Текст книги "А. Смолин, ведьмак. Цикл (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 203 (всего у книги 207 страниц)

Глава 17

Недавно я сказал одному собеседнику о том, что отдыхаю между неприятностями, которые валятся на меня одна за другой. Нет, где-то эти слова были правдой, но не совсем. Вот и теперь – вроде бы относительная тишина в жизни установилась после того, как хитроумный Левинсон отправился туда, не знаю и знать не желаю куда, а на душе беспокойно. Телефон молчит, и от этого мне чем дальше, тем нервознее. Казалось бы – с чего? Всю свиту колдуна я спровадил в небытие, а на поимку его самого у меня еще все лето и часть осени остались. Но вот зудит внутри какой-то червячок, не дает покоя, будто я чего-то то ли не понял, то ли не увидел. Так, словно время почти на исходе.

Хотя, возможно, о себе дает знать накопившаяся усталость. Не физическая, эмоциональная. Я же не робот, не из железа сделан. Месяц почти безостановочной гонки не может о себе не дать знать.

Одно хорошо – не зря трудился. Мне снова довелось повидать плоды своих трудов, а именно то, как Бэлла приняла вторую часть зелья, что для нее приготовили ворожеи. Причем на этот раз все прошло не так драматично, как три дня назад, без вынимания интубационной трубки и прочих спецэффектов в стиле медицинских теледрам.

– Ну-с, пора, – сообщил мне Вагнер после того, как минутная стрелка часов на стене достигла требуемого деления, и тряхнул небольшой колбой, в которой плескалась красная жидкость и красовалась наклейка «Доза № 2». Он не поленился и разделил остаток зелья на порции. – Признаюсь, ждал этого момента, очень интересно посмотреть, что случится на этот раз. И как человеку, и как врачу. Саша, придержи, пожалуйста, нижнюю челюсть пациентки. Да салфетку возьми, не голой же рукой! Она стерильная, а ты нет.

Следом за тем он двумя пальцами сжал нос Бэллы и аккуратно вылил зелье ей в открытый рот. В горле девушки что-то булькнуло, но, и как в пошлый раз, заветная живительная влага, похоже, отправилась по назначению.

Через пару секунд девушка глубоко вздохнула, и я увидел, как по тонкой и нежной коже ее горла словно огненные змейки пробежали. Одновременно с этим серый предвестник смерти, который, понятное дело, никуда не делся, судорожно сжался, после распрямился, точно линейка, а затем скукожился до размеров небольшого ужика. Да еще и потускнел настолько, что его почти не видно стало.

– Вот и славно, – потер ладоши Вагнер. – Сегодня, конечно, результаты не так бросаются в глаза, как в прошлый раз, но все равно понятно, что девочка наша идет на поправку.

– Идет, – подтвердил я. – Факт.

– И только одно меня беспокоит – почему не просыпается? Спит и спит. Это не летаргия, не, прости господи, кома, просто сон, но очень уж он затянулся.

– Не знаю, – честно признался я. – И спросить не у кого. Давайте просто подождем три дня, последнюю дозу дадим и поглядим, что произойдет. Авось проснется?

– Признаюсь, я ее разбудить пытался, – сложил руки на животе Петр Францевич. – Никакого результата. Спит и знай во сне улыбается. Саш, а может, ты?

– Что я? Чем мое «Бэлла, вставай, в институт пора» от вашего отличаться будет?

– Так ты классический рецепт используй, – предложил мне врач, и в тот же миг в его глазах блеснули искорки лукавства.

– Это какой? – уже ожидая подначки, осведомился у него я.

– Поцелуй ее, – мой собеседник показал рукой на мирно сопящую девушку, – а вдруг?

– Очень смешно, – фыркнул я. – Ладно, Бэлла за спящую царевну сойдет, ибо красавица и умница, но вот из меня королевич Елисей – как из хрена оратор.

– Почему только красавица и умница? – отсмеявшись, сообщил мне Вагнер. – Она и по другим статьям вполне себе царевна. Бэлла у нас девочка не бедная.

– В смысле?

– В самом прямом. Ей досталась часть состояния отца, который у них с Ольгой один на двоих, и мамы, царство ей небесное. Полина Анатольевна была женщиной далеко не бедной.

– А Ряжская мне сказала…

– Бэлла не любит афишировать то, что она очень богатая невеста, – тонко улыбнулся Вагнер. – И вообще говорить обо всем, что связано с деньгами, у нее другие интересы. Да она ими и не пользуется, все средства находятся в доверительном управлении старшей сестры и ее мужа.

– Н-да, – я глянул на девушку, которая лежала и улыбалась во сне, – может, и правда поцеловать?

– Вы будете очень красивой парой, – уже без тени насмешки сообщил мне Петр Францевич, а после добавил: – И Яна Феликсовна придерживается того же мнения.

Помню я Яну Феликсовну, как же. Умная, властная и очень хорошо знающая, что ей нужно, женщина. И, сдается мне, собирающаяся вернуться в общее с мужем дело, иначе к чему этот разговор? Похоже, она насладилась материнством, забыла страхи трехлетней давности и начала выстраивать новые бизнес-схемы, в которых нашлось обязательное место для меня.

Хотя, может, я и ошибаюсь. Вернее, очень надеюсь на это.

– С рождением ребенка моя супруга стала крайне сентиментальна, – как видно, прочтя что-то по моему лицу, пояснил Вагнер поспешно. – И всем на свете желает счастья. Ну, почти всем. Есть некоторое количество граждан, которых она по-прежнему недолюбливает, но ты в их число не входишь.

Я уж было хотел спросить, кто же тогда в этот круг входит, но не успел, поскольку в кармане задергался смартфон. Глянув на экран, я почти моментально вышел из палаты, даже не скорчив извиняющуюся гримасу, как того требовал этикет.

– Привет, – произнес я. – Что, есть какие-то новости?

– Есть, – ответила Вика. – И они не ахти. Я не смогла найти рецепт нужного тебе зелья. Если честно, очень удивлена. Ладно бы речь шла о чем-то запретном, связанном с жизнью и смертью, там составы зелий действительно хранят за семью замками, причем не доверяя их бумаге. Только память, только из уст в уста и лишь прямой родне. Но тут-то что? Обычное обманное зелье с забавной загогулинкой. И на тебе, никто ничего путного сказать про него не может. Было такое, но детально никто ничего не знает. А ведь я с хорошими знатоками общалась, причем по обе стороны баррикад.

– Действительно странно, – даже не особо скрывая разочарование в голосе, сказал я. – Хотя, может, дело как раз в этом?

– В чем?

– В бесполезности, – пояснил я. – Его никто не варил за ненадобностью, вот рецепт и затерялся в веках.

– Как вариант, – согласилась со мной девушка. – Хотя и не совсем. Соседушка-то твоя, похоже, знает рецепт.

– Поди знай. Соседушка моя соврет – недорого возьмет. Ей веры у меня нет напрочь. Кстати, не исключено, что она про это зелье как раз потому и упомянула, что в курсе про его отсутствие на рынке. Мол, побегает и ко мне же прискачет.

– Гипотетически найти недостающие элементы реально, – продолжила Вика. – Основа-то та же, по идее, надо только к ней добавить что-то еще. Но что? Гадать можно до бесконечности. Может, крыло летучей мыши, может, сухой цвет багульника, собранный на исходе лета, может, корень рогоза с болота, в котором в ночь летнего солнцеворота утонула девственница. Вариантов масса. Потому, собственно, и гипотетически. Так что извини, Саша, не сильно я тебе помогла. Вернее – мы. Нифонтов тоже особо ничего не раскопал, что и просил тебе передать.

– Печалька, – вздохнул я. – Но спасибо за то, что хотя бы постаралась.

К Вике у меня претензий нет, что могла – то сделала. А вот Николай, подозреваю, не особо даже и старался. А чего ему? Он же знает – я дальше все равно землю носом рыть стану в поисках колдовской книги, так чего ради напрягаться? Может, оно, конечно, и не так, может, я на него грешу, но вот думается именно так.

Блин, а чего делать-то? В какую степь кидаться? Не к Даре же на поклон идти? А больше я никого из серьезных экспертов не знаю. Нет, конечно, есть mon ami Жозефина, которая отлично разбирается во многих областях познаний и обладает колоссальными связями среди европейских ведьм, но вот какая заковыка – специфика. Какие-то вещи, конечно, интернациональны, особенно те, что относятся к черной стороне бытия и очень не одобряются не то что Ровниным и его коллегами из-за рубежа, но и рядом обитателей Ночи. Ритуалы по изъятию душ из еще живых людей, смертные проклятия и прочая подобная тематика что в Москве, что в Берлине, что в Мадриде почти едина. А вот более мирные, бытовые зелья, заговоры и даже гадания в каждой стране свои. Почему так – понятия не имею, хотя версия, конечно, имеется.

Думаю, дело в богах, которые в старые времена у каждого народа были свои, и тайные знания избранным людям передали именно они, разумеется, с учетом национальной специфики. Тор и Перун здорово похожи, оба здоровяки, один фигачит молотом, другой молниями, но при этом они разные. В вопросах мировоззрений и социальной направленности разные. Тор бог воинов, хотя формально ему приписывают функционал покровителя плодородия, а Перун хоть и не дурак был подраться, но все же народ любил его не за это. Молнии, которыми он кидался, предваряли весенние грозы, после которых зерно в землю опускали, а после сопровождали летние поливы нив. Ну а после «Перунова дня» и вовсе жатва начиналась. Вот и выходит, что проку от обращения к Жозефине никакого не будет. Тем более что она, как и Дара, сильно хитрая особа. Наобещает с три короба, под это дело припашет меня опять кому-то из своих знакомых помогать, а после, при расчете, будет хлопать ресницами и говорить, что ее саму подвели, попутно расстегивая мои штаны. Она всегда так делает, мне ли не знать? При этом две, а то и три недели я потеряю на этом гарантированно.

Да и не в этом даже дело. Ехать мне никуда не хочется. Согласен, здесь, в Москве, за полтора месяца забот и хлопот на меня обрушилось больше, чем за два года в Европах, но этот ералаш перевешивает один простой факт. Тут я дома. И этого достаточно.

– Молока? – оторвал меня от размышлений голос Вагнера. Оказывается, я и сам не заметил, как мы переместились в его кабинет, куда уже доставили поднос с чаем, нарезанным лимоном, сушками-печеньками и всем таким прочим.

– Нет, – сразу отказался я. – Пробовал, мне не нравится. Точно так же, как и когда на дно чашки кофе вон лимон кладут.

– А я, знаешь ли, в этих вопросах эклектичен. – Петр Францевич плеснул в чай молока. – Впрочем, все это вкусовщина.

– Кому что нравится, – поддакнул я. – Главное, свои взгляды другим не навязывать. А то вот есть у меня одна знакомая, так ей хоть кол на голове теши. Ей говорят, что по ее не будет, а она всякий раз свою шарманку заводит. И ведь…

Стоп!

Блин, слона-то я и не приметил! И ведь сам пять минут назад рассуждал о том, откуда пошли заговоры да привороты.

– Ведь что? – переспросил у меня Вагнер.

– Ведь слушать никого не хочет, – на автомате ответил я. – Все о своем талдычит.

Кстати, на этот раз перед вышеупомянутой особой, похоже, придется маленько прогнуться. Не до крайностей, разумеется, иначе она мигом на согнутую спину запрыгнет, но обозначить почтение и глубокое уважение надо. Более того – необходимо. А то ведь Морана дама капризная, она и завернуть может. Скажет «нет» – и все. С нее станется. Плюс в прошлый раз я ее своим свежеиспеченным побратимством порядком разозлил. Впрочем, есть радостная весточка, с которой, кстати, разговор и следует начать. Лишь бы она меня к себе в Навь на эту беседу пригласила.

Как только с неба на город спустились сумерки, я посоветовал Родьке залезть под кресло, а когда тот осведомился у меня, в какой связи ему это нужно, негромко произнес:

– Мара, загляни в гости. Дело есть.

– Ясно, – пискнул мой слуга и через секунду исчез из поля зрения.

– Часто ты эту пигалицу начал в гости звать, – заметила Жанна, усаживаясь прямиком на убежище Родьки и вызвав этим его недовольный бубнеж. – Мне вроде бояться уже и нечего, а все равно как ее увижу, так не по себе становится.

– Надо, – коротко ответил помощнице я. – Ничего не поделаешь.

Как и в прошлый раз, долго гостью ждать не пришлось, уже минут через пять девочка, на этот раз одетая в стильный джинсовый сарафан, вошла в комнату и осведомилась у меня:

– Звал?

– Звал. Просьба у меня к тебе есть. И сразу скажу – без тебя тут никак.

– Говори, – заинтересовалась Мара. – Опять кого надо присмирить? Или чего еще?

– Чего еще. Мне с хозяйкой твоей край как пообщаться нужно. С Мораной. Ты бы ей эту весточку отнесла, а?

– Ведьмак, я тебе не слуга, – не глядя на меня, размеренно произнесла девочка. – И не гонец.

– Так я же прошу. Если угодно – по-дружески. Мы с тобой, конечно, не сильно друзья, но ведь и не чужие друг другу, верно? Да и общая кровь на нас есть, а это сближает.

– Не хитри, – зажужжал спиннер, который Мара достала из кармана сарафана, – знаю я эти разговоры. Тебе, когда надо чего, то ты Морока переболтать сможешь.

– Морок, – я потер лоб, – это же тоже бог?

– Бог, бог, – хихикнула Мара. – Забыли его нынче совсем, почитай, только слово «морока» от него и осталась. А если и помянут, то такого напридумывают! Мол, он был сыном Мораны и Чернобога, хворобы на людей насылал, Лихоманкам вообще тятей родным приходился.

– А на деле?

– Морок следил, чтобы люди правду и лжу друг с другом не смешивали, а когда это случалось, то смотрел, замарал ли свою и чужую души обман сотворивший или нет. Если да, то, случалось, воздавал виновнику по заслугам, не без того. Власть ему над разумом людским была дана сильно большая. Такая, что он и вовсе забрать его мог. А без разума человек что? Да ничто.

– Ну да, ну да, – пробормотал я. – Вот откуда идет фраза «морочить голову». И «помрачение», наверное, тоже.

– А уж как у него язык был подвязан! – хихикнула Мара. – Любого заговорит до беспамятства, так, что хоть чего после с ним делай. Потому ему лихие люди, что от чужих трудов кормятся, жертвы завсегда приносили. Особенно после того, как хорошую мошну у кого позычат.

– Морок, Морана… Они точно не родня?

– Все боги так или иначе в сродстве были, – пояснила гостья. – Первенцы Рода как-никак. Но точно не скажу, сама не знаю. Одно ведаю наверняка – вражды меж ними не водилось сроду. Скорее наоборот. Это же Морок тогда хозяйке нашей поведал, где Кощей от нее прячется, а уж потом она туда отправила воев, чтобы они, значит… Ну, ты знаешь.

– Даже видел, – припомнил я давний сеанс, который мне пару лет назад устроила Морана при помощи древнеславянского телевизора, воплощенного в виде массивного серебряного блюда. – Так что, поможешь?

– Помогу уж. – Мара спрыгнула на пол. – Знаю, что без особой нужды и доброй волей ты к хозяйке сроду не сунешься. Выходит, вправду тебя припекло.

– А когда? Ну, в смысле ее навестишь? Скоро?

– Сей момент весточку отнесу, – заверила меня девчушка. – Но и ты уж, если мне чего понадобится, губы не криви.

– Ну, не совсем же я сволочь. И еще – вот, держи. Это тебе.

Я еще днем заглянул в книжный магазин рядом с метро, в котором чего только не продавали, и прикупил там спиннер, розовый, да еще и в белый горошек. Ну да, китч жуткий, но Мара – она же девочка, хоть и нежить. А девочки вот такое как раз и любят.

– Благодарствую, – гостья улыбнулась, забирая подарок. – Красивый!

– А то! – поддакнул я. – Специально такой выбрал!

После ухода Мары я еще помыкался минут тридцать по квартире, а после лег спать, рассудив, что если Морана мое прошение надумает удовлетворить, то всяко к себе выдернет. А если нет – чего зря ждать? Все равно никакого сигнала она мне не подаст. Да и спать мне здорово хотелось.

И правильно сделал, потому что вместо того, чтобы отключиться от реальности и видеть сны, я оказался в уже неплохо знакомом мне месте, с его серыми туманами, черной водой реки Смородины и вечно недовольной богиней.

– Ты хотел говорить со мной, ведьмак? – осведомилась у меня Морана, восседавшая на пне-троне. – Молви.

– Мое почтение, – улыбнулся я. – Все так, хотел. Но не столько говорить, сколько доложить о том, что ваша просьба выполнена.

– Какая? – изогнула «домиком» соболиную бровь Морана.

– Так про ворожей. – Я потыкал большим пальцем правой руки себе за спину. – При нашей последней встрече вы пожелали, чтобы я пошел им навстречу и согласился выполнить их просьбу. Сказано – сделано, я им не отказал. Причем только благодаря вам, если бы речь шла только о моих личных предпочтениях, шиш бы я так поступил. Но раз вы за них слово замолвили…

Я развел руки в стороны, давая понять богине, насколько ее воля для меня важна.

– Юлишь, ведьмак, – проницательно заметила Морана, – ой юлишь. До того иголки топорщил да фырчал, что еж лесной, а теперь ровно как уж скользишь по словам.

– Вовсе нет, – с достоинством возразил я. – И не топорщил, и не скользю. Скольжу… Неважно. То, что я не слуга и сейчас подтвержу, но на уважении, испытываемом мной по отношению к вам, это никак не сказывается.

– А выполнять обещание когда собираешься?

– Так при оказии. Как на том берегу окажусь, так и полью деревце. Правда, понятия не имею, когда это точно случится, но как только – так сразу.

– Хочешь, я прямо сейчас тебя туда отправлю? – ласково улыбнулась Морана и достала из широкого рукава своего богато изукрашенного платья белоснежный платок. – Сил у меня немного, но на это их достанет.

А ведь она не шутит, по глазам видно. Сейчас как махнет платком, как закинет меня в серое марево, из которого я, даже если захочу, выбраться не смогу.

– Не хочу, – отказался я, стараясь не показать, что ее слова меня порядком встревожили. – Нет у меня на то ни времени, ни желания. Сейчас нет.

– Как же данное слово? Олег, тот, которому служили твои пращуры, не раз говаривал о том, что слово воина его ближней дружины нерушимо. Упоминал и о том, что ближник его, нарушивший данную им клятву, повинен в том, что весь род опозорил, и смерть станет самой малой карой за содеянное.

– Правильные слова, все так и есть, – кивнул я. – Да и не собираюсь я ничего нарушать. Говорю же – мы сошлись на том, что я берегинину могилку полью тогда, когда у меня возможность такая случится. Буду я на той стороне по каким-то делам, окажусь с холмом, под которым Ладимира лежит, рядом, вот тогда обещание и выполню. Про целенаправленно речь не шла.

– Ловок, – рассмеялась Морана. – Речи плетешь, что паук паутину, не хочешь, а запутаешься. Вы все теперь такие?

– Какие?

– Отговорки. В былые времена, когда я еще бывала в Прави, люди предпочитали судьбу пытать, а не искать причины, которые позволят им от дела бежать.

– Ну, так-то да… Но я еще ничего, иногда что-то делаю. Вот если бы на моем месте адвокат какой оказался или блогер-миллионник, вы бы поняли, что такое речи ни о чем плести.

– Слова твои – что туман, – палец богини указал на противоположный берег реки, – вроде и ясны, а ничего в них не разберешь. Растеряли вы лад, растеряли судьбу свою. Вот пращур твой, перстень которого ты теперь носишь, куда как проще был.

Я глянул на украшение, подаренное мне Карпычем, и удивленно присвистнул. Камень в навершии перстня сиял мягким красным цветом и даже маленько пульсировал.

– Чует, – пояснила мне Морана.

– Кого?

– Всех. И хозяина бывшего, и князя Вещего, и того, кто его создал. Они же все там, бродят средь полей с тех пор, как Ирий сгинул. – И богиня небрежно мотнула головой, вновь имея в виду другой берег Смородины. – Но это хорошо, что ты память пращуров чтишь, хорошо. Да и польза с него может случиться. Глядишь, работа Путяты тебе жизнь спасет тогда, когда ты там, в тумане, окажешься.

– А Путята кто?

– Коваль князя Олега, – пояснила богиня. – Только он его ближникам мечи да кольчуги, обручья да щиты делал. И перстень этот его работа. Странно только, что он у вас остался, когда витязь сюда ушел. Ему след тут в одном из курганов лежать, вместе с оружием, броней да костьми верного коня.

– Просто воин перстень своей девушке подарил, – пояснил я. – А та, узнав, что любимый погиб, в реку прыгнула. Тело ее водяной Олегу отдал, а перстень так на дне и остался. Ну а теперь ко мне попал, в качестве подарка.

– Понятно, – кивнула Морана. – Стало быть, так случиться и должно. Судьба, ведьмак, ее не переиначишь. Ладно, проси.

– А?

– То, за чем пришел, проси.

– Ну, тут издалека начинать следует. – Я понял, что дальше дурака валять не стоит, поскольку тогда можно отсюда уйти ни с чем. – Такое дело…

И я вывалил богине всю правду про колдуна, его черную книгу и рецепт зелья, которое не получается найти. А надо!

– Те знания, что тебе нужны, мне ведомы, – выслушав меня и выдержав паузу, произнесла богиня, – и в книге моей записаны. Да и отчего нынче ни ты, ни друзья твои отыскать ответы не смогли, я тоже знаю.

– Отчего? – мигом спросил я. – Рецепт-то пустяковый, ничего особенного из себя не представляет. Что в нем такого?

– Он особенен тем, что в умелых руках даже братьев моих и сестер обмануть мог, – пояснила Морана. – И обманул! Да не кого-то, а Вия, а тот такой обиды не стерпел. Ты же знаешь, что именно в его владениях, в Пекельном царстве, росла яблоня, на которой молодильные плоды вызревали? Съешь такой, и жизни у тебя прибавится годков на двадцать, а то и поболе.

– Про яблоки еще в детстве слыхал, про их местонахождение – нет, – ответил я.

– Один удалец смог их для отца своего добыть, очень уж не хотел, чтобы тот за кромку отправился. Ну а когда Вий заявился к нему в дом, чтобы ворованное забрать, жена того удальца именно эти чары на яблоки и наложила. Видать, сведущая в ведовстве была. Вий добро свое найти не смог и убрался восвояси, хоть и с великой неохотой. Только яблоки что, главная обида его в другом была – он хитника наказать не смог, хоть и знал, что тот перед ним стоит. Но раз не пойман – выходит, не вор, нельзя его жизнь и душу безданно забрать. Очень эта обида его жгла, настолько, что он дождался, пока родитель удальца Правь навеки покинет, после испросил разрешения у Светлобога, сыскал душу старца в Ирие и все у нее вызнал. Поверь, он это умеет. Вертись не вертись, хитри не хитри, а когда с Вием глаза в глаза стоишь, то все ему расскажешь,

– Не сомневаюсь, – согласился с ней я, припомнив бессмертное произведение Гоголя. – Что дальше случилось?

– Вий снова наведался в дом к смельчаку, который посмел его обворовать, и в этот раз душу его себе забрал. И жены его хитроумной тоже. Ну а после велел своим подручным донести весть до веды знающих, колдунов и иных прочих о том, что зелье сие варить отныне никому не дозволено. Да и мы его в этом поддержали, кроме разве что Лёля и Лады, которым кроме их полей ромашковых, ласк да хороводов ничего не нужно было. Просто – мало ли? Если Вия удалось объегорить, так и нас, выходит, тоже людишки могут провести. Зачем такое нужно? Только, выходит, совсем выжечь память о нем не вышло. Ты же вот знаешь, что оно когда-то было.

– Интересное кино, – почесал я затылок. – Так что, дадите рецепт? Или корпоративное единство до сих пор действительно? В смысле…

– Я поняла, – краешки губ богини обозначили улыбку, – дам, почему нет? Ты, конечно, хитрец тот еще, но помочь тебе стоит. И потому, что ты у меня до того ничего не просил, хотя и имел на то право, и потому, что от мертвого тебя мне проку никакого нет.

Цинично. Но зато честно, что очень и очень хорошо. Если бы все так поступали, не закутывали свои истинные желания в пять ватных слоев, а напрямую говорили, что да как, таким, как я, жилось бы на свете куда проще.

Правда, в этом случае планета опустела бы довольно быстро, потому что если все начнут друг другу правду говорить, то человечеству кранты.

– Пойдем. – Морана встала с трона и направилась к входу в терем. – И поторопись, ведьмак, пока я не передумала.

Вика оказалась права, недостающие ингредиенты зелья можно было искать до бесконечности. Нет, я те рецепты, что ей известны, знать не знал, но уверен, что трава «нечуй-ветер» в них точно не фигурировала. Как мне пояснила Морана, росла она, представьте себе, зимой, причем исключительно на берегах рек и озер, а собирать ее следовало исключительно в Карачунову полночь, то есть на зимнее солнцестояние. Мало того – обнаружить сию траву могли только слепые от рождения люди. При несоблюдении этих условий толку от нее хрен да маленько.

Видать, сильно непростая жена была у того парня, который у Вия молодильные яблоки умыкнул. Ну, если у нее дома вот такие редкости хранились.

– Да где же я такую возьму? – окончательно очумев от услышанного, растерянно спросил у богини я. – А?

– Какой же ты, ведьмак, телепень, – вздохнула Морана. – Все тебе поднеси на блюде – и кашу, и пирог, и ложку. Добро еще, если сам есть станешь.

– Так до Карачуна еще полгода, а срок службы выходит по осени, – пояснил я. – Да и слепых у меня среди знакомых нет.

– Ладно, – ледяная ладонь богини стукнула меня по лбу, – не печалься, и здесь я тебе помогу. Но знай, с этой поры никаких долгов за мной перед тобой нет.

– Так их и раньше вроде не водилось.

– Уж, как есть уж. Но добро уже то, что хоть не гадюка, исподволь не ужалишь, – усмехнулась Морана. – Заговор запоминай как следует, слово в слово.

– Запоминаю, – кивнул я, искренне жалея о том, что нельзя сюда, в Навь, смартфон протащить. Слов в заговоре было много, все они непростые, потому обороты вроде «наузы кощие» или «коло посолонь» зафиксировать в голове, конечно, было сложно. Хорошо хоть, что за прошедшие годы я память изрядно натренировал в этой связи. Жизнь заставила.

– Тяжко тебе лиходея будет одолеть, – сообщила мне Морана, когда мы вышли из терема обратно на поляну. – Иной раз живой чернознатец враг куда менее опасный, чем мертвый.

– Да все про это говорят, – отмахнулся я. – Задолбали уже. То мне самому это неясно! Только выбора-то нет. Вернее, он простой – заднюю включить, после чего заработать славу ведьмака-клятвопреступника и из Круга вылететь как пробка или драться. Оба не ахти, но второй вариант все же получше. Тут если и сложу голову, так хоть быстро.

– Тебе надо найти такое место, где вы равны силой будете, – мерно произнесла богиня. – Иначе никак.

– Да где такое найти? – печально глянул на нее я. – На любое кладбище он даже за своей книгой не сунется, а остальные мне не подходят.

– Ой ли? – ответила мне взглядом на взгляд Морана. – Ой ли, ведьмак?