Текст книги "Жемчуг (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

  Может, Лесте? Ха, Лесте! Она ведь просто хотела дать ему неразрешимую загадку, чтобы избавиться от него!

  Никто не верил в него. И Синг в этом не особо нуждался. Он и сам в себя не верил. Если бы вера решала хоть что-то...

  Главное – упорство. А он прекрасно знал, что мог быть безумно упрямым.

  Улица вышла на небольшую площадь. Печальное зрелище, если бы кто спросил Синга. Всюду лужи, струи воды льются со скатов крыш. Торговые ряды пусты – Синг никогда не видел пустующих торговых рядов. Это выглядело... Страшно. Очень страшно.

  Как будто бы все люди исчезли. Вымерли.

  Он медленно шёл между рядов. Тело. Ещё одно. Раздетые почти догола. В чёрных пятнах. Ещё одно тело – завалено между пустыми ящиками, голова разбита.

  Синг сглотнул. Странно, но даже в этом извращённом мире, где смерть сидит у тебя на плече, самым опасным существом оставался человек. Не болезнь. Не одичавшие собаки, которых Сингу уже приходилось пару раз отгонять. Именно люди. Подстрекаемые тем же, чем и всегда. Жажда наживы и неуёмные амбиции.

  "Прям как у меня", – мысль заставила Синга неуютно передёрнуть плечами.

  С момента прибытия в город он убил – или покалечил – уже шестерых. А он тут пробыл меньше двух дней. И всё зачем? Чтобы доказать миру, что он тоже чего-то стоит?

  Что может коллегист-недоучка против эпидемии?

  – Может либо помочь, как полагает настоящему лекарю, либо умереть, пытаясь, – Синг не любил говорить сам с собой. Но... Но два дня в этом городе – и круг собеседников резко сузился до тех, кто хочет его ограбить и... А. Да. И его самого.

  Синг тяжело вздохнул, перебираясь через самодельную баррикаду. Интересно, от кого тут защищались? Крови нет. И тел – тоже.

  Ему это всё не нравилось.

  Или нравилось?

  Сингу было сложно понять. Пока выбранный им путь его устраивал. Впервые за долгие годы он не чувствовал вины за свои поступки. Впервые за долгие годы ему не было страшно. И впервые за долгие годы он не думал ни о чём. Деньги? Ха! Он в заражённом городе! Какие, к чёрту, деньги?! Семья? Хм. Для них он уже наверняка мёртв. Он ведь, ну, в заражённом городе. Друзья?

  Друзей он бросил.

  Теперь у него осталось одна цель – помочь стольким, скольким он сможет. Но пока ему не везло на людей. Просто не везло на...

  Синг остановился, изучая находку. Недовольно поджал губу, цокнул языком. А затем осторожно начал подходить к телу, готовый в любой момент отпрыгнуть.

  Девушка сидела, прислонившись спиной к одному из лотков. Бледные руки зажимают что-то, голова опущена на грудь.

  – Бедолага... – тихо прошептал Синг, присаживаясь на колени перед ней. Не похоже, чтобы умерла от болезни. Нет типичного жёлтого оттенка кожи. Но как же тогда...

  С резким вздохом девушка открыла глаза.

  – А-а! – Синг в ужасе отпрянул и упал на задницу.

  – А-а! – девушка широко распахнула глаза и прижала что-то к груди. – Нет, пожалуйста, не надо!

  – Чего... Чего не надо? – часто дыша, спросил Синг. Проклятье, как же она его напугала! Не каждый день на его памяти трупы оживают!

  – Не... Я всё отдам! – девушка трясущимися руками протянула ему что-то. Синг сощурился.

  – Что это? – осторожно спросил он, поднимаясь. Он был готов в любой момент удрать или, если понадобится, принять бой.

  Тут никому нельзя доверять.

  – Это хлеб, – тихо проговорила девушка, глядя на Синга слезящимися глазами.

  Синг недоверчиво уставился в маленькую, чёрствую краюху, которая легко уменьшалась на маленькой ладони девушки.

  – Мне не нужен твой хлеб! – отмахнулся он, облегчённо вздыхая. – Я не грабитель.

  Девушка неверяще уставилась на него из-под спутанных светлых волос.

  – Убери, он мне не нужен, – взмахнул рукой Синг, осторожно подходя к ней. – Почему ты здесь сидишь? Ты что, спала?

  – Нет... – она запнулась, завороженно глядя на коллегиста. Сингу стало неуютно – он не привык, чтобы на него так смотрели. – Я...

  – У тебя голодный обморок, – недовольно проворчал Синг, садясь перед ней на колени. – Все признаки налицо. Почему ты не съела этот хлеб? Сколько ты уже голодаешь?

  – Я не знаю, – девушка совершенно растерянно смотрела на Синга. – Ты не отсюда, да? Ты не голдуолец?

  – Нет, конечно, – презрительно фыркнул Синг, снимая с плеча мешок. Конечно, эта не та помощь, которую он хотел оказать. Но он всё ещё лекарь. А у лекарей нет права выбирать. – Я из Коллегии. Лекарь. Прибыл сюда помогать.

  – Как? – Синг поднял на девушку взгляд. Испуганный, недоверчивый и изумлённый.– Вокруг города блокада!

  – Я приплыл на лодке.

  – Но на море дежурят корабли королевского флота!

  – Значит, мне повезло. Прекрати докучать мне, – наконец, Синг нашёл то, что искал. Небольшой котелок, травы и склянка с мёдом.

  – Ты будешь готовить эликсир? – спросила девушка, настороженно косясь на Синга.

  – Нет. Чай. Тебе нужен сладкий чай.

  Пока Синг собирал вокруг мелкий мусор для разжигания огня, он задавался вопросом. Зачем? Она ведь даже не больна. Это просто какая-то глупая тощая деваха. Глупая настолько, что умудрилась довести себя до голодного обморока, имея с собой немного еды.

  Синг тяжело вздохнул, отрывая от одного из лотков доску. Похоже, пока он проводил время за книгами, люди становились всё менее и менее понятными. Или он привык только к книгам.

  Когда он разжёг огонь с помощью порошка, девушка замерла и долго смотрела на огонь широко раскрытыми глазами.

  – Ты – волшебник! – восторженно прошептала она.

  – Не мели чепухи, – отмахнулся Синг. Боги, почему ему на пути попадаются только глуцы? – Это просто алхимия. Немного ловкости рук, трения и горючих реагентов – и выходит это.

  – Но выглядит как магия!

  – Откуда ты знаешь, как выглядит магия? Ты когда-нибудь её видела? – Синг залил сухой чай водой из фляги и раздражённо посмотрел на девушку.

  – Нет, никто не видел магии, ведь её...

  – Верно, не существует.

  – Но если бы она была – это было бы вот то, что ты сделал.

  Синг сокрушённо вздохнул. Что бы сказал на это Варг? Или Пёрышко? Северянин наверняка бы расхохотался и объяснил бы, что к чему. Он любит возиться с идиотами, как отец с детьми. А Пёрышко... Хмыкнула бы, наверное.

  И вообще, он решил больше о них не думать!

  – Ты так и не ответила, – Синг смотрел в котелок, помешивая его ложкой.– Почему ты не съела хлеб, раз была голодна?

  – Он не для меня. Я нашла его, и должна принести остальным, – в голосе девушки появилась какая-то странная уверенность. Синг бросил на неё взгляд. Может, её лихорадит после обморока?

  – И кому же ты его несла?

  – Другим людям. Они очень голодны, но боятся выходить наружу.

  – А ты, значит, не боишься.

  – Я всегда была смелее остальных.

  – Или глупее, – буркнул Синг. – Ты же знаешь, как умирают от этой болезни?

  – Мы называем её гниль, – девушка зябко поёжилась. – Потому что, ну...

  – Всё внутри гниёт. Потрясающее решение, простое, изящное и красноречивое, – кивнул Синг. Никакой фантазии, никакой красоты. "Гниль". Почему не "maledictus in carne"? А потому что не все знают высокое белое наречие! Сброд!

  – Ты можешь лечить это? – девушка с надеждой подалась вперёд и схватила его за руку.

  Синг от неожиданности раскрыл рот, глядя на её бледную, грязную руку. Девушки редко брали его за руку. Лесте – просто поцеловала один раз. Другие... Ну, другие – это на одну ночь, это не считается.

  – Так можешь? – девушка с отчаяньем заглянула ему в глаза.

  У неё ярко-синие глаза. Синголо таких никогда не видел.

  – Убери руку, пожалуйста, – Синг осторожно отодвинулся от неё. – Нет, я не могу лечить это. Я не проводил исследования, не пробовал лекарства, не... – нет, о вскрытии с ней лучше не говорить. – В общем, пока – не могу.

  – Но сможешь? – она послушно уселась рядом, глядя в котелок. – Ты же сможешь, да?

  – Хотелось бы верить, – хмыкнул Синг, скашивая на неё взгляд. А она довольно милая. Правильные черты лица, красивый цвет глаз...

  Верит в него...

  От злости он помешал воду в котелке слишком быстро, и немного выплеснулось в огонь, заставив его зашипеть.

  – А... – он сглотнул. – Много людей? Там, куда ты идёшь?

  – Восемь человек. У нас почти нет еды и воды, но с водой легче. Мы собираем дождевую, хоть это и рискованно. Но еда...

  – У меня есть немного еды. Если я дам тебе еду, я смогу пойти с тобой?

  Девушка какое-то время смотрела на него. А затем серьёзно кивнула.

  – Да, думаю, да. Ты... Ты неплохой. Другой бы прошёл мимо или бросил бы меня. Или чего хуже.

  – А ещё я принесу еду, – усмехнулся Синг. Странно, но эта её похвала... Ему действительно было приятно.

  – Да, – девушка радостно кивнула. А затем улыбка соскользнула с её лица, и она грустно посмотрела на кусочек хлеба в своей руке. – А ещё ты принесёшь еду...

  Синг хмуро смотрел на музыкальную шкатулку.

  Помятая от удара крышка. Ржавый заводной ключик. Выцветшие узоры на стенках. Когда он попытался её завести, она издала пару грустных, мелодичных звуков. И замолчала. Похоже, в этот раз навсегда.

  Он не знал, чтобы бы описало это "убежище" лучше, чем вот эта шкатулка. Высокий и строгий особняк, поросший лозой снаружи и медленно гниющий внутри.

  Уже три дня Синга мучил один вопрос. Можно ли считать этот особняк мёртвым и заброшенным?

  С одной стороны, тут есть живые люди.

  Но, с другой стороны... Синг не мог назвать здание живым.

  Каждую ночь он прогуливался. Сначала – на скрипящую галерею, потом – в пустой приёмный зал. Затем, миновав пару тёмных коридоров, в пахнущую сыростью столовую.

  И везде одна и та же картина. Разбитые окна, дыры в крыше, ветхая и гниющая мебель. Потрескавшиеся и почерневшие от времени зеркала, пустые и криво висящие картинные рамки.

  Здесь всё кричало о том, что это здание было величественным и живым. Когда-то.

  "Как обычно. Я опоздал на лет сто", – иронично подумал Синг, закрывая шкатулку.

  – Здесь красиво, да? – от неожиданности Синг вздрогнул и выронил шкатулку.

  Безумно громкий стук заставил его вжать голову в плечи.

  А затем, раздражённо закрыв глаза, шумно выдохнуть.

  – Кажется, я просил не подкрадываться ко мне, – дрожащим голосом произнёс он, пытаясь успокоить стук сердца.

  – Прости. Я... Я не умею не подкрадываться.

  Мэй стояла в проходе, смущённо улыбаясь. Эта её дурацкая улыбка, которая так и не сходит с лица!

  – Не умеешь не подкрадываться? – недовольно хмыкнул Синг, с удовольствием стирая эту её улыбочку. – В следующий раз удосужься покашлять, чтобы обозначить своё присутствие.

  – Зачем? Я же не простыла.

  Синг устало вздохнул, покачивая головой. Она абсолютно необучаемая идиотка.

  – Я опять сделала что-то не так, да? – девушка осторожно подошла к столику и подняла шкатулку. – Я вечно делаю что-то не так.

  – Просто не подкрадывайся больше ко мне, вот и всё, – тихо произнёс Синг, требовательно вытягивая руку. – Шкатулку, пожалуйста.

  Когда она протянула ему шкатулку, он брезгливо поджал губы. У неё такие грязные руки...

  – Ты не ответил, – вновь подала голос девушка. – Тебе ведь тут нравится, так?

  – Как может кому-то нравиться жить в этой развалюхе? – насмешливо спросил Синг, ставя шкатулку на место.

  – Но в ней что-то есть, да? – не сдавалась девушка. – Я же знаю, что ты каждую ночь тут гуляешь.

  – Ты следишь за мной? – Синг настороженно посмотрел на неё. Она казалась ему страннее и страннее с каждым мгновением.

  – Нет, зачем? – девушка улыбнулась – легко и открыто. – Просто я тоже тут люблю гулять. Представлять, как тут было раньше. Когда тут всё было... – она запнулась, подбирая подходящее слово.

  – Живым, – равнодушно подсказал Синг, двигаясь дальше.

  – Да, точно, живым! – раздражительно радостный голос раздался сзади, и Синг стиснул зубы. Она когда-нибудь оставит его в покое? – Я всегда хотела узнать, каково это – жить в таких домах.

  – Вот и узнала.

  – Нет, это другое. Сейчас это место мёртвое. Всегда было. Поэтому мы здесь и прячемся – сюда никто не суётся.

  – Почему? – Синг остановился, выглядывая через разбитое окно на улицу. – Призраки? Проклятье старого дома? – насмешка вышла тусклой, и от этого Сингу стало ещё больше не по себе.

  – Нет, конечно. Дом пустует уже двадцать лет. Зачем кому-то лезть в дом, из которого уже давно всё вынесли? – она призадумалась, чуть нахмурившись. – Но призраки тут тоже могут быть. Они же любят такие места?

  – Призраков не существует, – уверенно отсёк Синг, дёргано оглядываясь на какой-то скрип.

  – А если бы существовали?

  Синг предпочёл не отвечать. Он молча вглядывался в темноту ночной улицы. Но не видел ничего, кроме смутных силуэтов домов.

  Мэй чуть отпихнула его плечом и тоже выглянула на улицу.

  – Что выглядываешь?

  – Смысл жизни, – фыркнул Синг, продолжая глядеть наружу. – Есть ли тут ещё люди поблизости?

  – Есть, – девушка указала куда-то в темноту. – Вон там. Но тебе лучше не иметь с ними дело.

  – Почему?

  – Они... Как бы сказать...– она нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Синг неожиданно для себя заметил, что она слишком уж сильно прижимается к нему плечом. Подавшись назад, он сложил руки на груди.

  – Уж как-нибудь да скажи.

  – Они больны, – как-то виновато произнесла Мэй.

  Синг медленно кивнул.

  – И живы?

  – Да, живы. Но им осталось недолго.

  – А ты не могла сказать мне об этом раньше? – Синг недоумевающе поднял руки вверх и тут же бессильно опустил их. Идиотка! Самая настоящая идиотка! – Завтра утром отведёшь меня к ним.

  – Зачем? – девушка отшатнулась, испуганно округлив глаза. – Они же больны!

  – А я собираюсь лечить больных, – отсёк Синг. – А теперь я иду спать. Изволь не следовать за мной хотя бы в мою комнату!

  – Я не... Что за глупость!

  Синг уже не слушал её – просто шёл по скрипучему полу.

  Из всех обитателей особняка, Мэй раздражала его больше всех. Но, по крайней мере, она была живой.

  Остальные казались ему ожившими трупами. Страх и голод высушили их, оставили лишь самые простые мысли и самые крепкие инстинкты.

  Ворочаясь на холодной и отдающей сыростью лёжанке, Синг думал об обитателях дома.

  Была чета Райскрадтов. Муж, жена и две дочери. Бледные, худые, с пустыми глазами. Говорили они только друг с другом, а если им нужно было что-то от других обитателей особняка – говорил господин Райскрадт. Говорил тихим, хриплым голосом.

  Когда Синг делился с ними едой, ему на миг показалось, что в их глазах блеснуло что-то. Но это "что-то" потухло прежде, чем он успел понять, что это было.

  Был Гридс, стражник в дырявом форменном плаще. Без устали повторяющий, что он из стражи и следит за порядком. Он рассказал Сингу, что остался здесь по собственной глупости – помогал людям за внутренней стеной.

  По мнению Синга, история бы впечатлила его больше, если бы Гридс не рассказывал бы её четыре раза.

  Был молчаливый плотник Крист, который каждый день чинил что-то из мебели. По крайней мере, он пытался. Он всё время старался занять себя работой.

  Зачастую – бессмысленной. Вчера Синг застал его, шепчущим себе под нос и прикидывающим, как бы выровнять перила на лестнице.

  Была потасканного вида женщина, Арин. Растрёпанные волосы, грубая манера речи. Синг безошибочно определил в ней шлюху. Обычную портовую шлюху.

  Она готовила еду – когда было, что готовить.

  И была Мэй. Улыбчивая, неслышно ходящая девушка. Безумно болтливая, безумно раздражающая и вездесущая.

  Единственная, кто выходил из особняка в поисках пищи. Единственная, кто ещё был жив тут.

  – Ну и я, – прошептал себе под нос Синг. Сварливый ублюдок, который три дня просидел здесь. Боясь выйти и заняться делом, ради которого и прибыл сюда.

  Не хуже ли я этих мертвецов?

  Он не знал ответа. И не был уверен, что хотел знать.

  Три дня, беспокойно подумал Синг. Целых три дня. Он просто ел, читал и говорил себе: "сейчас я соберусь с силами". Сколько людей умерло за эти три дня? Пока он "собирался с силами?"

  – Завтра я начну, – прошептал Синг, жмурясь изо всех сил.– Завтра с утра.

  Он не знал, как начнёт. Когда он оказался здесь, внутри эпидемии, всё стало казаться ему... Незначительным. Сначала он был уверен. А теперь – нет.

  Он – всего лишь коллегист-недоучка. В городе наверняка были лекари. И всё равно город умирает. Что он сможет сделать?

  "Какая разница, что я могу сделать? – зло осёк он сам себя. – Главное – что я хотя бы попытаюсь сделать".

  Утро выдалось холодным. По крайней мере, Сингу так казалось. Иначе почему он дрожит?

  – Тебе холодно? – весело спросила Мэй. Синг зло шикнул на неё. Утренние и пустынные улицы казались ему местом, где нельзя говорить.

  Он вообще чувствовал себя чужим здесь. Само присутствие нарушало какой-то неощутимый порядок вещей, установленный здесь . Шорох шагов. Скрип разбитого стекла под ногами. Постукивание сумки с лекарствами по бедру. Всё это казалось оглушительно громким в тишине вокруг.

  Синг прожил всю жизнь в Мёнхене – городе, который не умолкал ни на мгновение. Городе, где в центре в любое время суток можно было найти веселящихся студиозов или адептов.

  Но запустение, которое он тут видел, вызывало у него страх. Самый настоящий страх.

  – Сколько... Сколько людей уже погибло? – тихо спросил он, вглядываясь в тёмные провалы окон.

  – Откуда же я знаю? – весело ответила Мэй. Синг не знал, что его бесит больше – её постоянная весёлость или навязчивость. Точнее, пока ещё не решил. – Тут оставалось много людей.

  – И... Неужели все?.. – Синг сглотнул. Если в каждом доме жило хотя бы по два человека, то... Ох.

  – Нет, конечно же. Просто... Ну, ты понимаешь.

  – Нет, не понимаю.

  – Это всё длится уже довольно долго. Люди научились не доверять друг другу и прятаться.

  – Тогда они прячутся очень хорошо, – фыркнул Синг, пытаясь отогнать волнение. Получилось так себе.

  – Конечно же хорошо. Уже на вторую неделю появились мародёры и грабители. Хочешь или нет, научишься прятаться.

  – Тогда почему ты ведёшь меня именно к этим больным? Я же спрашивал, есть ли люди вообще.

  – Ты же лекарь. Лекарей не интересуют здоровые люди.

  Синг открыл рот, чтобы возразить. И тут же закрыл его. А что тут возразить?

  Дом больных отличался от остальных лишь парой черт. Закрытая и целая дверь, заколоченные досками окна. И выцветшая, некогда красная тряпка, прибитая над входом.

  – Ты уверен, что хочешь туда идти? – спросила девушка, со страхом глядя на дом.

  – Уверен, что не хочу, – вздохнул Синг, раскрывая сумку. – Но должен.

  – Кому? – с живым интересом спросила Мэй, и Синг раздражённо дёрнул щекой.

  – Ты опять делаешь это. Лезешь не в своё дело.

  – Но мне интересно!

  – Жаль, потому что неудовлетворённый интерес – это довольно грустно, – наконец, он достал маску из сумки.

  Сколько раз он мечтал надеть её. И вот он, момент. Только вот он совершенно не рад.

  – Это что, клюв? – девушка подошла поближе. – Я никогда таких раньше не видела!

  – Можно подумать, ты много чего видела, – буркнул Синг. – Спасибо, что провела. Можешь возвращаться.

  – Спасибо, что разрешил, – Мэй улыбнулась. – Но я подожду тебя здесь.

  – Зачем? Тебе нечем заняться?

  – Ну... Да. Пока ты будешь занят, поищу чего-нибудь полезного вокруг.

  – Помародёрствуешь.

  – Пожил бы ты тут столько же, сколько и я – не был бы таким высокомерным.

  – Высокомерным? Я просто называю вещи своими именами.

  – Ну и называй, – фыркнула девушка. А затем улыбнулась. – Рано или поздно привыкнешь и поймёшь.

  Синг пожал плечами. Как будто ему есть дело до собирания брошенных вещей.

  На стук в дверь никто не открывал. Синг, неловко оглянувшись на пустую улицу, постучал вновь.

  Вновь нет ответа.

  Та часть Синга, которая привела его в Голдуол и швырялась огненным порошком в людей, уверенно говорила – стоит стучать ещё раз. И ещё. До тех пор, пока не откроют.

  А другая часть испуганно жалась в угол. Та часть, которая ныла на протяжении всего путешествия, которой не хватило смелости отказаться вообще от пьяной идеи о путешествии.

  – Всё равно выбор уже сделан, – пробормотал Синг и вновь постучал в дверь – ещё сильнее.

  Однако никто всё ещё не открывал.

  Синг страдальчески вздохнул. С одной стороны, он хотел помочь больным. Насколько это возможно.

  А с другой – если он этого хочет, то почему медлит и боится?

  – К чёрту, – зло буркнул он, присаживаясь на колени перед дверью.

  Отмычкой он владеть умел. Ну а что? В каком квартале он рос? Сколько раз Варг допоздна задерживался в городе, забрав по забывчивости сразу два ключа? И вообще!

  Когда замок щёлкнул, Синг взволнованно вздохнул. Наверное, это не прибавит доверия больных к нему. Но ему плевать на их доверие.

  Всё равно путь уже выбран. Надо было думать раньше, прежде чем творить глупости и соваться сюда, сбежав от друзей.

  В доме было темно и тихо. И подозрительно чисто.

  – Эй? – осторожно позвал Синг, вглядываясь в темноту.

  Никакого ответа. Впрочем, на что он надеялся?

  В мечтах Синга всё было не так. Беглый осмотр позволял ему безошибочно определить болезнь и её лечение, скальпель в руке мелькал быстрее молнии, больной, счастливый и довольный, слёзно благодарил его, а изумлённая его хладнокровием Лесте целовала его, и...

  В общем, ничего такого не было.

  Три тела он нашёл в комнате на втором этаже. Мужчина сидел за столом, правая рука покоилась на бутылке. Два других тела были накрыты полотном и лежали на кроватях.

  – Опоздал, – прошептал Синг дрожащими губами. – Опоздал...

  Внутри быстро росло неприятное чувство. Если бы сейчас кто-то спросил Синга, кто самый отвратительный человек на свете – он уверенно указал бы на себя.

  А в причинах указал бы отвратительное, пьянящее чувство облегчения.

  Даже сквозь запах кожи и трав, которые были наложены в "клюв" маски, Синг чувствовал сладковатый запах гниения. Должно быть, здесь стоял ужасный смрад.

  "Смрад", – зло подумал Синг, приближаясь к мужчине. – "Смрад, мать твою! Ты же называешь всё своими словами, да?! Смрад! Грёбаный поэт!"

  Мужчина, несомненно, был мёртв. Синг медленно наклонился к нему.

  Мёртв где-то день. Или два.

  Синг выдохнул в маску, устало закрыв глаза.

  – Проклятье, – убито прошептал он. Из-за его промедления погиб человек. Из-за его страха и тупости.

  Страх. Чего бояться? Он уже лечил людей, в Мёнхене. Тайком, стараясь урвать лишние деньги. Заразиться? Но он выпил все возможные лекарства и использует все меры предосторожности. Тогда... Какого чёрта?

  Синг не знал, какого.

  Но знал одно. Дальше так дело не пойдёт.

  А он хотел, чтобы дело шло.

  Какое-то время он смотрел на труп мужчины. А затем тяжело вздохнул.

  – Я хочу, – уверенно проговори он, доставая из сумки скальпель. – Хочу.

  Хмурый мужчина смотрел на Синга.

  – Почему ты не стараешься? – строго спросил он, постукивая пальцем по подбородку.

  – Я стараюсь, – возразил Синг, изучая записи.

  – Нет, не стараешься, – мужчина достал из воздуха длинный меч и указал на него. – Иначе почему я так пирую в последнее время?

  – Потому что так всегда, – Синг протянул ему листок. – Смотри. Лекарство.

  Мужчина задумчиво взял листок. Синг разглядывал его – высокий, статный. Но лицо прикрыто капюшоном. И одет странно, не по погоде – в лёгкую тогу.

  – И это – лекарство? – мужчина хмыкнул, и благородно тонкие губы искривились в язвительной усмешке. – Не обманывай сам себя. Ослабить страдания? Да. Но не вылечить.

  – Это первый шаг!

  – А будет ли второй? – мужчина сделал шаг вперёд, и Синг почувствовал дуновение холода. Ужасно неуютного, обжигающего холода. – Будет ли второй шаг? Возможен ли он? Позволю ли я тебе отобрать у меня столько прекрасной пищи?

  – У тебя не будет выбора, – слова вылетели из глотки и обратились паром. Синг знал, что должен бояться – но почему-то испытывал вместо страха раздражение. – Я не позволю этому делу зависеть от твоих прихотей.

  – От моих прихотей? – мужчина хмыкнул и провёл бледной рукой по лезвию меча. – Если бы ты работал так же, как дерзишь... Кто знает – может, тогда с тебя и был толк.

  – Заткнись и убирайся, – Синг мрачно взглянул на скальпель в руке. – Ты мешаешь мне работать.

  – О, нет, – мужчина со смехом начал таять. – Моё присутствие очень помогает тебе. Ты даже не представляешь, насколько. Насколько...

  Синг с резким вздохом сел.

  Вокруг было темно, и по грязному стеклу бежала вода.

  Дождь. Снова дождь.

  – Ты в порядке?

  Он постыдно взвизгнул и подскочил, натягивая одеяло до самого носа.

  – Прости, – Мэй выступила из темноты, виновата улыбающаяся. – Я...

  – Идиотка! – резко бросил Синг. Страх сменился резким, острым раздражением. – Какого демона ты тут делаешь?! Я сплю!

  – Может, это странно, но... – девушка осеклась. – Мне показалось, что тебе плохо.

  – Показалось? – ломающимся голосом вопросил Синг. – И это теперь повод вломиться ко мне спящему?!

  – Нет, – улыбка Мэй угасла, и она совсем виновато опустила голову. – Прости.

  В наступившей тишине был слышен лишь стук дождя по стеклу и скрип половиц где-то в глубине особняка.

  – Ладно, – не в силах выдержать молчание, процедил Синг. – Всё в порядке.

  – Ты весь в поту, – девушка встревоженно глядела на него из сумрака комнаты. – Тебе снилось что-то плохое?

  Синг хотел ответить что-то резкое.

  Но почему-то осёкся.

  – Нет, – медленно проговорил он, стирая холодный пот со лба. – Просто... Странный сон. Вот и всё. А теперь дай мне одеться. Который час?

  – Ещё только рассвет, – девушка отвернулась к двери и закрыла глаза ладонями. – Одевайся, я не смотрю.

  Синг думал послать её куда подальше. Может, прикрикнуть, чтобы она убралась.

  А затем тяжело вздохнул и потянулся за штанами.

  Ему не хотелось оставаться одному. Даже на пару мгновений, пока он будет натягивать на себя одежду.

  – Рассвет, – задумчиво пробормотал он, глядя в окно. – Всего пять дней тут – и мне уже кажется, что солнце вообще никогда не светит.

  – Я бы хотела побывать там, где оно светит, – мечтательно проговорила девушка. – Ты путешествовал по миру?

  – Приходилось немного.

  – Ты бывал на солнечных и тёплых пляжах? Где море ласковое и тёплое? И где можно побегать по песку?

  Синг хмыкнул. Он всю жизнь жил в Мёнхене. Но ни разу ему не приходило в голову побегать по песку. Ну, разве что один раз. Но и тогда он поборол это желание.

  Бегать? Это не солидно. Совершенно непристалое для восьмилетнего ребёнка занятие.

  Он только открыл рот, чтобы ответить, но Мэй уже продолжала.

  – Я бы сидела на берегу. Зарылась ногами в песок и смотрела бы на солнце.

  – Нельзя смотреть на солнце. Ты ослепнешь.

  – Тогда закрыла бы глаза и сидела так, чтобы оно грело мне лицо!

  – Зачем? – хмуро спросил Синг, накидывая куртку поверх рубахи. – Это сделало бы тебя счастливой?

  – Да, – уверенно проговорила девушка. – Сделало бы.

  Синг вздохнул.

  – Если всё сложится хорошо, я заберу тебя отсюда. Если захочешь, конечно.

  Как только слова слетели с губ, он почувствовал острый стыд.

  Зачем он это сказал?! Он не хотел этого говорить! Проклятье, надо...

  – Правда? – Мэй обернулась, и на её лицо... Ох. Синг никогда не видел такой смеси отчаянья и надежды.

  – Конечно, – выдохнул он. Бесхребетная тряпка! Зачем он начал этот разговор?! Теперь ещё и обещание дал! Придурок!

  – Спасибо, – девушка улыбнулась. – Пойдём завтракать?

  – А как иначе... – обречённо прошептал Синг.

  Завтрак стал негласным ритуалом уже на второй день пребывания в особняке. На нынешний же, пятый, Синг не задумывался над своими действиями. Пройти до столовой. Подождать, пока Мэй поставит перед ним холодную кашу. Съесть её, стараясь не обращать внимания на вкус. Поблагодарить её.

  Всего пять дней – а ему кажется, что так было всегда. Последняя ложка вязкой и безвкусной массы, судорожный глоток – и взгляд на Мэй, возящуюся с посудой.

  – Спасибо, – проговорил он, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Сегодня она была даже не такой противной, как обычно. Либо я начинаю привыкать, либо ты научилась чему-то.

  – Не за что. Ты теперь к больным?

  Синг вздохнул.

  – Да. К больным.

  В лекциях по полевой медицине у Синга наибольшее недоумение вызывал раздел, обучающий организовывать лазарет. Когда он готовился к Испытанию, этот вопрос вызывал у него почти физическую ненависть и полное опустошение. Ну какому хирургу доверять организовывать лазарет самому?! Ведь на то есть... Да кто угодно! Хирург спасает, а не обустраивает место операций!

  Но теперь, выходя в некогда приёмный зал, он благодарил всех богов, что адепт Бортоломелло заставлял их учить всё без исключения в своё курсе.

  Опираясь на перила галереи, Синг смотрел вниз, в зал. Большая часть больных ещё спала, но некоторые уже проснулись и тихо переговаривались, сидя на лёжанках.

  Лёжанки на дорогом паркете. Вместо благородных господ – немытые бродяги. Вместо тостов за здоровье – кашель и мольбы о помощи.

  А вместо шикарной еды – жидкая каша.

  В высшей мере иронично.

  Знали ли хозяева этого места, что когда-нибудь оно приобретёт такой вид? Вряд ли.

  Жизнь – отвратительная штука, подумал Синг, спускаясь вниз. Какие бы правила она не озвучила, в любой следующий момент она может поменять их. И тогда остаётся надеяться лишь на то, что изменение это будет хоть в какой-то мере в твою пользу.

  Или пытаться повернуть чашу в свою пользу. Хоть как-то.

  – Доброе утро, Лестред, – с мягкой улыбкой он присел перед первым больным.

  – Доброе, мастер Дегнаре, – старика мелко трясло. – Холодное нынче утрецо, да?

  – Это верно. Я могу попросить Мэй принести ещё одно одеяло для вас.

  – Отдайте его лучше кому помоложе, мастер Дегнаре. Уверен, одеял у вас не так уж и много.

  – И тем не менее, я попрошу её поискать, – губы Синга изгибались в улыбке, но улыбаться ему совершенно не хотелось. Лестред был слишком стар, чтобы выдержать болезнь. Он чудом пережил два приступа с помощью Синга и его лекарства.

  Но Синг знал, что третий старика убьёт. Даже если за него заступятся сами боги.

  – Будете осматривать меня? – спросил старик, улыбаясь.

  – Таков порядок, – Синг не знал, чего он ожидал увидеть. С каждым днём старик становился лишь хуже. И был жив до сих пор лишь потому, что Синг пичкал его своей микстурой.

  И Синг, и сам Лестред знали, что болезнь уже не отступит. Но старик продолжал улыбаться, а Синг – проводить бессмысленный осмотр.

  Таков порядок. Даже если надежды нет у одного, нельзя отбирать её у других.

  – Ваши лекарства скоро будут, – заверил Синг, ободряюще хлопая по плечу старика. Ну, как хлопая. Легонечко его касаясь.

  – Пустая трата ваших стараний, – покачал головой старик, всё ещё улыбаясь.

  – Не говорите так, – укоризненно посмотрел на него Синг. – Всё будет хорошо.