Текст книги "Дикое поле"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3
Лето. Побережье Азовского моря
КЛЕЙМО

 
Меня берут за лацканы,
Мне не дают покоя…
 

Владимир Луговской.

Послесловие

– Как не Артем? – участковый с доктором удивленно переглянулись. – То есть вы хотите сказать – это не ваш сын?

– Не мой! – твердо заявил Михаил.

– А тогда – кто же?

– Ну, это уж у вас надо спросить… – Ратников ощущал сейчас радость, смешанную с острой тревогой, – а куда же тогда Артем-то делся?!

Вот тот же вопрос и задал сейчас участковый, причем довольно растерянно, словно бы спрашивал у самого себя:

– А где же тогда ваш сын?

– Не знаю! – жестко отозвался Михаил. – И признаться, это меня очень и очень волнует!

– Но… одежда, вы ж только что сказали – ваша!

– Одежда – точно Артема, и майку эту, и шорты я в своем магазине брал.

– Может, просто похожи?

– Да нет, – Ратников присмотрелся внимательней. – Вот здесь, видите – шов распоролся, Маша – жена – зашивала.

– Действительно, зашито… Господи! Ну, дела! И что теперь делать?

– А ничего не делать, капитан, – командным тоном заявил Василий. – Объявляйте по вновь открывшимся обстоятельствам розыск. Кстати… – Он живенько вытащил из кармана ксиву. – Я, между прочим, ваш коллега, если уж на то пошло.

– Да, товарищ подполковник, – капитан подтянулся. – Все сделаем, вы не сомневайтесь. Ясно – теперь искать надо. Послушайте… – участковый посмотрел на Мишу. – А может, это и не ваш сынок в лагерь приезжал?

– Да как же не мой? – Ратников усмехнулся. – Коли я сам его на поезд сажал, вместе со всеми? Не могли же его подменить? Да и к чему?

– Всяко бывает…

– Капитан прав, – одобрительно кивнул Ганзеев. – Сейчас ни одну версию со счетов сбрасывать нельзя, даже самую дикую. Что ж, докладывайте руководству, Иван Кузьмич, пусть объявляют парнишку в розыск, в райотдел мы с вами поедем, дадим показания.

– Да… да-да! – участковый сдвинул на затылок фуражку. – Так и поступим. А тут пока – все…

– Да как это все? – кивая на труп, обиженно возразил доктор. – А с этим-то что делать?

Василий устало отмахнулся:

– Да что обычно. Участковый оформит.

Из райотдела милиции приятели вышли изрядно вспотевшими, и не только потому, что был уже полдень. Сотрудницы местного отделения по делам несовершеннолетних – а именно их и бросили, так сказать, на прорыв – надо отдать им должное, отнеслись к новому делу неформально, опрашивали дотошно, до самой последней мелочи.

– Эх, гарны дивчины! – купив в киоске водички, с восторгом промолвил Веселый Ганс. – Особенно – та, с косой – Оксана.

– С косой, по-моему, Настя, а Оксана – майор, – уточнил Ратников.

– Не, майор – Надя. Надежда Петровна. Тоже гарная дивчина. Да все они тут… Хотя, конечно, жаль, что опер по розыску в отпуск уехал. Ну, надо же, нашли время для отпусков – летом! В самое горячее время.

– Да ну? – покосившись на друга, Михаил хмыкнул. – А ты-то сам когда обычно отпуск берешь?

– Когда начальство дает – в ноябре-декабре обычно. Или в марте. Ну, понимаешь, разные там дела… выговоры…

– То-то ты ко мне почти каждое лето ездишь!

– Так то не простой отпуск, а дополнительный, по выслуге мне положенный.

– Гляди-ка – по выслуге! Старичок ты наш.

– Да уж, стаж имею. – Ганзеев горделиво расправил плечи и рассмеялся. – Что-то долго наш водила заправляется.

– Видать, полный бак берет. Ты ж сам сказал – в Токмак ехать.

– Да, Миха, в Токмак. Там же те пацаны… – Василий тут же принял самый серьезный вид. – Понимаешь, тут надо ковать, пока горячо – а для начала выяснить, точно ли в лагере Артемка твой был… или, может, кто другой?

– Да я ж ему звонил недавно!

– Все равно, надо проверить. И вот одежда эта… точно – твоя, ну, в смысле – Темы?

– Да его, его, точно!

– Тогда как она на том пацане оказалась? Что молчишь? Не знаешь? Вот и я не знаю. А хорошо бы узнать. Ладно, прокатимся, а потом – обратно лагерь. Там надо копать – надеюсь, Матвеевна нас не прогонит.

– Да не должна бы… А вообще, я ее телефон записал, сейчас позвоню… обрадую. Или, думаешь – рано?

Опер пожал плечами:

– Да нет, звони. Вон, кстати, и «Газелька» наша…

Пока приехали в Токмак, пока отыскали нужный дом на улице Володарского, времени прошло немало. Миша даже несколько сконфузился – как-то неудобно было так напрягать водителя, а Ганзеев – хоть бы хны, как так и надо. Ухмыльнулся, пригладил волосы, позвонил в ворота.

– Да-да? – отозвалась возившаяся в саду миловидная блондинка лет тридцати пяти. – Вы к кому?

– Аникеевы здесь проживают? – Василий еще загодя приготовил удостоверение.

– А-а-а, – сразу же насторожилась женщина. – Так вы из милиции. Насчет того утонувшего мальчика… Но Руслан и Вовик уже все рассказали! Нельзя же снова травмировать детей, они до сих пор в себя прийти не могут.

– Так помогите им, – улыбнулся опер. – Артем-то не утонул.

– Как?! Что вы говорите?

– Вернее, тот мальчик, что утонул, – вовсе не Артем, – счел необходимым уточнить Миша.

– А кто же он? – блондинка очумело хлопала глазами. – И кто тогда утонул?

– Вот и мы это хотим выяснить.

– Вы думаете, что дети…

– Поймите, гражданочка – может быть, хоть что-то…

– Хорошо, – женщина наконец махнула рукой и улыбнулась. – Проходите вон туда, в беседку, а ребят я сейчас позову.

– Неплохой домик, – Ганзеев кивнул на кирпичный особнячок с красной крышей и аккуратными зелеными ставнями. – Живут же люди: у некоторых – особняки, у других, – он покосился на Ратникова, – усадьбы целые. А тут всю-то жизнь – в коммуналке на Ваське!

– Зато у тебя там весело!

– Да уж, куда веселее. О! Глянь-ко, свидетелей наших ведут.

Оба паренька – и темноволосый Руслан, и тот, что посветлее, Вовик, выглядели как-то не очень. То ли осунулись, то ли… Впрочем, смотрели вполне даже заинтересованно.

– Дяденька, а правда, Темка не утонул, да?

– Не утонул, сказал ведь уже! – Василий кивнул на Ратникова. – Вот и отец его приемный подтвердит.

– А Тема нам про вас рассказывал! И про жену вашу. И еще – про Пашку маленького.

– Слышь, парни, – Михаил быстренько перехватил инициативу, дотоле принадлежавшую почти исключительно своему непоколебимому дружку. – Вы позавчера весь день чем занимались? Ну вот, с Темкой…

– Позавчера? – мальчишки переглянулись. – Да ничего особенного.

Говорил в основном темненький, загорелый почти до черноты Руслан, а его стеснительный братец лишь кивал да поддакивал.

– Что, с утра прямо рассказывать?

– Ну, если помнишь.

– Да помню, чего ж не помнить-то? Утром на зарядку бегали, потом, после завтрака, в кружок пошли, ну, в судомодельный, мы туда все трое записались. Потом новую речевку репетировали, а вечером, после полдника, концерт был – Тема там стихи читал, между прочим – сам сочинил. Мы, как он сочинял, видели.

– А ничего необычного в друге своем не заметили? Ну, может, молчалив был, задумчив…

– Темка-то? Так он и так задумчивый. Не, ничего такого не было…

– Погодь! – в дело неожиданно вмешался Вовка. – Да как же не было-то? А котлеты?

– Что за котлеты?

– Да за обедом… В столовой лишние иногда остаются, так он выпросил и нас еще отправил просить, а суп, между прочим, не доел!

– Конечно, не доел, я тоже не доел – суп-то рыбный был, вспомни!

– Так-так, – быстро покивал Ратников. – Котлеты, значит. И еще – бутерброды?

– Да, и бутерброды. Но те – вечером.

– А утром он вас на косу позвал, в будку.

– Не, сказал, у кустов пока ждать, а уж он нас потом крикнет. Мол, показать кое-что хочет.

– Погодь, Рустик! Он нас вообще утром брать с собой не хотел, один хотел слинять, мы его еще пристыдили.

– Да, да, было такое. Темка начал – типа я сейчас без вас пройдусь быстренько, а потом мы его все же уговорили – не по-товарищески это, одному! Ведь верно?

– Верно, парни, верно.

– Ну, а потом – крики услышали. А дальше вы уже знаете.

– Знаем. И что, никого не видели?

– Никого. Только… Тему. А если не Тема, так кто это тогда был-то?

– Не сомневайтесь, узнаем. Хорошо б побыстрей Артема найти – потому вас и расспрашиваем, уж извините.

– Да мы готовы, готовы, спрашивайте, что хотите!

– Приятель ваш с утра во что одет был?

– Как обычно – в шорты и майку.

– Майка светлая, да, а шорты какого цвета?

– Темные.

– Темно-синие или черные?

Вот тут ребята озадаченно замолкли.

– Ну… темные, это точно…

– А светлых у него и не было, – усмехнулся Ратников. – Специально не взял, чтоб не пачкать. Значит, какие точно – с уверенностью сказать не можете?

– Не, дяденька, не можем.

– Ладно, спасибо – помогли!

– А вы, когда Тема найдется, нам…

– Сообщим обязательно! Телефон только дайте… – Ганзеев с готовностью вытащил мобильник.

– Ой, мой запишите…

– И мой…

Блондинка, до того неотступно наблюдавшая за ходом беседы, отошла, но вскоре вернулась с большим кувшином.

– Вино свое. Выпейте, в жару лучше нету!

Приятели не отказались, выпили, да не по одной кружке, а уж потом, поблагодарив хозяйку – и еще раз ребят, – направились к выходу.

– Темнеет уже, а нам еще ехать.

Платками им вослед не махали, но проводили куда приветливее, нежели встретили.

– Ну? – усаживаясь в машину, обернулся Миша. – И что ты обо всем этом думаешь?

– Тоже, что и ты! – опер хитро прищурил левый глаз. – Твой Темка и тот, утонувший, были знакомы! Мало того, это именно ему, утопленнику, Артем таскал в будку еду… Ну и кем бы этот парнишка мог быть?

– Черт… А ведь скорее всего – побегушник! Из лагеря какого-нибудь выгнали, или сам откуда-нибудь сбежал – например, из детского дома.

– Или из спецприемника, из интерната, от цыган… от кого угодно!

– Надо девчонкам сказать… ну тем, гарным дивчинам из детской комнаты.

– Мишель! «Детских комнат» с семьдесят восьмого года нет, есть отделения по делам несовершеннолетних.

– Да ла-адно, не суть. Сергей, трогай.

– Куда прикажете, господа? – запуская мотор, поинтересовался водитель.

– Домой, Сережа, в лагерь. Надеюсь, местечко там для нас сыщется?

– Да сыщется, конечно. А лучше я сейчас начальнице позвоню – чтоб уж точно.

– Звони, звони, Сережа, а то свалимся, как снег на голову. – Веселый Ганс радостно потер руки и хлопнул Ратникова по плечу. – Не журись, Миха! Отыщем твоего Темку, зуб даю – отыщем!

Алевтина Матвеевна, несмотря на поздний час, встречала гостей лично.

– Не утонул Артемка-то, говорите?! Господи, радость-то… А кто же тот мальчик? И… Артем-то где? Сбежал? Не сбежать не мог – зачем? Может, заблудился где в плавнях?

– Тогда, наверное, позвонил бы.

– Тут у нас не везде связь, да и телефон разрядиться мог. Ну мог ведь?

– Да мог.

– Или вообще он его потерял, телефон свой. Мы всегда родителей предупреждаем – ответственности не несем. Ой, да что я! Голодные, поди? Пошли-ка в столовую, там у нас и девочка уже чай пьет… инспектор детский.

– Опаньки! – Василий радостно потер ладони. – Вот и тут кое-что узнаем. Так сказать, из первых рук! Ведите нас скорей, любезная Алевтина Матвеевна, ужас, как есть хотим, прямо ночевать негде.

К огорчению Ганзеева, девушка оказалась без косы – не Оксана, но тоже вполне симпатичная, старший лейтенант. Звали ее Людой.

– На последний автобус опоздала, теперь только утром будет, – помешивая ложечкой чай, улыбнулась инспекторша. – Ну да ничего, не впервой, этот лагерь – на моем участке. Так что – в своем праве, ночую, где хочу!

– Оч-чень, оч-чень верно замечено! – не преминул поддакнуть Веселый Ганс и облизнулся, когда дебелая повариха поставила на стол миски с макаронами, котлетами и подливой.

– Подливка – это хорошо, вкусно!

– Кушайте на здоровье! – присела рядом начальница. – Может… настойки хотите? Так, с устатку.

– А есть? – тут же переспросил Василий с интонациями потерпевшего кораблекрушение, вдруг увидевшего совсем рядом землю.

Алевтина Матвеевна усмехнулась:

– Да найдется. Сейчас, принесу.

– Ну? – доев макароны, Ратников посмотрел на Люду. – Как поиски?

Девушка улыбнулась:

– Ищем. У меня, кстати, раньше к вам вопрос был… ну, когда думала, что тот погибший мальчик – ваш приемный сын.

– А что за вопрос? Давайте, давайте, спрашивайте?

– Ну, – инспекторша чуть смущенно пожала плечами. – Теперь уж это не к вам… а к кому – не знаю.

– Ну, Людочка, – светски улыбнулся Ганзеев. – Скажите, раз уж начали – в чем там дело-то? Просто изнемогаю от любопытство, что же такое вы хотели спросить у моего друга? Прямо теряюсь в догадках.

Ратников хохотнул: ишь ты, павлин, распустил перья!

– Ну… раз вы так просите…

Люда принесла лежавшую на скамейке у окна папку, раскрыла…

– Вот! – фотографию она протянула вовсе не Василию, а Мише. – Что скажете?

– А что это? – Михаил и в самом деле не очень понял, что было изображено.

– Увеличенный и обработанный снимок того, что было под мышкой у погибшего мальчика.

– Так-так-так-так-та-ак! – внимательно вглядываясь в фотографию, задумчиво протянул Ратников. – Буквы какие-то… древнерусские. Ну да… «И. Мир». Что за «мир»? Клеймо какое-то!

– Вот и я думаю – очень похоже на клеймо! Может быть, здесь и зацепка – откуда ребенок сбежал, зачем?

– Ай, Людмила, ай, молодец, – похвалил Ганзеев. – Замечательно рассуждаете! Нет, в самом деле.

В этот момент в столовую вернулась начальница с саквояжем, из которого и достала бутылочку смородиновой наливки, столь чудесного цвета и изысканного запаха, что попробовать не отказался никто, даже инспекторша.

Так вот, вчетвером и выпили: за успех в поисках.

Ганзеев снова принялся болтать, а вот Михаил как-то рассеянно смотрел в тарелку. Еще бы… Возникла уже у него одна догадка, о которой никому нельзя было рассказать, чтобы не приняли за полного и конченого психа.

Ну, конечно – клеймо! «И. Мир» – Ирина Мирошкинична, боярыня из древнего и влиятельного новгородского рода… Главарь банды людокрадов в тринадцатом веке!

Глава 4
Лето. Побережье Азовского моря
ГАУПТВАХТА

 
Тихо, тихо…
Редко, редко
Полночь брызнула свинцом, —
Мы попали в перестрелку,
Мы отсюда не уйдем.
 

Михаил Светлов.

В разведке

Что и говорить, поиски Артема велись оперативно, о чем красноречиво свидетельствовал наклеенный на павильон автобусной остановки листок с портретом пропавшего мальчика и надписью «Внимание – розыск!». Ну и ниже, мелким шрифтом – двенадцать лет, волосы светлые, телосложение, рост, цвет глаз…

– Да, быстро вы, – обернувшись к Людмиле, одобрительно заметил Ратников.

Девушка улыбнулась, и стоявший рядом с ней Ганзеев тоже раздвинул губы в улыбке – ну, этот-то ясно, чего лыбился. Все ж удалось с инспекторшей переспать!

Он и разбудил утром Мишу, явился – не запылился, предложив с утра пораньше пойти прогуляться, заодно и проводить… гм… кое-кого.

Автобус пришел быстро – бело-голубой «Лиаз». Галантный опер помог даме подняться в салон и даже чмокнул в щеку, против чего Люда вовсе не возражала, наоборот, улыбнулась и помахала на прощание рукой.

– Хорошая девушка, – глядя вслед отъехавшему от остановки автобусу, мечтательно протянул Василий. – Нет, правда.

Ратников цинично хмыкнул:

– Кто б сомневался – да только не я! Ну! И что ты тут предлагал посмотреть?

– Да вон, – подполковник кивнул на видневшиеся неподалеку ворота. – Глянем, что там за хрень, в этом санатории бывшем. Я заметил, туда грузовик какой-то проехал… вроде как с кирпичом, что ли.

Михаил пару секунд соображал, что к чему, а потом усмехнулся:

– Ага, понял: это тот самый «концлагерь», что мы с черного хода – с залива – видели.

– Ну да – а тут у них, похоже, вход парадный!

– Ага… только вряд ли они кого-то ждут. Уж не нас – точно.

– А мы к ним в гости напрашиваться не будем… пока, во всяком случае. Здесь вот, на остановочке посидим, понаблюдаем. – Ганзеев вытащил из кармана сигаретную пачку. – Покурим?

– Кури, а я воздержусь, пожалуй.

– О! Молодец, ожил, значит, немножко? Часика через два опять на ту косу сходим, побродим по бережку, посмотрим, уже куда как внимательней.

– Посмотрим… Понимаешь, Ганс, я все думаю – куда же Темка мог деться-то? Разные, знаешь, нехорошие мысли бродят. Ну, как так могло случиться? Парни-то, Вовка с Русланом, клянутся, что именно с Темой они утром шли… а потом оказывается, что утонул не он. Ну, сколько они там Тему ждали, минут десять? Так ведь сказали…

– Да, вряд ли больше. И вот за эти десять минут, Миша, произошло что-то такое, чего мы еще не знаем.

– Ну, кое-что знаем, – вдруг улыбнулся Ратников. – За эти десять минут произошла подмена – Тема и некий очень похожий на него мальчишка, причем в Теминой же одежке. Мальчишка утонул… или был кем-то утоплен!

– Хм, вряд ли, конечно… – подполковник задумчиво почесал затылок. – Хотя и эту версию со счетов сбрасывать нельзя – толком ее и не проверяли! Да, с косы, с заливчика этого незаметно не убежишь – ребята увидели б… А если убийца и не пытался никуда убежать? Просто утопил парня и спрятался… к примеру, под одной из лодок?

– Не мог! – резко возразил Михаил. – Парни-то что говорят, вспомни? Услышали крик, сразу побежали, и мальчишку того из воды вытащили… Так что убийца уж никак не мог на берег выскочить – им навстречу!

– М-да, не мог… – Ганзеев согласно кивнул и тут же выдал новую версию. – А если это аквалангист?

– Ты еще скажи – космонавт!

– Нет, правда… Просто – утопил, увидел бегущих мальчиков, отплыл метров на двадцать, там же, под водой, и затаился, переждал…

– Профессионал, что ли?

– А почему б и нет? Мы же не знаем, кто тот несчастный пацан и откуда? Может, что-то не то, что нужно, увидел, его заметили, погнались, искали… а он скрывался при помощи Темки, пока вот, не нашли…

– Вася, Вася! Эй! – Ратников помахал ладонью перед глазами приятеля. – Тебе романы ненаучно-фантастические писать.

– О! Ты сейчас как начальник мой говоришь – словно в слово! Или как дед… Он, кстати, тоже что-то такое пописывал… рассказы, в детстве еще – его даже «Капитаном Грантом» прозвали. – Ганзеев ничуть не обиделся, рассмеялся, и продолжал, уже куда более серьезно: – А что, чем плоха версия? Может быть, вот за этими воротами, за забором, что-то такое творится… а парень случайно увидел, вот они его и… бродяжка, чего бояться-то? А твоего Артема… ой, извини…

– Да понял я – типа его просто захватили и держат, чтоб чего не надо не разболтал. А трогать бояться, потому как просекли, кто не беспризорник, – последствий опасаются. Так?

– Так. Но, может, он и сам где-то затихарился – и просто боится показываться. Этих вот людей и опасается, может, даже видел того… аквалангиста.

– Сам ты аквалангист, Василий! Но… в общем-то, ты в чем-то прав. Может, и затаился Темка – испугался просто… Но мог ведь и позвонить!

– Да мало ли что с мобильником, начальница ж совершенно верно сказала – разрядился, потерял, отобрали. Может, до сих пор на берегу лежит – волной на песочек вынесло. Сходим, глянем.

– Да надо посмотреть, – согласился Михаил.

– О, смотри, смотри! – Ганзеев возбужденно кивнул на ворота, левая створка которых вдруг начала медленно отъезжать в сторону, выпуская с огороженной территории грузовик – желтовато-бурый бортовой «МАЗ» с запыленными номерами. В кабине сидели двое…

– Опаньки! Вот кого и расспросить! – Василий быстро вскочил на ноги. – Ты уж, Миш, сам на пляже посмотри, а я… Коль уж такой удобный случай… Эй, эй! – выскочив на шоссе перед грузовиком, опер замахал руками.

К большому удивлению Ратникова, «МАЗ» послушно остановился.

– Слышь, командир, выручай! – заблажил Веселый Ганс. – В город срочно надо.

Водитель – усатый, кулацкого облика дядька – высунулся в окно:

– Штука гривен!

– Согласен!

– Тогда залезай… Мыкола, подвынься.

Обдав Мишу вонью выхлопных газов, грузовик неспешно покатил к райцентру. Василий, правда, успел обернуться и махнуть рукой.

Ратников посидел еще с полчасика, да так ничего и не высидел – ворота больше не открывались, никто не выезжал, не заезжал, не заходил, все было глухо, как в танке, осталось лишь уповать на то, что ушлому питерскому оперу удастся хоть что-то узнать.

За лесополосой показалось солнце. Умытое и радостное, оно зависло над тополями этаким апельсиново-оранжевым улыбающимся колобком, протянув поперек шоссе черные тени. Рядом с остановкой, в кустах жимолости, весело щебетали птицы, и легкий освежающий ветерок приносил с собой соленый запах моря.

В лагере сыграли подъем, и Михаил поспешил к пляжу. Хотелось все же побродить там одному, без многочисленной бегающей ребятни… хотя лагерные-то купались не у косы, но все же…

Повсюду слышались радостные крики, смех, визг – физрук и вожатые выгоняли детей на зарядку. Вот уже и из репродуктора послышалось что-то бодрое: раз-два – три-четыре, три-четыре – раз-два… А затем поставили музыку, старую украинскую песню:

 
Ти вышла замуж за вэсну,
Ти вышла замуж за вэсну…
 

«Океан Эльзи»… Вовсе не противная группа, отнюдь…

– Ты вышла замуж за весну, – не замечая, машинально напевал на ходу Ратников, – вот ведь, привязалось же!

Впереди – уже рядом – блеснуло море: сине-зеленое, накрытое сверху выцветшим белесым небом. Дул легкий ветерок, над прибоем носились, кричали чайки.

Подумав, Михаил решительно зашагал к косе – решил начать с будки и лодок. Перерыл там все, да так ничего и не нашел… хотя – а что было искать-то? Записку от Артема, мол, жив-здоров, все хорошо, привет Маше?

Разувшись, Ратников закатал джинсы и, взяв летние туфли в руку, неспешно зашагал по самому краю прибоя. Серый песок, белые ракушки… банановая кожура, пластиковые пакеты, пивные банки… одноразовая посуда… использованный презерватив… еще один… и еще… Мда-а, тут много чего интересного отыскать можно!

Если и был телефон, так, скорее всего – подобрали уже. Хотя, с другой стороны, – кому он нужен-то?

– Эгей! Эй! А ну-ка, догони, попробуй!

Услыхав голоса, Михаил резко обернулся, увидев бегущих по пляжу детей – мальчика лет десяти и девочку чуть постарше. Оба белобрысые – точнее сказать, выгоревшие – загорелые. Девочка – в красном купальнике, мальчик – в длинных цветастых шортах. Ох, как они неслись, как брызгали друг друга водой, как смеялись! Взахлеб! Так беззаботно радостно, как это возможно, наверное, только в детстве.

– Привет! – Ратников помахал детям рукой и улыбнулся.

– Здрасьте, дяденька! Погода сегодня какая… правда, хорошая?

– Отличная погода, ребята! Часто здесь бегаете?

– Да нет… обычно мы там, где лагерь купается. Там вода чище.

– Зато здесь – ракушки! И янтарь!

– Янтарь? – Ратников с сомнением покачал головой. – Ну, это вряд ли.

– Нет, честное слово, янтарь – вот смотрите! – Мальчик вытащил из кармана шорт солнечно-желтый полупрозрачный камешек…

И в самом деле… янтарь. Или просто стеклышко?

– Да вы не стесняйтесь, посмотрите! Это я вот только что нашел, у старых лодок. Эльке подарил, но вот, пока храню – у нее-то ведь сейчас карманов нету!

– Молодец, – Михаил осторожно взял камешек… и ахнул!

Нет, конечно же это был вовсе не янтарь, стекло… В виде головы змейки с маленькими красными глазками… осколок браслета!!!

Не может быть! Неужели и здесь началось… Неужели и здесь можно проникнуть в прошлое? И кто-то проник…

– Дяденька, что с вами?

– Нет, нет, ничего. Просто – красивая вещица. Вы больше ничего подобного не находили?

– Не-ет. А это, правда, янтарь?

– Вынужден вас огорчить, молодые люди.

– Жаль! Но все равно ведь – красиво? Элька, побежали дальше! Вот, не догонишь больше ни за что, не догонишь!

– Я не догоню?! Ха!

Проводив взглядом убежавших детей, Ратников уселся на плоский камень и тревожно задумался. Осколок был точно «тот», Михаил узнал бы его из тысячи, из миллиона! Слишком уж много было пережито…

Но раз есть браслет – значит, должны быть – или были – и люди из прошлого. Людокрады – кому больше-то?! Кстати, и тот несчастный парнишка… то-то он вызвал такое изумление у патологоанатома! Ну, еще бы… человек тринадцатого века, естественно, отличается по метаболизму от современного, пусть хоть и немного, но отличается. У средневековых людей, допустим – тридцать два зуба, у наших современников – тридцать, а то и двадцать восемь, из которых – половины кариесных.

Да! Значит, тот парнишка – из прошлого. Сбежал от людокрадов, как-то познакомился с Артемом… А те – спокойно его могли с собой прихватить… Черт! Нехорошо! Ох, как нехорошо-то!

Однако что же делать-то? Ведь, скорее всего, база злодеев – если она есть – во-он за тем забором! За воротами. И в этот чертов санаторий – бывший санаторий – просто так не заберешься. Позвонить, что ли, Гансу, спросить, как там у него?

Миша вытащил мобильник:

– Але?

– А, Миха! – Ганзеев откликнулся сразу и, судя по веселому голосу, явно уже что-то накопал. – Короче, машинка эта – обычная, не при делах, просто заказали кирпичи привезти… Но вот Игнат Пилипыч, шофер, мужик глазастый оказался, кое-что интересное увидал, пока разгружались: гауптвахта, говорит, там у них, как есть – гауптвахта! И еще пристройку к ней делают – расширяют.

– А что за люди?

– Да охрана вроде обычная. Сейчас я их через Пилипыча начальство пробью. Они, кстати, в последнее время частенько то кирпичи, то раствор заказывают. Вот пока так. А у тебя? Есть что новое?

– Да так… Приедешь – поделюсь мыслями.

В ожидании приятеля Ратников решил пока пройтись, побродить вокруг бетонной оградки непонятного «санатория» или, как сказал шофер «МАЗа», – «гауптвахты». Нет, непонятными тропами не пробирался, отыскал широкую, выходящую на шоссе, аллейку, по ней и зашагал, уступив дорогу лихо пронесшимся к морю велосипедистам. Ух, как пронеслись эти парни! Едва не сбили…

– Дорогу, дяденька!

И звонок! Велосипедный звонок…

Миша поспешно отскочил в сторону и обернулся:

– А ты еще откуда взялся?

– А я, дяденька, напрямик – вдоль ограды! – помахав рукой, парнишка приветливо улыбнулся и закрутил педали, нагоняя уже усвиставших к морю своих.

– Вдоль ограды… – задумчиво повторил Михаил. – Там же вроде бы не пройти – не проехать? Или это мы с Гансом плохо смотрели? Или – не туда…

Пожав плечами, молодой человек свернул прямо в кусты – туда, откуда так внезапно выскочил велосипедист, и тотчас обнаружил узкую, но вполне проходимую тропку, прижимающуюся вплотную к ограде… к железной… хотя нет – кованая высокая ограда очень скоро закончилась, пошел обычный забор… который Михаил, оглянувшись, перемахнул как нечего делать!

И пошел себе по аллейке – неведомо пока куда.

Пока не услышал за спиной злобный собачий лай и чей-то хрипловатый голос:

– Уважаемый… Тут это, ходить-то нельзя.

Сторож. Ну, конечно сторож, типичный такой дед – борода лопатой. И собака у него вовсе не страшная – вполне добродушная такая лаечка – уши торчком.

– Хорошая у вас собака.

– Да уж, неплохая… Цыть, Трезорка, цыть… Вы что же, уважаемый, снова дорожку срезать решили?

– Снова? Да… тут раньше тропинка была… Я как раз год назад так же вот приезжал, в отпуск.

– Была, – покладисто кивнул дед. – Но вот теперь – оградка. И меня для охраны приставили. Понимаю, конечно, что многим трудно привыкнуть – завсегда тут запросто хаживали.

– Вот-вот, – охотно поддакнув, Ратников вытащил пачку сигарет. – Кури, отец.

– А чего ж? Закурим.

– А я тут с тобой на лавочке посижу – притомился малость.

– Сиди, сиди. Собачку мою не боись – не тронет.

Миша тут же погладил лайку:

– Хороший пес, хороший… И часто, отец, у тебя тут по территории бегают?

– Да часто. Не привыкли еще.

– Ага… значит, и тут что-то строить хотят?

Старик неожиданно ухмыльнулся:

– Да, правду сказать, ничего не хотят. Хозяин, Кольша, моего приятеля старого сын, этот участок еще лет пять назад прикупил, да потом деньги кончились. Хотел уже избавляться, да… Соседи-то, вишь, строительство затеяли, вот Кольша и говорит – вдруг да расширяться захотят? Вот тогда им тут все и продать подороже. А чтоб остатки не покрали, меня с Трезором уговорил посторожить недолго.

– Ага, – с улыбкой кивнул Михаил. – Вот оно как, значит. А Кольша-то твой, я смотрю хват!

– Да какой он хват? Хват был бы, так не выжидал бы незнамо что. Тебе, мил человек, в какую сторону сейчас надо-то? К лагерю иль к остановке?

– К стадиону, отец, – быстро прикинул, что к чему, Миша. – В прошлом году всегда через старый санаторий ходил – так ближе. А нынче смотрю – стену-то какую отгрохали! Не пройти, не проехать.

– Ну это кому – как, – дед неожиданно улыбнулся. – Пошли, так и быть, укажу тебе дорожку. Только, если уж там охрана ихняя разоряться будет, сам выкручивайся.

– Да выкручусь, не впервой. Ишь, взяли моду заборы строить!

Пройдя вслед за сторожем с полсотни шагов, молодой человек остановился напротив сарая.

– Ты что это, отец, меня под замок посадить решил?

– Да не под замок, – старик живенько распахнул жалобно скрипнувшую дверцу. – Там, с той стороны, в стене – дырка… Аккурат на их территорию. Широкая, не сомневайся – не ты первый лазаешь.

– А…

– А забор они тут еще не успели построить. Ну все, мил человек, бывай… Не, постой… У те сигаретки-то не будет больше? Больно уж вкусные!

– Питерские!

– Во! Я и говорю – не наши.

Отдав деду всю пачку, Ратников нырнул в щель… и выбрался уже на территории бывшего санатория, как раз в кусточках. Немного посидел, осмотрелся, прислушался и выбрался на сильно запущенную аллейку.

Густые кусты акации, кроны ив и тополей закрывали солнце, жаркие лучи которого сквозь листву казались зелеными, словно бы это было вовсе не солнышко, а какое-нибудь инопланетное злое светило.

Насколько мог сейчас понять Михаил, окромя недостроенной бетонной ограды, на всей доступной сейчас взгляду территории об инвесторах не напоминало более ничего. Все те же покосившиеся домики, бараки, попадавшиеся тут и там стенды, оставшиеся от бог весь каких времен. В общем – самое полное запустение, ничуть не лучше, чем за забором, у старика. И где тут, интересно, водитель «МАЗа» разглядел гауптвахту? Разве что – ближе к выходу?

Чу! Михаил вдруг услышал чьи-то голоса и проворно нырнул в кусты, едва не порвав рубашку. Затаился, и вовремя: на аллейке как раз показались двое мужчин, один – лет тридцати, высокий, с неприятный лицом, в рабочей спецовке; второй – пониже и постарше, в костюме, шляпе и с кожаной папочкой.

– Вы поймите меня, Филимон, ну как я могу не осмотреть территорию? Как планировать, где потом что построить? Что ваши хозяева себе думают – один забор строить? Да и он ведь забот требует. – Тот, что в шляпе, показал на то место, где только что прокрался на территорию Миша. – Одной машиной тут не обойдешься, уж по крайней мере нужны две. Да еще раствор. Рабочая сила, значит, у вас своя?

– Да-да, своя, – оглянувшись, поспешно закивал парень в спецовке.

– Ну, вот, – вытащив блокнотик, пожилой что-то записал и ухмыльнулся. – Ну? И как бы вы тут без меня производство работ определили?

Филимон равнодушно пожал плечами:

– Да я-то что? Это все начальство.

– Ох, уж это начальство ваше неуловимое. Хорошо, хоть платят вовремя. Ну, что – тогда завтра с утра я подошлю машинку. Тот же самый «МАЗ» будет, водителя с экспедитором вы знаете.

– Завтра? Отлично. – Хозяева именно так и планировали. Все осмотрели?