Текст книги "Золотая лихорадка"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Ой, убили! Убили! Помогите!!!

Филатов и едва проспавшиеся мужики выскочили из дома. По двору бежала соседка Огибаловых Анна, размахивая руками и крича во все горло:

– Там, на кладбище!!! Убили!!!

– Да кого убили-то? – участковый стал судорожно искать пистолет, оставленный им вместе с кобурой прямо под лавкой, на которой он спал.

– Мужика моего, Федьку! Убили... – заголосила баба.

Участковый вспомнил наконец, где его оружие, и опрометью бросился в хату, чуть не сшибив на ходу хозяина, который уже успел вооружиться двустволкой. В другой руке он нес охотничий карабин, который бросил Филатову. Трое мужиков побежали на кладбище. Зрелище, которое предстало перед их глазами, заставило застыть на месте.

На краю кладбища среди снега виднелась разрытая могила, около которой лежала раскуроченная крышка гроба и то, что осталось от двух человек – похороненного накануне старика и местного пьяницы Федора Василишкина, мужа Анны. Оба тела были буквально разорваны в клочья, голова Федора валялась в нескольких метрах от тела, будто снесенная топором палача.

– П...ец, – сказал участковый. – Кто ж это их так?

Филатов и Иван переглянулись.

– Это сделал не человек, – коротко заметил десантник. – Так даже взрывом разнести не может.

– Иван, беги за Лоскутовым! Я к себе, в район звонить буду. А ты... – участковый исподлобья глянул на вооруженного карабином Филатова, – короче, дежурь тут. Никого не подпускай. Бляха, зачем он могилу-то разрыл? У старика даже зубов золотых не было...

Павел Романович прибыл через десять минут. В руках у него был сильный фонарь, который он тут же сунул Филатову.

– Свети... – сказал он и начал осматривать тела.

Через несколько минут он поднялся с колен и, обращаясь к подоспевшему Турейко, сказал:

– Медведь поработал.

Участковый удивленно присвистнул:

– Да какой медведь, к черту? Быть не может!

– Шатун, – авторитетно заметил Лоскутов. – Они часто кладбища разрывают. Хотя вроде бы рано ему! Они только-только в берлоги попадали. Аномалия какая-то! Не должно такого быть.

– Может, жиру не нагулял, кто его знает, – отозвался Иван. – Бывает такое.

– Скоро из Сусулена приедут, – сообщил капитан и повернулся к всхлипывающим Анне и Марье: – Идите в избу. Не надо вам тут...

Посреди ночи на место происшествия приехал милицейский «уазик» и «скорая помощь». Криминалисты установили прожектор и осмотрели кладбище. Они сразу же обнаружили следы огромного медведя, ведущие в лес.

Трупы увезли, мужики вместе с фельдшером вернулись в хату Огибаловых. Такое надо было залить самогоном. Пили молча, не чокаясь.

– И какой бес Федьку на кладбище занес? – первым нарушил молчание хозяин дома.

– По пьяни, наверное, – ответил участковый. – Может, от Ирки-самогонщицы шел...

– Не иначе, – подтвердил Огибалов. – И что решать будем?

– А что тут решать, облаву надо делать. Если он уж повадился – все, не уйдет из этих мест. Может, военных вызвать? В Магадане ведь их много...

– Как же, поедут они... Егерей надо звать или МЧС, это, в общем, их работа, – предложил Лоскутов.

На том и порешили.

А утром Филатов, мало пивший накануне и часа три поспавший, поднялся раньше всех, оделся, разбудил Ивана и поманил его в сени.

– У тебя карабин чем заряжен?

– А что надо-то? – сперва не понял хозяин.

– Жаканы есть?

– Найдем... Во, холера, ты что, медведя решил завалить?

– Попробую. Давай карабин, патроны, и еще собака мне нужна. У кого есть?

– Сейчас организуем, – засуетился Иван. – Я с тобой пойду!

– Не пойдешь, – отрезал Филатов. – Дети у тебя.

Огибалов не настаивал.

Участковый так и не проснулся, когда десантник, забросив за плечо ремень карабина, углубился в лес. Впереди вынюхивал медвежий след здоровенный волкодав, позаимствованный ради такого случая у одного из деревенских – сторожа магазина. Свежего снега накануне не выпало, и след зверя Филатов мог взять и без собаки. Но овчарка должна была предупредить, если медведь зайдет сзади, что бывало с охотниками не единожды.

Филатов шел уже километров пять. Редколесье постепенно сменилось густыми зарослями, и тут десантник заметил, что пес насторожился. Пробежав еще метров сто, он замер и залился лаем. Из-за ели появился зверь.

На самом деле медведь совсем не такой неповоротливый и медлительный, как его представляют и рисуют в детских книжках. Этот, по определению коренных таежных жителей, «лесной человек» – один из самых ловких и опасных зверей мира. По грации он может поспорить со львом, а по хитрости даст ему сто очков форы. Но и охотник, который в этот утренний час выступил против него, принадлежал к числу самых опасных людей мира. И зверь проиграл.

Филатов не любил охоту в принципе. Слишком много человеческой крови пришлось ему пролить, чтобы добавлять к своему счету невинных зверей. Но здесь речь шла о том, что зверь мог легко разделаться с жителями деревни, приютившей Юрия и оказавшейся такой гостеприимной. Такие шатуны, бывало, уносили детей... И Филатов выстрелил. В меткости с ним не мог сравниться самый лучший охотник. И рука на этот раз его не подвела. Жакан вошел прямо в сердце вставшего на дыбы зверя. Ростом он был не ниже Филатова.

«А говорят, от пьянки у людей руки трясутся, – подумал десантник, последние годы весьма злоупотреблявший алкоголем. – Так не верьте, граждане...»

Десантник свистнул собаке, вылизывавшей окровавленный снег, и отправился назад, в деревню. На околице, куда он вышел через час, Юрий обнаружил толпу мужчин, вооруженных двустволками и карабинами и направлявшихся в лес. Среди них был и Иван. Увидев Филатова, он бросился ему навстречу и остановился в метре от него с немым вопросом в глазах.

– Берите сани и езжайте по моим следам. Километров пять отсюда. Здоровый зверь, – спокойно сказал Филатов.

Мужики окружили его, гомоня на все лады и выражая свое восхищение пришлым городским человеком.

Медвежатина оказалась вкусной, хотя медведь действительно не нагулял к зиме жиру. Фельдшер, который сидел на почетном месте около Филатова и Огибаловых, – как-никак, спасли десантника именно они – после пятой рюмки рассказал, что он звонил в Магадан знакомому егерю и тот подтвердил, что такие случаи бывают, хотя и редко. Не готовые к зимней спячке звери очень опасны.

Гости, собравшиеся в хате Огибаловых, разошлись за, полночь. И только к следующему утру участковый вспомнил, что надо бы и честь знать, спросил, какое сегодня число, и схватился за голову. Ему давно надо было быть в Сусулене с отчетом. Свою угрозу доставить Филатова в город в качестве подозрительной личности он уже не вспоминал. Юрий решил поехать с ним, попрощался с Марьей и втайне от мужика сунул ей пачку стодолларовых купюр – подкормишь, мол, детишек.

До райцентра ехать предстояло часа два, а то и все три, и Марья укутала его в кожух, чтоб не замерз, – зима в свои права вступила, суровая колымская зима. В дороге Филатов разговорился с участковым и ненавязчиво выяснил, что золото на Колыме воровали, воруют и будут воровать, пока оно есть в земле...

Глава 22

Около полудня на центральной площади небольшого колымского городка Сусулен стоял одетый в теплую кожаную куртку гладко выбритый мужчина лет сорока. Побрился он только что, в местной парикмахерской, освежился одеколоном и теперь был готов предстать перед своей одноклассницей, адрес которой был записан у него на отдельной бумажке.

Ника Бережная встретила Филатова на пороге своей квартиры, расположенной в новом пятиэтажном доме. Едва участковый высадил его, Филатов достал свой чудом сохранившийся мобильник и набрал номер Ники, чтобы сообщить о своем приезде.

– Здравствуй, Юрик, – Бережная обняла одноклассника, повесила на вешалку его куртку и провела в богато обставленную комнату. – Вот так и живу, – сказала она, разглядывая Филатова, которого не видела почти двадцать лет.

Десантник заметил стоявший на тумбочке портрет мужчины, угол которого пересекала черная лента.

– Муж? – спросил Филатов.

– Да. Я говорила, убили его год назад.

– Расскажешь, Ника? – в голосе Филатова звучало неподдельное сочувствие. – Ты не думай, я не из простого любопытства спрашиваю.

– Да что теперь-то, – махнула рукой Вероника. – Я в его дела особо не вникала. Кто-то на него «наехал»; видно, Степа не захотел делиться. У него своя бригада была, артель, как тут говорят. Зарабатывали неплохо. Я думаю, что его убрали те, кто тут всем командует. Вот, правда, кто, – не знаю, он меня специально в эти дела не посвящал. Потом мне кое-что рассказали...

– И что же?

– У местных вроде какой-то крутой покровитель в Москве. Будто бы он тоннами золото отсюда качает. И он потребовал, чтобы Степа неучтенное золото ему сдавал. Ну, а у мужа свои каналы были. Вот он и отказался. А может, и не отказался, – не знаю. Вот кто-то, или те, или эти, его и порешили. Прямо на прииске... Из винтовки.

Женщина зябко укуталась в черную шаль, наброшенную на плечи, – в комнате было прохладно.

– А ты почему не уехала? – спросил Филатов. – У тебя же сестра в Москве.

– Что сестра... Не друзья мы с ней. Да и тут я дома. Хоть и захолустье страшное, прижилась тут. Городок маленький, всех знаешь. Не хочется в сорок лет все по новой начинать... Ладно, Юр, ты посиди, можешь вот альбом полистать с фотографиями, а я пойду обед готовить.

Они проговорили до вечера. Подробностей местных криминальных разборок Вероника действительно не знала, и Филатов намекнул ей, что именно подробности его и интересуют. Правда, в причину своего интереса вдаваться не стал. Хватит однокласснице и своего горя, что еще собственные неприятности на нее вешать.

– Ну что, Юрик, – предложила Вероника, поразмыслив. – Раз ты разобраться хочешь... Пойдешь охранником на прииск или горно-обогатительный комбинат? Я могу договориться.

Филатов задумался. И понял, что этот вариант устраивал его больше всего. Чтобы вникнуть в ситуацию, присмотреться, понять, кто есть кто на этом колымском прииске, лучшей должности представить себе невозможно.

– Пойду, Ника, – твердо сказал Филатов. – Только что там охранять придется? Золото, которое в город увозят?

– Нет, там свои инкассаторы. К золоту тебя никто не подпустит. Тебе придется просто за порядком следить, чтобы какие пришлые не мелькали, ну, и за своими приглядывать. Воруют, конечно, золотишко-то, это ясно, но – по мелочи. Самородки иногда находят. Вот кто наживается – так это скупщики. Они золото за полцены берут, а потом на материк гонят.

– Слушай, Ника, я в технологии не силен. Вообще, прииск – это что такое? Старатель с лотком?

– Ага, старатель... Только с экскаватором. Или драгой размером с корабль. Правда, сейчас в реках не добывают, замерзли они. А прииск, грубо говоря, – это большущая яма в земле или шахта, оттуда золотоносную породу везут на обогатительный комбинат, а там уже из породы золото вымывают. Знаешь, сколько примерно из тонны руды можно добыть золота?

– Ну, полкило... – неуверенно предположил Филатов.

– Полкило... А 10 граммов не хочешь?

– Да ну?! – не поверил Филатов.

– Не больше, Юра. – Ника помолчала. – Работать ты будешь в Мульдуке, это недалеко отсюда, а жить – у меня...

– Нет, Ника, у тебя я жить не буду, – возразил Филатов. – Вообще, не стоит, чтобы про наше с тобой старое знакомство языками трепали. По многим причинам.

На следующее утро, переночевав у Вероники, Филатов на рейсовом автобусе отправился в небольшой поселок Мульдук, в десятке километров от Сусулена. Он явился в контору, находившуюся в небольшом двухэтажном здании. Ника при нем договорилась с начальником тамошней золотодобывающей артели Селезневым, и тот, пожилой мужчина с коротко постриженной бородой, принял Филатова на работу сразу же, спросив только, служил ли он когда-нибудь в охране. А поскольку послужной список Филатова-охранника был весьма длинным, то и вопросов у начальника больше не возникло. Видать, Ника Бережная пользовалась тут авторитетом.

– Присматривайся пока, – сказал Иван Петрович. – С послезавтрашнего дня выходи на работу. Будешь смотреть за порядком на прииске, он называется Лебяжий. Ну, если надо будет, ребятам поможешь. Испытательный срок тебе три месяца. Вот ключ от дома, иди устраивайся.

Дом, который выделили Филатову под жилье, был старым – его хозяева давно померли, не оставив наследников, и дом пустовал. Будь Юрий музейным работником, он с легкостью смог бы настрочить диссертацию о быте народов Дальнего Востока только по тем вещам, которые он отыскал, из любопытства облазив свою обитель от чердака до подвала. Там да еще в сарае чего только не было! Но больше всего понравился Юрию тяжелый чугунный утюг с головой какого-то сказочного зверя, в пузо которого нужно было закладывать уголья и таким образом гладить белье. Раритет, на котором сохранилась даже дата – 1887 год, – был вычищен Филатовым и поставлен на видное место, как и древний граммофон с помятой трубой, и резная деревянная колыбель... Видно, дом раньше был богатым.

Филатов вернулся в райцентр, купил постельное белье и кое-какие мелочи, зашел к Веронике, рассказал, как устроился, и отправился к месту своего нового жительства.

Работа у него оказалась непыльная. На прииске охранять было практически нечего – два экскаватора наполняли породой огромные самосвалы, которые возили золотоносную руду на обогатительный комбинат. Вот там уже было что охранять! Деятельность Филатова заключалась в том, чтобы подменять кого-нибудь из рабочих, когда тот по каким-то причинам не мог выйти на работу. Причиной чаще всего служил обыкновенный запой, что десантник вполне понимал по своему опыту.

Однажды на прииск приковылял дед, который оказался старожилом этих мест и работал на прииске еще во времена царя Гороха. Старик оказался разговорчивым, и Филатов, остро нуждавшийся в информации, пригласил его в гости, на что совершенно одинокий дед с удовольствием согласился.

Посиделки устроили в пятницу вечером, чтобы они, по местной традиции, плавно перешли в субботнюю опохмелку.

– Раньше, мил человек, при Сталине, да и позже, ты за крупинку золота мог «вышак» получить. До него воровали, да. И даже воровством это не считалось – сам намыл золотишка, сам и используй как хочешь. А в сороковых годах свистопляска-то и началась. Такой режим установили – хоть вешайся! Я пацаном тогда был, но помню, как к батьке моему чуть ли не каждую неделю с обыском приходили. Тогда ведь как: все государственное! Артелям план давали, не выполнишь – кирдык бригадиру. Технологию энкавэдисты контролировали так, что за жменю даже отвала, в котором и золота, считай, не было, можно было за проволоку угодить. А уж как поселки контролировали! Шмон за шмоном, сексот на сексоте. Если кто самородок нашел, даже случайно, в ручье, – сдай. Не сдал – садись на десятку, а то и больше. Вывозили золото в Хабаровск и Магадан спецкоманды, тот же НКВД или даже армия.

И воровать золото перестали – себе дороже. Нет, украсть можно было, конечно; золотишко-то вот оно, под ногами. Но вывезти и продать – ни-ни. В больших городах, где ювелиры есть, над каждым из них мент стоял. По каждому случаю в Москву докладывали, аж в ЦК... Это потом стали тоннами воровать, годах в девяностых тут только ленивый не крал. Да и сейчас не лучше.

Дед ничего не мог сказать о современной технологии кражи драгоценных металлов. Сам он клялся, что за всю жизнь не украл ни грамма золота.

В конце концов дед отрубился, и Филатов уложил его на свою кровать, сам же залез на полати. А назавтра гость смотрел волком и все вспоминал, не ляпнул ли чужому человеку чего лишнего...

В конце следующей недели, вернувшись с работы, Филатов поехал в город и случайно встретил участкового Савелия Турейко. Само собой, он и его зазвал в гости и попросил просветить, куда он таки попал. И вот теперь-то, проставив милиционеру чуть ли не ящик водки, доподлинно узнал, каким образом происходят здесь, на Дальнем Востоке, кражи золота.

Участковый оказался человеком весьма осведомленным, как, в общем, и полагалось ему по чину.

– Помнишь начало девяностых? – начал Савелий, выпив стакан водки и закусив медвежатиной, купленной Филатовым у местного охотника. – Тогда был полный беспредел, прииски закрывались, потому что золото стало невыгодно добывать, за него годами не платили. Государство полностью утратило контроль за золотодобычей и оборотом драгметаллов вообще. Вот тогда-то ворье и вспомнило XIX век, когда на приисках был полнейший бардак, а на старателей охотились сами же старатели. Ты немного технологию добычи изучил?

– Ну, в общем, уже не полный профан, – отозвался Филатов, с интересом ожидая продолжения. Лекция, судя по количеству спиртного на столе и под столом, грозила затянуться.

– Ну так вот. Способ первый. Представь себе бригаду, примерно человек семь-восемь. Они намывают гидропульпу, смесь золотосодержащего грунта и воды, и работают на бульдозерах и гидромониторах. Работать-то они работают, породу добывают, а вот самородки – себе. Они ведь разные бывают – иной грамм весом, а иной и граммов на сто потянет. Редко, очень редко, но и до килограмма попадаются.

Эта бригада – фактически преступная группировка, с круговой порукой и всеми остальными причиндалами. Случайный человек туда не попадет. Я вот понять не могу, как ты так быстро устроился... Хотя там, где ты работаешь, самородок раз в столетие попадается. Вот в таежных ручьях и реках – другое дело.

Самородки добывают не только работники приисков. Тут ведь не только старатели живут, шушеры всякой много. И голодных не счесть. Вылетел такой за провинность какую с прииска, есть-то надо, местные условия знает. Вот и моет потихоньку, а песок и самородки сбывает скупщикам или вывозит в Магадан или Хабаровск для продажи. Бандиты чаще всего знают о том, кто моет золотишко, и сами предлагают сдать товар. Платят, кстати, сразу, хотя и не полную цену.

– Савелий, а перекупщики эти... откуда взялись? – поинтересовался Филатов, наливая водку в стаканы.

– Большинство – чечены, во всяком случае так раньше было. А откуда взялись? Жили они тут. От Сталина прятались. Еще годов с сороковых, когда он всех с родных гор повыгонял. Сам понимаешь, мафия еще та. Всех купили на корню. В буквальном смысле «от Москвы до самых до окраин...». «Семьи», точнее, кланы контролируют и скупщиков, и старателей, берут долю, за это предоставляют каналы сбыта. Представляешь, лет десять назад, когда я только службу начинал, прибыли к нам сотрудники ни больше, ни меньше как шариатской службы безопасности Ичкерии! Хотели все на поток поставить. Правда, тогда дали им по шапке. Обнаглели вконец – хотели всю добычу драгметаллов под себя подмять.

А корейцы сколько золота вывезли! Никто и подсчитать не мог. Тонны и тонны. Они тут раньше лес заготавливали, ну и золото мыли, само собой. Кто отработал свое – на поездах специальных вывозили в Китай и проверяли только по спискам, не слинял ли кто. Досмотра никакого не было. В таком поезде около тысячи корейцев ехало, если каждый по килограмму вез...

– А чего же их не шмонали на границе? – удивился Филатов.

– Оказывали доверие братскому корейскому народу, – ухмыльнулся участковый. – А этот «братский народ» теперь согласно идеям «чучхэ» грозит миру атомной бомбой... Ладно, наливай, а то я все болтаю и болтаю.

– Так интересно же! – вполне искренне воскликнул десантник, откупоривая очередную бутылку. Под медвежатину и соленые грибочки водка шла как по маслу и в голову почти не ударяла, чему Филатов был весьма рад.

– Очень много воровали с горно-обогатительных комбинатов, – поддев на вилку гриб, сказал Савелий. – Рабочие выносили концентрат, в котором золота было до восьмидесяти процентов. Они ведь, как никто, хорошо знали технологию, условия хранения и систему охраны комбинатов. Охрану, как это ни банально, подкупали, золото вывозили под видом мусора, а отчетность подделывали. Легко и просто. Правда, и повязать таких несложно – они ртуть десятками килограммов покупают, потому что без нее аффинаж невозможен...

– Что невозможно? – переспросил Филатов.

– Короче, смешивают концентрат с ртутью и выпаривают. Да тебе это без надобности... Тем более что все, что я тебе рассказал, – капля в море. Теперь бандиты действуют вполне законно – создают акционерные общества и копают себе колымскую земельку. Во-первых, бабки отмывают, во-вторых, миллионы зарабатывают. Вполне легально. Но какая война шла за лицензии! Местные с московскими ворами такие разборки устраивали, что медведи из берлог вставали... – порядком уже поддатый Савелий вспомнил давешнего шатуна и захихикал. – Тут было слух прошел, что и московские между собой что-то не поделили и у нас теперь новая «крыша»... Ну, это я так, к слову...

– Подожди, Савелий, – перебил участкового насторожившийся Филатов. – Откуда эта информация?

– А у нас в отделе трепались, – равнодушно ответил Турейко. – Тебе-то что?

– Да так, – пожал плечами Филатов, решивший обратить на местных «правоохранников» более пристальное внимание. – Ты дальше давай, интересно.

– Тебе интересно, а у меня уже язык заболел тебе лекцию читать. Короче, чтобы у тебя полная картина была, поясняю. По мелочи золото геологи моют, типа образцы, а потом себе оставляют. Но это фигня. С добычей вроде я все тебе рассказал. А вот сбыт – это, брат, круто. Ну, понятно, в городах ювелиры из золотишка колечки-сережки клепают, причем золота там чаще всего процентов двадцать. Клейма ставят, ярлыки вешают и в магазины отправляют. Все это под контролем, сам понимаешь, братвы. А в одной мастерской вообще рационализаторы до чего додумались – прямо госпремию бы вручил! Придумали из золота проволоку тянуть, миллиметровку, которой роторы моторов обматывают. Поставил такой «золотой» моторчик в пылесос – и вперед, в Китай. Хитро!

– Молодцы! – восхитился находчивостью русского мужика Филатов. – За это и выпить не грех.

– Китайцы, кстати, – пропустив внутрь очередную порцию водки, заметил участковый, – вечно тут трутся. Впрочем, у нас, на Колыме, их не так много, как, скажем, в Хабаровске, но тоже хватает. И вечно наши их нагревают. То медяшку вместо золота подбросят, то бронзовый порошок. Был случай, даже ихние бандиты к нашим на разборку приезжали.

– Представляю, как им навесили, – сказал Филатов. – Скажи, Савелий, а возможно, например, такое: замаскировать золотые слитки под олово, погрузить в товарный вагон и отправить через всю страну, например в Москву?

– Отчего же нельзя, можно. Отлавливают в основном одиночек, тех, кто для себя золото везет, по десятку-другому килограммов. А покрыть его оловом – пара пустяков. И в Москву... Бумаги сделать не проблема. Подмазал кого надо – и вперед... Золото все в Москву идет. И поездами, и самолетами, и чем хочешь. Цыгане, кстати, часто этим занимаются, у них куплено все, как и у чеченцев. С цыганами связываться никто не хочет; говорят, есть у них колдунья какая-то, порчу навести может. Но цыгане у нас на Колыме не так много везут. Вот в Хабаровске их много, даже «цыганская слобода» есть.

– Неужели это все «левое» золото в России оседает? – спросил Филатов.

– Прямо-таки... За границу оно уходит в основном.. За наркоту им расплачиваются. Но кое-что, конечно, и у нас остается. В банках на депозитах лежит.

– Савелий, а откуда ты все это в таких подробностях знаешь? – осведомился почти трезвый Филатов.

Турейко усмехнулся.

– Я тридцать пять лет здесь прожил. С самого рождения. И отец, и дед – все местные. Прадед с Обручевым и Билибиным сюда пришел, когда они золото нашли на Колыме в двадцать шестом, был среди первых строителей Магадана. Женился. Отсюда род Турейко и пошел. Я тебе всю историю края могу изложить как по-писаному. А почему мы такие безобраздно трезвые, а, товарищ Павловский?

Филатов покачал головой и потянулся за четвертой, бутылкой. Кое-что полезное из лекции участкового-краеведа он почерпнул, но конкретно не узнал почти ничего. И решил ждать– спешить ему, в общем-то, было некуда.

А еще через неделю, в субботу, Юрий снова выбрался в райцентр. Он побродил по улицам, словно солдат в увольнении, купил билет в кино на штатовский боевик и уже под вечер решил отправиться в единственную местную ресторацию. Пельмени здесь подавали прекрасные, да и хорошая водка всегда была в наличии.

Филатов занял место за столиком в нише и сделал заказ. Ресторан потихоньку заполнялся, у эстрады сдвинули два стола, и их заняла компания парней нахального вида, шумевших во всю ивановскую и уже где-то успевших поцеловаться с зеленой змеюкой.

Невдалеке от Филатова сидела парочка – учитель истории местной школы (его Юрий знал в лицо) и очень симпатичная девушка. На столе лежал букет цветов, и учитель прямо светился от радости. Очевидно, девушка была его невестой.

Филатов мирно сидел, потягивая коньяк, довольный жизнью. Диссонанс вносила только компания, не признававшая никаких приличий, – с той стороны зала струилась, подобно дыму, самая гнусная матерщина. И вскоре молодым прожигателям жизни захотелось острых ощущений.

Когда из колонок, установленных на эстраде, донеслись звуки очередного «медляка», из-за стола поднялся провожаемый соответствующими напутствиями очень пьяный парень и, пошатываясь, направился к столику, за которым разговаривали учитель со своей подругой.

– Слышь, давай потанцуем! – обратился «джентльмен» к девушке.

Та испуганно отпрянула, видимо не привыкшая к подобным «ухаживаниям», да и к ресторанам вообще. За нее ответил учитель:

– Извините, она не танцует...

– Не тебя спрашиваю, ты, понял? – парень, пошатываясь, навис над столом.

Учитель не растерялся:

– Отойди по-хорошему, не порти настроение!

Парень пьяно заржал и повернулся к своим:

– Киса, ты слышишь? Я тут сейчас настроение портить буду! – заорал он и схватил девушку за руку.

Учитель попытался оттолкнуть его, девушка закричала, компания заулюлюкала и вскочила из-за стола, предвкушая развлечение.

В шобле выделялся прилизанный юноша, одетый в бог весть на каком курорте купленную пеструю рубаху с пальмами. Это и был тот самый Киса, к которому обращался «любитель потанцевать». Киса вразвалку подошел к столику учителя и спросил:

– Что, Дубновицкий, жалко? А то поделился бы девочкой. С нами-то веселее, чем с тобой, крыса очкастая.

– Потехин, если вы сейчас же не прекратите, я вынужден буду снова сходить к вашему отцу!

– К папе, значит... И ремнем, ремнем... А может, ты меня забодаешь, а?

«Хозяева жизни» заржали. Юрий постепенно терял терпение. «Боже, сколько можно?» – подумал он, доставая из кармана юбилейный рубль, купленный ради развлечения на толкучке. Через мгновение Киса заорал, держась за рот, – рубль, точно брошенный Филатовым, выбил ублюдку два передних зуба. Все умолкли, недоумевая, кто мог покуситься на такую важную персону, и заторможенно наблюдая, как эта персона выплевывает обломки зубов.

Учитель с подругой были мгновенно забыты. И поскольку никто не смог разобраться, откуда прилетела такая напасть – Киса вертел головой в разные стороны, а столики были наставлены густо, – оскорбленной в лучших чувствах «золотой молодежи» ничего не оставалось, как найти и покарать...

– Кто!? – вызверился отплевавшийся наконец Киса. – Падлы, убью! – и, отбросив в сторону оказавшийся на дороге стул, выскочил в центр зала, в котором к тому времени оставалось человек десять. Шобла повалила за ним. Филатова, скрытого в полумраке ниши, по пьяни не заметили, хоть он и сидел ближе всех.

– Вон! Все вон!!! – завопил вконец распоясавшийся мерзавец, сдернув скатерть с неприбранного стола.

Загремела разбитая посуда. Ни администратор, ни официантки почему-то не показывались, да и менты, которые постоянно паслись у кафе и ресторанов, на этот раз обошли заведение стороной.

Люди, оставляя под блюдечками деньги, начали удаляться, чтобы сохранить хоть подобие достоинства. Наверно, они хорошо знали, что спорить с данным гражданином себе дороже. В считанные минуты ресторан опустел, за исключением Кисы, окруженного соболезнующей на разные лады компанией, и... Филатова. Он не видел для себя причины уходить, не заплатив по счетам.

Тяжело дышащий Киса остановился напротив него, грозно выставив челюсть:

– Ты, вля, теве осовое приглафение надо? – после «стоматологической операции» его дикция заметно пострадала.

– Я тебе не «вля», козел. Понял?

Киса вытаращил глаза, его примеру последовали прихлебатели. Через мгновение Киса был уже в пути, разгоняясь, чтобы сильнее стукнуть выставленным вперед кулаком. Он и стукнул. Стену. И оплыл от удара по шее ребром ладони Филатова. Собутыльники Кисы бросились на него всей толпой, и Юрию, как в кинофильмах, пришлось с помощью стола припечатать их к противоположной стене. Когда пара оставшихся невредимыми «властелинов прерий» набросилась на «Друга индейцев» Филатова, в зал спокойной походкой вошли трое блюстителей порядка.

В отделение, куда доставили всех, за исключением почему-то одного Кисы, разговор был короткий.

– Как фамилия?

– Павловский.

– Где работаешь?

– Охранником на прииске.

– Зачем драку устроил?

– Это не я устроил.

– А кто?

– Те, с кем я дрался.

– А они говорят, что это вы устроили.

– Зачем мне, трезвому, с ними, пьяными, задираться?

– Я же не знаю, зачем вы с ними задирались...

– Капитан, их было пятеро, а я – один. Они приставали к посетителям.

– Не пятеро их было, а двое.

– Да вы что?

– Двое, двое...

– Может, там не было гражданина... как его... Потехина? «Кисы» так называемого?

– Вы избили граждан Сивцова и Ермакова. Вот их показания.

– А я даю показания, что их было пятеро, они устроили дебош и выгнали всех из ресторана. Подтвердит куча народу.

– А Потехина там никакого не было...

– Я вам даю официальные показания и требую внести в протокол.

– Если в протокол – 15 суток за хулиганство в общественном месте, а если не было – домой пойдете...

Понятно, что Филатову сидеть 15 суток не хотелось.

Проходя по коридору отдела милиции, Филатов увидел на обитых коленкором дверях одного из кабинетов табличку: «Начальник РОВД подполковник В. ПОТЕХИН». «Ах, вот оно что! – подумал Филатов, и ему стало противно. – Нет, блин, я этого так не оставлю. Будем действовать их методами...» И он пошел к главе местной администрации, только что назначенному на этот пост.

Тот сразу же вызвал подполковника на ковер. Потехин краснел, бледнел, зеленел – одним словом, менял цвет лица в зависимости от температуры окружающей среды. Глава администрации явно недолюбливал начальника милиции. И после этого визита у Филатова стало одним врагом больше. И вскоре он получил возможность в этом убедиться.

Утром в воскресенье Филатов забрел на местный базар приобрести кое-чего по хозяйству. И тут, как на грех, услышал неподалеку, у входа на рынок, какой-то шум, пронзительный женский крик. Не чуждый любопытства, Филатов пошел туда и увидел, как двухметрового роста сержант волочет в «воронок» молоденькую цыганку. Та орала, цеплялась за все, что попало, а в толпе тем временем говорили: