и привычном холодном обращении друг с другом.

  А Синг хмуро и недовольно смотрел на внутренности... Проклятье, нет, он не может называть это "пособием"!

  – Разная степень поражённости тканей, разная локализация... – как-то нараспев произнёс кто-то. – Похоже, на разных больных болезнь действует по-разному.

  – Потрясающее наблюдение! – фыркнул Ландстар, всё ещё орудуя скальпелем. – Очень полезное и совершенно неочевидное! Вы просто гений!

  – Хватит, – раздражённо проговорил Синг, наклоняясь к... Ох, боги. К больному. – Лучше опустите свои носы поближе и смотрите. Почки и желудок почти не затронуты болезнью.

  – Очевидно, это из-за лекарства, – угрюмо проговорил лорд Броунсворт, кутаясь в плащ. – Но почему оно перестало действовать на остальные ткани?

  – Хотел бы я знать, – громко хмыкнул кто-то. – Будь среди нас хорошие лекари – мы бы уже знали.

  Добродушный хохоток вмешался с раздражённым шипением.

  Синг же недовольно поджал губу. Он понимал, что эти подструнивания друг над другом у них в порядке вещей. Но он пришёл сюда не для того, чтобы шутить, стоя над трупом.

  – Господа, – задумчиво произнёс полноватый лекарь с повязкой на один глаз. – А что, если у больного исчез иммунитет? Что, если лекарство действовало только прямым образом? Как обычная, простите, мазь или припарка?

  По спине Синга пробежал нехороший холодок, а в комнате мгновенно стало тихо.

  Синг не смотрел на окружающих – у него в висках стучало, а воздуха внезапно стало слишком мало.

  – Хотите сказать, что лекарство не помогало? – тихо спросил Броунсворт.

  – Похоже, что так и было, – зло прошипел Синг, до боли стискивая кулаки. Ему сейчас безумно хотелось закричать или разнести что-либо – но он не мог позволить себе этого.

  Ему нужно было, чёрт побери, работать! Снова! Снова, снова!

  Потому что его грёбаное лекарство, единственный проблеск света, оказалось пустышкой!

  Посреди шепчущихся лекарей расползался почти осязаемый страх. Все они шутили и издевались над Сингом, но знали одно – лекарство работает. Оно как минимум замедляет болезнь.

  А теперь... Оно не сработало.

  – А если так подумать, – с растущим беспокойством в груди произнёс Синг, – ведь у тех, кого мы вскрывали ранее, тоже были поражены различные участки, да и степень поражения была разная.

  – Незначительные различия, – возразил старик, хмурясь из-под кустистых бровей.

  – Различия, которые всё же были, – горло резко пересохло, и слова больно обдирали глотку. – Это разные разновидности болезни, понимаете? Общие признаки, общие симптомы, общее протекание – но это разные разновидности одной болезни.

  – Для каждой из которых нужно своё лекарство, – мрачно подытожил Ландстар, поигрывая скальпелем.

  Синг прекрасно видел, что они понимают масштаб проблемы. Больше ни намёка на улыбки или ехидцу. Просто чистый, незамутнённый страх.

  И он не знал, чего они – и он сам – боятся больше. Той пропасти работы, что им предстоит проделать. Или последствий того, что будет, если эту самую работу они не проделают.

  – Кстати говоря, – один из лекарей довольно бесцеремонно запрокинул голову мертвеца и раскрыл ему рот. – Да, как я и говорил! Варлоне, с вас двадцать серебряных! Налёт на языке присутствует!

  – Простите? – хмыкнул Синг.

  – Я пришёл к выводу, что налёт на языке – признак вялотекущей болезни. Мы с господином Варлоне поспорили, что у всех больных присутствует подобный симптом, – лекарь повернул голову покойника так, чтобы Синг смог увидел его язык. – Видите?

  – И что с того? – фыркнул кто-то. – У меня точно такой же налёт. Не более чем результат нездорового питания!

  – Знаете, а это странно, – хмыкнул Броунсворт. – Не так давно я заметил подобный налёт и у себя.

  Повисло очень неловкое, очень тяжёлое молчание.

  А в следующее мгновение, в поднявшемся гаме и шорохе, уважаемые лекари принялись демонстрировать друг другу языки.

  Это было бы смешно, подумал оцепеневший Синг.

  Если не было бы так страшно.

  – И у меня!

  – А у меня есть?! Есть?

  – Проклятье, не вижу, встань под свет!

  Синг смотрел на это всё и чувствовал, как что-то внутри него обрывается. Да, он знал про дурацкий налёт на языке! Но разве... Разве это – симптом? Это же так, частность, и совпадение, всего лишь частность и...

  – Господин Дегнаре? – голос Броунсворта прервал рассеянные мысли Синга. – Покажите ваш язык.

  – Вот ещё, – фыркнул Синг. – Я чувствую себя абсолютно здоровым, и...

  – Как и больные, которых мы поим вашим лекарством, – отмёл Броунсворт. – Покажите. Язык.

  Синголо только сейчас осознал, что все собравшиеся лекари с напряжением смотрят на него.

  Тяжело вздохнув, он высунул язык.

  – Астаташна? – спросил он, разведя руками. Проклятье, вот и завоюй теперь их уважение!

  – Достаточно, – мрачно кивнул лорд Броунсворт. Синг вопросительно посмотрел на него.

  Лорд Броунсворт медленно, с сожалением кивнул.

  Синг прикрыл глаза в отчаянье.

  Просто великолепно.

  Синг вздохнул и отложил скальпель в сторону.

  – Прекрасно, – процедил он сквозь зубы, прикрывая глаза. – Замечательно.

  Других слов у него не было – не в его привычках было переходить на грязную ругань при других лекарях.

  На других столах в операционной шла напряжённая борьба. Синг в жёлтом свете свечей видел, как мокро блестят от пота лбы лекарей. Слышал отрывистые, собранные команды-приказы. Чувствовал напряжение в жестах и движениях.

  Но свою борьбу на сегодня Синг проиграл. Сокрушительно проиграл.

  – Это не ваша вина, – кто-то положил Сингу руку на плечо. – Вы же знаете. Так иногда получается.

  – Иногда, – зло бросил Синг, стаскивая перчатки. Боги, как же его руки вспотели в них! – Иногда – но не четыре раза подряд!

  – Бывает, что и четыре раза подряд, – задумчиво проговорил лекарь. Синг на это лишь недовольно дёрнул щекой.

  Он им завидовал. Страшно завидовал. Каждый из его, кхм, подопечных имел обширнейший опыт хирургии. У каждого из них был свой славный список побед.

  Но Синг завидовал не этому.

  У каждого из них был открыт свой "мёртвый счёт" у Брата-Смерти. Каждый из них случайно убивал, или же просто бессильно проигрывал борьбу.

  А Синг этот счёт лишь открыл. И чувствовал себя по этому поводу препаскуднейше.

  Зло скомкав перчатки, он бросил их на залитый кровью стол. Проклятье. Четыре трупа подряд.

  – Только в трёх случаях из десяти удаётся спасти больного, – успокоительно проговорил худощавый лекарь, складывая инструменты в кожаный чехол. – Три из десяти. И от мастерства лекаря тут ничего не зависит.

  – Хотелось бы верить, – буркнул Синг, поднимая взгляд от... Да. Парень. Может, чуть старше самого Синга.

  Твою мать.

  Чтобы не смотреть на его лицо, Синголо перевёл взгляд на лорда Броунсворта – отошедшего с неопределённым выражением лица от своего стола.

  В какой-то момент он перехватил взгляд Синга. И медленно, абсолютно холодно покачал головой.

  Синг зло прошипел себе под нос что-то невразумительное.

  – Ещё операции на сегодня? – резко, резче, чем хотел, спросил он. Однако худощавый лекарь меланхолично пожал плечами.

  – Нет, Дегнаре. Больше на сегодня операций нет и не предвидится.

  Синг громко хмыкнул.

  – Сегодня мы оперируем восьмерых. Сколько выживет, если верить вашей... Статистике?

  – Один или двое, – с недовольным лицом худощавый вытер скальпель тряпицей. – Если нам повезёт. Вам бы не мешало отдохнуть, Дегнаре. Вы сегодня ели?

  – Нет, – потерянно пробормотал Синг. – Не ел.

  – Ну так идите и поешьте, – хмуро проговорил худощавый. Проклятье, у него же есть имя... Как оно...

  Синг не мог вспомнить. И от этого ему было страшно неловко.

  – Да, конечно, – кивнул Синг, чувствуя, как вялость и усталость охватывают его. – Поесть.

  – Броунсворт справится с нами в ваше отсутствие. Идите.

  Синг сам не понял, как покинул операционную. В коридоре было поразительно... Холодно. По сравнению с операционной так точно. И резкий запах лекарств исчез. Как и шумное дыхание лекарей, напряжённые переговоры...

  За дверями операционной был другой мир. И Синг знал, что не хочет возвращаться в тот, другой. Из которого он только что вышел и где убил уже четвёртого человека.

  – Синголо? – встревоженный голос заставил его вздрогнуть.

  Почему он никогда не замечал появления Мэй?

  Девушка обнаружилась прямо у него за спиной – встревоженная и нервно мнущая край фартука.

  – Ну... Ну что? – в её взгляде было столько надежды, что на мгновение Сингу стало невыносимо обидно и стыдно.

  За то, что он сейчас всё это убьёт.

  – Нет, – только и выговорил Синг. – Нет... Прости.

  Мэй сразу как-то потухла. Будто бы кто-то приглушил уютный огонёк.

  – Тише, тише, – она осторожно погладила Синга по руке. – Всё хорошо.

  – Нет, всё не хорошо, – прошептал он. В горле стоял ком, а грудь заходилась болезненным спазмом. – Всё отвратительно.

  – Ты сделал всё, что смог, – успокаивающе произнесла девушка, несмело улыбаясь. – Ты ещё спасёшь остальных.

  – Почему ты в это веришь? – Синг не хотел слушать её бредни. Совершенно не хотел.

  Но сейчас ему нужно было услышать что-то хорошее.

  – Потому что знаю, – Мэй говорила с такой уверенность, что Сингу оставалось лишь удивлённо застыть.

  Он всё ещё удивлялся, когда она сделала шаг к нему и крепко-крепко обняла его.

  – Всё будет хорошо, – тихо, но уверенно проговорила она. – Ты делаешь всё, что сделал бы на твоём месте любой другой.

  – Да, да, – пусто согласился Синг, неловко поглаживая её по спине.

  "Что сделал бы на твоём месте любой другой". Синг не хотел быть любым другим. Если уж он на этом месте, то он должен доказать, что он – не "любой другой".

  И он сделает всё, что нужно.

  Но не сегодня. Сегодня схватка завершена.

  – Ты ел? – Мэй сама отстранилась от него и окинула его озабоченным взглядом. – Выглядишь совсем бледным.

  – Как-то не успел.

  – Тогда идём, – она схватила его руку, и, не слушая робких возражений, потащила за собой.

  С тех пор, как Робартон взялся за поставки еды, еда стала вполне сносной. Когда же он прислал и поваров – не особо довольных таким назначением, – столовая поместья обрела вторую жизнь. Ранее покрытые пылью столы были очищены и ровно составлены, всюду горел свет, а с кухни постоянно слышался стук кастрюль и весёлые прикрикивания поваров. Туда-сюда постоянно сновали носильщики, разнося еду – больным, лекарям, остальным жителям поместья.

  И Сингу, сказать по правде, это всё не особо нравилось. Он бы предпочёл давиться холодной кашей Мэй, чем терпеть постоянный шум и крики поваров друг на друга. Теперь столовая потеряла очарования – из мрачной, тёмной и пыльной превратилась в чуть-чуть запущенную, но всё ещё полную жизни.

  – Прекрати ковырять это мясо и начни есть, – Мэй шутливо ткнула его в плечо. – Давай, ешь!

  – Я... У меня нет аппетита, – вяло буркнул Синг, глядя на кусок мяса.

  Проклятье. В Коллегии он о таком и не мечтал. Огромный кусок мяса под изящным винным соусом. А тут... Просто так. "Мастер Дегнаре, для нас честь".

  Ага, честь. Называть мальчишку "мастером". Пусть даже и выглядит это как самое настоящее уважение – Синг никогда не поверит, что люди способны серьёзно оценивать его.

  Сопляк, мальчишка, недоучка – это да. Но "мастер"? Нет. Никогда.

  – Так, ешь, – Мэй ещё раз толкнула – в этот раз решительнее. – Иначе я нажалуюсь твоему Робартону.

  – Можешь попробовать, – бросил Синг, со вздохом принимаясь за мясо. – А как твой день, леди?

  Мэй тут же зарделась.

  – Нормально у меня день! И никакая я не леди, прекрати меня так называть!

  – Обойдёшься. Леди.

  – Подлец, – она смущённо улыбнулась. Синг в который раз за последние дни подумал, что ей безумно идёт такая улыбка. – Ешь, а не болтай.

  – Ем я, ем. Ты хуже, чем адепты-лекторы во время лекций, – буркнул Синг. Мясо оказалось действительно вкусным.

  Но, честно говоря, ему уже давно стало плевать на вкус еды.

  – Ну, может, и хуже, – легко согласилась Мэй, с улыбкой отпивая чая из своей кружки. – Но тебе это надо. Ты в последнее время совсем плох.

  Синг согласно кивнул.

  Последние два дня он не узнавал себя в зеркале. Лицо покрыла чёрная щетина – а он думал, что не может обрасти. Под глазами залегли тёмные круги. Да и сам он стал бледнее, чем обычно.

  А может, это просто... Ну. Болезнь?..

  Он сразу отбросил от себя эту глупую идею.

  Три дня назад все лекари снова собрались в Спокойной комнате. И развернули обширную, долгу и не очень спокойную дискуссию вокруг очередного вскрытия.

  В итоге, спустя часов шесть споров, криков и одной драки, все сошлись на одном. Болезнь имеет разные версии. Разные версии следует лечить разными лекарствами – или, по крайней мере, разными порциями.

  Но самое жуткое было другое. Тихий осмотр других будто бы здоровых людей выдавал лёгкие симптомы Гнили – Синг был двумя руками против этого названия, но, увы, оно прижилось.

  Похоже, что лекарство не столько лечило – он, работая вместе с микстурой лекарей, повышало иммунитет. Но...

  Синг скривился. Да. Больны в городе были все. Просто у кого-то Гниль всё же продавливала оборону иммунитета и вакцины, а затем брала своё. А у кого-то....

  А у кого-то нет.

  – Синг? – голос Мэй заставил его вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей. – Ты в порядке?

  – Да, да, – он с отвращением уставился на мясо. – Просто не очень хочу есть.

  – Не говори глупостей, – она придвинула тарелку ближе к нему. – Я специально закончила всё сегодня пораньше, чтобы посидеть с тобой. Доедай, возьмём пирожных – и пойдём читать.

  – Пирожные, – Синг недовольно поджал губы.

  Лучшее мясо, пирожные... А внизу умирают люди. Медленно, едва-едва – но умирают.

  – Синг? – Мэй встревоженно потрясла его за плечо. – Ты точно не в порядке. Ешь.

  – Нет, просто... – он вздохнул. Ну а что ей говорить? Она же, как обычно, усмехнётся и всё переиначит. – Неужто ты так хочешь проторчать со мной весь вечер?

  – А почему нет? – Мэй хитро улыбнулась ему. И опять Синга накрыло ощущение того, что он уже видел такую усмешку. Но не мог вспомнить, где.

  – Потому что... – коллегист неловко замолчал. – Это странно.

  – Завязывай с подозрениями и странностями, доедай и идём, – беззаботность её тона заставила его страдальчески вздохнуть.

  Проклятье. А ведь если больны все... То и она...

  Синг отмёл эти мысли.

  Не сейчас.

  В коридорах поместья было на редкость... Живо? Синг не знал, какое слово подошло бы лучше. Тут и там сновали либо лекари, либо больные. Если бы кто спросил Синга, то он бы больным запретил покидать лазарет. Только путаются под ногами и лезут куда не надо.

  Но они же тоже люди. Сидеть на одном месте, с одними и теми же людьми, день ото дня есть то же самое... Синг был сошёл с ума.

  А потому ворчал – но ничего не делал.

  Главное – чтобы в его комнате никто не трогал.

  Как только дверь комнаты закрылась, Синг облегчённо выдохнул.

  – Ты так смешно боялся, – бодро усмехнулась Мэй, ставя блюдо с пирожными на стол.

  – Боялся? Чего это?

  – Ой, а то ты не знаешь. Что вот сейчас кто-нибудь прибежит, позовёт тебя – и тебе придётся уйти.

  – Не придумывай. Ничего я не боялся, – смущённо буркнул Синг, осознавая, что да, действительно ведь боялся.

  – Ты же тоже человек, хоть и пытаешься им не быть, – Мэй забрала у него из рук чашки и кивком велела садиться. – Ворчишь много, но всё ещё человек.

  – Вот поэтому поэзия и вредна людям. Ты только начала – а вот уже как говоришь. "Всё ещё человек!" Раньше были конкретные мысли – а теперь вот это.

  – Как будто бы тебе не нравится, – Мэй озорно улыбнулась, и Синг улыбнулся в ответ.

  Проклятье. Как она это делает?

  Их молчаливый обмен улыбками прервал стук в дверь.

  – Проклятье, – прошипел Синг, резко опуская плечи. Ну вот. Опять его сейчас позовут куда-то. Опять...

  Проигрывать схватки?

  Когда он шёл к двери, его шаги были абсолютно безвольными. Какая разница, кто там, за дверью? Суть одна – "мастер Дегнаре, вы нужны"!

  Впрочем, чего он ещё хотел.

  Когда он обречённо распахнул дверь, его брови сами взметнулись вверх в удивлении.

  На пороге стоял господин Райскрадт.

  – Мастер Дегнаре, – худой и бледный мужчина чуть склонил голову в знак уважения. – Я... Я могу потревожить вас?

  – Вы уже это сделали, господин Райскрадт, – Синг вымучено улыбнулся. Он ожидал увидеть кого угодно – но не Райскрадта. – Вы в порядке?

  – Я – да, благодарение Двум, – Синг никогда не видел его таким. Обычно собранный и подтянутый, сейчас он выглядел совершенно разбитым. – Но... Моя дочь – нет.

  – Которая? – зачем-то спросил Синг, и тут же мысленно проклял себя.

  Какая разница, которая?! Он ведь даже не знает их имён! Он вообще с ними не говорил!

  – Амелия, старшая, – невозмутимо произнёс господин Райскрадт, убито потирая кольцо. – Вы... Вы не могли бы её осмотреть?

  Синг украдкой вздохнул.

  – Конечно, конечно, – он обернулся на Мэй и развёл руками. Та лишь серьёзно кивнула. – Подождёшь меня?

  – Конечно, – кивнула Мэй. – Только захвати ещё чая – этот уже остынет, когда вернёшься.

  Синг кивнул и закрыл дверь.

  – Идёмте, господин Райскрадт.

  Господин Райскрадт вёл уверенно, с видом хозяина. И молча.

  Поэтому Сингу, вопреки всему, жалел, что коридоры резко опустели. Потому что молчать было крайне неловко.

  Особо неловко стало, когда господин Райскрадт резко остановился. А затем, недовольно цокнув языком, как-то по-хозяйски поправил выцветшую картину на стене.

  Картину, изображающую ночную улицу. Синголо слабо разбирался в живописи – но игра света и тени заставила его на несколько мгновений замереть.

  – Странно... Никогда не видел эту картину, – произнёс Синг, не в силах больше выносить тишину.

  – Мало кто обращает на неё внимание, – откликнулся Райскрадт, продолжая путь среди пыли и темноты. – Холст, масло, кисть. Ранняя работа Ребрадта. Достать их сложнее, чем кажется. Хранить – ещё тяжелее.

  – Откуда вы знаете? – не особо удивлённо спросил Синг. Боги, да чему он теперь вообще должен удивляться?

  – Я сам её покупал, – безразлично сообщил господин Райскрадт. – Не лучшее вложение средств, если честно.

  Синг какое-то время просто молча шёл, переваривая услышанное.

  – То есть... Это ваше поместье?

  – Было когда-то. Пока моя верфь не разорилась, долги не сожрали семейное состояние, а затем – и меня.

  – Ну, вы всё ещё выглядите вполне живым.

  – Человеку не обязательно умереть, чтобы быть мёртвым.

  Они вошли в большой зал. Синг называл его про себя Хрустальным – тут было полно витрин.

  В большинстве своём – разбитых. Синга при их виде каждый раз посещало ощущение, что они... Неполноценны. Что они должны быть целыми, эти витрины, а внутри должно что-то красоваться.

  – Раньше здесь были выставлены родовые трофеи, – продолжил Райскрадт, величественно плывя среди осколков и полумрака. – Безделушки, захваченные во время войн с аргрингами. И поистине ценные вещи, подарки королей или других лордов.

  – Так вы – лорд Райскрадт? – а вот это казалось совершенно не удивительным.

  – Нет, больше нет. Свой титул я тоже продал в уплату долгов, – в голосе Райскрадта не было и намёка на печаль. Просто факты. – После того, как королевские чиновники отобрали дом и всё остальное.

  Синг неловко кашлянул. Наверное, не стоило спрашивать...

  – У вас большая семья, мастер Дегнаре?

  Семья.

  – Да, большая, – слабо улыбнулся Синг. – И не особо состоятельная.

  – Но вы держитесь все вместе?

  – Не я, – с сожалением произнёс Синг. – Я всегда старался идти своим путём, чтобы потом вернуть семье всё то, что она дала мне.

  – Вы очень похожи на моих сыновей, – Рейскрадт тепло улыбнулся через плечо. – Они ушли в армию, чтобы обеспечивать сестёр и меня с женой. Я был против, но... Они просто собрали вещи и ушли.

  – И вы... – Синг сглотнул. – Вы не злитесь на них?

  – Я горжусь ими, – Райскрадт вздохнул. – Они часто пишут мне. Один – капитан роты. Другой – лейтенант. Оба награждены Белым мечом.

  – Простите, я не разбираюсь в орденах...

  – Награда за мужество, – Райскрадт свернул в едва приметный коридорчик. – Оба лично водили в атаку свои подразделения и были тяжело ранены.

  Синг сглотнул, вспомнив битву на Широководной.

  – Наверняка они очень смелые люди, – проговорил он.

  – Смелее меня, – Райскрадт открыл перед ним дверь, пропуская вперёд. – Когда началась эпидемия, мы с женой, не сговариваясь, вернулись сюда. Деньги от сыновей через блокаду не получить. Сам я обучен юридическому праву. А кому тут нужны юристы? – он горько усмехнулся. – Поэтому... Я решил побыть здесь, в своём настоящем доме, а не съёмной комнатушке. Хотя бы перед смертью.